Текст книги "Управление акционерным обществом в условиях реформы корпоративного права"

Будет ли востребована данная новелла? Несомненно. Полагаем, к этому способу защиты интересов компании и инвесторов обратятся члены советов директоров, не являющиеся фактическими эмиссарами контрольного участника в этом органе. Их еще называют иногда, применяя известный корпоративно-ассоциативный ряд, «миноритарными членами совета». А также их коллеги – профессиональные директора, в том числе охватываемые понятием «независимые» в трактовке нового Кодекса корпоративного управления, изначально поддержанные на общем собрании акционеров мажоритарием, но не получившие в дальнейшем его одобрения относительно тревоги члена совета по поводу оценки неких спорных сделок.

Можно предвидеть, что путь таких членов совета директоров не будет усыпан розами. Скорее, придется иметь дело с шипами. И дело даже не в «эмоциально-этическом» аспекте ситуации, в которой член наблюдательного совета будет фактически судиться со своими коллегами. Важно учесть сугубо юридические, если угодно, формально-правовые, моменты. Так, согласно ст. 4 и 65 АПК РФ истец должен строго доказать, что спорными и, как он считает, незаконными действиями процессуального оппонента нарушены его – члена совета права и законные интересы. А это в данном случае непросто: права члена совета директоров, действующего как физическое лицо, и права компании, как известно, не вполне совпадают. Заметим в этой связи, что и до сентября 2014 г. многие иски тех же миноритариев ими проигрывались главным образом потому, что такие истцы сосредоточивались на доказательствах нарушения решениями, действиями и бездействием в соответствующих ситуациях генеральных директоров и членов коллегиальных органов управления прав акционерного общества, наивно полагая, что тем самым они «автоматически» убеждают суд и в нарушении прав акционера, в частности права на участие в распределении прибыли. Однако ст. 65 АПК РФ поводов для таких экзерсисов не дает: доказательства должны быть предельно конкретными, а не строиться на гипотезах.

Правда, некоторые коллеги считают, что опорное положение п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», согласно которому «арбитражным судам следует учитывать, что участник юридического лица, обратившийся с иском о возмещении директором убытков, действует в интересах юридического лица», облегчит в означенном аспекте участь акционеров-истцов, а теперь упростит и работу в арбитражном суде членов органов управления. Однако, на наш взгляд, данный пункт отнюдь не равносилен установлению изъятия из требований ст. 4 и 65 АПК РФ в указанных разбирательствах, он посвящен специальным правилам определения срока исковой давности.

Как ни странно это выглядит в свете отмеченного выше, будет непросто и доказать, что член совета директоров теперь – надлежащий истец по требованиям о возмещении членами органа управления убытков компании. Так, ст. 225.8 АПК РФ, на которую в качестве основания (наряду с о ст. 71 Закона об акционерных обществах) принято ссылаться в текстах исковых заявлений по данной категории дел в соответствующих конфликтных ситуациях, касающихся сделок компании, рассматривает в роли истца лишь «участников юридического лица».

Как хорошо известно, согласно основополагающей в данной отрасли права норме ч. 1 ст. 27 АПК РФ «арбитражному суду подведомственны дела по экономическим спорам и другие дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности». Можно ли отправление миссии члена совета директоров безоговорочно отнести к последней рубрике? Полагаем, действующая редакция АПК РФ такого явным образом не допускает.

Учитывая отмеченное выше, рискнем отнести к крайне актуальным тему внесения в АПК РФ коррективов, учитывающих комментируемые нами новеллы ст. 65.3 ГК РФ, которые провозглашают права члена совета директоров и члена коллегиального исполнительного органа на косвенный иск.

Справедливости ради отметим, что членов правления, в отличие от их коллег – членов наблюдательных советов, с трудом можно представить в роли заявителей косвенного иска. Разве что в случае, когда члену коллегиального исполнительного органа накануне неизбежного расставания с компанией в порядке досрочного прекращения его полномочий по инициативе общества (решением компетентного органа управления) и увольнения с соответствующей топ-менеджерской должности по инициативе работодателя захочется таким образом «громко хлопнуть дверью».

