Текст книги "Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата"

Никто не придет им на помощь и не спасет их. Даже королева, сражающаяся в их рядах, оказалась ненастоящей. Иллюзией, созданной женщиной-оборотнем. Где сейчас сражалась настоящая Аэлина Галатиния и почему те сражения считала важнее здешних, солдат не знал.

Холодная ночь напирала, угрожая поглотить костерок. Солдат пододвинулся еще ближе к огню, кутаясь в поношенный плащ. В его теле не осталось косточки или мышцы, которую бы не ломило от целого дня пути.

Но он не сбежит из армии, как другие, подбивавшие и его вернуться домой, пока не поздно. И пусть принца Эдиона лишили звания командующего, пусть их королева находится неведомо где, он не покинет армию.

Он принес присягу. Поклялся защищать Террасен и свою семью. Он останется верным присяге. Даже если все отчетливее сознавал, что родных он больше не увидит.

Снег шел всю ночь и не прекратился к началу очередного дня отступления. Снегопад продолжался еще два дня, усложняя остаткам армии путь на север. Из-за него каждая лига казалась длиннее.

Решение террасенских правителей, объявленное Дарро, почти ничего не изменило. Киллиан наотрез отказался принимать решения без предварительного одобрения Эдиона. Отказался надевать доспехи, соответствующие его новому чину, и занимать командирский шатер.

Эдион знал: верность соратников заработана им давным-давно, как и его верность легиону Беспощадных. Но вместо гордости за них он ощущал привкус досады. Даже сердился на Киллиана, что тот не торопится принимать командование по-настоящему.

Нога Лисандры достаточно зажила, чтобы передвигаться верхом, однако все эти дни Эдион ее почти не видел. Она находилась рядом с Реном. Оба ехали с обозом лекарей, на случай если вдруг разойдутся швы. Стоило Эдиону поймать ее взгляд, как он торопился отвести глаза, иначе его начинало мутить.

На третий день прискакали разведчики с донесением: моратская армия их нагоняет и вскоре снова окажется в поле зрения. Эдион знал, чем все может кончиться. Видел, с каким трудом давался солдатам каждый шаг. Видел их изможденные лица, осунувшиеся от недоедания.

До Оринфа оставалось полдня пути. В иных погодных условиях и на иной местности у них был бы шанс достичь города и укрыться за древними стенами. Но путь к Оринфу преграждала река Флурин, ширина которой не позволяла переправляться без лодок. Ближайший мост находился далеко к югу, и идти туда было рискованно.

В это время года Флурин еще не покрывался льдом. Но даже в самые суровые и морозные зимы ледяной покров на этой реке, учитывая ее ширину и глубину, всегда был ненадежным. Его толщина могла выдержать нескольких человек. Если же начнет переправляться армия, лед может не выдержать и треснуть.

Существовали и другие пути к Оринфу. Можно было идти на север, к Оленьим горам, а затем резко свернуть на юг, где у подножия гор и лежала террасенская столица. Но каждый час промедления добавлял преимуществ моратской армии.

Эдион ехал рядом с Киллианом. К ним на полном скаку приблизился Эльган. Из ноздрей его лошади и от ее боков шел пар.

– До Флурина осталось чуть больше трех лиг, – сообщил Эльган. – Решение надо принимать сейчас.

Выбор был невелик: рискнуть двинуться на юг, к мосту, или пойти кружным северным путем. Заметив их троих, Рен тоже подъехал.

Киллиан ждал приказа.

– Ты у нас командир, – напомнил ему Эдион.

Киллиан выругался.

– Что известно о состоянии льда? – спросил Эдион, повернувшись к Эльгану.

– Ничего, – покачал головой Эльган. – И в каком состоянии мост, тоже не знаем.

Впереди лежало бескрайнее белое пространство с белыми вихрями. Эдион не решался оглянуться назад, на шеренги вязнущих в снегу солдат.

Рен столь же молчаливо вернулся к Лисандре.

Над головой, сквозь ветер и снег, прошелестели крылья. В небо взмыл сокол со странно поджатой ногой.

– Пока едем дальше, – сказал соратникам Эдион.

