Текст книги "Траектория полета"

– Привет, – улыбающаяся Елена впустила ее. Они обнялись, расцеловались; пройдя в комнату, Оля увидела на столе бутылку вина, два бокала и вазу с фруктами.

– Как там наш друг? – Елена села, закинув ногу на ногу.

– У меня такое впечатление, что он серьезно болен. Диагноз я не могу поставить без осмотра…

– Какой диагноз? – Елена махнула рукой, – ему не хватает энергии – жизненных сил не хватает. Он вянет, и медициной это не лечится. О чем вы говорили?

– Знаешь, – Оля усмехнулась, – мысль, конечно, шальная, но я предложила, чтоб он женился на мне; я буду вести дела, а он пусть остается привычной для всех «вывеской».

– Мне идея нравится, – Елена пожала плечами, – разумно; тем более, с его замашками и больным воображением он долго не протянет. Наследников у него нет, так что… так что давай выпьем за твое первое правильное решение! Понимаешь, Оленька, – они мелодично чокнулись, – мужчины и женщины – это не два вида одного класса – это два абсолютно разных существа, типа, кошки и собаки. Мужчина материален до мозга костей; он – собака, стерегущая добро, добывающая дичь и единственное оправдание всем его поступкам, это достойная реакция на команду «Фас!». Мы меньше привязаны к материальному – у нас другое восприятие мира, как у кошки; вот, это восприятие и подсказало тебе верное решение.

– За интуицию, – Оля еще раз чокнулась и сделала глоток, – хорошее вино. По-моему, Лешка приносил такое же.

– Естественно, – Елена выпила полбокала, – это ж Женька организовал поставки; хранится оно на складах Бородина, Леша твой торгует им в розницу. Кстати, ты с Бородиным знакома?

– Конечно! Мы друзья. Ему, как и всем мужикам, нужны деньги, имидж, конкретные задачи и определенная свобода; думаю, я смогу ему все это обеспечить, не хуже Жени.

– Знаешь, – Елена, прищурившись, внимательно смотрела на собеседницу, – с каждым часом я все больше убеждаюсь, что мы с тобой сработаемся – ты очень разумно мыслишь.

– Если честно, я не знаю, откуда это берется, – Оля смутилась, – я ж никогда не занималась ничем серьезным… ну, кроме медицины. Я всю жизнь была серой мышкой…

– Ты накапливала опыт, – Елена допила вино, – а если серьезно – это то, что ты вчера получила на Хопре. Ты ж понимаешь, что энергию раздают не просто так, а с определенной целью; пока тебя, так сказать, вводят в курс дела и, соответственно, спонсируют. Потом с тебя спросят, но ничего не бойся. Кстати, тебе домой очень надо?

– Нет, а что? Еще куда-нибудь съездим?

– Больше мы никуда не поедем; может, останешься у меня? – Елена хитро прищурилась, – постель, правда, одна, но думаю, разместимся, а?

– Конечно! Вдвоем же веселее!..

…Господи, что я плету? Веселее… я хочу, чтоб вернулась прошлая ночь! И она хочет… Вытянув руки, Оля прошептала:

– Обними меня, моя черная кошка…

* * *

Проснулся Леша от чувства тревоги, сжимавшего сердце и рисовавшего в сознании неузнаваемые картины, под общим названием «кошмар». Несколько минут он лежал, глядя на хмурые тучи за окном и соображая откуда что могло взяться, пока не понял – эйфория вчерашнего дня прошла и вернулась обычная жизнь.

Конечно, вчера он сделал красивый жест, наплевав на все, но сейчас вспомнил, сколько всего важного должен был сделать. Чувство вины заслонило даже радость от разрешения личных проблем; требовалось разрушить неизвестность, иначе с каждым часом последствия будут казаться все более катастрофическими. …А вдруг на «Каскад» нагрянул ОБЭП?.. Или проверка на точках, а девчонки не сумели отбиться сами? Все телефоны отключены… Он вспомнил, как днем звонили в дверь, а они не открыли, занимаясь любовью. Вчера это казалось естественным, потому что любовь являлась главным, а сегодня выглядело полным идиотизмом. …И не пьяный ведь был!.. Хотя нет, я был пьян от счастья… Леша вскочил; будить Юлю было еще рано, и проскочив на кухню, он набрал Юрин номер, но чужой голос сообщил, что «абонент временно недоступен».

…Юрка никогда не отключает мобилу. Точно, что-то случилось! Как я мог все бросить?.. – проглотив огненный кофе, Леша выскочил на улицу, вроде, секунды что-то решали, – …вчера надо было спешить, дебил!.. – завел двигатель, – и куда?.. Сразу ехать на завод не хотелось – он боялся обнаружить там нечто ужасное, к чему сначала надо подготовиться, поэтому, в качестве разведки, поехал по точкам.

А Юра в это время стоял на заправке, ожидая, пока утолит голод черная «Волга». Заправка находилась в низине, что сильно затрудняло связь, но он набирал Лешу всего двадцать минут назад, и снова никто не ответил.

…Как мне все это не нравится… – Юра задумчиво барабанил пальцами по гладкой поверхности руля, – может, он попал в разборки? Я ищу его среди живых, а он лежит в морге, без документов, без телефона… Мысль выглядела ужасной, но ничего другого в голову уже не приходило. …Но не мотаться ж мне по этим приятнейшим заведениям – да я и не знаю, где они находятся… лучше опять съездить к Женьке – может, он оклемался, такпусть включит свои связи…

«Волга» отъехала, и Юра занял ее место. …Конечно, не охота с ним общаться – опять начнет доставать с Настей… ну, пошлю его еще раз, но, может, хоть что-то прояснится!..А если не оклемался? Вчера он выглядел как-то совсем хреново… и что тогда?.. Мысли разбегались, и он не знал, за какую хвататься; какая, в итоге, окажется наиболее важной – исчезновение Леши, болезнь Женьки, Настя, так и не решившая, на кого будет учиться; Юля, которой совсем не место в ее шалмане, или спирт, прибывающий послезавтра, а ему самому послезавтра надо ж в Гнилушу.

…Нет, без Лешки, как без рук!.. – вырулив с заправки, Юра сразу поехал в Березовую Рощу.

Женина калитка оказалась не заперта, чего не случалось никогда и ни при каких обстоятельствах. Он заглянул внутрь, но в саду ничего не изменилось; осторожно, прячась за деревьями, пошел дальше и увидел, что дверь тоже открыта. …Черт!.. – Юра остановился, – а, может, все проще – накрылся наш бизнес! Вчера взяли Лешку, сегодня Женьку, и ждут меня! Наука логика – когда-нибудь же я появлюсь у босса… точно! Потому вчера он и выглядел так ужасно, что уже все знал!.. Нет, не может быть, ведь на заводе, тихо; все точки, кроме Юлькиной, работают. Ни хрена не пойму…

Он закурил, собираясь с мыслями прежде чем подняться на крыльцо, и тут дверь распахнулась сама. В первый момент Юра не узнал девушку, появившуюся наверху… вернее, узнать-то он ее, конечно, узнал, но не поверил глазам.

– Чего стоишь? Заходи, – Оля улыбнулась.

– А ты что здесь делаешь?.. – выглядел Юра, наверное, смешно, потому что Оля расхохоталась; протянула ему руку.

– Живу я здесь. Заходи.

И Юра зашел, ошарашено оглядывая ничуть не изменившийся холл. Они уселись в кресла; причем, самозваная хозяйка вальяжно закинула ногу на ногу и достала сигареты. …Точно, глюки!.. – Юра даже мотнул головой.

– Думаешь, глюки? – Оля закурила, – не, Юр, просто мы уже давно встречаемся с Женькой – короче, с тех пор, как муж начал изменять мне со своей Юлечкой. А ты не знал?

– Нет, конечно.

– Женька блюдет мою репутацию, – Оля эффектно выпустила струйку дыма, – а теперь мы решили расписаться – ты ж знаешь, я такая девушка, что не могу долго ходить в любовницах. Так что больше мы ничего не скрываем.

– Ну, вы, ребята, даете…

– Оно как-то совпало – Женьку бросила его Оксана, мне изменял Лешка… короче, все само случилось. Понимаешь, о чем я говорю, да?

– Понимаю, – однако Юра ничего не понимал – он вполне допускал Олино желание поскорее переустроить свою жизнь, но Женька? …Самоуверенный самовлюбленный донжуан, да еще с такими возможностями – ему-то она зачем? Абсурд полный!.. Кстати, если все так – разве Олька не сможет быть и секретаршей?.. Зачем он вчера требовал еще и Настю?..

– Кофе будешь? – Оля встала.

– Нет, спасибо. Я, вообще-то, заехал узнать про Лешку. Его второй день нигде нет.

– А что говорит его Юлечка?

– Не знаю. Ее тоже нигде нет.

– Прикольно. Что-то Женька совсем распустил народ – хотят, ходят на работу; хотят, нет… ладно, он сейчас отдыхает, а проснется – я скажу ему… ну, что ты так смотришь? – Оля улыбнулась, – да, большой красивой любви между нами нет, но мы ж не дети, чтоб играть в дурацкие игры – просто вдвоем нам будет лучше, чем по одиночке, согласен?

– Согласен.

– Вот и все. Как в песне – встретились два одиночества.

…А, в принципе, что меня так удивляет? Она права – возраст уже не тот, чтоб идеалистов корчить; это в восемнадцать лет хорошо было – стихи, цветы, самолеты, гитара, а сейчас хочется просто жить, и чем, в таком случае, они не пара?.. – Юра поднялся.

– Ладно, я поехал.

– Давай, – Оля взяла его за руки, – ты – Лешкин друг, но пойми нас правильно… и заходи – между нами ведь ничего не изменится? Мы-то останемся друзьями, правда?

В это время у Юры в кармане зазвонил мобильник, и выхватив трубку, он с радостью увидел Лешкин номер.

– Алло! Ты где есть?

– Юр, извини; я все объясню, не возмущайся…

– Слава богу, хоть живой, – Юра взглянул на недавнюю Лешину жену. Он еще не мог представить их в разных семьях и не знал, как разговаривать в ее присутствии.

– Ты сам-то где? – Лешин голос повеселел, – я подъеду.

– Не надо! Давай встретимся часиков в семь «У Юлии»!

– Уж не мой ли благоверный объявился? – спросила Оля, когда Юра убрал телефон.

– Он, слава богу; живой и невредимый.

– По-моему, так работать нельзя, – Оля пожала плечами.

– Это ты от себя говоришь или?..

– От себя, конечно, – она улыбнулась, – я не злопамятная, а вот, как Женька к этому отнесется, не знаю.

Намек Юра понял, но развивать тему не стал.

– Давай, не пропадай, – Оля по-мужски протянула руку, – и скажи Лешке, что неплохо б оформить развод; на имущество его я претендовать не буду, сам понимаешь; ключи от квартиры отдам по первому требованию, пусть не волнуется.

– Скажу обязательно.

Уже с дорожки Юра оглянулся – внешне все вокруг осталось по-прежнему, но как же изменилось внутреннее содержание! …Надо еще рассказать Лешке, к кому ушла его жена, – подумал он, – или не стоит лезть в эту помойку?..

* * *

К шести Леша закончил дела. Как выяснилось, ничего за вчерашний день не случилось, даже на его отсутствие не обратил внимания никто, кроме Снежаны, шутливо заметившей, что после выходного шеф выглядит «просто клёво».

Казалось, все пришло в норму, и, тем не менее, Леша ощущал непонятную тревогу, поэтому приехал пораньше – надо было изобрести правдоподобную версию, ведь если сказать как есть, Юрка попросту сочтет его сумасшедшим. Версия родилась быстро и без особых фантазийных изысков – умирающая Юлина родственница у черта на куличиках, где связь не работает… в общем, все походило на правду, хотя одновременно выглядело полным бредом.

Лешин скучающий взгляд блуждал по столикам, а слух невольно ловил обрывки чужих разговоров – например, мужики, допивавшие очередную бутылку водки, обсуждали последнее поражение «Факела»; эмоциональные высказывания украшали витиеватые матерные конструкции, и Леша подумал: …Какая им разница, выйдет «Факел» в высшую лигу или нет? От этого что-то изменится в их жизни?.. Наверное, футбол – это повод собраться, чтоб не бухать в одиночку, и не более того…

В углу сидела молчаливая парочка, курившая, глядя друг на друга; парень периодически гладил руку девушки, и оба улыбались. Леша смотрел на них минут десять, но они так и не проронили ни слова – то ли говорить им было не о чем, то ли они чувствовали себя настолько счастливыми, что слова казались лишними. Леша не знал, как все обстояло в действительности, но наблюдать за ними стало скучно, и он перевел взгляд на следующий столик, где два парня и совсем юная девушка изучали аудиокассету, выхватывая ее друг у друга. Они заговорщически шептались, но слов Леша не разбирал, а только видел их восторженно искрившиеся глаза; еще он видел две бутылки вина и быстро убавлявшуюся стараниями девушки, гору бутербродов. …Еще одни фанаты, – подумал он, – у тех – футбол, тут – какая-нибудь попса… короче, каждый сходит с ума по-своему…

Дальше всех устроился мужчина со стаканом водки и горячей сосиской; он ждал, пока сосиска остынет, периодически трогая ее пальцем, и смотрел на нее, как на заклятого врага – видимо, он не привык пить без закуски, а очень хотелось. …Точно, наладчик, – Леша вздохнул, – если таковые остались…

И все-таки самым приятным объектом для наблюдения была Юля. Он повернулся к стойке, подперев подбородок и увидел, как ее губы беззвучно произнесли: – Я люблю тебя; улыбнулся, чуть заметно кинув…

– …Извините, у вас сигареты не найдется? – девушка, оставив драгоценную кассету кавалерам, стояла у его столика и улыбалась не слишком трезво.

– Да ради бога, – Леша двинул лежащую рядом пачку.

– Можно две? – она игриво прикусила тоненький пальчик.

– Думаю, в идеале, вам нужно три.

– Не, две, – девушка засмеялась, – Славик голос бережет.

– А есть, что беречь?

– Есть. Хотите, за пачку мы вам кассету подарим? Миш! – она обернулась, – пойди сюда!

Из-за столика поднялся длинноволосый парень.

– Давай подарим человеку кассету с автографами? У меня еще никогда не брали автографов – пора уже начинать, да?

Леша посмотрел на Мишины руки с длинными «музыкальными» пальцами.

– Присаживайтесь, – он отодвинул стул – разговаривать было гораздо интереснее, чем бессмысленно глазеть по сторонам, да и мысли о предстоящей встрече с шефом сразу отодвигались на второй план, – знаете, лет десять назад я тоже писал стихи и даже пел под гитару; только это, наверное, уже не современно.

– Десять лет назад… – девушка подняла взгляд к потолку, – я пошла во второй класс!

– А я в четвертый, – сообщил Миша.

Леше стало весело, будто делись куда-то десять непонятных лет, и он все такой же наладчик; сидит вечером в ресторанчике нового незнакомого города.

– Алексей, – он протянул руку.

– Катя, – девушка кивнула, отчего волосы упали ей на лицо, и она засмеялась, отбрасывая их, – а это Мишка – наш гитарист.

– По рюмочке за знакомство? – предложил Леша.

– У нас уже денег нет, – Миша опустил глаза, – кассеты ж еще продать надо.

– Да разве в деньгах счастье? – Леша обернулся к стойке, – Юль! Принеси нам бутылочку вина и четыре стаканчика.

Отказать она не могла, но глядя в одухотворенное Лешино лицо, подумала, что он опять ускользает, только теперь по собственному желанию в какой-то недоступный, радостный мир; ей же останется послушно наполнять чужие стаканы, каждый день надевать опротивевшую униформу… а вчера – это был просто сон наяву.

Подойдя Юля так выразительно вздохнула, что Леша взял ее за руку и бесцеремонно усадил к себе на колени.

– Ребята, это – моя любимая девушка, – представил он, и Юля успокоилась – оказывается, у нее остается калитка в радостный мир; поцеловав Лешу, она вернулась за стойку.

– И что вы поете? – Леша наполнил стаканы.

– Песни, – к столику подсел третий участник группы.

– Я понимаю, что не частушки. А какие?

– Да так… – Миша отпил вино, – чужие в нашем исполнении никто слушать не будет, да и петь их неохота – свои пытаемся делать. Я музыку сочиняю, а слова вместе придумываем. У друзей дома хорошая аппаратура – вот, записали кассету; решаем теперь, куда б ее отправить – может, повезет.

– Алексей, – Катя склонила голову на Мишино плечо, – а спойте что-нибудь несовременное – сейчас в теме всякое ретро.

– Да что ты!.. – Леша смутился, – я – исполнитель кухонный, а, во-вторых, гитары все равно нет…

– Гитара – это пять секунд, – Миша уже без спроса взял сигарету, – я здесь рядом живу.

– …да и забыл я все.

– Жаль, – Катя вздохнула, – я думала, подарите песенку, если вам они все равно не нужны; мы б обработку забацали…

В это время открылась дверь, и вошел Юра; посмотрел на часы, потом окинул взглядом зал и помахал рукой.

– Все, – Леша поднялся, – еще увидимся; покажу я вам песни, когда гитару притащите, а сейчас – дела.

Юра ждал, пока Леша пожимал руки каким-то молодым ребятам, и ему стало жаль своих нервных клеток. …Я с ума схожу, а этот раздолбай бухает с малолетками!.. Жена ушла; с работы, не сегодня, завтра, выгонят, а ему по хрену!.. Была даже мысль, просто взять и уехать, ничего не объясняя, и пусть разбирается сам. …С другой стороны, что я, не знаю Лешку – если ему кто-то интересен, про остальное он забывает…

– Пойдем на улицу, – сказал он, когда Леша наконец подошел, – знаешь, у тебя намечаются проблемы.

– Из-за вчерашнего?

Они уселись в машину. Леше не терпелось изложить придуманную версию и закрыть вопрос – гораздо приятнее было думать о ребятах, только что подаривших кассету.

– Оно ж, как получилось… – начал он, но Юра перебил:

– Да не важно, как получилось! Это все ерунда! Ты, вот, знаешь, где сейчас твоя Ольга?

– Понятия не имею. Я ее уж сто лет не видел, а что?

– То! Замуж она собирается!

– Не может быть! – фраза вырвалась сама собой, но потом Леша вник в смысл и усмехнулся, – назло мне, что ли?.. Неужто сразу замуж?.. – Юра молчал, и ему ничего не оставалось, как рассуждать дальше, – выходит, она давно с ним встречается, да? Обидно даже – вроде, жили хорошо, а у нее кто-то уже был на примете… с другой стороны, меньше проблем…

– Вот, как раз проблем у тебя явно прибавится, – вздохнул Юра, – выходит она за Женьку Глухова! Уже переехала к нему и чувствует себя полной хозяйкой, и в его особняке, и в его делах.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

– Тем не менее, – Юра развел руками, – думаешь, она простит тебе Юльку?

– Почему нет? Она нашла свое счастье, я – свое…

– Объясняю для бестолковых – вся деятельность строилась под Женькой…

– И что? – перебил Леша, – я не лезу в вашу кухню – я просто работаю! Да, вчера я прогулял; готов заплатить штраф или какие там у вас санкции?..

– Опять ты ни хрена не понял! – в сердцах Юра даже стукнул по баранке, – к тебе теперь есть претензии по жизни, а не по работе! Женька, похоже, серьезно болен; я вчера его видел – выглядит ужасно, а сегодня даже не вышел ко мне. Ольга меня принимала и прозрачно намекнула, что собирается неофициально руководить процессом…

– Да она со своими медсестрами не могла справиться!

– Леш, ты тупой, да? – Юра уставился на друга, но подтверждения так и не дождался, – я ж говорю, Женька сейчас, как амеба – она будет просто петь ему в ухо, а он делать.

– То есть, хочешь сказать, что мне пора подыскивать другое место? – наконец сообразил Леша. Юре не хотелось говорить «да», поэтому он оставил шанс, в который и сам старался верить.

– Если все останется, как прежде, – сказал он, – то есть, Женька (в контексте – Ольга) никуда не будет лезть, мы с тобой все порешаем; механизм будет крутиться, деньги поступать вовремя… нет, если Ольга не законченная дура, без меня ей никуда не деться, как бы они оба ни петушились; а я всегда останусь твоим другом. Так что пока не расстраивайся, а просто будь начеку, – Юра похлопал Лешу по плечу, – и больше так не исчезай, ладно?

– Да понимаешь!.. – встрепенулся Леша, но Юра погрозил ему пальцем.

– Вот, только не надо больной тети в глухой деревне. Ну, устроили медовый месяц, и ладно – обставлять только все надо по-человечески… короче, тему закрыли; я сказал – ты услышал.

Услышал-то Леша все, но отложилось лишь то, что, возможно, скоро он снова останется без работы. Конечно, это не пуско-наладка, по которой он тосковал почти полгода, просыпаясь и слыша в ушах стук колес, но опять пустое неприкаянное времяпрепровождение, опять поиски приложения своим силам и желаниям; тогда Оля смотрела на него с сочувствием, теперь будет Юля. Одно было хорошо – отвратительный призрак бедности маячил далеко и призрачно, так как теперь он стал умнее и хранил деньги не в банке, а в зеленых американских бумажках, которые, судя по линии правительства, никогда не упадут в цене.

…Значит, поживем еще, а там видно будет…

– Только Юльке не говори – чего ей пока дергаться?

– Она мне нужна, твоя Юлька? – Юра засмеялся, обрадованный, что разговор закончился так спокойно, – слушай, может, закатимся куда-нибудь? Давненько мы не отдыхали.

– А чего далеко ходить? У нас же все под рукой. Ты иди, а я тачку переставлю – мы ж, полагаю, надолго? – Леша первым вылез из машины.

Увидев вернувшегося в одиночестве Юру, Юля напряглась. …Нет но не мог же он его просто взять и уволить?.. Хотя почему нет?..

– Привет, прогульщица, – Юра облокотился о стойку.

– Юрий Валентинович… – Юля принялась зачем-то переставлять стаканы, – это я виновата – Лешка не причем…

Устраивать серьезные разборки Юра уже раздумал, но и не мог сказать – ладно, все нормально; это было бы не по правилам.

– Значит, так, – объявил он сурово, – увольнять тебя пока не буду, но накажу.

– Я понимаю, – Юля опустила глаза, и эта покорность подстегнула Юрину фантазию до полного абсурда.

– Доработаешь смену и пойдем в подсобку.

– Зачем?.. – Юлины губы дрогнули, глаза растерянно заморгали, – Юрий Валентинович, Леша ж ваш друг; неужто вы…

– Ты что, думаешь, я тебя трахать собираюсь? Нет, Юленька, – Юра зловеще усмехнулся, – я поставлю тебя в позу «поиск тапочек под диваном», сниму колготки и дам ремня, чтоб ты навсегда запомнила, где надо находиться в рабочее время! А потом можешь жаловаться на меня, можешь увольняться…

– Юрий Валентинович, – Юля испуганно прижалась к стене, – но вы не имеете права… это ни в каком законе не написано… – глядя на нее, Юра еле сдерживал смех, но когда она, вся пунцовая, жалобно выдавила, – Юрий Валентинович, миленький, не надо – это больше не повторится… – все-таки расхохотался.

– Да пошутил я!.. – он взял еще не пришедшую в себя девушку за подбородок и поднял ей голову, – скажи честно – ты Лешку любишь или для пользы дела легла под него?

– Люблю… – что такого возникло в ее глазах, Юра не смог бы объяснить словами, но почему-то сразу поверил.

– Ну и молодец, – фамильярно потрепал ее по щеке, – а мы тут решили загулять немножко; закусить сделай, будь другом.

– Ой, сейчас!

Показалось, что на радостях Юля вспорхнет над стойкой, но она кинулась к холодильнику; Юра не сомневался, что все будет исполнено в лучшем виде, поэтому повернулся к залу, разглядывая контингент, и тот ему не понравился; особенно, пьяная компания, почитавшая себя знатоками футбола.

– Ну, что? – подошедший Леша посмотрел в ту же сторону, – похоже, авиазаводу зарплату дали – гуляют люмпены. А вон за тем столиком ребята молодые сидели; они ушли, да?

– Сейчас тут все уйдут, – Юра хлопнул в ладоши, – господа, внимание! Кафе закрывается по техническим причинам!

– Это почему? – возмутился один «из болельщиков», – тут до десяти работает! – он икнул.

– …Клиент всегда прав!.. Ты кто, чтоб командовать?.. – подхватили нетрезвые голоса, но Юра вскинул руку.

– Тихо! Я здесь хозяин! Завтра сюда наедет СЭС, и если не навести марафет, то послезавтра вы все будете квасить в подворотне! Я понятно излагаю? Так что, господа-товарищи, очистите помещение!

– Так бы сразу и сказал, – несколько мужиков поднялись, – мы ж тоже люди с понятием. Пошли, ребята.

Народ засобирался; даже тот, самый первый недовольный, залпом допил водку и занюхав рукавом, пробормотал что-то вроде: – С властями надо дружить… Леша наблюдал за этим «исходом», чувствуя приближавшийся праздник – казалось, со вчерашнего дня все в мире делалось только для него.

– Юрий Валентинович, – Юля подбежала к довольно улыбавшимся шефам, – завтра что, СЭСники придут?

– Не, с чувством юмора у тебя плохо. Уже второй раз мои шутки до тебя не доходят, – Юра сокрушенно покачал головой, – никто никуда не придет – просто хотим посидеть без этих рож; ты, кстати, тоже приглашена – не как «принеси – подай – пошла вон», а как Лешкина девушка. Еще вопросы есть?

– Спасибо, Юрий Валентинович, – Юля покраснела и принялась поспешно убирать грязную посуду с опустевших столиков, а Леша направился за стойку, так как ориентировался там не хуже самой хозяйки.

– Слушай, – Юра остановился по другую сторону «барьера», наблюдая, как аккуратно он извлекает готовые сосиски в тесте, овощные салаты, – а, помнишь, город Ровно, глазунью в чайнике?

– Да уж… классное было время! – засмеялся Леша.

– Юль! – Юра обернулся, – представляешь, глазунья в чайнике! Другой посуды не было, а жрать хотелось!.. Лех, а какие были сардельки в пол-литровой банке с кипятильником из бритв!

– Ага, только сало потом со шкафа соскребали…

– А почему со шкафа? – удивилась Юля.

– Потому, что дело было в Армении, и это была армянская гостиница; а в армянских гостиницах нет розеток, поэтому приходилось каждый вечер разбирать выключатель, сажать на скрутку кипятильник, и утром все собирать обратно, чтоб горничная не заметила. Эх, Юленька, ты попроси Лешку – он расскажет тебе про романтику той жизни!..

– Тогда и мы были другими, – Леша присел на корточки, выбирая нужные бутылки.

– Брось, – Юра махнул рукой, – мы такими и остались; это жизнь изменилась… слушай, а я еще Могилев никогда не забуду! Или при Юльке не стоит рассказывать?

– Почему не стоит? – она обернулась, загружая микроволновку, – это ж до меня было, правда, Леш?

Но Леша не ответил – окунувшись в свое прошлое, он совершенно не хотел возвращаться оттуда.

– Юрий Валентинович, а Могилев это где? – микроволновка загудела, и Юля принялась за стаканы.

– Это, Юленька, в Белоруссии; девочки там веселые… слушайте, давайте начинать, что ли? – он первым взялся носить закуски и скоро все перебрались за стол.

Тосты не отличались оригинальностью, но никто и не искал в них откровений; хот доги с горчицей тоже не являлись верхом кулинарного искусства, однако всем было хорошо.

– А про Могилев-то? – напомнила Юля, опьянев, то ли от вина, то ли окончательно избавившись от страха последних дней.

– Могилев?.. – Леша положил вилку и на лицо выплыла мечтательная улыбка, – жили наши девочки в общаге меланжевого комбината, а это до города километров десять; и вот почти каждый вечер мы таскались туда – не, ну, а чем еще по вечерам заниматься?.. Поскольку ехали прямо с работы, девочки нас кормили, а готовить ни хрена не умели – молодые совсем. Короче, каждый вечер, в течение двадцати дней, мы глотали спирт, которого на комбинате прорва, и сжирали яичницу с салом из шести яиц…

– …спирт шел нормально, – вставил Юра, – а яичница уже поперек горла стояла…

– …короче, командировка заканчивается, и устраиваем мы прощальную гастроль – решили сами учинить банкет. Зашли на рынок, накупили всего…

– …а он – повар! – повернувшись к Юле, Юра показал большой палец, – ты, вообще, в курсе, как он готовит?

– Ладно тебе, – отмахнулся Леша, – а там же общага – общая кухня и одни девки кругом; и мы на той кухне в передничках. У меня, как сейчас помню, в красный горох был, а у Юрки – в зеленый… чего смеешься? Правда! – он обнял давившуюся от смеха Юлю, – короче, как пошел дух по всему этажу! В коридоре девки носами водят, все в гости зовут, а нам какие гости – мы улетаем завтра. Остались мы со своими, а они попили, поели и говорят: – Извините, ребята, но лучше валите отсюда – вы и так нас перед всеми запозорили; типа, мы дуры дурами и ничего не умеем – мужики лучше нас готовят; а мы, говорят, и правда умеем только ноги раздвигать, да меланж на шпули наматывать. Мы, естественно, обиделись, и ушли. А надо ж до гостиницы добраться. Вышли – ночь кругом; ни одного фонаря, и даже города не видно. С час, наверное, шли; вдруг впереди фары. Встали посреди дороги, как в «Кавказской пленнице»; останавливается автобус. Садимся и приезжаем в автобусный парк (это водителей на первые рейсы собирали). Выходит к нам мужик с повязкой; с какого, говорит?..

– …а там номера мелом доске написаны, – перехватил инициативу Юра, – я на них смотрю и называю первый попавшийся. Мужик в блокнот глянул; о, говорит, ребята, ваш выезд в пять тридцать. Идите спать.

– Точно, – Леша засмеялся, – дали постели, а в пять Юрка меня будит; пошли, говорит, а то на автобусе рулить заставят… А улетали из того Могилева! По взлетному полю бежали за выруливающим самолетом…

Юля слушала, подперев голову кулачком и думала, что Леша никогда не искрился от счастья так, как сейчас. …Хотя я ж знаю его всего сутки, а до того была его тень… зомби… В дверь постучали, и все трое удивленно повернули головы; жизнь из прошлого моментально перенеслась в настоящее.

– Кто там еще? – Леша встал, – я ж повесил – «Закрыто».

Он приложил ладонь к темному стеклу и увидел две фигуры, высокую мужскую и маленькую женскую; парень держал в руке гитару, и, наверное, именно это заставило открыть дверь. На пороге стояли Миша с Катей, и с гитарой.

– Вроде ж, еще должно работать?.. – Миша заглянул в пустой зал, – вы обещали… ну, типа, если будет гитара…

– Заходите! – Леша втащил обоих внутрь, – а вот и живая музыка! Знакомитесь – мои друзья, молодые музыканты.

– Вот теперь ты нам споешь, – Юра придвинул еще стулья.

– Теперь спою! – к Леше вернулось давно забытое, самое певческое, самое «пуско-наладочное» настроение.

– А ты умеешь играть? – удивилась Юля.

– Он и песни пишет! Или он тебе не показывал? – Юра вытаращил глаза, – ребята, но вы ж не кролики – надо соприкасаться еще и душой!

Юля покраснела, а Леша даже не поднял головы, сосредоточенно подкручивая колки. Все уже успели выпить «за знакомство», когда он наконец закончил настройку и вздохнул.

– Эх, сюда б мою тетрадь со стихами, а то ни хрена не помню… хотя… – он в очередной раз провел по струнам, – мне снились руки и глаза,/ мне снился поезд уходящий/ и рельс усталых полоса,/ казалась полосой препятствий./ Остался где-то сонный город/ и за окном ночная степь,/ лишь огоньки мелькают, словно/ стараются назад успеть,/ чтобы вернуться в то мгновенье,/ чтобы вернуться, хоть на миг,/ но, как разлук землетрясенье,/ стук этих поездов ночных./ Но, видно, ночь, ты не права,/ если застыли в этом звуке/ несущиеся вслед слова/ и вслед протянутые руки….

Юле не особо нравились бардовские песни, но сам факт, что человек, способный их сочинять, любит ее, вызывал, если не восторг, то какое-то радостное смятение. Юра курил, глядя на пустую стойку; Катя задумчиво чертила пальцем замысловатые линии, и только Миша решился высказать свое мнение:

– Нормальные слова, нормальная мелодия, нужна хорошая аранжировка, – сказал он уверенно.

– А это, правда, вы сами написали? – Катя подняла голову.

Юра хотел возмутиться, но Леша жестом остановил его – все возвращалось, будто и не уходило никуда!

– Хотите проверить? Давайте тему экспромта!

– А вы на улицу выгляньте, вот и тема, – засмеялась Катя.

Леша подошел к окну и чуть сдвинув штору, увидел выплывавшие из темноты и тут же исчезавшие фары, тусклые бляхи фонарей, прибитые к невидимому небу, россыпь окон на противоположной стороне…

– В сплетенье фар скончался вечер, – начал он, повернувшись к зрителям, – ночь чехлила фонари, и дома, как чьи-то плечи, распрямиться не могли…