Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

Две королевы молча смотрели на изборожденное, истоптанное поле недавней битвы. И думали о будущем, что ожидало впереди.

Глава 119

Приготовления к коронации заняли десять дней. За это время отмыли тронный зал и отскребли многолетнюю грязь в помещениях и коридорах нижних этажей. Разыскали съестные припасы и уцелевших поваров. Подготовили королевские покои, раздобыли надлежащую одежду. К концу приготовлений тронный зал сиял и был вполне достоин принять королеву.

Потолочные балки и спинки скамеек украшали гирлянды из вечнозеленых растений. Рован стоял на возвышении и смотрел, как тронный зал наполняется приглашенными. Даже он признавал, что Лисандра здорово потрудилась, проявив немало выдумки. Повсюду горели свечи. Снег, выпавший накануне, прикрыл шрамы недавней войны на Фералийской равнине.

Рядом с Рованом переминался с ноги на ногу Эдион. Лоркан с Фенрисом стояли неподвижно, глядя вперед. Все они отмылись до скрипа, причесали непокорные волосы и облачились в наряды, в которых выглядели… принцами.

Рован не ломал голову над выбором наряда. Зеленый камзол, расшитый серебром, великолепно подходил и для коронации его истинной пары. Сбоку, как всегда, висели ножны с мечом. К другому боку был привешен Златинец.

Лоркан хоть и выглядел принцем в своем черном одеянии, чувствовал себя довольно неуютно. Все его возражения Аэлина пресекла двумя фразами: «Если ты наденешь что-то другое, мир встанет на голову. А потому будешь целиком в черном».

Лоркан молча вытаращил глаза. Но Рован перехватил взгляд Элиды, когда шел сюда. Они болтали с Лисандрой. Когда же Элида увидела Лоркана в новом одеянии… В ее взгляде было столько любви и желания, что у Рована не осталось сомнений: очень скоро тронный зал придется снова украшать для свадебной церемонии.

Стоило Ровану взглянуть на Эдиона, одетого в зеленое – цвет Террасена, – и он улыбнулся. Похоже, еще до лета их ждет не одна, а две свадьбы. Правда, ни Лисандра, ни Эдион пока не объявили о своей.

Последние из приглашенных входили и рассаживались. Передние ряды занимали друзья и союзники Аэлины, среди которых были и правители государств. Ансель из Верескового Утеса ерзала на месте, так и не привыкнув к новому камзолу и штанам. Сидевший рядом Рульф посмеивался. Его рука лежала на спинке скамейки и почти касалась спины Ансели. С другой стороны в неизменных белых одеждах сидел Илиас. Его лицо было воплощением спокойствия и невозмутимости. А вот Галан, сидевший впереди, чувствовал себя вполне уверенно в костюме наследного принца. Голову он держал высоко поднятой. Поймав взгляд Рована, Галан подмигнул ему.

Рован ответил легким кивком. Затем кивнул своим двоюродным брату и сестре. Энда и Селиана сидели возле прохода. Когда Рован сообщил Селиане, что теперь она королева Доранеллы и фэйская королева Востока, ей понадобилось несколько часов на переваривание известия. Все это время она просидела одна.

Селиана успела лишь красиво уложить свои серебристые волосы. Нарядов, соответствующих ее новому положению, у нее не нашлось. Как и Энда, она оделась в то, что выглядело менее поношенным.

Доранеллу ожидали перемены. Какие – Рован даже не брался гадать. Клан Боярышников становился правящим. Потомки Моры наконец-то возвращались на престол. Но каким станет новое правление – решать жителям Доранеллы и Селиане. Многим будет трудно представить жизнь без давления Маэвы. Власть темной королевы казалась вечной.

Неизвестно, сколько фэйцев из Доранеллы захотят остаться в Террасене теперь, когда путь на родину, казавшуюся навсегда потерянной, открыт. Многих ли привлечет жизнь в растерзанном войной королевстве и тяжелый, упорный труд, когда можно вернуться к легкой и богатой жизни? Доранелльские фэйцы, с которыми Ровану довелось встретиться за эти две недели, ничего не говорили о своих намерениях. Но он видел, с каким блеском в глазах некоторые смотрели на Оленьи горы и Задубелый лес. Казалось, и они слышали неистовый призыв ветра.

