Текст книги "Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова"

(254) Первую часть твоего письма, чадо, я прочел с улыбкой, а перейдя к дальнейшему, смутился, увидев размеры бедствия. Но благословен Бог, всё промышляющий во благо. Приготовимся, как Христовы воины, хотя и грешные. Приятны язвы Владыки, хотя и очень болезненны. Ведь нам во всяком случае придется умереть общей смертью; так умрем добровольной смертью за Христа, чтобы, избегая временных человеческих страданий, нам не подвергнуться вечному наказанию за гробом. Заметь, заведующий странноприимным домом (ξενοδόχος) в Лупадии[672]672
  Местечко неподалеку от Метопы. Одно из писем преп. Феодора (102) адресовано ксенодоху Георгию, но неясно, то же ли это лицо. – Ред.


[Закрыть] уже давно предсказал это, как я устно и сообщил тебе. Итак, слышанное тобою справедливо.

Постарайся, чадо мое, утвердить себя и братьев. Господь да сохранит тебя. Молись обо мне, немощном.

<P. 55> Так как ты опять обратился ко мне с письмом, любезнейший сын и брат, то и я также пишу тебе для увещания, а вместе и на себя поминания, что всегда хорошо и богоугодно по каждому поводу винить себя, а не ближнего. При этом условии происшедшее обыкновенно представляется в меньших размерах, а еще не происшедшее и не возникает. Но достаточно об этом, ибо [говорит Писание]: даждь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9:9), а разумный и с немногих семян соберет большой урожай духовного хлеба.

Винить себя, а не ближнего

Что же дальше? Я, грешник, должен принеси благодарение и хвалу за (255) воссоединение моего любезного чада Мелетия[674]674
  В прошлом студит Мелетий по чрезмерной ревности отделился от преп. Феодора, негодуя за его примирение с патриархом Никифором в 812 г. – Ред.


[Закрыть]. Ведь [есть] я не только внимаю твоей просьбе, но и приношу тебе, желанный, величайшую благодарность за участие в деле, которое твоим внимательным и честным отношением было спасено от неразумной ревности и приведено в пристань благочестия и истины. О, Промышление, не попускающее совершенно заблудиться тем, кто во смирении ищет своего спасения! По твоему слову я принял его и причислил к собственным членам и радуюсь о нем более, чем о тех, с кем был давно связан. И если он мне будет писать, что и должно быть, то, конечно, получит ответ[675]675
  См. письмо 218. – Ред.


[Закрыть]. Передай, прошу тебя, приветствие ему с просьбой неопустительно молиться о моем спасении.

Узнав, что возлюбленный мой господин с братьями[677]677
  Имеются в виду монахи Ипатий и Лукиан, которых Никита увез с собой. – Ред.


[Закрыть] благополучно добрался до Византия, что он представился царю и увидел его и что всё по милости Божией совершилось без опасности, я прославил моего Бога, соблюдшего тебя от козней и искушений Каиафовых благодаря посредничеству доброго человека, начальника дрома[678]678
  Имеется в виду логофет дрома. – Ред.


[Закрыть] (δρομαρχοΰντος). Знай, господин, что ты заложил в нашу смиренную душу сильное чувство любви. Со многими царскими вельможами я встречался по различным поводам, но ни к кому так не привязался и никого не полюбил, как тебя, вследствие рассудительности, <p. 56> обдуманности и мягкости, прямолинейности и разумности (περιδεξιότητα) и вообще ввиду других твоих способностей, ведущих к добродетели. А на какую высоту мне поставить твое благочестие, любовь к рассуждениям и наукам, твою внимательность и благосклонность? Куда отнести твое божественное смирение и снисходительность? Наше слово бессильно, да и письмо не вместило бы, если бы мы стали перечислять присущие тебе благородные свойства и добродетели. А со своей стороны я мог бы сказать, что истина пострадает, если ты не получишь первого места в сенате или, по крайней мере, второй степени. Впрочем, (256) добродетель, если и не возвышается [извне] кем-либо, по природе и сама по себе имеет царское достоинство и высшее свойство.

Царское достоинство добродетели.

