Текст книги "О, Мари!"

Глава 20

– Давид, ты почему один? – обратился ко мне Грачя. – Присоединяйся к нам!

Мои сослуживцы уже заканчивали свой обед в кафе-ресторане.

– Жду Мари, сейчас она подойдет. Что-то она задерживается.

– Ладно, тогда мы пойдем.

Может, что-то случилось? Мари обычно очень точна, может опоздать минут на пятнадцать, не больше. Пойду к директору ресторана, позвоню из его кабинета…

– Добрый день, мадам Сильвия. Мари давно вышла?

– Примерно час назад.

– Странно, обычно дорога занимает пятнадцать минут… Ну, пока дойдет до магистральной улицы, предположим, еще десять минут…

– Может, она куда-нибудь заехала по дороге?

– Не думаю. Она знала, что я жду ее в ресторане и мое время ограниченно.

– Ах, Боже мой, что могло случиться с моим ребенком?! Может, она попала в аварию? Что произошло?

– Успокойтесь, может быть, она и правда заехала куда-то.

Но нехорошее предчувствие не отпускало меня. Поймав первую попавшуюся машину, помчался к дому Мари. На улице никого, пусто. Объехал дом, вернулся к магазину.

– Скажи мне, Женя, – так звали продавщицу – где Гера живет? Может, своего сына за ним отправишь?

– Давид-джан, сына сейчас нет, а Гера живет через два дома, в той старой трехэтажке, где Жоко жил.

– А он что, не работает? Дома сидит?

– Какая работа?! Паразит он! Сидит на шее у матери и старшего брата.

Через пять минут я уже открывал дверь в обшарпанную комнату Германа, которую мне указали сидевшие внизу старушки.

– Вставай, дармоед! Весь мир работает!

– И я, и я работаю! Давид-джан, что случилось? Я ничего плохого не делал.

– Узнай, не было ли часа полтора назад чего-то необычного, подозрительного. Может, кто-нибудь видел, в какую машину села Мари? Встань, расспроси свою шпану. Если что-то выяснишь, позвони мне в прокуратуру или родителям Мари, сообщи им. Дело очень важное. Точно не скажу, но, возможно, Мари попала в беду. Собирайся быстрее, мы же друзья! Давай, жду твоего звонка…

* * *

Помчался обратно в прокуратуру, попросил секретаря пропустить меня к прокурору без очереди, извинился перед коллегами, сказав, что у меня очень срочное и важное дело и много времени я не займу.

В двух словах рассказал прокурору о случившемся.

– Ты уверен, что она не зашла к подруге кофе попить? Или, может, у тебя дублер завелся, а ты об этом не знаешь? Не обижайся, но я прокурор и видел самые невероятные истории.

– Мари – чистейшая девушка, она любит меня. К тому же она беременна.

– Все наши избранницы первоначально кажутся нам светлыми ангелочками, особенно в свадебных платьях, а потом быстро превращаются в полных, вечно недовольных, ворчливых дам. Впрочем, Мари мне показалась разумной и гордой девушкой. Правда, я ее видел всего пару раз, но, Давид, такую красавицу удержать сложно, ох, как сложно… Сейчас позвоню в милицию, подниму для начала наш отдел уголовного розыска, а если не будет результатов, обратимся в республиканский розыск.

* * *

Позвонил отцу и, изо всех сил сдерживая волнение, рассказал о случившемся.

– Ты уверен, Давид, что не поднимаешь шум по пустякам?

– Папа, у меня плохое предчувствие. Возможно, Мари в беде.

– Посмотрим, что можно сделать. Я постараюсь найти по правительственной связи кого-нибудь из руководителей МВД. Сколько времени прошло с этого момента?

– Пап, уже третий час, как она вышла из дома. Третий час! Мари не может просто исчезнуть, тут ехать всего два километра, максимум три. Маршрут известен – в пункте А она садится, в пункте Б выходит, всё! К тому же она знала, что я ее жду.

– Ладно, держись. Похоже, что-то не так. Начинаю действовать.

* * *

– Рафа, Мари похитили.

– С чего ты взял? Или паршивый сон видел?

– Помоги, если можешь!

