Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

Глава 72

Глядя на Ферианскую впадину издали, никто бы не поверил, что здесь сосредоточена значительная часть воздушной армии Мората. И неужели в толще двух гор много лет подряд выводили и растили драконов? В это Несарине тоже не верилось. Но тогда почему происходившее тут столь долго оставалось тайной? Наверное, потому, что валгский король сделал своим обиталищем Морат, а здесь не появлялся.

Ферианская впадина служила естественной границей между Белоклычьими и Руннскими горами. Словно гигантские пограничные столбы, с одной стороны высился Северный Клык, а с другой – Омага. Пролетая над ними, Несарина почти не видела признаков обитаемости горных недр. Внешне это напоминало Эридунское гнездо. Но там склоны горы были полны движения и жизни. А здесь… Угрюмое безмолвие. Возможно, зимой вся жизнь пряталась в горных толщах, стараясь не вылезать наружу. Даже каменный мост, соединяющий вершины Северного Клыка и Омаги, пустовал.

Снег слепил глаза, но Сальхи не снижался, упрямо двигаясь к парным горам. Борта на Аркасе приближалась туда с севера, едва различимая за снежной пеленой.

В долине, на приличном расстоянии от Ферианской впадины, их возвращения дожидалась половина армии, включая руккинов. Несарина и Борта входили в отряд разведчиков, полетевших сюда выяснить обстановку и определить наиболее подходящее время для атаки. Вчера, под покровом темноты, армия преодолела реку. Те, кого не могли перенести рукки, переправлялись на лодках.

Позиции, занятые армией, не отличались надежностью. Позади – место слияния двух рукавов Авери. Кое-где успел образоваться лед, но не настолько прочный, чтобы выдержать пехотинцев. В случае чего отступать будет некуда.

Несарина заставила упирающегося Сальхи подлететь поближе к Северному Клыку. Снегопад несколько утих, что позволяло разглядеть склон. Несарина заметила что-то вроде бокового входа в недра горы. Ворота не охранялись. Вокруг не было ни людей, ни драконов.

Возможно, ненастье заставило всех отсиживаться внутри.

Несарина повернулась лицом к югу. Только заснеженные вершины и никаких признаков второй половины их армии, двинувшейся через горы, к западному входу в Ферианскую впадину. Тот путь был куда опаснее и коварнее.

Но если время рассчитано правильно, если первая половина армии хагана сумеет выманить вражеские силы на равнину еще до подхода второй половины, здешняя армия окажется в тисках. Аэлине Галатинии, Ровану и их соратникам не понадобится применять магию.

Сальхи кружил над Северным Клыком. Вдали тот же маневр повторяла птица Борты, кружившая над Омагой. И здесь, и там – никаких признаков врагов.

Несарина с Бортой решились на более смелый маневр: некоторое время они парили между обеими вершинами, пристально всматриваясь вниз. И снова – пустота.

Казалось, враги начисто исчезли отсюда.

Труднодоступные летом, зимой Белоклычьи горы становились почти непроходимыми. Забираться сюда без провожатых означало бы верную смерть. К счастью, у них были провожатые, привыкшие путешествовать по горам в любое время года и знавшие состояние всех перевалов. Те, где можно увязнуть в снегу или оказаться на голом льду, обходили стороной. Слишком открытые для вражеского воздушного дозора – тоже. Тем не менее Шаола удивляла скорость продвижения. А ведь по их следам шла внушительная армия. И тем не менее после трех дней изнуряющего путешествия по горам они спустились на заснеженную равнину к западу от Ферианской впадины.

Шаол никогда не бывал в здешних местах, хотя официально эти земли принадлежали Адарлану. Граница с Западным краем проходила намного западнее – хотя едва ли кто-то когда-то ставил на этих равнинах пограничные столбы. У Шаола было впечатление, что он уже попал в Западный край. Те, кто там бывал, рассказывали о сверхъестественной тишине и бескрайних пространствах. Нечто подобное окружало Шаола и сейчас: белые безмолвные равнины до самого горизонта.

Даже храбрые и стойкие воины хагана, побывавшие везде и навидавшиеся всего, почему-то старались не смотреть в сторону Западного края. Вечером они окружили себя почти сплошной оградой из костров.

