Текст книги "Траектория полета"

– Итак, – сказал Дима, когда «Фольксваген» окончательно растворился в облаке пыли, – вчера у нас был не пьяный треп?

– Какой треп? – Юра пожал плечами, – садись и поехали на твое новое рабочее место.

– Ну, поехали… – Дима уселся в джип и осмотревшись, констатировал, – хорошая тачка.

– Будешь работать, со временем тоже купишь, – больше разговаривать им было не о чем, и до цеха они ехали молча.

Остановился Юра на площадке перед воротами.

– Знакомо?

– Чего ж, не знакомо-то? – Дима усмехнулся, – и что?

– То, что купил я эту хреновину и собираюсь делать производство; сам понимаешь, жить я здесь не намерен, но у меня должны быть глаза, руки и прочие дееспособные части тела. Вот, ты ими и станешь – будешь тут самым главным. А мулька в том… – это был ключевой момент, поэтому Юра сделал паузу, внимательно глядя на будущего управляющего, но тот остался невозмутим, и это ему понравилось, – мулька в том, что лишь часть производства является легальной, а остальное… ну, жизнь у нас сейчас такая – понимать должен. В общем, если об остальном узнает кто-нибудь, кроме нас двоих, я тебя элементарно пристрелю – поверь, так будет в тысячу раз проще, чем потерять объект…

– Только пугать меня не надо – пуганые.

– Согласен, – Юра кивнул, – поэтому работать будем не за страх, а за деньги. Вопросы есть?

– Какие тут вопросы? – Дима пожал плечами, – у нас все левак гонят. Вопрос один – за какие деньги?

– Правильный вопрос, – подняв сухую палочку, Юра нарисовал на земле цифру, – это в месяц.

Дима два раза пересчитал нули и недоверчиво поднял глаза.

– Не верю.

– Верь, потому что по лезвию бритвы ходим. Если накроют, светит лет пятнадцать, а, согласись, риск должен быть оправдан. Кажется, ты мечтал именно о такой работе?

– В принципе, да. Я согласен, – Дима протянул руку.

– Отлично, – Юра стер ногой цифру, – работать будут ваши же хохлы; закроешь их в цехе и никаких сношений с внешним миром. Официально будешь числиться начальником производства яблочных соков – это я только что придумал, типа, музыка навевает. Но если не нравится…

– Мне по фигу, – Дима махнул рукой.

– Тогда к делу – в первую очередь надо отремонтировать помещение, привезти и запустить оборудование. Оборудованием, естественно, займусь я, и с монтажом помогу; твоя же первоочередная задача – сделать ремонт, так что поднимай хохлов, и вперед. Материалы возьмешь у председателя…

– Ненавижу этого урода! – в сердцах бросил Дима.

– А никто тебя не заставляет его любить. Просто у него есть все, что надо – он мне сам вчера показывал; и на фиг же я попру сюда еще и стройматериалы? Денег на расходы я дам, – Юра вытащил пухлую пачку купюр, – держи.

– Это на какие ж расходы столько-то? – Дима пролистал пачку, проверяя, не «куклу» ли подсунул работодатель.

– А на все, но чтоб через неделю здание было готово под монтаж. Если я приеду и что-то не будет закончено, все наши договоренности расторгаются… понимаешь, абсолютно все! То есть только от тебя зависит будущее всей твоей семьи…

– Не переживайте, Юрий Валентинович, – глаза Димы азартно заблестели, – они у меня, суки, землю грызть будут!

– Вот и пусть грызут. За деньги отчета не требую – лишнее оставишь себе; так сказать, твой первый аванс. Пойдем, прикинем объем работ.

И тут Дима не утерпел.

– Как я понимаю, соки – это прикрытие?

– Правильно понимаешь, – Юра оторвал доску от попавшегося на пути ящика и наклонился к лежавшим там железкам, – и этого понимания пока вполне достаточно. Справишься со стройкой, поговорим, – он как ни в чем ни бывало, пошел дальше, и больше Дима не задавал лишних вопросов.

После детального осмотра здания, они поехали к Василию Ивановичу, который выслушал свежую информацию с открытым ртом и лишь спросил:

– А платить за материалы кто будет, вы или тоже он?