– Француз, ты меня не разыгрываешь? Чего молчишь? Когда это случилось, что знаешь? Подожди, подожди, дай подумать… это не дело рук воров или авторитетов. Они сперва узнали бы, с кем имеют дело. Мари – известная в городе девушка, теледиктор, да и ты, хоть и француз и интеллигент, но далеко не фраер, следователь прокуратуры, не последний в городе человек. Опять-таки все знают, что ты мой друг, а это для таких ребят многое значит. Возможно, это дело рук какого-нибудь безмозглого беспредельщика, наркомана? Сейчас включу тех, против кого ты борешься, криминальных авторитетов. Каждый из них контролирует свой район не хуже нас, если не лучше. Будем обмениваться информацией каждый час, если выйдешь из комнаты, назначь кого-то, кто ответит на телефонные звонки.

* * *

Телефонный звонок:

– Давид, это Гера.

– Кто?

– Ну, Черныш! Значит, слушай. Женя, продавщица, говорит, что видела, как два-три дня подряд в разное время недалеко от дома Мари стояла старая «Волга» первого выпуска, серого цвета. В ней сидели то один, то два мужика. Ей показалось, что она видела утром, как Мари быстро идет в сторону троллейбусной остановки. Но машины там уже не было.

– Она не разглядела номер, лица мужиков?

– Говорит, особого внимания не обратила, какие-то обычные мужики, скорее, работяги, не блатные, а то она запомнила бы. Ясно было, что они кого-то ждут, ну, мало ли что.

– Спасибо, Гера, продолжай работать, пройди по ближайшим домам, спроси, может, дети, старушки, соседи видели что-то подозрительное.

* * *

Сидя в своем кабинете, я отвечал на беспрерывные звонки коллег и друзей. Даже удивился, как много их у меня. Большинство звонивших просто интересовались, насколько верен слух о похищении Мари и могли бы они быть чем-то полезны. Рабочий день давно уже закончился, я, отупевший от усталости, бесконечных звонков, волнения и неопределенности, сидел и думал, что делать дальше, где может быть Мари, что с ней. Сценарии один ужаснее другого, как в кинохронике, проходили перед глазами. Я отгонял их, старался сосредоточиться. Все возможные места, где могла быть Мари, уже проверены. В программе первых вечерних городских новостей показывали видеозапись Мари с просьбой сообщить по указанному телефону все, что известно о ее местонахождении. То и дело звонила плачущая Тереза, и я снова и снова просил ее не занимать телефон: если будет какая-то новость, я тут же сообщу.

Что случилось с Мари? Уже известно, что аварии не было, тогда что? Похищение? Но кто может быть организатором и исполнителем? Допустим, Монстр – он неадекватен, но его задержали в Прибалтике и посадили в следственный изолятор. Да и маловероятно, что он пойдет на такое: ему проституток на любой вкус хватает с лихвой, а здесь он представляет, какие могут быть последствия! Яйца разобью, застрелю прилюдно, зачтут, как состояние аффекта, годик-другой посижу и выйду. Тогда уеду в Париж подальше от этих мест, мне нечего здесь будет делать.

Кто еще? Много авторитетов, человек шесть самых известных, контролирующих рынки, загородные рестораны, подпольные производственные цеха, автомастерские. Но они ребята взрослые, под сорок, даже старше, их полет мысли дальше шлюх не идет, некоторые даже состоят в гражданском браке с бывшими проститутками. К тому же люди серьезные, чтут традиции, понимают, что Мари – не для них: девушка домашняя, не бесхозная. Эти сперва непременно поинтересовались бы, кто она, чем занимается, замужем или нет, опять-таки большинство меня знают лично, а остальные – заочно. Не их профиль работы. Они богаты, обеспечены, целый день гуляют в загородных ресторанах, собирают дань, играют в нарды. Даже парикмахеров и массажистов там принимают. Поставить под угрозу все это, а возможно, и жизнь, – нет, они на такое не пойдут. Не говоря уж о том, что каждого из них опекает кто-то из высших милицейских чинов – начальник районного отдела, начальник уголовного розыска или ОБХСС. За подобные шалости менты провинившемуся уши отрежут и лично упекут в тюрьму по первому попавшемуся делу, а то и вообще уберут – шум-то поднимется великий, многое раскроется, а это не входит в их интересы. Их интерес только один: чтобы авторитет исправно собрал дань, принес им и особо не сачковал. Так происходит и у нас, и в соседних республиках, и везде в огромной стране. Тот же начальник милиции или прокурор должен платить своему первому секретарю райкома и председателю райисполкома, начальникам структурных управлений милиции города, те – начальнику милиции и прокурору города. А эти, в свою очередь, министрам, через которых средства пойдут руководителям республики. Последние уже должны выходить на союзный уровень, в противном случае первая же комиссия из центра смоет их с занимаемых должностей, как дождь смывает грязь с асфальта. Выпасть из схемы – все равно что с платформы попасть под идущий поезд. Хочешь быть честным – иди работай учителем или инженером в НИИ.

Тогда кто? Жоко? Он же четыре месяца в больнице провалялся, выписался полуинвалидом, пролежал еще месяца два дома и уехал из города. Говорили, что видели его в Гаграх, в Сочи, в Ростове-на-Дону – жульничает на вокзалах, колется. Он не из тех, кто горит жаждой отмщения. Сильный избил – значит, все нормально, на то он и сильный, надо тогда найти более слабого.

Тем не менее надо проверить. С одним из оперативников поехал домой к Жоко. Гера и несколько ребят, несмотря на холод, стояли на привычном месте у магазина, курили и о чем-то громко разговаривали.

– Гера, не думаешь, что это мог быть Жоко? Кстати, он не давал о себе знать?

– Да нет, шеф-джан. Жоко исчез, не то убили, не то арестовали – одним словом, ни слуху ни духу.

– У него дома кто-нибудь есть? Мать, сестра?

– Только мать, с какой-то старой родственницей. Сестра лежит в наркологической больнице, говорят, ей хана, не выйдет уже оттуда.

– Пошли, хочу сам убедиться.

Через пять минут вернулся оперативник с Герой.

– Пусто, товарищ следователь, две полоумные старушки, больше никого.

* * *

Была уже почти полночь. Решил заскочить к Мари домой, раз уж я здесь – хоть как-то успокою бедных людей. Нет, не заслужила моя светлая девочка такой участи! Она всем желает добра, смотрит на мир распахнутыми доверчивыми глазами, жалеет бедняков и животных. Боже, если ты есть, спаси ее, она же невинное существо! Она хочет только одного – любить и быть счастливой…

На мой звонок выскочила радостная Тереза.

– Ты что, не знаешь, что случилось? Мари нашлась полчаса назад, сейчас она у вас дома. Ее выпустили возле телестудии в парке, и она пешком пошла к вам домой, сейчас чай пьет и ждет тебя.

Я стоял в полном смятении, не понимая, как поступить. Я представлял себе Мари в кандалах в темнице, вот я нахожу ее, освобождаю, расшвыривая похитителей и круша все преграды, и вдруг такой сюрприз! Но что случилось на самом деле? Вдруг ее изнасиловали, издевались над ней? Если так, то изменится ли мое отношение к Мари? Не может быть. Но ведь тогда Мари испачкана! Правда, ее вины тут нет, ее могли заставить насильно, под угрозой смерти, но она все равно другая, познала другого мужчину… Господи, я сейчас сойду с ума. Даже если она чиста – кто в городе в это поверит, что подумают мои родители, друзья, коллеги? Но какой же я подонок! Не радуюсь, что моя невинная чистая девочка освободилась после таких страшных переживаний целая и невредимая, а размышляю, что подумает мое окружение…

– Ну же, Давид, что ты встал в дверях как вкопанный? Заходи, такая радость!

– Нет, поедемте к нам, я же на машине!

Оперативника я попросил дойти до отделения самостоятельно, разместил на заднем сиденье ликующих родителей Мари и Терезу, сам сел рядом с водителем. По дороге продолжал мысленно себя мучить. Подлые завистники будут злорадствовать, смешают наше имя с грязью. Пойдут слухи, что Мари сама убежала от меня, но была поймана и возвращена вопреки ее желанию, что ребенок не от меня… Бедные мои родители, за что вам такие переживания? Сколько их уже было в вашей жизни, а я и сейчас не даю вам жить по-человечески, держу вас в страхе, что внезапно уеду с Мари. А мои драки? Артист чуть не отправился на небеса раньше срока, и вам пришлось влезать в огромные долги, чтобы спасти меня от неприятностей. Какой же я после этого сын, какой будущий муж? Во всем в первую очередь вижу себя, свою мнимую гордость. Хочу, чтобы все восхищались мною: ай да парень, ай да Давид, какую девушку заарканил!

А может, судьба против нашего с Мари союза? Выбрал бы какую-нибудь скромную лаборантку в очках, стал бы аспирантом, а не бандюгой-следователем, будущим взяточником, жили бы тихой, скромной жизнью, и никому бы до нас не было дела…

Нет, Мари я никому не отдам! Найду гадов – убью медленной, мучительной смертью, горло зубами перегрызу! У-б-ь-ю-ю!!!

– Давид, приехали, о чем задумался? Пошли!

Тереза побежала вперед, и уже снизу слышны были ее и мамин голоса. Зайдя в квартиру, я увидел Мари, смущенно-отрешенную, мою родную Мари! Она медленно подошла ко мне, взглянула с печалью и тревогой своими небесно-голубыми глазами, обняла меня и горько расплакалась.

– Что, Мари? Они трогали тебя? Что?.. Угрожали, изнасиловали?

– О чем ты говоришь? Там, куда меня привезли, была только молодая женщина с девочкой лет пяти-шести.

– А кто тебя похитил, чего они хотели и почему отпустили?

– Машина «Волга», не новая, какого-то грязно-серого цвета. Водитель – человек средних лет, вежливо предложил отвезти меня в центр. Проехали метров двести, он остановил машину, попросил извинения, сказал, что должен посадить своего друга. Тот, более молодой, уселся рядом со мной. Я хотела предложить ему пересесть вперед, к водителю, но тут он вынул из кармана спецовки длинную отвертку и приказал мне лечь на сиденье, потом накрыл каким-то плащом, пахнущим машинным маслом. Я несколько раз повторила, что мой муж – следователь прокуратуры Центрального района города, он и его друг Рафа найдут их обязательно, тогда они будут очень сожалеть. Старший даже сказал молодому: «Ара, кажется, не ту забрали». Тот ответил, мол, на месте разберутся.

Ехали молча минут сорок, въехали во двор какого-то неказистого загородного дома. Меня привели в полуподвальную комнату, вместо окна там была фрамуга, в углу стол и стулья. Подошла женщина, о которой я уже говорила, все время с ребенком, показала туалет рядом с комнатой в маленьком коридоре. На столе был графин с водой, хлеб, сыр, масло, зелень, вареная картошка. Потом я услышала, как отъехала машина. Остался мужчина-работяга. Они громко спорили с хозяйкой, но слов было не разобрать. Женщина несколько раз заходила и спрашивала меня, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь. Я ей говорила, что я беременна, замужем, что мой муж и свекор известные люди и это просто так не закончится. Что мне бы очень не хотелось, чтобы она, молодая мать, попала в тюрьму за соучастие в покушении.

Мы все, затаив дыхание, слушали Мари. Только мама несколько раз подходила к телефону и отвечала звонившим, что Мари жива и невредима, просила перезвонить позже. Папа уже успел позвонить заместителю министра МВД республики, поблагодарить и сказать, чтобы прекратили поиски, так как Мари нашлась. На звонок Рафы мама пригласила меня. Я коротко рассказал о случившемся, друг поздравил меня и добавил: «Если бы я не знал Мари, трудно было бы поверить в ее рассказ, какое-то индийское кино получается. Будем искать гадов, выясним, чего они хотели и почему так поступили».

– Уже стемнело, – продолжала Мари. – Было часов десять вечера, опять пришла женщина. До этого она не отвечала на мои вопросы, на этот раз сама спросила: «Вы работаете на телевидении и действительно беременны»? Потом ушла, минут через десять вернулась, извинилась и проводила меня во двор. На этот раз там стоял «Москвич» красного цвета. За рулем сидел тот молодой работяга, снова велел укрыться пледом на заднем сиденье и, ни слова не говоря, привез к телестудии. Оттуда я сама пришла домой пешком. Давид, я тебя очень прошу, если когда-нибудь выяснится, кто и почему это сделал, не трогай эту женщину. Мне кажется, это она настояла, чтобы меня выпустили.

– Не исключено, Мари, что женщина сыграла положительную роль в твоем освобождении. Из ее вопросов следует – и это подтверждает время, когда она начала задавать вопросы, – что она посмотрела вечерние новости, где несколько раз прошли сообщения с просьбой откликнуться всех тех, кто мог сообщить что-то о твоем местонахождении. Она убедилась, что дело шумное, много людей подняты на ноги, похитителей найдут, и тогда ее маленькой дочке придется расти в тюремной школе или в сиротском доме.

– Какие страшные вещи ты говоришь, Давид.

– Мари, какие еще моменты ты запомнила? Надо прояснить хоть что-то.

– Когда мы ехали в тот дом, то все время поднимались, это было понятно по звуку мотора и по тому, как водитель переключал скорости. А на обратном пути постоянно спускались.

– Да, интересная история. Мы тебе верим, Мари, но поверят ли люди? Впрочем, это не главное, – заключил папа. – Главное, что ты цела и невредима, но ребус придется разгадать, а то спокойно жить вряд ли получится.

– А ты, Давид, веришь мне? – спросила Мари со слезами на глазах.

– Какие могут быть сомнения! Конечно, верю, ты же не идиотка, чтобы себя и всех нас заставить мучиться, переживать, чуть ли не объявлять по городу чрезвычайное положение. Но папа прав – поверят ли чужие? Вопрос не главный, но все же важный.

– Друзья, сейчас уже далеко за полночь, таким полным составом двух семей мы еще не сидели за столом! – воскликнула мама, разряжая обстановку. – Жаль, отсутствует наш младший сын, он на сборах. Предлагаю выпить чаю, а через какое-то время я вызову такси.

Но посидеть и спокойно поговорить нам не удалось – звонки продолжались. Я всех благодарил, отвечал кратко, но убедительно. Одним из последних звонил заместитель прокурора.

– Давид, хорошо, что все закончилось благополучно. Теперь необходимо дать показания дознавателю, так как факт похищения, со слов потерпевшей, имел место. Надо разобраться, кто и почему. Поздравляю, отдыхай, восстанавливай силы, завтра приходи к двенадцати.

– К сожалению, сын, вы с Мари становитесь скандально популярными, – вздохнул отец. – Если для телеведущей это невредно, то для человека, который находится на государственной службе, очень даже нежелательно. Этот факт – большой минус в твоей жизни и плюс в активе твоих недоброжелателей, а их число будет умножаться после каждого твоего заметного успеха…

* * *

– Доброе утро, Мари! Ты так хорошо спала, не хотел тебя будить. Завтрак на кухне. Не переживай, все прояснится.

– Давид, я опозорена и стала посмешищем! Еще только одиннадцать утра, а уже столько звонков! Даже твоя Иветта звонила, притворялась, что переживает за меня. А в душе радуется, змея: наконец-то Мари в чем-то неблаговидном замешана…

– Тогда будь выше этих глупостей и к телефону не подходи. А что касается Иветты, ты зря о ней так думаешь. Может, она и не вполне серьезная девушка, но человек добрый.

– Ты уже успел убедиться в ее доброте?

– Хватит, опять ты глупости говоришь! Она моя подруга и всё. Вы же с ней однокурсницы!

– Давид, оставь свою подругу в покое, и пусть она оставит меня в покое.

– Мари, ты сейчас взволнована и говоришь не то, что нужно. Ладно, перейдем к нашим делам, сейчас не до Иветты. Ты сегодня работаешь? Я приеду за тобой.

– Я не знаю. Позвоню на студию, но без тебя из дома больше одна не выйду, так и знай, не выйду! Боюсь…

Бедная девочка! Бедные ее родители! В такой решающий момент для нее и для них, когда у всех тысячи дел, появляется новая, огромная забота. Пока не выяснится, что случилось и кто за всем этим стоит, спокойной жизни нам с Мари не видать.

* * *

Уже к обеду последовал звонок Рафа.

– Привет кабинетным рыцарям, фехтовальщикам перед зеркалом! Это я – труженик если не полей, то улиц и трущоб, подъездов и подворотен. С утра до ночи мотаюсь по городу, и что особенно печалит и ранит мою нежную душу – даже симфонические концерты пропускаю. Ответь, как мне жить дальше? Это же невыносимо!

– Рафа, я смотрю, у тебя приподнятое настроение! Это меня радует, видать, у тебя какая-то зацепка появилась. Не зря ты чуть не заплакал честными милицейскими слезами.

– Дело нашей француженки поручено Ашоту Аршакяну. Это мужик серьезный, дотошный и очень опытный. Ты его должен знать – такой, почти пожилой, худой, в очках, похож на учителя черчения.

– И все, ты только это хотел сказать?

– Только что позвонили и сообщили в ответ на нашу заявку, что в этом году в городе исчезли – слушай внимательно! – исчезли четыре девушки, и что характерно, все приезжие. Три девушки, обрати внимание, русские, одна эстонка, все молодые. Усек, фехтовальщик ты французский в кружевных трусах? Все дела подняты заново и объединены в одно производство, которое передано Аршакяну. То, что случилось с Мари, и большой шум, который мы подняли, явились поводом для поиска аналогичных преступлений. И вот эти четыре случая налицо. Ни одно дело пока не раскрыто, ни одна из исчезнувших девушек не найдена. Сразу ясно, что все это не случайно, во всем прослеживается некая логика. По-видимому, действует человек или, скорее, группа, которая похищает молодых красивых туристок, ведь тогда шума будет значительно меньше: всегда есть сомнение, не уехали ли они в Тбилиси, в Баку или еще куда-нибудь и не дают о себе знать. Да мало ли, в конце концов – отравились, утонули, погибли в автоаварии… Документы не нашлись, поэтому похоронены как неизвестные трупы. Понял? Или мне все это повторить на французском?

– Ты фантазируешь, как Конан Дойл, или реально действуешь, как Шерлок Холмс. Хотя – ты ведь не знаешь, кто они такие. Последней, небось, «Красную Шапочку» читал, да еще, может быть, «Муму».

– Фантазия, друг мой, – область прокурорская, мы ребята реальные. А вот это последнее, что ты назвал, – это твои настольные книги? Дай хоть одну на ночь, прочту и быстро верну.

– Ладно, реальный, что-то дельное есть?

– Дельное, возможно, сообщу уже вечером, заодно и встретимся. Давно не общались. Впрочем, могу догадаться – вы еще не успели наплакаться, нежно обнявшись, сами себя еще не жалели. Так что хочу вывести вас из траура. Всё, звони, сегодня у меня как раз подходящий день, будет возможность вечером немножко отдохнуть. Компания у вас, конечно, неподходящая, но чего не сделаешь ради дружбы! Не забудь принести книги, которые ты мне обещал.

– Я тоже хочу с тобой встретиться, Рафа. Ты, хоть и умственно отсталый, но меня поймешь: это был удар не только чисто моральный, он выбил меня и Мари из нормальной жизненной колеи. Ни я, ни Мари, ни наши родные не можем чувствовать себя спокойно и в безопасности. В конце концов, ответы нужны не только нам и нашему окружению, но и правосудию. Исключительно важно найти этих гадов, похитивших и загубивших столько молодых невинных девушек. К слову, ты варишься в этом котле, у тебя много возможностей, авторитет среди уличных ребят – подними всех бойцов, обрати особое внимание на то, фигурирует ли в тех делах старая серая «Волга» и красный «Москвич». Отдельно эти факты ничего не значат, но в сочетании могут дать нам какую-то зацепку. А второе, на что следует обратить внимание, – предполагаемое место похищения: примерно сорок пять минут езды от столицы спокойным ходом, в сторону пригорода подъем, обратно – спуск. Какие поселки и села находятся на таком расстоянии от города на возвышенности? Это может существенно сузить круг поиска.

И еще, Рафа, включи местных авторитетов. Вряд ли они разрешат на своих территориях работать неизвестной самодеятельности. Парочку можно задержать на день-два, пройтись по физиономиям, тогда их шпана будет носом землю рыть, возможно, и появится результат. Хорошей зацепкой будет, если кто-то видел девушку, высокую, белокурую, с виду абсолютно не местную, выходящую из этих машин. Это тоже факт немаловажный. У кого во дворе стоят две машины, или кто ездит на двух машинах, или у кого есть серая «Волга», к которой приезжает красный «Москвич», или, наоборот, к красному «Москвичу» приезжает серая «Волга»… Все эти вопросы поставь перед своей шпаной.

– Ты что, прокурор, такие поручения мне давать? – ухмыльнулся Рафа. – Но с присущим мне чувством справедливости должен отметить, что твоя голова бывшего отличника как будто немножко варит. Правда, обо всем этом мы уже думали. Хорошо, что ты все факты так сформулировал и подтвердил наши подозрения. В общем, может, твои размышления как-то помогут Аршакяну. Конечно, я уверен, что все это он уже для себя прикинул, но он, как и ты, оформитель протоколов. Костоломы и ищейки – это другие ребята, настоящие романтики, знатоки тональностей плачущих человеческих голосов, выражающих глубину их покаяния, а может, только страха. Вот когда мы найдем этих гадов, я по голосу сразу определю, человек мне правду говорит и плачет искренне, или издевается надо мной.

– Ну ты все же аккуратно, без садизма, вдруг человек ни при чем.

– Это, друг мой, издержки профессии этих ребят, которых величают авторитетами или криминалами, – правда, не первого эшелона. В данном конкретном деле, может, они и не виноваты, зато в другом признаются. Сам знаешь, если дело небольшое, они именно его нам и предложат. Любят эти парни признаваться по мелочам – тогда шанс скрыть более серьезные шалости увеличивается. Так что сделаем им полезное кровопускание, чтобы давление немножко стравить. Ладно, фехтуй дальше в кабинете перед зеркалом, а я пошел работать…