Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

Глава 115

Снег потемнел от крови Маэвы. Сама она рухнула на колени. Огненный Златинец пронзил ее насквозь, и теперь она безуспешно пыталась вытолкнуть лезвие обратно. Фенрис и не подумал вытаскивать меч. Обойдя темную королеву, он встал рядом с Аэлиной.

Вокруг Аэлины и Рована кружились искры. Аэлина подошла к темной королеве. Маэва оскалила зубы. Все ее старания вытолкнуть меч из тела были напрасны.

– Вытащи меч, – прошипела она.

– Хочешь что-нибудь сказать? – спросила у Лоркана Аэлина.

Лоркан сумрачно улыбнулся, поглядывая, как вернувшиеся фэйцы и всадники на волках расправляются с паучихами.

– Да здравствует королева.

Фэйская королева Запада.

Маэва зарычала. Такие звуки не издавали ни люди, ни фэйцы. Только валги. Валги без всяких обличий.

– Глядите, наконец она перестала морочить нам голову, – сказала Аэлина.

– Я отправлюсь, куда скажете, – извивалась Маэва. – Только вытащите меч!

– Куда мы скажем? – переспросила Аэлина, отпустив руку Рована.

Бурление магии прекратилось. Исчезла сила, которую давал ей Рован. Аэлине показалось, что она с разбегу нырнула в ледяное озеро.

Но уже в следующее мгновение она ощутила приток собственной силы. Не магической, той силы у нее уже не будет. Иной силы, более мощной и глубокой, чем магия. Мать называла ее Огненным Сердцем. Не из-за способности вызывать огонь. Совсем по другой причине.

Маэва вновь зашипела, схватившись за лезвие.

Аэлина протянула к ней руку, покрытую пламенем.

– Ты явилась в наш мир, сбежав от мужа, которого не любила. И мир, откуда ты сбежала, ты тоже не любила.

Маэва замерла, разглядывая руку Аэлины с новыми мозолями. Лезвие меча пронзило ей сердце, но не убило.

– Да, – призналась Маэва.

– А наш мир ты любишь. И Эрилею, которой ты причинила немало горя.

Темные глаза Маэвы поочередно остановились на Аэлине, Роване и Лоркане.

– Да. Настолько, насколько я вообще способна любить.

Рука Аэлины оставалась протянутой, словно террасенская королева всерьез намеревалась что-то предложить королеве темной.

– И если выберу для тебя изгнание, ты отправишься туда, куда мы решим, и впредь никогда не потревожишь ни нас, ни кого-либо еще.

– Да, – прошипела Маэва, морщась от присутствия бессмертного меча в ее теле.

Склонив голову, она протянула к руке Аэлины свою.

Аэлина подошла ближе, и на пальце Маэвы заблестело надетое кольцо.

– В таком случае отправляйся в преисподнюю, – шепнула Маэве на ухо Аэлина.

Маэва отшатнулась, но было слишком поздно. На ее бледном пальце сияло золотое кольцо Сильбы. Кольцо Атрила.

Отойдя от нее, Аэлина снова встала рядом с Рованом.

Маэва закричала. Ее крики уносились в ночное небо, к звездам.

Когда-то она жаждала заполучить это кольцо, но не для защиты от валгов. Зачем, если она сама была валгом? Главное, чтобы кольцо не досталось никому другому.

Элида отдала кольцо Аэлине, дабы защитить свою королеву от валгов. Она и не думала, что ее кольцо поможет уничтожить Маэву. И Маэва не знала, какой силой обладает бескорыстие.

Бескорыстие Элиды уберегло Аэлину от многих ухищрений и ловушек Маэвы. По сути, оно спасло террасенскую королеву и ее королевство.

Маэва извивалась. Лезвие Златинца сверкало, и так же ярко сверкало кольцо Сильбы на ее пальце. Защита от валгов, самим валгам оно несло смерть.

Маэва кричала, и так громко, что пронзительные крики сотрясали мир. Аэлина и ее соратники неподвижно застыли под падающим снегом. Свидетели последних мгновений темной королевы. И не только они. Через них гибель Маэвы видели все те, кого она уничтожила.

Маэва билась в судорогах. Ее бледная кожа начала отслаиваться, как старая краска. Из-под фэйского обличья, когда-то созданного ею, проступали черты ее настоящего валгского тела.

