Текст книги "Траектория полета"

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Старые ивы замыкали свод, который не могли пробить даже мощные галогены – их загнанный в ловушку свет бессильно метался по темно-зеленой мозаике листьев, по серой ленте асфальта; спотыкался о столбики, фиксировавшие километраж неизвестно откуда и неизвестно куда – это был отдельный тесный мирок, а дальше, в огромном мире, безраздельно царствовала бледная луна.

…Неужто сегодня я наконец-то залезу в ванну, и буду спать в чистой постели?.. Даже в пуско-наладке не доводилось мотаться по таким дырам!.. – Юрина одежда провоняла пылью и потом, грязные волосы на макушке торчали, не подчиняясь расческе, а щетина покрыла щеки до самых висков. На последней заправке он видел, как паренек в форменной куртке замер со шлангом в руке, судорожно пытаясь отыскать связь между дорогим джипом и человекообразным существом, вылезшим из него. …Нет в наших людях гражданской позиции – америкос бы сразу вызвал полицию… – Юра усмехнулся, и расплачиваясь, демонстративно достал пачку стотысячных купюр; паренек разинул рот, да так и остался стоять, провожая джип взглядом. …А как ты хотел? Большие деньги – это всегда большая грязь…

Мысль, наверное, несла и философский подтекст, но Юра имел в виду конкретную ситуацию; дело в том, что деревня Гнилуша и гостиница – вещи несовместимые даже в самых диких фантазиях, и ему ночевать ему предложили в заброшенном клубе, где холодная вода каплями сочилась в ржавую железную раковину, а туалет находился в ближайших посадках; купался он в заросшем тиной пруду, а спал на жутком продавленном диване, опробованном, похоже, не одной доморощенной «актрисой». Естественно, он предпочел машину, но все это были такие мелочи, по сравнению с тем, что он там нашел!

…Ай-да Гнилуша!.. – вспомнил он с восторгом, – надо ж было так удачно наткнуться на нее!.. Ну, подразвалился со времен социализма, но, в целом-то, нормальный цех – электричество заново протянуть, да крышу починить, и можно работать. Даже кое-какое оборудование осталось! Чудеса, да и только – провода со столбов посрезали, а железо не тронули! Будто специально меня ждали!.. И место идеальное – настоящий медвежий угол! Соки они собирались делать – кому они, на хрен, нужны, те соки?..Да еще в трехлитровых банках!..

В это время подал голос телефон, валявшийся на сиденье, и Юра удивленно поднес его к уху – он же всем объявил, что едет туда, где связи нет.

– Юр, привет, – послышался далекий женский голос, – это Оля Некрылова, – за последние дни Юра отвык от того, что существуют какие-то другие люди, кроме обитателей Гнилуши, и пока перестраивался, Оля спросила, – ты где сейчас?

– Я? – он взглянул в окно, – а хрен его знает – где-то между Белгородом и Воронежем. Судя по тому, что появилась связь, думаю, часа через три-четыре буду дома, а что?

– Мне надо поговорить с тобой.

– Это срочно? А то я устал, как собака.

– Для меня – срочно. Юрочка, милый, ну, пожалуйста.

– Ладно, – Юра понимал, что просто так Лешина жена звонить ему не станет – значит, что-то произошло, – я заеду…

– Нет!.. – испуганно перебила Оля, – давай я сама приеду, а то, правда, ты устал – чего тебя гонять?

– Ну, приезжай, – Юра ничего не понял; да, собственно, и не старался – его мысли продолжали крутиться возле главной темы: …Восстановить там все можно недели за две, только кому работать?.. Поговорю еще с этим хитрожопым председателем, а нет, так завезу таджиков или хохлов – они и жить будут прямо в цехе; может, так даже надежнее, чем с местным быдлом связываться. Так что, похоже, пора сырье заказывать. Без Гриши, вот, сразу все наладилось. Нет, хороший он был мужик, но выдохся. Ладно, не мое это дело – восстановил Женька канал, и, слава богу; пусть Гриша отдыхает – при его запросах бабла ему лет на сто хватит. Да и что такое, бабки?..

