Электронная библиотека » Роман Суржиков » » онлайн чтение - страница 43


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 11:24


Автор книги: Роман Суржиков


Жанр: Научная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 43 (всего у книги 69 страниц)

Шрифт:
- 100% +
* * *

Письмо – отличная штука. Вместо того, чтобы являться напропалую в жилище вельможи и проситься на прием, напиши письмо. Это сразу покажет и твою образованность, и известный уровень достатка, и уважение к хозяину: ты, мол, не лезешь поскорее со своим делом, а просишь назначить время, удобное доброму лорду. Куда больше шансов быть принятым.

Из гостиницы на околице Лабелина торговец Хармон Паула отправил письмо своему второму покупателю – барону Деррилу, и принялся ждать ответа.

По привычке Хармон посетил рыночную площадь. Он не планировал делать покупки: Лабелин – громадный город, полный богачей, и цены здесь непомерно завышены. Однако поглазеть было интересно. Рельсовая дорога связывала этот город с Землями Короны, Альмерой, Надеждой и Литлендом; разнообразные товары текли сюда рекой.

Полли попросилась поглядеть на рельсовую станцию: оказалось, она никогда в жизни не видала поездов. Хармон взял ее и Джоакина на прогулку, верхом они проехались вдоль рельсов. Когда подъезжали к станции, мимо, сотрясая землю, издавая могучий утробный рев, промчался поезд. Он блистал золоченными вензелями, сверкал стеклами, пестрел резными украшениями; на носу тягача возвышалась бронзовая фигура орла с распростертыми крыльями. И действительно, поезд чем-то напоминал эту птицу: не столь изящный, но столь же стремительный, хищный и гордый. Полли захлопала в ладоши от восхищения и умоляла остаться на станции, пока не пройдет еще один состав. Они выпили по кружке эля на открытой площадке таверны, с которой были видны пути. Еще один поезд ожидал отправления, его морда была украшена зеркальным солнцем – видимо, он собирался двинуться в Надежду. Шестьсот миль до Сердца Света – полтора месяца пути в телегах. Хармон знал, что поезд покроет это расстояние за пять дней. В отличие от Полли, он не раз уже видал искровые составы, но так и не смог до конца уложить в голове понимание: каким образом движутся эти бронзовые чудища? Какая чертова сила заставляет их нестись так быстро, да еще тащить огромные грузы? Сотни коней понадобилось бы запрячь, чтобы только сдвинуть с места эту тяжесть!..

Полли дождалась своего: состав предупреждающе взревел и тронулся с места. Набирая ход, он прошествовал мимо таверны, представив восхищенным взглядам свои гигантские колеса, расписные бока вагонов, резные орнаменты, скульптуры на крышах. Чумазые детишки бежали вдоль рельс, соревнуясь с поездом в скорости, несколько пассажиров улыбались им с балконов. Полли помахала рукой уходящему составу и пришла в полный восторг, когда какой-то молодой щеголь, стоящий на крыше вагона, махнул ей в ответ.

– Чудесное место! Я ничего не видела красивее и удивительнее! Правда?

– Ну… – Джоакин старался выглядеть всезнающим путешественником, но не смог скрыть, что и его потрясло зрелище.

Хармон подумал: а что, если поселиться здесь, в Лабелине? Причем поближе к станции, чтобы из окна видеть составы и слышать их рев. В таком месте хороший дом обойдется никак не в три сотни, а, вероятно, перевалит за тысячу эфесов. Прежде он счел бы такую переплату сумасшествием. Но за последние недели Хармон поднаторел в мечтаниях, привык к приятному ощущению того, сколь многое ему по плечу. Отчаянную дороговизну Лабелина он воспринял теперь как своего рода вызов: что же, думаете, не по карману такое жилье Хармону Пауле? Ошибаетесь!

Дом возле станции, если вдуматься поглубже, дает большие деловые преимущества: разместишь внизу лавку или тот же винный погребок – и не будешь знать отбоя от покупателей. Причем в ценах можно не стесняться: кто способен позволить себе билет на поезд, тот не будет считать медяки. Но по-настоящему подкупала Хармона не выгода, а сама близость к рельсам. В искровой силе и движимых ею поездах было нечто чудесное, потустороннее. Конечно, состав – не Священный Предмет, он создан руками людей, а не богов. Однако некий отзвук, тихий отголосок божественной силы ощущается в нем. Если Хармон поселится у станции, сможет видеть поезда, несколько раз купить билет и проехаться по рельсам… тогда ему будет не так тоскливо расставаться со Светлой Сферой.