Лисандра вернулась через час. Пообщалась только с Реном, после чего Ручейник-младший помчался туда, где по-прежнему втроем ехали Эдион, Киллиан и Эльган.

– Льда на Флурине нет, – сообщил побледневший Рен. – Моратские разведчики пробрались к южному мосту и полностью разворотили его.

– Они гонят нас на север, – пробормотал Эльган.

Рен кивнул:

– И завтра к утру будут висеть у нас на хвосте.

У них не оставалось времени на обдумывание всех «за» и «против» кружного пути к Оринфу. До Флурина – всего ничего, но кто отважится переплывать эту широкую и глубокую реку, да еще в ледяной воде? А силы Мората неумолимо приближаются, зная, что их противник попал в западню.

Глава 54

Шаол скормил Фараше яблоко. Красивая черная кобыла все никак не могла успокоиться после головокружительного перелета в крепость. На Южном континенте Шаол окрестил ее «лошадью Хелласа». Он был уверен в безрассудной смелости Фараши. Оказалось, напугать можно даже «лошадь Хелласа». Впрочем, тут бы и человек испугался, болтаясь в деревянной клетке в нескольких сотнях локтей над землей.

– Здесь бы нашлось кому ее покормить, – сказала Ириана. Она стояла у стены крепостной конюшни и хмурилась, глядя на усилившуюся хромоту мужа. – Тебе не мешает отдохнуть.

Шаол мотнул головой:

– Я хотя бы понимаю, что за ад творится вокруг. А бедняжка Фараша – нет. Вот и пытаюсь ее успокоить перед сном.

Перед завтрашней битвой, где у них появился шанс отстоять Аньель.

Поглаживая лошадиные бока, Шаол продолжал думать о событиях последних месяцев. О сражениях и потерях. О том, где сейчас мог находиться Дорин и ведьмы отряда Тринадцати. Шаол молил богов, чтобы с другом его детства ничего не случилось и чтобы Дорину не пришлось взвалить на себя тяготы по изготовлению Замка.

Шаолу требовалось обдумать все, что он узнал в шатре Хасары, и потому он оставил Аэлину со спутниками возле большого зала, а сам повел Фарашу в конюшню. К тому же он заботился о безопасности защитников крепости и горожан, впервые видевших норовистую муникийскую лошадь. Едва с головы Фараши сняли мешок, она попыталась укусить зазевавшегося солдата. К счастью, она не видела полета, зато прочувствовала его на собственной шкуре, невзирая на достаточно просторную клетку.

Шаолу повезло. Фараша откусила от яблока, не прихватив часть его ладони. Шаол мысленно умолял ее простить его за превратности вынужденного перемещения. Интересно, знала ли она о его больной спине и необходимости опираться на трость? Это он решил оставить до завтра.

– Ну что, подруга, готова завтра топтать валгское отродье? – спросил Шаол, гладя черную гриву и похлопывая по сильной лошадиной шее.

Фараша фыркнула, скользнув темным глазом по нему, словно спрашивая: «А ты?»

Шаол улыбнулся. Ириана тихо рассмеялась.

– Мне пора возвращаться в лазарет. Посмотрю, как там раненые, – сказала она, но уходить не торопилась.

Муж и жена смотрели друг на друга через широкую лошадиную спину.

Шаол обошел вокруг Фараши, помня, что муникийские лошади кусают и хозяев.

– Я знаю, – сказал он Ириане.

– Что ты знаешь? – насторожилась она.

Шаол переплел их пальцы и уложил на ее все еще плоский живот. Ириана ойкнула, широко открыв рот:

– Откуда?

– Значит, это правда, – прошептал Шаол, чувствуя, как забилось сердце.

Золотистые глаза Ирианы внимательно следили за его лицом.

– Ты хочешь, чтобы это было правдой?

– Больше, чем могу высказать, – ответил Шаол, погладив щеку жены.

– Это правда. – Ириана широко улыбнулась.

– И давно ты узнала?

– Почти два месяца назад.

Шаол посмотрел на ее живот, который вскоре начнет увеличиваться, поскольку там растет ребенок. Их ребенок.

– Ты мне не говорила. Наверное, не хотела меня волновать.