Совсем недавно Юра вдруг осознал, что деньги перестали играть в его жизни определяющую роль – они приходили, потому что должны приходить; тратились, потому что должны тратиться; переводились на какие-то счета; он реально даже не знал, сколько их. …Странно, – Юра вздохнул, – похоже, я теряю вкус к жизни; выполняю функции и все… а самое смешное, что мне это нравится!.. Бред какой-то… Зачем, вот, мне новый завод? Это Женька меня завел… а ему зачем? У него бабла, небось, больше, чем у меня раз в десять…

Джип давно уже вырвался из ивового лабиринта и несся среди безжизненных черных полей; лишь луна висела впереди вечным маяком. Это было жутко скучное зрелище, поэтому клонило в сон, и Юра врубил музыку, да так, что все в салоне завибрировало.

Наконец вдали возникла редкая россыпь тусклых огоньков, неформально обозначавшая границу города; по обочинам замелькали закрытые шашлычные и железные киоски, за неимением другой рекламы, мигавшие новогодними гирляндами.

Пост ГАИ являлся границей официальной – сразу за ним начинались новостройки с красными огнями на стрелах башенных кранов, висевшие в черном небе, как маленькие НЛО.

…Господи, первым делом в ванну, откисать!.. Черт, сейчас же еще Олька припрется! – вспомнил Юра, – что ж там стряслось, чего нельзя отложить на завтра? – он посмотрел на часы, – да нет, полтретьего ночи – не поедет она…

Но Оля поехала. Если б не фонарь, робко освещавший мертвый двор, Юра б прошел мимо, но в бледном свете увидел одинокую фигуру, понуро сидевшую на детских качелях.

– С ума сошла? – он подошел, – тебе чего, приключений по жизни не хватает?

– Приключений, Юр, выше крыши, – она вздохнула.

– Ну, пойдем, расскажешь.

Когда они зашли в квартиру и вспыхнул яркий свет, Оля улыбнулась; правда, взгляд ее остался печальным и лицо бледным, но, тем не менее.

– На кого ж ты похож! – она безуспешно попыталась пригладить Юрины волосы.

– Я похож на бомжа, поэтому хочу поскорее залезть в ванну, – он провел гостью в комнату, – давай, рассказывай.

– Юр, – Оля уселась в кресло, – кроме тебя, у меня здесь никого нет, сам знаешь; так что извини уж… – она нервно теребила обшлаг кофточки, не зная, чем занять руки.

– Так что случилось? – Юра закурил и протянул ей пачку.

– Ты ж знаешь, я не курю.

– Ну, – Юра развел руками, – все в этой жизни меняется.

– Понимаешь… – она уставилась в пол, – с Лешкой что-то происходит. Ты ж знаешь, каким он был, а теперь постоянно молчит; он вообще не разговаривает со мной! Не улыбается, не рассказывает ничего…

– Работа у него такая, что многое лучше не рассказывать.

– Я понимаю. Но он и дома почти не ночует! А когда ночует… – Оля покраснела, – не спит со мной.

– Прости, – Юра вздохнул, – но, значит, появилась другая, с которой он спит.

– Не может быть у него другой! Я ж его знаю… – из Олиных глаз выкатилось по слезинке, – я даже знаю, когда он изменял мне… давно, еще в командировках. После этого он становился ласковее, заботливее… ну, все мужики так, если хотят сохранить отношения, – она размазала по щекам влажные дорожки, – с другой стороны, если б у него возникло что-то серьезное, он бы сказал, а потом ушел к ней, и все! Не тот он человек, чтоб заводить интрижек не стороне!..

– Оль, я видел Лешку неделю назад, когда подогнал ему тачку… кстати, тебе она понравилась?

– Кто б меня еще катал в ней! – Оля усмехнулась, – из окошка видела – круто, конечно…

– Согласен, что-то на Лешку не похоже, – Юра достал из бара бутылку виски, – выпьешь?

– Юр, – Оля порывисто встала и подошла ближе, словно боясь, что их могут подслушать, – сейчас ты правильно сказал – не похоже это на Лешку; это будто и не он. У него даже глаза стали другими – мутные, водянистые; другие движения, другой голос – неласковый… отношение ко мне – это следствие, а я смотрю в целом!..

– Может, все-таки выпьешь, а то ты слишком возбуждена.

– Давай, если считаешь, что от этого что-то изменится.

– Да ничего не изменится, если оно так, как ты говоришь – просто смотреть на вещи ты будешь спокойнее.