Далее. Весьма важно в прикладном плане и то, что, ожидаемо сохраняя право участника компании на косвенный иск, ГК РФ теперь предусматривает и симметричную его обязанность информировать компанию и своих коллег о намерениях защищать интересы инвестируемого им бизнеса.

Согласно п. 2 ст. 65.2 ГК РФ «участник корпорации или корпорация, требующие возмещения причиненных корпорации убытков (статья 53.1) либо признания сделки корпорации недействительной или применения последствий недействительности сделки, должны принять разумные меры по заблаговременному уведомлению других участников корпорации и в соответствующих случаях корпорации о намерении обратиться с такими требованиями в суд, а также предоставить им иную информацию, имеющую отношение к делу.

Порядок уведомления о намерении обратиться в суд с иском может быть предусмотрен законами о корпорациях и учредительным документом корпорации». При этом «участники корпорации, не присоединившиеся в порядке, установленном процессуальным законодательством, к иску о возмещении причиненных корпорации убытков (статья 53.1) либо к иску о признании недействительной совершенной корпорацией сделки или о применении последствий недействительности сделки, в последующем не вправе обращаться в суд с тождественными требованиями, если только суд не признает причины этого обращения уважительными».

Ожидаем, что законы «о корпорациях» будут в скором времени обогащены положениями, учитывающими данные новеллы гл. 4 ГК РФ. Между тем, по нашим экспертным наблюдениям, некоторые акционерные общества, корректируя свои уставы в сентябре 2014 г., руководствуясь указанным выше положением ст. 65.2 ГК РФ, уже отразили в тексте новой редакции учредительного документа регламент уведомления о намерении акционера обратиться в суд с косвенным иском. Полагаем, основания к тому у них были. В частности, и в той связи работа над коррекцией Закона об акционерных обществах может затянуться.

Имея в виду неформальные нормативные и правоприменительные институты, которым в реальной отечественной практике защиты интересов инвесторов принадлежит видное место, стоит привлечь внимание и к тому факту, что некоторые положения упомянутого выше Постановления Пленума ВАС РФ № 62 нашли отражение в тексте новелл гл. 4 ГК РФ, а некоторые, напротив, не нашли, но, по-видимому, находятся в генеральном институциональном фарватере реформы корпоративного права.

Описание одной из таких конструкций, как представляется, содержится в абзаце втором п. 10 данного Постановления (особое внимание – фрагментам, выделенным курсивом): «В случаях, когда соответствующее требование о возмещении убытков предъявлено самим юридическим лицом, срок исковой давности исчисляется не с момента нарушения, а с момента, когда юридическое лицо, например, в лице нового директора, получило реальную возможность узнать о нарушении, либо когда о нарушении узнал или должен был узнать контролирующий участник, имевший возможность прекратить полномочия директора, за исключением случая, когда он был аффилирован с указанным директором». Думается, здесь содержится косвенная поддержка авторами документа идеи приемлемости косвенных исков, которые заявляет компания, действуя тем не менее в интересах ее «реального хозяина» – нового мажоритарного участника, обретшего корпоративный контроль по итогам сделки поглощения. Думается, косвенные иски в подобной «завуалировано-субъектной» версии также в обозримой перспективе станут популярными.

Новые субъекты ответственности

Согласно п. 1 ст. 53.1 ГК РФ «лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску». А в соответствии с п. 2 указанной статьи Кодекса «ответственность, предусмотренную пунктом 1 настоящей статьи, несут также члены коллегиальных органов юридического лица, за исключением тех из них, кто голосовал против решения, которое повлекло причинение юридическому лицу убытков, или, действуя добросовестно, не принимал участия в голосовании».

Последнее положение в части выделенного нами курсивом фрагмента является значимой новеллой, на которую стоит обратить внимание специалистам компаний, курирующим корпоративно-правовую тематику. Статья 71 Закона об акционерных обществах рассматривает в качестве ответчиков по арбитражным делам, которые можно отнести к категории косвенных исков, единоличный исполнительный орган, в том числе временный, членов коллегиальных органов управления, а также управляющего (компанию или индивидуального предпринимателя), реализующего полномочия единоличного исполнительного органа. При этом «в совете директоров (наблюдательном совете) общества, коллегиальном исполнительном органе общества (правлении, дирекции) не несут ответственность члены, голосовавшие против решения, которое повлекло причинение обществу или акционеру убытков, или не принимавшие участия в голосовании». Формулировки «действуя добросовестно» здесь, как видим, нет. Впервые как самостоятельный институт она появляется в тексте Постановления Пленума ВАС РФ № 62, а затем и в Федеральном законе от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ.