Местность действовала не только на посланцев Южного континента. Ириана тоже держалась напряженно и шепотом делилась своими ощущениями, говоря о странности равнины и мертвой тишине. «Эта земля не поет», – неоднократно повторила она, каждый раз вздрагивая от своих слов.

Вот бы где Эравану строить его империю. Эта мысль мелькнула у Шаола, когда утром они продолжили путь на север, вдоль отрогов Белоклычьих гор. Пожалуй, можно было бы даже выделить валгскому королю часть ничейной земли с условием, что он построит себе крепость и не станет вылезать за ее пределы… Абсурдная мысль. Какие там условия! Эравану нужна вся Эрилея и другие континенты.

Утро выдалось на удивление солнечным.

– До Ферианской впадины остался день пути, – сообщил Шаолу провожатый по имени Кай. – Вечером сделаем привал на равнине, к югу от Северного Клыка. А завтра утром войдем и в ведьмино логово.

Дикари заключили союз с Адарланом не только ради земель близ Аньеля. Была и другая, более серьезная причина. Нынешней весной ведьмы повели настоящую охоту на их племена, истребляя дикарей целыми кланами и разоряя их стоянки. Многие поселения перестали существовать. Спастись удавалось очень немногим. Все они рассказывали о темноволосой женщине, наделенной страшной силой. Шаол был готов побиться об заклад, что речь идет о Кальтэне. Правда, дикарям он ничего не сказал, тем более что Кальтэна тоже погибла, разворотив треть Мората.

Да и едва ли его рассказ подействовал бы на дикарей. Двести угрюмых бородачей отправились из Аньеля к Ферианской впадине, дабы отомстить ведьмам и Морату. Естественно, Шаол помалкивал о том, что дикари и сами порой не без греха.

Поединок Аэлины с Кэйном, когда только вмешательство Шаола спасло ее от смерти, состоялся не так уж и давно. А кажется – десять лет назад. Столько всего потом случилось. Заключительное состязание происходило накануне Ильмаса. Нынче до этого праздника еще несколько недель… если будет кому праздновать.

Кай внешне и внутренне отличался от соплеменников. Он был худощав, сообразителен и зорко подмечал все вокруг.

– Найдется ли в здешних краях место, где наша армия сможет укрыться на ночлег? – спросил у Кая Шаол.

– Здесь таких мест нет, – покачал головой Кай. – Этот ночлег окажется самым рискованным.

Шаол оглянулся назад, где в обозе ехала Ириана. Пока двигались к Ферианской впадине, она продолжала исцелять пострадавших в аньельском сражении, а также тех, кто успел простудиться или неудачно упал. Ириану он не видел с раннего утра, но нараставшая боль в спине подсказывала: его жена успела потратить немало своей магической силы.

– Остается лишь молить богов, чтобы ночь прошла благополучно, – сказал Шаол, поворачиваясь к почти отвесным горным склонам.

– Боги в эти места не заглядывают, – ответил Кай, после чего развернул пони и поехал к соплеменникам.

К Шаолу подъехала Аэлина, закутанная в меховой плащ. Ее рука лежала на эфесе Златинца. Рядом ехал Фенрис, а сзади – Гарель. Оба фэйца вели постоянное наблюдение за флангами и тылом. Оба молчали.

– У этого Кая замашки прирожденного актера, – сказала Аэлина, глядя вслед удаляющемуся дикарю. – В театрах Рафтхола он был бы нарасхват.

– В твоих устах это звучит особой похвалой, – улыбнулся Шаол.

Аэлина подмигнула ему, потрогав рубин на эфесе. В ответ камень вспыхнул.

– Я всегда узнаю родственную душу.

День этот вполне мог окончиться сражением, однако Шаол рассмеялся.

– Все дни Рован и его соратники накапливали магическую силу, – перестав улыбаться, сообщила Аэлина.

Она кивком указала на Фенриса и Гареля, затем на Рована, ехавшего впереди отряда. Серебристые волосы фэйского принца почти сливались с ослепительно-белым снегом.