Аэлина переглянулась с Рованом, Лорканом и Фенрисом. Они уловили ее молчаливый вопрос. Рован и Лоркан кивнули. Фенрис, чье изуродованное лицо продолжало кровоточить, моргнул один раз.

Тогда Аэлина подошла к кричащей Маэве. К валгскому чудовищу, тысячи лет прятавшемуся под личиной Маэвы. Зайдя со спины, Аэлина вытащила Златинец. Маэва повалилась на месиво из снега и грязи, однако сила кольца продолжала разрывать ее изнутри.

Аэлина подняла Златинец. Глядя в полные злобы глаза Маэвы, она улыбнулась:

– Надеюсь, последние слова, которые ты от меня слышала, будут достойны баллады.

Аэлина взмахнула огненным мечом.

Рот Маэвы еще был открыт в крике, когда ее отсеченная голова покатилась на снег. Хлынула черная кровь. Аэлина снова взмахнула мечом и насквозь проткнула череп Маэвы.

– Сожги ее, – прохрипел Лоркан.

Теплая, сильная рука Рована вновь потянулась к руке Аэлины. На его лице блестели слезы. Нет, он не жалел убитую валгскую королеву. И не радовался тому, что Аэлина совершила невозможное. Рован смотрел на поле сражения. Его сила снова перетекла к Аэлине, и от трупа Маэвы осталась горстка пепла. А Рован продолжал смотреть туда, где валгские солдаты вдруг начали падать на колени. И причиной тому были вовсе не вернувшиеся террасенские фэйцы, не воины на свирепых волках и даже не дарганские конники.

В небе рукки изумленно хлопали крыльями, видя, как ненавистные илки замертво падали вниз.

Со стороны города послышались пронзительные крики. Их было немного, после чего наступила полная тишина.

Моратская армия вдруг прекратила сражаться. Солдаты падали, роняя оружие. Это странное состояние охватывало шеренгу за шеренгой, пока не докатилось до самого тыла. Железнозубые ведьмы, воевавшие на стороне Мората, сообразили, что случилось нечто страшное, и спешно устремились на юг. Руккины и мятежные ведьмы пустились за ними в погоню.

Темное облако, висевшее над равниной, качнулось и поплыло по ветру. Это означало только одно: Эравана не стало. Аэлина точно знала, кто его погубил.

Она выдернула меч из кучи пепла, в которую превратилась Маэва, и подняла к звездам, испустив победный клич. Мир наполнился именем отважной женщины. Аэлина выкрикивала это имя снова и снова, пока его не подхватили солдаты на поле. Это имя услышали в Оринфе, и оно зазвенело над улицами, поднимаясь выше и выше. До самых звезд, слагавших созвездие Повелителя Севера. Долго, очень долго вел он Аэлину домой. И наконец привел.

Ириана… Ириана… Ириана.

Глава 116

Шаол проснулся от прикосновения теплых нежных рук, гладивших его по лицу. Он сразу узнал это прикосновение. Эти руки он бы узнал с завязанными глазами и даже если бы ослеп.

Шаол попытался вспомнить, как он здесь оказался. Последнее, что он помнил, – ожесточенное сражение на парапете. И вдруг он куда-то провалился. Когда Ириана тратила много магической силы, у него слабели и отказывали ноги. Сколько же тогда ей пришлось отдать, если он вдобавок потерял и сознание?

– Даже не знаю, кричать мне или плакать, – простонал Шаол, открывая глаза.

Ириана стояла возле него на коленях. А он… Получается, он распластался на ступенях лестницы, возле площадки. Оттуда открывался вид на морозное небо, усыпанное звездами. И ни одного дракона в небе.

Отовсюду слышались громкие победоносные крики. Но никто не бил в костяные барабаны, не рычал и не завывал. Ириана гладила его по лицу и улыбалась. В ее глазах блестели слезы.

– Можешь орать во все горло, – сказала она, уронив несколько слезинок.

Шаол молча смотрел на жену и вдруг понял, чтó же случилось и почему она выплеснула столько магической силы.

Эта удивительная женщина сделала невозможное, и теперь все выкрикивали ее имя. Армия, жители Оринфа – все снова и снова повторяли имя его жены.