О каких ситуациях может идти речь? На наш взгляд, таким «спецсубъектом», т. е. пусть даже и неожиданно для себя – ответчиком по косвенным искам в зоне соответствующих рисков, может оказаться член совета директоров, который с учетом приведенного выше положения ст. 71 Закона об акционерных обществах, так сказать, привык «безболезненно уклоняться» от голосования по вопросу об одобрении сделки, которая, с одной стороны, представляется ему сомнительной по юридическим и (или) экономическим резонам, а с другой – с очевидностью выступает важной, по крайней мере для контрольного участника или топ-менеджмента, в оппозицию с которым наш член совета не хотел бы переходить явным выражением несогласия с такой сделкой. Теперь судам придется предметно выяснять, действовал ли такой член совета директоров добросовестно.

Опорные критерии недобросовестного поведения члена органа управления приведены в п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ № 62. Обратим внимание на подп. 1 и 5 этого пункта: «…действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директора в совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке»; «знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку (голосовал за ее одобрение) на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т. п.)». Практике известны различные вариации таких историй, особенно часто в случае так называемой параллелизации бизнесов (клиентура опорной компании «тактично» переводится в сферу влияния иных юридических лиц, в которых соответствующие члены органов первой имеют особые интересы).

В той же зоне рисков по косвенным искам оказываются бенефициары некоторых компаний, а также головные звенья отечественных холдингов. Согласно п. 3 ст. 53.1 ГК РФ «лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, названным в пунктах 1 и 2 настоящей статьи, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу».

Какие субъекты корпоративного управления подпадают под означенное определение новеллы ГК РФ? Уверены, не только бенефициары компаний, практикующие «теневые» механизмы управления исполнительными директорами компаний, контрольными пакетами акций которых они владеют прямо или (что встречается чаще) через посредников: думается, понятие «фактически» следует воспринимать предельно широко, в частности «юридически и фактически».

Если это предположение верно, ответчиками по косвенным искам могут оказаться головные звенья холдингов, имеющие локальные нормативные акты вроде положения о защите (представлении) интересов в органах дочерних компаний, согласно которым по большинству вопросов компетенции наблюдательных советов «дочек» их эмиссары – члены совета директоров обязаны получить директиву (позицию, согласование) центрального аппарата холдинга.

Далее. Контрольные участники компаний, имеющие статус хозяйственного общества и при этом легально-директивно, т. е., в частности, минуя систему представителей в коллегиальных органах дочерних обществ, управляют «дочками». Согласно п. 2 ст. 105 ГК РФ «основное общество (товарищество), которое имеет право давать дочернему обществу, в том числе по договору с ним, обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний». Некоторые головные звенья крупных отечественных холдингов такой ответственности не боятся и в соответствии с п. 3 ст. 6 Закона об акционерных обществах обеспечивают включение в устав «дочек» соответствующих положений.

Наконец, ответчиками могут оказаться контрольные участники компаний, не имеющие особых соглашений с дочерними компаниями и соответствующих норм их уставов, де-факто практикующие директивный стиль управления дочерними структурами. Стараясь избежать ответственности, в том числе в порядке п. 2 ст. 105 ГК РФ, но при этом позиционируя себя в роли пропагандистов «белых» форматов управления, они обычно направляют директивы (указания, распоряжение и даже указы и т. п.) дочерним компаниям по каналам деловой переписки. Если она становится достоянием гласности, миноритарии, как показывает арбитражная практика, не оставляют попыток взыскать убытки и предъявить иные претензии мажоритариям. До недавних пор такие иски миноритарии, как правило, не выигрывали. Новеллы гл. 4 ГК РФ дают им шанс на реванш.