– Теперь все он, – Юра засмеялся, – меня, вроде, и не существует – я так, почетный гражданин Гнилуши.

Василий Иванович скептически покачал головой (похоже, он сам был не прочь занять новую должность, но настаивать не посмел, помня, как это, идти против воли Юрия Валентиновича).

– Так, значит, так, – он вздохнул, – поехали, Дмитрий, прикинем, что к чему получается.

Домой они вернулись к вечеру. Услышав шум двигателя, встревоженная Елена вышла на крыльцо, но Дима, в конце концов, поверивший в реальность происходящего, помахал ей.

– Все в порядке, мать! С Юрием Валентиновичем мы сговорились – я работаю на него. Он купил старый колхозный цех, и будет ставить там производство соков.

– Не я, а ты будешь ставить, – уточнил Юра.

– Ну да, – Дима улыбнулся, кажется, впервые за последние дни, – короче, мать, я буду начальником производства.

– А справишься? – спросила Елена серьезно.

– Не бойся, не такие боевые задачи решали.

– Ну и, слава богу, – Елена облегченно вздохнула и неожиданно взяла подошедшего Юру за руку, – вы уж простите – я вчера черти чего наговорила.

– Нормально, – Юра улыбнулся, – все мы люди.

– Вы ж, наверное, голодные! – Елена всплеснула руками, – сейчас… Настя! Накрывай стол! Выпьете, Юрий Валентинович?

– Нет, Лен, я сейчас уезжаю.

– Как уезжаете? – она замерла, едва ступив на порог.

– Ну, как?.. На машине, конечно. Деньги с неба не падают, сама, Лен, знаешь. Вернусь через неделю. Телефон мой есть, так что никаких проблем.

Настя, слышавшая конец разговора, растерянно замерла с дымящейся кастрюлей в руках.

– А как же я?

– Ты?.. – если честно, Юра забыл о ней, – а что ты? Если надумала ехать, час тебе на сборы. Успеешь?

Настя поставила кастрюлю и радостно посмотрела на мать.

– Ма, я пошла собираться, да?

– Господи, доченька… – Елена прижала ладони к груди, – да разве так можно?.. Сорвалась и полетела, куда глаза глядят!..

– Мам, а чего ждать-то? Мне собраться не долго.

– Она права, – поддержал Юра, – вступительные экзамены давно прошли, поэтому, чтоб ее зачислили, надо все делать быстро; в конце концов, пока пристрою ее на заочный, а в следующем году переведем на дневное. Так что, Лен, дело твое, конечно – я ни на чем не настаиваю; я просто советую.

Елена вздохнула, а Настя благодарно посмотрела на своего благодетеля. Дима молчал – то ли он был согласен с Юриными доводами, то ли помнил, что советы старшего по званию приравниваются к приказу.

* * *

Когда Дима наконец положил Настины сумки в багажник, уже стало темнеть и на сером небе возникла бледная половинка луны. Елена плакала, обнимая дочь, ставшую сразу не по-детски задумчивой; Юре даже показалось, что она повзрослела.

– Как же так… с незнакомым человеком… в чужой город, – Лена вытерла слезы, – а жить она где будет?

– Можно в общежитии; могу снять ей комнату… Лен, не забивай голову ерундой.

– Ерундой, – она снова всхлипнула, – это ж моя дочь…

– Все будет хорошо, – Юра неловко погладил Лену по руке, – залезай, Насть.

Девушка торопливо поцеловала мать, брата и усевшись на переднем сиденье, резко выдохнула; потом прикрыла глаза, словно прощаясь с прошлым, и решительно захлопнула дверцу.

– До встречи, – Лениной руки Юра лишь коснулся, а Димину крепко сжал, – дерзай. Все будет хорошо.

– Как будет, так и будет, – он ответил на пожатие, – знаете, наш комбат говорил – снявши голову, по волосам не плачут…

– Юрий Валентинович! – встрепенулась Лена, – вы Настю с собой возьмите, когда поедете к нам, ладно?

– Конечно, возьму. Да не переживайте вы так – она хорошая умная девочка; я всегда буду рядом, – он уселся в машину, и через секунду та медленно выехала со двора.

– Господи… – прошептала Настя, – это не сон? Нет?..

– Нет, – Юра скосил взгляд на девушку – лицо ее светилось, а тоненькая фигурка в платьице в горошек напряженно замерла, руки вцепились в подлокотник, – это твоя новая жизнь. Кстати, – нарушая пафос момента, Юра закурил, – ты, вообще, когда-нибудь была в городе?

– Нет, – покачала головой Настя, – я очень хочу… но жутко боюсь. Вы понимаете меня?

– Понимаю. Не надо бояться, – Юра сжал ее руку, – все будет хорошо – я тебе обещаю.

* * *

Женя закрыл глаза; голова стала клониться на грудь, потому что силы закончились, но возникшие вокруг языки пламени заставили его вздрогнуть. Первая мысль выглядела совсем безумной – ему почудилось, будто в адском огне скачут черти, но потом он сообразил, что это недавнее воспоминание – пылающий сарай с техникой, а рядом безуспешно пытающиеся тушить его, люди.

…Ничтожества!..Как я вас!.. Только чего мне это стоило!.. Права Елена – без «аккумулятора» я долго не протяну. Надо срочно заниматься поисками!.. А как искать без ее подсказок?.. Какой же я идиот – с Оксанкой-то!.. Среди улетавших в черную бесконечность искр возникло знакомое лицо, и оно улыбалось, но улыбалось как-то не так, не как обычно улыбалась Оксана…

Женя тяжело встал и доплелся до бара, налил стакан виски и только выпив, увидел, как пламя меркнет, и сознание окутал серый туман, предвещавший сон.

* * *

Фонари едва освещали широкую улицу; в тусклых витринах тревожно мигали огоньки сигнализаций, зато редкие машины, двигавшиеся навстречу, слепили светом фар, выхватывая из тьмы фрагменты незнакомого городского пейзажа. Проснувшаяся Настя удивленно моргнула и повернув голову, увидела пристально смотревшего на нее Юру; их джип, оказывается, стоял, прижавшись к тротуару, и даже двигатель уже не работал.

– Мы приехали, да? – девушка сладко потянулась.

– Приехали. Это то, о чем ты так долго мечтала.

Настя осмотрелась внимательнее и поняла, что мечтала совсем не о том – все казалось мрачным, огромным и мертвым.

– А почему мы тут стоим и никуда не идем?

– Сейчас пойдем, – Юра вздохнул, – это гостиница, где ты сегодня переночуешь, а завтра все устроим.

– В гостинице?.. – Настя удивленно захлопала глазами – само слово звучало совсем неуютно, – а у вас нельзя? Я буду себя хорошо вести; я мешать вам не буду…

– Не сомневаюсь, – Юра засмеялся, – Насть, ты уже взрослая девушка – дело в том, что у меня нет ни второй кровати, ни надувного матраса; ко мне обычно гости не приезжает, так что придется нам спать в одной постели. А если мы «заиграемся»?..

– Не надо… – Настя покраснела и испуганно отодвинулась.

– Вот и я так думаю. Все у тебя еще будет, – Юра весело подмигнул, – завтра куплю тебе кровать и поставлю в другую комнату, так что будешь жить у меня, а сейчас пойдем, – Юра открыл дверь, – у тебя будет отдельный номер с замком, так что ничего не бойся; утром я приеду и мы начнем покорять этот городишко, ладно?

– Ладно, – Настя кивнула – а куда ей было деваться?

Они вошли в полутемный холл. Администратор дремала за стойкой, и Юра разбудил ее, постучав в окошко.

– Ау! Девушка, мне нужен отдельный номер.

Администратор сонно поправила волосы, зачем-то переложила стопку бумаг и, видимо, проснувшись окончательно, строго объявила:

– Девушка пусть уходит – мне неприятности не нужны.

– Вы не поняли, – Юра наклонился ближе, – номер нужен для девушки, а уйду я – мне тоже не нужны неприятности. Кстати, она что, похожа на проститутку?

– Да кто их тут разберет – сейчас таких малолеток таскают, – зевнув, администратор подала бланк, – пусть заполняет.

Настя стояла, подавленная тишиной, мрачностью пустого полутемного холла и еще тем, что ее с первого же дня записали в проститутки. И как здесь жить?.. Видя ее растерянность, Юра забрал паспорт и заполнив анкету, сам потянул в окошко.

