Текст книги "Черный принц"

Поскольку поездка в Честер оказалась весьма прибыльной, то Эдуард Вудстокский мог порадовать своих верных друзей сэра Джона Чандоса и сэра Джеймса Одли, также прибывших на турнир, новыми доспехами: «Приказ сэру Питеру де Лейси, генеральному казначею принца в Лондоне, выплатить Ричарду де Хейлу, оружейнику в Лондоне, 6 фунтов 13 шиллингов 4 пенса, следуемых за две пары доспешных пластин в черном бархате, которые принц получил от него 31 декабря на 27 год царствования Эдуарда III для турнира в Элтеме и передал затем бакалавру сэру Джеймсу д’Одли и сэру Джону Чандосу; а также 20 шиллингов за покрытие пары пластин для самого принца красным бархатом для указанного турнира, каковые пластины он и доставил в тот же день Джеффри Хеймлину, хранителю доспехов принца»[155]155
  Register of Edward the Black Prince. Part IV. L., 1933. P. 124.


[Закрыть].

Турнир оказался жарким. Известные воины, принимавшие в нем участие, вовсю демонстрировали свое умение владеть оружием, невзирая на лица и титулы соперников. Эдуард Вудстокский никому не уступал ни в доблести, ни в рыцарском искусстве. Он наносил удары и принимал их – в результате доспех его коня был так сильно поврежден, что потребовал немедленного ремонта. В Лондон был спешно отправлен гонец: «Приказ сэру Питеру де Лейси, клерку и генеральному казначею принца в Лондоне, или же его заместителю. Со всей возможной поспешностью и в соответствии с инструкциями, данными кузнецом принца Роджером, обеспечить доставку четырех [доспешных] частей, которые принц приобрел для своих дестриэ для последующих турниров. Доставить их Роджеру, как только они будут изготовлены»[156]156
  Register of Edward the Black Prince. Part IV. L., 1933. P. 124.


[Закрыть].

Впрочем, принц мог бы и не торопиться, поскольку следующего турнира ему пришлось дожидаться больше года. По странной прихоти короля на этот период рыцарские состязания оказались под запретом в Йоркшире, Лондоне, Херефорде и Хантингдоне. Подобная строгая мера в Англии не была чем-то из ряда вон выходящим, но обычно ее вводили в смутные времена. Так, очень часто проведение турниров запрещал Эдуард II, опасавшийся заговоров со стороны собственных баронов. Почему к подобным ограничениям прибег Эдуард III, совершенно непонятно – шла вялотекущая война с Францией, и правитель по идее должен был наоборот поощрять воинские игры у всех сословий королевства.

* * *

Начало 1354 года Эдуард Вудстокский провел в Беркемстеде. Здесь он неожиданно для себя получил письмо от Шарля Злого, короля Наварры, с которым до тех пор не поддерживал никаких контактов. Собственно, тайные мотивы Шарля принц понял, еще не дочитав до конца послание – тот крайне нуждался в поддержке Эдуарда III. Наваррец принимал непосредственное участие в убийстве Карлоса де ла Серда и, естественно, опасался мести как со стороны сторонников покойного коннетабля, так и со стороны Жана II Доброго, короля Франции, любимцем которого был испанец. Шарль весьма самонадеянно просил английского короля срочно отправить латников и лучников в крепость Кале и замок Гин, чтобы они были готовы по первому зову прийти к нему на помощь. Король Наварры не был уверен в том, что сможет убедить Эдуарда III в целесообразности таких действий, и счел нелишним отправить одновременно второе письмо – наследнику престола. Вероятно, он надеялся, что если английский король будет колебаться, то его воинственный сын однозначно выступит за обострение отношений с Францией. Однако пронырливый политикан просчитался – оба Эдуарда одинаково скептически отнеслись к его предложениям, и никаких войск на континент послано не было.

