Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня"

Глава 9

…Утро ещё не наступило. Ночь правила тьмой и её часы, только склонились к последней её трети. Звезды, тускло проглядывали сквозь какую-то дымку, временами совсем гаснув под её действием… Дозоры отряда Ганнона боролись с самым трудным временем ночи, когда сон начинает мучить самых стойких и крепких…

– Стой, стой! Это, что ещё за ночной марш?! Откуда едите? И что у вас под пологом? – останавливает какую-то повозку, сладко дремлющий на посту дозорный, который использовал для этого своё копье, на которое опирался.

Из темноты выходит очень крупный человек в одежде крестьянина и такой же чёрный как и сама ночь. Он выглядит, чуть лучше, чем остальные, которые вовсе оборваны и грязны…

– Пропусти нас, стратег! Мы возчики дров! Развозим дрова, приготовленные для таверн вдоль тракта! Вот, посмотри! Батар, посвети стратегу! Вот видишь, только дрова! Ведь вашим командирам, утром надо будет готовить завтрак?! А дрова все сожгли вчера! Мы на ночь поспешили в холмы, где сушим лес, чтобы к утру доставить их и не задерживать вас с вашим завтраком! Потом, впрочем, нам надо будет отвезти остальные дрова, дальше по тракту, где вы, наверное уже будете обедать?!

Чумазый, старший дровосек, показывает свой товар дозору.

– Да пропусти их Абас! Им, действительно, ехать ещё дальше! Я вчера был в таверне и сам слышал как об этом говорила хозяйка таверны! Дрова вчера сожгли все! Это точно! Накормить столько людей! Проезжайте! Только быстрее! – из темноты к повозке подошёл номарх дозора, – И в таверне не задерживайтесь! А то съедите все припасы и нам на этих дровах нечего будет готовить!

Смеётся номарх, подгоняя проезжающий обоз в три телеги. Дозорные провожают повозки, наблюдая, как две из них въезжают в ворота таверны…

Через некоторое время, телеги выехали из ворот таверны и направились к выезду из селения, объезжая стоящие предупреждённые дозоры… Дозор провожает взглядом с десяток фигур, что подталкивают полную повозку с дровами в небольшой подъем и, продолжая сладко зевать, опираются на свои копья… неся свою трудную, но необходимую задачу в военное, неспокойное время…

…Солнце уже показалось из-за предгорий Нахли, когда за поворотом тракта скрылся последний ряд всадников, отряда Ганнона. Сам, Ганнон, находился в центре отряда, окружённый своими приближенными.

– …Что Наместник, такой не весёлый сегодня? Утро замечательное! В войне явный перелом в нашу сторону! Сейчас, надо собрать все усилия для розыска вашей прекрасной дочери Лейлы! А для этого надо быть бодрым и верить в успех и благополучный итог её поисков! – обратился к нему, один из приближенных его свиты, – Или нездоровится?

– Плохо спалось… Меня почему-то мучили ночные кошмары… Всю ночь!

– Что снилось? Лейла? Мятежники?

– Мятежники меня не пугают. Действительно, мне приснилась моя дочь! Причём, будто бы она находилась где-то рядом с нами? Она просила помощи… Я бросился за ней в какой-то туман, но так и не смог её найти! И так, несколько раз за ночь!…

Ганнон в бессилии покачал головой. Его глаза были наполнены печалью и горестью…

– Да, я тебя понимаю, мой дорогой Друг! То, что произошло с твоей дочерью – просто какое-то наваждение! Избежать плена в Утике и пропасть уже возле самого лагеря?! Зачем римлянам, нужна была раненая Лейла? Я понимаю тебя и скорблю вместе с тобой! Приедем в город и закроем все гавани, чтобы не одна лодка не выскользнула из портов Торговой республики!

– А, что толку?! Они её могут вывезти через туже Утику или Гиппон?! – горестно заметил на эти слова, Ганнон.