– Я тоже пополняла запасы, – продолжала Аэлина. – Мы позаботимся, чтобы ночь прошла спокойно. Некоторые места будут охраняться особо, – добавила она, выразительно посмотрев в сторону повозок целительниц.

Шаол благодарственно кивнул. Если дойдет до столкновения с ведьмами, магия Аэлины и ее спутников окажется большим подспорьем. Магический огонь испепелит драконов вместе со всадницами, не дав им напасть на солдат, а порыв магического ветра, созданного Рованом, оторвет этим тварям крылья или лишит способности дышать.

Что касается Фенриса и Гареля, Шаол собственными глазами видел, с каким умением и яростью они сражались в Аньеле, не особо прибегая к магии. И еще Лоркан… Шаол удержался от желания обернуться и посмотреть туда, где ехали Лоркан с Элидой. Не хотелось бы ему когда-либо испытать на себе действие магии этого угрюмого фэйского воина.

Аэлина поехала к Ровану. Рубин на ее мече вспыхивал маленьким солнцем. Фенрис двинулся следом. Он оберегал Аэлину даже среди союзников. Гарель остался и приблизился к Шаолу. Фараша выпучила глаза на его чалого жеребца, но не сделала попыток укусить. Спасибо богам и за это.

– Хочу запоздало поздравить тебя с приятным известием, – улыбнулся горный лев. – Прежде как-то не до этого было.

Шаол никак не думал, что фэйский воин, с которым он общался лишь на совещаниях, произнесет такие слова.

– Спасибо, – поклонившись, ответил Шаол.

Гарель смотрел на снег и горы, за стеной которых находился далекий Террасен.

– Ты знаешь, как твой ребенок растет в материнском чреве. С первых минут его появления на свет ты будешь находиться рядом. Увидишь, как дитя растет и взрослеет. У меня такой возможности не было.

Шаол задумался над словами Гареля. Им с Ирианой очень повезло. Сейчас они считают месяцы до рождения их ребенка. Потом будут считать дни, месяцы и годы жизни их сына или дочери. А Гарелю такое счастье не улыбнулось.

– Я тебе сочувствую, – тихо сказал Шаол, не зная, что еще сказать.

Гарель покачал головой. В ослепительном блеске солнца его желто-карие глаза стали золотистыми, и в них появились изумрудные крапинки.

– Я не прошу сочувствия.

Лев посмотрел на него, и Шаол ощутил тяжесть веков, прожитых Гарелем.

– Хочу напомнить тебе то, что ты, быть может, знаешь и без меня. Наслаждайся каждым мгновением, проведенным рядом с твоим ребенком.

– Да.

Если они уцелеют на этой войне, он так и сделает. Ни одной секунды не пропустит.

Гарель уже собрался развернуть лошадь и присоединиться к Аэлине и Ровану, когда Шаол ему сказал:

– Я так понимаю, Эдион не слишком обрадовался твоему появлению в его жизни.

Суровое лицо Гареля стало еще суровее.

– У него на это есть все основания.

Шаол не знал, понравится ли отцу чужое мнение о его сыне, но не удержался и сказал:

– Возможно, мои слова не окажутся для тебя чем-то новым, но по упрямству и горячности Эдион – точная копия своей двоюродной сестры.

Он кивнул в сторону Аэлины. Та что-то говорила Фенрису. Рован усмехался. Зато Фенрис хохотал во все горло:

– Они почти как близнецы.

Гарель не остановил его. Судя по глазам льва, Шаол коснулся незаживающей раны в его душе.

– Они оба зачастую говорят одно, но имеют в виду совсем другое, а потом еще спорят до хрипоты, доказывая, что это совсем не так.

Шаол покачал головой:

– Дай Эдиону время. У меня есть такое чувство, что он очень обрадуется твоему появлению в Оринфе. Правда, внешне его радость не будет слишком бурной.

– Я прибуду в Террасен вместе с его королевой и могущественной армией. Два таких драгоценных подарка. Он бы и самому заклятому врагу обрадовался, если бы тот сделал ему эти подарки.

Загорелое лицо горного льва побледнело. Он тревожился не о том, как пройдет его встреча с сыном, а о тяготах, что наверняка сейчас лежали на плечах Эдиона.

