Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

– А тебе уже приходилось возрождать города?

– Нет, – признался Лоркан, неутомимо убирая боль из увечных костей Элиды. – До сих пор я только разрушал. Но я хочу попробовать и другое. Вместе с тобой.

Эти слова он произнес, глядя не из-под ресниц, а прямо ей в глаза.

Элида увидела в них и другое предложение: не только восстановить город, но и построить их совместную жизнь.

– Да, – прошептала она, чувствуя, как горят щеки. – Сколько бы лет нам ни выпало.

Если они не погибнут в этой войне, останется другой враг: краткость ее жизни.

Вероятно, та же мысль мелькнула и у Лоркана. Элида ждала продолжения его слов, но он опустил голову, затем взялся расшнуровывать второй ее сапог.

– Что ты делаешь? – едва слышно спросила Элида.

Боги милосердные, до чего же у него проворные пальцы. Она еще долго возилась бы со шнурками.

– Тебе нужно распарить ногу. И самой посидеть в горячей воде. Я же говорил, что ты работаешь, не щадя себя.

– Помнится, ты говорил, что мне нужно побольше отдыхать.

– Да. Побольше отдыхать, поскольку ты работаешь, не щадя себя.

Лоркан снял второй сапог и помог Элиде встать.

– Пойду раздобуду тебе еды.

– Я уже ела.

– И есть тебе надо побольше.

Элиде всегда было неловко просить его выйти, пока она моется. Сегодня Лоркан попытался избавить ее от этих просьб.

Она стояла босая и всматривалась в лицо Лоркана, которое и сейчас казалось вытесанным из гранита. Потом сняла плащ и кофту. У Лоркана дернулся кадык. Элида знала: он слышит бешеный стук ее сердца. И чует запах каждой ее эмоции.

– Лохань высокая. Помоги мне забраться.

– Раньше забиралась, – напомнил ей Лоркан, не узнавая собственного голоса.

Элида закусила губу, чувствуя, как наливаются и покалывают ее груди.

– Я каждый раз боюсь поскользнуться.

Лоркан окинул ее взглядом, но с места не двинулся.

Элида похромала к медной лохани. Лоркан пошел следом, и сейчас давая ей пространство. Здесь командовала она, а он только подчинялся.

Элида остановилась у кромки. От лохани поднимался пар. Взявшись за подол рубашки, Элида потянула ее наверх.

Лоркан следил за каждым ее движением. Кажется, даже дышать перестал. Руки Элиды остановились, стали неуверенными. Она сомневалась не в Лоркане. В себе. В ритуале, на который решилась.

– Покажи, чтó делать.

– У тебя все прекрасно получается, – подбодрил ее Лоркан.

Но Элида беспомощно посмотрела на него, и он подошел ближе. Пальцы нашли подол ее рубашки.

– Можно, я помогу? – тихо спросил он.

– Можно, – шепотом ответила Элида.

Лоркан по глазам проверял искренность каждого ее слова. Элида говорила правду. Тогда он медленно снял с нее рубашку. От прохлады в шатре ее кожа покрылась пупырышками. Оставалась еще повязка из мягкой ткани, поддерживающая грудь, но Лоркан смотрел не туда, а Элиде в глаза.

– Говори, что мне делать дальше, – хрипло произнес он.

Дрожащей рукой Элида взялась за повязку. У Лоркана тоже дрожали руки, однако он сумел снять повязку. Элида оказалась голой по пояс.

Его глаза стали совсем черными. Он сбивчиво дышал, разглядывая очертания ее грудей.

– Какие красивые, – прошептал он.

Эти слова странным образом подействовали на Элиду. Осмелев, она протянула руки к камзолу Лоркана и стала расстегивать пуговицы и пряжки. Вскоре и он стоял голым по пояс, а Элида водила рукой по густой растительности, покрывавшей его мускулистую грудь.

– Тоже красиво.

Лоркан дрожал. Может, от распиравших его чувств, Элида не знала. Она прижалась губами к его груди и наслаждалась, слушая, как он урчит.

Лоркан ухитрился одной рукой расплести ей косу.

– Дальше и дольше, чем ты хочешь, мы не зайдем, – пообещал он.

Но Элида успела заметить выразительный бугор, оттопыривавший его штаны. У нее пересохло во рту.

