Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня"

Глава 15

Теоптолем вошёл в большую состыкованную палатку из плотной парусины. Уже наступил вечер и солнце, нырнуло за горизонт, скрыв своё приветливое свечение от этой части мира до утренней зари…

– …Почему ты, не считаешь солнце Богом? – обернулся он к шедшему позади его человеку, продолжая разговор, что они вели дорогой, – Что же или кто же, по-твоему, Солнце, если не Бог? Мы греки, дали ему имя Гелиос! Египтяне называют его Ра, Латиняне зовут Солнцем! Ты не боишься его гнева?

Человек, идущий позади грека, имеющий вид богатого странника, ответил, почти сразу:

– Солнце является существом большего значения, чем Бог! – говорил он спокойно и рассудительно, – Оно выполняет самую важную миссию настоящего создателя – творца, несёт свет и тепло, что все вместе составляют и питают основную полагающую черту этого мира – добро самого творца! Те силы, что появляются в этом мире и хотят подчинить его себе, не могут ничего сделать, потому как попадают в поле его зрения! И оно, тут же реагирует на их появление! Высвечивая все их тёмные замыслы! Оно как страж этого мира и для того, чтобы изменить его, для подчинения себе, тёмным силам придётся на время потушить солнце! Они к этому стремятся, но пока не преуспели в этом!

– Ну, тогда, получается, что мы правы! Солнце Бог, помогающий людям и миру! – Теоптолем остановился, повернувшись к человеку, – Ты здесь противоречишь себе, Афросиаб?! Оно даёт свет и тепло, без которых – жизнь невозможна!

Человек, которого Теоптолем назвал Афросиабом, улыбнулся:

– Нет, ты не уловил мою мысль, уважаемый Теоптолем! Свет и тепло – рождают много других факторов, тоже очень важных! Всё это производит одно наше светило и вот тут-то и вскрывается её сущность и задача, которую Солнце не может изменить! В вашем же понимании, Бог имеет свою волю, а отсюда и безрассудство! Ведь оно, тогда может действовать согласно своей воле! Действовать, соразмерно, своим желаниям и настроениям! То есть идти туда, куда захочет, делать то, что хочет! Улавливаешь разницу, Стратег? Что было бы, если бы Солнце пошло в обратную сторону? Или решило бы поспать дольше обычного? Ещё страшнее, если бы оно решило приблизиться к Гее?! В первом случае, все законы мироздания были бы нарушены! Во втором случае, жизнь на Гее была бы просто выжжена! Поэтому Солнце не какой ни Бог, а око Создателя! Оно, ежедневно, совершает свой маршрут, осматривая то, что создал творец, и реагирует на все события, происходящие в этом мире!

Теоптолем, прослушав Афросиаба, вновь не согласился с ним.

– Ну, тогда, смотри, что получается, Афросиаб! Солнце, совершив свой круг обозрения Геи и всего мира, уходит отдыхать?! Это первое! А, раз оно уходит отдыхать, значит, оно тоже имеет свои силы, для восстановления которых нужен отдых?! А, теперь второе, – куда оно уходит? Значит, у него есть свои покои в Гее, ведь оно погружается в неё? А ночью правит Эреб – мрак!

Афросиаб, выслушал Теоптолема и, погладив бороду, спокойно ответил:

– Вот видишь, в тебе родился вопрос познания мира! Это очень хорошо! Воин, стремящийся узнать как можно больше о строении этого мира, не может принести ему вред и не может служить злу! Ибо он будет знать, что даже мир имеет свою прочность! И, поэтому, требует бережного к себе отношения! Я отвечу тебе то, что думаю по этому поводу я! Может, я ошибаюсь в чем-то, но не в главном! Солнце никуда не уходит! Оно, осмотрев одну сторону Геи, уходит смотреть другую! Когда у нас день, там ночь! И наоборот. Око создателя ни на миг, не прекращает следить за нами!

– Ты хочешь сказать, что земля имеет две стороны? – не поверил Теоптолем, – Нет здесь ты, ошибаешься, Афросиаб! Если бы было так, то вода бы излилась с края конца земли!

– Все дело в том, как ты представляешь землю, Стратег? Посмотри на луну!

Теоптолем медленно повернулся и продолжил путь.

– То есть, ты, хочешь сказать, что Гея круглая как Луна и Солнце?

– Как и всё созданное творцом! Ты смотрел на море, Стратег? Ты видел как корабль, скрывающийся за горизонтом, сначала виден только своими парусами? Он что, тоже уходит спать?

Теоптолем, не найдя доводов, против этого факта непонимающе развёл руками и раздвинув занавеси, прошёл сквозь их полотнища. Следом за ним проследовал Афросиаб. Они попали в обширное огороженное помещение, разделённое на две половины, такими же занавесями. Афросиаб почувствовал, как в нос ему ударил запах каких-то отваров и от этого он сразу понял, что это шатёр для раненых или больных. Он уловил запахи некоторых трав, коими жители этих земель отгоняли злых порождений тьмы. В это время, из одной из огороженных полостей этого шатра, вышла тень человека и двинулась им навстречу.

– Ну, что, Либу? Нет никаких изменений? – спросил её Теоптолем и человек, пришедший с ним, уловил в движении этой тени, что-то принадлежащее женщине. И, действительно, как только тень попала в полосы света, пробивающиеся сквозь боковые разрезы в зажжённой лампе, не яркий свет которой освещал помещение, она, действительно, оказалась женщиной – знахаркой, завёрнутой в абу берберов. Лица её Афросиаб разобрать не смог, так как оно было скрыто спутанными складками капюшона.

– Киферон горит огнём! Но мне кажется, что совсем не болезнь заставляет его дрожать и биться в бреду! Какая-то иная сила проникла в него! Тот кинжал, что ранил его, был заговорён! Жаль я не осмотрела его там! Ведь он остался в одном из поверженных врагов.

– Нет, Либу! Здесь ты не права! Я знаю, Киферона, он должен был забрать его! Давай посмотрим вместе! – ответил Теоптолем и прошёл в одно из огороженных мест, за которым угадывалось ложе…

Афросиаб заметил, как после этого известия, глаза знахарки блеснули светом надежды и сквозь складки абы, этот непроизвольный свет, озарил внешность женщины с чертами не ливийской расы. Она заторопилась вслед Теополема, произнеся:

– Ну, тогда, покажи мне его быстрее!

Теоптолем, растеряно повернулся к ней.

– Не могу, Либу! Он сгорел на погребальном костре Арсиноя! Киферон сам мне сказал положить его туда, как дань уважения от него, пока не потерял чувства! Я и представить не мог, что это он!

Либу задумалась, но в этот момент заговорил Афросиаб.

– Если заговорённый кинжал поглотил огонь, то пламя слизало всё, что наложила на него чёрная душа заговорившего его! Рана должна освободиться от заклятия!

– Да. Это точно! – проговорила Либу, – Значит нужно время или…

Она повернулась к Киферону.

– Что «или» Либу? – насторожился Теоптолем.

– …или Киферон, сам, по своей воле попал туда, откуда возврат очень труден?! – продолжила рассуждения Либу.

– Вот именно это мы и попробуем сегодня узнать, Либу! – Теоптолем повернулся к человеку, которого привёл с собой, – Это толкователь будущего и настоящего из Парфии, Афросиаб, он родом из-под озера Ван! Он уже помогал нам! Попробует и сейчас.

Теоптолем, знаком, пригласил парфянина подойти к ложу. Афросиаб прошёл вперёд и увидел ещё одно ложе, скрытое другой занавесью. На нём тоже лежал человек, и по его виду, только мельком, взглянув на фигуру, он определил, что это женщина. Афросиаб прошёл к Теоптолему и они вместе, вошли за занавеску к женщине. Вдруг, у ложа, он увидел ещё одного сидевшего человека. Он встретился с ним взглядом и уловил огромную силу, исходившую от него. Тот лишь поднял на него свой взгляд и Афросиаб, приветствуя его кивком, подошёл к ложу. Это была не женщина, а совсем молодая девушка. И к тому же, ему знакомая… Он всплеснул руками.

– Я знаю эту девушку! Вернее, я её не видел в яви, но видел её во снах тяжело раненого мужчины, в видения которого мне удалось заглянуть! Так вот кого он иска в своих снах! Она существует! Вот оно что?! – Было видно, что Афросиаб явно прояснил что-то для себя. Он положил на голову девушке свою ладонь и замер…

…Так он стоял довольно долгое время. Глаза его были закрыты и он погрузился во временную прострацию… Но вот он открыл глаза… Вид его был, будто бы он совершил тяжёлое, длительное путешествие.

– Я могу лишь повторить то, что видел и озвучил в долине Артодафиса. – Произнёс он.

– Повтори нам это, Уважаемый! – произнёс тот второй человек, что оказался у ложа девушки, когда толкователь прошёл к ней, – Мы, ведь не присутствовали там! А нам надо знать как можно больше.

Афросиаб взглянул на него.

– Я вижу перед собой того самого Гамилькара Барку, о котором говорит весь свет! Я сразу понял кто передо мной! Твоя дочь Саламбо, обладает теми же чертами характера, что и ты, Гамилькар! И поэтому, я должен сказать тебе, пока у меня есть представившаяся возможность для этого, одно очень важное сообщение! Я взглянул в её будущее и увидел, что вскоре ей предстоит схватка с сильнейшим из бойцов мятежников! Я не вижу результата этой схватки, но вижу, что это будет у каких-то укреплений! Поэтому, как отца хочу предупредить тебя! Она уже на дороге к ней! – Парфянин перевёл взгляд на девушку и помолчал немного, формулируя свой ответ, теперь по лежащей на ложе.

– Меня, в долине спрашивали – жива ли она? Я счастлив, видеть её, и рад, что не обманулся в своих чувствах там. Она жива. Но, вот здесь начинаются главные противоречия моих слов! Её тело живое, а душа где-то заперта! И заперта за пределами этого мира! В чем, или где, я сказать не могу?! Это для меня непостижимо… – Афросиаб, немного помолчал, потом продолжил, – Я чувствую, что её окружают тёмные создания, но она, как луч света, бродит во тьме, заставляя шарахаться эти создания в стороны от неё, потому как они бояться обжечься об её жаркие, для них, прикосновения! Ещё я чувствую, что за ней приглядывает какая-то сила, которая не делает её ни зла, ни добра! Но тьма тянет к ней свои щупальца! Тянет! И, тому, кто её ищет надо поторопиться, что бы помочь ей найти выход к себе же самой! Это произойдёт, когда он будет рядом с ней, но не в том мире, где она находиться сейчас?! Это трудно понимаемо даже для меня!

Афросиаб замолчал, снова задумавшись… Гамилькар, внимательно, выслушав парфянина и, как только он замолчал, задал вопрос:

– Ты говоришь о мужчине, который ищет её. Но кто он? Тот, что лежал раненый в долине?

Парфянин, не прекращая своих раздумий, ответил на вопрос Барки, не поднимая на него своего взгляда.

– Она ищет его там! Это я чувствую точно. Но почему? Почему он должен оказаться там, куда попала она? Или они должны были вместе там быть?! Но, она взывает к какому-то воину, который служит утренней звезде! Взывает, чтобы он вывел её из этой западни. Может я, ошибаюсь, но я чувствую, что это не тот, которого я видел раненого в долине Артодафиса?! Она, думая о нём, постоянно приходит почему-то в одно и тоже место? – Афросиаб закрыл глаза и снова положил свою руку на лоб Лейлы, – Это какое-то огромное закрытое место… К сожалению, большего не могу сказать! – Афросиаб открыл глаза и, поглядев на Гамилькара, развёл руками.

Гамилькар улыбнулся.

– Хорошо, спасибо, Уважаемый! Ты сказал нам очень многое. Что ты хочешь за свою помощь?

Афросиаб непонимающе посмотрел на Гамилькара.

– Мне ничего не надо. Мир дал мне всё, что мне нужно. Ногам – свободу передвижения! Груди – свободу дыхания! Сердцу – свободу выбора любви и привязанностей к творениям этого мира! Глазам – свободу любопытного взгляда на безграничное пространство космоса! Разуму – безграничную свободу полёта мысли, даже за пределы этого мира! Душе – сгусток эфира, превращённого в это тленное тело, как временное пристанище в этом мире! Что я могу получить дороже всего этого?

– Ответ очень мудрого человека! Тогда я попрошу тебя остаться тебя у нас на некоторое время погостить у нас, и быть нашим дорогим гостем, пока может потребоваться твоя помощь! Я был бы очень рад, если бы ты, Уважаемый, принял это приглашение! Хотя, может быть, война исключает для тебя пребывание в армии, которая ведёт борьбу с врагом разными способами, включая очень жестокие! И, вследствие этого, ты не сможешь находиться в лагере?! Я пойму тебя! Ты вправе делать всё, что тебе подарил мир – выбрать свободно свою дорогу!

Парфянин, почти не думал над ответом.

– Я принимаю твоё приглашение, доблестный Гамилькар! Мои странствия по миру, уже заводили меня в лагеря воюющих армий. Но нигде, я не встречал такую заботу о пленных, какую увидел в этом! И, к тому же, после твоих слов о жестокостях войны, я провёл в своей голове сравнительную линию, с тем, что я видел в других лагерях и с удивлением обнаружил, что за время следования по лагерю, с твоим, уважаемым и любознательным Стратегом, – Афросиаб улыбнулся Теоптолему, стоящему рядом с Гамилькаром, – я не обнаружил ни одного варварски казнённого человека! Это очень разница с другими, в коих мне удалось побывать в этой войне!

Гамилькар заинтересовался этим сообщением.

– Вот как! Ты был в лагерях наших врагов?

– Да. В лагере Матоса. – Уточнил парфянин.

– И, что же он хотел от тебя? – интерес Барки не утихал. – Ведь у него, говорят очень сильный колдун? Кажется, его зовут Корфой?!

– Я не застал его в лагере, Гамилькар! Как раз об этом и просил меня Матос. Он хотел, чтобы я узнал причину его отсутствия! Я ответил на его вопросы, так как мне подсказал мне мой разум. Матос неуравновешенный человек, но им пользуется сила, ещё страшнее, чем сам вождь, находящийся даже в приступе своего необузданного гнева!

– Что это за сила? И куда же исчез Корфа? Что ты ответил Матосу? – спросил Теоптолем.

– Я ответил правду. – Афросиаб посмотрел на обоих вопрошающих, и заметил, что их взор, после ответа загорелся интересом ещё больше, – Колдун, в то время, когда я заглянул за пределы обозримой информации, находился в храме Молоха, в Карфагене!

– Вот. – Произнёс Гамилькар, – Это же мне сказал другой человек! Подойди сюда, уважаемый Афросиаб! Что ты можешь сказать о месте пребывания вот этого человека?

Гамилькар зашёл за другую сторону ширмы и парфянин, войдя вслед за ним, увидел мужчину среднего возраста, несомненно, высокого, с очень развитыми мышцами рук, которые лежали поверх покрывала, коим было накрыто его тело. Человек был ранен – об этом говорила повязка на его плече. Парфянин, подойдя к нему, положил на его лоб свою ладонь…

…Вдруг он, резко, будто получив ожёг, от этого прикосновения, отдёрнул руку. Гамилькар изумлённо посмотрел на него. Парфянин держался за свою ладонь…

– Мой взгляд заслонила чья-то тень?! – ошеломлённо проговорил он, – От этого у меня отяжелела и онемела рука! А боль отдалась в голове! Я не могу взглянуть в разум этого человека! Тень ослепит меня!

Афросиаб растерянно смотрел на Гамилькара. Тот, подумав, немного, улыбнулся парфянину:

– Ну, что же, уважаемый Афросиаб! Не ты один не смог заглянуть в его сознание. Либу тоже не может это сделать. Если, ты, принял наше приглашение, Теоптолем готов, разместить тебя возле своего расположения – это совсем недалеко отсюда!