– Да. Дети для нас, есть самое дорогое в этой жизни! Дети и родители! – вздохнул Гекон.

– Все верно! Но, иногда интересы Родины, могут быть выше родственных связей! – покачал головой Ганнон, – Но дети, наносят нам ранения нестерпимой, не заглушаемой душевной боли и этим ускоряют наш уход в мир небытия…

Ганнон опустил голову.

– Полностью согласен с тобой мой Друг!…

…Отряд уже давно отдалился от селения, где ночевал и продолжал свой путь по почти пустынному тракту, когда на тракт, после прохождения по нему всадников Ганноно, выехала пара десятков всадников, в экипировке карфагенян. Глядя на них, можно было предположить, что это последний из дозоров ушедшего вперёд отряда? И это было очень похоже… Отряд выехав на тракт, посовещался о чем-то… Их плащи, с нанесёнными на плечи гербами Бирсы, ярко отсвечивали серебряным шитьём первые лучи светила! Но, вдруг, он развернулся и набирая с места максимальный бег своих скакунов, понеслись в обратную сторону?! Такой скачкой, они довольно быстро достигли края оставленного селения, где народ уже проснувшись, совершал свой привычный жизненный уклад. Люди в страхе сторонились, от несущихся по тракту всадников, провожая их недоуменными взглядами?… А всадники неслись дальше! Вот они достигли таверны, где останавливались на ночлег их командиры… Но, не снижая скорости скачки пронеслись мимо? Их путь вёл к краю селения, к одиноко стоящему строению, на границе с самими холмами… Вот они миновали тропы в зарослях арганы и остановились не у самого строения, а перед живой изгородью из колючего кустарника… Десять всадников остались на конях, но обнажили своё оружие… Другие десять, спешились и осторожно, стали пробираться через колючки арганы, стараясь охватить с разных сторон ветхий, но довольно большой дом на отшибе селения. Преодолев колючки и не обнаружив никого, люди сошлись у двери этого строения. Один из них сделал им знак и все, обнажили свои мечи… Вот первый из них, ударом мощной ноги, выбил деревянные двери и все ринулись в помещение…

…Либу резко повернулась на звук удара в незапертую дверь.

– А ты пришёл! Я знала, что ты явишься ещё раз!

– Заткнись ведьма! Или клянусь рогами Молоха, твоя тень будет париться в клубах Коцита! Где она? – Прорычал ей свои угрозы Рифкс.

– Кто? – спокойно повернулась к нему глазами Либу.

– Ведьма, ты испытываешь моё терпение! Девушка где? – Рифкс выглядел возбуждённо, куда ты её переложила? Её нет на месте! Где она?

– У меня нет её! Можете посмотреть везде! Только не ломайте в моем доме ничего! Может статься, что мне придётся и вам оказывать свою помощь!

– Как нет? – опешил Рифкс, – Гетулка не играя со мной, я тебя предупреждаю последний раз!

Рифкс приставил лезвие меча к груди Либу.

– Я говорю правду! У меня её нет! Они забрали её с собой! Я была против этого, но меня не послушали! Когда к большому человеку, пришёл другой и, что-то шепнул ему на ухо, тот сразу переменил своё решение?! До этого, как я вернулась с холмов, он мне сказал о своём намерении её оставить здесь! Грозил, что если с ней, что-то случиться, то мне отомстит какой-то его соратник чужестранец?! Но потом, сам же и все изменил! – Либу выглядела совершенно спокойной.

Но Рифкс никак не мог успокоиться.

– Врёшь ведьма! Её было нельзя везти?! Где она? Отвечай! Или, клянусь Копытами Ламии, твоя голова будет насажена на забор какого-нибудь местного чёрного колдуна, который с удовольствием у меня её и купит!