Но были и другие фэйцы, жившие здесь до адарланского вторжения и падения Террасена. Это они ответили на отчаянный призыв о помощи, посланный Аэлиной. После войны они вернулись в труднодоступные долины, где жили вместе с людьми из Волчьего племени. Вернулись, чтобы подготовиться к… долгожданному возвращению в Террасен. Наверное, кто-то приведет и своих громадных волков.

Рован пообещал себе, что сделает террасенское королевство достойным их возвращения. Достойным для жизни всех, кто населяет эти земли: людей, фэйцев и даже ведьм, если таковые захотят здесь остаться. Новый Террасен превзойдет прежний величием. И пример такого государства находился за Узким морем, на Южном континенте. Хаганат был зримым подтверждением того, что государство мира и изобилия существует не только в сказках и легендах.

Дети хагана многое рассказали Ровану об устройстве их государства. О народах, входящих в состав хаганата, и политике, проводимой их отцом. Сейчас они сидели в другой стороне тронного зала. Там же сидели Шаол и Дорин. Ириана и Несарина нарядились в элегантные платья, вероятно взятые взаймы. В нынешнем Оринфе пока не торговали одеждой. Это чудо, что приглашенным вообще удалось раздобыть чистые платья и камзолы.

Манона отказалась от нарядов. На коронацию она пришла в своих обычных кожаных доспехах, но с короной на голове. Звезды короны отбрасывали лучики на лица Петары Синекровной и Бронвены Крошанской, сидевших по обе стороны от нее.

Эдион шумно сглатывал. Рован посмотрел на открытые двери, затем на сановника Дарро, стоявшего возле пустого трона.

Не такого, какой подобает королеве. Это было просто кресло, выглядевшее поприличнее других. В замке, пережившем адарланское владычество и недавнюю осаду, с мебелью было очень туго.

Дарро тоже смотрел на открытые двери. Лицо старика оставалось бесстрастным, однако глаза сияли.

Трубы подали сигнал – мелодию из четырех нот, повторенную трижды.

Скамейки заскрипели. Головы приглашенных повернулись к дверям.

За возвышением расположились музыканты, скрытые деревянной расписной ширмой. Сразу после сигнала труб они заиграли торжественный марш. Их было всего несколько человек. События такой величины и важности обычно сопровождались сводным оркестром, но уж лучше такая музыка, чем никакой.

Для Рована это не имело никакого значения.

Первой в дверях появилась Элида в сиреневом платье. В ее черные волосы была вплетена гирлянда разноцветных лент. Она заметно хромала. Рован знал: Элида попросила Лоркана не убирать магией ее хромоту. Она хотела пройти весь путь до трона на своих настоящих ногах.

Однако хромота не лишала Элиду изящества движений. Правительница Перранта шла, расправив плечи и прижимая к груди букет остролиста. На время коронации она превратилась в одну из служанок Аэлины.

Элида была где-то на середине прохода, когда в зал вошла Лисандра в платье из зеленого бархата. В зале зашептались, пораженные не только впечатляющей красотой Лисандры. Все знали о женщине-оборотне, которая храбро защищала их королевство и помогла уничтожить Эравана.

Лисандра шла с высоко поднятой головой. Эдион смотрел на нее, не в силах отвести глаз. На свою Лисандру… герцогиню Караверрскую.

Третьей появилась улыбающаяся Венга. Даже шрамы на лице не портили ее улыбки. В золотисто-рыжие волосы Венги были вплетены зеленые ленты. Юная герцогиня Арранская. Подопечная не только Лисандры, но и Дарро. Этой девчонке непостижимым образом удалось растопить сердце старого сановника, и он убедил остальных признать за Аэлиной право на террасенский трон.

Два дня назад ей вручили королевские грамоты, подписанные всеми, кто до этого правил Террасеном.

Элида встала справа от трона. Туда же поместились Лисандра и Венга.

Сердце Рована забилось. Собравшиеся смотрели на опустевший проход. Музыка звучала все громче. Марш сменила «Песнь Террасена». Когда и она достигла высшей точки и казалось, зал вот-вот взорвется от звуков, в дверях появилась Аэлина.