В марте принц вновь направился в Соннинг – без особой цели, просто потому, что ему нравился этот старинный городок. Сделав порядочный крюк, 28 апреля он добрался до Вестминстера, где заседал Парламент. Слушая краем уха, как лорды зачитывают свои бесконечные петиции, Эдуард Вудстокский обдумывал новый план. Очевидный успех миссии в Чешире натолкнул его на мысль навести таким же образом порядок в Корнуолле. Не откладывая дела в долгий ящик, принц в мае послал туда гонца с приказом отремонтировать дома, где он собирался остановиться сам и разместить свиту.

Эдуард планировал отбыть в путешествие в начале июля, но смог выбраться из столицы только во второй половине месяца – как и в Чешир годом ранее, что было воспринято им как доброе предзнаменование. В конце июля принц был в Глостере, 11 августа миновал городок Чадли в Девоне и спустя семь дней въехал в Лонстон. На мосту через реку Тамар в двух с половиной километрах от города его встретил Джон Келлигрей, облаченный в церемониальный серый плащ. Этот дворянин держал от него земли, за что нес особую повинность. В обязанности Келлигрея входило сопровождение герцога Корнуоллского в течение сорока дней повсюду, даже по самым отдаленным уголкам, всякий раз, когда тому взбрело бы в голову посетить Корнуолл.

Вернуть герцогство в русло законности и порядка оказалось куда более сложной задачей, чем справиться с мошенниками и лиходеями в Чешире. Принцу пришлось применять закон по всей строгости против тех, кто самовольно охотился в его парках, безбоязненно грабил в гаванях стоящие на якоре корабли или уклонялся от выплат налога на олово. Последние особенно беспокоили Эдуарда: львиная доля доходов поступала именно от оловянных рудников или торговли оловянными изделиями, так как в остальном Корнуолл был относительно бедным уголком Англии. Кое-что дополнительно приносили портовые сборы, но вот сельское хозяйство не давало практически ничего.

Досталось от принца нерадивым служащим, подраспустившимся в отсутствие своего сеньора. Потерял свою должность корнуоллский управляющий Джон Кендал – правда, вскоре был в ней восстановлен. Джон Дэбернаун, занимавший пост шерифа с 1350 года, был безжалостно уволен. Формально его сменил сэр Джон Салли, который не смог вовремя прибыть в Корнуолл. Принц не собирался попусту терять время и 18 августа назначил шерифом Роберта Элфорда. Другие обязанности Дэбернауна, который являлся одновременно хранителем ленов Девона и Корнуолла, были выведены из компетенции шерифа и отданы Джону Скирбеку. Сам же Дэбернаун получил приказ в кратчайшие сроки взыскать все недоимки, накопившиеся за время его службы.

Впервые оказавшись на этой древней земле, гордившейся своими кельтскими традициями и крайне настороженно относившейся ко всему английскому, Эдуард Вудстокский пожелал первым делом осмотреть имевшиеся здесь цитадели. Он провел много времени в Рестормелском замке, возведенном сразу после нормандского завоевания, а в 1337 году перестроенном Эдмундом, графом Корнуоллским. Замок окружали мощные стены, в главной башне размещались большой зал, три жилых палаты, столько же погребов и часовня с образом Пресвятой Марии, выполненным из алебастра. Крыша была покрыта свинцовыми листами, во многих местах разошедшимися и с трудом защищавшими внутренние помещения от дождей. Полуразрушенные ворота производили гнетущее впечатление. В плачевном состоянии находились почти все замковые сооружения – кухня, пекарня, конюшни и водопровод. Эдуард Вудстокский приказал произвести кое-какой ремонт там, где он настоятельно требовался, чтобы замок окончательно не превратился в руины. Именно здесь, в обветшалом Рестормелском замке он принимал присягу феодальной верности от своих корнуоллских вассалов.

На обратном пути к столице принц на несколько дней воспользовался гостеприимством Джона Грандисона, епископа Эксетерского, и остановился в его дворце, чтобы уладить несколько важных дел в Девоншире, где у него имелось несколько маноров. В свои поместья под Лондоном он вернулся в начале сентября. Немного передохнув, принц отправился в паломничество к храму Богородицы в Уолсингеме, чтобы отблагодарить Пресвятую Деву за помощь, оказанную при умиротворении Корнуолла. По возвращении он отпраздновал Рождество в Беркемстеде вместе с бабушкой – вдовствующей королевой Изабеллой, когда-то носившей гордое прозвище Французская Волчица.