Так я думаю о твоем благородии и, как бы самого себя, убеждаю [тебя в этом] из любви, без задней мысли. Итак, держись своей добродетели и не завидуй никому из царских временщиков (παραδυναστευόντων). Вместе с этим не переставай поминать и нас, грешных, и покровительствовать, насколько возможно, братии аввы Ипатия. Об этом мы тебя просим, а также о том, чтобы ты приветствовал близких своих, чрез тебя оказавших мне благодеяние.

Трудно теперь передать в ваши места письмо моего смирения, но любовь по Богу к тебе, госпожа, убедила нас послать письмо и сообщить тебе, что мы не можем забыть о твоем богочестии и твердой уверенности в нас, недостойных, совершенно неспособных привлечь кого-либо к вере. Впрочем, несмотря на нашу неспособность, ты не утратила своей награды, так как Бог ценит и принимает дело твоего убеждения. Поэтому мы молимся о том, чтобы ты была здорова и [наслаждалась] в душе невозмутимым миром Господним. Но, с другой стороны, невозможно человеку быть без горестей, которые попускаются Богом для нашего воспитания, чтобы в них обнаружилась твердость нашей любви и веры в Него.

Поэтому переноси всё происходящее и радуйся в терпении, так как это дает тебе надежду на спасение. Умоляю тебя, сохраняй и свое православие <p. 57> в неприкосновенности от противящихся истине оскорбителей святой иконы Христа, Богородицы и всех святых. Ведь я знаю твою прямоту во всех делах. Бог всегда да соблюдает тебя, госпожа моя, как Свое святое сокровище.

(257) Думаю, и вам известно, что я не забываю о вашей любви по Богу; ведь не может быть, чтобы мое имя обходилось в ваших молитвах без упоминания, не потому, чтобы во мне, грешнике, было чтолибо хорошее, а, как сказано, ради любви о Господе, знакомства, я бы прибавил, и общего монашеского состояния (ομοσχημίαν). А у меня есть много оснований поминать вас, так как вы и благочестивы, и благоговейны и, кроме того, сострадаете нашему смирению, – ведь я не могу забыть о ваших благодеяниях и милостях, о ваших, так сказать, горестях и слезах по поводу расставания нашего во время изгнания и вследствие изгнания. Поэтому мы и поминаем, и почитаем, и относимся к тебе как к духовной матери; и не только к тебе, но и к стоящей при тебе на втором месте. Желаем вам здравия и благоденствия от Бога и совершения добрых дел в вашем подвижническом образе жизни. Мы знаем, что вы боитесь Бога и любите возлюбившего вас Христа. Поэтому мы и беспокоимся о вас ввиду наступивших стеснений от христоборной ереси. Ее, о мать, следует избегать всяческим образом, так как общение с ней разлучает нас со Христом.

В вас я уверен и радуюсь, что вы Христовы служительницы и работницы Φεραπεύτριαι και υπηετριαι). И еще сильнее прошу вас совершать за мое смирение молитвы пред Богом, чтобы мне совершенно спастись от сетей вражьих.

Мы знакомы с твоею почтенностью из рассказов духовного <p. 58> нашего сына Ипатия, а не из непосредственного знакомства; а теперь твое благочестие еще более стало нам известно своей верностью Богу, когда ты согласилась скорее лишиться и монастыря, и руководства (258) сестрами и даже подвергнуться заключению, к которому ты присуждена, чем отпасть от веры во Христа. Ведь поистине отпадением от Христа является отречение от Его святой иконы, которого требуют новые иудеи, заключая непокорных в темницы, бичуя, удушая, угнетая, искушая, ссылая, заковывая, измышляя всё к вреду им[682]682
  В ТФС: «их озлоблению». – Ред.


[Закрыть]. Поэтому, благая мать (αμμάς), услышав о столь добром твоем исповедании, мы сочли справедливым настоящим [своим] письмом посетить тебя, возвещая тебе мир. С тобою Христос, Которого ты возлюбила и ради Которого страдаешь. Благодушествуй, мужайся, черпай силу в укрепляющем тебя Христе, и не только в настоящем переживаемом тобою случае, но и во всех будущих, каким Он попустит произойти для испытания нелицемерной твоей веры. Не говори: «Сбились с пути иерархи, священники, игумены; что же могу сделать я, женщина, от природы слабая? Как я вынесу это?» Ни в коем случае [не говори этого], мать! Каждый из нас, как мужчина, так и женщина, юноша и старец, получил от Бога силу ценою жизни защищать Божий закон и нашу православную веру, и падение ближнего не может служить нам оправданием. Сколько мужчин и женщин еще раньше привлечено свидетельствовать за Христа? Из них очень немногие, если не называть их поименно, получили победный венец.

Подобно им, стой и ты мужественно, прошу тебя: от имени Христова просим, говорит Писание, как бы Сам Бог увещевает через нас (2 Кор. 5:20). Ответь же и ты нам вместо слова святыми молитвами, чтобы и мы, смиренные, наконец удостоились подвизаться вслед за святыми нашими отцами.

(259) Считая себя должником твоей по Богу честности за полученные мною от твоего благочестия дары, я отправил это свое <p. 59> письмо, чтобы исполнить свой долг пред тобою, госпожа моя. За то, вопервых, что твоя добрая душа, открыв двери своего богохранимого дома, подвиглась оказать брату Протерию широкое гостеприимство, притом в такое время, когда нередко друзья и даже родные из человеческого страха затворяют свои двери пред гонимыми за Христа; далее, за то, что ты посылаешь и нам, смиренным, [необходимое] для успокоения и утешения. Это – дело твоего великого умиления и доброты; признак великого благочестия и любви к заповедям – помогать неизвестному человеку, к тому же грешнику; и это [совершается] не в сиротских размерах и [проистекает] из благого сокровища многих других твоих благодеяний и православной веры, как о том сообщает нам и письмоносец.

Итак, мы славим Бога за тебя, ибо к славе Божией направлена твоя добродетельная вдовья жизнь. Затем молимся, чтобы блага остались у тебя неотъемлемыми и чтобы ты, проводя всю жизнь еще более славно, достигла степени совершенства и удостоилась Царства Небесного, дела которого да удастся тебе совершить.

Я прочел твое письмо, родной мой и желанный, и одобрил твое хорошее настроение, так как ты осмеливаешься в эти дни писать и словами утешать по сильному своему соболезнованию и милости к нам, смиренным. Оставив в стороне свои собственные дела, – так как они по милости Христа и вследствие внушаемой ими надежды не печальны, хотя и кажутся такими, – я, грешник, обращаюсь к твоим делам. (260) Как это с тобою непрерывно происходят несчастья и вовне, и дома, и даже от собственных детей, от которых, наоборот, следовало бы ожидать и обогащения дома, руководства и поддержки и всего, что приятно отцам? Горе мне, несчастному, в какой обстановке проходит твоя жизнь! Верь мне, добрый брат, что скорбь за тебя охватывает мою душу так же, как это испытывал бы наш покойный отец[684]684
  Преп. Платон. – Ред.


[Закрыть]: он более, <p. 60> чем кто другой, сожалел о твоих неудачах.

Так не падай духом; наоборот, с благодарностью и готовностью переноси [все это], ибо Благой Бог неудачи и печали обыкновенно приводит к [нашей] пользе. А затем следует избегать общения с христоборной ересью, участие в которой чернит и губит душу. Итак, по мере сил блюди себя; если же ты лишился всего иного, то это не существенно, ведь все мы и против воли своей покинем всё и нагими, как и родились, представимся Судии. Если мы потерпим ущерб в вере, то это единственная и величайшая опасность, так как с нею мы выйдем [в вечный путь], и лишь она с делами будет при нас в день окончательного Суда.

Ущерб в вере

Блаженна игумения, если совершит свой путь до конца. Еще раз приветствуй наших, которым я, хотя и грешник, всегда желаю спасения.

Ты, чадо, не перестаешь являть свою ревность в любви к Богу и в ухаживании за мною, смиренным, как и в этот раз ты послал в город брата Каллиста за необходимым и нужным. Приняв его и получив твои письма и (261) письма других, мы узнали и печальное, и радостное. Печально, что несчастный Орест отложился и, не снесши даже мимолетной скорби за имя Божие, перебежал к противникам, став предметом злорадства и для демонов, и для нечестивцев. Радостно, что братья наши спасаются и выносят озлобления за Бога; радостны также известия и о наших общих отцах. А что если поскользнулся тот или другой, не удивляйся этому; если же кто спасется вполне, о том воздай славу. Нужно долго трудиться для того, чтобы приобрести бессмертие.

Поэтому дерзай и не тяготись возбуждать других, насколько это тебе доступно. Что касается нашего перевода в другое место, то знаю, чадо, это причиняет тебе и твоим братьям печаль; <p. 61> но благодарение Господу, я, хотя и грешен, ни на что не жалуюсь ради славы Христа, за Которого смиренная Греция (Γραικία) приведена в сильное волнение. И зачем? Чтобы избранники были обнаружены [тем, что их дело] при испытании не сгорит (1 Кор. 3:13–15). Внутри[686]686
  Т. е. в Константинополе. – Ред.


[Закрыть] отцов бьют и морят голодом; какая же печаль, если нас, негодных, сошлют в другое место? Господня земля всюду, куда бы я – один ли или с другими – ни был заброшен. Я не знаю, кого из братьев взять мне в спутники в ссылку, так как ни на каком из них не может остановиться мое смиренное сердце, но об окончательном решении сообщит тебе брат[687]687
  Студит Каллист. – Ред.


[Закрыть]. Если Господь нам поможет увидеться до моего взятия, то я дам более определенное указание на этот предмет и о другом; если же нет – Христос да будет со духом вашим. Молись обо мне, смиренном.

Уже мы добрались, чадо любезное, до того места, куда по воле Благого Бога мы были сосланы за Его святое имя. (262) Весь путь мы совершили в пятнадцать дней без особенных трудностей благодаря бездождию и сухой дороге и тому, что наш конвойный относился к нашему смирению очень милостиво, с сочувствием и честью. Итак, мы поселились в Воните, в доме патриции, [вдовы] Турка, весьма любезно приняты как ею, так и соседними архонтами. В озере – соленая вода и нет рыб. Впрочем, мне ради Христа и соленое – сладко, и безрыбное – обильно рыбой.

Вознеси о нас молитвы, чтобы мы здесь пожили под покровом державной Божией руки, благоугождая Ему, и во всяком нашем деле и слове сообразовались с Его волей. Братья с Архиппом остались в пути; не знаю, успеют ли они добраться, а писать через них мы боимся. Путь далек, и мы не знаем, можешь ли ты без затруднений опять прислать других братьев и согласен ли кто-нибудь на это. Однако, если окажутся такие, им трудно будет нести с собою некоторые <p. 62> нужные вещи, исключая, может быть, книг или другого [крайне] необходимого, чего здесь нельзя найти, – да и то в небольшом количестве. Можно [к нам] проехать и морским путем: от приморской Ликии до наших мест около ста миль. Я имею нужду также и в письменной работе. [Наперед] выражаю согласие на всё, что вам под силу, так что если я не получу вашего ответа вследствие ли заключения в тюрьму или другого какого-либо затруднения, я это перенесу с благодарностью к Господу. Ведь я знаю о вашем настроении и о том, что если бы того требовала нужда, вы, вырвав собственные свои глаза, отдали бы мне, возлюбленные мои дети (ср. Гал. 4:15).

Пока можешь, сын мой, непрестанно заботься о своих братьях, утверждая, вразумляя и возбуждая их; нам нужно бодрствовать над их душами, так как мы дадим за них ответ Господу. Особенно предоставь себя в распоряжение заключенным. С нами Христос, победивший мир и нам обещающий победу. Поэтому ни в коем случае не будем падать духом, если даже мир нас разлучает телесно, если (263) нас ссылают в пустынные ненаселенные места, если огорчают, причиняют лишения, подвергают заключениям. Чем многочисленнее страдания, тем богаче венцы. Кто достоин подвергнуться четвертованию ради Бога и умереть? Он еще более уподобится Христу.

Знай это, здесь предмет твоих забот, благодушия, радости, здесь твой венец. Письма, вложенные в твое письмо, раздай по именам. Целуй δ и λ[689]689
  Дометиана и Литоия. – Ред.


[Закрыть], Игнатия, любезных мне твоих спутников, всех, кто может сохранить секрет. Сопровождающие меня трое[690]690
  Студиты Лукиан, Ипатий, Николай. – Ред.


[Закрыть] усиленно приветствуют тебя и твоих спутников. Господь со духом твоим, чадо мое прелюбезное.

Увидев, каков и сколь велик смысл твоих честных писем к моему смирению, происходящий от твоего крайнего смиренномудрия и умиления, я решаюсь – хотя это и дерзновенно – сказать то же, что сказал и Христос: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему, как уверовала (Мф. 15:28). Ведь Бог <p. 63> испытывает [именно] веру просящего и сообразно ей дает просимое, хотя бы и недостойному. Точно так же и это твое смиренное обращение и прошение можно с полной справедливостью похвалить и оправдать, ибо Писание говорит: праведный себе самаго оглагольник в первословии (Притч. 18:17); также и Христос говорит: кто унижает себя, тот возвысится (Мф. 23:12). Так как ты избрала монашескую жизнь и переменила тленное на вечное, радуйся этому доброму твоему решению, вечно стремясь и шествуя по путям, ведущим в Царство Небесное, (264) чрез усвоение богоуподобляющих добродетелей, благодаря которым и святые отцы взошли к Богу. Ведь мы можем с каждым днем улучшаться и изменяться к лучшему.

Бог испытывает веру просящего.

Итак, во-первых, я хотел сказать об этом. А мы чем равноценным воздадим тебе за всё то, что ты из убеждения с настойчивостью оказываешь нашей убогости, так что оказывающих нам гостеприимство называешь блаженными, а себя считаешь несчастною? Заслуги моих соседей далеко не так велики, как твои: они содержат нас, будучи вблизи, и тем, что имеют под руками; а ты, несмотря на очень далекое расстояние, являешься сюда на крыльях сострадания, питая, насыщая нас, ухаживая за нами. В Лаодикии по твоему распоряжению я получил одно, в Вифинии в твоей посылке – другое. Всем этим ты привела нас в величайшее изумление. Своим милосердием ты, можно сказать, превзошла сонамитянку (4 Цар. 4), хотя та оказала гостеприимство пророку, а ты – беззаконнику. Если сравнение нужно усилить каким-либо обещанием[692]692
  В соответствие обетованию пророка Елисея сонамитянке (4 Цар. 4:16).


[Закрыть], то во чреве мысли ты будешь иметь страх Божий, поболеешь небесной любовью и родишь дух совершенного своего спасения.

Видишь, с какими словами я обращаюсь к тебе, не имея того, чем можно отблагодарить тебя за дары? Что же ты дивишься нашему слову, безыскусному и сказанному от любви? От тех, с <p. 64> кем ты нас сравниваешь, мы, грешные[693]693
  В ТФС отсутствует. – Ред.


[Закрыть], и словом, и делом так же далеки, как земля от неба. А если наши жалкие слова тебе полезны, то руководись ими, а за что-либо другое не хвали. Ты справедливо хвалишь господина моего спафария[694]694
  Скорее всего, речь идет о спафарии Феодоре, которому адресовано следующее письмо (148). – Ред.


[Закрыть], он прекрасный человек. Много кланяюсь ему, а также и его отраслям, проросшим от доброго корня. Бог мира да будет с тобою.

(265) Только я взялся за письмо к твоему благочестию, как от посетившего меня царского человека (βασιλικού) выслушал определение о перемещении, то есть о ссылке нас, смиренных. И вот я уже стал тяготиться продолжением письма, но сильное желание продолжало двигать моим пером – и желание пересилило обстоятельства. Итак, в руки твоему величию направляется письмо с дружеским приветствием, с объяснением и благодарностью за дары, которые я получил от боголюбезной вашей десницы. Я имею [при этом] в виду и честное лицо госпожи твоей тещи[696]696
  Ср. предыдущее письмо. – Ред.


[Закрыть], сильное расположение которой ко мне, грешному, я давно знаю. Так да сохранит Господь обоих вас неприкосновенными и прямо шествующими по путям Господним, ибо всё необходимое для житейского обихода вами уже дано. Я с радостью узнал о твоей благочестивой ревности, господин, о твоем стремлении к познанию истины и о твоем гостеприимстве монахам.

Если плоды дерева красивы на вид, то причина этого заключается в корне; в данном случае кто бы мог быть им, как не святейший митрополит, наш духовный отец? Его молитвами да спасемся оба со всеми своими присными. Будь здрав о Господе, во всех отношениях желанный и славный мой.

В настоящее время, когда Христос преследуется чрез Его икону, не только тот, кто имеет преимущество по званию и сведениям, должен (266) подвизаться, беседуя и наставляя в православном учении, но и занимающий место ученика обязан смело говорить истину и свободно отверзать уста. Это слова не меня, грешного, но божественного Златоуста, затем и других отцов. То же, что господа игумены, задержанные императором, не сделали вышесказанного, хотя они и по званию, и по разумению выше всех игуменов здешней страны, а, напротив, скорее молчали, и не только это, хотя и это тяжко, но еще дали собственноручную подписку, что они не будут ни сходиться друг с другом, ни учить, это – измена истине и отречение от предстоятельства и погубление подчиненных, кроме того, и равностепенных. Апостолы, получив повеление от иудеев не учить во имя Христово, говорили: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:19); и еще: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5:29).

Это же и подобное следовало сказать и тем, чтобы Бог прославился чрез них, чтобы сделать назидание православным, <p. 224> чтобы утвердить монастыри, чтобы укрепить страждущих в ссылках. Почему же мы предпочитаем монастыри Богу и получаемое от того благополучие – страданию за благо? Где слова: глаголах пред цари и не стыдяхся (Пс. 118:46)? Где изречение: се, устнам моим не возбраню (Пс. 39:10)? Где слава и сила нашего звания? Как блаженные Савва и Феодосий в то время, когда император Анастасий предался нечестию[698]698
  Император Анастасий I (491–518 гг.) сочувствовал монофизитам (в частности, в дворцовом храме Архангела в Трисвятое была сделана монофизитская вставка «распныйся за ны»); его обвиняли и в склонности к манихейству (согласно письменным источникам, манихейкой была его мать). См.: ODB. Vol. I. P. 86–87. – Ред.


[Закрыть], пламенно восстали в защиту веры, то анафематствуя лжеучителей в Церкви, то свидетельствуя в тех письмах, какие посылали к императору, что они готовы скорее потерпеть смерть, нежели изменить что-нибудь из постановленного?

[Col. 1121] Эти же господа игумены, как рассказывают, говорят: «Кто мы такие?» Во-первых, христиане, которые теперь должны непременно говорить; потом – монашествующие, (267) которым не следует ничем увлекаться, как не привязанным к миру и независимым; далее – игумены, которые отклоняют соблазны от других и никому не должны подавать повода к искушению: да служение, говорит апостол, беспорочно будет (2 Кор. 6:3). А какой соблазн и искушение или, лучше, унижение произвели они собственноручною подписью, об этом нужно ли говорить? Ибо если молчание есть отчасти согласие, то насколько позорно утверждение этого согласия подписью пред целою Церковью?

Еще вы говорите, что, «скрытно священнодействуя, Никифора[699]699
  Патриарх Никифор отказался поддержать иконоборческую политику императора Льва V Армянина и в марте 816 г. отправился в изгнание сначала в основанный им монастырь рядом с Хрисополем, а оттуда – в монастырь св. Феодора на о. Проконнис, где и скончался 2 июня 828 г. (см.: Lardiero C. J. The Critical Patriarchate… P. 138 sqq). – Ред.


[Закрыть] поминают», тайно и все патриции, не говоря о других, остаются православными. Но что говорит Христос? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10:32), а противное тому – в случае отречения; и если они дали собственноручную подписку только не сходиться друг с другом, то и это то же самое. Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37)? Приходит кто-нибудь, спрашивая и желая научиться истине, игумен ли или кто другой, что же ответит ему игумен? Очевидно, [это]: «Я получил повеление не говорить; и о, если бы только так! но и не принимать тебя в монастырь и не иметь общения». А Христос говорит: прими и научи, если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр. 10:38). Итак, они дали подписку <p. 225> повиноваться императору вопреки Христу.

Вот что, братия и отцы, сделали они, как я достоверно узнал. И так как вы постановили, чтобы я высказал, что представляется мне, то я и объявил пред свидетелем Богом, взяв слово хранить это как тайну, из опасения искушения. Впрочем, вы, спасая, спасайте свои души, молясь и о мне, смиренном.