– А вот я своего отца иначе как придурком назвать не могу, – признался Шаол. – В моей жизни он присутствовал с момента зачатия. И ни разу не удосужился задать вопросы, которые задаешь ты. Они ему и в голову не приходили. Он никогда не беспокоился обо мне. Но у тебя с Эдионом все пройдет по-другому.

– Если Эдион решит меня простить.

– Обязательно простит, – пообещал Шаол, подумав, что заставит этого упрямца по-иному отнестись к отцу.

– Откуда такая уверенность?

Прежде чем вновь встретиться с пристальным взглядом Гареля, Шаол тщательно продумал каждое слово.

– Потому что ты – его отец. И что бы ни лежало между вами, Эдион всегда будет испытывать желание тебя простить.

Здесь Шаол выплескивал свой собственный тайный стыд. В нем продолжалась борьба чувств: в глубине души он и сейчас был готов простить Эстфола-старшего. После всего, что тот сделал Шаолу. И даже после демонстрации сундука, доверху наполненного материнскими письмами.

– Может, не сразу, но Эдион поймет: ты отправился спасать Аэлину не ради нее или Рована, а ради него. И потом ты поехал вместе с ними в Террасен тоже ради него.

Сверкающие глаза льва смотрели на север.

– Надеюсь, ты прав.

Ни малейших попыток возразить. Шаол знал, что попал в точку. Все, что Гарель делал в эти месяцы, делалось ради Эдиона. И сейчас он спешил в Террасен тоже ради Эдиона.

Гарель снова стал разворачивать лошадь, когда Шаол вдруг признался:

– Жаль, что мне ты не отец.

На лице Гареля отразилось удивление и другое, более глубокое чувство. Кадык на татуированном горле дрогнул.

– Спасибо. Возможно, такова наша участь: иметь не тех отцов, каких бы нам хотелось, но постоянно надеяться, что они превзойдут себя, преодолеют свои недостатки и все такое.

Шаол не сказал Гарелю, что тот уже преодолел немало своих недостатков.

– Я постараюсь быть достойным сына.

Шаол собирался возразить, что это сыну надо постараться быть достойным такого отца, когда в небе появились две темные фигуры, стремительно несущиеся к ним.

Послышались тревожные крики солдат. Шаол сдернул со спины лук. Лук Гареля уже был нацелен в небо, но вдруг послышался зычный голос Рована:

– Не стреляйте!

Он понесся к Шаолу и Гарелю. Следом мчалась Аэлина.

– Это Несарина и Борта.

Через несколько минут всадницы опустились и выпрыгнули из седел. Перья их птиц были покрыты ледяной коркой.

– Ну что, положение совсем скверное? – спросила Аэлина.

К ним подъехали Фенрис, Лоркан и Элида.

– Бессмыслица какая-то, – поморщилась Борта. – В голове не укладывается.

Шаол знал об особенностях этой рыжей девчонки: когда она волновалась, вначале выплескивались эмоции и только потом следовало более или менее понятное объяснение. К счастью, рядом с нею стояла Несарина.

– Мы трижды облетели Ферианскую впадину. Даже опускались на Омагу. Там пусто.

– Пусто? – переспросил Шаол. – Совсем никого?

Фэйские воины ошеломленно переглядывались.

– Из некоторых труб шел дым. Должно быть, кто-то остался, – пояснила успокоившаяся Борта. – Но ни одной ведьмы. Ни одного дракона. Остались лишь слуги… не знаю, как там они называются.

Ферианская впадина опустела. Легион Железнозубых ведьм покинул ее целиком.

Рован обвел глазами далекую Омагу.

– В таком случае надо расспросить всех, кто там остался.

– Сартак уже распорядился, – мрачно кивнула Несарина.

Глава 73

Какие только обличья ни принимал Дорин, охотясь в Морате за Ключом Вэрда! Он мчался по коридорам и лестницам на бесшумных кошачьих лапах, полз по полу на тараканьих ножках и летучей мышью повисал вниз головой на балках. Почти целую неделю он только тем и занимался, что смотрел и слушал.

Эраван по-прежнему не догадывался о его присутствии. Возможно, природа магии Дорина способствовала этому. Маэва узнавала его только благодаря сведениям, которые сумела вытащить из разума Аэлины.