Рован ощутил слабость в ногах. Приглашенные встали.

Аэлина была в платье из тонкой серебристо-зеленой ткани. И где только в Оринфе нашли такую? Золотистые волосы ниспадали на плечи. Она остановилась на пороге тронного зала.

У Рована перехватило дыхание. Такой красивой он еще Аэлину не видел.

Она обвела глазами проход, будто оценивая свой путь к возвышению. К своему трону.

Казалось, весь мир остановился на пороге вместе с Аэлиной. Она сияла ярче, чем выпавший снег под солнцем. Вскинув голову, Аэлина двинулась к возвышению. Еще немного, и она окончательно вернется домой.

Каждый шаг, сделанный ею, каждая пройденная дорога вели ее сюда.

Аэлина шла, а перед ее мысленным взором мелькали лица друзей и союзников. Ее ждал трон и корона, которую Дарро возложит на ее голову.

Каждый шаг ее отзывался эхом по всей земле. Крупицы магической силы Аэлина превратила в россыпь огней, тянущихся за шлейфом платья. Ее руки дрожали, но она крепко сжимала букет из ветвей вечнозеленого кустарника – символа независимости Террасена.

Каждый шаг вперед давался Аэлине все тяжелее. Но трон звал ее к себе.

Рован стоял справа, обнажив зубы в улыбке. Вся выучка не могла помочь ему сохранить невозмутимость. Слева замер Эдион, запрокинув голову. По лицу его катились слезы, на поясе висел Меч Оринфа.

Аэлина улыбнулась Эдиону. В память об их детстве. О том, что они потеряли и что ныне обрели.

Проходя мимо Дорина и Шаола, Аэлина кивнула им. Затем подмигнула Ансели из Верескового Утеса, вытиравшей глаза рукавом камзола.

Возвышение имело три ступеньки. Дарро подошел к краю. Вчера вечером он подробно объяснил Аэлине последовательность ритуала. Затем она несколько часов упражнялась на пыльной лестнице.

Достигнув возвышения, Аэлина встала на колени. То был единственный момент в ее правлении, требовавший склонить голову. Единственный раз она вставала на колени перед короной, троном и королевством.

Собравшиеся продолжали стоять. Дарро махнул им, чтобы садились.

Потом он заговорил, произнося слова на священном древнем языке. Дарро прекрасно знал этот язык. Несколько десятилетий назад в этом же зале он короновал Орлона.

– Отдаешь ли ты свою жизнь, тело и душу служению Террасену?

Отвечать полагалось тоже на древнем языке. Вчера Аэлина с помощью Рована упражнялась и в этом, пока хватало сил ворочать собственным языком.

– Все, чем я являюсь и что имею, я отдаю служению Террасену.

– Тогда произнеси клятву.

У Аэлины заколотилось сердце. Рован, конечно же, это слышал. Склонив голову, она произнесла:

– Я, Аэлина Ашерир-Боярышник-Галатиния, клянусь своей бессмертной душой: отныне и до последнего вздоха защищать Террасен, приумножать его богатства и чтить его традиции.

– Изречено тобою, и быть посему, – заключил Дарро и протянул руку.

Но не к Аэлине, а к Венге. Та выступила вперед, держа зеленую бархатную подушечку, на которой лежала корона.

Более десяти лет назад адарланские захватчики сожгли трон из оленьих рогов и расплавили древнюю корону. Пришлось спешно изготавливать новую. Решив, что Аэлина будет короноваться в Оринфе, на глазах у всего мира, стали искать златокузнеца – и нашли. Остатков золота, позаимствованного из подземной вендалинской гробницы, как раз хватило.

Корона состояла из полос, напоминающих сплетенные оленьи рога. Они слегка поднимались, а в середине сиял… Нет, не самоцвет. Нечто куда более драгоценное. Дарро сам отдал это сокровище Аэлине: небольшой хрустальный футляр с цветком «королевского пламени». Тот единственный цветок расцвел в годы правления Орлона.

Даже среди блеска золотых полос короны красно-оранжевый цветок сверкал, как рубин. Когда Дарро снял корону с подушечки, в свете утреннего солнца тот ослепительно засиял.

