Текст книги "Особенности эльфийской психологии"

Глава двадцать четвертая
Вот и верь после этого людям!

Андрей и Ир

Я бы забыл, но мать напомнила. Как чувствовала, что я уже не помню о своем обещании прийти на день рождения младшего брата. Звонок прозвенел поздно вечером в четверг. Причем шуганулся не только я, отвыкнув от телефона, ведь в мир эльфов мобильник не таскал, прекрасно понимая, что работать там он не будет. Заливистая трель даже Ира заставила подскочить на компьютерном кресле. Мерцающий в очередной раз пользовал мой комп на предмет работы над своей диссертацией, а я тихо-мирно уже почти дремал на кровати, не так давно ставшей общей, и даже ноут, который все еще приглашающе светил экраном у меня под боком, был мне безынтересен.

Трубку пришлось разыскивать долго, но мама у меня такая женщина, что просто не отстанет. Поэтому когда я все же обнаружил телефон зарытым в покрывало, он все еще отчаянно сигнализировал, что со мной хочет пообщаться родительница. Глянув на экран и прочитав, кто звонит, почувствовал, как душа уходит в пятки. Почему? Да потому что забыл! Забыл! Вот, олух. И пропустил-таки день рождения брата.

Ответив на звонок, приготовился получить внеочередную головомойку, но мама пропела неожиданно приветливым голосом о том, что они все ждут меня завтра. Я растерялся. Мне казалось, что пятница у нас тут, на Земле, уже сегодня. Но, слушая ее щебет над самым ухом, быстро забыл о всех временных несостыковках, потому что мама неожиданно обронила невинную, казалось бы, фразу, что, если бы я пришел не один, а с какой-нибудь своей подругой, было бы просто замечательно. Папа бы порадовался, сказала она, и в голосе ее прозвучали металлические нотки. Хорошо, что благодаря предложению Ира мне было с кем идти. Обнадежив мать тем, что пообещал привести с собой не просто подругу, а свою собственную девушку, с которой уже несколько недель живу под одной крышей, повесил трубку и плюхнулся обратно на диван, чуть не свалив недавно приобретенный ноут. Ир повернулся ко мне прямо в компьютерном кресле и окинул насмешливым взглядом.

– Ну что? – спросил, видя, что я больше настроен отмалчиваться, чем хоть что-то объяснять.

Пришлось говорить.

– Завтра нужно за подарком сбегать и… – начав вращать перед собой рукой, я все пытался сформулировать то, что нам еще предстояло сделать, но в этом мерцающий пришел мне на помощь.

– Выбрать мерцание, – подсказал он.

Я кивнул. Ир прокатился на компьютерном кресле вперед, потом откатился назад, повертелся из стороны в сторону и задумчиво заметил:

– Мерцание – не проблема. Я могу принять облик любой девушки, какую ты только пожелаешь видеть рядом с собой. Другой вопрос, сумеешь ли ты достоверно разыграть свою увлеченность, – прозвучало таким менторским учительским тоном, что у меня челюсть на грудь упала. Я вскинул на мерцающего изумленный взгляд, и Ир неожиданно смутился, пожал плечами и произнес.: – Пока видел тебя только с парнями.

– С парнем, – поправил с нажимом.

– И до сих пор смутно себе представляю тебя с девушками.

– Слушай… – начал я и осекся.

Наверное, в чем-то он оказался прав. Ир действительно видел меня только с Никиткой, о внешности которого, кроме как «невзрачный», так ничего и не сказал. И это в то время, когда в их классе училось столько симпатичных девчонок, не говоря уже про весь остальной университет. А ведь я, как ни странно, начал ловить на себе заинтересованные взгляды, просто шагая по коридорам корпуса. Но пока стоически их игнорировал. Ну не лежала у меня душа к иномирной любви. Хватит того, что, по меркам своей семьи, считаюсь извращенным и испорченным, встречаясь не только с девушками, но и с парнями. Иномирян мне еще в коллекции не хватало для полного счастья!

– Ир, – сказал устало, наблюдая за тем, как парень продолжает крутиться на стуле из стороны в сторону. – Мне нравятся девушки, правда.