– В общем, да, – ответила Ириана и закусила губу.

– Хотела подождать, когда начнешь ходить вразвалку, неся выпирающий живот? – усмехнулся Шаол.

– Я не буду ходить вразвалку! – Ириана хлопнула его по руке.

– Забыл добавить: грациозно ходить вразвалку! – засмеялся Шаол, обнимая ее.

Не было для него звука прекраснее, чем смех Ирианы. Шаол целовал ее в макушку, потом в висок.

– У нас уже есть ребенок, – прошептал Шаол, зарывшись лицом в ее волосы. – Осталось дождаться, когда он появится на свет.

– Да, у нас есть ребенок. – Ириана обняла его за шею. – И все-таки – от кого ты узнал?

– От отца, – проворчал Шаол. – Он гораздо наблюдательнее, чем я.

Шаол не столько увидел, сколько почувствовал, как Ириана сжалась.

– Но ты ведь не сердишься, что я не сказала тебе сразу?

– Нет. Конечно, мне очень хотелось бы услышать это из твоих уст, но я понимаю причины твоего молчания. Дурацкие, надо сказать, причины.

Шаол легонько закусил ей мочку уха. Ириана пихнула мужа под ребра, и он снова засмеялся. Он смеялся, хотя каждый день, пока длилась осада крепости, сражаясь с каждым противником, боялся сделать непоправимую ошибку. Он не имел права погибнуть, поскольку это оборвало бы жизнь еще двоих.

Ириана крепко обняла его, положила голову на грудь.

– Ты будешь великолепным отцом, – тихо сказала она. – Самым лучшим из всех, какие только существовали.

– Высокая похвала, ничего не скажешь. Особенно если вспомнить, что всего несколько месяцев назад эта женщина хотела сбросить меня с самого верхнего этажа Торры.

– Ты что-то путаешь. Никакой целительнице такое и в голову прийти не может.

Шаол улыбнулся, наслаждаясь запахом ее волос, потом вновь поцеловал.

– Ириана, для моего счастья не находится слов. Я особенно счастлив, что эту радость я делю с тобой. Война или нет, но я готов исполнять все твои просьбы, повеления и прихоти.

– Опасные слова.

Шаол коснулся ее обручального кольца:

– Теперь у меня есть повод победоносно закончить эту войну, и поскорее, чтобы успеть к лету построить наш дом.

– Вполне благородная причина, чтобы уничтожить Эравана, – согласилась Ириана.

Шаол еще раз поцеловал жену.

– Мне не терпится показать тебе свою готовность выполнять все твои повеления и прихоти, однако нужно завершить еще одно неотложное дело, – вздохнул он.

Ириана вопросительно посмотрела на мужа. Шаол скорчил гримасу:

– Нужно представить Аэлину отцу, пока они не столкнулись где-нибудь в коридоре.

Когда они вернулись из лагеря, отца поблизости не было. Шаол волновался за состояние Фараши и потому, не став разыскивать Эстфола-старшего, повел лошадь в конюшню.

Ириана тоже поморщилась, но в глазах ее блеснуло любопытство.

– Ты не возражаешь, если я к вам присоединюсь? Наверное, и угощение не помешает.

Шаол на прощание погладил Фарашу, затем обнял Ириану за плечи, и супруги Эстфол покинули конюшню. Даже опираясь на трость, Шаол сильно хромал. Боль в спине обжигала ноги, но это было не главное. Все происходящее, даже эта паршивая война, отступало далеко назад, когда эта женщина шла с ним рядом.

Куда важнее было будущее, которое они построят вместе.

Насколько простым и легким оказался для Шаола разговор с Ирианой, настолько тяжело проходила встреча Аэлины Галатинии с его отцом.

Ириана не успела принести угощение, но лишь потому, что Эстфол-старший встретился им еще на подходе к большому залу. Отец стремительно направлялся в комнату, где Аэлина и ее спутники расположились на отдых.

– Отец, постой! – сказал Шаол, стараясь идти рядом.