Шаол обрадовался, что сейчас он сидит на полу. Ириана сделала невозможное, но его это почему-то не удивило.

Шаол обнял ее за талию и уткнулся ей в шею.

– Значит, кончилось, – прошептал он, не отрывая губ.

Его вдруг затрясло от радости и облегчения. А еще – от недавнего ужаса, ставшего теперь призрачным, но не исчезнувшего совсем.

Руки Ирианы взъерошили ему волосы, погладили по спине. Шаол почувствовал ее улыбку.

– Кончилось.

Но женщина, которую он обнимал, ребенок, растущий в ее чреве…

С Эраваном было покончено. Армия валгского короля больше не представляла никакой угрозы. Скорее всего, жизнь Маэвы тоже оборвалась.

Зато их жизнь… только начиналась.

Несарина не верила своим глазам. Враги попросту… падали замертво. Даже страшные паучихи с вселившимися принцессами.

Это было столь же невероятно, как фэйцы и волки, выскочившие на равнины через дыры в пространстве. Армия, которую, казалось, никто не звал, сразу же вступила в бой с силами Мората. Самое удивительное, они знали, где именно и как бить по врагам. Получалось, старинные легенды о севере, которые она слышала в детстве, – не просто красивая выдумка.

Несарина приземлилась на густо залитом кровью парапете городской стены. Руккины и ведьмы, сражавшиеся на стороне Оринфа, устроили погоню за удиравшими моратскими Железнозубыми. Она бы сейчас тоже летела с руккинами, если бы не жуткие отметины илкских когтей возле глаза Сальхи и не кровь, льющаяся из ран ее рукка.

Выпрыгнув из седла, Несарина охрипшим голосом позвала целителей. Потом быстро сняла седло с ее верного крылатого друга, обещая Сальхи, что ему скоро помогут. Столкновение с дозорным илков оставило на его теле глубокие рваные раны. К счастью, на них не обнаружилось ядовитого налета, но…

– Ты не ранена? – спросил подбежавший Сартак.

Глаза принца были широко раскрыты. Он встревоженно оглядел Несарину с головы до пят. За спиной Сартака тяжело дышала Кадара. Перья рукки были липкими от крови илков и ведьм.

– Ты не ранена? – повторил Сартак, сжав ее плечи.

Несарина никогда еще не видела его таким испуганным. Она лишь махнула в сторону затихшей вражеской армии, не в силах найти слова.

А вокруг тысячи голосов выкрикивали одно-единственное слово: «Ириана».

На парапет поднялись две целительницы и поспешили к руккам. Облегченно вздохнув, Несарина обвила руками талию Сартака и уткнулась в его доспехи.

– Несарина!

В его устах ее имя звучало вопросом и командой. Но Несарина лишь обнимала его и молчала. Они ведь были на волоске от разгромного поражения.

– Ириана! Ириана! Ириана! – повторяли солдаты и горожане.

– Что для нас означает победа? – спросил Сартак, гладя потускневшие волосы Несарины. – Как ты думаешь?

Несарина подняла голову. Ее Сальхи терпеливо стоял, пока магия целительницы заживляла раны вокруг глаза.

– Что означает? Возможность наконец-то выспаться.

Сартак засмеялся и поцеловал ее в висок:

– Это означает, что мы возвращаемся домой. Ты поедешь домой. Со мной.

Несарина улыбнулась. Казалось бы, сейчас не до улыбок. Битва с моратской армией закончилась совсем недавно. Куда ни глянь – тела убитых и раненых. И все же Несарина улыбалась. Домой. Да, они с Сартаком поедут домой, на Южный континент. Ко всему, что ждет их там.

Аэлина, Рован, Лоркан и Фенрис оставались возле ворот до тех пор, пока не убедились, что моратская армия полегла и больше не поднимется. Воины хагана, не очень верившие в чудо, ходили по полю недавнего сражения, толкая и пихая тела моратцев. Отклика не было. Памятуя прошлый опыт, врагов полагалось обезглавить, иначе твари, обитающие внутри, оживут. Но положение изменилось. Исчезла главная сила, заставлявшая моратских солдат сражаться. И даже с черными кольцами и ошейниками они не были безнадежны. Целительницы попытаются спасти тех, кого можно.

Завтра. Это подождет до завтра.

