Текст книги "Черный принц"

Фелтон и Калвели устроили своих солдат на отдых отдельно от главных сил. И как раз в ту ночь кастильцы провели два рейда – конные отряды брата Энрике Трастамарского дона Тельо, сеньора де Агилар-де-Кампо, и маршала д’Одреема совершили налет на эти обособленные английские лагеря. Дон Тельо атаковал людей сэра Хью Калвели, многие из которых были убиты во сне. Сильно пострадал обоз. Однако шум боя насторожил Джона Гонтского, который приказал своим войскам занять боевые позиции. Рейдеры не смогли застать их врасплох, а на помощь уже спешили принц и Чандос. На этом участке кастильцев удалось легко отогнать. Арнуль д’Одреем тем временем напал на отряд сэра Томаса Фелтона, который расположился в Ариньесе, в семи километрах к западу от Витории. Англичан было всего 400 человек – латников и лучников. Они успели занять оборону на холме, где всадникам было труднее их атаковать. Однако неприятель сильно превосходил их по численности, и после ожесточенного сражения англичане были разбиты. Двоюродный дядя командира отряда сэр Уильям Фелтон, сенешаль Пуату, погиб в бою, а сам сэр Томас Фелтон и сэр Ричард Хестингс попали в плен.

* * *

Принц понял, что пробиться силой через занятые противником перевалы не удастся, и приказал вернуться на ту дорогу, которой пренебрег с самого начала. Войска развернулись на юго-восток и через холмы Сьерры-де-Кантабрии двинулись к Логроньо. Местность, по которой они шли, не давала противнику возможности устроить засаду или ловушку, но при этом не баловала уютными местами, где удобно было бы разбить лагерь. Добросовестный Уолтер из Питерборо красочно описал одну из ночевок так:

 
В долину мы вступили в полном беспорядке
И на ночь в тихой роще поставили палатки.
До самого рассвета стояла стужа злая,
Но строй держало войско, утром выступая[270]270
  Political Poems and Songs Relating to English History / Ed. by T. Wright. Vol. I. L., 1859. P. 112.


[Закрыть].
 

Несмотря на неблагоприятные условия марша, Эдуард Вудстокский без каких-либо особых проблем привел армию в долину реки Эбро, и 1 апреля она стала лагерем у Логроньо. Энрике Трастамарский, в свою очередь, также оставил Сальдиаран и последовал за принцем, но правее, выдерживая направление строго на юг. Таким образом, он форсировал Эбро у Сан-Висенте и снова оказался между войском Эдуарда Вудстокского и Бургосом. Кастильцы заняли позиции на западном берегу реки Нахерилья, чтобы не дать неприятелю воспользоваться мостом в городке Нахера.

Расположившись в Логроньо, принц решил, наконец, ответить на брошенный ему месяцем ранее вызов, а заодно вывести противника из равновесия. Он начал свое послание в весьма язвительном стиле, тонко пародируя обороты, использовавшиеся Энрике Трастамарским, однако по мере углубления в суть проблемы тон становился все серьезнее. Принц весьма четко и строго изложил ситуацию, какой она ему виделась, и с логикой его выводов трудно было спорить. Эдуард вроде бы предлагал решить дело миром, но выставленные им условия были заведомо неприемлемы – на деле формально миролюбивое письмо не оставляло узурпатору другого выбора, кроме как сражаться:

«Эдуард, первородный сын короля Англии, принц Аквитанский и Уэльский, герцог Корнуоллский и граф Честерский благородному и могущественному Энрике графу де Трастамара – привет. Мы получили ваши письма, в которых вы именуете себя королем Кастилии и в которых вы утверждаете, что мы вместе с вашим врагом и противником планируем вторгнуться в королевство Кастилия с сильным войском. Мы находим все это удивительным. Вы обратились к нам с просьбой сообщить, каким путем мы собираемся войти в ваше королевство Кастилия, ибо вы хотите быть там вперед нас, с помощью Господа и с помощью своих подданных и друзей. Вы говорили, что не замедлите вступить с нами в бой, и вы заявили, что наши люди весьма жаждут этого. Хотя вы и полагаетесь на помощь Господа, но мы, как и весь прочий мир, знаем – Он не на вашей стороне. Тем не менее вам кажется, что вы должны защищать свое королевство и своих подданных.