К вечеру он возвращался в покои Маэвы и рассказывал об увиденном и услышанном. Маэва не рассказывала ему ничего, и Дорину оставалось лишь гадать, какими ухищрениями его «союзница» отвлекала Эравана, дабы валгский король не заметил его чужеродного присутствия, скрытого постоянно меняющимися личинами.

Но обещание, данное Эравану, она выполнила. В Морате появились ее паучихи. Слуги испуганно перешептывались о портале, который королева открыла в катакомбах. Из портала вылезли шесть чудовищ. Там же они находились и сейчас, приняв в свои тела валгских принцесс.

Дорин не знал, радоваться ли тому, что пока он не сталкивался с этими кошмарными порождениями. Хотя он видел изможденные человеческие тела (правильнее сказать, телесные оболочки), которые иногда волокли по коридорам.

– Обед несем, – шипели оцепеневшим слугам караульные.

Тела шли на прокорм ненасытных тварей, явившихся с Южного континента. Паучих готовили для сражений.

На что способны эти жуткие сочетания паучих и принцесс! Что они сделают с его друзьями на севере… Дорин без конца вспоминал слова Маэвы, сказанные Эравану. Валгских принцесс приберегали для осуществления второй стадии его замыслов. Для окончательного разрушения и уничтожения всего, что не сумела разрушить и уничтожить его армия во время первой стадии.

Мысли об этом держали Дорина в постоянном напряжении, снова и снова толкали вперед, когда даже разум и интуиция кричали о необходимости спешно бежать отсюда. Но он знал, что никуда не побежит. Морат он покинет только с Ключом.

Иногда Дорин отчетливо ощущал: Ключ где-то поблизости. Он улавливал магию иного мира, которую не спутаешь ни с чем. И Дорин вновь устремлялся на поиски этой жуткой силы, ловил ее по древним коридорам и на истоптанных ступенях таких же древних лестниц. Но везде ему встречались лишь тени и пыль.

Часто поиски приводили его к башне Эравана. К запертой железной двери и валгским караульным возле нее. Покои Эравана были единственным местом, куда он не отваживался проникнуть. Оставлял на потом, пока были другие возможности.

Зловоние из подземелья достигло ноздрей Дорина еще на середине винтовой лестницы. Спустившись по ней, он оказался в полутемном коридоре. На сей раз он обернулся мухой. Для нее этот коридор выглядел громадной пещерой. Сегодня обличье мухи было самым безопасным. Кухонная кошка отправилась на охоту. По крепости носились Железнозубые ведьмы. Они готовились к… Ясное дело, они получили приказ лететь на север.

Сегодня Дорин с раннего утра занимался поисками Ключа. Маэва с Эраваном находились на другом конце крепости, в катакомбах западной стороны. Скорее всего, наблюдали, как валгские принцессы осваиваются в телах паучих.

Он еще ни разу не спускался так глубоко. Ниже кладовых. Ниже застенков. Лестницу он нашел по запаху, проникавшему сквозь щели обыкновенной двери в обыкновенном коридоре. Слабому запаху, который Дорин сумел уловить только благодаря мушиному чутью. В дни своих бесплодных поисков он столько раз проходил мимо этой неприметной двери, считая, что она ведет в заурядный пыльный чулан, полный такого же пыльного хлама. И только сегодня, обернувшись мухой, почуял совсем иное.

Дорин пролетел над последними винтовыми ступеньками и едва не грохнулся на пол. Зловоние атаковало его со всех сторон, а с чутьем мухи это было в тысячу раз хуже.

Пахло смертью, гниением, ненавистью и отчаянием. Пахло миром валгов. Запах, который он никогда не забудет и не оставит в прошлом.

«Убирайся отсюда, – слышался предостерегающий шепот в его мозгу. – Немедленно убирайся».

Коридор здесь освещался редкими факелами в ржавых стенных скобах. Караульных не было ни в самом коридоре, ни возле единственной железной двери в дальнем конце.

Волны зловония, плывшие по коридору, исходили оттуда. Манили войти.