Луна стояла совсем высоко в небе, когда Аэлина и ее соратники, не сговариваясь, решили: прошло достаточно времени. Если солдаты Эравана не поднялись, то уже не поднимутся. Руккины, крошанки и мятежные Железнозубые исчезли, устремившись в погоню за воздушным легионом.

Аэлина повернулась к южным воротам Оринфа. Словно в ответ, ворота со скрипом открылись. Их створки разошлись на всю ширину.

Аэлина посмотрела на Рована. Их огненные короны продолжали светиться по-прежнему ярко. Она взяла его за руку. Сердце громко стучало, отдаваясь во всем ее теле. Аэлина шагнула к воротам, чтобы войти в Оринф. В ее родной город.

Лоркан и Фенрис шли сзади. Раны на лице последнего кровоточили и сейчас, но он отказался от целительской помощи Аэлины и Рована. Сказал, что хочет оставить себе напоминание. О чем? Про это они спрашивать не стали.

Подойдя к арке ворот, Аэлина высоко подняла голову и расправила плечи.

По обе стороны выстроились солдаты. Это были не солдаты армии хагана. Ее встречали мужчины и женщины в террасенских доспехах. Рядом стояли горожане, лица которых светились радостью и благоговейным восторгом.

Аэлина посмотрела на порог ворот. Древние, знакомые камни были густо покрыты кровью и грязью.

Она послала волну пламени – последние остатки ее магической силы.

Когда огонь погас, очищенные камни засверкали как новые. Оринф будет восстановлен. Здесь появятся новые, еще более величественные здания. Террасенская столица вновь станет маяком знания и света.

Рован крепко сжал ее руку. Они миновали ворота. Аэлина смотрела сейчас не на него, а на улыбающиеся лица горожан, которым больше не понадобится прятать улыбки. Едва она прошла несколько шагов, как воздух задрожал от приветственных криков. Затянувшееся возвращение домой окончилось.

Глава 117

Эдион сражался, пока вражеский солдат не упал. Похоже, замертво. Однако человек с черным кольцом на пальце был жив. Погиб только демон, обитавший внутри.

Когда повсюду зазвучали победные крики, когда распространилась весть, что целительница из Торра-Кесме уничтожила Эравана, Эдион ушел с парапета.

Отца он отыскал по запаху. Даже у мертвого Гареля сохранялся запах. Эдион шел по развороченным улицам, не обращая внимания на толпы ликующих горожан, смеющихся и плачущих от радости. Запах привел его в здание пустой казармы, где в комнатке, на столе, лежало тело отца. Рядом горела одинокая свеча.

Эдион опустился на колени и застыл.

Он не знал, сколько простоял так, склонив голову. Свеча почти совсем догорела. Из оцепенения его вывел скрип двери и другой знакомый запах.

Лисандра молча подошла к нему и тоже опустилась на колени. Потом склонила голову ему на плечо. Эдион обнял ее за талию, крепко прижав к себе. Они вместе стояли на коленях. Эдион знал: Лисандра скорбит по Гарелю столь же искренне, как и он. Однако его скорбь была не только по отцу, но еще и по утраченным возможностям.

Сколько лет он мог бы провести рядом с отцом! Только сейчас Эдион понял, как ему нужны были эти годы. Ему хотелось услышать удивительные истории о войнах и странствиях. Но прежде всего ему хотелось по-настоящему узнать отца, и это у него отняли.

Знал ли Гарель об этом? Или так и погиб с уверенностью, что сын не желает иметь с ним ничего общего? Для Гареля это было губительнее валгских мечей и копий – сознание, что ты не нужен собственному сыну. Непомерная ноша даже для закаленного фэйского воина.

Когда свеча заморгала и погасла, Лисандра встала и увела с собой Эдиона.

Эдион мысленно пообещал устроить отцу величественные похороны со всеми воинскими почестями. Он соберет все регалии государственной власти, какие удастся разыскать в замке. Гареля похоронят на королевском кладбище, среди могил героев Террасена. Когда-нибудь там же похоронят и самого Эдиона. Он распорядится, чтобы его могила была рядом с отцовской. Единственная дань сыновней любви и уважения, которую Эдион мог отдать отцу. Гарель обязательно это увидит из потустороннего мира.