– Ага. Но только когда они на мальчиков похожи, я помню. – В глазах мерцающего плясали смешинки. Ему, значит, весело. Ну-ну.

– Не только. Это я просто так вам сказал, чтобы не приставали с дальнейшими расспросами.

– Да? – Ир оживился, перестал крутиться и даже слегка подался вперед: – И какие же тогда девушки тебе нравятся?

Теперь пришла моя очередь прятать лукавство глаз под ресницами.

– Разные.

Ир запнулся на секунду, помолчал, а потом нашел способ зайти с другой стороны. Быстро соображает, зараза!

– Хорошо. Спрошу по-другому: какое мерцание ты бы предпочел?

– Зависит от того, что ты можешь предложить.

Ир начал раздражаться. Это было видно по тому, как засветились в полумраке комнаты его глаза. Желтые, как у кошки.

– Я ведь уже сказал, что могу мерцнуть в любую девушку, в какую только пожелаешь.

– Тогда я со своей стороны заявлю, что предпочел бы сюрприз.

– Хочешь сказать…

– Хочу.

– А если не угадаю и тебе не понравится?

Пришлось пожать плечами и ответить искренним до неприличия взглядом:

– Но один вечер можно и потерпеть.

– Я бы предпочел, – холодно проинформировал меня Ир, – чтобы тебе не пришлось терпеть. Иначе обман может раскрыться, ты так не считаешь?

– Не волнуйся. Девушки, если не совсем уродки, до чего ты вряд ли опустишься, все на одно лицо, когда у тебя нет к ним каких-то особенных чувств.

– А парни?

– И парни.

– Тогда почему ты приволок в дом того парня? Он тебе настолько сильно понравился?

– Хочешь, честно отвечу?

– Хочу.

– Мне в тот вечер вообще было все равно, парень на меня западет или девушка, просто Никитка первым подвернулся под руку. Вот я и завелся. Отдохнуть хотел. У нас это называется – напряжение сбросить.

– Но ведь потом ты с ним продолжил общаться! – запротестовал Ир, кинул взгляд на мобильный телефон, который лежал на кровати рядом с моим бедром, и добавил: – Сообщениями обмениваться.

– Потому и продолжил, что хотелось позлить одну нежданно нарисовавшуюся беременную дурочку.

– Что ты сказал? – тихо, но очень грозно протянул мерцающий.

– Что слышал, – ответил без надрыва. – Если бы ты не начал столь навязчиво лезть в мою жизнь, я бы об этом парне уже наутро не вспомнил. А даже если вспомнил, то устыдился бы. Так как уже давно предпочитаю исключительно девушек.

– Да что ты? – Голос мерцающего сочился ядом. – Хочешь сказать, что, не будь тут Ириль, ты бы с ним до утра о вечном разговаривал?

– Нет, – вырвалось устало. Мне не хотелось развивать тему, но по одному виду мерцающего было понятно, что он так просто с меня не слезет, пока всю правду не вытянет. – Сам бы нашел способ спровадить его. Я уже в подъезде понял, что не мое это. Уже не мое. Но он так за мной увивался, надо было видеть, вот я по дурости и не устоял.

– То есть я во всем виноват. – Голос Ира прозвучал холодно и отстраненно. Похоже, он обиделся. На что, хотелось бы знать? Он же не девчонка, по пустякам обижаться. Хотя с этими его мерцаниями…

– Ир, – позвал, но он молча встал и направился к выходу из комнаты. Замер в дверях и, обернувшись через плечо, сказал.

– Раз тебя настолько раздражает мое присутствие в твоей жизни, что ты из-за этого готов наперекор самому себе парня в постель затащить, мог бы давно сказать.

Как-то я не подумал, что мои слова можно так воспринять. Тоже мне, психолог! Но как остановить обиженного мной парня, с ходу так и не придумал, он ушел. Не просто в другую комнату, нет. Совсем ушел, так и не выключив компьютер, не забрав со стола какие-то свои бумаги и свитки. Я слышал, как в прихожей хлопнула дверь. И очень надеялся, что это была именно та, которая вела в его мир, а не в мой. Почему? Наш мир не самое приятное место, по которому можно шататься в свое удовольствие поздно вечером в одиночестве.