– Ты можешь убить меня! Это в твоих силах! Но тогда и сам ненадолго переживёшь меня! Это мне уже шепчет ветер… – Либу смотрела на Рифкса, и взгляд её глаз становился тяжёлым и пронизывающим… Рифкс старался не смотреть в них, но гнев накрыл его сердце и он все же взглянул на Либу… Она, к этому времени, уже закрыла глаза, будто смотря сквозь время и темноту…

– Ты угрожаешь мне?! Связываешься со своими духами?! Ах ты, ведьма… – Рифкс размахнулся мечом над головой Либу… Но в этот момент, глаза Либу открылись и Рифкс, машинально поймал её взгляд…

…Вдруг он почувствовал, что стоит на краю бездны… Ветер дует ему в лицо, поднимая над плечами его волосы… Его плащ с силой колышется у него за спиной и от этого он покачивается над пропастью, стараясь поймать равновесие… Он понимает, что балансирует на каком-то небольшом карнизе, куда попал странным образом… Его руки делают вращательные движения, сохраняя равновесие, но оказывается, в его в правой руке меч! И он все время тянет вправо, в пропасть! Тело Рифкса борется с этим, но меч тянет его туда… в зияющею бездну… И он со страхом отдёргивает свою руку, назад себе за спину, опуская её…

– …Ведьма! Ведьма! Своими видениями ты сводишь людей с ума! Ладно, живи пока! – Рифкс, с удивлением обнаружил свою руку с мечом, внизу за спиной. Он уже не смотрел на Либу, странная дрожь, била его тело, – Проверьте, все же здесь все! Но не ломайте ничего! Если она здесь, тебе будет не до колдовства Либу!

Люди Рифкса разошлись по дому, исполняя приказ…

– Имея тёмную душу, ты ищешь и в других такую же! А, тем не менее, есть и среди вас люди с душой намного светлее твоей! И их душевные стремления, намного чище, чем твои, хотя вы, подчас, выполняете одни и те же задачи!

– Ты хочешь сказать, что Папила, удалившийся отсюда, имеет другие наклонности?! Ха-ха-ха! Он убил людей не меньше моего! Ты совсем не разбираешься в людях, ведьма!

– Да, может не разбираюсь… Но вижу их внутренний свет! В нем он есть, а в тебе нет!…

– А мне он нужен?! – скривился Рифкс, – Ты, ведьма, одного не понимаешь, что в моей работе свет не приносит пользы! Более того, он вреден, так как может демаскировать наше местоположение! А если, Папила, где-нибудь засветится – недолго ему ходить по этому миру! Аид поглощает светлячков с превеликим аппетитом! – Рифкс зло сплюнул в ноги Либу и отошёл от неё.

Знахарка подняла на него свой взгляд и улыбнулась.

– Может ты и прав! Я вот все время, ломаю голову, из какой ты страны? Но не могу это понять! Но ты не из тех мест, откуда родом большой человек! Так вот! Но мне кажется, сойти в Аид в лучах света, намного лучше, чем сойти туда же, облепленным и обвешенным тенями злодеяний!

– Вари своё зелье, ведьма! И не ломай голову, над тем, чем тебе лучше не интересоваться! Клянусь, светом Плеяд, если я узнаю, что ты обманула меня, именно он выведет меня на тропу расчёта за обман! Я вернусь и свершу свой суд!

– Судить могут только Боги! – ответила на эти слова Рифкса, Либу.

В этот момент, в дом вошли несколько людей Рифкса, что оставались снаружи, Они молча подали какой-то знак.

– И узнали, в какую сторону они направились? – только спросил Рифкс. Те кивнули.

Рифкс, скосил глаза на Либу, но та совсем не проявляла никакого внимания, их молчаливому диалогу…

– Ну что же! Похоже, она говорит правду! Исчез весь её запас дров и сухого хвороста! Я все думал, зачем этот увалень, помогает ей в заготовке дров?! Он все же кое-чему научился! Хитрость его сработала! – сказал один из вошедших.

– Ладно, Сириус, теперь мы знаем многое! И догнать их нам сейчас не предоставляется возможности! Меж нами крупный отряд пуннийцев! Ну, Папила! Ты ещё мне ответишь за это! По коням!