Обсуждение новаций ГК РФ явилось серьезным поводом для возобновления дискуссии специалистов относительно возможности подачи косвенных исков против лиц, которые не фигурируют явным образом в перечне субъектов ответственности в ст. 71 Закона об акционерных обществах, но могут быть отнесены к ним довольно широким определением п. 2 ст. 53.1 ГК РФ, применяемым, в частности, в совокупности с другими нормами акционерного права. Чаще всего коллеги указывают в этом «экзотическом сегменте» на:

1) членов ревизионной комиссии акционерного общества (их также можно считать членами коллегиального органа – органа контрольного, правда, лишь в том случае, когда такое определение содержится в уставе АО);

2) «второй» («третий» и т. д.) единоличный исполнительный орган компании, если у него была возможность заблокировать спорное решение своего коллеги («первого» ЕИО) по сделке, но он (они) этого не сделал (согласно п. 1 ст. 53 ГК РФ в новой редакции «учредительным документом может быть предусмотрено, что полномочия выступать от имени юридического лица предоставлены нескольким лицам, действующим совместно или независимо друг от друга»);

3) членов так называемых факультативных, т. е. прямо не предусмотренных законом, но и не противоречащих ему органов управления (например, так называемый совет акционеров);

4) временный исполнительный орган, назначенный с нарушением правил ст. 69 Закона об акционерных обществах, или единоличный исполнительный орган с истекшим сроком полномочий, в частности, когда уставом компании предусмотрено, что в указанном случае он утрачивает легитимность в данной ситуации, но не вполне понятно, кто ее обретает;

5) участников общего собрания акционеров небольшого акционерного общества в случае отсутствия в нем совета директоров (согласно п. 1 ст. 64 Закона об акционерных обществах «в обществе с числом акционеров – владельцев голосующих акций менее пятидесяти устав общества может предусматривать, что функции совета директоров общества (наблюдательного совета) осуществляет общее собрание акционеров»);

6) членов совета директоров, которые подали заявление о «сложении полномочий» или с просьбой «признать их выбывшими», которое тем не менее не было рассмотрено уполномоченным органом управления компании в установленном порядке.

По нашим экспертным наблюдениям, капитальной корпоративной и судебной правоприменительной практики по таким ситуациям пока не существует, что, по-видимому, сделает крайней интересным анализ первых прецедентов.

Новейшая судебная практика: чему можно поучиться?

Обстоятельства, которые заявители косвенных исков считают проявлением недобросовестности членов органов управления и ситуативным источником убытков, самые разнообразные. Не претендуя на строгую классификацию, выделим основные группы таких претензий в адрес директоров компаний, которые суды посчитали обоснованными.

1-я группа – незаконные выплаты генеральному директору и членам совета директоров.

Дело № А40-144572/2015. Очень интересный прецедент (решение Арбитражного суда г. Москвы от 11 января 2016 г.). Генеральный директор автокомбината выплатил себе примерно 2 млн руб. в виде ежеквартальной премии. Однако не в порядке волевого акта, а в соответствии с решением совета директоров от 1 июля 2014 г. Акционеру не понравилась не сумма бонуса, а … дата принятия решения советом директоров, не упрекает он совет и в превышении полномочий. Именно с указанной даты совет, не будучи переизбранным годовым общим собранием акционеров, теряет свои полномочия (по закону он может лишь созвать ГОСА для принятия решения об избрании совета). На этом основании истец посчитал, что совет директоров принял незаконное решение. А раз так, деньги, выплаченные гендиректору, совет должен компании вернуть. Суд с ним на удивление легко согласился и взыскал с пяти членов совета бонус гендиректора.

По скромному мнению автора настоящих строк, экзотика правовой позиции арбитражного суда заключается в том, что указанная сумма была взыскана не с гендиректора, хотя, как мы помним, Пленум ВАС РФ исходит из того, что если ЕИО исполнил незаконное решение коллегиального органа, он и должен отвечать, быть может, наряду с проявившими некомпетентность членами совета, а главное в том, что деньги понудили вернуть граждан, которые с 1 июля 2014 г., формально говоря, перестали быть членами коллегиального органа управления. Посмотрим, как такой подход оценят вышестоящие судебные инстанции.

Дело № А27-23078/2014 (см. Определение ВС РФ от 13 января 2016 г.). Поучительная история, опровергающая тезис «гендиректор отвечает за все». Дело в том, что судебные инстанции наказали в порядке удовлетворения косвенного иска участника хозобщества ВрИО руководителя компании. С ним произошла странная история. Он получил так называемую генеральную доверенность от своего шефа сроком на пять дней. Однако за этот исторически краткий отрезок времени успел сделать многое. В частности, подписал дополнительные соглашения к трудовым контрактам с шестью топ-менеджерами компании, предусматривающие весьма щедрые выходные пособия и исполние в полном объеме данных обязательств работодателя: все шестеро получили в общей сложности в день экстренного увольнения примерно 10 млн руб. Эту сумму и должен теперь вернуть бывший ВрИО ЕИО.

Дело № А40-93362/2012 (см. Определение ВС РФ от 13 января 2016 г.). Как и в первом примере, фабула данного дела высвечивает беспрецедентную щедрость членов совета директоров в отношении генерального директора ОАО. Они, правда, проголосовали за решение о назначении ему соответствующей зарплаты в рамках срока своих полномочий, но проигнорировали госдирективу единственного акционера этой компании – Правительства г. Москвы, превысив, как выяснил суд, ограничения профильного Департамента ни много ни мало в 10 раз. Суд согласился с истцом в том, что оправдать такое корпоративное поведение не представляется возможным.

Дело №А08-4257/2014 (см. Определение ВС РФ от 29 декабря 2015 г.). Руководитель компании заключил агентский договор на сумму более 7 млн руб. Агентом оказался … сам генеральный директор. Суд выяснил, что задачи агента совпадали с функциями ЕИО и его подчиненных. Налицо сделка с заинтересованностью в установленном порядке, в конце концов, Агенту с легким доходом пришлось расстаться.

2-я группа – подозрительные сделки.

Дело № А60-50903/2014 (см. Определение ВС РФ от 25 января 2016 г.). Руководитель компании решил себя поощрить на сумму более 12 млн руб. Действовал креативно, по тактичному редакционному обороту суда, перечислив указанные средства во исполнение несуществующих обязательств неким фирмам, которые в свою очередь применив «кольцевую схему», направили деньги самому руководителю. Деньги пришлось вернуть…

Дело № А28-10077/2014 (см. Определение ВС РФ от 12 января 2016 г.). Участник хозяйственного общества уличил его руководителя в продаже недвижимого имущества по цене ниже рыночной и сокрытии этой транзакции от совладельцев. Суд назначил экспертизу, которая подтвердила правоту истца. Ответчик наказан на сумму разницы между рыночной стоимостью актива и ценой его отчуждения (1,4 млн руб.).

Дело № А47-7766/2013 (см. Определение ВС РФ от 18 декабря 2015 г.). Гендиректор компании осуществил платежи по договорам перевозок «в отсутствие реальных хозяйственных связей». На последнее обстоятельство указала суду бухгалтерско-экономическая экспертиза, которая тщетно пыталась найти подтверждающие документы и, отчаявшись, пришла к выводу о том, что реального перемещения грузов не было. Цена проявленной гендиректором «неаккуратности» – более 20 млн руб.

Дело № А55-6786/2014 (см. Определение ВС РФ от 3 декабря 2015 г.). Некоторым руководителям, похоже, не хватает терпения конструировать сложные схемы вывода активов. Это, в частности, выяснил Арбитражный суд Самарской области (и вышестоящие судебные инстанции с ним согласились), приняв доказательства истца относительно причинения директором убытков компании «путем расходования принадлежащих обществу денежных средств на собственные нужды». Сумма составила 4,3 млн руб.

Такая же бесхитростная история случилась с руководителем компании, о котором рассказало экспертам дело № А03-18839/2014 (см. Определение ВС РФ от 9 декабря 2015 г.).

А вот в деле № А47-3429/2014 недобросовестность руководителя при заключении и исполнения сделок аренды истцу доказать не удалось. Суды установили, что ценовые обстоятельства этих сделок соответствовали иным аналогичным сделкам, совершенным в процессе обычной хозяйственной деятельности, и директор своей заинтересованности в этих транзакциях не скрывал. Несколько странно, правда, что суд «простил» обществу уклонение от исполнения порядка заключения сделок с заинтересованностью.

Неудача постигла по тем же основаниям истца в деле № А73-15382/2014 (см. Определение ВС РФ от 2 декабря 2015 г.), пытавшегося доказать, что привлечение агента для сдачи помещений в аренду было заведомо убыточным для компании.

3-я группа – ответственность руководителя за неисполнение обществом публично-правовых обязанностей.

Дело № А46-8247/2014 (см. Определение ВС РФ от 14 декабря 2015 г.). Руководитель компании длительное время не обеспечивал исполнение судебных актов, обязавших общество предоставить участникам его документы, в результате чего на общество были наложены судебные штрафы на сумму более 800 тыс. руб. Суд обязал директора компании возместить ей эту сумму.

Косвенные иски с таким предметом доказывания проигрывают в основном члены органов управления не очень крупных компаний и холдингов. Какие уроки могут извлечь специалисты и директора реально крупных холдингов?

Во-первых, необходим предельно жесткий контроль за соответствием одобряемых и заключаемых сделок компетенции органа управления.

Причем не только в головной компании холдинга, но в дочерних операционных компаниях, имеющих миноритарных акционеров.

Во-вторых, при подготовке вопросов об одобрении сделок анализ ее ценовых условий должен быть предельно объективным и развернутым.

В-третьих, членам совета директоров следует предоставлять детальные сведения о контрагентах по сделкам, за исключением случаев осуществления сделок в порядке реализации длительных хозяйственных связей.

В-четвертых, оправдывает себя норма устава дочерней операционной компании, согласно которой все случаи выплат вознаграждений и компенсаций единоличному исполнительному органу и его заместителям должны получить одобрение совета директоров.

В-пятых, корпоративному центру холдинга целесообразно подвергнуть дополнительному анализу системы персональной ответственности топ-менеджеров и ведущих специалистов за исполнение компанией публично-правовых обязанностей. При отсутствии эффективных механизмов контроля в этой сфере в самом деле «за все» придется отвечать первому лицу компании.

В-шестых, страхование гражданско-правовой ответственности за счет компании резонно осуществлять не согласно статусно-ранговому принципу, как это принято в крупных российских холдингах (в головной компании есть страхование членов совета директоров, в более крупных по размерам активов компаниях с большим количеством миноритариев – нет), а с учетом реальных объективных рисков членов органов управления по косвенным искам и всех корпоративных обстоятельств.

В-седьмых, весьма краткие сроки направления уведомлений членам совета о проведении заседания совета директоров, нередко устанавливаемые для обеспечения оперативности исполнения принимаемых этим органом управления решений, себя все меньше оправдывают. Директора не успевают подготовиться к заседаниям, на которых рассматриваются вопросы об одобрении договоров и принятии документов, содержащих признаки сделки (например, бонусных и инвестиционных программ), и «интуитивно» голосуют за проекты, которые, как потом оказывается, не соответствуют интересам компании.

В-восьмых, директивные методы принятия решений головного звена холдинга в отношении операционной практики дочерних компаний лучше предельно легализовать средствами корпоративного регулирования, описав соответствующие механизмы, положим, в положении о взаимодействии основного и дочерних обществ. Данный документ логичнее одобрить решениями общих собраний акционеров (участников) всех компаний холдинга. Это как минимум снимет подозрения миноритариев относительно осуществления корпоративным центром латентных технологий дачи директив исполнительным директорам управляемых компаний.

В-девятых, для директоров непубличных компаний меры ответственности за «неразумные действия» (и решения), как уже отмечалось выше, могут быть смягчены соответствующими договорными ресурсами. Так, значительную пользу в плане профилактики косвенных исков холдингу может принести прямо не предусмотренный, но и не запрещенный законодательством институт договора между АО и членом совета директоров.

Подведем некоторые итоги. Косвенный иск являет собой внушительный инструмент защиты интересов компании, ее акционеров, а тем самым – и повышения инвестиционной привлекательности национальной экономики в целом. По этой причине весьма отрадно, что новеллы гл. 4 ГК РФ расширили возможности его применения. При этом необходимо исходить из того, что императивы ст. 1, 10 и 53.1 Кодекса, касающиеся института добросовестности участника гражданского оборота, диалектически распространяются и на субъектов системы корпоративного управления, которые указанные перспективы намерены активно эксплуатировать.