Утром снова проснулся в компании Ира. Мерцающий мирно сопел в две дырки где-то в области моего плеча. Я же лежал на спине и думал. Много думал, и все о самом главном.

А что у нас самое главное? Дружба, вот что. Потому цель номер один на сегодня – помириться с Иром. Еще не хватало, чтобы из-за такой ерунды мы с ним окончательно рассорились. Правда, тот факт, что он все равно пришел ко мне, говорил о многом. Может, не все так грустно, как казалось на первый взгляд.

– Не спишь? – Мерцающий поднял голову. Пришлось повернуться к нему. Ир фыркнул, прикрыл кошачьи глаза темными ресницами и, снова опустившись на подушку, тихо сказал: – Я попросил ребят прикрыть тебя. Если что, ты вместе с ними прямо с утра на гневотерапии. На тот случай, если кто-то нас всех будет искать. Они, кстати, даже рады, что можно будет снова, как раньше, тренироваться вместе, а то с футболом на гневотерапию приходилось ходить частями.

Я улыбнулся, обрадовавшись, что мои нововведения не только прижились, но и, похоже, пустили корни. А еще был рад тому, что теперь можно спокойно подготовиться к вечернему спектаклю. Интересно, какое мерцание выберет по этому случаю Ир?

Мне все еще было немного дико, что для этого парня сменить внешность и пол проще, чем надеть на себя другой костюм. Причем менялся он не только внешне – в этом и отличалось их мерцание от обычного перевоплощения или личины. Он мог полностью измениться внутренне. И если мерцающий становился девушкой, на самом деле становился, а не балансировал в пограничном состоянии, то рядом со мной оказывалась именно девушка, а не парень, на время прикинувшийся ею. Такие мерцания у них, как он сам признался в наши с ним первые дни знакомства, могли быть очень глубокими, как в его случае со светлым эльфом, в образе которого ему пришлось пребывать все время своего обучения и последующей работы в университете. Да и Ира, староста «колокольчиков», изначально была не менее цельным мерцанием, личностью, эльфийкой, в которой трудно было заподозрить что-то не подобающее ее характеру и мироощущению.

Поэтому не стану скрывать – его нового мерцания, которое он обещал создать специально для меня, ждал с предвкушением. Было до жути любопытно, в какую девушку он для меня превратится. К тому же за время совместной жизни (шутка!) накопилось у меня к этому деятелю мерцающей наружности несколько весьма щекотливых вопросов. Например, его сны. Мне хотелось узнать их природу, а то бродила у меня тут шальная мыслишка, что он мне солгал про плохой сон и необходимость спать со мной в одной кровати. Ведь за все то время, которое жил у меня, ему на моей памяти ни разу не снились кошмары. Ир вообще спал как сурок. Почти не ворочаясь во сне, только иногда вздыхая чуть громче, чем обычно.

Карунд Иль-Янь

Мир вокруг нас менялся с такой скоростью, что впору было испугаться, но, как ни странно, я с воодушевлением ждал каждого нового дня и тех перемен, которые он с собой принесет. И все это благодаря Андрею, нашему классному руководителю. Мой народ презирает тех, кто слаб и не способен постоять за себя в открытой схватке. Это обусловлено весьма непростой средой обитания и суровыми законами нашей паучьей богини. Но Андрей перевернул мое представление о слабости. Причем я уверен, что не только мое. Достаточно спросить ребят.

Он сам откровенно признался, что даже меча в руках никогда не держал, но при этом способен колоть и резать словом сильнее и четче любого клинка. То, как он усмирил коммандос, что моих сородичей, что светлых, произвело на меня неизгладимое впечатление. А ведь никто из одноклассников не видел этого воочию, все узнали с моих слов. И насколько бы странно это ни прозвучало для моих сородичей, еще не знакомых с нашим Андреем, – я уважаю его, мы все уважаем. Он смог добиться того, о чем никто из нас не мечтал.

Поэтому, когда вчера вечером нас в общежитии в своей комнате собрала староста, отправив к каждому шушара, и сказала о том, что завтра нужно будет прикрыть Андрея, так как у него есть срочные дела в своем мире, все согласились без споров и лишних слов. Правда, было любопытно, что же там такое могло случиться у нашего психолога. Нехотя и только тогда, когда поинтересовалась глава клана, Ира призналась, что Андрея позвали на семейный праздник. Я поначалу не понял, почему староста и леди Вик-Холь так странно переглянулись. И сам бы никогда не решился спросить, но вмешался Машмул. Вот уж кто никогда не умел сдерживать свои порывы. Ему пояснили, что у Андрея непростые отношения в семье. Без подробностей. Но всем стало ясно, что лучше предоставить нашему психологу возможность самому во всем разобраться. Да и Пауль с Томом откровенно обрадовались, что наконец смогут оказаться в зале для гневотерапии вместе, а то до этого приходилось дежурить там посменно, пока кто-то играл в футбол, а кто-то продолжал наши общие тренировки.

Но сегодня мы снова собирались обедать в классе. Пусть без Андрея и Иры, но зато рядом с маленькими кошками, к которым все так привязались. Честно скажу, я тоже. Смотреть на то, как оживают глаза Антилии, когда она берет в руки пушистый комочек, – это… приятно. Трудно объяснить. Наши женщины – они другие. Холодные. И предпочитают не проявлять своих чувств в обществе мужчин. Только между собой, да и то все это может оказаться не больше чем слухами. Но светлые эльфийки совсем иные. Не все, но Лия – она особенная. Я знаю. И если бы не мои обязательства перед домом Вик-Холь, возможно… если бы она согласилась… если бы… Это трудно объяснить. Особенно ей, Лии. Она ведь почти ничего не знает о наших традициях, обязательствах перед кланами, о том, что до полного совершеннолетия нам не стоит даже мечтать о том, чтобы встречаться с кем-то, кем по-настоящему увлечен. Ведь очень может быть, что в скором времени для меня выберут пару, и я буду обязан зачать с женщиной моего народа ребенка. Как объяснить девушке, воспитанной по законам светлых, что такое нельзя считать изменой, что это вопрос выживания вида и клана?

Поэтому я пытался держать ее на расстоянии. Но с каждым разом получалось все труднее. Очень трудно. Особенно когда она запрокидывала голову, поднимала на меня свои глаза и ждала – я знаю, ждала поцелуя. Но я заставлял себя отвернуться, отвлечь ее словами, затянуть в разговор, но не позволить ни себе, ни ей переступить эту черту. Мучительно. Однако в тех обстоятельствах, в которых находился я, лучше так. Оставалось лишь надеяться, что ей от этого не так больно, как мне. Признаю, боль теперь повсюду сопровождала меня. Откуда она? Все дело в сожалении. Я сожалел, что никогда не смогу пойти против клана. Он слишком много значил. И сожалел, что не мог хотя бы прикасаться к ней, что не способен был запретить себе думать о ней днем и ночью. И все-таки каждый раз, когда ко мне в комнату проникал ее шушар, я шел к ней в университетский парк, и все снова начиналось с поцелуя, который никогда не станет явью. Я смогу сдержаться.

Мы встречались и просто разговаривали, блуждали по аллеям парка. Это все, что мог себе позволить. Это все, что мог позволить Лии.

На большой перемене мы с Паулем и Алым уже привычно шли в столовую. Конечно, раньше к нам присоединялся Том, но он задержался на гневотерапии с Фа. Рутберг заявил, что вычитал что-то об ифритах и горел желанием попробовать новый прием без свидетелей. Их оставили вдвоем. Даже леди Вик-Холь не возражала. В том, что Рутбергу было чему научить Фаля, я даже не сомневался. Мы все слышали о его субботних боях, которые он не пропускал до появления в нашей жизни Андрея с его непрекращающимся фонтаном идей и, как он гордо их называл, его терапиями.