– Я помогу и спущусь; понимаете, а то она еще никогда не жила в гостиницах…

– Все я понимаю. Только спускайтесь побыстрее, – администратор подала ключ, – учтите, у нас милиция часто рейды устраивает, и я никого покрывать не собираюсь.

Поднявшись по лестнице, они оказались в длинном коридоре. Насте он показался даже более гнетущим, чем холл – облупившаяся масляная краска на стенах, казенные белые двери и тусклые лампочки – одна в начале, другая в конце. Ей ужасно захотелось домой – туда, где все такое родное; где знаком даже скрип половиц!.. Да если б она знала, что город – это…

Пока она искала определение, Юра открыл одну из белых дверей и включил свет. Комнатка оказалась уютной, отгороженной от темного мира улицы коричневыми шторами.

– Здесь ванная и туалет, – Юра одновременно распахнул две двери, – кстати, ты есть хочешь? – и видя, что Настя отрицательно мотнула головой, пожал плечами, – смотри. Тогда вот ключ; закройся и никому не открывай, – он улыбнулся, – в городе не все так страшно, завтра увидишь; ложись и спокойно спи, – он обнял девушку и та доверчиво прижалась к нему; Юра поцеловал ее в макушку, – не грусти, все будет хорошо. Утром приеду.

Дверь за ним закрылась, и Настя осталась одна; несколько минут она вслушивалась в тишину; потом, опомнившись, сунула ключ в скважину и повернула дважды. Сна не было ни в одном глазу – во-первых, она выспалась в машине, а, во-вторых, как вообще можно здесь уснуть!..

Открыв сумки, она принялась доставать вещи – их привычный вид придавал уверенности. Поскольку вешалок в шкафу не оказалось, она разложила все на стульях и отошла, стараясь ни на что больше не смотреть.

Через полчаса действие «допинга» прекратилось. …Все равно какое же здесь все чужое!.. – подумала она, – и еще эта тишина!.. Дома так никогда не бывает – там хоть часы всегда тикают… Не раздеваясь, Настя свернулась калачиком и укрылась с головой одеялом; слезы подступили сами собой; она заплакала, вспоминая свою добрую милую комнатку. …А как Зорька будет без меня?.. Кто ее утром подоит?.. – Настя стало нестерпимо жаль не только себя, но и корову.

Лежала она долго, путаясь в тоскливых мыслях, но тишина, тем не менее, убаюкивала, и, в конце концов, она уснула, даже не выключив свет.

Разбудил ее стук в дверь. Настя сразу открыла глаза, но не сразу сообразила, где находится; потом вспомнила и испуганно огляделась. Под потолком тускло горела люстра, а сквозь задернутые шторы с улицы пробивался свет.

Стук повторился. Настя вскочила; обдернув мятое платье, подбежала к двери, но вдруг подумала, что не дома, где можно открывать, не спрашивая. Замерла и стояла тихо, пока не постучали третий раз и голос за дверью не произнес:

– Насть, это я. Не бойся.

Тогда она повернула ключ, и вошел улыбающийся Юра.

– Ну, как ты? Все спишь?

– Ужасно, – Настя вздохнула, – еле заснула…

– На новом месте так бывает, – он по-хозяйски прошелся по комнате, – ты и спала, одетой?

– Да, – Настя покраснела, – мне было страшно и одиноко…

– Понятно. Давай умывайся и пошли завтракать, – усевшись на стул, Юра закурил, – кровать я тебе заказал. Днем привезут.

Из ванной Настя вышла свежая, с капелькой воды на носу; она напомнила Юре одноклассниц из далекого детства, когда те появлялись во дворе после летних каникул.

– А косметикой ты не пользуешься?

– Чуть-чуть, – она опустила взгляд, – отец говорил, что мне еще рано…

– Будем считать, что он был не прав, – Юре стало весело, – теперь ведь, Настенька, все в наших руках, правда? Так что переодевайся и пойдем в город.

– А что надеть, Юрий Валентинович?

– Ой, не надо так официально, – Юра поморщился.

– А как?

– Ну… – растерялся Юра, – как угодно, только не так, а то я чувствую себя на работе.

Отвернулся, перебирая лежавшие на стуле вещи. Похоже, он слишком соскучился по дочерям и ему начала нравиться новая роль; он даже забыл, для чего затеял эту «гуманитарную акцию».

– Одевай, что хочешь – все равно сейчас будем менять твой имидж, – Юра бросил девушке первое попавшееся платье, и поймав его, Настя подумала, что оно далеко не лучшее, но послушно пошла с ним в ванную.

В коридоре толпились мужчины; кто с залысинами, кто со смешным круглым животиком, но все в ярких спортивных костюмах. Они так выразительно посмотрели на Настю, выходившую из номера вместе с Юрой, что девушке стало неловко, но Юра не обратил на них никакого внимания.

Они прошли по коридору, который уже не казался таким жутким; спустились по лестнице и раздвинув занавесь из гремящих трубочек, оказались в кафе. Здесь Настя остановилась, с восторгом оглядывая просторный зал – это очень среднее по городским меркам заведение показалось ей верхом совершенства, и себя она ощущала шикарной девицей из американского фильма, но Юра бесцеремонно взял ее за руку и усадил за столик, а сам направился к стойке.

Настя крутила головой, разглядывая, то стену пестревшую красивыми бутылками; то стойку, за которой бойко сновали девушки в красных блузках; то людей за столиками, что-то неспешно обсуждавших вполголоса – это было так здорово!..

Юра вернулся с двумя тарелками; на большей были эффектно разложены ломтики ветчины, сыра и помидоров, а на маленькой, подрагивала глазунья с безобразно бледными желтками. Все это Юра поставил перед Настей и предупреждая вполне логичный вопрос, сказал:

– Я уже завтракал, так что давай, ешь.

Это было как-то неправильно – у них дома ели все вместе, но в этом, другом мире и законы другие, и к ним придется привыкать, если она не хочет вновь оказаться в Гнилуше (теперь, когда прошла жуткая ночь, а когда кругом сновали красивые люди и, вообще, все стало, как в кино, ей совсем не хотелось туда возвращаться).

После завтрака Юра вывел Настю на улицу, и девушка замерла прямо на ступеньках.

– Ты чего? – удивился Юра.

– Нет, ничего, – как она могла объяснить, не выглядя полной «деревенщиной», что поразил ее даже не поток автомобилей и не старые массивные здания, а толпа! Совсем рядом двигался настоящий людской поток; слышались обрывки разговоров, чувствовались запахи, а, главное, можно было дотронуться до любого! А это ведь означало, что она уже фактически является частью пестрого радостного мира!

– Пойдем? – Юра взял девушку за руку.

– Пойдемте, – Настя даже не спросила, куда и зачем – ей лишь хотелось влиться в поток, который, если считать город живым организмом, являлся его кровью.

А зашли они в огромный трехэтажный магазин, где было не просто все, что могла представить себе Настя, а, вообще, все! Услужливые продавщицы тащили ей вороха одежды; она заходила в кабинку, переодевалась, выходила, поворачивалась на триста шестьдесят градусов, уходила, снова переодевалась даже не успев понять, купил ли Юра прошлую вещь.

Очень скоро в голове все перепуталось – она уже не ориентировалась, в каком отделе они были, а в каком, нет. Один раз, правда, Настя здорово испугалась – когда оказалась среди изобилия женского белья; она подумала, что вряд ли решится снять трусы за тонкой дрожащей шторкой, рядом с которой толпятся посторонние люди, но все получилось совсем просто – продавщица лишь посмотрела на нее, улыбнулась, что-то сказала Юре, и тот направился к кассе.

Магазин напомнил Насте калейдоскоп, который она так любила в детстве; только здесь он был свой, взрослый. Мельком бросая взгляд на ценники, она с ужасом отмечала количество нулей и тревожно думала, что за все это, в конечном итоге, придется чем-то расплачиваться – даже самый добрый волшебник не способен делать столько подарков, но остановиться уже не могла. А Юра продолжал складывать покупки в огромную сумку и тащил ее, иногда задевая Настину руку; тогда она вздрагивала и смотрела на него испуганно.

В конце концов, Настя устала и очень обрадовалась, когда они неожиданно оказались перед стеклянной дверью за которой находилась улица с людьми и машинами, а напротив красовался щит, приглашавший одновременно в гостиницу, бар и казино.

Администратор, только другая, сидела за стеклом, не обращая на них ни малейшего внимания. …Странно, – подумала Настя, – на ночь оставаться нельзя, а днем, пожалуйста. Вроде, «этим» можно заниматься только ночью… Мысль вернула ее к извечной отцовской истине, что ничто в жизни не дается бесплатно, а вариант расплаты просматривался лишь один – в кино с бедными девушками всегда поступали именно так, но отказаться от новой жизни, сил не хватало; как теперь Настя понимала тех «бедных девушек»! …Будь, что будет, – решила она, – когда-нибудь все равно это случится, а он добрый… и настоящий… может, мне и нужен взрослый мужчина, а не…

Открыв номер, Юра опустил сумку и сел.

– Так, теперь ты более-менее экипирована для городской жизни; осталось только привести в порядок тебя саму и научить пользоваться косметикой, которую мы тебе накупили.

Настя с тоской посмотрела на старые вещи, валявшиеся на стульях, и чуть не расплакалась – она ведь отбирала самое лучшее, и в Гнилуше ее наряды шли на ура, а, оказывается, их просто нельзя надевать! Искоса посмотрела на пухлую сумку.

– Юрий Валентинович… ой! – покраснела и тихо поправилась, – дядь Юр…

И Юра улыбнулся. Оттого, что так легко нашлась нужная форма общения, Насте стало радостно; на этой доброй волне ей показалось уместным покончить и с самой щекотливой, самой важной проблемой.

– Дядь Юр, – она опустила глаза, – вы сегодня потратили кучу денег… я не знаю… – закончить фразу Настя не решилась и просто протянула кошелек, – вот, возьмите. Здесь то, что отец дал мне с собой…

– Настя, блин!.. – Юра закурил, – запомни – о деньгах мы говорим первый и последний раз. У меня их хватает, понимаешь?

– Зачем вы для меня все это делаете?..

– Зачем?.. – объяснять сверхзадачу, что этим он привязывает к себе Диму, было б не просто подло – сама схема показалась ему чужой, придуманной кем-то другим, ведь еще вчера, как-то неосознанно, из орудия шантажа девушка превратилась почти в третью дочь…

– Я так хочу, – ответил он просто, – мне это приятно.

– Я не понимаю.

– А тебе и не надо ничего понимать. Считай меня реально своим дядей, слушайся меня, и все будет хорошо. Договорились? – взяв кошелек, он бросил его на постель.

– Договорились, – вздохнула Настя, – я вам верю – больше мне здесь верить некому, а возвращаться в Гнилушу я не хочу.

– Вот и умница, – Юра встал, – барахло оставим тут, и двигаем дальше.

– Разве мы не все купили?! – ужаснулась Настя.

– Купили все. Ну так, на первое время. Но я хочу еще сделать из тебя красивую городскую девушку.

– А я не красивая?

– Ты красивая, но я сказал красивую городскую девушку, – потянув за руку, Юра заставил Настю встать, – давай, поехали. Только одень что-нибудь приличное.

Настя выбрала короткую юбку с майкой, и они снова вышли из гостиницы. Теперь Настя знала, что ее ждет снаружи, поэтому улицу восприняла как должное; а, может, новый облик накладывал отпечаток и на сознание, приравнивая ее ко всем остальным. …Блин, так недельку поживу и привыкну, – подумала она радостно. Они свернули за угол, и Настя узнала джип, возвышавшийся над прочими легковушками. Юра открыл дверь, и она с удовольствием уселась на переднее сиденье – в этом пространстве она уже освоилась полностью.

Пока они ехали неизвестно куда, Настя с интересом разглядывала невзрачные коробки пятиэтажек, зеленые островки парков, в которых весело кружились карусели и люди на скамейках ели мороженое, старые дома с колоннами, башни, увенчанные теперь уже бессмысленными серпом и молотом, белые «свечки» с разноцветными балконами… Вот, в последних ей не хотелось бы жить. …Там, наверное, чувствуешь себя очень одиноким, – подумала она, – болтаешься между небом и землей… а, с другой стороны, это же классно – жить выше деревьев…

Увлекшись наблюдениями, она не заметила, как Юра въехал на стоянку.

– Тут тебя будут мучить, – предупредил он, останавливаясь.

– За что?!.. – Настя испугалась, но Юра засмеялся.

– Не бойся, девушки любят эти муки.

Они вошли в холл, увешанный фотографиями; это не были известные модели, постоянно мелькавшие в телевизоре – скорее, просто женщины, но такие… безумно красивые! Настя осталась разглядывать их, с сожалением понимая, что никогда не сможет так выглядеть, а Юра ушел и вернулся с высокой блондинкой.

– Все, Настенька, сдаю тебя Ларисе. Только… – он погрозил блондинке пальцем, – не надо ничего, вот, такого, – и изобразил руками подобие ядерного гриба, – она не панель собирается.

– Все я поняла, – голос у блондинки оказался грубым и никак не вязался с обстановкой салона, – часа через четыре.

– Четыре часа?.. – ужаснулась Настя.

– Девочка, но ты же хочешь быть красивой? – Лариса взяла ее под руку, – пойдем, пусть он едет по своим делам, а мы займемся своими.

Насте не хотелось оставаться одной со странной женщиной, вроде, получавшей над ней неограниченную власть, но Юра лишь беззаботно подмигнул и вышел. Вздохнув, Настя мысленно попрощалась с «хвостиком», к которому привыкла с детства, и неуверенно двинулась вглубь таинственного царства зеркал и фантастических ароматов.

Что с ней делали в течение четырех часов она не смогла б передать словами, хотя бы потому, что точно не знала названий всех этих процедур, а самое неприятное – ей не давали смотреть в зеркало и перемещаясь в каждый новый кабинет, она все с большим ужасом ждала конечного результата.

Наконец, Лариса сказала:

– На сегодня хватит, – и Настя обрадовалась, ведь больно ей ни разу так и не сделали, – чего ты уставилась? – Лариса засмеялась, – посмотри лучше в зеркало, – и когда Настя робко повернулась, встала рядом, – нравится?

Настя почему-то ожидала увидеть нечто яркое, броское, но на нее смотрела все та же девочка. Кардинально поменялась только прическа, сразу сделав ее взрослой; изменился и цвет волос, но лишь чуть-чуть, словно обретя какую-то внутреннюю естественность; глаза, вроде, стали больше, но тоже чуть-чуть…. короче, все было по чуть-чуть, а в итоге получилось так здорово!

– Очень нравится, – выдохнула Настя, – честно…

– Ну, и хорошо, – Лариса обняла ее за плечи, – пойдем, а то братец твой заждался, небось.

Настя удивленно повернула голову, собираясь спросить, кто именно из братьев и как он здесь оказался, но не успела – они уже вышли в холл, где вальяжно развалившись в кресле, дымил сигаретой Юра.

– Ей понравилось, – с ходу объявила Лариса, – а тебе как?

Юра придирчиво осмотрел «свою Галатею» и кивнул.

– Сойдет, – передал Ларисе деньги, и только когда та исчезла, улыбнулся, – ты просто чудо!..

– Правда? – Настя облегченно вздохнула.

– Правда. У Лариски, вообще, золотые руки, только лучше пореже ей об этом напоминать, а то начнет цены гнуть выше крыши. Не, Насть, правда – ты, прям, стала… даже не знаю…

– Дядь Юр, – Настю уже волновал совсем другой вопрос, – вы ей сказали, что я ваша сестра?

– А что я ей скажу? Мог, конечно, назвать дочерью, но она б не поверила – не могла моя дочь так безвкусно выглядеть; вот, так, как сейчас, может запросто.

– Спасибо, дядь Юр, – Настя подалась вперед – ей хотелось прильнуть к груди, но она лишь неумело сжала его локоть. …Господи, а если я влюблюсь?.. – подумала она с каким-то сладостным ужасом; для размышлений над этим вопросом у нее будет еще не одна ночь, а тут Юра уже распахнул дверь джипа.

– Так, – он посмотрел на часы, – поехали ужинать, а то мы еще не обедали, – и Настя засмеялась.

Остановились они возле мигающей вывески «Ресторан». Настя никогда не бывала в ресторане, но едва переступив порог, решила, что это совсем не то, что гостиница – здесь внутрь вела торжественная мраморная лестница, освещенная мягким красноватым светом, а вместо недовольной администраторши за стеклом, в самом ее начале стоял улыбчивый молодой человек в красном пиджаке и провожал всех в зал. К Насте вернулись утренние ощущения, когда они первый раз вышли из гостиницы – она снова не могла осознать, что это происходит с ней, что это не фильм про красивую жизнь…

Едва они сели за столик, появилась длинноногая девушка в красном фартучке; назвавшись Аленой, она вручила им по красивой папке, поставила на стол маленький колокольчик.

– Когда определитесь, позвоните, – и отошла, а Юра, со знанием дела, открыл меню.

– И что мы, Настенька, будем заказывать?

Настя тоже взяла папку, но столкнувшись с ничего не говорившими названиями, отложила ее и принялась рассматривать столики под белыми скатертями, цветы в красных вазочках и торчащие вверх сугробы искусно свернутых салфеток. Кое-где уже сидели люди, оживленно беседуя и весело орудуя вилками, но большая часть столиков еще пустовала. На стенах висели виды старинного города, а на невысоком помосте блестели сложенные прямо на полу инструменты. Музыкантов, правда, пока не было, но одно то, что они подразумевались, уже создавало атмосферу праздника. Девочки в красных фартучках неслышно перемещались по залу с полными подносами…

– Ну что? – Юра закрыл папку, – выбрала?

– Нет… – Настя покраснела, – я не знаю.

– Ладно, значит, на мое усмотрение, – Юра позвонил в колокольчик, и словно сказочная фея, появилась Алена; что ей диктовал Юра, Настя не слушала – она с завистью смотрела на официантку и думала: …Она, вот, наверняка чувствует себя здесь уютно; когда ж я до этого дорасту?..

На столике появилась бутылка вина и салаты, в которых Настя не увидела никаких незнакомых продуктов, но как они были оформлены!.. Алена наполнила бокалы густо красной жидкостью и отошла.

– Попробуй, – Юра взял бокал, – это не крепко, но вкусно.

…Наконец-то хоть кто-то не считает меня ребенком!.. – Настя с готовностью подняла бокал; в ярком свете вино заиграло, переливаясь невиданными драгоценными оттенками, и она залюбовалась сказочным зрелищем.

– Итак, – Юра вернул ее к реальности, – чтоб все сложилось удачно; чтоб тебе здесь понравилось… короче, за все хорошее!

– Мне уже безумно нравится…

Настя пригубила вино и… не нашла, с чем сравнить сладковатый, терпкий вкус, но отрываться от него, точно, не хотелось; потом по телу разлилось тепло, а, самое главное, спало напряжение – будто сознание воссоединилось со всем радостным миром; исчезли страхи, и это означало, что мир принял ее!..

Салат оказался очень вкусным. Настя наслаждалась, когда он, тая во рту, обволакивал нёбо, но для Юры во всем этом не было ничего особенного; отложив вилку, он закурил.

– Насть, расскажи о себе.

– Я? – девушка покраснела, – а что?

– Ну, не знаю, что-то же ты видела в жизни.

– Школу видела, коров со свиньями…

Юра сам не знал, зачем попросил о такой глупости – он же прекрасно понимал, что рассказывать ей, в сущности, нечего, но Настя не могла отказать доброму волшебнику, творившему для нее чудеса.

– У нас в деревне нет своей школы, – продолжала она, – поэтому приходилось ездить в райцентр. Там знаете, как ужасно!

– В школе?

– И в школе, и вообще… Нам врач говорила, что там на три тысячи жителей почти сто больных СПИДом.

– Не слабо!

– А там сахарный завод и сезонники приезжает – говорят, это они везут. А в школе, когда медосмотр проводили – шестьдесят процентов старшеклассников больны триппером.

– Класс! – Юра стукнул ладонью по столу, – они как, из одного стакана пьют или все трахаются друг с другом?

– И пьют, и трахаются – в нашем классе из одиннадцати девчонок было всего две «девочки» – я и Маринка, – Настя опустила глаза, словно призналась в чем-то ужасном.