Рифкс, не взглянув более на Либу, вышел из дома. Следом, заторопились и все остальные… Через короткое время, послышался топот, набирающих с места скорость лошадей… Либу, не поднимая головы, помешивала в глиняном горшке какое-то варево…

Глава 10

Армия Гамилькара, тронувшись с долины соляных озёр, избрала для себя путь преследования армий Спендия и Авторита, которые спешили к побережью… Небольшая задержка, была необходима, для небольшой реорганизации в своих частях после понесённых потерь в битве. Гамилькар пополнил свои ряды перешедшими на его сторону наёмниками, но делал это осторожно, стараясь разбросать их по тысячам, что бы не возникало осложнений в будущем, если выяснится их непригодность. Далее, он направлял такие тысячи на марши в поисках очагов снабжения мятежников и старался в маленьких столкновениях с летучими отрядами мятежников, спаять и скрепить, вновь прибывших, со своим костяком воинов… Мятежники и впрямь, рассыпались по Ливии, собирая продовольствие для армии и исключая, таким образом, броска Льва, за кем то одним из них! Но, все же, двинувшись, армия Гамилькара, выжимала мятежников со всех крупных городов… Мятежники были выбиты со всех крупных провинций Ливии, а Гамилькар, помогал молодому Сифаксу, утвердить свой авторитет и власть в оных! Постепенно, город за городом, признавал царственность Сифакса и Ливия, поначалу с неодобрением, смотря на его молодость, начинала привыкать к мысли о возвращении на трон свергнутой династии! Для Гамилькара это означало одно – позади него остаётся крепкий, безопасный тыл! Движение армий осуществлялось параллельными курсами, для охвата как можно большей территории! И для этого, Гамилькар усилил пехотой армию царя Нараваса. Захваченные отряды мятежников подвергались безжалостному уничтожению! Все это началось после казни, в лагерях мятежников, содержащихся там заложников! В плен никого не брали! Но однажды, в одном из ущелий предгорий Нахли, был обложен лагерь крупного отряда мятежников, который поняв, что попал в западню без выхода, решил сдаться в плен в своём полном составе! Но когда конница Теоптолема ворвалась в их лагерь с тыла – их глазам открылась страшная картина! Тыл лагеря был уставлен крестами распятых карфагенян, что недавно пропали вместе с обозом провианта! Чудовищность увиденного поселила лютую ненависть к сдавшимся… Гамилькар недолго предавался размышлениям. Он приказал согнать всех сдавшихся мятежников в центр лагеря и ввёл в лагерь своих слонов, с разных сторон! После этого животные были побуждены растоптать всех пленных… Так война, по настойчивости самих мятежников, переросла в яростную фазу уничтожения всех и вся… В дальнейшем, слонами растаптывали не только пленных, но и раненых…

…Наравас двигался своей колонной на город Буллу. Его мысли витали в далёком Артодафисе. Там осталась его молодая жена Саламбо! Она осталась там по своей воле. Осталась ухаживать за раненым Антонием Брианом. Его состояние было тяжёлым, он постоянно лихорадил и бредил, и даже знахари-берберы, которых собрал Агизур, качали головами, не понимая, что его ещё сдерживает на этом свете… Саламбо, вместе со знахарями, не отходила от постели Антония. Она засыпала сидя у постели и просыпалась около неё… И в день отъезда отца и супруга на войну, она ни на минуту не колеблясь, озвучила им своё решение – остаться с Антонием Брианом! Этот долг она чувствовала, когда думала о своей подруге Лейле, судьба которой стояла «вопросом» для всех неравнодушных к этой неизвестности… И ещё, ей почему-то казалось, что именно Антоний, должен найти свою возлюбленную и её подругу… Наравас скучал и страдал от разлуки, но ни на мгновение не пожалел о принятом решении своей жены! Агизур, провожая их, сказал, что берберы ставят безопасность Саламбо выше всего на свете и считают сейчас, для себя, это главной, ближней задачей! В долину не проникнет никакой враг, и этому Царь верил!…

Эти мысли были в голове Нараваса, когда к нему подъехал, прибывший гонец от Гамилькара.