В очереди стояли Улька и Алый, я же ждал их чуть в стороне, справедливо рассудив, что не имеет смысла топтаться всей толпой и лишний раз увеличивать и без того громадную очередь студентов. Именно поэтому первым его заметил.

Андрей прозвал его Умка. Действительно, с его прозвищами куда удобнее, как бы непривычно они ни звучали на первый взгляд. Потому что те же имена гномов всегда были такими длинными и труднопроизносимыми, что я с трудом себе представлял, как они способны выкрикивать их на своем каркающем языке на тренировках по боевым магическим воздействиям и в любых иных ситуациях. Пусть у нас имена немногим короче, но всегда можно обратиться к тому или иному сородичу по имени клана, и все будет нормально. Родовые фамилии у нас достаточно благозвучны и коротки.

Я увидел его уже с подносом. Гном явно собирался мирно пообедать в одиночестве, когда его обступили старшекурсники. Скорее всего, студенты одного с ним направления. Примечательно, что из четырех трое оказались светлыми, а последний – троллем. У меня сразу возникла мысль, что Андрей-то у нас троллей еще ни разу не видел. Интересно, что бы он сказал об этих толстопузах? Но я быстро и думать забыл об этом, когда понял, что им понадобилось от нашего гнома.

У Андрея нет магических способностей, но зато имеется какой-то немыслимый по своей силе дар убеждения. К тому, что наш класс – это наш класс, мы все привыкли слишком быстро, чтобы я мог пройти мимо того, как кто-то откровенно задирает нашего, подчеркиваю, именно нашего гнома, который уже всю классную комнату с мерной лентой излазил и даже пообещал на следующей неделе представить готовый проект по ее мелиорации.

Разумеется, я тут же направился к ним.

– Умка, – позвал, подойдя к низкорослому старшекурснику со спины. – У тебя тут все в порядке? – и посмотрел на его сокурсников.

Один из светлых осклабился.

– Тю, – протянул он мерзким голосочком – за одно это я мог бы его придушить, будь он темным и не находись мы в стенах университета. – А кто у нас тут такой заботливый, неужели темненький первак?

– Неужели, – холодно проинформировал и положил руку на плечо гнома.

Тот попытался ее сбросить, но я с силой сжал.

– У вас какие-то претензии к моему другу? – спросил, сделав ударение на последнем слове.

Плечо гнома у меня под ладонью дернулось. Парень вздрогнул. Да, наверное, неприятно слышать о том, что тебя считает другом темный. У них тут всегда так, мы уже почти привыкли. Это даже не обижает, скорее дает пищу для размышлений, не более того. Старайся не старайся, все равно друзей в нас видеть не хотят. И я, наверное, могу их понять. Мы, темные, не самые приятные существа на этом свете.

– Достаточно того, что он твой, – заговоривший светлый сделал ударение на этом слове, – друг, – а последнее словно выплюнул, наступая на меня.

Стало понятно, что драки не избежать. Ну что ж, мне не привыкать. Выставил в сторону свободную руку, готовясь призвать оружие. Но неожиданно из-за спин светлых раздался обманчиво веселый голос – говорил Алиэль. Вот от кого не ожидал, так не ожидал. Ведь это именно он возглавлял все предыдущие вылазки светлых в наше темное крыло.

– Какие-то проблемы, ребята?

– А, Алиэль, – обернувшись на него, просиял главный в этой четверке. – Да вот хотим поучить уму-разуму темного, вздумавшего с гномом дружбу завести.

– Вообще-то, – пропел в ответ светлый, – я не у тебя спрашивал, Крепленый.

Услышав его фразу и встретившись взглядом с Алым, как прозвал его Андрей, я впервые за все это время осознал, что он теперь тоже наш. Наш. И в ответ на его взгляд улыбнулся. Наверное, хищно – у меня же, как у любого илитири, верхние клыки выдаются чуть вперед. На одной из недавних тренировок Андрей назвал это неправильным прикусом. Понятия не имею, плохо это в его понимании или нет, просто запомнил. Но наши улыбки могут быть даже жуткими, как мне говорили некоторые человеческие девушки, с которыми я общался.