Неужто Эраван держал Ключ здесь, без всякой охраны? Дорин отправил вперед волну своей магии, проверяя, нет ли скрытых ловушек. Их не было. Ни одной. Но, достигнув железной двери, его магия отскочила и устремилась назад. Дорин вернул магию внутрь себя, спрятав поглубже.

Железная дверь была испещрена вмятинами. Время тоже оставило на ней свои следы. Дверь имела девять замков, один хитроумнее другого. Дорину приходилось видеть древние замки, но подобные этим – никогда.

Не теряя времени, Дорин принялся искать хотя бы крохотную щель между дверью и каменным полом, а когда нашел, из мухи превратился в комара. В крошечного комарика размером чуть больше комочка пыли. Он проскользнул в щель, стараясь не поддаваться зловонию, проникшему даже в кровь.

Быстро оглядевшись, Дорин понял, что находится в помещении, вырубленном в скале. Со сводчатого потолка свисал маленький светильник, внутри которого мерцало зеленоватое пламя. Магический огонь мира валгов.

Свет разливался по черной каменной глыбе, занимавшей середину помещения. Части саркофага. По стенам, на выдолбленных каменных полках, зловеще поблескивали ошейники из Камня Вэрда.

Только инстинкт, присущий комариному тельцу, держал Дорина в воздухе, заставляя кружить над разбитым саркофагом.

Помещение, куда он попал, было гробницей Эравана, устроенной в толще скалы. Тысячу лет назад Элиана и Гавин загнали его в каменный саркофаг, а сверху построили крепость, дабы валгский король никогда не вышел наружу.

Здесь Эраван провел долгие века, пока не случилось то роковое событие. Дорин вспомнил рассказ отца, как в юности он со своим дружком Перангтоном, движимые любопытством, пробрались сюда. У них был один Ключ Вэрда, которым они открыли дверь, а затем и саркофаг. В результате их безрассудства Эраван оказался на свободе.

Валгский король завладел телом Перангтона. А отец Дорина…

У Дорина гулко стучало сердце. Он кружил по бывшей гробнице, и со всех полок на него зловеще поглядывали ряды блестящих каменных ошейников. Эраван не надел ошейник на его отца. Зачем, когда бывший король Адарлана не обладал никакими магическими способностями?

Отец Дорина подчинился Эравану, но не до конца. Валгский король сам об этом сказал. И сопротивление длилось не один десяток лет.

Дорин запретил себе думать об этом. День за днем гнал мысли и воспоминания о последних словах отца на вершине стеклянного замка. Дорин не хотел выяснять, правду ли тогда сказал отец. С особым упорством он гнал мысль, что в момент убийства на его шее уже не было каменного ошейника и им двигала собственная ненависть, а не приказ демона.

Голова Дорина тяжелела. Каждый круг по бывшей гробнице давался все тяжелее. От ошейников исходило не только зловоние, но еще и какой-то странный ритм, подчинявший себе течение крови в жилах Дорина.

Ошейники казались спящими. Ждущими своего часа. Неужели в каждом уже таился демон? Или здесь лежали оболочки, готовые к заполнению?

Кальтэна предупреждала Дорина об этом помещении. Если Эраван его схватит, то потащит не куда-нибудь, а сюда. Но почему валгский король сделал бывшую гробницу местом хранения ошейников?.. Возможно, для него она была чем-то вроде святилища, если в сознании валгского короля существовало такое понятие. Возможно, Эраван приходил сюда – взглянуть на место собственного пленения и напомнить себе, что больше никогда не окажется в плену. А тех, кто попытается загнать его обратно в саркофаг, он сделает своими рабами.

Магия Дорина билась, словно в судорогах. Требовала покинуть это страшное место, и поскорее. Может, где-то здесь лежал ошейник, предназначенный для него? И такой же для Аэлины?

Дорин продолжал летать по гробнице, не ощущая никаких признаков спрятанного Ключа. Он помнил начальное ощущение, когда ошейник защелкнулся на его шее. Ледяной укус Камня Вэрда.

Кальтэна сопротивлялась. Сумела уничтожить демона, обитавшего внутри.