– Ты бы хотела когда-нибудь попутешествовать поездом? – спросил он у Полли.

Вместо ответа девушка прижала ладони к груди и округлила губы в беззвучном «ооо!»

– Вагоны – для неженок, – надменно фыркнул Джоакин, но Полли его не услышала.


Вечером, ужиная со свитой, Хармон завел разговор о будущем:

– Друзья мои, я вот понимаю, что мы не вечно будем странствовать. Рано или поздно, устает человек от скитаний, хочется какой-то другой жизни, да и денежек поднакопится в кошельке. Что думаете тогда делать?

Он не хотел, чтобы выглядело так, будто интересуется ответом одной лишь Полли, и адресовал вопрос всем своим спутникам.

Луиза с Вихрем сказали, что надеются купить участок земли да избу в каком-нибудь селе, и тут же поспорили о том, в какой земле лучше осесть: в Альмере или Южном Пути.

Снайп буркнул:

– Ну уж… придумаю что-то…

Ему хватило бы сбережений, чтобы тоже обзавестись земельным наделом, но не для того, чтобы откупиться от обвинения в дезертирстве.

Джоакин, ясное дело, надеялся купить боевого коня взамен своей лошаденки и поступить на службу к лорду.

Пришла очередь Полли, и она сказала:

– Сизый мор не продлится вечно. Скоро хворь оставит мой Ниар, и тогда я хочу вернуться в родной город. От мужа мне остался дом… Мы жили на втором этаже, а на первом держали мастерскую. Джон был резчиком по дереву – лучшим в Ниаре. У него имелись подмастерья, но иногда и я помогала в ремесле: рисовала карандашом эскизы, Джон повторял их резцом. У меня хорошо получалось!

– Девица – ремесленник? – удивился Снайп. – Странная жизнь у вас в Ниаре.

– И что же, – спросил Хармон, – ты думаешь вернуться и продолжить мужнино дело?

– Отчего нет? Мастерская теперь моя. Вернусь, найду подмастерьев, кто пережил хворь. А дадут боги – встречу хорошего мужчину…

Она тепло улыбнулась Джоакину при этих словах. Тот едва заметно скривился:

– Мужчина тебе, стало быть, требуется мастерового сословия?

– Не обязательно. Любому мужчине приятно будет иметь свой дом и хозяйство. Всякому мужчине нужно когда-нибудь осесть, остепениться, разделить кров с женщиной, которая любит его.

– Не всякому мужчине придется по душе сидеть на месте, – ответил Джоакин. – Работать… как ты говоришь?.. резцом – это для ремесленников. А воин живет в странствиях!

– А детей ты в странствиях растить будешь? – уточнил Хармон.

– Детей?.. – тупо переспросил охранник.

– Конечно! – проворковала Полли. – Когда есть дом и хозяйство, и средства к жизни, самое время обзавестись потомством! Надеюсь, боги будут милостивы и пошлют мне двух сыновей и двух дочек.

Тут она весьма многозначительно погладила себя по животику. Джоакин спал с лица. Впервые ему явилась мысль, что Полли, возможно, уже носит в себе его чадо. И мысль эта никак не пришлась парню по душе. Остаток ужина Джоакин провел в хмуром молчании. Когда Полли предложила ему прогуляться при луне, он ответил отказом:

– Мне это… надо дело сделать… кольчугу почистить.

– Конечно, – бросил Снайп, – надо и кольчугу почистить. Не все ж тебе кинжал полировать.

Джоакин удалился под общий гогот.

А Хармон попросил Полли спеть. Девушка была расстроена, принялась отнекиваться, но к просьбе хозяина присоединились остальные и общими усилиями уговорили. Полли начала с полушутливой-полугрустной «Ох, опасно быть красивой» – под стать своему настроению. Постепенно распаляясь, спела о Хромом Лучнике, а на веселой песенке «Как-то леди танцевала…» голос Полли уже звенел бойко и озорно. Люди за соседними столами слушали ее и прихлопывали в такт. Девушка раскуражилась, взяла кубок крепкого вина и затянула «Песнь о Терезе». Длиннющая, полная геройства и лирики, «Тереза» могла обернуться – в устах неумелого певца – инструментом изощренной пытки. Однако Полли наполнила ее жизнью, сдула прочь весь былинный пафос, вдохнула чувства – подлинные, близкие и понятные простому сердцу. Она будто бы сделалась душою героя песни: любила, как он, роняла слезы из его глаз, смеялась его устами. Хармон успел позабыть, как же славно она поет!