В феврале Эдуард Вудстокский участвовал в турнире, который состоялся в Вудстоке – первом после прошлогоднего Элтемского. В этом замке его мать Филиппа Геннегауская произвела на свет еще одного сына – Томаса, и турнир был приурочен к истечению 40-дневного срока с момента родов, во время которого роженица считалась нечистой. Оставив Вудсток в распоряжении Филиппы, принц уехал в Лондон и несколько месяцев провел в своем городском доме Палтни-Инн, никуда надолго не выезжая и занимаясь в основном рутинными делами.

* * *

Череда перемирий между Англией и Францией тянулась аж с 1347 года, однако локальные военные действия, как уже было сказано, надолго не затихали. В Гаскони французы постепенно восстанавливали контроль над городами Сентонжа и Пуату, англичане время от времени переходили в контратаки. Борьба велась в основном руками наемников-рутьеров вроде Пьера Морена, который согласно полученному от французов патенту получал годовую ренту с любых земель или городов, захваченных им у противника. Не брезговали разбоем и английские гарнизоны, добывая таким способом себе пропитание и богатство.

В 1351 году Генри Гросмонтский, герцог Ланкастерский, и сэр Уолтер Мэнни провели несколько рейдов, целью которых были Этапль и Сент-Омер. Однако серьезных успехов они не добились, а попытки взять Булонь были отбиты ее защитниками. Зато линкольнширский авантюрист Джон Данкастер захватил 6 января 1352 года расположенный неподалеку от Кале замок Гин и продал его королю Эдуарду III.

В Бретани английскими войсками командовали сэр Уолтер Бентли и Роберт Ноллз. В августе 1352 года они нанесли в битве при Мороне серьезное поражение французской армии маршала Ги де Неля, сеньора де Мелло, и д’Оффемона. Это сражение стало боевым крещением для рыцарей ордена Звезды[157]157
  Орден Звезды (полное название – Орден рыцарей Богоматери Благородного Дома) был учрежден в ноябре 1351 года Жаном II Добрым (1319–64), королем Франции из династии Валуа (1350–64), сыном Филиппа VI. (прим. редакции)


[Закрыть], недавно созданного королем Жаном II Добрым в пику английскому братству Подвязки. Клятва, которую давали рыцари при вступлении, содержала между прочим пункт, согласно которому они ни в какой ситуации не имели права поворачиваться спиной к врагу. Результат столь неумного обета оказался ожидаемым: 89 орденских рыцарей, включая Алена VII, виконта де Рогана, и самого Ги де Неля, а также 500 латников пали в бою.

Параллельно все это время велись вялые и нерезультативные переговоры между враждующими сторонами, для которых даже было организовано некое подобие постоянной конференции под председательством кардинала Ги Булонского. Она проходила в палатках, разбитых в чистом поле неподалеку от Кале.

В самой Англии отношение к полноценному возобновлению военных действий было неоднозначным. Так, члены Парламента в 1354 году приветствовали предложение о заключении вечного мира с Францией криками «Да! Да!» Однако по стране активно велась интенсивная агитация в пользу продолжения войны, и циркулировали пропагандистские поэмы:

 
Король, ты сражался как лев, а теперь будто мира желаешь:
В бою лишь победу возьмешь, в перемирии все потеряешь.
Язык перемирия лжив, только воинов с толку сбивает.
Отринь же лукавство, и слава отчизны опять воссияет[158]158
  Political Poems and Songs Relating to English History / Ed. by T. Wright. Vol. I. L., 1859. P. 57.


[Закрыть].
 