– Я сама не знаю, чтó делаю.

– Что бы ни сделала, этого будет достаточно.

– Достаточно для чего? – спросила Элида, подняв на него глаза.

И опять эта полуулыбка.

– Для моего наслаждения.

Его неистребимая самоуверенность заставила Элиду фыркнуть. Лоркан припал губами к ее шее. Руки обхватили ее талию, осторожно трогали ребра, но выше не поднимались.

Элида выгнула спину и тихо застонала, ощутив губы Лоркана у себя под ухом. Потом они нашли ее губы. Прикосновение было удивительно нежным. Элида обняла его за шею. Лоркан поднял ее на руки и понес. Не к лохани. Обратно на койку. Он шел, не прерывая их поцелуя.

Дом. Семья. Вместе с ним. В детстве ее лишили семьи. Они построят другую и проживут столько, сколько отпущено ее телу.

Лоркан осторожно положил ее на койку. Они оба дышали сбивчиво. Лоркан замер, оставляя выбор за ней. Элида снова поцеловала его и шепотом попросила:

– Покажи мне все.

Лоркан исполнил ее просьбу.

Перед нею были ворота и гроб. Она не выбрала ни то ни другое. Она находилась в туманном месте, которое и местом-то не было. Туман ждал ее выбора.

Из гроба послышались громкие удары по крышке. Они перемежались со сдавленными женскими криками. Криками и мольбами.

Черная арка ворот глядела в вечность. По сторонам арки текла кровь и уходила в расщелины между камнями. Кровь – это все, что осталось после молодого короля, шагнувшего за ворота.

– Ты ничем не лучше меня, – сказал Кэрн.

Она повернулась, но не увидела в тумане воина, издевавшегося над нею. Вместо него там притаились двенадцать существ, не имевших облика. Но она ощущала их присутствие. Дюжина древних, холодных созданий.

– Лгунья, – хором произнесли они. – Предательница. Трусиха.

Кровь на воротах впиталась в камень, словно они поглотили последнее воспоминание о молодом короле. Ворота предназначались для нее, но туда вошел он. А она позволила ему войти.

Стук изнутри гроба не прекращался.

– Этот ящик никогда не откроется, – сказали существа.

Едва моргнув, она оказалась внутри ящика. Камень был таким холодным, а воздух – спертым. Она и колотила по крышке, не переставая кричать. Отважилась моргнуть снова и тут же ощутила на себе цепи. Лицо сдавливала маска…

Аэлина проснулась. В жаровнях догорали угли. От Рована, обнимавшего ее, пахло соснами и снегом. Снаружи завывал ветер, надувая и раскачивая стенки шатра.

До чего же она устала. Если существуют пределы усталости, она их достигла.

Остаток ночи Аэлина пролежала без сна, глядя в темноту.

Древняя дорога, по которой они двигались, напоминала высохшую жилу, протянувшуюся через весь континент. Просеки, выжигаемые Аэлиной по обеим сторонам дороги, несколько расширяли ее, но не настолько, чтобы давать большой обзор. До Эндовьера оставалось не менее дня пути, однако Аэлина уже сейчас чувствовала его присутствие и словно видела на горизонте стену Руннских гор.

Как всегда, она ехала впереди. Говорить не хотелось. Утро незаметно перешло в день. Рован ехал слева, тем самым отгораживая ее от Эндовьера. Аэлина посылала вперед волны пламени, дотла сжигавшие древние деревья. Магический ветер Рована рассеивал дым, чтобы противники не узнали об их приближении.

Минувшим вечером он закончил наносить татуировку на спину Аэлины и с помощью ручного зеркальца показал, как выглядят ее новые узоры. Такие же были и на его спине.

Аэлина взглянула на ястребиные крылья, украшавшие теперь ее спину, и молча поцеловала Рована. Поцелуи длились, пока на нем не исчезла вся одежда и пока Аэлина не уселась на него верхом. Дальше слова можно было не искать. Впрочем, они и не требовались.

К утру ее спина зажила, хотя еще оставались чувствительные точки, где чернила не успели загустеть. Они давили на кожу. Наверное, на подъезде к Эндовьеру спину перестанет саднить.

Когда-то она выбралась с эндовьерской каторги. Она выжила.

После Эндовьера. После Маэвы.