Когда песня смолкла, на время повисла тишина. Впечатленные слушатели перевели дух – и принялись наперебой льстить девушке и упрашивать спеть еще. Словно ниоткуда возник перед нею на столе кувшин прекрасного шиммерийского вина. Полли разрумянилась, глаза сверкали, искрились светлые локоны… Хармону вспомнилось мерцание Сферы, вертящейся среди свечных огоньков.

Повременю немного, – решил Хармон Паула Роджер, – и женюсь на ней. Если не понесла от молодчика, то непременно женюсь.

* * *

Хьюго Дорис Марта, барон Деррил, владел поместьем, приросшим к окраине непомерно огромного Лабелина. Барон происходил из рода Праматери Леоноры – всего лишь одиннадцатой по счету, а именье его было не столь уж велико – дюжина деревень и пара тысяч акров пахотной земли. Однако, благодаря покровительству герцога Лабелина, Хьюго Дорис Марта почитался человеком уважаемым и могущественным.

Замок Деррил замаячил вдали, едва Хармон с Джоакином покинули лабелинские предместья. Хмурая гранитная твердыня, возведенная на холме, господствовала над окрестными селами. С одного боку холм обрывался неприступной кручей, другой склон был более пологим, но сходил в заболоченную низину, что тоже составило бы препятствие для возможного штурма. Дорога несколько раз круто изогнулась, лавируя между прудами и топями, по мостику пересекла ручей и пошла вверх, к замку. На склоне холма, по сторонам дороги был разбит сад, однако он пребывал в унылом запустении: лужайки заросли бурьяном, у скульптур отбиты руки и носы. Проехав мимо ветхой беседки, напоминающей грудную клетку скелета, путники вступили на полосу вырубки вокруг замка. Вот здесь отлично чувствовалась хозяйская рука: каждое деревце и кустик были уничтожены под корень, земля сровнена, будто утюгом прошлись, сухой ров поражал шириной и являл собою серьезную преграду. У атакующего войска не было никакой возможности ни подкрасться к замку незаметно, ни подкатить к стенам осадные башни. По меркам зажиточного и тихого герцогства Южный Путь такая забота о фортификации была удивительна: большинство здешних феодалов, в противоположность Деррилу, вложились бы в сад и махнули рукой на оборону.

В воротах всадников остановили и допросили. Кто такие? Зачем? С каким делом? Назначено ли? Хармон пояснил, что намерен обсудить с бароном выгодную покупку, что барон предупрежден об этом посредством письма, и ответа на сие послание Хармон-торговец дожидался целых четыре дня. Он предъявил свиток с печатью Деррила, и стражники, наконец, позволили въехать в замок.

Внутренний двор был обустроен согласно всем правилам военной науки. Он представлял собой гладкую площадку, открытую лучникам угловых башен. Все дворовые постройки прижимались к стенам вплотную, не оставляя щелей и закутков для укрытия. Высота стен составляла футов сорок, внутренняя сторона галереи огораживалась дубовыми досками так, чтобы бойцы на ней имели защиту от стрел, летящих со двора. Входы в башни и казармы были тщательно укреплены: дубовые двери, окованные железом, арбалетные амбразуры в простенках, в ярде перед каждым входом поставлена торчком гранитная глыба – чтобы не дать возможности разогнаться и высадить тараном дверь. Крыши над башнями и галереями сложены из черепицы: дорогой материал, зато неуязвимый для огненных стрел.

– Добрая крепость, – сказал Джоакин. – Штурмовать такую – целая история.

А Хармон первым делом заметил иную подробность. Его внимание привлек стон, и он увидал вдоль стены казармы три буквы Х из вбитых в землю скрещенных бревен. К среднему иксу был привязан голый человек. Молодой парень, жилистый, но не плечистый, скорее, конюх, чем воин. Его спину сеткой покрывали багровые рубцы от плети. Кровь давно запеклась и приобрела бурый цвет. Мухи и оводы кружились над несчастным, то и дело садясь на израненную кожу. Парень вздрагивал, чтобы отогнать их, но редко и очень вяло. Похоже, он висел на столбах уже не первый день.

Хармон ткнул локтем Джоакина, тот поглядел и присвистнул:

– Ого!.. Я понимаю – всыпать плетей, но оставить висеть после этого!.. Кровь может загноиться, тогда не выживешь.

Хармон кивнул, в голове мелькнуло: уж не стоило ли все-таки уступить Предмет Гобарт-Синталю?..

– Чего бродите? – крикнул им баронский копейщик. – Кто такие?

