Текст книги "Духовная классика. Избранные произведения для самостоятельного и группового чтения"

Кэтлин Норрис
Как обрести веру в буднях

ЗНАКОМСТВО С АВТОРОМ

Кэтлин Норрис (род. в 1947 г.) глубокомысленно и проникновенно пишет о духовности в земной и будничной жизни. Она жила и работала в нескольких местах (в Южной Дакоте, в Гонолулу, в Вермонте, в Нью-Йорке). В Академии американских поэтов она работала в качестве художественного администратора. Первая опубликованная книга ее авторства представляла собой сборник стихов под названием «Отпадение» (1971). Вскоре после этого она переехала в дом своих дедушки и бабушки в Южную Дакоту и живет там до сих пор.

Там она написала свой бестселлер «Дакота: духовная биография». Она получила Стипендию Гуггенхайма и грант от фонда Буша, написала несколько эссе и поэм, которые были опубликованы в уважаемых журналах, таких как «Нью-Йоркер» и «Нью-Йорк Таймс». Среди других ее книг можно отметить «Прогулку по монастырю» и популярную работу «О, благодать». Она замужем за поэтом Дэвидом Дуайером.

Приведенные ниже отрывки взяты из книги «Тайны повседневности», уникальной и красноречивой небольшой работы, в которой она пишет об обретении веры в бытовой жизни. Здесь она увлекательно пишет о духовной значимости таких, казалось бы, обыденных вещей, как мытье посуды и стирка.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ КНИГИ «ТАЙНЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ»

1. Порождать и творить

В целом мне не нравится небрежное использование образа рождения применительно к написанию книги. В этом смысле разница, установленная Никейским Собором, очень полезна: Бог есть Породивший, а не творец, а поэты – творцы, а не породившие. Творец – это то, что слово поэт означает в его греческом корне, и я слишком остро осознаю, что то, что я делаю – стихи и действующие лица, которыми они наполнены, – не являются созданиями в полном смысле этого слова, т. е. тем, что имеет дыхание и жизнь.

Но в обыденном, т. е. в бытовом или повседневном, ритме письма я обнаруживаю этап, который можно было бы описать как роды или разрешение от бремени – готовность произвести на свет, выдвинуть идею или озарение. И мне всегда кажется, что именно тогда, когда повседневная жизнь представляется самой невыносимой, простираясь передо мной как тюремный срок, когда внутри меня все мертвеет и сводится к какой-то бессмыслице, к горьким слезам или к тому и другому, самое сокровенное во мне прорывается наружу, и я обнаруживаю, что то, что казалось мне неким «мертвым временем», в действительности оказывается периодом созревания нового плода.

Есть некое таинство повседневности в том, что быт может привести к крайней степени отчаяния и в то же время стать основой нашего спасения. Мы выражаем эту тайну каждый раз, когда произносим молитву «Отче наш». Как красноречиво сказала Симона Вейль в работе «О нашем Отце», «хлеб этого мира» есть все то, что питает и заряжает нас энергией, не только еда, но и любовь друзей и семьи, «деньги, честолюбие, уважение… сила… все то, что придает нам способность действовать».

Она напоминает нам о том, что нужно постоянно молиться об этой пище, осознавая при этом повседневный характер наших нужд, потому что когда мы просим, молитва пробуждает в нас надежду на то, что Бог все усмотрит. Но подобно манне, которую Бог давал израильскому народу в пустыне, этот «хлеб» невозможно хранить. «Мы не можем запечатать нашу сегодняшнюю волю на завтрашний день, – пишет Вейль, – и мы не можем договориться (с Христом) о том, что завтра Он будет с нами, даже несмотря на нас самих».

2. Вера, надежда и любовь в повседневной жизни

Каждый новый день несет с собой не только потребность в еде, но и обновление нашей любви к Богу и в Боге. Это может звучать как нечто простое, но в действительности совсем нелегко поддерживать веру, надежду и любовь в повседневной жизни. Интересно отметить, что это, возможно, происходит от того, что человеческая гордость и, в частности, увлеченность человека интеллектуальными, художественными и духовными вопросами может породить удобный способ проигнорировать наши обыденные, каждодневные телесные нужды.