Дорин и сейчас ощущал у себя на груди тяжесть отцовского колена, придавившего его к мраморному полу. И не важно, что стеклянного замка больше не существовало. Он помнил скользкий, холодный каменный обруч, сомкнувшийся вокруг шеи. Видел безжизненную руку Сорши, до которой в последний раз пытался дотянуться.

Гробница безостановочно кружилась, подчиняя себе движение крови в его жилах.

Никчемный принц, никчемный король.

Ошейники протягивали к нему невидимые когтистые пальцы.

Он был ничуть не лучше их. Плененный ошейником, Дорин привык наслаждаться тем, что показывал ему валгский принц. Убивал хороших людей, скармливая демону свой гнев и ненависть.

Вращение невидимым водоворотом затягивало Дорина в свои глубины. Он не ощущал себя полностью человеком. Возможно, и не хотел им быть. Похоже, ему предпочтительнее навсегда остаться в ином обличье, а для этого надо лишь уступить…

В гробницу ворвался порыв черного ветра, схватил Дорина в свою пасть и поволок. Дорин отбивался и беззвучно кричал. Он больше не поддастся власти ошейника. Никогда.

Но ветер тянул его прочь от ошейников. Под дверь, прочь из гробницы. Прямо на ладонь бледной руки. Сверху на Дорина смотрели бездонные черные глаза. Громадный красный рот был полуоткрыт, обнажая зубы цвета слоновой кости.

– Глупый мальчишка, – прошипела Маэва, и ее слова прозвучали для него раскатами грома.

Дорин тяжело дышал. Комариные крылышки вздрагивали. Маэве достаточно надавить пальцем, и его не станет. Дорин сжался, ожидая скорой смерти. Но ладонь Маэвы оставалась открытой. Она шла по коридору, торопясь покинуть подземелье.

– Теперь ты на собственной шкуре прочувствовал, почему я сбежала из их мира, – сказала она, и ее лицо помрачнело. – Это длилось день за днем, постоянно.

В покоях Маэвы Дорина основательно вывернуло. Он скрючился над деревянным ведром, исторгая туда содержимое желудка. Маэва сидела возле очага и с жестоким любопытством наблюдала за ним.

– Ты же насмотрелся ужасов в застенках и не дрогнул, – усмехнулась она, когда Дорин опять согнулся над ведром.

«Почему сегодня?» – спрашивали глаза изгнанной фэйской королевы.

Дорин поднял голову, вытер рот о плечо камзола.

– Эти ошейники… – Он провел рукой по шраму на шее. – Я сам не думал, что их вид так на меня подействует. А когда увидел снова…

– Ты безрассудно отправился в подземелье, даже не подумав о возможных последствиях.

– Если бы ты меня не нашла, я смог бы выбраться оттуда самостоятельно?

Дорин не спрашивал, каким образом Маэва вызволила его из гробницы и как вообще почувствовала беду. Похоже, ее магическая сила следила за ним повсюду.

– Пока ошейник не защелкнется на чьей-то шее, он безопасен. Но сама эта гробница – средоточие ненависти и боли. Жуткие воспоминания въелись в стены. Гробница поймала тебя в ловушку, – сказала Маэва, разглядывая свои длинные ногти. – Вернее, ты позволил себя затащить.

Почти то же самое говорила об ошейниках и Кальтэна: «Меня застали врасплох».

Маэва хмыкнула, прекрасно сознавая его вранье:

– Ошейники – одна из хитроумных идей Эравана. Его братьям не хватило бы мозгов для такого. А вот Эраван всегда был неистощим на выдумки. – Маэва откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу. – Но это же дарование сделало его самонадеянным, и то, что Эраван позволил тебе остаться в Рафтхоле, с отцом, а не притащил сюда, – лучшее подтверждение моих слов. Он думал, что сумеет управлять вами на расстоянии. Будь Эраван осмотрительнее, он бы сразу привез тебя в Морат и вплотную занялся тобою.

Перед глазами Дорина вновь замелькали каменные ошейники. В ноздри ударил их ядовитый маслянистый запах. Ошейники звали его, ждали его…

Дорина в очередной раз вывернуло.

Маэва негромко засмеялась. Дорину показалось, что невидимые когти царапают ему спину, пытаясь проникнуть глубже.