И сейчас ее первейшей задачей было нестись во весь опор на север и пытаться спасти жителей Террасена, пока Морат не стер их с лица земли и пока туда не явились Эраван с Маэвой.

Но сознание своей миссии не избавляло Аэлину от тягостного чувства скорой встречи с Эндовьером. Бывшая каторга словно звала ее еще раз взглянуть на то страшное место. Выбравшись оттуда, Аэлина думала, что больше никогда не увидит Эндовьер. И вот…

После краткого привала к Аэлине присоединилась Элида. Сейчас она ехала справа, молча поглядывая на деревья. Сегодня Элида сидела в седле прямая, как стрела. На щеках играл румянец. Аэлина догадывалась о его причинах. Казалось, стоит обернуться, и увидишь на лице Лоркана самодовольную, чисто мужскую улыбку.

Но слова, произнесенные Элидой, были далеки от охов и вздохов влюбленной девчонки.

– Когда Варнон увез меня из Перранта, я думала, что уже никогда не увижу Террасен.

Румянец на щеках Элиды погас. Губы вытянулись в тонкую линию.

Из всех них только Элиде выпало пожить в Морате, увидеть тамошние ужасы и, самое главное, не сгинуть.

– Одно время и мне казалось, что я больше не увижу Террасен.

– Когда ты была ассасином? – Элида задумалась. – Или когда попала на каторгу?

– И в Рафтхоле, и в Эндовьере.

Возможно, Элиде хотелось поговорить, отчего она и поехала рядом.

– В Эндовьере было тяжелее по другой причине. Оттуда до террасенской границы – чуть больше двух лиг. И каждый день я жила с мыслью, что могу умереть в соляных копях и не увидеть родины.

Элида понимающе кивала.

– Вот и я думала, что умру в той башне и никто не вспомнит о моем существовании.

В определенном смысле, они обе были пленницами и каторжанками. Обе знали тяжесть кандалов, от которых у каждой остались шрамы.

Точнее, шрамы остались у Элиды. Когда-то Аэлина мечтала убрать эти шрамы. Ей и в голову не приходило, что затем она станет жалеть об их исчезновении.

– Главное – мы с тобой не сломались и выбрались из этих ужасов, – сказала Аэлина.

– Да, не сломались, – повторила Элида, сжимая ее руку.

Аэлине отчаянно захотелось, чтобы все кончилось. Не только война с Моратом. Всё. Ей даже стало тяжело дышать.

Показалась развилка. Если свернуть влево, окажешься прямо в Эндовьере. Аэлина поежилась. И почти сразу же послышались тревожные крики руккинов. Все это время они вели наблюдение за окрестностями, двигаясь вдоль полосы между лесом и горами.

Аэлина выхватила из ножен Златинец. Рован достал свой меч. Армия остановилась. Солдаты напряженно вглядывались в окрестный лес и задирали голову к небу.

Едва раздались эти крики, над головой Аэлины проплыла громадная черная тень, заслонявшая солнце.

Дракон.

Лучники приготовились стрелять. Руккины погнались за драконом. Если разведчицы Железнозубых заметили двигающуюся армию…

Аэлина тоже приготовилась к магическому удару. Дракон летел прямо к ним, едва видимый сквозь сплетения голых ветвей. Вспышка света отогнала ближайших к дракону руккинов, не причинив им вреда.

Это был даже не свет, а лед, который сверкнул и тут же превратился в пламя.

Рован, узнав, кто перед ними, закричал, запрещая стрелять.

Дракон опустился прямо на развилку. Он был сам по себе, без седла и всадников.

Последовала новая вспышка. На месте дракона появился Дорин Хавильяр в грязном, порванном плаще.

Аэлина пришпорила лошадь и понеслась к нему. Следом поскакали Рован, Элида и остальные.

Дорин поднял руку. При виде Аэлины глаза адарланского короля удивленно округлились, но он даже не улыбнулся. Лицо его оставалось предельно серьезным.

Аэлина сразу поняла причину.

При нем были Ключи Вэрда. Все три.

Глава 88

В руке Эдиона и под ребрами полыхало настоящее пламя. Более жгучее, нежели огненные копья. Наверное, даже в огненных владениях бога Хелласа не было такого жара.