– Что тут у вас? – спросил Алый, и я ответил:

– Твои светлые олухи задирают нашего гнома.

– Да? – Тот окинул взглядом своих знакомцев. Прищурился и неожиданно выдал, обратившись к Ульке, стоящему рядом: – Уль, что скажешь?

– Был бы тут Том, предложил бы врезать, чтобы впредь свои мелиораторские кулачки на нас даже поднимать не думали, – прогудел рыцарь и вдруг тяжело вздохнул, обратившись к нам со светлым: – Но вы же знаете, что может случиться, если об этой драке прознает Андрей. Нет, то есть я не знаю, что он скажет, но…

– Да, уши в трубочку у нас точно свернутся, – неохотно признал светлый.

А я не удержался и хмыкнул.

– Ну да, его мысли про то, что наши уши так могут, меня тоже несколько напрягали.

– Главное, чтобы у него не возникло желания проверить это на практике, – неожиданно поддержал нас Умка.

Мы все понимающе переглянулись, а Улька еще и выдал:

– Хорошо, что нам с Рутбергом это не грозит.

– Вы что же… – ошеломленно выдавил из себя главный задира все еще мнущейся возле нас компании светлых.

– Мы – это мы, – холодно проинформировал его Алый. – И он, – светлый указал на Умку, – с нами. Никто из ваших не захотел работать с ним по диплому. Вот мы и согласились ему помочь – за определенные услуги.

– Помочь? – зашипел круглый как шарик тролль и застрекотал крылышками. – Да что вы можете, техники!

– А зачем нам что-то мочь, мелиоратор? – поинтересовался у него я. – Если вы без создаваемых нами амулетов магической подпитки не способны ни одно деревце вырастить?

– Не верю, – сказал один из светлых. – Вы ведь не могли… – и накинулся на Умку, который теперь стоял, расправив плечи, и явно чувствовал себя куда увереннее. – Они ведь не могли пообещать тебе магическую подпитку!

– И тем не менее пообещали, – с достоинством ответил гном, а мы с ребятами над его головой понимающе переглянулись.

– Темные?

– И темные тоже.

– Что значит, тоже?

– То и значит, – вмешался в их разговор я. – Мы все будем помогать ему, потому что он согласился мелиорировать наш класс.

– Не верю.

– А ты поверь, – почти ласково посоветовал Алый и обратился к Умке: – Ты как смотришь на то, чтобы пообедать вместе с нами? Мы тут вроде как засланцы, приносим в класс еду на всех.

– И обедаете там? – живо заинтересовался гном.

– Именно! – подтвердил Улька. – Так что можешь присоединиться. Все равно, узнай Андрей, что ты в одиночестве ешь, нашел бы способ навязаться.

Умка покачал головой и вдруг прокомментировал:

– Он у вас ненормальный.

– У нас, – склонившись к нему, шепнул я. – У нас. Привыкай.

Гном фыркнул и действительно присоединился к нам. Когда мы выходили из столовой, я чувствовал, как наши спины прожигают взглядами светлые и один тролль. Но не успел обернуться и улыбнуться им на прощание, меня отвлек Алый, задумчивый и какой-то странный. Улька с гномом ушли чуть вперед, и светлый смог у меня спросить:

– Слушай, – сказал он негромко. – Вы с Антилией правда… – и замялся, недоговорив. Удивительная деликатность, не ожидал от него. Наверное, поэтому и ответил честно, хоть мог бы и промолчать.

– А ты стал бы распространяться на моем месте, если бы девушка тебе по-настоящему нравилась?

Светлый долго молчал, мы почти догнали рыцаря и гнома, которые остановились у поворота коридора и поджидали нас.

– Наверное, не стал бы, – тихо сказал светлый. – Но… я ведь ни о чем таком не спрашиваю. Просто… вы и в самом деле встречаетесь, как полагает Андрей?

– Мы иногда видимся. Но… – Тут запнулся я сам. – Не встречаемся в том плане, о котором ты подумал.