– О, славный и отважный Царь! Наш стратег шлёт тебе привет и извещает, что в двух столкновениях севернее Сфикса, он отбросил мятежников Спендия и Авторита к Приону! Наши дозоры заметили, что оба вождя идут в одну точку! Гамилькар полагает для соединения. Западнее, к нам на помощь вышел стратег Ганнибал Корт, который имеет сильную конницу и корпус пехоты! Спендий сейчас в Прионе и если к нему подойдёт и Авторит, то существует хорошая возможность, запереть их обоих в городе! Адмирал Диархон, ждёт сигнала, чтобы запереть и гавань города, тогда они окажутся в блокаде и голод, рано или поздно, заставит их принять сражение! Таким, образом, мы поймаем в ловушку два змеиных выползка! И ловушка для них будет там, где все и начиналось! Для этого, Гамилькар просит тебя, чтобы ты, после выдавливания мятежников из Буллы, не торопился идти дальше! Пусть соединятся у Приона! Но когда это произойдёт, тебе о славный Царь, надо будет выдвинуться и закрыть им отступление в восточном направлении! – Гонец закончил говорить, – В этом письме более подробно, мой Стратег изложил свои мысли!

Гонец передал Наравасу письмо. Наравас, взяв письмо, кивнул гонцу в знак благодарности за его доставку и углубился в его чтение… Пока Царь Наравас читал письмо, прибывший гонец огляделся. Армия Царя, двигаясь походной колонной, и своими размерами рассказала ему, что армия Нараваса, как минимум удвоилась, с тех пор, как были оставлены соляные озера. Конница, шла ровными рядами и, в ней чувствовался эмоциональный подъем, так как лица всадников были открыты и взгляды их выдавали уверенность в близкой победе. Мятежники были теснимы отовсюду, город за городом подчинялся союзническим армиям, а идущий следом молодой царь Сифакс, проводил необходимые назначения магистратов и осуществлял политическую реформацию своего царствования. Теперь лишь слой рабов, освобождаемый мятежниками с различных плантаций и каменоломен, пополнял их ряды армии. Но эту армию уже никто не боялся! Той армии, что была в самом начале мятежа и, что угрожала Карфагену – уже не было! Это понимали и мятежники, и все союзники Гамилькара! «Логово Змей», по иронии судьбы сползалось в своё первоначальное гнездо, где оно забродило и вырвалось «на волю»! Откуда оно расползлось по всему Тунессу… Их тянуло в Прион… Один лишь Матос, находился около Утики и Гиппона Царского, но и его ждали здесь же, так как он должен был прийти на помощь своим «соратникам» избежать плена!…

– Передай Протектору, что я выполню эту часть плана, что оговорена им в письме. После Буллы, я поверну влево и отрежу «змей» от дороги на Аспис и Хадрумент и всего восточного побережья!…

Наравас говорил твёрдо, в его голосе не чувствовалось ни капли сомнения в плане, предложенном Гамилькаром и военачальники, что находились рядом с ним, ещё более уверовали в успех общего союзнического дела…

Гонец получив ответ Царя Нуммидии, отбыл обратно в ставку своего стратега…

– Адгербал, – повернулся к своему заместителю царь, – Нужно усилить наш авангард! Это нужно сделать по двум причинам! Во-первых, охватить более широкую площадь нашими летучими отрядами! Во-вторых, более сильный авангард, должен отразить попытку кого-то из мятежников, вырваться из приготовленного Протектором мешка и не дать им успеть запастись провизией, разоряя прибрежные селения! Кого думаешь послать?!