Судя по всему, сторонников возобновления военных действий в Англии было все-таки больше, и в их число входили многие знаменитые рыцари, и первым из них по праву считался Эдуард Вудстокский, принц Уэльский. В предвкушении грядущих боев он продолжал обновлять свой боевой арсенал: «Да будет записано, что 19 марта Роберту де Ноллзу было выдано долговое обязательство, скрепленное малой печатью принца, на сумму 400 марок в английских деньгах с погашением к грядущему Рождеству – в качестве возмещения 2000 французских флоринов, потраченных на приобретение щита, именуемого “Йоханнес”, каковые принц получил от него взаймы»[159]159
  Register of Edward the Black Prince. Part IV. L., 1933. P. 113.


[Закрыть].

И вот 31 октября 1354 года Эдуард III отрядил герцога Ланкастерского и графа Эранделского послами в Авиньон, чтобы они в очередной раз огласили там условия, на которых английская сторона соглашалась подписать мирный договор. Главным из условий было получение навечно суверенных прав на герцогство Аквитанское в его границах до начала «войны Сен-Сардо». Это расценивалось как компенсация за отказ от претензий на корону Франции. Кроме того, под руку английского короля должны были отойти герцогство Нормандское и графство Понтье, Анже и Анжу, Пуатье и Пуату, Ле-Ман и Мэн, Тур и Турень, Ангулем и Ангумуа, Каор и Керси, Лимож и Лимузен. То есть, Эдуард III желал получить ни много ни мало всю западную Францию к югу от Нормандии за исключением Бретани, а также сохранить за собой Кале. Но и этим требования англичан не исчерпывались: они оставляли за собой право требовать любые земли, бывшие когда-то частью владений английских королей.

Французское посольство, прибывшее в Авиньон примерно в середине января 1355 года, возглавляли канцлер Пьер де ла Форе и Пьер I, герцог де Бурбон. Они пункт за пунктом отвергали все претензии англичан, заявляя, что Аквитания, как и любая другая провинция, не может получить полный суверенитет: король Франции не имеет власти расчленять то самое королевство, которое он поклялся хранить и беречь в целости во время церемонии коронации. В ответ на это глава английской делегации герцог Ланкастерский вернулся на исходные позиции, в жесткой форме потребовал для Эдуарда III корону Франции и объявил о немедленном и полном отказе от любых вассальных обязательств за занимаемые англичанами территории.

К концу февраля все формы дипломатического урегулирования были исчерпаны. Единственное, чего удалось добиться, так это продления перемирия еще на три месяца – до 24 июня 1355 года. Затем Ланкастер со своей свитой покинул Авиньон и 28 марта вернулся в Англию. Принц был спешно вызван на королевский совет, куда явились также Жан де Грайи, капталь де Бюш, а также сеньоры Леспар и Мюсидан, прибывшие из Франции. Они приехали для того, чтобы принести королю поздравления по поводу рождения сына Томаса, а заодно обсудить ситуацию в Гиени. Члены совета приступили в детальной разработке планов на лето. План кампании почти в точности копировал сценарии 1346 года. Одна армия направлялась в Нормандию, где должна была получить поддержку от Шарля Злого, вторая выдвигалась в Гиень.

Командовать войсками с общего согласия были назначены принц Уэльский и герцог Ланкастерский. Однако к всеобщему удивлению в Нормандию король отправил Генри Гросмонтского, а в Гиень – Эдуарда Вудстокского: Ланкастер знал Аквитанию как свои пять пальцев в отличие от принца, который там ни разу не был. Но у Эдуарда III уже тогда, видимо, зрели далеко идущие планы по поводу сына и наследника.

Сам же принц, засидевшийся в Англии, всей душой рвался в поход и подгонял своих слуг, торопясь побыстрее собрать войска и припасы:

«Так как Жан, который называет себя королем Франции, нарушил договор, подписанный в Кале между королем [Эдуардом III] и французами, то по сему поводу вновь вспыхнула война. Принц молил короля позволить ему отбыть как можно скорее, ибо хотел стать первым, кто пересечет море, и король ему это дозволил. Принц должен быть в Плимуте на восьмой день после летнего солнцестояния[160]160
  День летнего солнцестояния, день середины лета (англ. Midsummer day), приходится на 24 июня и соответствует Иванову дню. (прим. редакции)


[Закрыть] с 800 латниками, чтобы отбыть в гасконские земли. Посему он отправляет приказ Роберту Элфорду, стюарду и шерифу Корнуолла, Джону Кендалу, здешнему казначею, Джону Скёрбику и начальнику порта Томасу – задержать все вина, которые они смогут обнаружить в городах Плимут, Дартмут, Фои и в прочих городах морского побережья Корнуолла и Девоншира, задержать 300 четвертей[161]161
  Четверть (англ. quarter) – мера объема сыпучих тел, примерно 291 литр. (прим. редакции)


[Закрыть] овса и 100 четвертей пшеницы вплоть до прибытия должностных лиц принца в эти места…»[162]162
  Register of Edward the Black Prince. Part II. L., 1931. P. 77.


[Закрыть]

Глава вторая
Наместник Аквитании

Аквитания, которая занимала в планах кампании 1355 года центральное место, и куда собирался отплыть принц Уэльский, служила камнем преткновения в англо-французских отношениях уже очень давно. Хотя претензии Эдуарда III простирались по максимуму на все королевство Французское, именно реституция Аквитании на условии полной и безусловной независимости оставалась крайним минимумом, на который он мог бы согласиться для полного урегулирования конфликта.

Эту страну тогда называли по-разному: Аквитания, Гиень, Гасконь. В обиходе все три названия означали в принципе одно и то же, но в более строгом понимании их территории не были тождественны. Так, Гиень занимала северную и центральную часть Аквитании, Гасконь – южную. Английской короне эти земли принесла Алиенора, герцогиня Аквитанская suo jure[163]163
  Suo jure (лат. – в своем праве) означает в данном случае то, что Алиенора носила титул не потому, что была замужем за герцогом Аквитанским, а потому, что владела этим леном сама. (прим. редакции)


[Закрыть], когда вышла в 1152 году замуж за короля Генри II Короткая Мантия. Аквитания отличалась ярко выраженным своеобразием языка, который тут назывался langue d’oc – то есть, окситанский язык или язык «ок». Жители остальных территорий Франции говорили на langue d’oïl – северофранцузском или языке «ойл». Так на севере и юге произносили в старину слово «да» – в современном французском oui.

Единой социальной модели тогда не существовало – она была представлена двумя разновидностями. Первая имела распространение на территории Северной Франции, Фландрии и Бургундии, а вторая доминировала от севера Испании до Бордо, а затем через Прованс к Северной Италии. Традиции, менталитет и образ жизни аквитанцев был равно непонятен и англичанам, и французам, что не могло не вызывать постоянных трений между местными сеньорами и верховной властью, кому бы она ни принадлежала.

Стремление окситанских феодалов максимально дистанцироваться от Парижа не способствовало установлению тесных связей между Аквитанией и Францией, а два века английского правления еще больше углубили их взаимный антагонизм. Южане откровенно предпочитали власть Англии. Их вполне устраивало, что островитяне в силу чисто географических причин менее строго контролировали жизнь удаленной провинции и оставляли решение многих вопросов на усмотрение местной знати.

Английский король, носивший титул герцога Аквитанского, был непосредственным господином этих земель, в то время как французский король являлся их верховным сюзереном. Англия была основным рынком для сбыта вина, на производстве и продаже которого во многом держалась экономика региона, в особенности районов вокруг Бордо. Другим оплотом английского господства являлась Байонна – крупнейший морской порт и экономический центр Гаскони. Ее морякам требовалась твердая поддержка Англии в их ожесточенном противостоянии кастильским и нормандским мореходам.

Неудивительно, что зародыш очередной войны образовался именно тут, в этом сложном клубке переплетенных интересов. Французы сделали первый шаг, захватив города Ла-Реоль, Бур и Блай. Они предприняли несколько безуспешных попыток блокады Бордо, от которых в 1340 году пришлось отказаться. Однако город сильно пострадал, многие виноградники в его окрестностях были уничтожены. В течение следующих четырех лет король Франции пытался закрепить достигнутый успех, даруя земли тем аквитанским дворянам, которые были готовы перейти на его сторону. В марте 1344 года Филипп VI в качестве ответа на претензии, выдвинутые Эдуардом III на французскую корону, возвел своего старшего сына и наследника Жана в титул герцога Гиеньского. Летом того же года новоявленный герцог даже сумел получить оммаж от многих дворян региона.