– Почему? – Мы подошли к ребятам, когда он это спросил, и Улька уставился на нас непонимающе. Почувствовав, как изнутри поднимается ярость, не на светлого, нет, на всю эту ситуацию в целом, подавил ее и только после этого ответил:

– Я темный. Не хочу, чтобы из-за меня…

– Ей было больно? – спросил светлый в лоб и пересекся со мной взглядом. Отвечать не пришлось. Но сказанные им слова я еще долго не мог выкинуть из головы. – Я не знаю, какие у тебя обстоятельства, но смотритесь вы рядом здорово.

Ирирган

Среди молоденьких мерцающих бытует мнение, что нет принципиального различия между мужчиной и женщиной. Не снаружи, чем мы отличаемся внешне – это понятно, а внутренне. Я тоже был таким наивным и неопытным. Но теперь могу со всей ответственностью сказать, что различие фундаментально. В чувствах. Женщины чувствуют иначе, чем мужчины. Не сильнее или слабее, а просто иначе. Поэтому перестраивать себя, когда следует изменить не только внешность и подправить характер, я предпочитаю именно изнутри.

Начал еще за завтраком. Просто сидел, смотрел, как Андрей ест, и размышлял о том, что чувства, которые я и не думал испытывать, будучи мужчиной, могут неожиданно выплыть наружу, как только стану женщиной. И все же лучше всего сделать это прямо сейчас и по магазинам за подарком для его брата пойти уже сложившейся парой, чтобы никто, даже самый чуткий человек, не смог увидеть в наших отношениях фальшь. Почему так серьезно отнесся к этому? Потому что уже понял, что с Андреем нельзя быть несерьезным. Он полностью выкладывается на своей непростой, сразу скажу, должности. Столько делает для нас, что с моей стороны было бы просто хамством не ответить ему тем же. В том, что мое присутствие на чужом празднике жизни ему на самом деле нужно, уже убедился. Правда, вчерашний разговор меня разозлил. Конечно, психологу легко говорить: «Придумай сам, приму любую девушку, подумаешь, потерпеть один вечер». Но я не хочу, чтобы он терпел. Хочу сделать приятное человеку, который мне нравится, и другом которого надеюсь стать. Хочу, чтобы, видя ее рядом с ним, ему завидовали. И это льстило бы ему, как любому мужчине.

В общем, после завтрака ушел в ванну. Долго смотрел на себя в зеркало. Очень долго. Конечно, мог бы снова воспользоваться теплом Андрея как ориентиром, что и делал последние несколько раз, когда приходилось экстренно менять мерцание. Но я хотел, как он сам того пожелал, сделать ему сюрприз. Просто подходящий женский образ никак не желал лезть в голову. Все время перед глазами стоял тот парень, с которым они так страстно целовались прямо у входной двери. Похоже, всерьез на нем зациклился. И ладно бы на Андрее, но этот Никита… Потряс головой, вздохнул. Уперся руками по обе стороны зеркала, склонился, вжал голову в плечи и попытался сосредоточиться. Я все еще не верил, что он соврал тогда о предпочтениях в плане внешности своих любовников, но стоило подумать о том, что я должен понравиться не только Андрею, но и его родителям, которые выгнали из дома собственного сына по неясным мне пока обстоятельствам. Давно хотелось расспросить психолога об этом, но я не решался. Не так уж мы с ним близки, чтобы я мог себе позволить столь личные вопросы. Но, если хорошенько подумать, парнем я о таком спросить, конечно, не могу. Мужская солидарность, скупость в словах и молчаливость превалируют над словоохотливостью. Вот только к женщине это будет уже неприменимо. Улыбнулся своему отражению. Сам себе подмигнул. Почему? Потому что, кажется, придумал, как вывести Андрея на откровенность. Теперь главное – выбрать правильный образ.