– Хорошо, славный Царь! Я бы сам желал поучаствовать в травле змей! Ты же знаешь, как я соскучился по настоящему делу! Если, ты не против, я сам отбуду в авангард с тысячей всадников?!

Наравас посмотрел на старого друга, который прошёл с ним все горнила его войн. Ему не хотелось отпускать его, но видя, что тот, последнее время, выглядит скучающим и явно грустит о чем-то? Становилось понятно, что это предложение Адгербала, заключало в себе и то, что он не озвучил, с чем борется его сердце в одиночку, и он явно просится немного отвлечься от этой напавшей на него хандры… Обдумав все это, царь, улыбнувшись, согласился:

– Хорошо, Адгербал! Я вижу, ты засиделся! Пусть будет по-твоему! Но прошу тебя, быть осторожным и не бросятся во все опасности, подвергая свою жизнь случайному риску! Ты ближайший соратник Царя!

– Обещаю быть благоразумным, как и был все эти годы! Разреши отбыть, мой Царь! – Адгербал загорелся радостью и воодушевлением от «предстоящего».

Наравас лишь только улыбнулся. Адгербал тут же повернул своего коня и его лошадь начала разбег к голове колонны…

«– Вот Друг, который был во всех моих злоключениях и битвах! – думал царь, глядя вслед удаляющемуся Адгербалу, – Ему не нужны ни почести, ни власть! Война его стихия! Служение своему царю и Родине, полностью захватывают его помыслы! Более надёжного человека, чем Адгербал, мне не сыскать!…»

Через некоторое время, в голове колонны зазвучали трубы и по колонне, прокатилось судорожное движение, сопровождавшееся ответными сигналами труб, провожающих тысячу всадников на задание. Тысяча всадников отделилась от колонны и понеслась вперёд… Вскоре только след пыли напоминал о ней, среди неровностей ландшафта, в которых она скрылась…

«-… Мятежникам сейчас будет не сладко! – продолжал думать Наравас, – Знаю энергию Адгербала! – Наравас представил с каким воодушевлением, его заместитель, сейчас, примется за поставленную им задачу и устроит охоту на их обозы и дозоры „змей“, – Скорее бы закончилась войны! Слишком она затянулась…»

Мысли царя вновь вернулись к Саламбо.

«– Что она там? Когда я уезжал, Антоний почти не подавал признаков жизни?! Слишком много крови с него вытекло! Организму очень тяжело восполнить эту потерю… Надеюсь, у него есть какая-то Богиня?! Если она ему поможет – он выкарабкается! Он борется! Борется не сдаваясь! А Саламбо ему поможет. Как помогла мне! Верю, что так и будет! Ведь кто-то должен разыскивать Лейлу, после всех этих злоключений?!»

Наравас тяжело вздохнул… Разлука угнетала его. Но и рисковать Саламбо, в этой, потерявшей человеческое лицо войне, он совсем не хотел… Решение её остаться в долине, он воспринял даже более чем удовлетворённо. Он, в тайне, сам надеялся на этом решении Саламбо, и когда услышал об этом от неё самой, подыграл ей, сделав разочарование на своём лице, но в сердце, радуясь этому… То, с какой готовностью, она бросилась на мутанта-бербера в сражении в пещерах, не только удивило Нараваса, но и напугало его! То, что она повторит такое же безрассудство, случись похожая ситуация у него не было ни капли сомнения! Поэтому без молодой жены, царь чувствовал себя на этой войне спокойней, хоть и несчастливей! Но временную разлуку можно терпеть, а потерю любимого, дорогого сердцу человека, он рассматривал куда хуже и, даже, не хотел допускать этого в мыслях… Чувство её безопасности, успокаивало его и умиротворяло дух. Наравас улыбнулся в тонкие усы и попытался дотянуться до неё мысленно…

…Утро наступило в долине, разрывая сизую дымку ночного тумана… Саламбо почему-то проснулась резко и лёжа на постели никак не могла вспомнить, что приснилось ей такое, что вызвало такое резкое пробуждение… До пробуждения ей снились братья и сестра… Этот сон был спокойным и уравновешенным… Она как бы вновь оказалось в своём детстве… ей приснилось, что она вернулась после долгого отсутствия домой, и прямиком направилась в свой родной сад, который сажали многие поколения Баркидов. Она сама, вместе с матерью и братьями и сёстрами, высаживали свои деревья и цветы в саду, и долго ухаживали за своими высаженными растениями. Если кого-то не было, то другие так же, с особой тщательностью продолжали ухаживать за ними, как было принято в семье долгие века! Считалось, что если растение не испытывает никаких затруднения в росте, то и человек, высадивший его будет находиться в равновесии и благоденствии с окружающим его миром… Саламбо шла по саду, испытывая настоящую радость от вида своих старых знакомых – цветов, реликтовых растений, кустарников, деревьев… Каждое напоминало об одном, каком-то конкретном человеке… Созерцание этой зелени захлёстывали счастьем её сердце, наполняя его какой-то трудно выразимой радостью от общения с деревьями и встречи с сёстрами и братьями, находящимися в саду… Неожиданность её появления, должно было увеличить радость встречи и она прибавила шагу, слыша, где-то впереди весёлый смех сестёр и голоса братьев!… Солнце заливало сад… Его лучи рассеиваясь над кронами деревьев, пытались донести его тепло до земли, сквозь зелень листьев и разноцветных, ярких цветов… И Саламбо, идя по саду, то здесь, то там, попадала под действие этих лучей, многократно усиливая в её сердце радость и наполняя её добротой к близким. Она не видела свою семью долгих два года и, теперь, спешила поделиться со всеми теми чувствами и новостями, что переполняли её! Вот, сейчас, она повернёт влево и солнечные лучи, пробиваясь через кроны, окажутся у неё с правой стороны и, будут падать прямо на большую беседку, что сооружена в центре сада! Стоп! Вот что её заставило напрячься во сне! На дорожку падала чья-то тёмная тень?! Вот что её заставило испугаться! Саламбо, с усилием, стала восстанавливать ускользнувший сон… «…Тень падала сквозь кустарник! Тёмная, длинная, не показывающая свои чёткие очертания… Это тень испугала Саламбо! Она, вдруг (во сне что-то поменялось), уже почувствовала себя взрослой и нащупала на боку рукоять подаренного Сибилой, в Иберии, лёгкого испанского меча, по длине лезвия равного греческому! Саламбо обнажила его и, медленно, стала обходить кустарник мимоз… Она это делала медленно, боясь спугнуть того неизвестного, что стоял в кустарнике и наблюдал за беседкой… Вот она оказалась у края кустарника мимоз и резко вышла из своего укрытия!… Но никого не обнаружила! Саламбо огляделась по сторонам… Никого?!… Тогда, Саламбо, подошла к месту предполагаемой засады, но и трава в этом месте не была даже помятой? Она исследовала все рядом,… рассматривала широкие веера мимозы, которая успела сбросить прекрасные жёлтые соцветия к её появлению в саду, но и на ней ничего не обнаружила?! Её сердце наполнилось тревогой!… Там, впереди, слышались голоса сестёр и братьев, но то, что она увидела на тропинке не укладывалось в её голове?! Она, резко, развернувшись, вернулась на тропинку. Постояв какое-то время на месте, она смотрела на место куда падала тень… Это был перекрёсток трёх дорожек, идущих в различные концы сада! Что это означало она не могла представить и угадать?… В это мгновение она услышала шаги по одной из этих дорожек и, срываясь с места, Саламбо бросилась по ней! Пробежав по ней с десяток шагов она, ясно, увидела удаляющуюся сквозь заросли, ту тёмную фигуру! Саламбо вновь обнажила меч и бросилась вслед… Но, неожиданно, из этих же кустов, навстречу ей вышел её брат Гасдурбал?!