Итак, да будет вам известно, что с королем – упомянутым доном Педро – мы связаны не только родством, но также прежними и новыми союзами, и обязаны поддержать его законные требования. Эти договоры были заключены как его предшественниками, королями Кастилии, так и самим доном Педро с предшественниками нашего дражайшего господина и отца, короля Англии, а также с ним самим. Дон Педро изложил перед нами свое дело, и это весьма хорошо известно, что король дон Альфонсо, его отец, по своему завещанию оставил ему корону Кастилии, как и все остальные королевства и земли, которыми он владел. Кроме того, люди указанных земель принесли дону Педро клятву верности и оммаж в соответствии с обычаями страны, и подчинялись ему, как своему господину и королю. Да вы и сами приносили клятвы за земли и унаследованные владения, которые вы держите в его королевстве.

Несмотря на это, вы явились недавно с большим войском для сопротивления вашему упомянутому господину и королю и изгнали его из большей части его королевства, которое оккупировали силой и без веского повода. В результате мы жалостью были подвигнуты явиться к нему на помощь во имя справедливости и согласно договорам, уже упомянутым. Мы намерены восстановить его в королевстве и во всех законных владениях всеми имеющимися у нас силами. Мы хотим, чтобы Господь и весь мир знали, что мы никогда не желали битвы или кровопролития между христианами, да и теперь мы их не хотим, если этого можно будет избежать, сохранив нашу честь и наследство наших друзей и союзников.

Таким образом, если вы без боя, во имя почитания Господа и во благо христианского мира, вернете все королевства и земли нашему союзнику королю дону Педро, а также исполните другие обязательства, которыми вы связаны, мы будем весьма рады видеть это. Господь и все люди могут ясно видеть, что мы действуем в этом деле не из гордости или тщеславия, и не по иным причинам, но только исходя из права и справедливости. И мы говорим вам, что если король дон Педро, наш кузен и союзник, в чем-то поступил нечестно с вами или с кем-либо другим из его королевства без серьезной причины, то мы хотим это исправить. Да, мы будем советовать ему, что в этом случае он должен по праву дать удовлетворение и вам, и им. Точно так же, как если кто-то совершил преступление против него, мы призовем к их прощению, так чтобы против них ничего не предпринималось в связи с этим. И над осуществлением сего мы будем упорно трудиться.

Если же вас ведут жадность или другие пороки, то вы должны остерегаться, чтобы не оскорбить Господа. Если вы откажетесь от этих предложений, то знайте, что мы намерены вторгнуться в королевство Кастилия открыто. Тогда и для вас и всех остальных, кто планирует выступить против нас, действительно было бы лучше оказаться на месте встречи прежде, чем там будем мы»[271]271
  Delachenal R. Historie de Charles V. Tome III. Paris, 1916. P. 555–556; López de Ayala P. Cronicas de los Reyes de Castilla. Tomo I. Madrid, 1875. P. 555.


[Закрыть].

Обращение в Энрике как к простому графу, ожидаемо взбесило узурпатора, который в тот же день 1 апреля написал ответное письмо в откровенно оскорбительной манере, ибо желание уязвить противника взяло верх над благовоспитанностью[272]272
  Педро Лопес де Айала – советник и канцлер Энрике Трастамарского, при публикации переписки удалил все оскорбительные выпады в адрес принца Уэльского, однако они дошли до нас из других источников. (прим. редакции)


[Закрыть]. И если у Эдуарда Вудстокского были все основания не признавать королевский титул своего противника, то у Энрике таких оснований не было, поскольку происхождение принца никем не ставилось под сомнение и все свои титулы он носил по праву. Помимо далеко не рыцарственного тона послания, узурпатор набрался смелости требовать – не предлагать, а именно требовать – чтобы место для сражения определили выборные от обеих противоборствующих сторон:

«Дон Энрике, милостью Божией король Кастилии и Леона, Толедо, Галисии, Севильи, Кордовы, Алгарве и Альхесираса и сеньор де Молина Эдуарду, принцу Уэльскому, который именует себя старшим сыном короля Англии и принцем Аквитанским – привет. Мы получили ваши письма и ознакомились с их содержанием, включая и ответ на наше письмо. Никто не может иметь каких-либо сомнений в том, что это вы в действительности охвачены тщеславием. Но вы должны помнить, что мы, с помощью Господа и наших добрых, преданных и верных подданных, заняли эти земли и готовы защищать указанные королевства и их подданных ото всех, кто собирается силой вторгнуться в их пределы или каким-либо другим образом повредить нашим верным подданным.

Вы можете не испытывать в этом отношении никаких сомнений, а посему отправьте двух или трех ваших рыцарей, чтобы они встретились с двумя или тремя нашими рыцарями и выбрали место, которое не даст преимущества той или иной стороне. Когда такое место будет выбрано, мы с готовностью защитим наше королевство и интересы наших верных подданных, во славу Господа и всего христианского мира.

Мы желаем, чтобы эти наши письма служили в качестве охранной грамоты для избранных вами двух или трех рыцарей, а также для их сопровождения – до пятидесяти людей и коней. И послали мы сии письма лишь с этой целью, не для чего более»[273]273
  Delachenal R. Historie de Charles V. Tome III. Paris, 1916. P. 555–556; López de Ayala P. Cronicas de los Reyes de Castilla. Tomo I. Madrid, 1875. P. 556.


[Закрыть].

* * *

Получив это второе письмо, Эдуард Вудстокский удовлетворенно потер руки и соизволил ответить на него лишь кратко сформулированным отказом. Его изрядно позабавило, с какой тщательностью Энрике перечислял все многочисленные присвоенные им титулы. Но своей цели принц добился: послание вывело узурпатора из себя и стало последней каплей, заставившей того отказаться от тактики партизанской войны. К прекращению игры в кошки-мышки Энрике Трастамарского подтолкнуло не только язвительное письмо – такая игра совершенно не соответствовала характеру узурпатора. Кроме того, он начинал опасаться, что выжидательная позиция сыграет против него и вызовет недовольство знати и армии. А Энрике и без того чувствовал себя на троне не слишком уверенно. Один за другим города открывали свои ворота перед посланниками дона Педро. Отряд из 600 всадников, посланный на усмирение мятежного города Агреда, перешел на сторону неприятеля. Дальнейшее дезертирство стало бы фатальным для Энрике.

Однако французские капитаны, не понаслышке знавшие о военных талантах принца, все как один выступали за продолжение тактики изматывания противника. Интересно, что в их числе был и поумневший маршал д’Одреем, который перед битвой при Пуатье, как мы помним, наоборот поощрял Жана II атаковать врага. Несмотря на такое единодушие своих военных советников, Энрике решил по-своему и вывел армию из Нахеры, чтобы дать бой в чистом поле. Он занял позиции за рекой Яльде, притоком Нахерильи, расположив свое войско по обе стороны от главной дороги.

Авангард армии во главе с Бертраном дю Гекленом и Арнулем д’Одреемом состоял из французских отрядов и рыцарей ордена Ленты, чей баннер держал Педро Лопес де Айяла, канцлер Кастилии. Рыцари ожидали боя спешенными, как латники Эдуарда Вудстокского при Пуатье. Центром командовал Энрике Трастамарский, чьи войска стояли за баталией дю Геклена. На флангах располагались отряды хинетов – легкой андалусийской кавалерии. Их возглавляли дон Тельо и Альфонсо, граф де Дения. В чем состояли преимущества кастильской армии? Только в одном – она занимала выгодную позицию, была свежей и хорошо отдохнувшей. Зато минусы казались весьма серьезными – по большей части, солдаты имели лишь легкое вооружение и были плохо обучены, а их стойкость в бою вызывала большие сомнения.