Ириана молча следила за мужем, внутренне сжимаясь при каждом его шаге. Даже сейчас, когда ее магические силы восстановились, его хромота не уменьшалась. Помимо Шаола, только она знала, как болит у него спина. Ириана не представляла, где сейчас могло находиться его кресло на колесах. Только бы не погибло под обломками.

– Королева Террасена прибыла в мой замок, а ты даже не удосужился меня разбудить? – сердито спросил отец.

– Накануне сражения есть дела и поважнее! – огрызнулся Шаол.

Он остановился перед дверью комнаты, отведенной Аэлине, и постучал.

Изнутри донесся какой-то малоразборчивый звук. Шаол посчитал его позволением войти. Но он лишь приоткрыл дверь и, просунув голову, сообщил:

– Тебя желает видеть мой отец.

Ириана не приближалась к двери. Вскоре изнутри послышались шаги. Дверь открылась. Аэлина Галатиния вышла в коридор. Она успела вымыть лицо и руки, но ее одежда по-прежнему оставалась густо забрызганной грязью. Рядом возвышался фэйский воин с серебристыми волосами – Рован Боярышник. Ириане вспомнилось, с каким страхом и уважением несколько месяцев назад говорили о нем дети хагана. У дальней стены сидела госпожа Элида. Перед ней на столике стоял поднос с едой. На полу разлегся громадный белый волк. Глаза его были полуприкрыты, но он внимательно следил за происходящим.

Ириана невольно поежилась. Она до сих пор не могла привыкнуть к этим превращениям. При всем своем могуществе и невероятном долголетии фэйцы не полностью оторвались от лесной стихии. Королева тоже предпочитала находиться в фэйском обличье. Ее заостренные уши наполовину скрывались под разметавшимися волосами. В комнате не было ни золотоволосого меланхоличного воина Гареля, ни жуткого Лоркана. Хвала Сильбе хотя бы за это.

Аэлина оставила дверь открытой. Элида и не подумала встать. Волк тоже. Вид у обоих был почти скучающий.

– И что дальше? – спросила королева, выходя в коридор.

Отец Шаола молча смерил взглядом принца-воина, затем повернулся к Шаолу:

– Полагаю, они встретились на Вендалине.

Уловив издевательские нотки в голосе Эстфола-старшего, Ириана напряглась. Аэлина лишь цокнула языком:

– Да, так оно и было. Сейчас это не имеет никакого значения. Хотя сомневаюсь, что ваш сын сожалеет о своем решении.

Взгляд Аэлины переместился на Ириану. Ириана изо всех сил старалась не вздрогнуть под взглядом этих бирюзовых с золотыми крапинками глаз. В них не было того огня, что Ириана видела тогда, в Иннише. Но глаза Аэлины не потеряли остроты и проницательности. Они обе изменились со дня их первой мимолетной встречи.

Губы королевы тронула улыбка.

– Думаю, решение пошло Шаолу только на пользу. – Она взглянула на него. – Ириана вряд ли из тех женщин, что стягивают одеяло на себя и всю ночь храпят мужу в ухо.

Ириана кашлянула, маскируя смех. Принц Рован лишь улыбнулся королеве.

– Можешь храпеть, я не возражаю, – как бы невзначай сказал он.

Аэлина вновь повернулась к отцу Шаола, выразительно скривив губы. Ириана перестала улыбаться. Отец Шаола не улыбнулся и не возмутился. Его погасшее лицо не дрогнуло. Зато Шаол был похож на туго натянутую тетиву.

– Прошу меня избавить от вашего дальнейшего ехидства, – сказала Аэлина Эстфолу-старшему. – Я устала, проголодалась, и потому добром это для вас не кончится.

– Это моя крепость.

– В самом деле? – Аэлина с преувеличенным вниманием оглядела потолок, стены, пол.

Ириана с Шаолом наклонили головы, пряча улыбки. Но Аэлина не была намерена шутить с Эстфолом-старшим.

– Я очень надеюсь, что вы не станете нам мешать.

Террасенская королева провела черту. Ириана затаила дыхание. Отец Шаола остался невозмутим.

– Когда я тебя видел в прошлый раз, ты не была королевой Адарлана.