Повторились все те же расспросы. Покривившись, стражник согласился проводить их к лорду. Введя в большую трапезную залу, указал на скамью в глухом углу:

– Ждите здесь, я доложу.

На этой скамье путники провели добрый час. В зале царил сумрак и холод, настроение не располагало к беседам. Джоакин лишь сказал:

– У барона Бройфилда было повеселее.

Наконец, объявился давешний стражник и крикнул:

– Мечник – здесь. Торговец – за мной. Милорд ждет на чаепитие.

Хармона проводили в небольшую комнату наверху, считавшуюся, вероятно, баронской светлицей. По правде, света было совсем мало: два узких окна-бойницы выходили на север, оставляя помещение в сумерках. Пара темных портретов давно умерших предков составляли все украшение комнаты. За столом, накрытым для чая, сидели мужчина и женщина.

Барон Хьюго Деррил был одет в белую сорочку и черный камзол. Тонкие губы, изогнутые книзу, глубоко посаженные глаза, сросшиеся на переносице брови наводили на мысль, что чувство радости давно позабыто бароном, а то и вовсе не изведано. Дама около него мелкими чертами лица и заостренным носиком напоминала хорька. Ее кожа отливала желтизной. Наряд дамы состоял из строгого серого платья с высоким воротом и чепца.

– У меня нет секретов от леди-жены, – первым делом объявил барон. Голос был низким и жестким.

– Конечно, милорд. Желаю здравия вам и вашей благородной супруге. Позвольте отрекомендоваться: меня зовут Хармон Па…

– Вы назвались в письме, этого довольно, – перебил барон. – Садитесь.

– Благодарю, милорд.

Хармон уселся на табурет напротив хозяина. Согласно традициям, гостю благородного дома надлежит вручить хозяйке подарок в качестве жеста уважения. Хармон припас для баронессы шелковый платок, подобный тому, что достался леди Ионе. Однако, он не смог представить себе яркую вещицу на этой желтушной старой карге и растерялся – уместно ли дарить? Барон избавил его от замешательства:

– Подарков не нужно. Давайте к делу.

– Как угодно милорду. Я…

– Хотите чаю?

После полудня в седле Хармон не отказался бы от угощения более весомого, чем чашка чаю. Но что делать…

– Благодарю, милорд. С удовольствием!

Барон Деррил позвонил в колокольчик.

– Итак, – сказал он, – вы писали, что имеете ценный товар для его светлости герцога Лабелина. Вопрос: отчего тогда вы не пришли к самому герцогу?

М-да, где та неспешная беседа перед сделкой, где южные лакомства!.. В отличие от негоцианта, барон явно спешил разделаться с Хармоном поскорее.

– Его светлость вряд ли принял бы меня.

– Это точно, – кивнул барон. – Мне, знаете ли, тоже немного чести беседовать с купчиной.

Экий, право слово! Большинство поместных баронов, как правило, очень даже радуются приезду купцов: они изнемогают от скуки в своих замках, а странствующие торговцы всегда приносят новости. Что же не так с этим Деррилом?

Хармон поклонился, отдав должное лордскому превосходству. Барон продолжил:

– Однако я дал себе труд выслушать вас. Надеюсь, что вы предложите нечто, полезное для моего сюзерена. Если же нет…

– Несомненно, полезное, милорд, – заверил его Хармон. – Мой товар весьма ценен и дорог.

– Конечно, дорог! Дешевки мне не требуются.

– Весьма дорог, – подчеркнул Хармон, раздумывая, как выстроить беседу дальше.

Барон нетерпеливо кивнул. Тут раскрылась дверь, и молоденькая служанка внесла поднос. Расставила чашки перед хозяевами и гостем, принялась наполнять их из серебряного сосуда. От изящного носика чайника, изогнутого в виде лебединой шеи, поднимался пар. Девушка двигалась быстро, спеша обслужить господ, ее лицо выдавало напряжение. Когда она наклонила сосуд над чашкой баронессы, женщина зачем-то пошевелила чашку, и чай пролился на стол.

– Простите, миледи! – воскликнула служанка, мигом отставила чайник, выхватила тряпку из кармана фартука и принялась убирать лужицу.

– Безрукая корова, – фыркнула баронесса. – Дура.

Барон Деррил ленивым движением поймал служанку за руку, прижал ее ладонь к столешнице и придавил металлическим чайником. Девушка ахнула от боли, но не рискнула закричать, выдавила:

– М… милорд, п-простите…

Спустя несколько вдохов, барон убрал с ее ладони орудие пытки. Ожог багровел на коже, девушка выбежала, прижав руку к груди.