Он приказал себе успокоиться и повернулся к Маэве:

– Ты отдала Эравану своих паучих, куда вселились его принцессы. Ты ведь знала, чтó им придется вытерпеть. Знала, каково оказаться в ловушке, хотя иного рода.

У него на языке крутился и другой вопрос, оставшийся незаданным: «Как ты могла согласиться на это, зная, на какие ужасы обрекаешь своих служанок?»

Маэва приумолкла. По ее лицу даже пробежала тень сожаления.

– Мне было тяжело решиться на это, но я должна была доказать Эравану серьезность своих намерений. Не желаешь проверить мои слова? – спросила она, покосившись на Дамарис.

– А ты хочешь, чтобы я это сделал? – задал встречный вопрос Дорин, не притрагиваясь к эфесу меча.

– Ты действительно… иной. Может, твое зачатие не обошлось без вмешательства валгов?

Дорин поежился. Он так и не решался спросить Дамарис о полноценности своей человеческой природы. В условиях Мората это не имело смысла. Его занимал другой вопрос.

– Зачем Эраван вытворяет все это? – спросил Дорин, махнув в сторону окна.

Ответ самого Эравана, полученный неделю назад, его не удовлетворил. Дорин продолжал доискиваться причин.

– Потому что может, вот почему. Потому что Эравану это доставляет удовольствие.

– Тебя послушать, получается, будто Эраван – самый кроткий из трех братьев.

– Так оно и есть, – ответила Маэва, проведя рукой по горлу. – Все свои знания Эраван получил от Оркуса и Мантикса. Если бы они вдруг вернулись в этот мир, чудовища, которые он создает и разводит в недрах гор, показались бы ягнятами.

Хотя бы в этом Дорин послушался предостережений Кальтэны. Он ни разу не сунулся в окрестные пещеры, где, как она рассказывала, стояли каменные алтари, на которых Эраван и сотворял исчадия преисподней.

– А у вас с Оркусом не было никаких детей? – спросил Дорин.

– Это всерьез интересует моего будущего мужа?

– Я хочу понять своего врага, – уклончиво ответил Дорин, усаживаясь на корточки.

Маэва задумалась над его словами.

– Я не позволила своему телу созреть для деторождения. Это было моим первым маленьким бунтом против Оркуса.

– Валгские принцы и принцессы – это дети других королей?

– Кто-то да, а кто-то нет. Достойных наследников среди них не было. Хотя откуда мне знать, чтó произошло в их мире за эти тысячелетия?

Она говорила «в их мире», более не считая себя его частью.

– Принцы, которых Эраван вытащил сюда, недостаточно сильны. Это наверняка его бесит.

– И потому он решил позвать принцесс?

– Женщины гораздо действеннее и опаснее, – Маэва кивнула. – Но зато их труднее удержать в теле, которое они заняли.

Дорину казалось, что белый шрам на его шее стал обжигающе горячим, однако на этот раз он сдержал рвотные позывы.

– Зачем ты покинула свой мир?

Маэва удивленно заморгала.

– Тебя так удивляет мой вопрос?

– Видишь ли, я очень давно не говорила с теми, кому известно, кто я на самом деле. И с теми, в чей разум мне не пробиться.

– А в разум Аэлины?

– Аэлина… – На подбородке Маэвы едва заметно дернулась жилка. – Неистовый Огонь… Я не смогла целиком проникнуть в ее разум, но кое-что мне удалось ей показать.

– Зачем ты захватила ее в плен? Зачем приказывала ее пытать?

Так, если отбросить все иносказания, называлось случившееся на эйлуэйском берегу и потом.

– Потому что она никогда бы не согласилась действовать сообща со мной. И не защитила бы меня от Эравана и валгов.

– Но ты же сильна. Неужели ты нуждаешься в чьей-то защите? Если нуждаешься, отчего не позвала своих паучих?

– Потому что есть магические дарования, опасные для нашей породы. Ими можно защищаться от валгов. Увы, сама я такими дарованиями не обладаю. – Маэва теребила прядку черных волос. – Обычно я держу при себе фэйку. Ее способности ограждают меня от валгов. Они отличаются от способностей Аэлины Галатинии.