Они вышли на улицу. Лисандра остановилась вытереть Эдиону слезы. Потом поцеловала в щеки и в губы. Прикосновения были любящими и нежными. Эдион крепко обнял ее. Оба застыли под звездами и лунным светом.

Возможно, они бы стояли и дальше, но рядом вдруг послышалось громкое покашливание. Эдион с Лисандрой разомкнули объятия и повернулись на звук. Перед ними был мужчина лет тридцати. Незнакомец пристально смотрел на Лисандру.

Гонец? Вряд ли. Солдат? Тоже не похоже, хотя на нем были теплые доспехи руккина. Чувствовалось, незнакомцем двигала какая-то очень серьезная причина, хотя он умел владеть собой и обуздывать свои чувства. Несколько раз он судорожно сглотнул.

– Не ты ли госпожа Лисандра? – спросил незнакомец.

– Я.

Незнакомец шагнул к ней. Эдион едва подавил желание заслонить Лисандру собой и выхватить меч. Серые глаза незнакомца округлились, и в них блеснули слезы. Он радостно, во весь рот улыбнулся Лисандре.

– Меня зовут Фалкан Эннар, – представился он, приложив руку к сердцу.

Лисандра по-прежнему смотрела на него с непониманием и настороженностью. Улыбка Фалкана не угасала.

– Знала бы ты, как давно я тебя разыскиваю.

Сдерживаемые слезы все же хлынули по его щекам. Всхлипывая, Фалкан рассказал, кто он такой.

У Лисандры неожиданно появился родной дядя.

Оказалось, ее отец был значительно старше Фалкана. А Фалкан, едва узнав о ее существовании, сразу принялся искать племянницу. К тому времени отец Лисандры уже умер. Десять лет подряд Фалкан неутомимо разыскивал ее, стараясь почаще бывать в Рафтхоле. Он и не подозревал, что Лисандра унаследует дар оборотня, а внешне может быть совсем не похожей на его старшего брата.

Судьба завела Фалкана на Южный континент, где в горном гнезде руккинов он встретился с Несариной Фелак. Она-то и рассказала ему про Лисандру, подарив надежду.

Далее Фалкан сообщил, что занимается торговлей и готов отдать Лисандре все имеющиеся богатства.

– Я исполню любое твое желание, – говорил он. – Я немного знаю о твоей нелегкой жизни. Больше ты ни в чем не будешь нуждаться.

Лисандра тоже заплакала. Подойдя к дяде, она крепко обняла его. Ее лицо сияло от радости.

Эдион молча смотрел на них, немного завидуя Лисандре, но радуясь за нее. Он всегда радовался каждому лучу света, который появлялся в ее жизни.

Лисандра светилась, как звездное небо. Продолжая улыбаться, она вернулась к Эдиону и, взяв за руку, крепко сжала ему пальцы.

– Спасибо за предложение, – сказала она Фалкану. – Но у меня уже есть все, что мне нужно.

Дорин оставался на балконе, где они с Ирианой оборвали существование Эравана, отправив валгского короля в небытие. Прошел не один час, а Дорин все никак не мог поверить в реальность случившегося. Он продолжал смотреть на темное пятно, пачкающее камни. Напоминал о гибели Эравана лишь Дамарис, застрявший в щели между плитами.

Отец дал ему свое имя. Постепенно Дорин свыкся с этой мыслью, и она не вызвала в нем ни раздражения, ни неприязни.

Дорин пошевелил окровавленными пальцами. От его магической силы остались крохи. Привкус крови во рту свидетельствовал о надвигающемся магическом истощении. Такое было у него впервые. Что ж, самое время познакомиться с новым состоянием.

Дорин поднялся. Ноги дрожали. Он вытащил Дамарис и увидел, что лезвие меча стало черным, как оникс. Проведя пальцами по желобу, он обнаружил: это пятно не отчистишь.

Дорину захотелось поскорее покинуть башню. Найти Шаола и остальных. Начать помогать раненым и солдатам, что по-прежнему лежали на равнине без сознания. Те, кто не был одержим валгскими демонами, спасались бегством. Их преследовали странного вида фэйцы и всадники, восседавшие на громадных волках.

Нужно уходить с этого проклятого балкона. Однако Дорин продолжал смотреть на темное пятно. Это все, что осталось от Эравана. Более десяти лет страданий, мучений и страха. А теперь – просто пятно на полу.

Дорин повертел меч в руках. Дамарис заметно потяжелел. Меч правды.

И какую же правду они узнали в конце? Как эта правда воспринималась сейчас?

Ради встречи с братьями Эраван истребил и поработил великое множество жителей Эрилеи. Он хотел полностью завоевать и наказать этот мир, однако главной целью оставалось воссоединение с Оркусом и Мантиксом. Прошла не одна тысяча лет, но Эраван их не забыл. Валгский король тосковал по братьям.

Дорин спросил себя: а он мог бы поступить так ради Шаола? Ради Холлина? Ответа не было.

Черное лезвие Дамариса полностью утратило блеск, перестав отражать свет.

– Я – человек, – произнес Дорин, сжимая золотой эфес.

Эфес потеплел.

Дорин смотрел на меч, некогда принадлежавший Гавину. Память о временах, когда Адарлан был королевством мира и изобилия. И таким станет снова.

– Я – человек, – повторил Дорин, обращаясь к мерцающим звездам.

Меч не отвечал, словно знал, что нынешний адарланский король больше не нуждается в его ответах.

Захлопали драконьи крылья. На балкон приземлился Аброхас, в седле которого сидела такая знакомая ведьма с серебристыми волосами.

Дорин молча смотрел, как Манона Черноклювая вылезла из седла. Взглянула на него, затем на темное пятно, выделявшееся среди камней пола. Золотистые глаза Маноны были уставшими. В них ощущалась непонятная тяжесть, но они светились.

– Здравствуй, короленок, – прошептала она.

– Здравствуй, ведьмочка, – улыбнулся Дорин.

Он всматривался в небо, ожидая увидеть отряд Тринадцати. Астерина Черноклювая сейчас должна бы орать во все горло, празднуя победу.

– Ты не найдешь их, – тихо сказала Манона. – Ни в здешнем небе, ни в любом другом.

Дальнейшие объяснения не понадобились. Гибель двенадцати удивительных ведьм, пожертвовавших собой ради победы, пробила еще одну дыру в душе Дорина. Он знал: эта рана никогда не зарубцуется. Эти двенадцать жизней он будет с благодарностью вспоминать всегда.

Он молча подошел к Маноне, обнял. Она не вырвалась.

– Я скорблю вместе с тобой, – сказал Дорин, уткнувшись в ее волосы.

Ее руки медленно обвили спину Дорина, ответив на объятие.

– Мне их так недостает, – прошептала Манона, содрогнувшись всем телом.

Дорин еще крепче обнял ее и застыл, зная, что простоит здесь столько, сколько ей нужно. Аброхас смотрел на круг выжженной земли, где навсегда исчезла его Нарена. А город праздновал победу.

Аэлина и Рован шли по крутым улицам Оринфа. По обеим сторонам стояли горожане с зажженными свечами. Река света, огненная река, указывала путь домой, к воротам замка. Там стоял сановник Дарро, рядом пританцовывала сияющая Венга – от радости ей не стоялось на месте.

Лицо Дарро напоминало холодный камень. Такими же сейчас были Оленьи горы. Дарро стоял, загораживая вход в замок.

Рован глухо зарычал. Ему вторил идущий сзади Фенрис. Меж тем Аэлина высвободила руку из руки Рована. Их огненные короны погасли. Последние шаги к арке входа она прошла одна, двигаясь прямо на Дарро.

На прилегающей улице стало тихо. Только огоньки свечей все так же перемигивались.

Когда-то Дарро запретил ей появляться в Террасене. История повторялась, теперь уже с Оринфским замком. Пощечина на глазах всего мира.

Но Венга потянула Дарро за рукав, словно о чем-то напоминая. К старику вернулся дар речи.

– Нам с моей юной помощницей сообщили, что, когда ты вышла на поединок с Эраваном и Маэвой, твоя магическая сила была значительно истощена.

– Да. Прежней силы у меня уже никогда не будет.

– Почему? – качая головой, спросил Дарро.

Аэлина поняла: он спрашивал не о причинах утраты прежних магических способностей. Сановник хотел знать, почему она вступила в схватку с двумя чудовищами, имея всего лишь крохи магии.

– Террасен – мой родной дом, – ответила Аэлина.

Другого ответа ее сердце не давало.

Дарро едва заметно улыбнулся.

– И да будет так. – Он склонил голову, затем спину. – Добро пожаловать домой… ваше величество, – добавил он в конце и выпрямился.

«Венга, отвоюй для меня мое королевство».

Поручение, которое более полугода назад она дала Венге, чтобы как-то утешить плачущую девчонку. И каким только образом Венга сумела его выполнить? Какой магией воздействовала на характер этого холодного, упрямого старика? Но Дарро почтительно указывал в сторону ворот и замка.

Венга подмигнула Аэлине, сообщая, что поручение выполнено. Аэлина засмеялась, взяла девчонку за руку и повела этот живой символ светлого террасенского будущего в замок.

Каждый зал, каждый коридор возвращал Аэлину в прошлое. У нее перехватывало дыхание и лились слезы. Она помнила былое великолепие Оринфского замка, ужасалась его нынешнему состоянию и мысленно твердила, что сделает замок еще прекраснее.

Дарро вел их в трапезную, заранее извиняясь, что угощение будет скромным. На дворе ночь. К тому же после такой битвы… Но стоило Аэлине увидеть того, кто ждал ее в потускневшем и обшарпанном Большом зале, как она мигом забыла про голод и жажду.

Собравшиеся притихли, когда Аэлина бросилась к Эдиону и повисла у него на шее. Он даже качнулся, едва выдержав такой напор.

Наконец-то они дома. Наконец-то вместе.

Кажется, рядом с Рованом и другими появилась Лисандра. Аэлина не стала оборачиваться. Ее радостный смех стих, стоило ей увидеть изможденное, осунувшееся лицо Эдиона. И печаль, застывшую на лице двоюродного брата.

– Скорблю вместе с тобой, – сказала она, коснувшись его щеки.

Эдион закрыл глаза, прислонившись к ее ладони. У него дрожали губы. Аэлина ничего не сказала про щит за его спиной. Это был щит ее отца. Она и не подозревала, кто стал его новым владельцем.

– Где он? – тихо спросила Аэлина.

Эдион молча вывел ее из трапезной. Они прошли по извилистым коридорам замка и оказались в комнатке, где горело несколько свечей.

Гарель лежал на столе. Шерстяное одеяло прикрывало его искромсанное тело, оставляя на виду лишь прекрасное, благородное лицо, которое даже после ужасного сражения не утратило доброго выражения.

Эдион остался у порога. Аэлина прошла к столу. Рован встал рядом с Эдионом, положив ему руку на плечо. Лоркан и Фенрис склонили головы. Все это Аэлина только чувствовала.

– Я не предлагала тебе клятву на крови, поскольку хотела, чтобы вначале ее принес Эдион, – заговорила Аэлина, и углы пустой комнаты повторяли ее негромкие слова. – Но я предлагаю ее сейчас. С восхищением и благодарностью за твой подвиг, Гарель, я предлагаю тебе клятву на крови.

Аэлинины слезы капали на одеяло. Наскоро вытерев их, она вынула из ножен кинжал, затем потянулась за рукой Гареля. Быстрым движением надрезала кожу на ладони. Кровь появилась не сразу. Аэлина дождалась, пока из ранки появится капелька. Тогда она надрезала свою руку, окунула пальцы в кровь и поднесла ко рту Гареля, куда упали три капли.

– Пусть весь мир знает, каким доблестным воином ты был, – продолжала она, борясь с подступающими слезами. – Вместе с сыном ты сражался за Террасен и помог нам спасти королевство.

Аэлина поцеловала холодный лоб Гареля.

– Ты принес мне клятву на крови и будешь похоронен с соответствующими почестями.

Она погладила щеку Гареля.

– Спасибо тебе за все.

Никаких других слов уже не требовалось.

Когда Аэлина повернулась к двери, слезы текли не только у Эдиона. Она простилась с Гарелем. Пусть теперь с ним простятся его соратники, братья по оружию. У них был свой ритуал прощания.

Фенрис, к лицу которого еще не успели прикоснуться целители, встал на одно колено. Вскоре к нему присоединился Лоркан, затем и Рован. Они затянули древнюю песню скорби, такую же священную, как сам Террасен. Аэлине вспомнилось, что те же слова она повторяла нараспев, когда Рован покрывал ее тело татуировкой.

Комната наполнилась низким, сильным голосом Рована. Аэлина взяла Эдиона под руку. Он буквально опирался на нее, как раненый. Они пошли обратно в Большой зал.

– Дарро назвал меня «ваше величество», – сообщила она.

Эдион повернул к ней воспаленные глаза, но в них мелькнула искорка.

– Нам стоит беспокоиться по этому поводу?

– Вот и я подумала о том же.

Едва ли коридоры этого замка видели такое обилие ведьм, железнозубых и крошанок. Элида всматривалась в их лица, помогая целительницам в здешнем походном лазарете. С валгскими правителями было покончено, но осталось много раненых. Элида решила: пока в ней есть силы, она будет помогать целительницам, делая все, о чем ни попросят.

Выйдя в коридор, Элида вдруг увидела знакомую ведьму с серебристыми волосами. Вместе с другой железнозубой они тащили раненую крошанку. Манона прихрамывала. Лицо второй ведьмы было Элиде незнакомо.

Их встреча произошла в коридоре, в котором Элида провела столько счастливых детских дней. Сейчас он выглядел не лучше остальных коридоров замка.

Элида не сразу поняла, что почти бежит навстречу Маноне. Заметив ее, ведьма передала раненую крошанку соратнице, а сама почему-то замерла.

Еще издали Элида увидела печаль на лице Маноны, боль в потускневших золотистых глазах.

– Кто? – спросила Элида, подходя к Маноне.

У ведьмы дрогнуло горло.

– Все.

Не стало ее прекрасных, удивительных, неистовых ведьм. Не стало отряда Тринадцати.

Элида приложила руку к сердцу, словно могла его уберечь от щемящего чувства потери.

Манона приблизилась. Уставшее, измученное лицо ведьмы было перепачкано кровью. Она не делала попыток улыбнуться, а молча положила руку на плечо Элиды – жестом утешения. Неужели свирепая ведьма научилась проявлять такие чувства?

Слезы жгли Элиде глаза. Манона вытерла их.

– Живи, Элида, – только и сказала она, прежде чем отправиться вдогонку за соратницей. – Живи.

Элида смотрела на раскачивающуюся косу Маноны, пока ведьма не исчезла в толпе. Слова Маноны звучали как повеление, но Элиде показалось, что это повеление относится вовсе не к ней.

Она продолжила помогать целительницам, пока Ириана деликатно не выпроводила ее, предложив проведать Лоркана. Его Элида нашла в скорбном карауле у тела Гареля. Элида долго плакала по нему, вспоминая доброту и щедрое сердце льва. Судя по мокрому лицу Лоркана, он тоже оплакивал своего давнего соратника.

Почувствовав ее присутствие, Лоркан медленно встал. Каждое движение показывало, как чудовищно он утомился. И печаль на его лице была вполне искренней. Горе и боль потери.

Элида раскрыла объятия. Лоркан натужно вздохнул и притянул ее к себе.

– Я слышал, что это тебя надо благодарить за уничтожение Эравана, – сказал Лоркан, зарываясь лицом в ее волосы.

Элида вывела его из комнаты скорби и уже в коридоре ответила:

– Благодарить надо Ириану.

Они прошли еще немного и остановились возле окон, из которых открывался вид на ликующий город.

– Я просто поделилась замыслом.

– Без твоего замысла нами сейчас кормились бы Эравановы чудовища.

Элида выпучила глаза. Быть может, потом она по-другому оценит случившееся. Пока же она ограничилась тем, что добавила:

– Мы сделали это сообща… Кстати, есть какие-нибудь вести из Перранта?

– Пару часов назад оттуда прилетел руккин. События развивались схожим образом. После уничтожения Эравана часть моратских солдат попадали без сознания, остальные разбежались. Перрант снова в руках людей, но одержимым солдатам требуется помощь целительниц. Завтра полетят туда.

От радостной вести у Элиды подгибались колени.

– Спасибо Аннеит за помощь. Или Сильбе.

– Их уже нет. Себя благодари.

Элида отмахнулась, но Лоркан притянул ее к себе и поцеловал.

– И как понимать твой поцелуй? – шепотом спросила она.

– Попроси меня остаться, – только и сказал он.