Эдуард III, руки которого были связаны войной во Фландрии, возложил заботы по обороне герцогства на местных чиновников. В июле 1338 года командование военными действиями приняли на себя сенешаль Гаскони сэр Оливер Ингэм и наместник Бернар-Эз IV, сир д’Альбре. Сеньоры д’Альбре издавна были верной опорой Англии. При Эдуарде I ведение переговоров об англо-кастильском союзе было поручено Аманье VII, входившему в королевский совет – деду нынешнего сира д’Альбре. Бернар-Эз продолжал политику своего предшественника, несмотря на попытки короля Богемии переманить его на сторону Филиппа VI, обещавшего за отступничество огромные суммы. Сир д’Альбре мог позволить себе проигнорировать авансы короля Франции, ибо сравниться по богатству с ним мог разве что капталь де Бюш. Жан де Грайи, унаследовавший этот титул в 1343 году, также был признанным лидером английской партии – его семья служила владыкам Англии в течение нескольких поколений.

Более мелкие сеньоры области Бордо – де Помье, де Леспар, де Лангуаран и многие другие – также были настроены проанглийски. Но по мере удаления от побережья и, соответственно, приближения к французским границам, сторонников Англии становилось все меньше. В частности, из области Ажене к ним можно было отнести единственного знатного сеньора – Арно де Дюрфора. Англофильские устремления местной знати поддерживались щедрыми субсидиями, и французам трудно было что-то этому противопоставить. Поэтому они торжествовали недолго: их наступление было остановлено еще до лета 1344 года, а Сен-Макер и Блай отбиты назад.

Новая экспедиция, предпринятая французами в 1345 году, вновь сместила границы английского влияния к Бордо и Медоку. Однако Генри Гросмонтский, тогда еще граф Дербийский, предпринял успешное контрнаступление, которое кардинально изменило ситуацию: неприятельские войска под командованием новоявленного Жана Гиеньского не смогли ему противостоять. В битве при Обероше армия под командованием Бертрана I, графа де Л’Иль-Журдана, потерпела обидное поражение от значительно уступавших ей по численности англичан, а сам полководец был взят в плен. После этого многие колебавшиеся в своих симпатиях сеньоры вспомнили о клятве верности, данной королю Эдуарду III. В конце 1345 года английской армии сдался Эгийон, а в 1346 году Генри Гросмонтский провел глубокий рейд по территориям Сентонжа и Пуату и оставил там сильные гарнизоны.

После того, как границы английских владений в Аквитании были частично восстановлены, настало время для анализа предшествующих неудач. Стало совершенно ясно, что система обороны провинции никуда не годилась, и ее следовало коренным образом переосмыслить. Вместо стационарных немногочисленных пехотных гарнизонов, которым не под силу было контролировать обширные территории, для защиты границ создавались мобильные кавалерийские отряды, нанимаемые по мере надобности. Такие войска показали себя более эффективными, но стоили они весьма недешево. Финансовая ситуация в Аквитании, жившей до сих пор более-менее по средствам и даже отправлявшей порой излишки в английское казначейство, сильно изменилась к худшему не в последнюю очередь из-за этой реорганизации.

Мало того, что полезное вроде бы дело – разработка новой оборонительной стратегии – обернулась для провинции материальными затруднениями, так еще и ротация кадров сказалась на ее обороноспособности не лучшим образом. Талантливый военачальник Генри Гросмонтский был отозван из Аквитании, а на его место в 1351 году назначен Ральф, граф Стаффордский. Не то, чтобы он оказался совсем уж неспособным командиром, но достойным противником Жану, графу д’Арманьяку, назначенному королем Жаном II Добрым наместником Лангедока в 1352 году, Стаффорд не стал. В сентябре и октябре 1353 года д’Арманьяк дважды вторгался в Ажене, в январе следующего года провел несколько атак на юг Керси, осадив замки Бовиль и Фреспеш, затем взял Пор-Сен-Мари на Гаронне. И все это он проделал с небольшим количеством войск и при ощутимой нехватке денег. Естественно, Эдуард III пришел к выводу о необходимости сменить своего лейтенанта в юго-западной Франции.

