Текст книги "Фактор агрессии"

Глава 32
Клетка

Челнок, стартовавший с Арагоны, вышел на орбиту таможенного терминала и ошвартовался у одного из внешних причалов восьмого таможенного поста. Собственно, таможенный терминал состоял практически из одних причалов и имел поэтому форму двенадцатилучевой звезды – каждый луч представлял собой причал, одним концом торчащий в безвоздушное пространство, а другим упиравшийся в герметичные отсеки таможенных помещений. Каждый день у этих причалов швартовались торговые корабли, а капитаны или их помощники, проделав неблизкий путь пешком по всей длине луча, несли в центр звезды звонкие монеты. Причем гораздо чаще это были взятки, чем официальные таможенные сборы. Пиратская республика Арагона справедливо считала, что баловать таможенников высоким жалованьем глупо – сами себя прокормят, если не дураки. Заодно и бюджет целее будет, его сподручнее разворовывать на более высоком уровне.

Ошо Лол, крупный одутловатый мужчина лет сорока, последние десять лет бессменно прослужил первым помощником капитана на траспортном космократоре по кличке Бродяга Артур и на Арагоне бывал частенько, так что местные порядки не были ему в диковинку. Привычно добравшись по тоннелю причала до помещения, на двери которого висела строгая и лаконичная табличка с надписью «Взяточная», он слегка опустошил свои карманы и вернулся на челнок с заверенным подорожным нейрочипом.

Отшвартовавшись от станции, челнок набрал скорость, перешел на более высокую внешнюю орбиту и вскоре вплыл в створки причального шлюза транспортника Бродяги Артура, похожего на старого облезлого кита. Ошо Лол сошел на палубу, погонщики вывели из загона мирмекоидов, и те деловито начали растаскивать груз из челнока по уровням трюма. Обычно этим все и заканчивалось – товар рапределялся по нужным секциям, после чего мирмекоидов загоняли обратно, а челнок впадал в спячку. Но в этот раз капитан Хади Празеодим лично спустился в трюм, чтобы проконтролировать погрузку.

– Без приключений? – чуть встревоженно спросил он у помощника.

– Да какие у нас, старых космических волков, могут быть приключения? – снисходительно усмехнулся Лол. – Как будто не знаешь этих ненасытных крыс. Получат лишнюю монету, думают, что неимоверно тебя надули, и радуются, как дети. Пока они ликуют и обнимаются, у них под носом можно имперский крейсер протащить и продать на внутренней орбите, никто и не почешется.

– Ну, сам-то не очень ликуй, – одернул его Празеодим. – Обошлось, и ладно. Организуй старт, а я пока пощупаю пассажиров. Пока мы не покинули Арагону, мы еще не в безопасности.

– Все сделаю в лучшем виде, – заверил Ошо. – Не первый раз замужем.

– Только без суеты, – предупредил капитан. – Спокойно выводи корабль за границы системы и готовь к прыжку. Я скоро подойду.

Помощник взбежал по лесенке и скрылся за мембраной люка. Капитан посмотрел ему вслед, развернулся на каблуках и полез в челнок. С минуту он стоял на пороге грузового отсека, прислушиваясь к сонному бормотанию крошечного космократора, затем решительно направился на корму, где за псевдохитиновыми переборками скрывались двигательные органы. Распахнув узкую мембрану, Хади Празеодим проник в тесное, горячее и влажное техническое помещение. Вдоль переборок, не защищенных декоративными панелями, проходили пульсирующие жгуты нервов и крупных кровеносных сосудов, обеспечивающих работу плазменных желез маршевого двигателя. Сами железы постепенно остывали, в них тихо потрескивали остаточные электрические разряды. Встав на колени, капитан засунул руку под мощный мышечный мешок окислительного насоса, измазавшись в слизи, нащупал едва заметный бугорок сенсора и трижды в строго определенной последовательности нажал на него пальцем. Мышца судорожно сжалась и подалась вверх, образовав нечто вроде арки, под которой можно было проползти на четвереньках. В глубине влажно чмокнувшего сфинктера распахнулась мембрана потайного люка.

– Эй, нелегалы… – негромко позвал капитан. – Вылезайте, приехали.

Места во влажной слизистой полости позади мышечного мешка было совсем немного, нелегальным пассажирам пришлось провести в нем в жаре, сырости и абсолютной неподвижности больше четырех часов, поэтому наружу они выбирались с большим трудом.

Первым из люка высунулся капитан Тихонов. Он тут же сорвал с лица симбионта, снабжавшего его кислородом с момента старта, и хрипло выругался.

– Твою же мать, Хади! – проговорил он. – Мы у тебя там чуть не сварились заживо!

– Ничего страшного, гражданин начальник, – добродушно отозвался Празеодим. – Я велел Лолу гнать челнок на минимальных оборотах, чтобы не слишком поднималась температура. Ничего бы с вами не случилось, не вы первые катаетесь в этом мешке, не вы последние.

С ног до головы покрытый слизью, биомеханик вывалился из лона космократора и с омерзением утер лицо.

Накануне, добравшись до столицы, капитан Тихонов оставил своих коллег в одной из загородных промзон и отправился по портовым кабакам разыскивать бравого торгового капитана, готового за большие деньги вывезти их в какой-нибудь нейтральный мир или даже во Внешний Круг. Затея была чрезвычайно рискованная, потому что вместо того, чтобы ударить по рукам с разведчиками, капитан мог заявить в местную контрразведку и получить за их головы награду – куда меньшую, конечно, чем способно было заплатить Управление Имперской Безопасности за их спасение, но зато верную. Как хорошо известно всякому арагонцу, лучше хрюмфтик в руках, чем рагадру в долине.

Однако удача улыбнулась Антону в самом начале поисков, когда он внезапно натолкнулся у барной стойки на капитана Хади Празеодима. Этого невероятного пройдоху из нейтральной системы Дентуен, который уже много лет был штатным осведомителем имперской службы безопасности, Тихонов прекрасно знал по многочисленным отчетам оперативников своего ведомства. Это был куда более подходящий вариант, чем с абсолютно незнакомым торговцем, – хотя бы уже потому, что Хади в отличие от своих коллег-капитанов прекрасно знал, что Империя всегда скрупулезно платит по счетам, и если ее разведчик пообещал некую сумму, то можно не сомневаться, что именно эта сумма и будет выплачена по итогам операции. И кроме того, раз Празеодим был осведомителем, значит, он сидел на крючке у спецслужб, и если бы до них дошло, что он стал причиной провала разведгруппы, кураторы расправились бы с ним быстро и безжалостно.

Следом за Тихоновым из недр космократора выбрались Каплан, Купер и Розен, все – в видавшей виды гражданской одежде. Юбка Ларе была великовата, женщины с ее фигурой на Арагоне работали только топ-моделями или любовницами у крутых пиратов, так что подобрать ей что-то подходящего размера взамен вымазанных в крови брюк оказалось сложновато.

– Тоже разведчица? – Празеодим окинул девушку оценивающим взглядом.

– Десантница, – сердито поправила она. – Легионер.

– Понятно. – Капитан усмехнулся. – Вообще-то я имперскую разведку иначе себе представлял. А вы все как будто из портового кабака вывалили…

– А ты хотел, чтобы мы здесь работали в парадных мундирах с орлами? – поинтересовался Тихонов, разминая затекшие конечности. – И ты бы это… поменьше языком болтал из стороны в сторону, а?

– Да брось, начальник, – усмехнулся Хади, – здесь нет никого, кроме нас с вами. Да и если даже нас кто-то услышит, ничего страшного, у меня все ребята крепко проверенные. Можешь мне поверить, ваша эвакуация – это не самое пикантное дельце, которое мы когда-либо проворачивали. Никто вас не сдаст.

– С нами еще задержанный… – вполголоса проговорил Антон. – Нам нужно для него помещение.

– Да, я помню, – кивнул капитан. – Очень опасный преступник?

– Ну, так… Средней паршивости, – ответила Лара, опередив замешкавшегося с ответом биомеханика.

– Сами справитесь с ним или ребят вызвать? – саркастически поинтересовался Празеодим.

– Будет непросто, но попробуем, – ледяным тоном отозвался Тихонов.

Они с Купером снова забрались в потайной отсек и выволокли наружу Понтекорво. Руки полковника были стянуты за спиной полицейским серпентоидом, ноги обвивал вермоид, позволявший пленнику семенить короткими шажками. Форму патрульного с него сняли, нарядив взамен в широкие оранжевые штаны и такого же цвета мешковатую робу – комплект спецодежды рабочего, украденный с мусорного полигона, на котором разведчики укрывались накануне. Бывший командир группы напоминал плененного волка. Глаза его горели, кулаки были стиснуты, на лбу набухли фиолетовые жилы – разве что зубы не скалил.

Придерживая с двух сторон, пленника вывели из челнока. Он не пытался оказывать сопротивление, но сквозь робу сопровождавшие его Купер и Тихонов ощущали, насколько напряжены все его мышцы.

– Куда его? – спросил Антон.

– В трюм, куда же еще, – ответил Хади Празеодим. – Или вы хотите, чтобы я предоставил ему отдельную каюту? Это будет стоить отдельных денег.

– Не хотим, – заверил его биомеханик. – Доедет третьим классом. А из трюма он не сбежит?

– У меня, конечно, не рейдер, гражданин начальник, клеток для рабов нет. Но в трюме есть контейнеры для перевозки крупных биоморфов. Думаю, один из них вполне подойдет.

Они спустились на два уровня по узким лесенкам, и капитан указал на решетчатый контейнер:

– Годится?

– Более чем, – не скрывая злорадства, ответила Лара.

Понтекорво заперли. Он не стал садиться, так и остался на ногах, пронзительно и молча глядя на своих бывших коллег.

– Могу принести ему постель, – предложил Празеодим. – Чтобы довезли в товарном виде.

– Да, – согласился Тихонов. – Он, конечно, ублюдок, но нам-то следует оставаться людьми.

Покинув трюм, Хади показал разведчикам места для размещения. Особого комфорта на транспортнике контрабандистов не предполагалось, мужчинам пришлось разместиться в четырехместном кубрике, благо экипажа согласно штатному расписанию все равно не хватало, и только Ларе галантный капитан, воспитанный в имперских традициях уважения к женщине, выделил отдельное крошечное помещение с собственной душевой кабинкой, предназначенное как раз для возможных состоятельных пассажиров, которым до зарезу нужно покинуть какую-нибудь планету, не сталкиваясь со службами паспортного контроля.

– Итак, давайте уточним маршрут, – сказал капитан Празеодим, когда имперцы благополучно разместились в каютах. – В четыре прыжка добираемся до Трайдента. Дальше я вас кладу либо на Узн, либо на Лагаш, либо на Вервегу. Там сядете на лайнер до Акаэлы, и дело в шляпе.

– Чего зря прыгать вокруг да около, – заявил Тихонов. – Клади нас сразу на Акаэлу.

– Меня не допустят во Внешний Круг, – пожал плечами Празеодим. – Моя лицензия на торговлю в пределах Империи немного просрочена – лет уже пять, я так думаю.

– Это мы берем на себя, – ответил Тихонов. – У тебя на борту представители Управления Имперской Безопасности – и ты боишься каких-то таможенных чиновников?!

– Ладно, увидим на месте, – проворчал капитан. – Если будет нужно, я с вами свяжусь. Отдыхайте пока, судя по вашему виду, вы уже забыли, когда в последний раз спали. Я распоряжусь, чтобы вам принесли что-нибудь пожрать.

Он развернулся и покинул каюту.

Звезда Трайдент не имела спутников, однако она была местом пересечения нескольких космических трасс Обитаемых Секторов, поэтому предприимчивые торговцы вырастили на околозведной орбите несколько транзитных космических станций. Вакуум тут был абсолютным, корабли прыгали в окрестности звезды без предварительного перемещения гравитационной фантом-массы, что экономило силы космократоров и позволяло им уйти в следующий прыжок через относительно короткий промежуток времени.

Бродяга Артур материализовался на расстоянии одной астрономической единицы от ярко пульсирующего криптонового маяка, ограничивавшего внешнюю рейдовую орбиту. Сгусток ослепительного света, раз в полминуты по дуге пронизывавший безвоздушное пространство между двумя гигантскими биоэлектродами, отстоявшими друг от друга на несколько сотен километров, фиксировался за четверть парсека от звезды. Даже в абсолютном вакууме, не пропускающем звуков, сполох маяка сопровождался на расстоянии до полутора астрономических единиц ощутимым хлопком – мощнейшее электромагнитное поле возбуждало во внутреннем ухе человека слабые индуктивные токи, которые мозг интерпретировал как акустическое воздействие.

Получив доклад о сверке координат по трем пространственным точкам и точности выхода в девяносто пять процентов, капитан выбрался из кресла.

– Мне надо отлить, – сказал он первому помощнику.

– Давай. У нас, кстати, местная транзитная лицензия на исходе, – напомнил Ошо Лол. – Может, оплатим, раз уж тут оказались?

– Не надо. Потребуют – купим. Кто знает, когда мы сюда еще попадем? Может, через год, может, никогда. Только деньги переводить почем зря.

Капитан покинул рубку, но вместо того, чтобы зайти в туалет, шагнул в раскрывшуюся перед ним кабинку лифта. Тот двигался беззвучно, время от времени тишину нарушал лишь очередной хлопок криптонового маяка. Наконец кабина опустилась до самого низа, в трюмную зону, и замерла. Входная мембрана с шорохом распахнулась.

Хади Празеодим помедлил, как бы раздумывая, двигаться дальше или вернуться на жилую палубу. Два мощных древних инстинкта боролись в нем: звериный страх перед смертельной опасностью и не менее звериная жадность. Обуреваемые подобной алчностью хищники убивают в разы больше добычи, чем могут сожрать. И слишком часто она загоняет их в капканы, начиненные лакомой и такой доступной на первый взгляд наживкой.

Собравшись с духом, капитан решительно вышел из лифта.

На Бродяге Артуре в целях экономии не было трюмной команды. В портах прибытия погрузочными мирмекоидами управляли матросы-биомеханики из дежурной катетерной вахты. Поэтому на маршевых перемещениях в трюме обычно никого не было. Его пространство заполняли только контейнеры с грузом, оставляя вдоль каждой из переборок коридор шириной в полтора метра. Также ради экономии длинные гирлянды осветительных грибков под потолком гасили сразу после погрузки, чтобы не освещать обширное безлюдное помещение и не выжигать зря люминофор. Сейчас здесь было темно, как в могиле, и для того, чтобы зажечь свет, пришлось бы отдать команду катетерной группе, чтобы они впрыснули в вены корабля активизирующий гормон. Но заранее посвящать кого-либо в тонкости своего плана Празеодим не собирался.

Распахнув входную мембрану, капитан активировал бусинку микробиологического фонаря, какими пользуются ветеринары для непосредственного обследования внутренностей космократора. Фонарик давал яркий рассеянный свет и был размером с горошину, вот только светил недолго. Правда, Хади и не планировал задерживаться в трюме. Помяв светящуюся горошину в пальцах, он заставил ее выпустить клейкую массу, с помощью которой ее можно было надежно приклеить к любой поверхности, а в случае необходимости, снова помяв, легко оторвать. Когда показалась капелька адгезива, капитан прилепил фонарь на козырек бейсболки и начал пробираться вдоль прохода между контейнерами. Тьма неохотно расступалась от зеленоватого холодного света, излучаемого бактериями внутри горошины, при каждом шаге тень капитана беспокойно прыгала у него за спиной.

Клетка, в которой был заключен Понтекорво, стояла в самом конце трюма, среди других таких же решетчатых контейнеров для перевозки биоморфов. Когда торговец добрался туда, стены расчертились клетчатыми тенями, скользящими при каждом движении. У Празеодима немного закружилась голова, он с досадой снял горошину с козырька и приклеил к пруту ближайшего контейнера. Тени замерли.

Несмотря на постоянную тьму, в которой пребывал теперь пленник, он не спал. Ему принесли постель и освободили от оков, поскольку контейнер, рассчитанный на боевого биоморфа, был достаточно надежен, но Понтекорво не воспользовался возможностью отдохнуть. Заметив световые отблески, он перестал мерить шагами тесное пространство клетки, обернулся, шагнул к решетке и крепко впился пальцами в прутья. Свет бил полковнику в глаза, поэтому вместо капитана он видел черный человеческий силуэт, однако опознал его безошибочно.

– Празеодим, ты? – позвал Понтекорво.

– А ты ждал дьявола? – с усмешкой ответил капитан. – Думаю, скоро он пожалует за тобой, чтобы забрать в преисподнюю. Как там Империя поступает с предателями, напомни-ка мне?..

– Ты одно из двух: или заткнись, или говори по делу, – прервал его полковник. – Меня за годы службы уже столько раз пугали, что улетучилась вся прелесть новизны. Зачем пришел? Потыкать палкой в издыхающего льва?

– Да нет… – Празеодим замялся, потом вкрадчиво проговорил: – Видишь ли, нехорошо у нас получилось в деловом плане. Задаток я получил, прождал тебя ровно столько времени, сколько условились… Но ты так и не явился в порт.

– Форс-мажор, – бывший разведчик презрительно глянул на капитана. – Сделал часть работы, получил часть денег. Что-то не так? Если недоволен, подай на меня в суд. И не забывай добавлять «гражданин полковник», когда обращаешься к офицеру имперской разведки.

– Какой ты теперь, в задницу, полковник? – ухмыльнулся Хади. – И гражданство свое ты тоже променял – вот на эту клетку. Как, стоило оно того?

– Пошел вон, – отрезал Понтекорво и отшагнул в темноту.

– Нет уж, – жестко произнес капитан. – Я на этом корабле главный, и посылаю тут я. Мы как договаривались? Получаю задаток, прилетаю на Арагону и жду тебя. Я свою часть договора выполнил? Выполнил. Потом увожу тебя с Арагоны, получаю остальное. Так или нет?

– Ну, так, – раздраженно спросил Понтекорво. – И?

– Вот! Я тебя все-таки увожу с Арагоны, а второй части денег не получаю. – Празеодим сокрушенно вздохнул. – Несправедливость-то какая, гражданин полковник!

– Мир вообще несправедлив! – Мигель захохотал. – Я вот тоже рассчитывал покинуть Арагону в комфортабельной каюте, а не в этой клетке. Одна несправедливость потянула за собой другую. Логическая цепочка!

– Именно, – согласился капитан. – С тобой случилась несправедливость, а оттого и я теряю деньги. – Он придвинулся к клетке еще ближе, так что пленник, если бы захотел, смог бы дотянуться до него кончиками пальцев. – А что, если восстановить справедливость, гражданин начальник? Ты всегда был справедлив ко мне, и я хочу отплатить тебе тем же. Как насчет того, чтобы переехать в каюту, причитающуюся тебе согласно купленному билету?

– Что ты имеешь в виду? – Лицо Понтекорво окаменело, как маска древнего бога, однако капитан Празеодим готов был поклясться, что полковник заглотил наживку.

– Если я тебя выпущу, ты окажешься на корабле в качестве пассажира, а не пленника. Получится, что я до конца выполняю свою часть договора. И тогда ты будешь должен мне вторую часть денег. Гораздо большую, хочу напомнить. Так?

– Звучит логично, – медленно и бесстрастно проговорил полковник. – А как же другие пассажиры? Они ведь тоже заплатили, если уж ты о справедливости…

– Заплатили – пусть едут, – великодушно пожал плечами Хади. – Я же никого не высаживаю и оговоренного маршрута не меняю. А за тебя я ответственности не несу. Если ты с ними сделаешь что-нибудь, что ж… В пути всякое случается. Тогда в связи со смертью пассажиров будем прокладывать новый маршрут. Ну так что?

– Не знаю, – задумчиво проговорил Понтекорво. – Смотря каков расклад сил. Когда прыгаем и куда?

– Часов через пять. Сначала на Вервегу, потом, если планы не изменятся, на Акаэлу.

– Хорошо. Где пассажиры?

– Мужчины в кубрике на втором уровне. Девчонка в пассажирской каюте. Она на том же уровне. Он весь жилой.

– Чем заняты?

– Отдыхают.

– Где мы сейчас находимся?

– Возле Трайдента.

Понтекорво задумался.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Открывай клетку, и наш договор по-прежнему в силе.

Капитан шагнул к замку, пробежал пальцами по нейронным сенсорам, набирая код. Мышцы замка дернулись и разомкнули запор. Бывший разведчик толкнул дверь, она распахнулась, расчертив потолок трюма полосатыми тенями. Понтекорво вышел из клетки, присел пару раз, разминая мускулы. Напряжение на его лице сменилось едва заметной ироничной полуулыбкой, но сумасшедший блеск в глазах не пропал. Наоборот, в холодном свете, источаемом горошиной, он стал более явным, и Празеодиму стало не по себе.

– Думаю, тебе понадобится нуль-канал, чтобы перевести деньги на мой счет, – сказал капитан.

– Да, несомненно, – подтвердил бывший разведчик. – В карманах я такую сумму не ношу. А если бы и носил, она после обыска досталась бы моим коллегам.

– Тогда нам надо пойти в рубку.

Празеодим отклеил горошину от стенки контейнера, прицепил ее обратно на козырек бейсболки и первым двинулся по проходу к воротам трюма. Понтекорво последовал за ним. Короткие черные волосы у него на затылке взъерошились, как у готового к драке пса.

Миновав трюмный шлюз, Хади и Мигель заняли места в лифте. Когда осведомитель и полковник имперской службы безопасности оказались лицом к лицу в тесной кабинке, Празеодиму вдруг показалось, что воздух вокруг бывшего разведчика потрескивает от напряжения. Сам Понтекорво, впрочем, являл при этом образчик спокойствия и добродушия – с его лица не сходила полуулыбка, а сам он расслабленно и небрежно опирался плечом о стенку. Однако несмотря на это, в душе капитана поселилась непрерывно усиливающаяся тревога. Он вдруг запоздало сообразил, что выпустил на свободу не партнера по выгодному бизнесу, а смертельно опасного зверя.

Лифт тронулся и, набирая скорость, устремился вверх. Торговец пытался успокоить себя тем, что если бы Понтекорво действительно представлял для него опасность, все закончилось бы еще в трюме. Вот тогда капитан Празеодим, пожалуй, действительно был на волосок от смерти. Что стоило тренированному разведчику расправиться с немолодым уже, отяжелевшим от излишеств и сидячей жизни контрабандистом? Но он этого не сделал. А раз все обошлось там, значит, бывший пленник намерен играть честно и дальше. Больше у него такого удобного случая не возникнет. А в результате честной игры у него будет преданный капитан и неплохой космократор, готовые доставить его в любую точку Галактики. Правда, чуть облегчится кошелек, но Хади подозревал, что обещанная ему сумма составляет исчезающе малую часть той прибыли, которую планировал извлечь из своего предательства сам Понтекорво. Имперские полковники на мелочи не размениваются, и Празеодиму было страшно представить ту сумму, на которую соблазнился Мигель.

Лифт достиг верхней палубы, его мембрана распахнулась, выпустив капитана и бывшего заключенного в коридор, ведущий к ходовой рубке. Как Понтекорво и подозревал, массивная створка двери рубки была задраена наглухо. Судя по толщине, внутри она содержала слой искуственных кораллов, способных противостоять даже нити молекулярного ножа. На столь задрипанных кораблях дисциплина часто хромает, но ни на одном таком корыте полковник не видел, чтобы кто-то оставил вход в рубку незапертым. Взломать подобную дверь ни один злоумышленник не сумеет без специального оборудования.

Впрочем, древние справедливо говорили, что крепость, которую не сможет взять армия, легко возьмет осел, нагруженный мешком золота.

Празеодим коснулся сенсорной панели. Кинув беглый взгляд в сторону разведчика, сдвинулся влево, прикрыв панель корпусом, чтобы Понтекорво не запомнил последовательность нажатий. Полковник равнодушно отвел взгляд. Наконец капитан приложил ладонь к замку, и тяжелая створка отползла в сторону.

– В чем дело, Хади? – несказанно удивился первый помощник Лол, увидев, в сопровождении кого вернулся шеф.

Одного взгляда на пульт имперцу оказалось достаточно для того, чтобы определить его тип. Система управления была устаревшей и громоздкой по сравнению с современными имперскими моделями, но работать с такими в ручном режиме их в разведшколе тоже учили – из тех соображений, что большую часть командировок оперативному полевому агенту придется проводить в отсталых колониях. К тому же многого ему и не требовалось: выйти в рассчетной точке и вывести корабль на околозвездную орбиту. Вот если бы первый прыжок был на дальность, в пустоту, тогда могли возникнуть проблемы. Но прыгать к звезде с огромной массой по уже сделанным другими расчетам особого труда не составляло – мощное гравитационное поле не даст кораблю проскочить мимо даже при значительной ошибке на выходе. А дальше выручит челнок. Было бы куда на нем лететь, а остальное мелочи. Ну, а Вервега – прекрасное место, чтобы затеряться, мощный транспортный узел Вольных Миров, откуда можно будет беспрепятственно добраться до Хануда.

– Спокойно, ребята, – проговорил Празеодим. – Этот парень…

Понтекорво не стал дожидаться, пока капитан представит его команде, шагнул к нему и молниеносным движением свернул шею. Хади Празеодим еще не успел рухнуть на пол, как предатель мощным ударом проломил грудную клетку первому помощнику Ошо Лолу, вогнав два сломанных ребра в сердце. Навигатор успел вскочить и даже принял оборонительную стойку, но Понтекорво двигался намного быстрее: он свалил противника резкой подсечкой, а когда тот рухнул навзничь, каблуком вбил ему в мозг носовой хрящ. Брызги крови разлетелись по всей рубке, но на оранжевой робе Понтекорво они были почти не заметны. С пилотом вообще не возникло никаких сложностей – недаром мутантов на имперском сленге называли «мягкоголовые»: одного удара по его раздутому затылку оказалось достаточно, чтобы он отправился в вечность вслед за своими коллегами.

Перешагнув через распростертое тело Празеодима, полковник занял капитанское кресло. Еще раз внимательно осмотрев сенсоры управления, убедился, что с выходом на прыжок справится сам. С маршевым двигателем – сомнительно, там нужны помощники на катетерном посту. Хотя бы один. А вот с прыжком – вполне.

Осталось лишь разобраться с бывшими коллегами. Везти их с собой полковник, разумеется, не собирался.

Поменяв с пульта код на сенсоре входной мембраны, Мигель сунул руку под кресло командира и нащупал легкий бластер, который едва не цапнул его за палец. Разумеется, он предпочел бы оружие посерьезнее, какую-нибудь армейскую модель, но в руках опытного разведчика даже такой бластер мог оказаться весьма серьезным оружием. Тем более учитывая, что у противника оружия практически не было – только молекулярный нож у Тихонова: метатели не поместились в потайную полость челнока, и кроме того, на таможенном контроле биооборудование арагонцев могло уловить их активные метки, поэтому их бросили на свалке.

Настроение бывшего пленника стремительно улучшалось. Он поднялся с кресла и, насвистывая, покинул рубку, заперев ее новым кодом. Теперь никто из команды не смог бы перехватить управление кораблем. Структурная решетка кораллов, которыми были защищены переборки и люк рубки, противостояла режущей нити на молекулярном уровне, разрушая ее структуру. Стоило рубануть виброножом створку люка, и у потенциального взломщика в руках останется лишь бесполезная рукоять. Такую защиту ставили на случай мятежа команды или попыток криминальных пассажиров захватить судно.

Оставалось выбрать, с кого начать избиение. Наверное, лучше всего с девушки в отдельной каюте, потому что против троих подготовленных мужиков в тесноте кубрика могут возникнуть проблемы даже с бластером. Сейчас не стоило рисковать по мелочам. Гораздо разумнее ослаблять противника понемногу и нанести окончательный удар, когда он уже не сможет серьезно сопротивляться.

Включив канал коммуникатора Лары лишь на мгновение, чтобы не насторожить девушку, если она уловит посторонние звуки, он услышал в ухе шум льющейся воды – Розен принимала душ. Что ж, очень вовремя. Ситуация облегчалась настолько, что с ней справился бы и курсант второго года обучения.