То, что Лешку подменили двойником, конечно, являлось абсурдом, но Олю он прекрасно понимал – она любила того Лешу, которого, похоже, больше нет; только что тут поделаешь?..

– Давай, – Юра поднял рюмку и дождавшись, пока Оля выпила, продолжил, – ни одна женщина не хочет верить, что любимый способен ее бросить; все придумывают ему самые невероятные оправдания, но чудес на свете не бывает – вынуть душу и заменить на другую не может никто, согласна? А чтоб сделать из него зомби, надо как минимум вырастить растение яхве. К счастью, его никто, кроме индейцев, не видел. Так что, смотри на вещи реально, как бы неприятно это ни было.

– А вдруг… Оля шмыгнула носом, – его приворожили?

– Ты же большая девочка, – Юра улыбнулся, – это, конечно, модное поветрие – чего-то там сыпать под порог, давать пить кровь после месячных… читали в прессе, но скажи честно, ты сама веришь в это?

– Не знаю. Но я ж вижу… я чувствую!..

– Тогда сходи бабке – сейчас в газетах полно объявлений. Она тебе за энную сумму приворожит его обратно; только мне кажется, вам надо просто сесть и нормально поговорить. Вы же всегда жили душа в душу, всегда все решали вместе!..

– Решали… – эхом повторила Оля, – лучше б мы жили без этих бешеных денег…

– Не лучше! – спорить Юра не собирался, хотя обвинение, вроде, адресовалось именно ему; чтоб сменить тему, он взял со стола газету, – вот, смотри: сниму порчу, сглаз… магистр оккультных наук, магистр черной и белой магии… или еще: …приворожу, сниму порчу, излечиваю все болезни… О! А вот твой случай: верну мужа; приворот… ну, и далее по списку. Тут их миллион – на любой вкус, – он протянул Оле газету, – больше, чем о продаже квартир. Все несметную энергию ощутили…

Оля машинально пробежала глазами газетную колонку и потом снова уставилась на Юру.

– Ты не веришь мне?

– Что, значит, не веришь? Я. реалист, и считаю, что просто у него есть девка. Если, конечно, тебе больше по вкусу мистическое толкование… прости, Оль, но в таких делах решать со стороны – это стать врагом вам обоим. Все у вас, в конце концов, наладится, а я останусь между двух огней. Может, у него на работе проблемы – он переживает и ему не до чего, а ты сейчас заставляешь меня признать, что у него другая баба… по привороту, там, или по любви. Потом он у тебя спросит – как ты могла обо мне такое подумать; а ты скажешь – это Юрка сказал, а я, дура, поверила. Зачем мне это?

– Я поняла, – Оля еще раз посмотрела в газету и положила ее на стол, – Юр, все равно спасибо, что выслушал.

– Оленька!.. – он обнял ее, а она стояла обмякшая, с опущенными руками, – Оленька, милая, ну, нельзя советовать в таких вещах! Единственное, что я могу обещать – завтра увижу его, выясню, как у него на производстве, и сообщу тебе, а уж выводы делай сама и решения принимай тоже.

– Спасибо, – Оля медленно пошла к выходу, но уже открыв дверь, обернулась, – ты ведь поможешь ему, если сможешь?

– Конечно, о чем разговор!

– Спасибо еще раз, – она вышла, аккуратно закрыв дверь, а Юра сразу направился в ванную.

…Идиот, – он включил горячую воду, – нашел девку и трахай ее в свободное время – вроде, как тебя за проходной весь день держат! Так нет же, ночевать у нее надо!.. Точно, идиот…

Пока набиралась вода, он успел выпить еще рюмку и только после этого погрузился в негу, о которой мечтал все неделю; сегодня никакие проблемы решать Юре уже не хотелось.

Оля шла по пустой улице, и стук каблучков разносился далеко, привлекая внимание, но она об этом даже не думала. Поднявшийся ветерок играл листьями деревьев и приятно гладил лицо, а в небе висела луна, затмевая тусклые фонари; из кафе, работавшего всю ночь, доносилась музыка и беззаботный женский смех. Вообще, все вокруг было чудесно, если б не самое главное. …Почему он так изменился?.. Оля вспомнила, как Леша встречал ее в аэропорту; как они жили, как малейшее желание одного тут же становилось руководством к действию для другого, и на глаза вновь навернулись слезы.

Мимо пронеслись несколько байкеров, сотрясая мир ревом двигателей, но они быстро исчезли, вернув благостный покой; тихонько прошелестело такси, потом еще одно, но Оля не подняла руку, хотя последняя машина чуть притормозила возле нее; она чувствовала себя абсолютно одинокой, а одиноким людям спешить некуда, и они ничего не боятся.

…Это не могло уйти само! Это не проходит ни с возрастом, ни со сменой материального положения – это должно сохраняться вечно!.. Что-то вмешалось в нашу жизнь… и не только в нашу – все перевернулось с ног на голову! Когда я училась, то разве могла представить, что врач отказывает в операции, если ему не заплатили?.. Или что медсестры будут колоть воду, а потом торговать лекарствами?.. А сейчас – это норма, и никто ничему не удивляется. Люди звереют, и бороться бесполезно – какая-то злоба заволокла страну… и все стали бухать… ну, правильно, так проще – залил глаза… Но не могло ж это случиться вдруг, и со всеми сразу! Будто людей специально толкают в бездну, но кто и зачем?.. Впрочем, меня-то волнует не страна, а Лешка – если у нас все наладится, остальное переживем… а если он сейчас дома, а меня нет?!..

Надежда хоть и выглядела призрачной, но она была, и поймав такси, Оля через двадцать минут вошла в пустую квартиру, где ее, как и следовало ожидать, никто не ждал.

Леша появился под утро, когда Оля лежала в постели, бессмысленно глядя в потолок – ее сознание смирилось с тем, что выхода нет, и выключилось, лишившись основного стимула жить – желаний. Он вошел тихо, не зажигая свет; открыл бар и взяв бутылку, удалился на кухню. Оля слышала, как звякнул стакан, забулькала жидкость; потом он закурил – в комнату пополз табачный дым. Оля сжалась, чтоб не разреветься, и прикусив губу, прижалась к холодной стене.

Наконец, он вернулся в комнату; в темноте разделся и тяжело вздохнув, залез под одеяло. Чувствовалось, что он очень старается не касаться жены, поэтому устроился на самом краю и сразу повернулся на бок. Оля не шевелилась – ей показалось, что рядом лежит посторонний мужчина, даже не подозревающий о ее существовании, и стало страшно; захотелось убедиться, что это действительно Леша, но она боялась – вдруг он оттолкнет ее, скажет что-нибудь грубое – тогда ведь конец! Тогда надо будет вставать и просто уходить, неизвестно куда…

Леша еще раз вздохнул и засопел, ровно и спокойно, а Оля заплакала от собственного бессилия; заплакала тихонько, стараясь не всхлипывать, уткнувшись лицом в подушку.

Едва забрезжил рассвет, она встала и долго вглядывалась в Лешино лицо, стараясь отыскать то чужое, что заполнило всю его сущность, но не находила – спящий он оставался ее Лешей. Очень не хотелось разрушать прекрасную иллюзию, поэтому, несмотря на то, что работала она во вторую смену, Оля, быстро накрасившись, выскользнула из квартиры. Идти ей было некуда и к остановке она направилась без всякой конкретной цели; остановилась возле плотного ряда разномастных киосков. Пиво и сигареты ее не интересовали; оставался только самый крайний, торговавший косметикой, но он еще не открылся; к тому же витрины почему-то оказались закрыты газетами. Не зная, чем заняться, Оля принялась изучать заголовки: «Директор детдома насиловал воспитанников», «Майор милиции разобрался с женой при помощи сварочного аппарата», «Мертвая бабушка не помещалась в ванне», «С матери требовали деньги, угрожая изнасиловать сына», «Убийцы милиционеров – курсанты-ракетчики». …Но не может с людьми произойти такое, лишь оттого, что им объявили о демократии и гласности! – в ужасе подумала Оля, впервые охватив картину городских новостей, – за этим должно что-то стоять, и Леша попал под шквал, накрывший всю страну. Не было ведь в людях столько злобы!..

Оля собралась отойти от киоска, когда увидела обведенное красным маркером, объявление: «Магия у вас на службе. Исполнение желаний…» Дальше следовал номер телефона.

…Это, точно, для меня, – она оглянулась, – и автомат, вон, очень кстати – есть у меня желание, одно-единственное…

По мере того, как палец крутил заедающий диск, здравомыслящее сознание почти убедило ее, что все это натуральное шарлатанство, и Оля уже хотела повесить трубку, не дожидаясь ответа, но сознание неожиданно сдалось, родив такую нейтральную, такую ни к чему не обязывающую, мысль: …А ты убедись. Тебе что, жалко немного денег для бедной старушки?.. Поэтому, когда на другом конце послышался женский голос, Оля растерялась, не зная, как объяснить, чего же она хочет.

– Здравствуйте… я бы хотела…

– Пожалуйста, сегодня в десять, – даже не дослушал голос, – я буду вас ждать. Запомните адрес…

– Запомнила… – Оля отошла от телефона; адрес крутился в ее голове, не давая отвлечься ни на что другое. …Все равно это ложь и обман, – подумала она с досадой, – если б кто-то мог исполнять желания, весь мир давно стал бы счастлив!.. С другой стороны, не болтаться же мне до обеда на улице?..

«Исполнительница желаний» обитала всего в трех остановках, и Оля пошла пешком. С пустыря раздавались грозное рычание и лай, а перед школой шесть здоровых пацанов, став в круг, пихали худенького мальчишку, который летал между ними под дружные раскаты смеха. На остановке толпились хмурые люди (в двоих Оля узнала пациентов, вчера взявших больничные – сегодня они прямо из горлышка хлебали холодное пиво), но дело было даже не в этих хитрецах – когда мальчишка упал и его стали бить ногами, никто даже не обратил на это внимания, готовясь к штурму подкатывавшего к остановке автобуса.

…А я на многое обращала внимание, пока дело не коснулось Леши? Мне было хорошо, да и ладно… Оля пошла дальше, старательно убеждая себя, что у современных детей просто такие игры и ничего ужасного не произошло.

Незаметно она вышла к нужному дому и остановилась – ей стало казаться, что все вокруг уже знают, куда она идет, и будут смеяться у нее за спиной, но из подъезда вышла бабушка с внуком, потом серьезный мужчина в костюме, и никто не смеялся; тогда Оля скользнула в приоткрытую дверь и решительно направилась к лифту.

Она ожидала увидеть, если не старушку, то, по крайней мере, пожилую женщину, черноглазую и черноволосую (почему-то любое колдовство у нее ассоциировалось с цыганами), но открыла ей молодая девушка, тонкая и хрупкая, с русыми волосами и огромными зелеными глазами.

– Проходите, – пригласила она с улыбкой.

Оля мельком увидела самую обычную кухню с чайником на плите; балкон, заваленный какими-то досками.

– Не обращайте внимания, это так… осталось, – девушка открыла дверь в комнату, где тоже не было ничего необычного – стол, диван, кресло, палас на полу, шкаф, пейзаж на стене… – меня зовут Оксана, – девушка указала в кресло, – я вас слушаю.

Оля чувствовала, что все ее существо непонятным образом концентрируется, превращаясь в поток, непроизвольно утекавший в зеленые омуты глаз. Стало жутко; мелькнула мысль: …Зачем я здесь?.. Но Оксана ласково улыбнулась.

– Вы расскажите или мне самой узнать?

– Конечно, расскажу, – Оля вздохнула, собираясь с духом, – я очень люблю своего мужа и он меня любит, поверьте мне.

– Верю. И что случилось?

– Пару недель назад его будто подменили – он не ночует дома, не обращает на меня внимания; стал угрюмый, не разговаривает со мной; приходит… когда приходит, выпивает водки и ложится спать так, чтоб даже не дотрагиваться до меня… и еще глаза…. у него стали другие глаза. Я не могу этого объяснить, но это, вроде, не мой Леша.

– Понятно. Я могу с ним пообщаться?

– Вряд ли он пойдет, – Оля покачала головой.

– Воинствующий материалист? – усмехнулась Оксана, – но хотя бы его фотография есть?

– Есть, – Оля достала из прозрачного кармашка в кошельке свой любимый Лешин портрет – тот, где он вернувшись из очередной командировки, стоял возле поезда и смеялся. …Как давно это было, – подумала она с тоской, – счастливые встречи; расставания, подразумевающие новые встречи…

Оксана взяла снимок и лицо ее побледнело, глаза сузились; она так долго смотрела на фото, что Оле стало скучно, и она принялась изучать комнату.

– Он уже не твой, – Оксана наконец положила снимок на стол, – это «поделка» – довольно грубая, но надежная.

– И что делать?.. – непонятное слово звучало зловеще, а еще Олю удивил внезапный переход на «ты».

– А все, что хочешь, – Оксана пожала плечами, – решай.

– Я хочу вернуть моего Лешу – такого, как раньше!..

– Ты готова так легко принять грех на душу? – Оксана удивилась, но потом, видимо, сообразила, что разговаривает с неграмотным, в части магии, человеком, – понимаешь, чтоб исполнить твой заказ, я должна все вернуть обратно, а я сильнее того, кто это сделал – я просто убью ее.

– По-настоящему?.. – испугалась Оля.

– Не морально же. Так ты хочешь ее смерти? Не заказчицы, а исполнителя; о заказчице можем поговорить отдельно.

Трезвый Олин разум ужаснулся – нет, не того, что кто-то умрет (на работе она давно привыкла к смерти), а того, что все это возможно в принципе; получалось, люди – это лишь марионетки, причем, в руках даже не абстрактных высших сил, а точно таких же людей!.. Захотелось, чтоб все это оказалось бредом или шуткой, но слишком убедительно выглядели зеленые глаза напротив. …Пусть бы он просто нашел себе другую!.. Может, с ней ему будет лучше, чем со мной…

– А Леша будет с ней счастлив? – спросила Оля.

– Сложно сказать… – Оксана задумалась, – удержать человека очень просто, а, вот, счастье купить нельзя. Я ведь тоже не приношу счастье – я могу исполнить желание, и все. Но он же может и полюбить ее… так что подумай, чего хочешь, и если решишься, приходи завтра в то же время, – Оксана поднялась.

Оля даже не заметила, как оказалась на улице; сделала несколько шагов, и тут необъяснимый ужас заставил ее оглянуться – взгляд метнулся по рядам окон; дыхание перехватило, ноги задрожали, готовые уронить тело на асфальт, и только очень вовремя налетевший ветерок привел ее в чувство. Оля быстро пошла прочь от жуткого дома и уже на остановке почувствовала прилив утерянных ранее сил. На работу она ехала с радостью и целый день принимала больных, стараясь не думать о своем глупом поступке, однако вернувшись домой, поняла, что дело все-таки сделано, что информация получена и никуда от нее теперь не деться.

Леши не было. Она присела на стул, уставившись в окно, где по вечернему небу ползли белые завитки облаков; во дворе ходили люди и играли дети; в доме напротив вешали белье, а по крыше пятиэтажки бродил мастер, проверявший антенны.

…Неужели существуют две равнозначные реальности, и мы, всецело обитающие в одной, с другой просто не сталкиваемся?.. Нет, лучше так не думать; лучше, как предлагал Юра, спокойно поговорить с Лешкой. Я сумею!.. Сейчас я почему-то чувствую силы, чтоб не рыдать, не закатывать истерики, и если он, действительно, встретил другую женщину… – Оля тяжело вздохнула, – тогда я уйду; уеду обратно в Омск… или лучше остаться?.. Все-таки здесь работа… а жить где?.. Ладно, сначала надо поговорить…

Решение было принято – оставалось дождаться Лешу, и чтоб чем-то занять себя, Оля открыла вчерашнюю газету.

…Черт!.. «Парализованному предпринимателю отрезали голову», «Самосожжение шестиклассника»… Люди точно сошли с ума!.. Она швырнула газету на пол и закрыв глаза, опустила голову на руки.

Леша появился, когда совсем стемнело, но Оля все еще сидела у окна, выстраивая будущий монолог; только каждый раз он получался совершенно разным, и по форме, и по содержанию.

Леша привычно прошел на кухню; скрипнула дверца шкафчика, потом жидкость полилась в стакан. Слушая эти звуки, Оля представила, как совсем недавно выбегала навстречу мужу, обнимала его, а он ее целовал и что-нибудь рассказывал.

…Да-да, нам надо поговорить… Оля вошла, когда муж стоял с уже пустым стаканом и морщился, занюхивая водку рукавом – жалкое это было зрелище.

– Леш, – Оля остановилась, – я люблю тебя даже такого, только скажи, что с тобой происходит?

– Со мной?.. – Леша закурил, – не знаю… а что происходит?

– Лешенька, я долго так не выдержу, понимаешь?

– Понимаю, – он налил еще, – не волнуйся, когда-нибудь это пройдет, – выпил и затянулся, выпустив дым в сторону жены.

– Честно?!.. – Оля схватилась за соломинку.

– Честно. Все проходит рано или поздно, разве нет?

Соломинка оказалась обманом, и Оля вздохнула.

– Я знаю, что у тебя есть другая женщина. Ты ее любишь?

На Лешином лице появилась глупая улыбочка.

– Все пройдет, и печаль, и радость… – пропел он на удивление фальшиво.

– Скажи мне, кто она? Чем я хуже?..

– Да я сам не понимаю, – ответил он, вроде, серьезно и вдруг судорожно схватил ртом воздух – казалось, внутри поднималось нечто постороннее, противное его естеству… хотя, может, он играл, потому что закатил глаза, схватившись за край стола. (Но он не был настолько пьян!) Постоял несколько секунд, приходя в себя, потом сделал пару неуверенных шагов и… обнял Олю; вернее, он стиснул ее, а смотрел куда-то поверх головы в пустую стену. Тем не менее, даже от такой ласки Оля расслабилась, прижалась к нему, пытаясь согреть своим теплом, но почувствовала чужое, будто неживое тело.

– Лешенька, – она заплакала, – скажи честно, ты хоть чуть-чуть любишь меня?

– Прости, но я не могу сейчас решать такие сложные задачи – я очень хочу спать.

Оля не понимала, зачем он мучает ее – уж лучше б сразу сказал «нет»!.. Отстранившись, она молча наблюдала, как муж прошествовал в комнату, неуклюже стянул одежду и рухнув на диван, замер; парадокс – это был самый родной, и в то же время абсолютно чужой человек. Раздевшись, Оля легла рядом; обняла его, обвила ногами, прижалась всем телом.

– Любимый… – шептала она на ухо, но Леша не просыпался. Олины губы ласкали его, пытаясь разбудить плоть, но через несколько минут она поняла, что все бесполезно; уткнулась в подушку и заплакала. Плакать – это стало ее постоянным ночным времяпрепровождением.

– Ми-ла-я, я те-бя… – Лешина рука тяжело поднялась и упала ей на грудь; после этого он снова затих, спокойно засопев.

Оля испуганно выскользнула из постели и забилась в кресло, глядя на неподвижный рельеф одеяла – теперь она была уверена, что это не настоящий Леша, а какое-то постороннее, неизвестное науке существо; но что-то в нем еще осталось от ее Леши!.. Она чувствовала, как внутри просыпается хищница – алчная, агрессивная, готовая до конца биться за свою добычу; никогда она не воспринимала жизнь так ярко, и так примитивно: мое – не мое, и чтоб вернуть это самое «мое», слишком высокой цены не существовало…

* * *

Закрыв дверь, Оксана вернулась в комнату и подошла к окну, ожидая, пока Оля покажется из подъезда. Воспоминания, тщательно увязанные в крохотный узелок и заброшенные в самый дальний угол памяти, вырвались наружу, безжалостно поглощая ее нынешнюю замечательную жизнь.

…Ведь это тот самый Леша, которого я столько ждала!.. Наверное, я еще тогда влюбилась в него… Призрак прошлого… зато прошлое было настоящим! А сейчас?.. Кому все это надо?.. Нет, кому-то, конечно, надо, но не мне! Это рабочий цикл, как у машины – тебя по графику поощряют, по графику наказывают, вовремя кормят и поят, иначе машина ведь может сломаться… Я устала жить правильно!.. Я не хочу!..

Все это не имело к Оле никакого отношения, но смотрела-то она на нее, медленно пересекавшую двор, и, наверное, взгляд ее был страшен, потому что девушка остановилась, пошатнулась.