* * *

В общих чертах таким было положение дел, когда Эдуард Вудстокский спешно готовился отбыть в Аквитанию. На его плечи легла основная тяжесть по организации экспедиции, хотя каждый участник похода должен был явиться к месту сбора с собственной свитой из рыцарей, оруженосцев и лучников. Принц же снарядил и самый большой отряд, составлявший почти половину войска. Всего за море отплывали 1000 латников, 1000 конных лучников и 600 пехотинцев, из которых 300–400 были лучниками. По сравнению с армией, принимавшей участие в битве при Креси и насчитывавшей около 8500 человек, это была весьма скромная рать, но и задача ее была несколько иной. Принц вел с собой в Аквитанию лишь ядро, вокруг которого там должна была собраться армия местных феодалов.

Все шесть магнатов, сопровождавших двадцатипятилетнего полководца, были опытными солдатами и ветеранами битвы при Креси. Правой рукой и главным советником Эдуарда Вудстокского по праву считался Роберт де Аффорд, граф Саффолкский, а маршалом армии был назначен Рейнолд, лорд Кобэм Стербороский. С принцем отправились также Томас Бошан, граф Уорикский, Джон де Вер, граф Оксфордский, Уильям Монтекьют, граф Солсберийский, и Джон, лорд Лайл Ружмонтский. Из этих баронов только лорд Лайл сражался прежде в Аквитании под знаменами Генри Гросмонтского. Зато в собственной свите принца состояли по меньшей мере три рыцаря, уже воевавших в Гиени – это были сэр Нил Лоринг, сэр Джеймс Одли и сэр Ричард Стаффорд, служившие у того же Генри Гросмонтского. Все перечисленные лорды и рыцари, а также сэр Джон Чандос, сэр Джон Уингфилд и сэр Бартоломью Бергерш-младший, сын давнего соратника принца лорда Бергерша-старшего, входили в военный совет, осуществлявший руководство кампанией.

Незадолго до срока, назначенного для сбора армии, Эдуард Вудстокский получил официальное назначение: он отправлялся в Аквитанию не просто как командующий экспедицией, но как наместник. В королевской грамоте его права и обязанности перечислялись с поразительной дотошностью:

«Контракт между королем и принцем, свидетельствующий о том, что король назначил принца в качестве своего наместника в Гасконь, куда тот отправится со свитой из 433 латников и 700 лучников (400 конных и 300 пеших), а также с латниками и лучниками графов Уорикского, Саффолкского, Оксфордского и Солсберийского, сэра Джона де Лайла и сэра Рейнолда де Кобэма, которые должны отбыть с принцем в указанные земли. Принц останется в указанных землях как наместник, пока королю сие будет благоугодно. Король выплатил возмещение расходов на кампанию и вознаграждение авансом – ему и людям его свиты за полгода, начиная с того дня, когда он и его люди достигнут моря для отплытия. В конце полугодия будут оплачены следующие расходы и выплачено вознаграждение авансом, ежели король пожелает, чтобы принц оставался и дальше в тех землях.

Более того, принц должен иметь с собой достаточно денег для умиротворения людей в той стране, а также для других целей, которые он сочтет надлежащими для королевского блага. Он имеет полную власть издавать и скреплять королевской большой печатью ордонансы и действовать, как сочтет наилучшим для чести и блага короля и страны в герцогстве Гасконь и королевских землях так, как будто король присутствует там собственной персоной, и снимать любых министров, и назначать других на их место. Более того, никакие доходы, ренты, таможенные сборы, чеканка и другая прибыль, идущая королю, не могут быть использованы или потрачены без приказа принца. Также указанные деньги не могут быть переданы какому-либо лорду или другой персоне, но должны быть потрачены исключительно на королевские дела по приказу и под надзором принца…

Принц может жаловать земли, приобретенные во время войны, как он сочтет наиболее выгодным для короля… Принц должен иметь полную власть заключать и скреплять королевской большой печатью перемирия – длительные или короткие, а также договоры о приостановлении военных действий, как он сочтет наиболее выгодным для короля, и утверждать их.