Целителей, владеющих магией, в Оринфе не было. Раной Эдиона занималась женщина-лекарь. Он пришел в себя, когда она стала накладывать первые швы. Эдиону не оставалось иного, как сунуть в рот предложенный ею кожаный кляп и терпеть невыносимую боль.

Когда женщина наложила последний шов, Эдион снова потерял сознание. Очнулся он довольно скоро и увидел перед собой нескольких солдат, посланных удостовериться, что он жив. Боль поутихла, но не настолько, чтобы браться за меч и продолжать сражение. Эдион шевельнул правой рукой и понял: придется подождать, пока исцелением займется его фэйское наследие. Он всегда оправлялся от ран быстрее обычных людей.

Эдион потерял много крови, однако фэйское наследие спасло его от смерти. В основном отцовское – у матери оно проявлялось слабее. Лежать Эдион не собирался. Он велел солдатам помочь ему надеть доспехи и, пошатываясь, выбрался на городские улицы.

Где-то сейчас Гарель? Наверное, продолжает искать Аэлину. Известно ли ему, что Террасен вот-вот падет? Волнует ли это горного льва?

Эдион прогнал залетевшую мысль, хотя в глубине души жалел, что отца сейчас нет в Оринфе. Присутствие Рована и других тоже помогло бы. Но спокойствие и уверенность Гареля были бы для защитников Оринфа сродни бальзаму. Возможно, и для самого Эдиона.

Эдион стиснул зубы. Его шатало. По ступеням, осклизлым от крови, он двинулся на парапет, обходя валявшиеся тела, человеческие и валгские. Сколько же он отсутствовал? Получалось, чуть больше часа.

Ничего не изменилось. Валги по-прежнему лезли на стены, штурмуя западные и южные ворота, но защитники города отражали натиск. Число Железнозубых, сражающихся с крошанками, несколько уменьшилось. Отряд Тринадцати находился вдалеке, уничтожая всех, кто встречался на их пути.

А на реке… Снег на берегах был густо полит кровью. Преимущественно красной.

Вид на реку загородили солдаты, теснящие валгов. Эдион остановился. Помочь им сейчас он не мог и потому просто ждал, когда они передвинутся дальше.

От вида окровавленных берегов у него перехватило дыхание. Повсюду валялись тела убитых, причем ближе к городским стенам, чем он думал.

Лисандра в обличье речного дракона продолжала сражаться. Из ран на боках вытекала кровь. Красная кровь.

Ее усилия показались Эдиону глупыми и бесполезными. Куда действеннее заманивать врагов в засаду и там расправляться с ними. Однако Лисандра не отступала. Ее могучий хвост ломал вражеские позвоночники, а острые челюсти перекусывали головы. Местом сражения она избрала изгиб реки за пределами города. И вдруг он понял: Лисандра не просто так остается в воде, игнорируя кровоточащие раны. Она узнала что-то такое, чего не знали на парапетах, и своими действиями пытается подать защитникам сигнал.

У Эдиона кружилась голова. В ребра и руку била пульсирующая боль. Он следил за действиями Лисандры. К ней устремилась очередная горстка вражеских солдат. Один взмах хвоста переломал нападавшим копья, а затем и хребты.

Но мимо уже пыталась прорваться другая кучка моратских солдат. Увидев, что они тащат с собой лодку, Эдион выругался. Лисандра устремилась к лодке. Ей помешали. Увидев частокол копий, нацеленных на нее, она была вынуждена отражать нападение. Солдаты с лодкой благополучно прошмыгнули мимо.

Заметив, куда направляются эти солдаты, Эдион стал выкрикивать приказы. Голова у него вновь закружилась.

Проникнув в реку по сточному каналу, Лисандра застала врагов врасплох. Но ее маневр имел и оборотную сторону: она показала Морату еще один путь в город. Он находился у них под ногами. Если они сумеют пробраться через решетки и окажутся внутри…

Преодолевая жуткое головокружение, Эдион начал подавать сигналы. Вначале Лисандре, доблестно пытавшейся не пропустить врагов ко входу в канал. Затем – отряду Тринадцати, который находился на опасном удалении от стен. Ведьмы должны немедленно вернуться и остановить эти поползновения Мората, иначе будет поздно.