– Нет, нет! – торопливо произнёс Афросиаб, – Я хотел бы остаться здесь! В этом шатре, при этих людях! Мне самому очень интересна их судьба.

– Тогда вопрос решённый. Оставайся! Либу покажет твоё помещение. – Гамилькар повернулся к знахарке, – Вот, Либу! Теперь у тебя есть помощник! Тебе есть о чем поговорить с ним.

После этих слов, Гамилькар взглянул на Киферона и произнёс:

– Придётся подождать немного. Наверное, он не хочет, чтобы ему мешал кто-либо! Теоптолем, мне кажется, пора послать за Антонием и Саламбо?! Как ты думаешь?

– Я думал об этом. Пошлю сегодня же! – Теоптолем встретился взглядом с Баркой.

– Вот и подождём их! Лишь бы, Киферон, не сдал от воспаления раны?! – Гамилькар смотрел на лежащего с испариной на лбу человека.

Губы Киферона потрескались и пересохли…

Глава 16

…Губы потрескались и пересохли… Хотелось пить… Но воды нигде не было… Тропинка обрывалась на крутой, каменной гряде, что уходила и вниз и вверх, наподобие застывшей реке, вдруг, излившейся от самых вершин и внезапно, по чьей-то могущественной, беспредельно властной, магической воле, превратившейся в оползающий камень… Видимо, этот ползущий камнепад, подверг погребению и так уже слишком сузившуюся тропинку… Он огляделся… мысль об опасности движения по этой неровной гряде, коя в любую минуту может сорваться в своём стремлении вниз, не покидала разум, загрузившись в него ещё при приближении к этому царству глыб, различной величины и парализовала ноги… Ноги… но не волю.

– Нужно заставить себя! – прошептал он, – Другой возможности не будет!

Он наступил на ребристый, неровный камень… постоял немного, готовый отпрыгнуть обратно, в любую секунду, стоит этому камню, только, шевельнутся… Камень не шевелился… и он, осторожно, переступил на другой… Так, переступая, с камня на камень, он шёл к краю верха гребня гряды, пока не видя, что за ним находится… Где-то послышался глухой гул… Этот гул закончился раскатистым эхом, которое облетело горы отражаясь от скалистых вершин и со всех сторон, достигло его ушей будто предупреждение…

«– Где-то сошёл ещё один обвал или камнепад! – догадался он и повернулся в сторону, с какой он начал свой переход гряды, – Да, я преодолел больше половины пути до верха гребня! Возвращаться глупо… только вперёд…»

Мысленно приказал он себе и вновь перепрыгнул на другой камень, который выбрал взглядом с одной целью – чтобы твёрдо устоять на ногах на его плоскости и неровных краях! Движения его, если глядеть со стороны заметно ускорились, он почувствовал уверенность в благополучном исходе перехода. Его фигура перепрыгивающая камни, на глазах ускорялась в движении по кряжу ската гряды шириной примерно стадий… Со стороны, уже возможно было заметить, что человеку осталось совсем немного, чтобы миновать самый опасный участок… Но, видимо, тому, кто за ним наблюдал, совсем не хотелось, чтобы человек эту гряду миновал…

…Раздался новый гул… Но, теперь, человек, точно распознал откуда он распространился… Он шёл снизу…

«– Что это? Там внизу есть ещё один уступ? – подумал он, – Ладно, нельзя стоять! Поздно думать! Вперёд!»