Так, что бы могло подойти для моих целей? Начнем с самого простого. Цвет волос и глаз. Черты лица пока оставим без изменений. Волосы. Я задумался. У нас в классе есть и блондины, и рыжие, и брюнеты. Кто бы больше понравился Андрею? С глазами проще. Точно не желтые. И никаких, как он выразился, экстремальных зрачков. У меня тогда был серьезный порыв обидеться на такую характеристику. Но я, как и Андрей, настолько был вымотан вечерней тренировкой коммандос, что просто не осталось сил возникать, когда он заявил мне, что напрягается, видя, как мои глаза светятся в темноте или как вытягиваются время от времени мои зрачки. Психолог почти сразу уснул. А я еще некоторое время лежал в темноте, всеми силами пытаясь перебороть странное сожаление, которое охватило меня после этих слов. О чем я сожалел? О том, что мы настолько с ним не похожи, что он не понимает меня, а я его. При взаимопонимании было бы намного легче.

У меня всегда так – главное, начать. Сменив цвет волос и глаз, я легко сгладил мужские черты лица, сделал более пухлыми губы, попробовал несколько причесок. Остановился на короткой стрижке. Совсем короткой. Видел такую на фотографии одной девушки в сети. Потом настало время изменить тело. Это было еще проще. Грудь небольшая, но и не прыщики. Талия тонкая, ребра выступают, но не сильно. Худышка, но не так чтобы очень. Не костлявая. Все в меру. Округлые бедра. Не слишком узкие – так, что можно спутать с мальчишескими – нет, все округлое, женское. Потом руки. Кисти и пальцы менять не стал. Я видел человеческие руки, у большинства местных женщин они грубее, чем у меня. Но в случае со мной это скорее природная особенность расы. Дальше. Колени. Сам не люблю у девушек слишком острые коленки. И вообще предпочитаю длинные ноги, которые могли бы обхватить и… Потряс головой. Что-то куда-то не туда меня занесло. Может, Андрей прав, и мне тоже следовало озаботиться поисками девушки, только уже для себя? Нет, сначала я ее для него найду. Так мне спокойней будет.

Снова всмотрелся в свое отражение. Улыбнулся. Вспомнил. Ногти. В этом мире сейчас мода на длинные ногти, которые, как объяснял Андрей, специально наращивают каким-то особым способом. Наращивать я не собирался. При желании мог достичь такого результата исключительно природным способом. Но опять-таки не стоило перебарщивать. Вряд ли Андрею понравилась бы идеальная девушка. Недаром же он ни на одну из наших девчонок не запал. К тому же мое мерцание должно вызывать у него вполне понятное чисто мужское желание защитить, именно такой девушке лично я мог бы рассказать о себе. Не все, конечно, но что-то определенно бы выдал.

Снова окинув себя взглядом, обнаружил, что впервые за очень длительный период времени вначале изменил внешность, и теперь мне предстояло поработать над внутренним миром. Плохо. Не люблю оставлять самое сложное на потом. Но, раз уж такое дело… Убрав руки от стены, закрыл глаза. Замер, опустил их вдоль тела и попытался поймать нужное настроение. Неожиданно подумалось, что не получится. И так же неожиданно снизошло вселенское спокойствие.

Я открыла глаза и улыбнулась своему отражению. Даже подмигнула ему. Результат стараний Ириргана мне очень понравился. Я была такой, какой и должна была быть. Уверена, сумею разговорить неприступного психолога. Мужчины всегда слегка теряют бдительность, когда рядом с ними появляется женщина. Пора этим воспользоваться, а то получается, что только Ир откровенничает, а Андрей скрытный до неприличия и все ему сходит с рук.

Андрей и Ир

Ир слинял в ванную, оставив меня в одиночестве придумывать подарок мелкому. Мысли в голове бродили самые разные. Все крутились вокруг Ира, а не подарка. И все же несколько дельных идей удалось ухватить за хвост до момента, когда на пороге спальни нарисовалась рыженькая, очень коротко остриженная девчонка, худенькая и аппетитная, если учесть, что на ней были лишь трусики шортиками и лифчик, приподнимающий небольшую, но аккуратную грудь. Кто меня осудит, что я, как тот волк из американских мультиков, тут же закапал слюной, потому что таких аппетитных конфеток в мои сети давно уже не попадалось?

– Ир? – получилось хрипло и как-то по-идиотски.

На что девчонка весело рассмеялась и, подмигнув мне, поправила: