Текст книги "Фактор агрессии"

– Плохо, что окон нет, – посетовал Амос Каплан. – Не видать, что происходит на улице.

– У нас осведомитель снаружи, – напомнил полковник. – Не думаю, что мы увидим там что-то сверх того, что он сообщил.

Блэк плавно перемещался вместе с людской рекой, берега которой состояли из возбужденных шумом и массовым движением боевых монстров. Спасшимся позволяли продвинуться метров на восемьдесят по проспекту, после чего вынуждали свернуть на более узкую улицу. Здесь полицейское заграждение выглядело менее мощным, однако на карнизах зданий чернокожий майор опытным глазом подметил пристегнутых к стеновым панелям снайперов в биоброне. Причем вооружены они были чем-то весьма громоздким с большими глазами, явно имеющим солидную зону поражения. Похоже, в отношении толпы городские власти оказались настроены весьма решительно. Причин такой недружелюбной встречи Блэк не понимал, но опыт кадрового разведчика учил его любые непредвиденные проблемы на всякий случай принимать на свой счет.

Исподлобья окинув взглядом открывшуюся панораму, он негромко доложил:

– Контроль плотный. Не вырваться. Могли засечь нашу посадку на здание.

– Или вычислить, – согласился Понтекорво. – Мы пока наружу не выходим.

– Думаю, вас это не спасет, – с сомнением ответил Блэк. – Выведут все равно всех, а потом станут прочесывать небоскреб. Тут все очень серьезно. Бронированные морфы, снайперы с бластерами…

Улица вела на просторную площадь, на которую загоняли всех спасшихся из Термитника Е-171. Проходы между домами были забиты бронированными монстрами и верховыми патрульными на двуногих ящерах-эдибамусах.

– Тут организовано нечто вроде временного концлагеря, – вполголоса сообщил Блэк. – Всех сгоняют на площадь, выходы с нее перекрыты наглухо.

На спинах нескольких бронированных мокриц рядом с плазменными орудиями сидели отвратительные бугристые жабы-громкоговорители, видимо, местное ноу-хау – негру видеть таких еще не приходилось. Издали Блэк слышал лишь, что их время от времени активируют, но из-за гула толпы не мог ничего разобрать. На открытом пространстве площади слышимость была намного лучше, толпа понемногу затихала, сообразив, что самое страшное позади, а оглушительные выкрики жаб отражались от стен окружающих зданий.

– Внимание! – мощно проносилось над площадью. – Всем сохранять спокойствие! Ввиду угрозы массовых беспорядков на выходе с площади проводится личная идентификация по биометрическим параметрам…

Жабы разом умолкли, но через полминуты, отчаянно раздувая защечные мешки, начали повторять сообщение.

– Тут сито, – передал Блэк. – Толпу проверяют по биопараметрам. Просто так не прорваться.

– Еще не факт, что ищут именно нас, – заметил Понтекорво.

– Говорят, во избежание массовых беспорядков. Тут это, похоже, обычное дело. Бузят небось вольные братья раз в неделю, как по часам. А такая толпа вполне может наломать дров.

– Вполне возможно.

– Это же пиратская республика, – недоуменно покачал головой доктор Каплан. – Вольные братья гордятся тем, что у них нет имперской системы идентификации личности. Как же они собираются нас вычислить?

– Какая разница? Геном всех здешних обитателей необратимо загрязнен наркотиками, плохой экологией, отсутствием контроля над рождаемостью, местными вирусами и черт знает чем еще. Чистую ДНК чужака они определят в два счета.

– Делать-то что, когда моя очередь подойдет? – негромко спросил Блэк. Здесь шум уже настолько улегся, что майор начал опасаться, как бы его не услышали посторонние.

– Постарайся, чтобы подольше не подходила! – сухо ответил Понтекорво. – Командир думать будет.

– Думай быстрее, шеф. Неуютно мне тут.

На шести выходящих с площади улицах были устроены импровизированные пропускные пункты. Народ сочился через них довольно бодро, видимо, проверяли поверхностно, без полной генограммы.

На площади появились верховые патрульные. Они не спеша разрезали людскую массу, сдерживая двуногих верховых морфов-эдибамусов. Лиц патрульных было не разглядеть за дымчатыми забралами шлемов, но головами они вертели весьма активно, словно кого-то высматривая.

Довольно скоро стало ясно, кого. Сначала патрульный на двуногом ящере подъехал к какому-то чернокожему арагонцу, перебросился с ним парой слов, после чего повел его без очереди к пропускному пункту. Затем патрульные выхватили из толпы сразу двоих негров и тоже направили прямиком на выход.

– Они в первую очередь проверяют черных, – сообщил майор. – Явно ищут нас…

Вскоре патрульный заметил и Блэка. Подъехав к нему, холодно предложил:

– Двигай на контроль, вольный брат.

– С чего это такая любезность? – поинтересовался лысый майор.

– Один из диверсантов, устроивших теракт в небоскребе, черный, – пояснил патрульный. – Сейчас проверим тебя, и можешь сразу валить на все четыре стороны, кизлода.

– Надо же, – вяло усмехнулся Блэк. – Вот уж не думал, что цвет шкуры когда-нибудь сослужит мне добрую службу. Но я всегда считал, что у черных братьев должно быть преимущество…

Патрульный, не слушая его, развернул эдибамуса, и майору ничего не оставалось, как протискиваться следом за ним.

– Блэка взяли! – придушенно шепнул Каплан.

– Слышу, слышу… – пробормотал Понтекорво. – А остальные застряли наверху…

Патрульный сержант на пропускном пункте глянул на монитор, на котором высветился результат генной пробы Блэка, перевел взгляд на разведчика, который радостно помахал ему рукой, потом снова на монитор.

– Этот, – негромко произнес он.

Двое полицейских без лишних церемоний завернули майору руки за спину и накинули ему на запястья морфа-серпентоида, который тут же свился восьмеркой, намертво сковав арестованного. Если бы Блэку взбрело в голову сбежать, эта змейка запросто сломала бы ему лучезапястные суставы – либо при малейшей попытке ее снять, либо не получив через заданное время кодовый сигнал от офицера, либо, напротив, получив сигнал, но совсем другой – приказ действовать. Впрочем, бежать все равно было некуда. Даже если вычесть снайперов, вокруг крутилось достаточно патрульных, вооруженных зубометами и высоковольтными стрекалами.

Патрульный сержант оглядел Блэка с головы до ног и спросил:

– Остальные где?

– Это ты о ком? – любезно поинтересовался Блэк.

– Тебе доступно пояснят, – пообещал сержант и повернулся к рядовым: – Давайте этого в мокрицу, сейчас его заберут.

Двое патрульных затолкали майора в брюхо ближайшего транспортного морфа и залезли следом. Убить их обоих за пару секунд, даже со скованными руками, чернокожему здоровяку не составило бы труда. Он так и поступил бы, если бы видел малейшую лазейку для побега. Но пока ее не было, раскрывать свои возможности не стоило, иначе патрульные, наученные горьким опытом, усилят охрану.

Из теории и личной практики Блэк знал следующее: если противник не прикончил тебя сразу, а почему-то медлит, значит, скорее всего ты нужен ему живым. И второе: терпеливое ожидание удачного стечения обстоятельств увеличивает шансы на освобождение, а поспешность и необдуманность в действиях значительно их снижают. Пустое геройство – для сопляков. Настоящий разведчик в первую очередь должен думать об успешном выполнении миссии. Каким образом он этого добьется, никого не волнует. Цена поражения сейчас слишком высока, чтобы майор Блэк мог иметь право на ошибку.

Патрульные усадили его на пол в центре отсека, а сами устроились на скамьях для десанта вдоль переборок. Майор уперся скованными руками в пол. Серпентоид крепко сжимал его запястья, но такой степени свободы майору вполне хватало. Он чуть ковырнул кончиком ногтя большого пальца под ногтем среднего, активировав крохотное существо, притаившееся там. Это был маркирующий клещ, способный выделять устойчивые молекулярные феромоны. Теперь куда бы ни повезли Блэка, за ним останется феромоновый след, по которому можно будет проследить его путь. Так велела поступать в случае задержания должностная инструкция. Майор прилежно исполнил предписание, хотя, честно говоря, сомневался в его эффективности. Ситуация сложилась критическая, и пока некому было идти по следу. В подобных случаях разведчик обязан считать себя самостоятельной боевой единицей и действовать так, словно остальные члены группы навсегда выбыли из игры.

Вздохнув, майор устроился поудобнее на жестком полу, дожидаясь, пока его заберут.

Глава 21
Группа захвата

В вестибюле термитника постепенно становилось свободнее. Толпа еще гудела и ревела возле выходов, но в нее понемногу перестали вливаться людские реки с верхних этажей, и у стен стало заметно легче дышать.

Понтекорво вполголоса отдал Каплану последние распоряжения и, убедившись, что тот все понял правильно, ухватил его за плечо и нырнул в самую гущу толпы, изо всех сил работая локтями. Людской поток тут же подхватил их обоих и потянул к дверям. Ближе к выходу неподвижных тел под ногами становилось все больше и больше, под каблуками похрустывали сломанные ребра, трупы под подошвами неприятно скользили и пружинили. Улучив удобный момент, полковник поскользнулся на ровном месте и рухнул на колени. Доктор попытался его поднять, но его самого сбила подпирающая толпа. Через мгновение оба разведчика затерялись в мешанине тел на полу.

Разведчики сгруппировались, как на тренировках по рукопашному бою, прикрыв жизненно важные органы, однако пинки рвущихся к выходу людей все равно были весьма ощутимыми. Понтекорво сосредоточился и взял боль под контроль: он мысленно сконцентрировал ее внутри своего тела, а затем с усилием, преодолевая нешуточное сопротивление, скомкал в ладони и рывком вытащил наружу, словно морковь из грядки. Удары ног он ощущать не перестал, но теперь это была не боль, а просто несильные толчки в спину и плечи.

Секунды текли, удары по корпусу становились все реже и реже. Понтекорво выбрал для падения самый подходящий момент: чуть позже – и едва ли можно было бы поверить, что последние женщины и дети, покидая здание, сумели затоптать насмерть двух взрослых мужиков, чуть раньше – и мнимая смерть под ногами осатаневшей от ужаса толпы могла бы превратиться в настоящую.

Наконец все стихло. Движение и шум в вестибюле прекратились, кругом лежали трупы, поодаль стонал раненый. Понтекорво медленно вышел из медитации, глядя неподвижным взглядом через сеточку ресниц. Сразу навалилась боль – такая, что он с огромным трудом сдержал стон, стиснув зубы. Болело все – отдавленные руки и ноги, спина, ребра, затылок… Рядом лежал Каплан, неподвижный и бледный, как настоящий покойник. Его лицо покрывали синяки и кровавые ссадины. Понтекорво успел даже за него испугаться, но доктор опасливо приоткрыл глаза, незаметно стрельнул ими туда-сюда, а потом снова талантливо превратился в окровавленный труп.

Дым продолжал сгущаться, забирался в нос, заставлял глаза слезиться. Приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы не кашлянуть. Некоторое время все было тихо, а потом снаружи донеслись резкие голоса, отдающие короткие команды, и нетерпеливое звериное рычание.

Полминуты назад на постепенно очищающуюся от людей площадь опустились три транспортных дактиля контрразведки, из которых начали выпрыгивать штурмовики в черном. С ними были собакообразные морфы в броне, почти такие же, как абордажные киноиды вольного брата Бабакиери, только раза в полтора крупнее. За зверокомбатантами шагали четверо укротителей с уродливо раздутыми затылками. По команде старшего новоприбывшие бросились в вестибюль здания к лифтам и лестницам – прямо по свежим трупам. Один из штурмовиков всем весом наступил на спину полковнику Понтекорво, но тот не издал ни звука.

Когда группа захвата отправилась наверх, со стороны выхода донесся хрипловатый голос:

– Гантарва! Сколько же их тут…

– Да уж, подавило быдло друг друга… – отозвался другой, помоложе. – Халабас! Кажись, тут и живые есть.

– А нам без разницы. Проверять велено и живых, и дерябний. Возни тут часа на два, кизлода, если не больше… Ну что, дафтар? Ты направо, я налево. Верхних проверим, и пусть вывозят, а мы глубже копнем. Барре!

Раздалось характерное попискивание ручного механоида для генетических экспресс-тестов. Писк, десять секунд идентификации, снова писк…

– Верхних начинайте выносить уже понемногу, хаспис! – крикнул хрипловатый. – А то запутаемся. Они тут прямо кучами!

– Не швантаф там! – ответили снаружи. – Не станем же мы о них руки пачкать. Сейчас крючья принесут, будем бифодес.

С минуту было тихо. Затем раздался шорох тел и приглушенные ругательства патрульных. Лежавший лицом вниз Понтекорво почувствовал шевеление сбоку; труп, лежавший рядом с ним, поехал по полу к дверям, пронзенный в районе ключиц двумя стальными крючьями.

Патрульный со сканером присел на корточки возле Понтекорво и поднес механоида к его сонной артерии, но маленькая тварь не успела выпустить жало-тестер – тестируемый труп внезапно ожил, молниеносно развернулся, и полицейский получил страшный удар в нос. Удар был нанесен с такой стремительностью и из такого немыслимого положения, что патрульный не успел не то что уклониться, но даже дернуться. Он вообще не успел понять, что произошло. Просто у него мгновенно прервалось дыхание, не позволяя вскрикнуть, а еще через секунду шок остановил сердце. Понтекорво не позволил вольному брату упасть, а, лежа на боку, придержал за руку и латы биоброни так, чтобы мертвый патрульный остался на корточках.

– Ты чего?.. – Полицейский помоложе обернулся на странный звук, но не заметил ничего необычного.

Возможно, через пару секунд он наверняка заподозрил бы неладное, поскольку его напарник сидел без движения, свесив голову, и не отреагировал на оклик. Однако парню не дали даже секунды. Доктор Каплан взметнулся за его спиной, словно свирепый демон преисподней, и ребром ладони перебил ему шейные позвонки. Разумеется, основной специальностью Амоса было упорядочивание информационных потоков, однако он каждый вечер исправно отрабатывал в тренажерном зале навыки, необходимые полевому агенту. Расправившись с патрульным, аналитик навалил на него несколько соседних трупов и сам поспешно растянулся рядом, словно был совсем ни при чем.

С улицы донеслись шаги, и в дверях снова появились двое с крючьями. Поигрывая окровавленными инструментами, они приблизились к сидящему на корточках трупу полицейского. Привстав на одно колено, Понтекорво резким движением оттолкнул от себя мертвеца вперед и вверх – так, что тот очутился в объятиях совершенно ничего не понявшего живого товарища. Затем выхватил крюк из руки патрульного, обалдело застывшего перед ним с покойником в объятиях, всадил полицейскому острый конец крюка в горло, видневшееся через раскрытое забрало, и рывком поддернул вверх, точно в основание черепа.

Второй погрузчик трупов сначала отшатнулся от неожиданности, но когда его напарник захрипел с разорванным горлом, бросился на Понтекорво. Однако за его спиной опять бесшумно возник доктор-убийца. Разведчики аккуратно уложили поверженных противников на пол и принялись сдирать с них броню.

– Народ, к вам направляется группа захвата, – тихо проговорил полковник. – Как слышите? Тихонов!

– Понял вас, босс, – отозвался биомеханик. – Готовимся к встрече.

Меньше чем через минуту Понтекорво и Каплан облачились в панцири патрульных, надвинув на лица дымчатые забрала шлемов. Патрульного со сканером они снова посадили на корточки, подперев телом напарника, а сами, зацепив крючьями пару покойников, поволокли их к выходу.

В дверях разведчики чуть притормозили, стремительно оценивая обстановку снаружи. Тяжелых морфов уже почти всех увели, толпа рассосалась, однако военных и полиции на площади все еще было хоть отбавляй. Прямо у входа в термитник приткнулась к обочине псевдомокрица. Поскольку другого транспорта в пределах досягаемости не наблюдалось, Понтекорво и Каплан уверенно направились к ней. Биоморф с распахнутым десантным люком уже готовился к отправке, десантный отсек был до отказа заполнен телами.

– Все, некуда больше грузить, – высунувшись из бокового люка, сказал погонщик. – Ожидайте следующего рей…

Последним слогом «са» он подавился – заточенный крюк пронзил ему шею и вырвал кадык. Полковник Понтекорво, прикрывший водителя корпусом от посторонних глаз, осторожно извлек свое оружие из его горла и затолкнул арагонца обратно в отсек, после чего они с Капланом не торопясь залезли в машину сами. Никто на площади не обратил внимания на то, что произошло возле труповозки. Не на что было обращать внимание – не было ни криков, ни резких движений, совершенно ничего подозрительного. Просто патрульные дружелюбно поговорили с водителем, прежде чем залезть в бронетранспортер.

Каплан уселся в кресло погонщика и положил ладони на сенсорную панель. Морф дернулся, ощутив непривычные прикосновения, но Каплан знал строение биоморфов не хуже Тихонова, хотя в основном теоретически. Отсутствие необходимой практики не помешало ему одним ударом ноги проломить короб сенсорной панели и выдрать через дыру нейропредохранитель. Морф снова дернулся, однако стоило доктору снова коснуться сенсоров, послушно устремился вперед по улице.

Никто из патрульных на площади даже не заподозрил подвоха. Псевдомокрица загрузилась телами и повезла их на переработку – все по штатному расписанию. Что касается вестибюля, полного раздавленных трупов, то заходить туда без необходимости желающих не имелось.

На смену груженой к краю тротуара скользнула пустая псевдомокрица, только что вернувшаяся из «рейса». Некоторое время ее погонщик сидел в кабине и терпеливо ждал, когда грузчики начнут вытаскивать из здания тела. Так никого и не дождавшись, он высунулся из бокового люка.

– Эй, бронеголовый! – позвал он ближайшего патрульного. – Дерябний-то будем грузить или как?

– А что, никто не хаебро? – удивился патрульный.

– Пять минут уже лаверда! Пойди фохче их, а то транспорт гунштифт.

– Тебе надо, ты и сходи, – отозвался полицейский. Это был один из девизов галактического Вольного Братства: «Тебе надо, ты и фохче».

– Слушай, гантарва, мое дело драве, а ваше – грузить, – резонно заметил погонщик. – Мне-то что, мне не фоербад. Но если спросят, почему лаверда, я тебя отмазывать не стану. Саботаж, скажу, вольные братья, хватайте этого кизлоду!

– В штанах у тебя саботаж, – огрызнулся патрульный, но все-таки нехотя побрел к небоскребу.

Через несколько секунд он выскочил наружу как ужаленный.

– Тревога! – заорал он, сорвав с плеча зубомет. – Общая тревога!..

К этому времени беглецы уже неслись на трофейном бронетранспортере прочь от небоскреба Термитник Е-171. Первым делом Понтекорво снова связался с Тихоновым, чтобы выяснить, как обстоят дела у второй группы.

– Позже, – коротко отозвался Антон. – Не до вас. – И тут же умолк. Похоже, в небоскребе сейчас было жарко.

– Мы можем угнать дактиля, – нарушил тягостное молчание Амос. – И попытаться снять их с крыши…

Полковник ничего не ответил, и Каплан не стал развивать очевидно дурацкую тему.

Ближе к окраине небоскребы кончились, началась промзона заводов, могильников и гигантских мусорных куч. Каплан присмотрел пустынную неохраняемую свалку вывезенного из инкубационных крематориев шлака и свернул на нее через дыру в ограждении. Дыра была не единственной, да и старый, уже начавший вырождаться самшитовый забор явно остался от лучших времен, когда эта территория использовалась более эффективно. Не исключено, конечно, что шлак просто складировали здесь, чтобы в дальнейшем использовать в качестве сырья для выращивания фундаментных блоков тяжелых зданий, как это делали в Империи. Но скорее всего его просто выбрасывали, не умея как следует перерабатывать.

Когда-то шлак вываливали в специально отрытый карьер. Огромную яму засыпали доверху, даже с горкой, но со временем отходы слежались и просели, снова образовав чашу. В ее центре виднелось небольшое грязное озерцо, а на склоне громоздился гигантский скелет механоидного бульдозера, похожий на останки динозавра. Каплан загнал мокрицу прямо в нагромождение полуосыпавшихся костей и остановил посреди грудной клетки. Лучшего укрытия придумать было трудно – не видно толком ни с воздуха, ни с земли. По крайней мере, до тех пор, пока не начнут массово прочесывать город и промышленные зоны.

– Что дальше, командир? – спросил доктор.

– Броню долой. В доспехах патрульных нас раскусят в два счета. Затем надо смешаться с гражданским населением и начинать собирать информацию, за которой мы сюда прибыли.

– Надо бы как-то помочь Блэку и Тихонову… – проговорил Каплан.

Мигель Понтекорво сурово покачал головой.

– Это не приоритетная задача. Главное для нас сейчас – Фактор. Потери не имеют значения. О второстепенных задачах мы будем думать, только выполнив главную.

– Понимаю… – вздохнул молодой доктор наук. – Выходит, позади самая легкая часть операции.

– Ты знал, на что подписываешься, Амос, – развел руками Понтекорво.

Спецотряд контрразведки, проникший в здание через вестибюль, начал осмотр Термитника Е-171 с нижних этажей. Верхние взяло на себя другое подразделение, высадившееся с двух дактилей прямо на крышу. Свирепо рычащие киноиды яростно рвались вперед, разбрызгивая в разные стороны жгучую слюну, огрызались на своих сенситивов, которые нарочно раззадоривали их, внушая подопечным эмоции бешенства. За ними двигались штурмовики, вооруженные бластерами и зубометами, готовые стрелять во все, что движется.

Осматривать каждый этаж целой толпой было неразумно, тем более что у вражеских лазутчиков, по поступившим данным, не имелось никакого оружия, поэтому отряд разделился на четыре группы, каждая из которых деловито и профессионально занялась отдельным уровнем. Таким образом штурмовики контрразведки прочесывали четыре этажа одновременно. У имперских муяврий не оставалось ни единого шанса спастись.

Едва сунувшись на уровень, где располагалась диспетчерская, киноиды четвертой группы хищно оскалились. Их сенситив сразу уловил по настроению подопечных, что биоморфы почуяли близость жертвы. И действительно, когда они всей гурьбой вывалили в длинный коридор, ведущий в помещение для диспетчеров, мутант-укротитель увидел в противоположном его конце перепуганного маленького бородача в дешевой куртке, который торопливо тыкал пальцем в сенсорную панель, безуспешно пытаясь вызвать заблокированный лифт.

Разом спущенные с ментального поводка абордажные твари, торжествующе взлаивая и азартно отпихивая друг друга, ринулись вперед, чтобы сбить этого человечка с ног, впиться ему в горло, разорвать на куски его податливую плоть… нет, разорвать не позволит ненавистный Хозяин, но хотя бы сбить с ног и придавить к полу, хотя бы напугать до оцепенения, продемонстрировать ему свое превосходство! Три гигантских чудовищных пса наперегонки летели на растерявшегося имперца, стремительно сокращая расстояние, и два штурмовика, выпрыгнувшие в коридор следом за ними, даже не стали брать врага на мушку – было совершенно очевидно, что шпиону уже не уйти.

А потом, когда атакующие твари уже преодолели половину расстояния, отделявшего их от легкой жертвы, что-то громко треснуло посреди коридора, словно разорвали огромную и невидимую мокрую тряпку, и головы киноидов исчезли в облаке кровавых брызг.

Несколько мгновений обезглавленные боевые монстры продолжали рваться вперед на спинномозговых рефлексах, и кровь из их разорванных артерий хлестала в потолок тугими фонтанами. Однако кровавые струи били все ниже, движения киноидов замедлялись, делались рыскающими и неуверенными. У пса, которому неведомая сила снесла часть головы вместе с верхней челюстью, внезапно подломились передние ноги, и он беззвучно повалился на пол. Другой биоморф, потерявший голову целиком, замер посреди коридора, содрогаясь в жестоких конвульсиях; срубленная голова валялась на полу метрах в пяти от него, разевая пасть и свирепо вращая глазами. Третий зверокомбатант, которого невидимое лезвие поймало в прыжке и развалило поперек груди, отстал еще раньше и теперь бесформенной грудой плоти лежал позади своих умирающх собратьев.

Осиротевший укротитель и один из штурмовиков замерли, в замешательстве уставившись на эту бойню. Выглядело это так, словно из замаскированного отверстия в стене поперек коридора ударил невидимый луч боевого лазера, который нанес атакующим псам страшные повреждения, но почему-то не прижег их раны. Второй штурмовик оказался гораздо опытнее, поэтому отреагировал мгновенно: вскинул бластер и поймал в прицел коварного бородача, которому каким-то невероятным образом удалось одним ударом уничтожить всех биоморфов их группы. За мгновение до выстрела арагонец краем глаза успел ухватить постороннее движение сбоку и понять, что их поимели тупо и нагло, как первокурсниц колледжа, но сделать ничего уже не смог.

С двух сторон коридора скользнули вбок целлюлозные стеновые панели, за которыми скрывались небольшие каморки для резервных аварийных электрогенераторов, и из-за них разом вышагнули Фред Купер и Лара Розен. В руках у каждого из десантников был токопроводящий хобот генератора, которые можно было подключать на несколько часов к любой энергосистеме здания в том случае, если выходили из строя промышленные электроиды, расположенные на чердаке. Синхронным движением легионеры одновременно ткнули хоботами каждый в своего штурмовика, в каморках оглушительно треснули электрические разряды, под потолком мигнул свет, и оба бойца пиратской контрразведки начали оседать на пол, дымясь и заваливаясь на спину: аварийные генераторы давали довольно высокое напряжение, способное пробить не только полицейский панцирь, но даже армейскую биоброню.

Спустя еще мгновение растерявшийся безоружный укротитель оказался в окружении двух имперских агентов и пяти арагонских трупов.

– Ты или я? – коротко поинтересовалась Розен, не сводя взгляда с помертвевшего от страха сенситива.

– Уступаю даме, – отозвался мастер-сержант. Он отпустил хобот электрогенератора, и тот стремительно втянулся обратно в каморку.

Лара шагнула к мутанту и, захватив шею арагонца в локтевой захват, одним движением свернула ему шейные позвонки, громко щелкнувшие в тишине полутемного коридора.

Тихонов уже бежал к ним, размахивая руками. Перепрыгнув через еще продолжавшие подергиваться обезглавленные тела киноидов, биомеханик бросился на пол и стремительно перекатился через то место, на котором тварям снесло головы, – как будто невысоко над ним действительно бил из стены невидимый лазер. Затем снова вскочил на ноги и кинулся к одному из штурмовиков. Проверил его оружие и брезгливо отпихнул ногой в сторону: мощный электрический разряд, прошедший через тело бойца, поразил насмерть и его зубомет. А вот плазменный метатель, принадлежавший второму контрразведчику, карманы которого уже обшаривала Лара, вяло подавал признаки жизни. Антон проверил оружие на работоспособность и, видимо, удовлетворенный результатом, забросил бластер за спину.

– Дальше как договаривались, – быстро сказал он, войдя в диспетчерскую и бухнувшись в кресло перед пультом. – Отходите понемногу, а я пока устрою им достойную встречу. Если успею, догоню вас. Пошли, пошли, не стоим!..

Тем временем вторая группа захвата обследовала технический уровень над диспетчерской. Держа оружие на изготовку, штурмовики бесшумно перемещались по этажу, выныривали то здесь, то там, заглядывали за кучи мусора и огромные засохшие соты, в которых когда-то выращивали питание для мирмекоидов. Псевдопсы тяжело дышали от возбуждения, тыкаясь в темные углы и запертые двери, пытаясь первыми обнаружить беглецов.

Из-за высокой полимерцеллюлозной перегородки донесся невнятный шум. Двое арагонцев быстро глянули друг на друга, один махнул рукой в том направлении: надо проверить! Неслышно ступая, они приблизились к торцу бугристой серой стены и, вздернув бластеры, выпрыгнули из-за него.

Здесь никого не было. Никого одушевленного, имеется в виду. Живой объект тут был: гигантский бойлер-гусеница, смахивающий на мохнатый дирижабль высотой в рост человека и метров пятнадцати в длину. Из задней части биоморфа выходила труба водопроводного стояка, распределявшего горячую воду по квартирам. Через стиснутые жвалы гусеницы-великана прорывалась тонкая струйка пара, бойлер беспокойно ворочался и утробно вздыхал, вздрагивая всем телом. Опытный диспетчер с одного взгляда определил бы, что морф очень сильно перегрет, и немедленно сигнализировал бы в диспетчерскую, чтобы дежурные муяврии проснулись наконец и быстренько сбросили давление в биокотле. Впрочем, диспетчеры, похоже, уже заметили свою оплошность и без посторонних советов, потому что бойлер тут же получил команду на экстренный сброс пара. Разомкнув тяжелые жвалы, притертые друг к другу, огромная гусеница в считаные секунды с оглушительным свистом окутала двоих штурмовиков плотным вихрем раскаленного тумана, мгновенно выведя обоих из строя. Ошпаренные киноиды, сунувшиеся было за ними, с оглушительным воем разбежались по всему уровню.

Этажом выше мутант-сенситив, протискиваясь мимо одного из стационарных электроидов, обеспечивавших термитник энергией, получил сильнейший удар током, и та же участь постигла бойца, бросившегося ему на помощь. Одному из киноидов раздробил лапу внезапно шагнувший вперед массивный водяной резервуар. Еще выше штурмовиков местной контрразведки атаковали черепахи-уборщики: поскользнувшись на гладких панцирях шныряющих под ногами тварей, трое арагонцев загремели вниз по лестнице. Мирные хозяйственные биоморфы на всех верхних этажах агрессивно атаковали группу захвата, и объяснение этому могло быть только одно: команды из диспетчерской.

Разъяренные штурмовики ворвались на диспетчерский уровень. Двигавшийся впереди молодой сержант сразу наткнулся на трупы коллег и вскинул руку: предельное внимание! Рассредоточившись вдоль стен, арагонские бойцы настороженно двигались по коридору к едва видневшейся из-за сгустившегося дыма мембране служебного лифта, не сводя распахнутых пастей бластеров и зубометов с клубящейся мглы, вытекающей из дверей диспетчерской. Дым был достаточно плотным, чтобы скрывать противника.

Тяжелый ботинок двигавшегося впереди сержанта опустился возле отрубленной собачьей головы, глаза которой к этому времени уже замутились и остекленели, когда шедший следом за ним боец-ветеран Хаско Баядер, два десятка лет проведший в абордажных командах, а потом еще полтора в силах самообороны, внезапно гаркнул:

– Стоять!!!

Открывшаяся картина обезглавленных трупов была слишком знакома ему. Коварные имперские муяврии порой устраивали на своих кораблях такие подлые ловушки для абордажных псевдособак. Кремнийорганические нервы некоторых промышленных механоидов имели толщину всего в несколько молекул, но при этом отличались невероятной прочностью молекулярных связей. Поэтому достаточно было очистить такой нерв от изоляционных протеиновых трубок, натянуть поперек коридора и закрепить, чтобы всякий органический объект, сумевший как следует разогнаться, располовинил сам себя об эту невидимую сверхпрочную леску, во много раз уступающую толщиной человеческому волосу. Воздействие такой молекулярной нити было сопоставимо с ударом вибрационного ножа. Собственно, вибронож работал на таком же принципе, только его лезвие, изготавливаемое сложными механоидными арахноидами, было мономолекулярным.