Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

Глава 33

Они опоздали. Не на час и не на день…

Лететь от места последнего привала было не так уж и далеко – чуть более шести лиг. Судя по состоянию тел, разбросанных по ковру опавших листьев, подмога запоздала ровно на неделю. Это погубило эйлуэйские силы.

Среди гниющих тел кое-где краснели плащи крошанок, призвавших северных сестер на помощь. Смрад тел был настолько сильным, что у Маноны заслезились глаза.

Вот они, плоды ее маневра.

Из-за нее крошанки потеряли драгоценное время. Манона оглянулась на Дорина. Тот стоял на краю поляны, зажимая нос. Глаза у него были колючими. Он тоже знал, по какой причине здешнее сражение превратилось в бойню.

– Некоторым удалось спастись, – сообщила Идда, чье лицо не утратило хмурого выражения. – Но таких совсем немного.

– Им нарочно дали уйти, – громко, чтобы слышала каждая ведьма, сказала Бронвена. – Чтобы нагнали страху на других.

Манона рассматривала изуродованные деревья. Древним дубам досталась не меньше, чем людям и ведьмам. Она быстро поняла, кто атаковал людей и крошанок. И это тоже случилось по ее вине.

– Какой отряд смертных уцелеет, если на него обрушился легион Железнозубых? – с холодным спокойствием продолжала Бронвена. – Особенно когда этот воздушный легион проходил выучку у многоопытной главнокомандующей.

– Думай, что говоришь, – предупредила ее Астерина.

Но следом заговорила Ульна – хорошенькая крошанка с каштановыми волосами, еще одна родственница Маноны по отцовской линии.

– Вы их обучали, – сказала она, теребя в руках метлу с серебряными прутьями. – Ваш отряд Тринадцати. Вы обучали ведьм, которые устроили эти зверства.

Рука Ульны торопливо указывала на разлагающиеся тела, перерезанные глотки. Казалось, напавшим ведьмам было мало убить противников. Они убивали с изощренной жестокостью, умело растягивая предсмертные муки жертв.

– И вы думаете, мы это забудем?

Стало тихо. Даже Астерина прикусила язык. Гленнис молчала.

Руки Маноны вдруг сделались чужими.

Это из-за нее. Она и прежде не раздумывая убивала смертных. Что в прошлом, что сейчас она не знала имен своих жертв. Однако… Возле Маноны лежала убитая женщина. Ее тело было располосовано от груди до пупка. Невидящие карие глаза упирались в сломанные ветки, повисшие над головой. Рот до сих пор был искривлен гримасой боли.

– Я могу сжечь тела, – предложил Дорин, обращаясь ко всем сразу.

Манона продолжала смотреть на убитую женщину. За кого она сражалась? Если не за королевство и не за правителей, тогда кого она защищала?

– Нужно известить короля и королеву Эйлуэ, – с холодной рассудительностью сказала Бронвена. – И их принцев предупредить. Сказать, пусть затаятся. Эраван пленных не берет.

А Маноне было не оторвать взгляда от мертвой воительницы. В прошлом, убивая смертных, она не делала различий между мужчинами и женщинами, гордясь своим умением убивать и не испытывая ни малейшего сожаления. Ею двигало единственное желание: снискать похвалу бабушки и соратниц.

Крошанки знали о воздушной армии Эравана и привилегированном положении отряда Тринадцати. Знали и будут помнить. И то, что Эраван сделал ее главнокомандующей, они тоже будут помнить.

– Тела не сжигать, – сказала Манона.

На поляне вновь стало тихо.

Манона опустилась на смрадную землю, выдвинула железные ноги и принялась копать. Астерина стянула перчатки и последовала ее примеру, встав неподалеку. Затем Соррель и Васта. Потом и остальные ведьмы отряда Тринадцати.

Плотная, холодная земля плохо поддавалась. Корни и камешки впивались Маноне в пальцы, царапая кожу.

Крошанская ведьма Карсина хотела к ним примкнуть, но Манона взмахнула грязной, окровавленной рукой. Ведьма остановилась.

– Только отряд Тринадцати, – сказала Манона. – Мы похороним всех.

Крошанки молча смотрели, как она роет неподатливую землю.

– Мы похороним всех…

Несколько часов кряду, не останавливаясь, Манона и ведьмы отряда Тринадцати копали общую могилу.

Дорин помогал Бронвене и Гленнис составить послание к королевской семье Эйлуэ. Только предупреждение об опасности. Никаких просьб о помощи.

Крошанские посланницы вернулись на рассвете. Оказалось, их южные сестры появились на поляне уже после бойни и не могли спасти ни смертных, ни нескольких своих ведьм, высланных вперед. Четыре шабаша вернулись в Банджали, где помогали королю и королеве Эйлуэ.

Впрочем, королевская семья не очень-то нуждалась в помощи крошанок. Вторая посланница привезла ответ самого короля. Он скорбел о гибели отряда, но утверждал, что это не сломило Эйлуэ. Их силы, состоящие из бывших мятежников и остатков прежней армии, невзирая на малочисленность, продолжают сопротивляться Морату. Дух их не сломлен. Они и впредь намерены удерживать оборону на юге, сражаясь до последнего вздоха.

Дорин умел читать между строк и понял то, что ускользнуло от ведьм: у Эйлуэ нет солдат для помощи Террасену. После увиденного на поляне Дорин соглашался с королем.

Эйлуэ и так слишком долго шло на непомерные жертвы. Террасену нужно искать других союзников.

Манона была поглощена рытьем могилы. Видела ли она, как крошанки смотрят на нее теперь? Исчезла прежняя ненависть, зато появились первые ростки уважения. Члены отряда Тринадцати выкопали обширную могилу. Сами. И землю выносили без помощи драконов.

Взошло солнце, пропутешествовало по небу и стало клониться к закату. Могила приобрела законченные очертания. Места в ней хватит для всех павших воинов.

Ему нужно попасть в Морат – и как можно скорее, пока в другом месте не случилась такая же бойня и ведьмам не пришлось рыть еще одну братскую могилу. То, что он увидел здесь, заслонило все мысли о новом каменном ошейнике.

Когда совсем стемнело, Дорин сумел выскользнуть из лагеря. Он разыскал другую поляну, начертил знаки и вонзил Дамарис в землю, мокрую от его крови.

В этот раз ждать долго не пришлось.

Но из ночного воздуха появился не Гавин. Магия Дорина насторожилась, готовясь ударить по призрачной фигуре. Это была Кальтэна Ромпир, в платье цвета оникса, с нечесаными волосами и печальной улыбкой на губах.

На какое-то время Дорин потерял дар речи. Но его магия оставалась начеку, и невидимые руки были готовы ломать кости. Вот только костей у Кальтэны Ромпир больше не было, как и жизненной силы. Ее призрак взмахнул худенькой рукой. Тонкое платье и шелковистые волосы затрепетали на призрачном ветру.

– Я не причиню тебе вреда.

– Я тебя не вызывал, – пробормотал Дорин.

Ничего другого ему на ум не пришло.

– Ты уверен? – спросила Кальтэна.

Темные глаза ее скользнули к Дамарису, окруженному Знаками Вэрда.

Дорину не хотелось думать, как и почему меч вызвал ее, а не Гавина. Похоже, Дамарис обладал собственной волей, или же бог, благословивший его, устроил эту встречу. Если так, Дорину собирались показать или сообщить нечто важное.

– Я думал, ты погибла в Морате, – хрипло произнес Дорин.

– Ты прав. Я погибла. – Ее лицо стало мягче, чем при жизни. – Я лишилась не только тела. Моя смерть была многогранна.

От Маноны и Элиды Дорин узнал, какие муки пришлось претерпеть Кальтэне и какую жертву принесла она, спасая их.

– Я виноват и сожалею, – склонил голову Дорин.

– В чем ты виноват?

Слова, теснившиеся в нем еще со времени путешествия по Каменным Болотам Эйлуэ, вдруг полились сами собой:

– В том, что не видел очевидного. В том, что не узнал, куда они тебя отправили. В том, что, имея шанс тебе помочь, не сделал этого.

– А был ли у тебя шанс?

Внешне вопрос Кальтэны звучал спокойно, но Дорин почувствовал, что она задета его словами. Он хотел было возразить. Память подсказала ему, каким он был еще задолго до встречи с Соршей и каменного ошейника.

– Я знал, что тебя держат в подземельях замка, в сырой и холодной камере. Но тогда я радовался: «Так ей и надо. Пусть гниет». Потом Перангтон… то есть Эраван, увез тебя в Морат. Я даже не пытался узнать о твоей дальнейшей судьбе. – Дорина захлестнул стыд. – Я виноват, – повторил он.

Наследный принц, который не служил ни своему королевству, ни своим подданным. Прав был Гавин.

Фигура Кальтэны замерцала.

– Ты же знаешь, что и я отнюдь не была невинной овечкой.

– В том, что случилось с тобой в Морате, нет ни капли твоей вины.

– Согласна, нет. – По лицу Кальтэны промелькнула тень. – Но когда почти три года назад я приехала в Рафтхол и стала придворной дамой, мною двигало честолюбие. Я хотела заполучить тебя и корону. Вот об этом я сожалею.

Платье Кальтэны не имело рукавов, и Дорин заметил у нее на руке шрам. Даже смерть не убрала его.

– Ты спасла моих друзей. – Дорин встал перед ней на колени. – Пожертвовала всем, чтобы их спасти. Передала им Ключ Вэрда, который Эраван вживил тебе под кожу. – Дорину подумалось: если он переживет ужасы Мората, поступит точно так же. – Я перед тобой в долгу, – добавил он.

– У меня никогда не было друзей, – сказала Кальтэна, глядя на коленопреклоненного короля. – Особенно таких, как твои. Я тебе всегда завидовала. Тебе и Аэлине.

– Ты знаешь, кто скрывался под именем Селены? – удивился Дорин.

– Смерть имеет свои преимущества. – Кальтэна улыбнулась одними губами.

– Там лучше? – не удержался от любопытства Дорин. – Тебе там спокойнее?

– Мне не позволено отвечать на такие вопросы, – тихо сказала она, но в глазах сверкнуло понимание. – И о том, кто здесь находится вместе со мной, я тоже не вправе говорить.

Дорин кивнул, преодолевая тяжесть в груди и охватившую его досаду.

– Кто запрещает тебе говорить?

Если двенадцать богов правили миром живых, их власть явно не распространялась на потусторонний мир.

– И на этот вопрос мне запрещено отвечать, – разочаровала его Кальтена, изогнув губы. – Здесь действуют иные силы, – пояснила она, упреждая новые вопросы Дорина. – Силы, находящиеся за пределами всего, что осязаемо и познаваемо.

– Другие боги? – спросил он, взглянув на Дамарис.

Ответом ему было молчание Кальтэны. Усилием воли Дорин подавил досаду. Такие вопросы он оставит для более подходящих времен. Тогда и будет ломать голову.

– Я и не собирался тебя вызывать, – признался он. – Уж кто-кто, а ты не понаслышке знаешь об ужасах Мората. Я как-то и не подумал…

Он поднялся с колен, оставив фразу незаконченной.

– Ты решил, что от меня ничего не осталось? – спросила Кальтэна, прекрасно поняв невысказанное. – Ключ забрал у меня многое, но не все.

– Значит, третий Ключ остается в Морате?

Кальтэна мрачно кивнула. Ее призрачное тело замерцало и начало таять.

– Не знаю, где Эраван его хранит. Меня он считал… не готовой принять в себя второй Ключ. А потом я решила взять судьбу в свои руки.

Тонкими пальцами она провела по черному шраму, змеящемуся на руке.

Дорин вспомнил, что никогда не удостаивал Кальтэну разговором. При встречах бросал на нее мимолетный взгляд и шел дальше. Порою обстоятельства заставляли его произнести несколько учтивых слов, но и их он произносил, скривив лицо.

Меж тем у женщины, стоящей перед ним, нашлись силы уничтожить треть Мората и погубить валгского принца, которого вселил в нее Эраван.

– Как тебе это удалось? – прошептал изумленный Дорин. – Как ты выбралась из-под власти валга?

Вопрос был не праздным. Велика вероятность, что на его шее снова защелкнется каменный ошейник. Он заранее должен знать, как действовать.

Кальтэна посмотрела на след от ошейника и только потом встретилась глазами с Дорином:

– Я бунтовала против валгского принца. Я не считала себя безгрешной жертвой, но знала, что не заслужила наказания в виде каменного ошейника.

Правдивость ее слов ударила по Дорину ничуть не меньше, чем если бы кулаки Кальтэны прошлись по его груди.

– Ты ведь не просто так начертал вызывающие знаки, – сказала Кальтэна. – Что ты желаешь узнать?

Усилием воли Дорин отодвинул все прежние слова Кальтэны. В них, как в зеркале, он видел все: каким был и каким стал. Ни поступками, ни духом не был Дорин настоящим принцем. Пытался, но опоздал. То же и с его недавними поступками. Из недостойного принца вряд ли получится достойный король. Он уже бросил Адарлан, движимый чувством вины и гневом. У него даже возникал вопрос, нужно ли вообще спасать это королевство.

Можно подумать, что земля и люди Адарлана были повинны в злодеяниях его отца и в его собственном неумелом правлении.

– Я готов отправиться в Морат? – наконец спросил Дорин.

Ей ли этого не знать? Она насмотрелась такого, что не снилось Маноне с Элидой.

– Ответ ты знаешь сам, – сказала Кальтэна, еще раз посмотрев на Дамарис.

– И ты даже не попытаешься отговорить меня?

Кальтэна поджала губы. Ее платье начало терять очертания, сливаясь с темнотой ночи.

– Ты знаешь, с чем столкнешься в Морате. И не мне говорить, готов ли ты.

У него пересохло во рту.

– Все, что ты слышал о Морате, – правда, – продолжала Кальтэна. – Но там немало ужасов, каких тебе и не вообразить. От крепости не удаляйся. Это оплот Эравана. Велика вероятность, что именно там он и хранит третий Ключ.

– Я сделаю, как ты говоришь, – пообещал Дорин, у которого заколотилось сердце.

Кальтэна шагнула к нему, но остановилась. Ее очертания продолжали таять.

– Не задерживайся там надолго и не привлекай его внимания. Эраван самоуверен и занят исключительно собой, поэтому не слишком присматривается к тому, что творится вокруг. Но действовать надо быстро. Слышишь, Дорин?

Ощущая дрожь в пальцах, Дорин поспешно сжал кулаки.

– Если мне выпадет шанс убить Эравана, должен ли я это сделать?

– Нет, – покачала головой Кальтэна. – Тебе будет от него не уйти. В подземельях крепости у него есть хранилище каменных ошейников. Схватив тебя, он спустится туда вместе с тобой.

Дорин расправил плечи:

– Я…

– Отправляйся в Морат, как и собирался. Добудь Ключ и сразу же назад. Иначе у тебя на шее вновь появится ошейник.

– Я едва владею искусством превращения, – признался он.

– Ты так считаешь? – улыбнулась Кальтэна и растаяла в полосе лунного света.

Дорин взглянул туда, где она только что стояла. Знаки Вэрда успели померкнуть и исчезнуть. Только Дамарис оставался на месте. Свидетель правды, которую Дорину нужно было услышать.

Дорин вновь ощутил желание дотронуться до узелка в клубке нитей его магии. Стихии легко подчинялись его приказам. Но как быть с этим узелком, управляющим искусством оборотня?

Отпустить все. Дорин не впервые слышал внутренний призыв. Отпустить все. Разрушить стену, возведенную, когда в него вселился валгский принц, и заглянуть вглубь. В себя. Наверное, этого добивался от него Дамарис, вызвав Кальтэну вместо Гавина.

«Кем ты желаешь быть?»

– Тем, кто достоин своих друзей, – вслух ответил он ночной тишине. – Королем, достойным своего королевства. – Перед его мысленным взором мелькнули белоснежные волосы и золотистые глаза. – Счастливым, – прошептал Дорин, касаясь эфеса меча.

Ужас, живший в его душе с тех пор, как защелкнулся каменный ошейник… пусть уходит. Навсегда.

Эфес древнего меча потеплел. Тепло было дружеским, быстрым. Оно текло через пальцы и руку туда, где обитали все истины и где оно соприкасалось с острейшей болью.

Окружающий мир вдруг начал разрастаться и расширяться. Деревья сделались непривычно высокими, а земля стала ближе.

Дорин хотел коснуться лица, но обнаружил, что у него нет рук. Только черные как сажа крылья. Только черный клюв, не способный произносить слова.

Ворон…

Дорин глотнул воздуха и с непривычной легкостью повернул шею к деревьям. К Маноне, стоящей в тени дуба. Ее грязные, окровавленные пальцы застыли на стволе. Ведьма смотрела на него. На его превращение.

Дорин потянул за нить магической силы, удерживавшей его в облике птицы. Мир сразу же качнулся, а сам он начал расти, пока не вернулся в человеческое тело. У его ног застыл Дамарис. Одежда, что была на нем до превращения, непонятным образом уцелела. Наверное, магия, которой он владел, все же отличалась от настоящего дара оборотня.

Манона оскалила зубы. Золотистые глаза сверкали как угли.

– Ну и когда же ты намеревался сообщить мне, что собрался в поход за третьим Ключом Вэрда?

Глава 34

Галан Ашерир добрался до умывального шатра, поставленного в тылу отступающей армии. Наследный принц Вендалина испытывал отчаянное желание смыть с себя всю красную и черную кровь.

– Нужно отступать, – сказал он Эдиону, тяжело дыша.

Три дня подряд продолжалось это сражение в снежных просторах, на пронизывающем ветру. Силы Мората неумолимо теснили их на север. Эдион чередовал солдат, бившихся на передовой. Те, кому удавалось ненадолго вздремнуть, снова шли в бой. И с каждым разом их походка становилась все тяжелее.

Эдион сам только что вернулся с передовой. Киллиан и солдаты легиона Беспощадных попросту выгнали его оттуда, исчерпав все доводы. Наследный принц Вендалина торопливо умылся и теперь жадно пил воду. Его оливковая кожа побледнела, бирюзовые ашерирские глаза потускнели. Да и у кого они сохранили бы блеск при виде отступающих солдат?

– Мы и так достаточно наотступались. Если не укрепимся здесь, нас погонят до самого Оринфа, – прохрипел Эдион, с трудом ворочая языком.

Никогда еще он не видел столь внушительной неприятельской армии. Даже на Фералийской равнине, после адарланского вторжения.

Галан протянул ему бурдюк с водой. Эдион припал к горлышку.

– Брат, я готов следовать за тобой до самого конца, но нам больше не сдержать натиск Мората. Еще одну ночь мы попросту не протянем.

Эдион это и сам знал. Понял, когда стемнело и сражение продолжилось при свете звезд. Когда солдаты стали спрашивать, почему же Аэлина не обрушивает свой неистовый огонь на врагов. Если у ее величества на этот счет свои соображения, пусть хотя бы устроит им магическое освещение, чтобы не биться в темноте.

Наиболее смелые интересовались, почему Аэлина снова исчезла.

Да потому, что Лисандра обернулась драконом и полетела сражаться с илками. Потом ей пришлось ретироваться. Илков она убивала легко, но сама была слишком удобной целью для моратских лучников и копьеметателей.

Крики и лязг оружия раздавались совсем близко. Какой тут отдых! Даже магия фэйских принцев и принцесс начинала таять. Таяли и силы их солдат. Тогда за дело брались Молчаливые ассасины, одинаково метко уничтожавшие валгов и илков. Но число их самих не увеличивалось. И никаких признаков подкрепления в виде армии Ансели из Верескового Утеса.

«Скоро, – несколько часов назад пообещала рыжеволосая королева. Она больше не улыбалась, видя, как быстро тает численность ее легиона. – Скоро сюда подойдут основные силы моей армии».

Совсем рядом послышалось знакомое рычание. Удивительно, но Эдион слышал его всегда, какой бы шум ни царил вокруг. Призрачный леопард косил врагов почти не останавливаясь.

Пора возвращаться на передовую. Наскоро перекусить и обратно. Киллиан хоть и способен держать оборону, но главнокомандующий у них Эдион. Учитывая, что Аэлина снова «исчезла», он просто обязан находиться рядом с солдатами на передовой, поддерживая их боевой и моральный дух. Даже если передовая похожа на прохудившуюся плотину, которую едва успевают латать.

– Река Ланис возле Перранта, – произнес Эдион, наблюдая, как Илиас и Молчаливые ассасины сбивают с неба илков.

Вначале стреляли по крыльям. За этот секрет пришлось заплатить не одной жизнью. Главное – опрокинуть их на землю, а там поскорее отсечь голову. Иначе они снова поднимутся и запомнят тех, кто пытался их убить.

– Если мы отойдем на север, – продолжал Эдион, – доберемся до Перранта и переправимся через реку, враги будут вынуждены сделать то же самое. На переправе мы и дадим им бой.

– Там есть мост? – спросил Галан.

Он изменился в лице, увидев, как один из двух оставшихся валгских принцев волной темной силы разметал его солдат. От людей оставались сморщенные оболочки. Так никнут и погибают цветы на морозе.

По валгу ударили залпом ветра и льда. Должно быть, Селиана или Эндимион. А может, кто-то из их многочисленной родни.

– Мост есть, но небольшой. Однако ледяной покров там крепкий. Мы можем переправиться, а затем растопить лед.

– С помощью Аэлины.

Галан говорил осторожно, не задавая вопросов. Но в его голосе Эдион уловил сомнение.

Эдион махнул туда, где фэйская магия сражалась с темной силой валгских принцев:

– Если фэйцы умеют создавать лед, им ничего не стоит и растопить его. Прямо под ногами моратских солдат.

Бирюзовые глаза Галана сверкнули. Понравилась стратегия Эдиона? Или удивило, что Аэлина и здесь почему-то не поможет своей магией?

– Морат может раскусить этот замысел.

– Иного выбора у нас нет.

В Перранте можно пополнить запасы продовольствия. Взять подкрепление из местного гарнизона. Отступать, хотя…

Эдион обвел глазами редеющие цепи передовой. Солдаты держались из последних сил.

Отступить и остаться в живых. Сражаться и погибнуть.

Даже самым лучшим, самым стойким и опытным его солдатам не удержать фронт. Упорство погубит их всех, и заснеженные южные равнины станут им могилой.

Нет никакой уверенности, что Рован со спутниками отыщут Аэлину. Что Дорин с Маноной сумеют добыть третий Ключ Вэрда и передать королеве… которой сначала надо обрести свободу, а затем найти их в хаосе, захлестнувшем Эрилею. И в том, что Манона сумеет убедить крошанских ведьм сражаться против Эравана, тоже нет никакой уверенности. Этих крошанок вначале надо еще разыскать.

Армада, какой бы внушительной она ни была, растянулась вдоль всего террасенского побережья, и толку от нее мало. Единственная реальная сила – оставшаяся часть армии Ансели из Верескового Утеса… если только их кости сейчас не стынут среди таких же равнин. Но пока лучше считать их живыми и держаться до их подхода. Других союзников нет.

Вспомнив про Рульфа с микенианцами, Эдион невесело усмехнулся. Поверили в пиратскую сказку. Рульф вообще как в воду канул. Может, так и есть.

– Передай приказ к отступлению, – сказал вендалинскому принцу Эдион. – А Эндимиону и Селиане скажи, что, как только мы начнем отступать, нам очень понадобится их магическая сила.

Нужен крепкий магический щит, пока они будут отступать, стараясь как можно дальше отойти от армии Мората.

Галан кивнул, торопливо надел забрызганный кровью шлем и стал проталкиваться через шатающихся от усталости солдат.

Отступление. Поспешное, больше похожее на бегство. После стольких лет выучки, после тяжелейших сражений, в которых он всегда побеждал… отступление. Докатился.

Доберутся ли они вообще до Перранта?

На юг террасенская армия двигалась стройными шеренгами. Отступая на север, та же армия больше напоминала толпу. Командирам было не до порядка в строю. Фэйские войска прикрывали тылы. Магические щиты трещали, но держали, не давая силам Мората устремиться в погоню за террасенцами, спешащими к Перранту.

Уши Лисандры ловили ропот прихрамывающих, изможденных солдат. Правда, сейчас это были лошадиные уши. Она несла на своей спине парня, серьезно раненного в живот. Лисандра пожалела его, увидев, как из разорванных доспехов торчат кишки.

Раны кровоточили. Парень лежал распластавшись. Его кровь текла по лошадиным бокам Лисандры, согревая их. Потом теплая струйка иссякла. Кровь замерзла. Лисандра догадывалась, что этим кончится.

Ей не хватало решимости сбросить мертвое тело на снег, где его быстро затопчут. Да и не получилось бы – застывшая кровь приморозила мертвого солдата к спине Лисандры.

Каждый шаг требовал волевых усилий. Раны Лисандры затягивались быстрее, чем у солдат, окружавших ее. Кто-то не выдерживал и падал. Таких было достаточно много. Их поднимали товарищи или другие солдаты.

Упав, некоторые уже не вставали.

Никто не думал, что солдаты так скоро утратят волю к сопротивлению.

Чем ближе к Перранту, тем громче слышался ропот недовольства. Даже короткий привал в первую ночь и несколько часов отдыха не подняли солдатам настроения. «Где королева? – вопрошали они. – Где ее огонь?»

Лисандра могла ходить и говорить, как Аэлина, но только не сражаться. Обман сразу бы раскрылся, а она сама вряд ли осталась бы в живых. Увидев Аэлину Огненосицу без единой искорки пламени… О последствиях лучше не думать.

«Королева вновь сбежала от своих подданных», – с горечью думала Лисандра.

Во второй вечер, на привале, двое Молчаливых ассасинов заметили мертвеца, примерзшего к лошадиной спине. Они набрали теплой воды, растопили мерзлую кровь, сняли тело, а затем вымыли шкуру Лисандры.

Чалая кобыла не умела говорить и потому не могла ни поблагодарить воинов, ни спросить, известно ли им, кто она такая. Их доброта была совершенно бескорыстной.

Никто не пытался поймать лошадь, одиноко бродящую по наспех развернутому лагерю. Кто-то из солдат поставил шатры. Многие спали прямо у костров, завернувшись в плащи.

У Лисандры звенело в ушах. Звон появился в первые минуты столкновения с моратской армией и не утихал.

Она не знала, как ей удалось отыскать шатер Эдиона. Но она не ошиблась и, когда раздвинула полог, увидела его вместе с Галаном, Анселью и Реном.

Ручейник-младший удивленно вскинул брови, увидев вошедшую лошадь, чья голова почти упиралась в потолок. Лисандра только сейчас сообразила, что предстала перед ними в лошадином облике.

Рен шагнул к ней. От усталости он едва держался на ногах.

Лисандра искала внутри себя ниточку, возвращающую ее в человеческое тело. Потянуть за ниточку – замерцает свет, и она перестанет быть лошадью.

Четверо обитателей шатра молча следили, как она ищет эту ниточку и тянет за нее. Магия отняла у тела Лисандры последние силы. Когда она вернула себе привычный облик, ноги почти не держали ее.

Лисандра не чувствовала холода, впившегося в ее голое тело, не замечала, что стоит на коленях.

Первой спохватилась Ансель – накинула на нее свой плащ.

– Где тебя носило все это время?

Даже вечно румяная правительница Западного края была бледной. Рыжие волосы Ансели прилипли ко лбу, покрытому коркой грязи и крови.

Слова не выговаривались. На это у Лисандры тоже не было сил. Она продолжала стоять на коленях, сжимая в руках края плаща.

– Выходим за час до рассвета, – объявил Эдион.

Это был недвусмысленный приказ покинуть шатер.

Ансель с Галаном кивнули и вышли.

– Я принесу тебе поесть, – пообещал Лисандре Рен и тоже ушел.

Под сапогами Эдиона захрустело сено. Он подошел к ней. Остановился. Лицо холодное, без намека на сострадание.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Эдион угрюмо произнес:

– Твой замысел оказался полнейшим дерьмом.

Лисандра молчала. Плечи сутулились, как она ни старалась их расправить.

– Он с самого начала был дерьмовым, – выдохнул Эдион, злобно сверкнув глазами. – Неужели ты всерьез думала, что сможешь уподобиться Аэлине? Или ты считала, что внешнего сходства вполне достаточно? Для болтовни с сановниками этого, быть может, и хватило бы. А ты подумала, что наши войска будут рассчитывать на твою помощь? На твою способность сжигать врагов в пепел? И ты решила их дурачить. Исчезать под нелепыми предлогами или превращаться в разных зверей.

– Не надо сваливать на меня вину за это отступление, – прохрипела Лисандра.

Первые слова, которые она произнесла за много дней.

– Ты поддержала замысел Аэлины. Как замечательно! Одна отправляется умирать и бросает нас на произвол судьбы, чтобы нас искромсали в кровавые клочья. Другая всецело ее поддерживает и соглашается играть ее роль. Вы обе составили замысел и, наверное, радовались, как складно у вас получилось. Нас посвящать не сочли нужным. Аэлина совершенно не знает особенностей ведения войны. О тебе вообще не говорю. Не будь она такой самоуверенной, я бы ей рассказал, чем может кончиться ее замысел. Объяснил бы, что в сражении с Моратом нам потребуется мощь Огненосицы, а не жалкие потуги бесполезного оборотня.

Усталое сердце Лисандры принимало удар за ударом.

– Мы… – попыталась ответить она, но Эдион не желал слушать.

– Если тебе так хотелось погубить Аэлину, чего ж ты не позволила ей умереть раньше? Сразу после того, как она испепелила Эравановы орды?

– Маэва все равно взяла бы ее в плен.

– Если бы вы не решали вдвоем, если бы удосужились спросить наше мнение, мы бы выстроили иную стратегию. Мы бы действовали совсем по-иному и не оказались бы здесь из-за вашего проклятого своеволия!

– Что ж, гони меня из своей армии, – сказала Лисандра, уперев взгляд в грязное сено на полу.

– Вы все разрушили. Она и ты.

Слова Эдиона были холоднее ветра за стенами шатра.

Лисандра закрыла глаза. По хрусту сена поняла: Эдион отошел.

– Пошла прочь из моего шатра.

Лисандра сомневалась, что ей хватит сил подчиниться, но она и сама не хотела здесь оставаться. Не могла.

Дать отпор. Нужно бы дать ему отпор. Обрушить на него свой гнев, как он обрушил свой, найдя тех, на кого можно выплеснуть страх и отчаяние.

Лисандра открыла глаза. Лицо Эдиона пылало гневом и ненавистью. Превозмогая боль во всем теле, она встала. Нашла силы посмотреть ему в глаза, вновь услышав холодное:

– Пошла прочь.

Босиком на снег, в одном плаще, наброшенном на голое тело. Эдион смотрел на ее посиневшие ступни, словно понимал это. Но ему было все равно.

Лисандра кивнула, поплотнее запахнула плащ Ансели и вышла в холодную ночь.

– Где она? – спросил вернувшийся Рен.

В одной руке он держал миску жиденького супа, в другой – ломоть хлеба. Ручейник-младший обшарил глазами шатер, словно Лисандра могла спрятаться под койкой или зарыться в сено.

Эдион смотрел на поленья, потрескивающие в жаровне (большая роскошь в условиях отступления), и молчал.

– Ты никак ее выгнал? – догадался Рен.

Все неслось к концу. С того момента как Маэва похитила Аэлину, их затея была обречена на провал. Точнее, с тех пор, как его королева и эта «призрачная леопардиха» тайно договорились.

Что бы он ни наговорил Лисандре, значения не имело. И плевать ему, честно это или нечестно, справедливо или несправедливо.

Плевать ему на собственную усталость, хотя он настолько измотан, что даже не почувствовал стыда, спихнув на Лисандру вину за поражение. А поражения ждать уже недолго: день-другой – и все будет кончено, и гораздо раньше, чем остатки армии достигнут стен Перранта.

Лучше бы она наорала на него. Влепила бы пощечину. Но она почти молча выдержала поток его гнева, а потом вышла на снег. Босая.

Он обещал спасти Террасен, удержать оборону. Столько лет ему это удавалось. Но «испытание Моратом», когда оборона была важна как никогда, он… провалил.

Нужно набраться сил и дать отпор. Воодушевить солдат. Он…

Эдион ощутил жгучую потребность выспаться.

Рена в шатре уже не было. Эдион и не заметил, когда тот ушел. Наверняка отправился разыскивать Лисандру, к которой был неравнодушен.

Нет, спать сейчас нельзя. Нужно созвать старших командиров. Выслушать их соображения и сообща решить, как быть дальше.

Но Эдион так и не сдвинулся с места. Он сел на койку и тупо смотрел, как в жаровне догорают поленья.