Эдуард Вудстокский также оставил Логроньо. Его армия перешла через Эрбо по большому каменному мосту и 2 апреля 1367 года встала у небольшой деревушки Наваррете, где выстроилась в боевой порядок. Первая баталия состояла в основном из английских и бретонских латников с лучниками на флангах. Ей командовали Джон Гонтский, сэр Джон Чандос и два маршала – Стивен Косингтон и Гишар д’Англь. Вторую баталию, сформированную из гасконцев, возглавлял сам принц. Правым ее крылом командовали Арно-Аманье д’Альбре и Жан д’Арманьяк, левым – Жан де Грайи капталь де Бюш. Третья баталия, в отличие от двух первых, была конной. Ее вели Хайме де Майорка и сэр Хью Калвели. Перед строем своей армии принц торжественно посвятил сэра Джона Чандоса в баннереты – эту честь отважный воин заслужил давно.

Противников разделяли 12 километров широкой равнины. Хотя обе стороны готовились к битве в течение нескольких дней, и вся местность кишела разведчиками, Эдуард сумел-таки преподнести кастильцам тактический сюрприз. Поскольку Энрике Трастамарский не делал никаких попыток сдвинуться с места и выжидал, действовать пришлось именно принцу. Но он не пошел, как ожидали его враги, в лобовую атаку по главной дороге из Логроньо на Нахеру. Ранним утром 3 апреля англо-гасконские войска свернули на север и обогнули крутой хребет, тянувшийся вдоль долины.

Едва взошло солнце, как на левом фланге армии Энрике Трастамарского неожиданно возникли отряды Джона Гонтского и Джона Чандоса. Пока атакующие спешивались и выстраивались для атаки, опытный Бертран дю Геклен мгновенно уяснил изменение ситуации и попытался развернуть свои войска фронтом к неприятелю. Это было весьма сложной задачей. Первой линии удалось повернуться к врагу, но во второй линии возникло замешательство, переросшее в смятение. Небольшой отряд легкой кавалерии, пользуясь всеобщей неразберихой, перешел на сторону англичан. Ценой нечеловеческих усилий дю Геклену удалось восстановить порядок и даже повести своих солдат в контратаку, на некоторое время оттеснив англичан. Но тут в сражение вступила вторая баталия под командованием самого принца Уэльского, и сильные отряды гасконцев на ее флангах начали охват позиций неприятеля. Дон Тельо, стоявший со своей легкой кавалерией как раз на левом крыле, попытался остановить продвижение неприятеля. Однако лучники встретили его всадников тучей стрел, безжалостно поражавших плохо защищенных доспехами людей и коней. Испанские конные отряды понесли тяжелые потери и бежали с поля боя.

Энрике Трастамарский попытался изменить ход сражения и помочь французам, которым грозил полный разгром. Его подвели кастильские рыцари, которые отказались спешиваться и пошли в атаку на баталию принца в конном строю. Естественно, английские лучники немедленно разъяснили им ошибку, засыпав их стрелами. Узурпатор отважно сражался в самой гуще битвы, однако бой был проигран. Телохранители чуть ли не силой вывели Энрике из гущи сражения. Кругом царила паника. Французы и кастильцы в беспорядке бежали к Нахере, преследуемые конными отрядами Хайме де Майорки и Хью Калвели. Большинство отступавших попало в смертельную ловушку на берегу реки, поскольку узкий мост через быструю Нахерилью не мог вместить всех обезумевших от страха беглецов, и там началась давка. Англичане и гасконцы продолжали преследовать врагов даже в городе. Множество их попало в плен, множество было убито в домах, где они пытались найти убежище. В Нахере были схвачены главы трех знаменитых рыцарских орденов: великого магистра ордена Калатравы нашли в погребе, а приор Леона ордена святого Иоанна Иерусалимского и магистр ордена святого Иакова Компостельского сдались случайно наткнувшемуся на них отряду латников.