Сановник подставил корону солнечным лучам, струящимся из высоких окон за возвышением. Время коронации выбрали не случайно. Лучи означали благословение Мэлы.

И хотя богиня огня и света ушла навсегда, едва Дарро подставил корону солнцу, как Аэлина почувствовала, что на плечо ей легла теплая ладонь Мэлы.

Она ощущала незримое присутствие всех, кого любила всем жаром своего неистового огненного сердца. Стараниями Рована истории их жизни и гибели вновь появились на ее теле.

Еще мгновение, и корона опустится на ее голову. Аэлина внутренне собралась, приготовившись сердцем и разумом. Ее магии хватило, чтобы окружить себя сверкающим ореолом. Это был ее дар памяти тех, кто сражался за лучший мир, но не увидел сегодняшнего дня. А для собравшихся – напоминание о том, через что они прошли, прежде чем оказались здесь.

Дарро опустил корону на голову Аэлины. Корона оказалась тяжелее, чем она думала.

– Поднимись же, Аэлина Ашерир-Боярышник-Галатиния, королева Террасена, – произнес Дарро.

Аэлина подавила подступившие слезы. Сердце колотилось так, что угрожало выпрыгнуть наружу, но она поднялась – медленно, как и надлежит королеве.

Глаза Дарро сияли.

– Да будет долгим твое правление.

И когда Аэлина повернулась к собравшимся, по залу, отражаясь от старинных каменных стен, понеслись крики:

– Да здравствует Аэлина! Да здравствует королева Террасена!

Приветствия выплеснулись за стены, где их подхватили горожане, собравшиеся на прилегающих улицах.

Слыша эти слова из уст Рована и Эдиона, Аэлина боялась, что вновь рухнет на колени. Но она улыбалась. Стояла с высоко поднятой головой и улыбалась.

Трон стоял на площадке, к которой вели еще две ступеньки. Он ждал Аэлину. Дарро тоже ждал, почтительно указывая ей на трон. Требовалось завершить церемонию.

Но у Аэлины оставалось еще одно незавершенное дело. Она повернулась к Эдиону:

– Принц Эдион, осуществим то, на что ты имел право с самого дня появления на свет.

Голос Аэлины прозвучал тихо, однако его услышали в самых дальних рядах. Эдион застыл. Аэлина отвернула рукав платья, обнажив руку.

Плечи Эдиона сотрясались от сдерживаемых слез. Аэлина и не пыталась сдерживать свои.

– Желаешь ли ты принести мне клятву на крови? – дрожащими губами спросила она.

Эдион упал перед ней на колени.

Рован молча протянул Аэлине кинжал.

– Принц Эдион, ты сражался за Террасен, когда это казалось немыслимым и рядом с тобой не было никого. Ты сражался вопреки всем превратностям судьбы, когда порой не оставалось никаких надежд. Но ты сражался за наше королевство. За меня. За наш народ. Клянешься ли ты и дальше сражаться до последнего вздоха за благосостояние и безопасность Террасена?

– Да, – склонив голову, ответил Эдион. – В этой жизни и во всех других я клянусь служить тебе и Террасену.

Аэлина улыбнулась Эдиону, лицо которого было так похоже на ее собственное, затем надрезала кожу и протянула ему руку с выступившей кровью:

– Тогда вкуси моей крови, принц. И добро пожаловать к моему двору.

Эдион бережно взял ее руку и поднес к губам. Он слизал кровь, которая теперь блестела у него на губах. Аэлина улыбнулась и тихо, чтобы слышал только он, сказала:

– Помнится, ты говорил, что хотел бы принести мне клятву перед всем миром. Ну вот, твое желание исполнилось.

Невзирая на торжественность момента, Эдион засмеялся, но быстро подавил смех. Крепко обняв королеву, он вернулся на свое место у трона.

– На чем мы остановились? – спросила Аэлина терпеливо ждущего Дарро.

Старый сановник улыбнулся одними губами и указал на трон:

– На завершении ритуала коронации.

– А потом пир, – пробормотал Фенрис.

Аэлина удержалась от улыбки. Она поднялась на две ступени и уже собиралась усесться, как вновь остановилась, увидев маленькие фигурки, заглядывающие в двери тронного зала. Аэлина невольно вскрикнула.