– Саламбо? – удивлённо сказал он ей, – Ты приехала одна? Где дядя Кассий?…

Саламбо пыталась, что-то ответить своему брату, повернулась в сторону мимоз и, …проснулась…» Сон необыкновенно встревожил её?! Что это был сон, что-то предвещавший, у неё никаких сомнений не было!

«– Что-то происходит в доме! – решила она, – Или что-то произойдёт?! Это явно предупреждение! Похожий я видела, когда мама отправлялась из Гадеса на Сицилию! Мне тогда приснился тонущий корабль!»

Такие мысли роились в голове, теперь, уже по-настоящему проснувшейся Саламбо. Тревога заполнила душу девушки и она, поднявшись, попыталась смыть ночные кошмары, приготовленной с вечера водой для омовения…

Послышался шум шагов, и в комнату вошла, приставленная к Саламбо, одна из берберок.

– Наш правитель Агизур, пришёл к вам Царица!

Саламбо быстро оделась в берберский, женский халат. Через минуту вошёл Агизур. По его лицу, Саламбо сразу угадала – что-то произошло и её сердце, не остывшее от ночных сновидений, учащённо забилось…

– Что произошло, Правитель? – быстро спросила она, не ожидая слов Агизура, – Что-то с Антонием?

– Тебе, Царица, лучше самой посмотреть! Наши лекари уже там! – Агизур повернулся и пошёл из шатра Саламбо.

Саламбо бросилась следом. Шатёр, где находился Антоний, был совсем недалеко. Берберы разбили свой госпиталь вблизи реки и бывших садов города. Самих садов уже не было, но остались заросли оливы и многочисленные финиковые пальмы. Берберы в первую очередь занялись расчисткой площади садов, для посадки их уже в этом году. Это было весьма странным, ведь этот народ, считалось, не знает оседлой жизни. Но, видимо, кровь этого народа пробудилась после долгой спячки и руки потянулись к земле! Что совершенно нормально, ввиду их долгих странствий по пустыне… Каждодневно, часть берберов производила вырубку, расчистку, выкорчёвывание диких зарослей, что стали здесь властвовать после ухода людей… Шаг за шагом, город приобретал вид, который говорил, что сюда возвратились люди… Саламбо вошла в шатёр, где находился Антоний. Вокруг его постели стояли несколько знахарей берберов и о чем-то громко говорили, непрерывно жестикулируя! Саламбо протиснулась к постели и взглянула на Бриана?! В ответ, на её появление, он, увидев её, улыбнулся одними глазами!… Да! Антоний пришёл в себя! Радость огромной волной заполнило её сердце и душу! Её бессонные ночи и труды принесли свои результаты! Да, он был ещё слабым и бледным! Но смерть окончательно отступила от него, и его взгляд красноречиво говорил об этом! Саламбо с восторгом склонилась над трибуном.

– Антоний! Как я рада! Агизур испугал меня, своей молчаливостью?! А, ты, наконец-то открыл глаза! Значит, ты, все же переборол смерть! Танат, так долго ходил вокруг тебя?! Теперь все будет хорошо! – По глазам Саламбо текли слезы. Она вспомнила как, совсем недавно, таким же беспомощным был ее Наравас…

– Молчи, молчи, Антоний! Тебе нельзя ещё говорить! Береги силы для выздоровления! Теперь каждодневное их накапливание, будет стимулировать выздоровление! – Сказал Агизур, положив на грудь Антония свою руку. Один из лекарей с улыбкой положил ему руку на уста и покачал головой в стороны, видя, что тот, все же пытается отреагировать, на появление Саламбо.

Антоний переводил свой взгляд с Саламбо на окружающих его людей и Агизура. В его взгляде читалась благодарность. Агизур взял его руку и слегка встряхивал её, стараясь взбодрить его… Все окружающие трибуна сошлись в одном мнении, что борьба за жизнь трибуна окончилась и впереди остался путь медленного, но окончательного выздоровления…