…Я сейчас проделала в ее ауре такую дыру, что не залатает никто и никогда, хотя она-то ни в чем не виновата, – Отойдя, Оксана плюхнулась в кресло и закрыла лицо руками. Работать сегодня она не хотела. …Евгений, точно, заметит… а надо сделать, чтоб не заметил, иначе… ну да, мне нравится, если меня иногда наказывают, а после любят и жалеют… он же не любит и не жалеет! Он бьет, потому что вторник; я сама должна еще и повод придумать!.. Сегодня он, точно, есть, но именно сегодня я не хочу, чтоб меня пороли!.. А если сбежать?.. Мысль была безумно смелой, и одновременно робкой – Оксана боялась даже принять ее всерьез; так, глупость, вроде манны небесной. …Надо, чтоб он ничего не заметил, только и всего!.. Оксана подняла голову; сознание включилось. …Но я не хочу ничего делать!.. Не хочу помогать какому-то аферисту брать кредит; не хочу искать жену толстомордого урода – я-то знаю, где она, и никто ее не похищал; ей тоже все опротивело!.. Увидеться б с Лешей!.. Нет, не сегодня – надо сначала определиться с его «поделкой»… Эх, напиться б, как раньше! Славное было время!.. Нет, пить не буду – напьюсь потом, когда все закончится…

Оксана резко встала. …Пора валить. За машиной вернусь потом, а то вдруг Евгений увидит, что ее нет – начнет доставать, где я шляюсь… Леша!.. Как я старалась не вспоминать о нем, а он все-таки нарисовался – значит, для чего-то это надо!..

Весь день Оксана бродила по городу, бессмысленно заходя в магазины, присаживаясь в скверах, покурить. Мысли ее крутились вокруг фотографии, с которой Леша улыбался, совсем как в жизни – в той прошлой жизни, непредсказуемой, феерической, непонятной и, скорее всего, невозвратимой. Но как бы ни было ее жаль, Оксана сдерживала себя, не позволяя мыслям выплеснуться в какое-либо решение, и в этом крылась сладостная неопределенность, допускавшая сотни вариантов, вплоть до самых счастливых.

Домой она приехала строго в рамках допустимого времени. В кабинете горел свет, и мысли тут же рассыпались, желания пропали – она уже знала, что праздник неповиновения кончился.

Женя задумчиво курил, сидя в кресле. Навстречу Оксане он поднялся, обнял ее осторожно, словно брал наполненный до краев сосуд, и она почувствовала холод; весь ее скудный энергетический потенциал, случайно собранный на улице, словно утекал через его руки, оставляя взамен безразличие ко всему, и к Леше, в том числе. Оксана с ужасом поняла, что побег отсюда невозможен, и все ее сегодняшние мечты – лишь пустые, глупые фантазии; даже увидеться с Лешей не удастся никогда!

– Как успехи? – Женя равнодушно поцеловал ее в макушку – мгновенно в теле возникла слабость, хотя голова оставалось ясной. К такому состоянию Оксана давно привыкла и молча опустилась на диван, – мне кажется, в последнее время у тебя какие-то проблемы. Знаешь, мне не нравится, когда ты такая.

– Нет-нет! Никаких проблем!.. – Оксана испуганно вскинула голову, – тебе, правда, показалось!

– Хорошо бы, – сегодня был не вторник, и Женя, присев рядом, снова обнял ее, на этот раз целуя в шею, в губы, в закрывшиеся глаза; его рука уверенно расстегнула платье, – хочешь? – спросил он строго.

– Да… – Оксана ничего не хотела, но чувствовала себя маленькой и слабой, готовой подчиняться, с благодарностью принимая волю господина; она являлась его частью, и оторваться от него равнялось самоубийству. …И причем здесь Леша, с нашим мимолетным прошлым, и несуществующим настоящим?.. У меня есть то, что я заслуживаю, и нечего дергаться – завтра надо отработать за два дня сразу… Оксана чувствовала, что холодные пальцы стягивают с нее трусики; приподнялась, облегчая задачу. …Рассказывать ему ничего не буду, но во вторник скажу, что всю неделю вела себя плохо – пусть даст ремня так, чтоб больше и думать о Леше не хотелось… Сильные руки уложили ее на подушки, аккуратно раздвинули ноги; потом навалилась тяжесть, но уже не душевная, а совершенно физическая. …Хорошо, что я не выпила, иначе б, не знаю… Оксана вскрикнула и больше ни о чем не думала, страстно обхватив Женину шею и поддаваясь его ритмичным движениям.