– Я и сейчас не королева, но ваш сын занимает пост главного советника адарланского короля. Это значит, что по должности он выше вас. Шаол, неужели ты из скромности ничего не сказал отцу? – Аэлина одарила его обворожительной улыбкой.

Ириана и Аэлина далеко ушли от тех девчонок, какими были в Иннише, но дух королевы и сейчас не утратил огненного неистовства… с оттенком безумия.

– Да как-то не до этого было, – пожал плечами Шаол. – Думал при случае рассказать.

Вот теперь лицо Эстфола-старшего вспыхнуло гневом.

– Меня восхищает ваша подготовленность к обороне крепости, – сказал ему Рован. – Мы вовсе не собираемся захватывать ваши владения.

– Я не нуждаюсь в похвалах фэйских мужланов, – скривил губы Эстфол-старший.

Аэлина хлопнула Рована по плечу:

– Значит, мужлан. Мне это нравится. Согласен, что это лучше, чем «старый хрыч»?

Ириана не поняла, о чем речь, но решила не улыбаться.

– На этой прекрасной ноте предлагаю завершить нашу приятную беседу. – Аэлина шутливо поклонилась правителю Аньеля. – У меня в животе урчит от голода. Вам спокойной ночи. Увидимся завтра на парапете. И пожалуйста, постарайтесь к этому времени сгореть в аду.

Аэлина повернулась, увлекая мужа за собой. Но прежде чем уйти, она глянула через плечо на Ириану и Шаола. Глаза королевы светились теплом и радостью.

– Поздравляю.

Ириана не представляла, как Аэлина сумела узнать о ее беременности, и приписала это обостренному фэйскому чутью.

Шаол повернулся к отцу.

– Ты хотел видеть королеву, – сказал он, сохраняя бесстрастное выражение. – Увидел.

Эстфола-старшего трясло. Наверное, от гнева и унижения одновременно. Он молча повернулся и зашагал по коридору. Ириана подумала, что это мгновение запомнится ей на всю жизнь.

Судя по улыбке Шаола, ее муж был того же мнения.

– Какой ужасный человек! – вздохнула Элида, доедая куриную ножку.

Вторую она протянула Фенрису, вернувшемуся в фэйское обличье. Фенрис с благодарностью вонзил зубы в курятину.

– Бедный господин Шаол! – снова вздохнула Элида.

Аэлина прислонилась к стене, вытянув уставшие ноги. Проглотив свою порцию курятины, она заедала мясо ломтем темного хлеба.

– Все они бедные: Шаол, его мать, его брат. И вообще любой, кому приходится сталкиваться с Эстфолом-старшим.

Рован стоял у единственного окна, выходящего на ночную равнину, и следил за вражеской армией.

– А ты сегодня была в ударе, – сказал он Аэлине.

Королева помахала ему ломтем овсяного хлеба:

– Всякий, кто мешает мне есть, рискует дорого за это заплатить.

Рован выпучил глаза, но улыбнулся. Такую же улыбку Аэлина видела на его лице, когда они оба почуяли беременность Ирианы. Она была рада за Ириану. За них обоих. Шаол больше, чем кто-либо, заслужил такое счастье. Как, впрочем, и Рован.

Аэлина оборвала мысли о детях. Доев хлеб, она подошла к окну и встала рядом с Рованом. Он обнял ее за плечи. Легко, непринужденно.

О Маэве никто не упомянул.

Элида и Фенрис ели молча, стараясь не мешать королеве и принцу, насколько это было возможно в тесной комнате. Спать им предстояло на подстилках. Правитель Аньеля не разделял Аэлининого пристрастия к роскоши. Гостям не полагалось даже такой малости, как горячая вода для мытья и кровати.

– Люди напуганы, – сказал Рован, глядя на нижние этажи крепости. – Ты чуешь запах страха?

– Ничего удивительного. Они который день подряд обороняют крепость и не знают, чем кончится завтрашний день.

У Рована напрягся подбородок.

– Их страх доказывает, что они не доверяют нашим союзникам. Не верят, что армия хагана способна их спасти. Страх сделает их никудышными бойцами. Они проявят слабость там, где ее вообще не должно быть.