– Маленький народец, – зашептались собравшиеся.

Кто-то даже старался отодвинуться подальше, когда фигурки поспешили к проходу, сверкая чешуей и шелестя крылышками. Один из малышей забрался на возвышение и тонкими зеленоватыми ручками положил у ног Аэлины свой дар.

Это была вторая корона – корона Мэбы.

Должно быть, Маленький народец забрал корону из седельной сумки Аэлины. Пока шло сражение, они где-то прятались вместе с короной, опасаясь, как бы в пылу битвы Аэлина ее не потеряла. Корона была еще и напоминанием о Маленьком народце.

Аэлина подняла корону. Посланцы Маленького народца скрылись в тенях за скамейками, откуда внимательно следили за нею, только блестели бусинки глаз.

– Фэйская королева Запада, – тихо произнесла Элида, но ее услышали все собравшиеся.

У Аэлины дрожали пальцы. Сердце переполняла благодарность. Взглянув на древнюю сверкающую корону, она посмотрела туда, где собрался Маленький народец.

– Да, мои маленькие верные друзья. И вам тоже я буду служить до конца своих дней.

Аэлина поклонилась этим странным, почти невидимым существам. Они столько раз спасали ее, ничего не прося взамен. Вместе с ними она кланялась Повелителю Севера, сумевшему выжить вопреки всем бедам. И он тоже никогда не забывал о ней. Она будет служить всем, кто населяет ее королевство.

Стоящие на возвышении тоже поклонились Маленькому народцу, а вслед за ними – все приглашенные. Но маленькие посланцы уже покинули зал.

Аэлина воссела на троне.

И сразу же ощутила свое новое состояние – всем телом, вплоть до костей. Новый груз, легший на ее плечи. Когда-то это были плечи ассасина. Потом – странствующей принцессы.

Аэлина подняла голову, с улыбкой выслушивая приветствия и поздравления собравшихся. Королева Террасена и фэйская королева Запада сияла, как звезда.

Церемония в тронном зале закончилась. Но не сама коронация.

Над Оринфом звенели колокола. Горожане не уставали выкрикивать приветствия, радуясь появлению новой королевы. Аэлине захотелось поздороваться со своими подданными, и она вышла из замка.

Вслед за Аэлиной вышли ее придворные, друзья, приглашенные. Высокие, крепкие створки ворот были плотно закрыты. Дойдя до них, Аэлина повернулась ко всем, кому посчастливилось дожить до этого дня и услышать веселый перезвон колоколов.

Аэлина позвала их с собой. Она улыбнулась Дорину, Шаолу и Ириане, Несарине с Сартаком. Потом их спутникам, приглашая идти вместе с нею. Удивляясь желанию королевы, они тоже направились к воротам.

– Идемте со мной в город, – заявила сияющая Аэлина. – Все.

День коронации принадлежал не ей одной. Ни в коем случае.

Увидев, что приглашенные мнутся, Аэлина сама прошла к ним. Взяла за руку Ириану Эстфол и вывела вперед. Потом Манону Черноклювую, Элиду Лошэн, Лисандру, Венгу, Несарину Фелак, Борту, Хасару и Ансель из Верескового Утеса.

Всех женщин, сражавшихся бок о бок с нею и вдали. Тех, кто проливал кровь, приносил жертвы и никогда не терял надежды, что этот день настанет.

– Идемте со мной, дорогие подруги, – сказала Аэлина. – И друзья тоже, – добавила она, подмигнув мужчинам.

Колокола продолжали звонить. Аэлина кивнула караульным, велев открыть ворота.

Створки ворот разошлись. Гул ликующей толпы поднимался в небо. Будь сейчас вечер, от криков дрожали бы звезды.

Королева и ее необычная свита вышли в праздничный город.

Люди на улицах пели и танцевали. Плакали от радости и прижимали руки к сердцу, видя улыбающуюся процессию иноземных правителей, воинов и героев, спасших Террасен. Не было мгновения, чтобы глаза новокоронованной королевы не лучились радостью.

Новый мир… Лучший мир.