Человек, ловко перескакивал с камня на камень. Но, теперь, уже не только гул сопровождал его прыжки и движение. Он совершенно точно, почуял дрожь под своими ногами… Дрожали камни… Гряда просыпалась…

«– Клянусь наковальней Вулкана! Гряда поехала дальше вниз! – решил человек, – Это уже третья попытка поймать меня на ловушках! Теперь гряда! Так, значит, я двигаюсь правильно! Лучезарная Астарта, помоги мне избежать гибели!…»

Где-то внизу гряда поползла дальше, увлекая каменную реку в новый рывок, несущий смерть всем, кто окажется у него на пути… Он стал прыгать ещё быстрее, уже не слишком основательно выбирая взглядом камень, на который совершал прыжок и этим рискуя повредить ноги… Но время работало против него… И, действительно, камни стали выбивать крупную дрожь, а позади него, там где была самая высокая коса гребня гряды, которую он преодолел, камни с шумом поехали вниз, потеряв опору…

…Человек, теперь увидел край тропы, заваленной когда-то сползшим камнепадом и застывшим на месте, опёршимся в какую-то неизвестную преграду, где-то там внизу… Тропа возникала вновь, а у ей края, в трещинах скального образования рос куст высокого и ветвистого кустарника. Человек, приняв куст за ориентир своего движения, как края тропы, уже не смотрел себе под ноги, а прыгал на камни, держа в поле зрения только этот куст и понимая, что край тропы чуть выше его… Вот до края тропы осталось всего несколько прыжков… Прыжок… Ещё один… Он услышал как каменная река двинулась уже за его спиной, совсем рядом… Ещё один прыжок… До края тропинки остаётся всего один – один прыжок! Он, едва приземлившись, прыгает снова, но в этот момент, камни под ним срываются вниз… Он, вследствие этого, теряет силу прыжка и не допрыгивает до края тропы… Камни влекут его вниз… вслед себя… Он, инстинктивно, теряя опору, поднимает руки вверх, стараясь поймать равновесие… и неожиданно чувствует одну из ветвей кустарника, кою пригнули вниз, сорвавшиеся камни… Натренированная рука человека, мгновенно, ловит её… Ещё одно мгновение, и сильная рука подтягивает тело, до той высоты, где другая рука цепляется за ветвь более толстую и крепкую… Под ним раздаётся страшный грохот… Он зависает над бегущими глыбами… Гряда, только что мирно лежащая, превращается в ужасно грохочущую, неистовую стихию… Камни со скрежетом и шумом несутся вниз, увлекаемые открывшейся где-то бездной… Крупные камни, срываясь вниз, влекут за собой и другие, более мелкие… Человек, уже двумя руками подтягивается, как можно ближе к отвесной стене у края тропы и в этот момент, огромный камень пролетает, в том месте, где только то висело его тело… Это, его движение спасает его, за огромным валуном несутся более мелкие, будто бы кто-то специально метит ими в него… Страшный, раскатистый грохот накрывает ущелье… Вслед за ним поднимается пыль… Она распространяется очень быстро, снизу вверх, напоминая ползущее вверх чудовище… Человек, к этому времени, уже карабкаясь по скале, хватается за край тропы и, подтягиваясь, вылезает на саму тропу… Он быстро перемещается под навес скалы, где остаётся недосягаемым, для всё ещё пролетающих, одиночных камней… Человек, отрывает от своего тёмного плаща, полосу и начинает накладывать на свою руку тугую повязку… Видимо, один из валунов, всё же придавил его кисть и запястье к другой глыбе… Он сжимает зубы от боли, но бинтует окровавленную руку…

…Грохот стихает… Камней больше нет… Вместо гряды, теперь, вновь узкой, засыпанной каменным мусором, полоской, лежит тропинка, которая обрывается, с одной из своих сторон, страшной пропастью, поглотившей все камни гряды… Он, смотря на это превращение, качает головой…

– Может я поторопился?! Надо было подождать немного… – Ухмыляется он, кривясь от боли в руке, – Но, что он мне ещё уготовит?… Но, всё же, Астарта, меня услышала и подбросила под руку ветку арганы! А Артемида, успела накрыть меня своим плащом! Да, вот только рука, высунутая наружу, пострадала…

Человек, переводит дух, осматривая тропинку, уходящую вверх, и накрываемую пылью… Она терялась, своими извилинами, где-то в скалах, что высились впереди…

«– …ну что, надо двигаться! – решает он, – Пыль начала немного оседать. Да и я, перевёл дух! Вперёд!»…