Король обязан организовать снабжение Тонне, Тальбура, Субиза и Рошфора, и если какой-либо из этих четырех городов будет потерян из-за недостатка припасов, то вины принца в том не будет. Король также заявляет, что если принц или его люди возьмут пленников в тех землях, то принц может поступать с ними по своей воле, кроме единственно главнокомандующего, но и в этом случае король гарантирует соответствующее вознаграждение. Принц получает все выгоды от войны, кроме городов, замков, земель, ренты и оммажей, но и в отношении этого он должен иметь полную власть по комиссии передавать их или отдавать в аренду, как сочтет наиболее выгодным для короля. Принц также должен иметь полную власть по комиссии приводить под руку короля все земли, города, замки, привилегии, таможни, чеканку монет и прочее, принадлежавшее когда-либо герцогству Гиень, в каковую землю он ныне отбывает, где бы ни счел он добрым и законным сделать это…

Принц должен иметь власть по комиссии отправлять правосудие над всеми бунтовщиками и непокорными в тех землях, миловать их и дарить им жизнь и избавлять от казни. И все сделки, которые он с ними заключит, король должен соблюдать и твердо их придерживаться. Король также соглашается, что если какая-либо власть, соответствующая статьям этого контракта, дарована была какому-либо другому лицу, такой дар отныне не будет иметь силы.

Король также соглашается и обещает, что если случится принцу оказаться в окружении или в осаде столь превосходящих сил, что он самостоятельно не сможет справиться с ними, мощью короля он будет спасен – то есть король спасет его тем или иным способом. И герцог Ланкастерский, и графы Нортхемптонский, Эранделский, Ла-Марш[164]164
  Имеется в виду Роджер Мортимер, 2-й граф Марчский, а вовсе не Жак I де Бурбон, граф де ла Марш, коннетабль Франции. (прим. редакции)


[Закрыть] и Стаффордский обещают и заверяют своим честным словом оказывать, независимо от обстоятельств, всю возможную помощь и давать советы по спасению. И если случится так, что принц будет окружен или осажден врагами так, что его персона окажется в опасности, а помощь не прибудет вовремя, то во спасение себя и своих людей он может заключить перемирие или соглашение о прекращении боевых действий или предпринять какое-либо другое действие, которое он сочтет наилучшим…»[165]165
  Register of Edward the Black Prince. Part IV. L., 1933. P. 143–145.


[Закрыть]

Интересно сравнить этот документ с подобным же контрактом, составленным для Генри Гросмонтского точно при таких же обстоятельствах в 1345 году. Принц оставался в Гаскони наместником практически бессрочно – пока королю это будет благоугодно. Генри Гросмонтский же назначался на ограниченный срок в шесть месяцев, который по желанию короля мог продлеваться на следующие шесть месяцев. По объему полномочий принцу Уэльскому давалась несоизмеримо большая власть, ибо он мог назначать и увольнять ключевых чиновников администрации и распоряжаться финансами Аквитании по своему усмотрению. Генри Гросмонтский был связан необходимостью координировать все свои действия с коннетаблем Бордо и сенешалем Гаскони, которых он не мог уволить.

Если бы Генри Гросмонтский оказался «в окружении или осаде столь великими силами, что невозможно было бы самостоятельно справиться с ними, мощью короля он будет спасен, король обязан спасти его тем или иным способом»[166]166
  Fowler K. Henry of Grosmont, First Duke of Lancaster, 1310–1361 / Thesis for the degree of Ph.D. Leeds, 1961. Appendix A № 1.


[Закрыть]. И тут принц имел более серьезные гарантии, поскольку не только король, но и все английские командиры на континенте обязаны были приложить максимум усилий для его вызволения. Что в обоих случаях схоже, так это полномочия по помилованию, захвату и пожалованию земель, заключению перемирий и прекращению боевых действий.