Будучи человеком, Иисус Христос был подвержен повседневным нуждам, как и всякий из нас. И мне кажутся абсолютно вопиющими как чудо манны, так и воплощение Иисуса Христа. Они предполагают, что Бог глубоко заинтересован в наших физических телах и телесных нуждах, и я сомневаюсь в том, что именно это мы хотим услышать. Наши тела подводят нас, они стареют, становятся вялыми и слабыми и в конечном счете ведут нас ко кресту. Каким искушением кажется нам идея презреть все, что сотворил Бог, и удалиться в комфортабельный гностицизм. Члены секты «Врата рая» считали свои тела препятствием на пути к совершенству, просто «контейнерами», от которых нужно избавиться на пути к тому, что они называли «уровнем за пределами человеческого».

Христианское учение на этот счет звучит вполне однозначно; оно рассматривает тело человека как данное Богом средство спасения, ибо после креста Бог уготовил для нас воскресение. Мы хотим, чтобы жизнь имела смысл, хотим удовлетворенности, исцеления и даже высшей степени восторга, но парадокс человека состоит в том, что мы обретаем все это там, где мы находимся, а не там, где мы хотели бы быть. Мы должны ожидать благословения в самых неожиданных, повседневных обстоятельствах – за пределами Галилеи, так сказать, – а не в захватывающих событиях, таких как появление кометы.

Хотя художники и поэты в XX столетии и не отличались особым благоговением – ходят слухи, что Дилан Томас, когда лежал на смертном одре, сказал монахине, которая за ним ухаживала: «Да благословит вас Бог, сестра, и да будут все ваши сыновья архиепископами», – эстетическое чувство созвучно сакраментальному во всех проявлениях. Самые лучшие поэтические образы, в то время как они резонируют со способностью к преображению, в высшей степени конкретны, специфичны, воплощены. Такие концепции, как чудо или даже святость, скорее представляют читателю для созерцания, чем рассуждают о них.

3. Бог приглашает меня поиграть

Не правда ли, хорошая вышла шутка, что решив возложить на нас труд в качестве наказания за непослушание в Эдемском саду, Бог выбрал такой труд, который никогда не дано довести до конца, но который все время будет повторяться, изо дня в день, из сезона в сезон, год за годом? Я вижу в этом не просто потрясающее Божье чувство юмора, но также горячую и творческую любовь… Именно такой неблагодарную, постоянно повторяющуюся, скучную работу труднее всего оценить утилитарному менталитету трудоголиков, и Бог знает, что мы периодически «отключаемся», погружаясь в тяжкий труд, чтобы помочь себе приблизиться к храму священного отдыха. Когда передо мной предстает полная раковина грязной посуды – то, что происходит регулярно, потому что в нашем хозяйстве муж исполняет роль повара, а я посудомойщика, – признаться, я теряю из вида, что Бог приглашает меня поиграть. Но я напоминаю себе, что когда я была студенткой колледжа и иногда подрабатывала как помощник воспитателя в детском садике, я с интересом обратила внимание на то, что самым популярным местом для игры и для девочек, и для мальчиков была раковина в углу комнаты. После рисования дети мыли там кисточки, но иногда, чтобы дать им радость от щекочущих струй воды на коже и Бог знает чего еще, нескольким детям разрешали заняться тем, что воспитательница называла «играми с водой». Дети наслаждались, наполняя, опустошая и наполняя снова пластиковые миски, кружки и стаканы, наблюдая за тем, как появляются пузыри, когда они погружают в воду одни предметы или пытаются удержать на плаву другие.

4. Повторение – это ежедневный перерыв

Взрослым людям трудно относиться к своим бытовым делам, как к игре. То, что мы выполняем по необходимости, может утянуть нас на дно, и очень часто повторяющееся и знакомое становится не поводом для обновления, а делом сухим, черствым и безжизненным. Когда я мою посуду, мне так же, как и всем остальным, не удается превратить нудный труд во что-то лучшее, используя при этом игровой подход.

Созерцательная часть меня признает, что сакральный потенциал сокрыт во всяком повседневном труде, даже если мой безнадежно занятой делец негодует на необходимость постоянного повторения. Но, как нам напоминает Сёрен Кьеркегор, «Повторение – это реальность, это серьезная сторона жизни… повторение – это хлеб насущный, который благословенно насыщает нас». Повторение так же обыденно и необходимо, как хлеб, и оно несет в себе самую суть высшей степени восторга.

Кто из нас не слышал, как маленький ребенок, которому вы только что прочитали сказку, набирается смелости и говорит: «Прочитай еще раз»? Однажды я наблюдала за тем, как одна девочка, лет четырех, нашла на полу почтового отделения монетку. «Мама, смотри, монетка», – сказала она. Ее мама, занятая в тот момент разговором с сотрудником, пробормотала что-то в знак того, что она услышала ее. Я же с удивлением увидела, как девочка положила монетку обратно на пол, но в другом месте. «Мама, смотри, – снова произнесла она, – я нашла еще!» И так она продолжала до тех пор, пока не нашла пять монеток, и каждая из них была для нее новой.

5. Труд, который Бог возложил на нас

Мудрость этого ребенка трудно понять взрослым. По крайней мере, мы предпочитаем держать такие глупые маленькие игры при себе. Мистики и поэты действительно играют, и хотя в нашей культуре обе традиции превозносят множеством пустых слов, в целом отношение к таким людям снисходительное. Ни один родитель в действительности не хочет, чтобы его ребенок вырос и стал поэтом; никто в религиозной семье не хочет жить по соседству с мистиком.

Труд и радость писательской работы для меня состоит в том, что я могу играть с образами, которые Бог поместил в мир, и представить их так, чтобы люди их восприняли. Моя цель – дать возможность читателям по-своему пережить сделанные мной открытия, чтобы они казались им новыми, но и знакомыми тоже, став частицей их собственного опыта. Это одна из форм серьезной игры.

Именно когда я писала стихотворение в такой игре, я впервые осознала, что неизбежность стирки может иметь что-то общее с заповедью Бога о том, чтобы мы регулярно поклонялись Ему и пели хвалу. И стирка, и поклонение – это повторяющиеся действия, которые в потенциале могут наскучить, и мне тяжело признать это, но стирка нередко представляется мне более полезным занятием. Однако оба этих труда возложены на нас Богом.

ОТРЫВОК ИЗ БИБЛИИ: ИСХОД 31:1–11

И сказал Господь Моисею, говоря: смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина; и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди, резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела; и вот, Я даю ему помощником Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого вложу мудрость, дабы они сделали все, что Я повелел тебе: скинию собрания и ковчег откровения и крышку на него, и все принадлежности скинии, и стол и принадлежности его, и светильник из чистого золота и все принадлежности его, и жертвенник курения, и жертвенник всесожжения и все принадлежности его, и умывальник и подножие его, и одежды служебные и одежды священные Аарону священнику, и одежды сынам его, для священнослужения, и елей помазания и курение благовонное для святилища: все так, как Я повелел тебе, они сделают.

Вопросы для размышления

Приведенные здесь вопросы можно использовать для обсуждения в малой группе или для личного размышления.

1. Почему Бог – «Породивший», а мы только «творцы»?

2. Опишите свои чувства относительно повседневной жизненной рутины: чистки зубов, приготовления еды, мытья посуды, стирки и т. д.

3. Испытывали ли вы посреди бытовых дел то, что автор называет «игрой»?

4. Кэтлин Норрис считает, что и поклонение Богу, и стирка – это равно важные труды, возложенные на нас Богом. Почему нам весьма редко приходит в голову такая мысль?

5. Веселеил – первый человек, о котором в Библии сказано, что он исполнен Духом Божьим. Какова его профессия, и почему это так примечательно?

Предлагаемые упражнения

Приведенные ниже упражнения можно делать самому, с духовным другом или использовать в контексте малой группы. Выберите для себя одно или несколько из них.

1. Приступая к своим делам на этой неделе, подумайте о том, каким образом Бог позволяет вам быть со-творцом (творящим, а не порождающим) в сотворенном Им мире.

2. Напишите слово «ИГРАЙ» на небольшой карточке и поместите ее в том месте, где вы работаете. Напоминайте себе о том, что труд может стать вашей игрой.

3. Смешивайте труд и поклонение Богу, когда приступаете к выполнению повседневных дел, таких как стирка или мытье посуды. Рассматривайте свой труд как поклонение.

4. Сделайте что-нибудь. Нарисуйте картину. Напишите стихи. Почините старую мебель. Делая это, помните о силе духа, наполняющей вас.

Размышления

Тейяр де Шарден сказал: «Не забывайте, что ценность и интерес жизни не столько в том, чтобы делать заметные дела… сколько в том, чтобы делать обыкновенные дела, понимая их огромную ценность». Это очень важное замечание всем нам, живущим в современном мире, ибо мы склонны жить в некоем внутреннем апартеиде. Мы отделяем какой-то угол для набожных дел, а потом не можем осознать духовный смысл всей остальной нашей жизни. Трагедия христианства нашего времени состоит в ереси пятипроцентной духовности.

В данном разделе Кэтлин Норрис освобождает нас от такой ограниченной и ложной духовности. Она показывает нам ничем не приукрашенную обыденность и напоминает, что именно здесь мы и обретаем Бога. И строим историю с Богом. Выполняя обыкновенные, обыденные, каждодневные, рутинные, никому не известные дела.

Одна из причин того, почему обыденные дела так важны для нашей духовной жизни состоит в том, что в большинстве своем мы проводим большую часть времени именно здесь. Откровенно говоря, если мы не умеем освящать обыденное, мы оставляем Бога за пределами большей части того, кто мы есть, и что мы делаем.

Одного российского духовного наставника резко критиковали за то, что он тратит непомерно много времени на разговоры с одной пожилой женщиной о ее индюшках. «Как вы не понимаете?», – ответил он, – «что в этих индюшках вся жизнь этой женщины». То же самое можно сказать и о нас: вся наша жизнь проходит в повседневных, обыденных делах. И у нас есть Небесный Отец, Который с радостью показывает нам, что Он есть Бог обыденной жизни.

Ричард Дж. Фостер

Дополнительное чтение

Norris, Kathleen. Amazing Grace: a Vocabulary of Faith. New York: Penguin/Riverhead, 1999. В этой работе Норрис дает блестящий обзор того, как мы можем принять древние традиции и обрести веру в современном будничном мире.

Norris, Kathleen. The Cloister Walk. New York: Penguin/Riverhead, 1997. Доверительная беседа о том, как религиозная жизнь заполняет брешь в душе человека.

Norris, Kathleen. Dakota: A Spiritual Geography. New York: Houghton Mifflin/Mariner, 2001.

Norris, Kathleen. The Quotidian Mysteries: Laundry and “Women’s Work.” New York: Paulist, 1998. Если смотреть на эти дела в контексте огромной жизненной важности, кормить и одевать семью, а также поддерживать дом в надлежащем порядке можно и нужно в духе созерцания. Они, подобно молитве и поклонению, являются проявлениями любви, которые преображают нас самих и, в свою очередь, мир вокруг нас.

Лаврентий Воскресения
Привычное ощущение Божьего присутствия

ЗНАКОМСТВО С АВТОРОМ

Николя Эрман (1611–1691), позже известный как брат Лаврентий, родился в бедной семье во французской провинции Лотарингия. Он не получил систематического образования, был солдатом и слугой, но несмотря на это, оставил после себя труд, вошедший в классику духовной литературы.

Став рядовым монахом Ордена босых кармелитов в Париже в 1666 г., он оставался им до самой смерти. Умер он в возрасте 80 лет, посвятив свою жизнь тому, чтобы научиться жить с постоянным ощущением Божьего присутствия. Попытки сделать привычным состояние общения с Богом привели его к новым высотам духовной жизни. Как первооткрыватель, брат Лаврентий обнаружил новое измерение духовной жизни, которое позже испытывали другие святые, такие как Фрэнк Лоубах и Томас Келли.

Лаврентия можно считать последователем традиции воплощения, так как он научился совмещать повседневную работу c особой верой. Работая на кухне, он был «слугой для слуг Божьих». Даже в самой будничной работе он свидетельствовал: «Время работы для меня ничем не отличается от времени молитвы – в шуме и толчее кухни, где несколько человек могут одновременно просить меня сделать что-то, я переживаю Бога в не меньшей степени, чем когда я стою на коленях, принимая святое Причастие».

Никакой труд не мог стать для брата Лаврентия незначительным, поскольку он был способен превратить банальный кухонный шум в славное переживание Неба. Как Бенедикт или Бернар Клервоский, он умел сочетать работу с молитвой.

Следующий текст взят из книги, которая была составлена уже после его смерти. Его аббат Жозеф де Бофор собрал письма Лаврентия и добавил к ним воспоминания о разговорах с ним. Возможно, никакая другая духовная книга не выражает столь красиво и просто радость от жизни в присутствии Божьем.

ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ «ХОЖДЕНИЕ ПРЕД БОГОМ»[31]31
  Цит. по: Брат Лаврентий Воскресения. Хождение пред Богом. – М.: Триада, 2014.


[Закрыть]

1. Привычное ощущение Божьего присутствия

Вы горячо просите рассказать Вам, каким образом я достиг того благословенного состояния, в котором по милости Господней все время ощущаю Его присутствие.

Что ж, откроюсь Вам. Хотя не буду лукавить: делаю это против воли и лишь при условии, чтобы Вы никому не показывали это письмо. Если бы я знал, что Вы поделитесь моими словами еще с кем-нибудь, то ни за что не решился бы довериться бумаге, хоть и забочусь о Вашей душе. Итак, вот что я могу Вам сказать.

2. Отдать всего себя

Я прочел немало книг и нашел в них множество различных способов приблизиться к Господу. Существует много упражнений, помогающих духовно совершенствоваться. Однако вскоре я понял: все они лишь смущают мой дух и вовсе не помогают обрести то, к чему я стремился и чего желал. А желал я одного – всецело отдать себя Господу.

Отдать себя всего, отдать безвозвратно: отдать во искупление грехов, из любви к Нему отречься от всего, что не есть Он, зажить так, словно в мире – только Господь и я.

Иногда я чувствовал себя жалким преступником у ног Судии. Иногда представлялся Он мне Отцом. Я поклонялся Ему в сердце своем, когда только мог, удерживая дух свой в Его святом присутствии. И вспоминал я о Нем ровно столько раз, сколько отвлекался от дум о Нем.

3. Возникающие трудности

Этот способ духовного делания давался мне нелегко, однако я не отступал перед трудностями: не поддавался тревоге и волнению, если временами против воли отвлекался от своего святого делания. Я старался пребывать в Божьем присутствии и во время молитвы, и в течение всего дня: в любой час, в любую минуту, в любое мгновение, даже за работой. Я гнал из разума своего все, что мешало мне думать о Господе.

Вот в каком делании я – будучи и слаб, и несовершенен – подвизался с тех самых пор, как стал монахом. Однако делание это принесло немало благодатных плодов. И я прекрасно сознаю, что единственная тому причина – милосердие и доброта Господни. Ведь без Него нам ни в чем не достигнуть успеха. А уж мне-то и подавно!

4. Чувствовать Его постоянно подле себя

Однако если мы возьмем себе за правило пребывать в Его святом присутствии, не забывать ни на минуту, что Он рядом, то неспособны уже будем обидеть Его, сделать что-либо Ему неугодное. Разве лишь невольно. И вот когда мы начинаем чувствовать Его постоянно подле себя, то и обретаем святую свободу попросить у Него милостей, в которых нуждаемся.

И наконец, когда делание такое станет для нас привычным, жизнь в Божьем присутствии превратится в естественное состояние. Прошу, благодарите Его вместе со мною за великую доброту ко мне. Я без устали дивлюсь Его щедрости и милостям ко мне, бедному грешнику.

5. Из любви к Нему

Я не встречал в книгах ничего похожего на мой образ духовного делания, но это меня нисколько не тревожит. Несколько дней назад я беседовал с очень набожным человеком. Он говорил, что истинная духовная жизнь – это жизнь обретения благодати. Вначале в ищущем воцаряется страх Божий, затем он сменяется надеждой на жизнь вечную, и наконец все растворяется в чистой Божьей любви. На каждом этапе есть свои вехи, которые человек проходит, прежде чем достигает блаженного состояния близости с Богом.

Я же не следовал указанному пути. Сам не знаю – чем, но он меня пугает. Как только я стал монахом, я тут же принял решение всецело посвятить себя Господу – принести себя в жертву Его во искупление всех моих грехов. Из любви к Нему я решил отречься от всего, что не есть Бог.

6. Ничто, кроме веры

Первые годы во время молитвы я обыкновенно раздумывал о смерти, о Страшном суде, об аде, о рае и о своих грехах. Так продолжалось несколько лет. Причем весь остаток дня – даже за работой – я старался пребывать в Божьем присутствии. Я говорил себе, что Он рядом со мной, что Он пребывает в глубине моего сердца.

Совсем ненамеренно те же самые чувствования стали посещать меня и во время молитвы, что сделалось для меня великим счастьем и утешением. И я проникся таким благоговением перед Богом! Ничто, кроме веры, не приносило мне больше радости и удовлетворения.

7. Источник величайших мучений

Вот так я начинал. Но должен признаться, что первые десять лет я сильно страдал. Я понимал, что не принадлежу Господу целиком – так, как мне этого хотелось бы. Грехи мои постоянно стояли у меня перед глазами. Но видел я и те великие милости, которые Господь непрестанно даровал мне безо всякой моей заслуги.

Все это было источником величайших мучений: в те времена мне часто доводилось падать, но я тут же поднимался. Порой мне казалось, что весь мир, разум и даже Сам Господь против меня. Со мной оставалась только вера. Иногда в голову мне приходили тревожные мысли, что я обманываю себя, когда самонадеянно считаю, будто сразу достиг тех духовных вершин, которых остальные достигают лишь с огромным трудом. Иногда мне начинало казаться, что я обречен на погибель и нет мне спасения.

8. Безмолвная беседа души с Господом

И вот когда я уже решил, что проведу остаток дней моих в тревогах и заботах (которые, однако, нисколько не уменьшили моего упования на Господа и лишь усилили мою веру), я вдруг обнаружил, что все переменилось: душа моя, обуреваемая дотоле страстями, вдруг погрузилась в глубокий покой. Словно бы она находилась в самом сосредоточии Божьего покоя, в месте отдохновения.

С той поры я спокойно тружусь для Бога – с верой, смирением и любовью. Я старательно слежу за тем, чтобы ни делом, ни словом, ни мыслью не огорчить Его. Я надеюсь, что когда свершу свои земные труды, Он поступит со мной так, как Ему будет угодно.

Не могу выразить словами, что сейчас происходит у меня в душе. Легкость и никаких сомнений. Будто и нет у меня своей воли, и будто движет мной лишь воля Господня. И ей я стараюсь следовать во всяком деле. Я всецело подчинился ей: даже соломинку не подниму с земли, если это будет противно воле Господа. А движет мною только любовь к Нему.

Я исполняю лишь обязательное молитвенное правило и читаю часы, как и положено монаху. Никаких дополнительных устных молитв не творю, кроме тех, которые выполнять обязан, зато по окончании сразу же затворяюсь в своей внутренней келии, чтобы пребывать там с Господом. Я все свое внимание сосредотачиваю на Нем, вглядываюсь в Него с любовью. Это и есть, по-моему, истинное Божье присутствие или, лучше сказать, безмолвная беседа души с Господом, которая не прекращается ни на мгновение. Бывает, меня переполняет огромная внутренняя радость. Иногда, чтобы хоть как-то умерить ее и дать ей выход, я вынужден совершать дикие ребячества, и в такие минуты более напоминаю умалишенного, нежели благочестивого монаха.

9. Милосердный и сострадательный Царь

Короче говоря, я ни на мгновение не сомневаюсь, что душа моя с Богом вот уже более тридцати лет. Я многое опустил в своем рассказе, чтобы не докучать Вам длинным письмом. Однако думаю, стоит рассказать о том, как я ощущаю себя перед Богом, Коего почитаю своим Царем.

Я – презреннейший из людей, покрытый отвратительными смердящими ранами. Я совершил столько преступлений против своего Царя! Движимый искренним раскаянием, я рассказываю Ему обо всех своих злодеяниях и прошу у Него прощения. Я отдаюсь в руки Его – пусть делает со мной, что Ему угодно.

Но милосердный и сострадательный Царь, вместо того чтобы наказать меня, раскрывает мне объятия, усаживает за Свой стол, потчует из Своих рук, вручает мне ключи от сокровищницы и привечает как любимейшего друга, не вспоминая о моих злодеяниях, не требуя молить о прощении. И чем более жалким и презренным я себе кажусь, тем более бываю обласкан Господом. Вот как я иногда чувствую себя, находясь в Его святом присутствии.

10. Невыразимая сладость

Я стараюсь, чтобы внимание мое всегда было сосредоточено на Господе, вглядываюсь в Него с любовью. Часто я испытываю блаженство и радость превыше тех, что чувствует ребенок у материнских сосцов. Если бы я осмелился использовать это сравнение, то сказал бы, что нахожусь «на груди у Бога» и невозможно выразить словами ту сладость, что я вкушаю.

Когда же за делами или по немощи я отдаляюсь от Господа, я тут же чувствую, как Он призывает меня – так нежно, так трогательно, что я не могу описать словами. Но прошу вас больше думать о моей греховности (вы хорошо знаете обо всех моих злодеяниях), а не о великих милостях, которыми Господь одаривает душу мою, хотя я и недостоин таких благ.

11. Камень перед скульптором

Мое духовное делание продолжается и во время молитвы. Порой я представляю, что я – камень, а Господь – скульптор, который высекает из камня статую. И так вот я стою пред Господом и прошу, чтобы Он высек из души моей Свой совершенный образ, прошу, чтобы Он уподобил меня Себе.

Бывает, во время молитвы я чувствую, как дух мой и вся моя душа устремляются без всякого усилия с моей стороны к Господу, и душа моя словно висит в воздухе, недвижимая и сосредоточенная на Боге, который как бы становится для нее центром притяжения, местом отдохновения.

Возможно, кто-то назовет это состояние бездельем, искусом или самолюбованием. Согласен, но это святое безделье и святое самолюбование, да и вряд ли душа в таком состоянии способна любоваться собой. Ведь, находясь в состоянии такого покоя, она не сможет искать опоры в своих прежних делах, уповать на добродетельные свои свершения, что в данном случае и не пошло бы ей на пользу, а только во вред.

И я бы не стал называть это состояние искусом: речь о душе, которая радуется Богу, лишь Господа желает и лишь Ему жаждет принадлежать. Если я, пребывая в этом состоянии, впадаю в искус, то пусть Господь исправит меня и пусть сделает со мной, что Ему будет угодно. Я жажду лишь Его и всецело хочу Ему принадлежать.

ОТРЫВОК ИЗ БИБЛИИ: ПСАЛОМ 107

Готово сердце мое, Боже; буду петь и воспевать во славе моей.

Воспрянь, псалтирь и гусли! Я встану рано.

Буду славить Тебя, Господи, между народами; буду воспевать Тебя среди племен,

Ибо превыше небес милость Твоя и до облаков истина Твоя.

Будь превознесен выше небес, Боже; над всею землею да будет слава Твоя,

Дабы избавились возлюбленные Твои: спаси десницею Твоею и услышь меня.

Бог сказал во святилище Своем: «восторжествую, разделю Сихем и долину Сокхоф размерю;

Мой Галаад, Мой Манассия, Ефрем – крепость главы Моей, Иуда – скипетр Мой,

Моав – умывальная чаша Моя, на Едома простру сапог Мой, над землею Филистимскою восклицать буду».

Кто введет меня в укрепленный город? Кто доведет меня до Едома?

Не Ты ли, Боже, Который отринул нас и не выходишь, Боже, с войсками нашими?

Подай нам помощь в тесноте, ибо защита человеческая суетна.

С Богом мы окажем силу: Он низложит врагов наших.

Вопросы для размышления

Приведенные здесь вопросы можно использовать для обсуждения в малой группе или для личного размышления.

1. Брат Лаврентий говорит о своем смущении по поводу многих способов приближения к Богу, о которых он читал в книгах до тех пор, пока не решил строить отношения с Богом подходящим ему образом. Какой подход к жизни с Богом вы находите наиболее полезным для вас?

2. В начале своего духовного пути, стремясь переживать присутствие Божье, брат Лаврентий боролся с блуждающим разумом. Знакома ли вам такая борьба и что помогает вам в ней?

3. В восьмом разделе мы читаем признание брата Лаврентия: «И вот когда я уже решил, что проведу остаток дней моих в тревогах и заботах…» Что случилось в тот момент, что навсегда изменило его жизнь?

4. Брат Лаврентий «никаких дополнительных устных молитв не творил, кроме тех, которые выполнять обязан», поскольку хотел, чтобы все его время, а не только избранные часы, проходило в молитвенном духе. Вам знакомо такое желание? Как «практика Божьего присутствия» может помочь вам?

5. Псалмопевец прославляет Бога за Его милость и истину. Какие качества Бога побуждают вас к прославлению и поклонению?

Предлагаемые упражнения

Приведенные ниже упражнения можно делать самому, с духовным другом или использовать в контексте малой группы. Выберите для себя одно или несколько из них.

1. Попробуйте практиковать Божье присутствие на этой неделе. Старайтесь выработать привычку мысленно возвращаться к Богу даже в самые занятые часы.

2. Брат Лаврентий написал это письмо своему другу с желанием помочь ему в стремлении стать ближе к Богу. На этой неделе напишите письмо вашему другу, поделившись с ним вашим опытом духовной жизни.

3. В течение этой недели сделайте вашу работу выражением любви к Богу. Записывайте, чему вы научились.

4. В течение одной недели откажитесь от установленного времени молитвы для выработки навыка постоянного переживания Божьего присутствия.

5. Выучите Псалом 107 и повторяйте его, когда хотите прославить Бога.

Размышления

Удивительно, что такой простой человек мог написать такую экстраординарную книгу. Брат Лаврентий называл себя «господином кастрюль и сковородок», поскольку его основная работа проходила в монастырской кухне. Однако он превратил свой простой труд в «таинство настоящего момента».

Я надеюсь, его опыт нас воодушевит. Большинство из нас работают там, где мало гламура или престижа. Очень редко наши повседневные решения способны оказать какое-либо влияние на мировые события. Тем не менее мы тоже способны познать это привычное чувство Божьего присутствия. И возможно, этот опыт важнее всего остального.

Ричард Дж. Фостер

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Брат Лаврентий Воскресения. Хождение пред Богом. – М.: Триада, 2014. Эта простая книга показывает нам, как довериться Богу раз и навсегда и отдаться Ему Одному. Призыв ко всем нам заключается в том, что если этот обычный человек, Лаврентий Воскресения, нашел способ всегда быть в присутствии Божьем, то это значит, что и мы можем жить так же.