Глава 120

Минуло целых два дня, а Несарина Фелак все еще приходила в себя после бала, длившегося до зари. Но какое это было празднество! Пусть по роскоши и блеску оно и уступало праздникам во дворце хагана, зато Большой зал буквально сотрясался от смеха. Столько здесь было искренней радости и веселья! По королевским меркам дворцовый пир был скромен, зато здесь позволялось изобретательно дурачиться за столом. А танцы… Несарина знала: бал в честь коронации Аэлины она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Даже если ей понадобятся годы, чтобы окончательно восстановить силы.

От нескончаемых танцев у нее и сейчас болели ноги. Спустившись на завтрак, она краем уха услышала разговор Аэлины и Лисандры. Обе ворчали по тому же поводу.

Но как террасенская королева танцевала на своем коронационном балу! И этого тоже Несарина никогда не забудет.

Первый танец принадлежал Аэлине. Партнером она, естественно, выбрала Рована. После коронации оба переоделись. Аэлина была в черном платье, расшитом золотом, а Рован – в таком же черном камзоле, украшенном серебристой вышивкой. Первый танец танцевали только они вдвоем. И как танцевали!

Рован с первых шагов уверенно повел Аэлину, не сбившись ни в одном движении. Ее это настолько потрясло и обрадовало, что она зажгла над их головой огненные венки. Это было начало. А сам танец…

Несарина не находила слов, которыми можно было бы рассказать о быстроте и изяществе движений танцоров. Первый танец, который они танцевали как королева и супруг королевы. Их движения напоминали каскад вопросов и ответов, переведенных на язык танца. Когда музыканты заиграли быстрее, Рован подхватил и закружил Аэлину. Вместе с нею закружился широкий подол ее платья, показывая удивительно красивые ноги в золотых туфлях.

Несарине казалось, что из-под каблуков королевы сыплются искры, превращаясь в шлейф ее платья.

А музыканты играли все быстрее. Аэлина и Рован кружились так, что очертания их фигур расплывались. От чего освобождалась королева, чтó навсегда оставляла позади, знала только она.

Вся изюминка танца была в его завершении. Достигнув неистовой быстроты, музыка внезапно обрывалась. Аэлина и Рован и здесь были безупречны. Они замерли на месте, а потом королева обняла и поцеловала своего принца.

Несарина и сейчас улыбалась, вспоминая их танец и временно забыв про саднящие ноги. Она стояла в пыльной комнате, где дети хагана устроили себе нечто вроде штаб-квартиры, и слушала их разговор.

– Верховная целительница сказала, что дней через пять исцеление наших солдат полностью завершится, – говорил принц Кашан, обращаясь к брату, сестре и Дорину, которого позвали на встречу.

– И тогда вы покинете Террасен? – Дорин улыбнулся с оттенком грусти.

– Не все, но бóльшая часть, – ответил Сартак, в чьей улыбке тоже сквозила грусть.

Война не помешала, а может, помогла им сдружиться по-настоящему. Такая дружба не ослабнет, когда они окажутся на разных континентах.

– Мы тебя пригласили, поскольку у нас к тебе весьма необычная просьба, – пояснил Сартак.

Дорин вопросительно посмотрел на принца.

– Когда мы были в Ферианской впадине… – Сартак поежился. – Наши руккины обнаружили драконьи яйца. Они там просто валялись без присмотра. Среди местных служителей нашлись готовые помочь. Словом, наши хотели бы там остаться, подождать, когда вылупятся маленькие дракончики, чтобы потом их растить и обучать.

Несарина удивилась не меньше Дорина. Она впервые слышала о драконьих яйцах.

– Я думала, руккины не любят надолго улетать из родных гнезд, – вырвалось у нее.

– Это совсем молодые ребята, – улыбнулся Сартак. – Их немного. Человек двадцать пять. – Он повернулся к Дорину. – Но поскольку Ферианская впадина находится в твоем королевстве, они просили меня узнать, позволишь ли ты им остаться после нашего отъезда.

– Почему бы и нет? – Судя по блеснувшим глазам, у Дорина возник замысел, который он пока предпочел утаить. – Передай им, что я почту за честь. А то Ферианская впадина всегда казалась зловещей дырой.

– Только пусть не думают потом лететь на своих драконах домой, – проворчала Хасара. – Мне зрелища этих тварей хватило на всю жизнь.

Кашан щелкнул ее по макушке. Принцесса оскалила зубы. Несарина засмеялась, но смех быстро смолк, когда она увидела, что Дорин и ей улыбается с оттенком грусти.

– Похоже, я теряю второго капитана королевской гвардии, – сказал адарланский король.

– Я…

Несарина опустила голову. Она никак не ждала такого разговора. Во всяком случае, сейчас.

– Но зато я рад, что на Южном континенте у меня появится дружественная королева.

Несарина покраснела. Щеки ее стали почти пунцовыми, когда Сартак, усмехаясь, сказал:

– Бери выше. Не королева. Если по вашим меркам, императрица.

Несарина съежилась. Сартак, а вслед за ним и Дорин засмеялись.

– Спасибо тебе, Несарина Фелак, – сказал Дорин, крепко ее обнимая. – За все, что ты сделала.

У Несарины сдавило горло, и в ответ она просто обняла Дорина.

Когда король ушел, а проголодавшиеся Кашан и Хасара отправились искать еду, Несарина накинулась на Сартака:

– Императрица? Скажешь тоже!

Глаза Сартака весело сверкнули.

– Позволь тебе напомнить, Несарина Фелак, что мы победили в войне, – сказал он, крепко обнимая бывшего капитана королевской гвардии. – А теперь мы возвращаемся домой.

Несарина подозрительно шмыгнула носом. Таких чудесных слов она еще не слышала.

Шаол вертел в руках письмо, так и не решаясь вскрыть. Где-то час назад его принес мальчишка-гонец. С тех пор как Дарро прибавилось работы, у Венги появилась целая армия юных гонцов, которой она деловито командовала. Шаол лишь взял письмо, поблагодарил мальчишку и вернулся к себе.

Как и большинство помещений замка, комната была обставлена скудно и выглядела уныло. Шаол сидел на кровати, смотрел на помаргивающее пламя свечей и никак не мог себя заставить сломать красную восковую печать.

Скрипнула дверь, вошла Ириана. Вид у нее был усталый, но глаза радостно сверкали.

– Тебе не мешало бы выспаться, – сказала она мужу.

– А тебе тем более, – Шаол указал на ее живот.

Ириана отмахнулась. С такой же легкостью она отмахивалась, когда ее пытались называть «спасительницей» и «героиней Эрилеи». А когда, проходя по коридорам, Ириана ловила чей-то благоговейный взгляд и видела в чьих-то глазах благодарственные слезы, она просто хмурилась.

Шаол гордился женой и знал, что обязательно будет рассказывать сыну или дочери о необыкновенной смелости и потрясающих способностях матери.

Ириана подошла к окну, где на подоконнике стояли кувшин с водой и таз. Она вымыла руки, затем лицо. Город затих, уснув после долгого дня разнообразных дел, из которых складывалось восстановление Оринфа. Самое удивительное, дикари из Белоклычьих гор не поспешили вернуться к себе, а остались помогать. Шаол заверил их, что такой жест доброй воли непременно будет вознагражден. Мысленно он уже намечал земли, которые отдаст соседям, чтобы детей в Аньеле больше не пугали страшными дикарями.

– От кого письмо? – спросила Ириана.

– От матери, – нервно сглатывая, ответил Шаол.

Ириана замерла. С наспех вытертого лица капала вода.

– От твоей… Почему же ты до сих пор не вскрыл письмо?

– Не всем, знаешь ли, хватает смелости расправляться с валгскими правителями, – пожал плечами Шаол.

Ириана изумленно посмотрела на мужа и, насухо вытерев лицо, присела рядом.

– Хочешь, я вскрою письмо и прочту первой? – предложила она.

Да, он этого хотел. Ненавидя собственное малодушие, Шаол молча протянул Ириане письмо.

Ириана сломала печать, развернула пергамент. Ее золотистые глаза забегали по строчкам. Шаол стучал пальцем по колену. В иное время он начал бы ходить взад-вперед. Но Ириана сегодня потратила на исцеление столько магической силы, что ему нечего и пытаться встать. Он и так еле доковылял с тростью до их комнаты, где тут же плюхнулся на кровать.

Ириана перевернула лист и прочла написанное на обороте. Когда она закончила чтение, по ее щекам катились слезы.

– Тебе обязательно нужно прочесть это самому.

– Я потом прочту. А ты… перескажи мне содержание.

Ириана вытерла слезы. Губы у нее дрожали, но глаза сияли от неподдельной радости.

– Твоя мать пишет, что любит тебя и очень по тебе скучает. И еще: если мы с тобой не против, она бы хотела пожить у нас. И твой брат Террин тоже.

Не веря своим ушам, Шаол потянулся к письму и стал читать сам.

«Я полюбила тебя с того момента, как узнала, что ты растешь в моем чреве».

Теперь и по щекам Шаола катились слезы, но он продолжал читать.

«Твой отец рассказал, как все эти годы он поступал с моими письмами к тебе. На это я ему заявила, что в Аньель больше не вернусь».

Ириана опустила голову Шаолу на плечо. А он читал дальше.

«Прошло столько лет. Расстояние отчуждает даже близких людей, – писала его мать. – Но когда вы с женой обоснуетесь, когда родится ребенок, которого вы ждете, я бы хотела вас навестить. Если получится, какое-то время пожить у вас. Террин тоже этого хочет. Конечно, если моя просьба не окажется для тебя обременительной».

За осторожными словами ощущалось беспокойство, словно и мать сомневалась, откликнется ли он на эту просьбу.

Шаол пробежал строчки, где мать писала про Террина, и дошел до завершающих слов:

«Я очень горжусь тобой. Я всегда гордилась и всегда буду тобой гордиться. Надеюсь очень скоро тебя увидеть».

Шаол отложил письмо, вытер щеки и улыбнулся жене:

– Нашему ребенку нужна бабушка. И дядя-ученый не помешает. Так что будем строить более просторный и вместительный дом.

Ответом была улыбка Ирианы, и лучшего ответа Шаол не мог и желать.

На следующее утро Дорин отправился в лазарет, переместившийся в нижние этажи замка. Там он застал не только Ириану, но и Шаола. Тот сидел в кресле на колесах, помогая жене исцелять раненую крошанскую ведьму. Дорин попросил их пойти с ним.

Не задавая вопросов, они последовали за королем. Дорин привел их в драконье гнездо, где Манона седлала Аброхаса, готовясь к утреннему полету. Полеты вошли у нее в ежедневную привычку. Отчасти это помогало поддерживать навыки, но была и другая причина: утренние прогулки в небесах отвлекали от горестных мыслей.

Увидев их, Манона остановилась и наморщила лоб. С Шаолом и Ирианой она встречалась еще до коронации Аэлины. Встреча прошла сдержанно, но нельзя сказать, что холодно. Манона и Шаол не вспоминали, при каких обстоятельствах встретились впервые. Это было в другом мире, и сами они тогда были другими.

Ириана обняла ведьму. Манона держалась скованно, но когда обе разомкнули руки, Дорин увидел, что скованность и напряженность исчезли с лица Маноны.

– Когда соратники Аэлины начнут разъезжаться, куда отправишься ты? – спросил у ведьмы Дорин.

Золотистые глаза Маноны безотрывно смотрели на него.

Прежде он не решался заговаривать об этом. Они оба не решались. Равным образом Дорин пока ни с кем не говорил о своем отце и о том, как вырвал у Эравана отцовское имя. Пока не время.

– В Западный край, – наконец ответила Манона. – Посмотрю, чтó там можно сделать.

Дорин сглотнул. Он слышал разговоры Железнозубых и крошанок о Западном крае. Чувствовал их растущее волнение и беспокойство.

– А потом? – осторожно спросил он.

– Никакого «потом» не будет.

Дорин слегка улыбнулся, словно знал некий секрет.

– Так уж и не будет?

– Тебе что-то понадобилось? – напрямую спросила Манона.

«Ты, – чуть не вырвалось у него. – Ты целиком». Вслух он сказал другое:

– Руккины заинтересовались драконами. Нашли в подземельях Омаги несколько драконьих яиц. Загорелись желанием вывести драконов и обучить их. Заодно и самим обучиться летать на драконах. Они останутся в Адарлане. Честно говоря, я бы не прочь создать из них свою новую воздушную армию. И я очень хочу, чтобы ты и другие Железнозубые помогли этим ребятам.