– Подскажи Шаолу, – предложила Аэлина. – Пусть произнесет воодушевляющую речь.

– Сдается мне, Шаол успел произнести немало таких речей. Этот страх опасен, ибо разъедает душу.

– Тогда что еще можно сделать?

– Сам не знаю, – покачал головой Рован.

Однако Аэлина чувствовала: он знал. Почему не говорил? Возможно, не хотел при Элиде и Фенрисе. Или что-то еще его останавливало.

Аэлина не допытывалась. Она смотрела на крепостные стены, на караульных, ходящих по парапетам, и на вражескую армию, огромным черным пятном расползшуюся внизу. Из ночной темноты доносились нечеловеческие душераздирающие крики и вой. Аэлину прошиб пот.

– Скажи, а битва на суше легче или тяжелее морского сражения? – Она повернулась к Ровану.

Она видела морское сражение близ Бухты Черепов, но оно длилось недолго. Сражение с илками, напавшими на них в Каменных Болотах, больше напоминало истребление. То, что ожидало завтра защитников крепости и войска хаганата, нельзя было сравнить ни с чем. Ни с битвами, которые ее друзья вели близ эйлуэйского побережья, пока она и Манона заглядывали в зеркало, ни с поединком на берегу, который она проиграла Маэве.

– Хаоса и неразберихи хватает везде, но со своими особенностями, – подумав, ответил Рован.

– Я бы предпочел сражаться на суше, – пробурчал Фенрис.

– Потому что никому не нравится запах мокрого пса? – Аэлина оглянулась на него.

– По этой самой причине! – засмеялся Фенрис.

Он хотя бы снова начал улыбаться.

Рован лишь скривил рот, продолжая разглядывать вражескую армию.

– Завтрашнее сражение будет не менее жестоким, – сказал он. – Но стратегия вполне здравая.

Завтра они с Шаолом займут позицию у крепостной стены и подготовятся к любым отчаянным маневрам со стороны сил Мората. Армия хаганата будет теснить и крушить врагов с тыла, выдавливая к стенам крепости. Для Элиды определили место в лазарете, где она вместе с Ирианой и другими целительницами будет помогать раненым.

Где окажутся Лоркан и Гарель, Аэлина могла только гадать. Прилетев в крепость, оба исчезли. Гарель добровольно взялся нести дозор, а Лоркан забился в какой-нибудь угол, чтобы побыть наедине со своими невеселыми мыслями. Но завтра оба будут сражаться наравне со всеми.

В комнату проскользнул Гарель, словно притянутый мыслями Аэлины.

– Армия выглядит довольно спокойной, – сказал он, усаживаясь на пол возле Фенриса и хватая куриную ножку. – Но от людей за лигу разит страхом. Дни обороны вышибли из них боевой дух.

Рован кивнул, не посчитав нужным сказать льву, что перед его появлением они как раз говорили об этом.

– Нужно сделать все, чтобы завтра они не дрогнули.

Золотые слова.

– А я вот тут думала… – заговорила Элида, не обращаясь ни к кому из присутствующих. – Если Маэва – самозванка, кто будет править Доранеллой, когда ее изгонят вместе с остальными валгами?

– Или сожгут дотла, – пробормотал Фенрис.

Аэлина мрачно усмехнулась, но вопрос Элиды задержался в мыслях.

Гарель отложил недоеденную куриную ножку.

Рука Рована соскользнула с плеча Аэлины. Глаза цвета сосновой хвои распахнулись.

– Получается, что… это будешь ты.

Аэлина заморгала:

– Я – не единственный потомок Мэбы. Есть Галан. Или Эдион.

– Трон в Доранелле передается только по материнской линии и только женщине. Во всяком случае, так должно быть, – сказал Рован. – Ты – единственная женщина среди прямых потомков Мэбы.

– Не забывай про своих родственников, – подсказал ему Гарель. – Кто-то из них может претендовать на трон как потомок Моры.

– Селиана. Трон отойдет ей.

Хотя Рован и был принцем, его родственные связи с потомками Моры стали слишком отдаленными. Аэлину более близкое родство связывало с Элидой и, быть может, даже с Шаолом, чем с Рованом. То, что их очень далекие предки были родными сестрами, значения уже не имело.

– В таком случае пусть Селиана и правит, – заявила Аэлина, отряхивая руки от несуществующей пыли. – Доранелла будет ее королевством.

Сама она больше там не появится, даже если Маэва превратится в горстку пепла. Может, это трусость? Аэлина не решалась обращаться к своей магии за подтверждением.

– Выходит, Маленький народец знал, кто ты такая, – сказал Фенрис, почесывая подбородок.

Маленький народец всегда это знал. Одиннадцать лет назад они спасли ей жизнь, а совсем недавно оберегали ее и ее спутников. Они ее знали и оставляли ей подарки. Раньше Аэлина думала, что Маленький народец чествует ее как наследницу Брэннона. Неужели…

– Фэйская королева Запада, – проговорил Гарель.

В комнате стало тихо.

– Такой титул действительно существует? – торопливо спросила Аэлина.

– Теперь существует, – невозмутимо ответил Гарель.

Аэлина выразительно на него посмотрела.

– А Селиана, получается, фэйская королева Востока, – заключил Рован.

И опять все умолкли.

– Еще один диковинный титул? – вздохнула Аэлина, устремляя глаза к потолку.

Ее спутники не ответили. Аэлина не позволила себе увязнуть в мыслях об этом титуле и обо всем, что он подразумевал. Она могла бы покровительствовать не только Маленькому народцу на Эрилее, но и фэйцам. Террасен стал бы новой родиной для всех фэйцев, пожелавших здесь остаться. И не только для них. Для всех фэйцев, кто каким-то чудом уцелел тогда в бойне, устроенной Адарланом, бежал из Террасена, а теперь хотел вернуться.

Глупая мечта. Едва ли она доживет до осуществления своих желаний.

– Фэйская королева Запада, – произнесла Аэлина, словно пробуя эти слова на вкус.

Сколько ей нужно пройти и выдержать, прежде чем ее станут так называть?

Напряженная тишина подсказывала Аэлине: в головах ее спутников бродят те же мысли. А по боли в глазах Рована, по его гневу и решимости она знала: он уже просчитывает шансы уберечь ее от участи жертвы на алтаре.

Но эти мысли нужно отложить до послезавтра. Если оно наступит.

За черной аркой ворот лежала вечность. Но не для нее. Нет, она не попадет в потусторонний мир.

Боги соорудили другой гроб. Этот был уже из темного сверкающего камня. Его не расплавишь магическим огнем, не превратишь в подобие морской пены на берегу.

Каждый вдох был слабее предыдущего. Каменный гроб не имел отверстий для доступа воздуха.

Даже находясь внутри, она знала: рядом стоит второй гроб. Ей это подсказывали приглушенные крики, доносившиеся оттуда.

Две принцессы: одна золотоволосая, вторая с волосами цвета серебра. Одна молодая, вторая – древняя. Обе были платой. Две души – такова цена запечатать эти ворота в вечность.

Вскоре в каменном гробу станет нечем дышать. Она и так потратила слишком много драгоценного воздуха, неистово царапая ногтями камень. Ногти сломались, а содранная кожа пальцев саднила.

Женские крики стали тише.

Ей нужно было принять предлагаемое, согласиться. Только в этом случае крышка открылась бы.

Оставшийся воздух был таким жарким, таким драгоценным. Ей отсюда не выбраться… не выбраться…

Аэлина очнулась. В комнате было темно. Ее спутники ровно дышали во сне.

Воздуха вокруг – сколько угодно. Чистого, холодного. В узком окне виднелись тускнеющие звезды. И никакого гроба из Камня Вэрда. Никаких Врат, готовых поглотить ее целиком.

Но Аэлина знала: они наблюдают за нею. Эти презренные боги. Даже здесь они наблюдали за нею и ждали.

Жертва. Она для них – всего лишь жертва.

К горлу подступила тошнота. Аэлина оставила ее без внимания, как и дрожь во всем теле и жар внутри.

Аэлина повернулась на бок, поближе к надежному теплу Рована. Сдавленные крики Элианы и сейчас звучали у нее в ушах.

Нет, больше она не будет беспомощной.