В небе свистел и завывал ветер. Снизу и вокруг слышались крики раненых и умирающих. Манона увидела сигналы, подаваемые Эдионом. Вчера он подробно растолковал ей их значение. Сейчас Эдион требовал от нее и отряда Тринадцати немедленно возвращаться к стенам.

Крошанки сдерживали натиск Железнозубых, но отступать сейчас, оставив воздушное поле боя…

Принц Эдион снова подал сигнал: «Сюда. Сюда. Сюда».

Там случилось что-то очень серьезное, иначе бы он не стал сигналить.

«Река, – сообщал Эдион. – Враги».

Манона взглянула в восточном направлении и поняла, чтó Морат пытается сделать под шумок.

– Возвращаемся к стенам! – крикнула она отряду Тринадцати, продолжавшему опрокидывать Железнозубых противниц.

Манона развернула Аброхаса. Оставалось подняться выше полосы сражения и лететь к стенам.

Предостерегающий крик Астерины запоздал. Снизу, будто зверь из засады, вынырнул крупный дракон и устремился к Аброхасу. Манона сразу узнала всадницу. Тем временем дракон Искары Желтоногой вцепился в Аброхаса зубами и когтями.

Наследница Желтоногих зловеще улыбалась.

Окружающий мир закачался. Аброхас ревел от боли, но держался в воздухе, пытаясь сбросить дракона Искары. Казалось, это ему удалось. Вражеский дракон отпрянул… но лишь затем, чтобы сомкнуть челюсти на шее Аброхаса.

Глава 89

Дракон Искары мертвой хваткой держал шею Аброхаса, но тот каким-то чудом оставался в воздухе. При виде мощных челюстей, сомкнувшихся на шее ее дракона, при виде страха и боли в его глазах у Маноны перехватило дыхание. Ужас, объявший ее, мешал думать. На несколько мгновений Манона полностью оцепенела.

Аброхас. Ее Аброхас. Он принадлежал ей, как и она – ему. Тьма выбрала их друг для друга.

Манона утратила чувство времени. Она не знала, сколько секунд или минут провела в оцепенении после атаки на Аброхаса. Да и какое это имело значение?

Ее рука потянулась к почти пустому колчану. Ветер угрожал вырвать стрелу из пальцев, но Маноне удалось наложить ее. Мир безостановочно кружился, ветер с ревом набрасывался на нее со всех сторон, и все же она прицелилась.

Дракон Искары дернулся. Стрела только чудом не вонзилась ему в глаз. Но шею Аброхаса он не выпустил. Хватка была не настолько глубокой, чтобы перекусить Аброхасу шею. Впрочем, этого и не требовалось. Вражескому дракону достаточно тянуть вниз, преграждая доступ воздуха, и тогда…

Манона выпустила вторую стрелу. Порыв ветра сбил прицел, и стрела ударила вражеского дракона в челюсть, застряв в его толстой шкуре.

Искара хохотала. Ей было смешно смотреть, как Аброхас силится и не может высвободиться из хватки.

Манона озиралась по сторонам. Ну хоть бы кто-нибудь из ее ведьм оказался рядом, чтобы спасти Аброхаса. Она вдруг поняла, насколько ей дорог этот отважный дракончик. Если бы Трехликая богиня позволила, Манона поменялась бы с ним местами, подставив свою шею челюстям Искариного дракона…

Но отряд Тринадцати вел сражение с шабашем Искары и находился далеко. Астерина сцепилась с заместительницей Искары. Их драконы тоже сцепились в буквальном смысле этого слова и медленно падали вместе с всадницами.

Манона прикинула расстояние до дракона Искары, до челюстей вокруг шеи Аброхаса. Проверила крепость ремней на поводьях. Если ухватиться за них, выпрыгнуть из седла и качнуться вперед… при удачном расчете, она могла бы полоснуть Искариному дракону по горлу и заставить разжать челюсти.

Но крылья Аброхаса теряли силу. Его хвост, храбро пытавшийся ударить по врагу, двигался все медленнее.

Нет… Нет! Только не это. Ни в коем случае не это.

Манона забросила лук на спину. Полуозябшие пальцы принялись расстегивать пряжки и ремни седла.

Она этого не выдержит. Не вынесет смерти Аброхаса, страха и боли его последних мгновений.

Кажется, она плакала. Кричала, видя, как слабеют его крылья.

Сейчас она прыгнет навстречу ревущему ветру, выбросит эту суку из седла и перережет глотку обидчику ее Аброхаса…

Аброхас начал падать, вернее, плавно снижаться, насколько это было возможно в его положении. Он старался достичь земли, увлекая за собой Искариного дракона, чтобы Манона уцелела.

– Пощади его! – Ее крик, обращенный к Искаре, разнесся над всем полем сражения. Над всем миром. – Пощади!

Манона была готова умолять, валяться в ногах, если у Аброхаса появился бы шанс спастись.

Ее дракончик с сердцем воина. Сколько раз он спасал ей жизнь, а она не может вырвать его из челюстей врага.

Если бы не Аброхас, Маноны давно бы не было на этом свете.

– Пощади его! – кричала она от всей своей истерзанной души.

Искара лишь посмеивалась. Ее дракон не разжимал челюстей. Аброхас упорно пытался снизиться.

Ветер уносил прочь слезы Маноны. Она расстегнула последние пряжки на седле. Перескочить с Аброхаса на дракона Искары казалось немыслимой затеей. Она могла сорваться и рухнуть вниз. Но до сих пор Маноне везло.

Западный край, крошанки, Железнозубые, корона – все это стало для Маноны далеким. Не нужно ей никакого ведьминого королевства, если рядом с нею не будет Аброхаса.

А его крылья напрягались из последних сил. Его чудесное любящее сердце делало все, чтобы опуститься ниже.

Манона еще раз прикинула расстояние до бока Искариного дракона, потом сорвала перчатки и выпустила железные ногти. Ими она сможет зацепиться не хуже крючьев.

Манона встала в седле, подсунула одну ногу под себя и напряглась, приготовившись к прыжку.

– Я люблю тебя, – сказала она Аброхасу, погладив его по спине.

Это было единственным, что сейчас имело значение. Только это.

Аброхас содрогнулся, словно пытаясь удержать хозяйку.

Манона собрала всю силу, какая у нее была в руках и ногах, втянула воздух… возможно, в последний раз.

С быстротой падающей звезды, с неистовым криком она качнулась и прыгнула на дракона Искары.

Челюсти на шее Аброхаса разжались. Теперь и он, и Манона раскачивались и падали.

Маноне достало здравого смысла ухватиться за седло всем, чем только можно, ибо ветер угрожал оторвать ее от Аброхаса.

Они падали, а кровь из поврежденной драконьей шеи хлестала вверх. Потом Аброхас расправил крылья, сделал вираж и остановился, слегка подпрыгивая. Это позволило Маноне вновь оказаться в седле, закрепить ремни и пряжки. Только теперь она рискнула обернуться и взглянуть, кто же их спас.

Не Астерина или кто-то еще из ведьм отряда Тринадцати.

Их с Аброхасом спасла Петара Синекровная.

За спиной наследницы клана Синекровных виднелись сотни ее соплеменниц. До сих пор они скрывались в облаках и вот теперь вступили в битву. Их были сотни. Сотни ведьм Петары, обратившихся против воздушной армии Мората.

Забыв на время про Искару, Петара подлетела к Маноне. Аброхас стойко пытался удержать высоту. Сквозь шум ветра и грохот битвы Манона услышала слова Петары:

– За лучший мир.

Манона пыталась заговорить и не могла. Она посмотрела в сторону городских стен и туда, где вражеские солдаты пытались взломать решетку и попасть в сточный канал.

– Стены…

– Лети, – сказала Петара, затем махнула в сторону ошеломленно глазеющей Искары.

Бунт Синекровных казался столь немыслимым, что многие моратские ведьмы были ошеломлены не меньше наследницы Желтоногих. Петара оскалила зубы, блеснув железом:

– Ее оставь мне.

Манона взглянула на городские стены, затем на Искару, успевшую преодолеть оторопь. Двое против одной. Да они сейчас растерзают эту тварь по кускам.

– Лети! – уже настойчивее повторила Петара. И когда Манона опять никуда не двинулась, добавила: – Это ей за Килию.

Петара любила свою дракониху ничуть не меньше, чем Манона – Аброхаса. И та, смертельно раненная драконом Искары, до последнего мгновения оберегала хозяйку от гибели.

– Да объемлет тебя Тьма, – сказала Манона, соглашаясь уступить Петаре наследницу Желтоногих.

Неровно взмахивая крыльями, Аброхас полетел к стенам Оринфа. Дышал он часто и тяжело. Дракону требовался отдых и, конечно, помощь целителей.

Манона обернулась в седле. В то же мгновение Петара атаковала Искару. Две наследницы и их драконы схлестнулись в поединке, словно не замечая, как стремительно они снижаются. При всем желании Маноне было не оторваться от этого зрелища.

Драконы разлетелись, круто развернулись и вновь пошли на сближение, одновременно набирая высоту. Они сцепились когтями. Хвост каждого пытался ударить по противнику.

Искара и Петара поднимались все выше. Их драконы кусались, царапались и угрожающе щелкали челюстями. Они поднялись выше сражающихся крошанок и Железнозубых и теперь мелькали в просветах облаков.

Это напоминало состязание и отчасти брачные игры драконов, когда они поднимаются как можно выше, а затем вместе камнем падают вниз.

Железнозубые прекратили сражение. Крошанки застыли в воздухе. Даже моратские солдаты остановились, задрав голову к небу.

Выше, выше, выше. Когда наследницы кланов забрались так высоко, что и им, и драконам уже не хватало воздуха, драконы сложили крылья, сцепились когтями и рухнули вниз.

Манона увидела ловушку раньше Искары. Догадалась в тот момент, когда Петара встряхнула золотистыми волосами, выхватила меч и ее дракон стал описывать круги.

Петара летала вокруг снижающегося дракона Желтоногой, держась так близко, что дракону Искары не удавалось расправить крылья. Каждая попытка пресекалась челюстями или хвостом дракона Петары и ее мечом, оставлявшим кровавые полосы.

Только тогда Искара поняла замысел противницы. Всю опасность этих смыкающихся колец. Маноне подумалось, что наследница Синекровных упражнялась не один месяц, готовясь к этому поединку. К мести за себя и погубленную Килию.

Казалось, мир застыл, дабы не мешать соперницам.

Петара продолжала кружить. Из ран дракона Искары струилась и брызгала кровь, а сам он разъярялся все сильнее. Видно, чуял свой конец.

Но Петара не позволяла и своему дракону полностью расправить крылья и сделать вираж.

– Отстань от нее, – шепнула Манона. – Улетай.

Петара и не думала отставать. Драконы неслись к земле, как две темные звезды.

– Прекрати! – рявкнула Искара.

Петара не удостоила ее ответом.

Искаре не удавалось вынырнуть из ловушки. А вскоре уже и Петаре будет не сделать вираж. Сознавала ли она, что может упасть вслед за Искарой?

– Прекрати! – заорала перепуганная Искара.

Манона знала: жить наследнице Желтоногих осталось недолго. Никакого сострадания к Искаре она не испытывала.

Земля неумолимо приближалась.

– Спятившая сука! Говорю тебе: прекрати!

До земли оставалось двести локтей. Потом сто. Манона затаила дыхание.

Пятьдесят локтей.

Падение обеих казалось неминуемым. И тогда Манона услышала слова Петары, брошенные противнице:

– За Килию.

Почти коснувшись крыльями земли, дракон Петары совершил немыслимый вираж и резко взмыл вверх.

Искара и ее дракон распластались на земле. Земля вздрогнула, и грохот отдался у Маноны во всем теле.

Крылатая тварь и его хозяйка лежали, не подавая признаков жизни.

Аброхас застонал от боли. Манона повернулась к нему. Ее сердце колотилось.

Искара Желтоногая, наследница своего клана, была мертва.

Возможно, в иное время и при иных обстоятельствах Манона обрадовалась бы. Сейчас ей было не до радости. Аброхас серьезно пострадал. Моратские солдаты не оставляли попыток своротить решетку сточного канала.

Манона натянула поводья. Аброхас полетел к городским стенам. Вскоре к ней присоединились Соррель и Васта. Сзади торопилась Астерина. Все четыре летели низко; ниже мест, где одни Железнозубые бились с другими Железнозубыми и где сражались крошанки. Поскорее бы добраться до изгиба реки.

Моратская лодка была уже там. Из-за решетки в солдат летели стрелы. Защитники города отчаянно пытались сдержать врагов. Моратские солдаты так неистово стремились пробиться через решетку, что не заметили подлетевшего Аброхаса.

Весь в крови, обессиленный, он набросился на солдат, пустив в ход зубы, когти и хвост. Ему на помощь пришли драконы Васты и Соррели. От лодки остались щепки.

Но этого было недостаточно. Совсем недостаточно.

– Камни, – выдохнула Манона, разворачивая Аброхаса к другому берегу.

Аброхас понял и безропотно – раненый, уставший – полетел туда и подхватил небольшой валун. Маноне было стыдно смотреть ему в глаза. Отряд Тринадцати, поняв замысел командующей, последовал ее примеру.

Каждый новый взмах крыльев Аброхаса был медленнее прежнего. Он летел все ниже. Но замысел Маноны был выполнен. Аброхас бросил камень в воду. Туда же полетели камни всех драконов отряда Тринадцати. Меж тем новый отряд моратских солдат пытался пробраться к решетке.

Полеты на другой берег и обратно продолжались. Аброхас летел все медленнее. Но груда камней вокруг решетки росла, преграждая доступ к сточному каналу. Ведьмы позаботились, чтобы она оказалась не слишком высокой и не стала дополнительным подспорьем для преодоления реки вражескими солдатами. Весь противоположный берег кишел ими.

Аброхас дышал уже совсем натужно. Манона впервые видела его с опущенной головой.

Им пора возвращаться на парапет. Манона повернулась в седле, чтобы распорядиться о возвращении, но Астерина ее опередила. Переноска камней прекратилась.

– Он у тебя сейчас упадет! – крикнула Астерина. – Летите к парапету!

Не споря, Манона дернула поводья. Аброхас перелетел через стены, забрызгивая своей кровью сражающихся солдат. Он сумел добраться до парапета замка, и здесь силы оставили его. Он шумно ударился о стену и сполз на пол. Крылья вяло повисли. Манона выскочила из седла и принялась звать местных лекарей.

Рана на драконьей шее оказалась намного глубже и опаснее, чем она думала. Но Аброхас не подвел хозяйку. Он сражался, а потом помогал таскать камни.

Манона обеими руками зажала рану на драконьей шее. Кровь текла у нее между пальцев, как вода из пробитой дамбы.

– Сейчас тебе помогут, – хрипло шептала Манона. – Потерпи еще немного.

Через считаные минуты на парапете приземлился весь отряд Тринадцати. Соррель помчалась искать целителя. (Если понадобится – на себе приволочет.) Одиннадцать пар ладоней прижались к шее Аброхаса. Это была единственная возможность остановить кровотечение, пока не подоспеет помощь.

Манона не могла смотреть на соратниц. Она вообще ничего не могла – только закрыть глаза и молиться Тьме и Трехликой богине, наравне со всеми зажимая раны Аброхаса.

Вернулась Соррель, ведя с собой пожилую женщину. Та сразу же принялась развязывать свой лекарский мешок, веля ведьмам покрепче зажимать все раны на шее Аброхаса.

Манона не стала ей говорить, что они никуда не уйдут от раненого дракона. Остальные ведьмы тоже молчали. И пусть битва в воздухе и на земле продолжалась, они не двинутся с места.

Лисандра дышала из последних сил. Ей было все тяжелее махать драконьими крыльями. Ее путь лежал к парапету замка, где приземлились ведьмы отряда Маноны Черноклювой. Бунт среди Железнозубых ведьм послужил ей неплохим отвлекающим маневром. Лисандра сменила обличье, превратившись из речного дракона в летающего. Но ее магические силы были на исходе. Многочасовое сражение утомило ее, а полученные раны даже она не смогла залатать на месте.

Заметив чужого дракона, ведьмы насторожились и приготовились к встрече. На подлете к парапету Лисандра увидела, как двое ведут по ступеням знакомого золотоволосого воина.

Она вернула себе человеческий облик перед самым носом у ведьм и тут же схватилась за припрятанный мешок с одеждой. Лисандра едва успела натянуть штаны и рубашку, когда на парапет вышли Рен Ручейник и солдат легиона Беспощадных. Между ними покачивался Эдион. Он был в полубессознательном состоянии. Доспехи густо покрывала кровь.