* * *

Эдуард Вудстокский стоял на холме под развевающимися штандартами, указывавшими место сбора отрядов. Они возвращались один за другим после погони за бежавшим противником, отягощенные пленниками и трофеями. Как того требовала давняя военная традиция, победители остановились в лагере Энрике Трастамарского и ночевали в тех самых платках, где кастильцы провели предыдущую ночь. На следующее утро 4 апреля герольды отправились на поле боя, чтобы подсчитать павших. Они обнаружили около 5000 тел – погибла половина испанской армии, причем большая часть была уничтожена у реки, на заключительном этапе сражения, когда исход уже не вызывал сомнений. Потери англо-гасконского войска оказались незначительными.

Принц был вполне удовлетворен, ибо он полностью выполнил приказ отца и взятые на себя обязательства. После такого разгрома, какой потерпели сторонники узурпатора, они не имели никакой возможности сопротивляться возвращению на трон Педро Жестокого. В понедельник 5 апреля Эдуард Вудстокский писал своей жене Джоанне в Бордо: «Моя дражайшая, обожаемое сердце, возлюбленная супруга! Мы приветствуем вас от всей души и желаем вам всего наилучшего. Вот новости, которые вам, наше сердце, хотелось бы знать. Подруга наша, мы стояли лагерем в полях вблизи Наваррете 2 апреля, и там получили известие, что Бастард Испанский со всей своей армией расположился в двух лигах от нас у реки Нахера.

На следующий день очень рано утром мы снялись с лагеря, чтобы двинуться на него, и послали вперед наших разведчиков, чтобы выяснить, в каком состоянии находится армия упомянутого Бастарда. Они донесли нам, что тот занял позицию и выстроил свои войска на удобном месте и ждет нас. Поэтому мы в свою очередь выстроились в боевой порядок и сражались так хорошо по воле и милости Божьей, что Бастард и все его люди были побеждены благодаря помощи Господа нашего. От пяти до шести тысяч воинов были убиты, и мы взяли много пленных, чьих имен пока не ведаем. Однако среди них точно находятся брат упомянутого Бастарда дон Санчо, граф де Дения, мессир Бертран Геклен, маршал д’Одреем, мессир Хуан Рамирес, мессир Жан де Нёвиль, ле Краон, ле Бек де Виллен, сеньор Каррильо, магистр ордена святого Иакова, магистр ордена святого Иоанна и различные шателены, чьих имен мы не знаем – до двух тысяч благородных пленников. Что касается самого Бастарда, то мы до сих пор не имеем представления, взят он в плен, убит, или бежал.

И после указанной битвы остановились мы на ночь в лагере упомянутого Бастарда, в его собственных палатках, и там отдохнули лучше, чем где-либо в последние четыре или пять дней. И оставались мы там весь следующий день. В понедельник, то есть, в день, когда пишется это письмо, мы снялись с лагеря и двинулись на Бургос, где мы успешно завершим наш поход с помощью Господа. Вы будете рады узнать, дорогая супруга, что мы, наш брат Ланкастер и все знатные дворяне нашей армии чувствуют себя хорошо, слава Богу, за исключением только мессира Джона Феррерса, который бился яростно»[274]274
  Prince A. E. A Letter of Edward the Black Prince Describing the Battle of Nájera in 1367 // English Historical Review. Vol. 41 (1926). P. 415–417.


[Закрыть].

С этим письмом в Лондон был отправлен слуга принца Франскин Форрест. Он также должен был доставить в Англию боевого коня Энрике Трастамарского, захваченного в битве при Нахере – в качестве неопровержимого, материального подтверждения очередного триумфа английского оружия.

Эдуарду Вудстокскому следовали два самых крупных выкупа: за лучшего из французских военачальников того времени Бертрана дю Геклена принцу причиталось 100 тысяч кастильских двойных мараведи, или примерно 19 200 фунтов. Альфонсо, графа де Дения, отчаянно бившегося в рядах баталии Энрике Трастамарского, захватили английские оруженосцы Роберт Хоули и Ричард Чемберлен, которые затем передали пленника принцу в обмен на обещание компенсации. Выкуп за Альфонсо был установлен в размере 150 тысяч двойных мараведи.

Когда перед Эдуардом Вудстокским предстал Арнуль д’Одреем, их встреча чуть не кончилась трагедией. Английские и французские обычаи того времени по свидетельству очевидцев были значительно менее жестокими, чем испанские. Англичане и французы после достижения соглашения по сумме выкупа отпускали пленников на свободу под честное слово, в то время как испанцы держали их в строжайшем заключении, а о сборе необходимых средств предоставляли заботиться родственникам и друзьям. Но маршал не выплатил еще своего выкупа за прошлое пленение, которое произошло одиннадцать лет назад при Пуатье. По всем писаным и неписаным рыцарским законам до полного погашения долга он не имел права вновь поднимать меч против того, кто взял его в плен. Эдуард Вудстокский угрожал казнить д’Одреема как обыкновенного предателя, но маршалу удалось убедить принца, что никаких правил он не нарушил. Оба они, говорил д’Одреем, сражались за других: маршал – за Энрике, принц – за Педро. То есть, д’Одреем воевал не против принца, а всего лишь против дона Педро, на что имел полное право. Да и сам принц не был главнокомандующим англо-гасконской армии, а только ее капитаном. Необычным капитаном, благоразумно оговорился тут маршал, превосходящим своими военными талантами любого другого капитана, но тем не менее, по факту дело обстояло именно так. Эдуард Вудстокский повел дело так, что заставил восхищаться собой даже испанских хронистов:

«Двенадцати рыцарям принц приказал заслушать и рассудить это дело. Они заявили, что их решение таково: в своих речах маршал был прав, он защищался как рыцарь. И они сказали принцу, что маршал отвечал превосходно, и в соответствии с законом, и признали, что он защитил себя от обвинений, выдвинутых принцем. И принц со всеми рыцарями были весьма рады, что маршал нашел веские аргументы для оправдания, поскольку он был добрым рыцарем. Доводы, к которым прибег маршал, были крайне важны: после вынесения этого приговора любые подобные претензии, предъявляемые воюющими сторонами друг другу, разрешались подобным же образом»[275]275
  López de Ayala P. Cronicas de los Reyes de Castilla. Tomo I. Madrid, 1875. P. 559.


[Закрыть].

Тут автор заметок Лопес де Айала был абсолютно прав – первым среди тех, кому пошел на пользу прецедент с Арнулем д’Одреемом, оказался сам Бертран дю Геклен. Ведь сэр Джон Чандос предъявил ему точно такие же претензии, и точно так же бретонец избежал суровой кары.

* * *

В отличие от принца, вполне удовлетворенного исходом боя, Педро Жестокий остался недоволен. Тела Энрике Трастамарского, его главного врага, среди погибших не нашли. Узурпатор бежал сначала в Арагон, потом во Францию, но на тот момент об этом ничего не знали ни шпионы, ни пленники. Не улучшали настроения дона Педро и участившиеся конфликты между ним и Эдуардом Вудстокским. Первое серьезное столкновение произошло из-за пленных. Если принц рассматривал их исключительно в рыцарской парадигме – в качестве достойного способа получения выкупа, то Педро Жестокий видел в них мятежников и политических противников, подлежащих публичному уничтожению.

В полном соответствии со своими представлениями о законности дон Педро незамедлительно предал казни Гомеса Каррильо де Кинтана, камергера Энрике Трастамарского, а с ним еще трех знатных кастильцев. Далее ему случилось опознать среди пленных известного военного механика, который год назад переметнулся от него к узурпатору. Педро набросился на несчастного и собственноручно убил его. Гасконский рыцарь, захвативший злосчастного механика в плен, был в ярости из-за потери выкупа и пожаловался принцу. Только после личного вмешательства Эдуарда спонтанные расправы прекратились. Вторым камнем преткновения стало выполнение условий договора. Педро Жестокий стремился как можно скорее укрепить свои позиции в качестве короля Кастилии, в то время как Эдуард Вудстокский желал получить оговоренную плату и вернуться в Аквитанию. Однако надежды принца на быстрое и успешное завершение столь блестящего в военном отношении похода не сбылись.

Педро Жестокий торжественно вступил в свою столицу Бургос 7 апреля 1367 года. Эдуард и его войско расположились за чертой города. Сам принц остановился в монастыре Лас Уэльгас, где находилась усыпальница кастильских королей. Начались долгие и сложные переговоры по сумме выплат. Только подсчет долгов короля Кастилии занял почти месяц. Он был определен в 2720 тысяч золотых флоринов – гигантскую сумму, сравнимую по величине с выкупом короля Жана II Доброго. Но при этом была все-таки небольшая разница между Францией, богатейшей страной Европы, которой оказалось не под силу его собрать, и куда более бедной Кастилией. Педро Жестокий настаивал на том, чтобы в окончательном расчете была учтена стоимость драгоценных камней, проданных им в Гаскони перед началом похода. Он также наотрез отказывался отдавать кастильские замки в качестве обеспечения выплат на том основании, что это сильно ослабит его власть.

Наконец, все детали были согласованы, и 2 мая состоялась торжественная церемония в Бургосском соборе, на которой стороны обменялись взаимными обязательствами. Еще один документ был подписан 6 мая в Лас Уэльгасе. Он гласил, что половина суммы должна была выплачена в течение четырех месяцев, после чего английская армия оставит Кастилию. К тому времени Эдуард Вудстокский уже полностью перестал доверять своему союзнику. Он приказал английскому отряду занять городские ворота и нести там караул, пока принц находится в Бургосе. На примыкающей к собору площади Эдуард расставил тысячу латников и лучников. Кроме того, его повсюду сопровождали 500 пеших латников.

После подписания обоих документов Педро Жестокий отправился в Толедо, чтобы немедленно начать сбор денег для оплаты услуг англо-гасконской армии. В окрестностях Бургоса сложно было найти провиант, поэтому Эдуард увел оттуда свои войска в Вальядолид. Летняя жара усилилась, армия страдала от голода и дизентерии. Заболел этой болезнью и сам принц, причем в очень тяжелой форме.

Король Кастилии, вопреки распространенному мнению, честно пытался собрать требуемые средства. Он влезал в кредиты, поднимал налоги, требовал взносов от местных общин. Так, 20 мая Педро Жестокий из Толедо писал горожанам Мурсии и просил их не только оплатить все текущие налоги, но и авансом внести подати, следуемые с них до конца года. Аналогичные письма он разослал по другим городам. С отдельным посланием дон Педро обратился к одной из еврейских общин Куэнки, в котором просил о кредите. Все вырученные таким образом средства должны были пойти принцу Уэльскому.

Если усилия по сбору денег были, похоже, совершенно искренними, то в вопросе передачи союзникам обещанных по договору земель король Кастилии вел себя откровенно недобросовестно. Так, он обязан был подписать хартии по передаче Бискайи и Кастро-Урдьялеса принцу, а графства Сория – Чандосу. Формально дон Педро это сделал, и принц добавил еще один титул к тому пышному букету, которым он уже обладал. Но за подтверждение передачи графства Чандосу кастильское казначейство заломило такую непомерную плату, что тот предпочел даже не обсуждать вопрос и отказался от дара.

Передача Эдуарду Вудстокскому Бискайи также была хороша только на бумаге. После подписания ее дело застопорилось, ибо представители принца не могли добиться какого-либо прогресса от басков, ссылавшихся на свои древние обычаи, которые позволяли им самим выбирать себе правителей. Надо заметить, что так оно и было на самом деле, и при всем желании дон Педро не мог принудить их поменять сюзерена.

Пока шли эти разбирательства, у английской армии кончился провиант. В мае проблема со снабжением встала настолько остро, что принцу пришлось осадить процветающий торговый город Медина-дель-Кампо для получения продовольствия – совсем как в дни войны.

* * *

Эдуард Вудстокский с самого начала понимал, что для Педро Жестокого сбор даже первой части выкупа создаст весьма серьезную проблему. Но он не представлял себе, насколько плохи финансовые дела Кастилии в реальности. Чем дальше, тем яснее становилось, что сполна получить долги вряд ли удастся в ближайшее время. Между тем, провиант закончился уже и в окрестностях Вальядолида. В середине июля принц поднял армию и перевел ее на 200 километров восточнее, в Сорию. Там он простоял месяц, прежде чем решил окончательно покинуть пределы Кастилии. Оставаться в этой стране дольше было невозможно. Болезнь Эдуарда прогрессировала, его самочувствие ухудшалось с каждой неделей.

В конце августа принц с войском пересек кастильско-наваррскую границу. Шарль Злой встретил его со всеми возможными почестями, окружив английского военачальника заботой и вниманием. Хитрец не шутя опасался, что Эдуард Вудстокский припомнит ему предательское поведение во время кампании. Однако больному принцу было не до мести, он стремился быстрее вернуться в Аквитанию. Король Наварры проводил англо-гасконское войско до своих восточных рубежей, и в Сен-Жан-Пье-де-Поре задал в честь Эдуарда грандиозный пир. 29 августа принц распрощался с Шарлем и направился в Байонну. Там он приказал устроить торжества по поводу окончания экспедиции, которые длились пять дней подряд.

В начале сентября 1367 года Эдуард Вудстокский распустил армию и в сопровождении свиты вернулся в Бордо, где его ожидала пышная встреча. На площади около кафедрального собора принца ждали жена Джоанна и старший сын Эдуард. Принц спешился, и они втроем, крепко держась за руки, вошли в архиепископский дворец. Эдуарда чествовали как победителя. И для этого были все основания – поставленную перед ним военную задачу он решил блистательно. Принц нанес сокрушительное поражение войскам Энрике Трастамарского и Бертрана дю Геклена, вернув трон Педро Жестокому. Что касается дипломатии и экономики – той области, которая относилась к сфере компетентности королевского совета Англии, – здесь успехи оказались намного скромнее. Никаких надежд на Педро, как на сильного и влиятельного союзника, никто всерьез не возлагал. Его не любили собственные подданные, его не любил принц Уэльский, ему не доверяли соседи по Пиренейскому полуострову. Наверное, полководческие таланты наследника английского престола можно было использовать куда эффективнее, если бы советники Эдуарда III и сам король в первую голову более рационально относились к финансовым вопросам.

После возвращения в Бордо Эдуард Вудстокский не проявлял более никакого интереса к бывшему союзнику и не думал о его активной поддержке. Соратники принца также были поглощены внутренними делами Аквитании. А вскоре произошло событие, которое окончательно закрыло кастильский вопрос. В марте 1369 года Энрике Трастамарский собственноручно убил Педро Жестокого в Монтьеле, за что совершенно справедливо получил нелестное прозвище Братоубийца. В общем, случилось именно то, от чего в свое время короля Кастилии предостерегал принц Уэльский:

«Достойный родич! Нам кажется, что у вас есть куда более действенный способ удержать свое королевство, чем тот, который вы избрали, когда владели этим королевством и правили им так, что его лишились. Мы бы советовали вам прекратить убийства и попытаться найти способ завоевать симпатии сеньоров, рыцарей и идальго, горожан и народа вашего королевства. В противном случае, если вы будете править так, как и ранее, есть большая опасность, что вы лишитесь своего королевства, своего положения и дойдете до такого состояния, что ни король Англии, мой государь и отец, ни я при всем нашем желании не будем в состоянии помочь вам»[276]276
  López de Ayala P. Cronicas de los Reyes de Castilla. Tomo I. Madrid, 1875. P. 563.


[Закрыть].

Это письмо интересно вовсе не демонстрацией прозорливости принца – предсказать судьбу Педро Жестокого было несложно. Но оно наглядно показывает, какие именно качества Эдуард Вудстокский считал недостойными правителя. Принц весьма емко и четко изложил свои представления о том, как надо правильно управлять государством: по его мнению, трон укрепляет не жестокость, хотя и она порой необходима, но главным образом согласие между властью и всеми сословиями.