Хьюго Деррил обратился к Хармону:

– Итак, что за товар?

Торговец глотнул проклятого чаю. Чашка у лица – хороший способ скрыть любые чувства.

– Как я уже говорил, милорд, мой товар очень и очень дорог…

– Да, вы это говорили. Полагаете, я глух или страдаю потерей памяти?

– Ни в коем случае, милорд. Я… мой товар…

– Вы торговец или монастырский послушник? Не мямлите, говорите, наконец, о деле.

Хармон глубоко вдохнул, собрался с духом – и нырнул:

– Мой товар стоит сорок одну тысячу золотых эфесов.

– Безумец! – пискляво выкрикнула баронесса. – Городской дурачок! Хьюго, прогони его!

Барон не спешил. Склонил голову, глаза заблестели в тени гротов-глазниц.

– Вы понимаете, о чем ведете речь?

Говори твердо. Твердо – или никак.

– Я веду речь, милорд, о товаре ценою в сорок одну тысячу золотых монет. Полагаю, его светлость заинтересует подобный товар.

– Ведь вы не имеете в виду ленное владение, – словно обращаясь к самому себе, произнес барон, – купцы не торгуют феодами.

– Вы правы, милорд. Мой товар – совсем иного свойства.

– Хьюго, не позволяй ему темнить! – заявила баронесса. – Проклятый мошенник хочет тебя надуть! Отправь торгаша на крест, плетка его научит…

– Помолчи, будь добра, – оборвал ее барон. – Если речь не о земле, то может быть лишь один товар подобной стоимости. Вы говорите о нем?

– Милостью богов, именно такой товар я и хочу предложить.

– Откуда взяли столь несуразную цену?

Хармон сглотнул. Насколько правдивы сведения графа Шейланда, и можно ли без риска огласить их?..

– Мой господин дал мне указание относительно цены. Моему господину известно, за какую сумму вы приобрели подобный товар.

Губы барона недобро искривились.

– Ваш господин слишком хорошо осведомлен. Назовите мне его имя.

– Милорд…

Барон стукнул по столу.

– Спорить будете со своими дружками по базарному делу! Не со мной.

– Милорд, мой господин – один из тринадцати великих лордов-землеправителей. Он позволил мне раскрыть его имя лишь при случае, если сделка состоится.

– Землеправитель… – процедил Хьюго Деррил. – Пожалуй, я без труда смогу выжать из вас его имя, как и местоположение товара. Не так ли?

– Ваша правда, милорд. Я в вашей власти, и вы в силах отнять товар. Мой господин велел сообщить вам, как он поступит в случае такого происшествия.

– И как же, любопытно узнать?

– Придет вернуть имущество со всею своей мощью.

На языке вертелось продолжение: «…а также с войсками своей молодой жены». Это звучало более чем весомо, но и стало бы слишком явной указкой. Такие слова мигом разрушили бы инкогнито графа Виттора. К счастью, они не понадобились.

– Вы держитесь нагло, – сказал барон Деррил. – Готов поверить, что за вашей спиной действительно стоит Великий Дом. Вопрос: отчего сорок одна тысяча? Если ваш господин ведает так много, как хочет показать, то знает, что цена прежнего товара была ниже.

– На пять тысяч золотых ниже, милорд, – признал Хармон. – Но мой господин считает, что новый товар намного лучше прежнего. Он проявляет некоторые свойства… Не посмею назвать его говорящим, но он способен на некоторое чудесное взаимодействие с обладателем.

Барон потер подбородок, дал себе время поразмыслить.

– Товар, разумеется, не при вас?

– Не при мне, милорд. Я могу доставить его в течение дня.

На сей раз это было правдой: Хармон, скрепя сердце, припрятал Предмет в Лабелинской гостинице, побоялся оказаться в цитадели феодала, неся святыню на груди. И, судя по всему, правильно сделал.

– Ждите моего письма. Я велю вам принести товар в назначенное место, где его сможет осмотреть герцог.

– Слушаюсь, милорд.

– Можете идти.

– Благодарю вас, милорд.

Хармон встал с табурета, чувствуя, как задубела от напряжения спина. Направился к двери, вслед ему прозвучал голос баронессы:

– Видели голого конюшонка на столбе? Он подал моему лорду-мужу немытого жеребца.

Смысл был кристально ясен.

– Благодарю за предупреждение, миледи, – поклонился Хармон и, наконец-то, покинул комнату.


  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации