Текст книги "На полпути к себе"

Кретин длинноухий! Из-за какой-то ерунды так осложнить жизнь! Куда смотрел Совет, отправляя с поручением этого капризного ребенка?! Я бы сказал куда, но… Не пристало под одной крышей с дамами выражаться подобным образом.

Главная мерзость заключается в том, что он чувствует себя абсолютно правым и потому считает, что победил в текущей партии Игры. Нет, не подумайте плохого, я вовсе не завидую и не грызу собственные локти, оттого что проиграл! Собственно, в том, что произошло, не могло быть победителей и побежденных. Мы оба оказались совершенно в идиотском положении: Мэй сам себя приговорил к неприемлемой роли и навязал мне схожее поведение. Ну да, можно заявить, что все это шутка, но… Скажите, вы бы поверили? И я бы не поверил… Зачем вникать в то, о чем можно пошептаться и над чем можно похихикать? Незачем! Ну, Юджа, ты и натворила дел!

Хотя я ее понимаю. Люди, привыкшие к свободным отношениям с обществом, переносят ощущение свободы и на межличностные отношения. Это правильно, кстати: какая разница, кто согревает твою постель, если вам хорошо вдвоем? Никакой. То, что творится за закрытыми дверьми, никого не должно волновать. Но этот кретин распахнул двери настежь!

Тьфу! Надо сосредоточиться и выкинуть из головы все мысли об эльфах. И хорошие, и плохие. Кыш отсюда!

Но мысли не уходят. Рассаживаются полукругом на полу и начинают злорадно мурлыкать.

Это просто невозможно! Зачем Кэл подсунул мне мальчишку с чрезмерно выраженной способностью чувствовать эмоциональные грани чужого разума? Не предполагал, чем все обернется? Ну разумеется! А я-то, я-то как опростоволосился… Сразу не догадался, что Мэй воспринимает не только и не столько обращенные к нему слова, сколько окраску сопровождающих их мыслей… Как глупо! Не надо было вести себя с ним как с ребенком! Надо было сразу расставить все ударения…

Почему я не насторожился еще в тот, первый раз, когда пытался успокоить его после разговора с Кэлом в Вайарде? Эльф СЛИШКОМ быстро успокоился. Потому что не вдумывался в слова, а СЛУШАЛ то, что стоит за ними… Слушал, что говорит мое сердце… Надо избавляться от дурацкой привычки жалеть всех и вся… Доигрался уже. Хватит. Нежность, которую я неосознанно испытывал при общении с Мэем, привела к очень неприятным последствиям… И хуже всего то, что ничего нельзя переделать! Я не могу перестать относиться к эльфу как к… младшему брату, которого у меня никогда не было. Как к существу, отчаянно нуждающемуся в защите и опеке…

Впрочем, это самое «существо» оказалось весьма вредным.

И я еще, по тупости своей, полагал, что качественно испортить жизнь могут только гномы… Ха! Да даже десяток Миррим не нанес бы такого урона моей репутации… Репутации, на которую мне, собственно, наплевать. Но вот каким местом думал Мэй? Или он не догадывался, что лицемерные правила придворной жизни Западного Шема не одобряют связи между… Фрэлл! И говорить с ним почему-то не хочется… На людях – невозможно, потому что он сразу начинает кокетничать, а наедине… Наедине мне его почти не застать: пошел уже четвертый день, эльф, благодаря добросовестности Шэрола, обзавелся знакомыми и днем пропадает в городе, а вечером… Вечером строит из себя неизвестно что. С бантиком.

Зато свободного времени у меня хоть залейся, хоть закопайся! Сижу, читаю. Пишу – когда надоедает переживать из-за глупостей одного lohassy…

Кстати, дневник оказался весьма познавательным. Со всех точек зрения.

Лара – по моим воспоминаниям сухой и вечно недовольный старик – в изложении мыслей на бумаге оказался совсем другим человеком. Умным. Наблюдательным. Умеющим оставаться в стороне. Допускающим возможность прийти на помощь, если таковая действительно нужна. Не слишком большого чувства юмора, это точно, но к другим своим ученикам он относился куда теплее, чем ко мне… В частности, к этому, как бишь его? Герису…

Не зря меня потянуло спросить, чем занимается книжник на досуге, ох не зря! В дневнике Лары очень много внимания было уделено такому любопытному ритуалу, как… Догадались? Правильно, Инициации! Пожалуй, даже нарочно я бы не нашел в Королевской библиотеке то, что само собой попало в руки. Конечно, описываемые процедуры ничего не могли мне дать в смысле техники, но все-таки приоткрывали завесу над тайнами механики процесса. А больше мне ничего и не требовалось.

«…Как ни странно, кровь Мостов передается исключительно по материнской линии, но при этом девочки, как правило, не обладают полноценным рисунком Кружева и не могут быть инициированы. Пока нельзя сказать совершенно точно, но думаю, если у его величества появится наследник женского пола, то принцесса также будет лишена возможности работать с артефактами… Печально, что описанный дефект Кружева в большинстве случаев вызывает у женщины бесплодие, именно поэтому Мосты настолько редко появляются на свет…»

Бедная девочка. Какая участь была тебе уготована? Вечно оставаться в тени престола? Ни замуж выйти, ни облагодетельствовать государство… Действительно печально. Впрочем, с этой бедой мы уже справились, верно, Рианна? Точнее, я справился. Ценой… Не знаю, насколько дорогой, но, думается, Владычица не стала бы пытать меня какой-нибудь мелочью.

Так, что у нас дальше?

«…Кружево в его изначальном состоянии является замкнутой совокупностью Нитей, расположенных в строго заданном порядке, как всем известно. Однако, чтобы получить возможность взаимодействовать с полями Силы, необходимо разомкнуть оконечные узлы и высвободить концы Нитей. И тут возникает несколько вариантов. Человек, лишенный Дара, всю жизнь остается с замкнутым Кружевом и благодаря этому отличается большой устойчивостью к внешним не магическим воздействиям, а именно обладает физической выносливостью, которой позавидует любой маг… Для того чтобы сплетать заклинания, нужно уметь касаться Силы, а это умение требует способности размыкать Кружево. Собственно, обучение мага сводится именно к этому. Размыканию собственного Кружева. И чем искуснее Одаренный может это проделать, тем большее могущество он приобретает как маг. Конечно, приходится платить другими вещами, но, право, обладание Силой стоит того!»

Ах вот оно что… Надо было раньше догадаться. Впрочем, проблемы магов всегда были мне непонятны и неприятны. А ведь я что-то читал похожее… Но не обратил внимания. Что ж, судьба исправила свою ошибку, снова подсунув мне под нос не пройденный урок. Спасибо, Слепая Пряха! На сей раз я буду внимательнее.

«…Подходя к описанию непосредственно Мостов, необходимо заметить следующее. Поддержание Кружева в разомкнутом состоянии требует очень большого мастерства и неменьшего приложения сил. Душевных и физических. Поэтому невозможно творить волшбу постоянно, и даже самый опытный маг вынужден делать перерывы в своих занятиях. А вот Мосту не нужно прикладывать ни малейшего усилия – его Кружево создано для того, чтобы постоянно существовать в разомкнутом состоянии. Однако рождаются эти люди такими же, как и все остальные, и сопряжено это, по-видимому, с опасностью, которую несет неуправляемое Кружево существа, чье сознание не сформировано до конца. Поэтому и возникает необходимость в проведении Инициации, то есть размыкания Кружева…»

Ну вот, добрались до самого главного. Наконец-то!

«…Поскольку Мосты связаны с Источниками Силы, может показаться, что достаточно просто расплести определенные оконечные узлы и предоставить Нитям свободу. Вовсе нет! Кроме того, что концы Нитей не должны скрещиваться между собой, они также должны быть расщеплены на как можно большее число составляющих, дабы Кружево имело возможность черпать Силу наиболее полно и успешно…»

Угу. Если бы я еще помнил зеленый рисунок в теле Дэриена…

«…Для начала необходимо совершенно точно установить, какому из Источников Силы принадлежит Мост, потому что нельзя инициировать для обращения к Лютне того, кто предназначен Чаше…»

Логично. Предрасположенность всегда нужно учитывать. Правда, уважаемый Лара не знал, что любое предначертание можно чуточку исправить… Там подтереть, тут подрисовать… Заручившись согласием и поддержкой тех, кто в этом сведущ конечно же… Правда, я сам убедился в возможности подобного «исправления ошибок» сравнительно недавно, и урок был очень и очень болезненным, хотя и… полезным. Во избежание проблем в будущем.

«…Ни в коем случае нельзя рвать Нити! Это приведет к нежелательным последствиям – поврежденное Кружево может оказаться нежизнеспособным, и его обладатель погибнет. В процессе Инициации главное – терпение, выдержка и тщательность, поскольку особого мастерства для размыкания не требуется. Однако Размыкающий должен привести свои мысли и чувства в состояние полного и неколебимого покоя, чтобы целиком сосредоточиться на Инициируемом. Если должной концентрации достигнуть не удается, следует отказаться от проведения ритуала и перенести его на другое время…»

Понятно. Главное – спокойствие!

Ага, дальше идут схематичные изображения вариантов размыкания…

Что ж, все понятно.

Лара должен был проводить Инициацию принца Дэриена. Скрупулезно к этому готовился. И – не провел. Потому что к нужному времени был уже похоронен. Вашим покорным слугой. И почему меня не удивляет, что я опять во всем виноват?

Если мои предположения верны, вина (и моя, и Инициирующего) очевидна и не требует доказательств. Единственное, что остается под вопросом: наличие умысла. Охотно допускаю, что Герис по неопытности мог сделать что-то не так, но нельзя исключать и другой вариант. Он что-то «не сделал» нарочно. По просьбе. По приказу. За щедрую мзду. Из личной неприязни. Лелея месть… Например, как «нежно любимый» мною эльф.

Можно ли исправить нарушенное? Не знаю. В любом случае, если затронуто Кружево, я ничего сделать не смогу. То есть разомкнуть-то способен, но – с чистого листа, а не по уже имеющемуся черновику. Если бы пригодились мои путешествия на Изнанку, тогда да. Хотя… Вмешиваться в кровь нельзя. Особенно в уже некогда измененную кровь…[43]43
  «…Происхождение описываемого в сем томе Рода было обусловлено непреклонной волей, а не постепенными изменениями, случавшимися в течение многих веков. Считается, что первые Мосты были созданы еще до Долгой Войны, в темные времена, ознаменованные непрекращающейся борьбой за такую нелепую вещь, как свобода… Первоначально их было семеро – трое мужчин, три женщины и один найо, о поле которого невозможно сказать ничего определенного, кроме того, что он предполагался в наличии… Изменения крови всегда мучительны и опасны, но избранным повезло, если можно считать везением не умереть от невыносимых мук, но не забывать о них до конца своей жизни… Первые Мосты были не более чем инструментами для работы с могущественнейшими артефактами, но их многочисленные потомки получили возможность обрести собственную волю…» («Гобелены Древней Крови», том 5 – «Род Соединяющих», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть]

Какое счастье, что я был осторожен в те минуты, когда пытался уничтожить источник болезни принца! Страшно подумать, что бы произошло при малейшей оплошности… Ведь Рианну я почти убил своим вмешательством в естественный ход вещей. С Дэриеном такой номер не пройдет. Хотя бы потому, что платить мне больше нечем. В его случае нечем. Впрочем, кто знает? Спросить Владычицу? О нет! Она может решить, что я согласен заплатить, и придумает такую цену… Оставим пока все как есть. Для начала мне нужно узнать, насколько повреждено Кружево принца. Но как это сделать? Сперва – попасть во дворец. Потом – остаться с принцем наедине. И…

Да, так мне это и удастся! С полтычка. Или полпинка… Нет, пинок будет, когда меня выгонят взашей за непочтительное отношение к коронованной особе. Я даже не знаю, с каким Источником он связан… Мне необходим способ… Приспособление… Инструмент…

Витой ободок на среднем пальце левой руки – как я мог забыть?! Подарок Сил, освобожденных из плена в Россонской долине! Что, если… Дело за малым – надеть кольцо. И мы опять упираемся в проблему: как добраться до принца…

Я устало откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из гостиной.

Веселье в самом разгаре. Очередное выступление «по нижайшей просьбе»… Тьфу! А как поет, стервец… Заслушаться можно.

 
День осыпался искрами слез,
приближая осень души.
Я откину полог бессильных грез
и тебя попрошу: «Не спеши…»
Недовольно нахмуришься: «Что-то случилось?..»
А я не смогу солгать.
Как возможно потребовать плату от сердца
за то, что оно даже в дар
не желало принять?
 

Перелив струн, смена ритма, и… Плач печальной надежды:

 
За закатом снова придет рассвет,
но не греют солнца лучи…
Мольба о любви затерялась в листве –
я умру, если ты промолчишь
в ответ…
 

Я поймал себя на том, что шепотом подпеваю. Фрэлл! Мне-то о чем жалеть? Меня же ждут…

Осторожный стук в дверь.

– Войдите!

Оборачиваюсь, встречаясь взглядом со светло-голубыми озерами глаз Равель.

– Что-то случилось? – Цитирую песню? Как странно…

– О нет, Ив, не волнуйтесь! Я зашла… просто так.

– Не лгите, милая Равель. Вам это не к лицу. – Улыбаюсь, как записной сердцеед, смущая девушку. К счастью, она уже привыкла к моим шуткам и розовеет совсем чуть-чуть. Только из уважения ко мне.

– Я хотела спросить…

– К вашим услугам.

– Вы… Почему вы больше не спускаетесь вниз?

– Хм… – Не самый приятный вопрос за последние дни. Но когда-то мне все равно придется ответить… Почему бы не сейчас?

– Милая Равель! Я не хочу бросать тень на честь вашего рода.

– Мы не имеем права осуждать вас, Ив. Ни я, ни матушка, хотя она и не одобряет…

– Вот видите!

– Ваши отношения с…

– Никаких отношений нет.

– Вы так говорите потому, что поссорились, да?

Вздыхаю. Ну вот, приехали… Вполне разумная девушка – и увязла в болоте заблуждений. Мэю надо отрезать за это уши. Совсем. Одни пеньки оставить. А что, так даже удобнее: прятать не придется… Чудный полевой агент получится!

Очевидно, Равель заметила отражение кровожадных мыслей на моем лице, потому что слегка побледнела.

– Вам… тяжело?

– Что?.. А, вы все о том же… Нет. Мне очень легко. Гораздо легче, чем раньше.

– Теперь лжете вы, Ив. – Она качает головой. – Зачем? Я же сказала, что ни в коем разе не собираюсь осуждать…

Из гостиной донесся взрыв хохота, и я невольно нахмурился. Что могло произойти, чтобы возник такой злорадный смех?

– Он ведь… поет для вас, – неизвестно к чему продолжила девушка.

– Он поет прежде всего для самого себя! – отвечаю, невольно ужесточая тон.

– Как вы можете так говорить? Он очень огорчен…

– Огорчен?! Не верьте этому гнусному притворщику, милая Равель! Ему нет до меня никакого дела.

Новая волна смеха внизу. Да что там творится?

Равель смотрит на меня осуждающе:

– Не надо шутить с чувствами, Ив. Они не простят…

– Какие чувства, о чем вы?! Повторяю последний раз: между нами ничего нет. НИ-ЧЕ-ГО. И не было никогда. И не будет. Мы и знакомы-то без году неделя…

Она собирается возразить, но не успевает, потому что…

Дверь распахивается настежь, вплетая в шаль нашей беседы гомон возбужденных голосов. На мгновение. А спустя вдох воцаряется гробовая тишина, тяжелым молотом ударяющая по голове.

* * *

На пороге комнаты стоит Мэй.

Левая рука держится за дверной косяк, правая… Понятия не имею, где находится, потому что эльф вознамерился научиться носить мекиль, преподнесенный главой рода иль-Руади в благодарность за прекрасное пение. Роскошный, кстати, подарок: ткань прокрашена насквозь, но с каждой из сторон наносился свой цвет, и результат превзошел самые отчаянные фантазии – на густо-синем фоне поземкой танцуют пепельные снежинки. Потрясающий эффект! Правда, Мэй, судя по всему, основательно запутался в складках: все вкривь и вкось, грудь почти голая, зато передние полы одежды обвиваются вокруг ног… Не умеешь – не берись, верно говорят! Но лично я его учить не буду. Не заслужил…

Э, парень, что-то мне не нравится, как ты выглядишь! Дыхание прерывистое, жилка на виске набухла, глаза…

Я присмотрелся повнимательнее.

Нет… Нет. Нет! Не-э-э-э-э-э-эт!

Расширенные до предела зрачки – радужной оболочки совсем не видно, а белки… Испещрены алыми крапинками лопнувших сосудов. Фрэлл! Какая сволочь посмела?

– Ив… – Рассеянный взгляд останавливается на мне. – Ты один?

– Нет, как видишь. – Встаю из кресла, стараясь двигаться очень медленно и плавно.

– Нет? – Он делает шаг вперед и морщит лоб, словно это поможет лучше рассмотреть, кто, кроме меня, находится в комнате.

– Со мной Равель. – Осторожно иду навстречу.

– Равель? Кто это?

– Наша хозяйка.

– Хозяйка? Почему я не помню… – Мэй подносит руку к лицу. Близко-близко. – Тебе не кажется, что здесь слишком темно?

– Немного… Не волнуйся, все будет в порядке.

– Обещаешь? – Взгляд теряет последние искры разума.

– Обещаю.

– Ив, что все это… – раздается робкий вопрос Равель, и я недовольно поднимаю ладонь: «Не сейчас!»

– Ты кто? – Эльф мгновенно поворачивается на звук голоса, правда без обычной грации, потому что мекиль окончательно берет в плен его ноги.

– Это Равель, наша хозяйка, я уже говорил… – Обращаюсь к нему, как к маленькому ребенку или животному, переполняя голос нежностью. Мне остается всего ничего: уже почти могу дотянуться до листоухого… Почти…

– Я не помню! – настойчиво повторяет эльф, и в следующий миг грозно сдвигает брови: – Она хочет нам помешать!

В яблоневом саду распускается первый бутон.

Все, больше ждать нельзя. Мой кулак врезается в челюсть Мэя – снизу вверх и слегка наискосок. Эльф падает, успевая выпустить в пространство комнаты какую-то из «стрел». Нет времени различать нюансы, и Мантия, без малейшего напоминания с моей стороны, раскидывает ловчую сеть, прикрывая до смерти перепуганную девушку. Боевое заклинание вязнет и рассыпается мокрыми бусинами, которые хрустят под ногами, прежде чем исчезнуть навсегда…

Эльф пытается встать, но подарок купца надежно стесняет движения.

– Прости… – Еще один удар. В височную кость. Голова Мэя обреченно дергается, и он наконец расстается с сознанием. Надеюсь, на время, достаточное для того, чтобы схлынула горячка первого приступа.

А он легкий. Надо же. Водружаю обмякшее тело на свою кровать. Щупаю пульс: слишком учащенный. Конечно! Хорошо еще, что lohassy успел соорудить лишь одну «стрелу»… Хорошо не столько для нас, сколько для него самого: «рубиновая роса» вытягивает из тела все соки так незаметно и мощно, что можно умереть от физического истощения раньше, чем иссякнет запас Силы в Кружеве…

– Ив… Что… что это? Почему?

– Кое-кто поступил подло, милая Равель. Очень подло. – Направляюсь к двери.

– Куда вы?

– Меня укоряли в том, что не спускаюсь вниз? Извольте! Я не хотел, но придется… опуститься до тех, кто полагает случившееся веселой шуткой.

– Ив… – Она пытается меня удержать, но взгляда оказывается достаточно, чтобы девушка отшатнулась.

– Побудьте здесь. Я скоро вернусь.

Когда я показался на верху лестницы, тишина уже почти звенела.

Все люди, находившиеся в гостиной, посмотрели на меня. Все без исключения. Кто-то с удивлением. Кто-то с испугом. Кто-то с интересом. Кто-то с усмешкой. Но мне нужен был только один-единственный взгляд. И я его нашел.

Шэрол таки приволок с собой эту белокурую тварь… Что ж, кажется, сейчас она недосчитается некоторых частей тела…

Васильки глаз горят наслаждением. Удовольствием от причиненной боли. Но по мере того как количество ступенек между нами уменьшается, во взгляде Роллены проступает… Нет, не страх. Скорее недоумение. Наверное, она ожидала другого: истерики с руганью, оскорблениями и битьем посуды и лиц. Наверное. Но мое спокойствие заставляет красотку тревожно нахмуриться. А я… Я улыбаюсь. Ласково-ласково. Только, похоже, в моих глазах отражается слабая тень того, что творится в душе. И хорошо, что слабая: будь она посильнее, Роллена сбежала бы раньше, чем под моими ногами закончились ступени… Я уже иду, дорогуша… Очень хочется посмотреть, что у тебя внутри…

Мое плечо натыкается на стену. Больно, фрэлл подери! Туман перед глазами тает, и этому весьма способствует ехидная ленца в незнакомом голосе:

– Куда это вы так торопитесь, сударь, что хотите пройти сквозь меня?

Медленно поворачиваю голову. Так вот что помешало мне добраться до Роллены!

Молодой человек лет двадцати пяти. Чуть выше ростом, чем я. Кость широкая, пока мало обросшая мясом, но уже внушающая уважение. Темно-русые волосы пострижены коротко – в отличие от других молодых щеголей, собравшихся в гостиной дома Агрио… Одет дорого, почти роскошно: ткань костюма вышита золотом, камзол и брюки скроены по фигуре так идеально, что нет ни единой лишней складочки, но… Выглядит на этом человеке придворное платье до невозможности чужеродно. Словно встречаются они не чаще чем раз в месяц, да и то по необходимости…

Профиль породистый, горбоносый. Кожа на лице обветренна. Глаза полуприкрыты и смотрят не на меня, а… Фрэлл!

Молодой человек держит в пальцах правой руки бокал. Похоже, до нашего столкновения темной жидкости в хрустале было куда больше, потому что сейчас… Сейчас на белом шелке рубашки, виднеющейся из расстегнутого на груди камзола, расплываются уродливые пятна.

Тонкие губы обиженно-насмешливо кривятся:

– Странно… Я же не успел отпить… Куда делся целый глоток?

Взгляд перемещается дальше. На залитую вином грудь.

Я знаю, что произойдет: не надо быть провидцем, чтобы угадать ответ слегка затуманенного выпивкой сознания…

Оставшееся в бокале вино выплескивается на меня.

Успеваю зажмуриться и задержать дыхание. Мокрая пощечина растекается по лицу. В нос ударяет аромат, от знакомства с которым я бы отказался: тошнотворная сладость «рубиновой росы». Так вот как они заставили Мэя совершить глупость! Но и он тоже хорош: неужели не знает, на что похож запах этого зелья? Впрочем… Очень может быть, что не знает. Кэл, скорее всего, оберегал своего младшего брата от излишней осведомленности на этот счет. К тому же его обучение пока не закончено… Тьфу! Сплевываю капли, ухитрившиеся удержаться на губах, и открываю глаза, встречая изучающий темно-серый взгляд.

Молодой вельможа смотрит на меня. Внимательно. Ожидающе. Чего? Хм…

Из Зала Вызова есть только один достойный выход. В Зал Поединка. Мне глубоко наплевать на липкую пленку, покрывшую лицо, на испорченную одежду: он всего лишь равноценно ответил на мою неуклюжесть. Ну почти равноценно… Однако столичные нравы почитают только что сыгранную сценку не просто достаточной для дуэли, а даже неизбежно влекущей за собой бездумное кровопролитие. Да и лэрр, которым мне приходится представляться, не может снести полученное оскорбление беспрекословно… Что ж, Роллена, придется ненадолго отложить наш разговор.

Приклеившаяся к губам улыбка становится еще ласковее.

Из-за отворота манжета моего обидчика свисает край платка. Это-то мне и нужно! Делая вид, что отряхиваюсь, подцепляю белое кружево и тяну на себя. Мгновение – и затейливо вышитая безделушка покидает своего истинного владельца, оказываясь в полном моем распоряжении. Провожу платком по лицу, вытирая винные потеки. Не торопясь. Так, будто я один в этой гостиной.

Темно-серые глаза наполняются злостью, но черты молодого, по большому счету, очень приятного лица остаются совершенно неподвижными. Великолепная выдержка, браво!

Скомканный платок, сплошь покрытый пятнами, падает на пол. Нам под ноги. Слов здесь не нужно: для того чтобы бросить вызов, достаточно порой одного только взгляда.

– Где и когда? – цедят тонкие губы.

– На ваш выбор. – Унижаю противника еще больше, отказываясь от положенного преимущества.

Это немного глупо, конечно… Да нет, просто идиотизм: в таких случаях нужно использовать любую фору! Нужно… Но хоть раз в жизни я могу побыть безрассудным? Тем более что с трудом удерживаю разум в узде, задыхаясь от аромата «росы», пропитавшего кожу и одежду…

– Как угодно. – Он пожимает плечами, делая вид, что никоим образом не заметил нанесенного удара. Ага, как же! Глаза щурятся, словно сдвинутые ближе веки способны спрятать разгорающийся огонь, но я вижу: ни единого оттенка голоса, которым была произнесена моя фраза, не упущено. Сила привычки? Похоже на то. Думается, этот вельможа поднаторел в выяснении отношений с помощью стали… А может быть, ему просто очень хочется с кем-нибудь подраться. Еще один милый пустячок, вызванный влиянием «росы».

– Полагаю, мы обсудим условия наедине?

– Разумеется. – Короткий кивок.

Небрежное движение послужило сигналом для всех присутствующих: гости поспешили откланяться. Я поймал за рукав Шэрола:

– Вино, которое… пролилось… Кто его принес?

– Не знаю… Правда не знаю! – горячо восклицает он, и эта неожиданная вспышка меня неприятно удивляет. Жаль, нет времени расспросить графа Галеари поподробнее.

Не проходит и пяти минут, как в гостиной, еще хранящей тепло многочисленных выдохов и свет улыбок, остаются только двое.

– Итак? – склонив голову набок, обращаюсь к своему обидчику.

– Сегодня уже поздновато… – задумчиво замечает молодой человек. – Утром. Вас устроит?

– Вполне. Место?

– Аллея Гроз. Ограда со столбами из красного гранита. Место тихое, неприметное. Я буду ждать в парке – три сотни шагов по дорожке направо от ворот.

Аллея Гроз… Та самая улица, где меня уже пытались убить. Мурашки дружно маршируют по спине.

– Какое оружие предпочитаете? – задал он последний вопрос. Последний по порядку, но первый по значимости.

– Мои предпочтения не играют особой роли, сударь… Я располагаю только парными кайрами.

Крылья густых бровей чуть сдвигаются к переносице.

– Кайры… Не самый приятный выбор, но не смею возражать. Есть еще вопросы или пожелания?

– Один вопрос.

– И? – Он недовольно морщится.

– Зачем вы вообще бросили мне вызов?

Зрачки темно-серых глаз на мгновение расширяются.

– Что значит – зачем? – В голосе слабой нотой пробивается растерянность.

– Пролитое вино – самый глупый повод для дуэли. Особенно такое дрянное вино…

– А мне понравилось! – возражает он. – Шэрол вообще умеет выбирать вина, и это…

– Вино принес граф Галеари?!

– Что вас так удивило? – Теперь он настораживается.

– Нет, ничего… Я немного взволнован, простите.

– Конечно! – Тонкие губы изгибаются в усмешке. – Ваш… друг… как он себя чувствует?

– Почему вы спрашиваете?

– Он показался всем нам… несколько возбужденным. – Ухмылка становится шире, и я понимаю, о чем идет речь. Понимаю, но не хочу ни развивать, ни убивать предложенную тему в зародыше. Просто отставляю в сторону. На время.

– Хиэмайэ отдыхает, если хотите знать. Думаю, и вам, и мне следует последовать его примеру: хорошенько выспаться.

– Как угодно… Лично я предпочитаю другие виды отдыха, – заявляет молодой человек, все еще не теряющий надежды меня подразнить.

– Итак, утром?

– Через час после рассвета.

– Постараюсь не опаздывать.

– Я подожду.

* * *

Удостоверившись, что мой завтрашний противник ушел, я отыскал бутылку, в которой на самом донышке еще оставалась гнусная отрава. Хм… На темно-коричневом стекле ни единого намека на владельца винокурни. Опытный маг мог бы установить, чьи пальцы и в какой очередности касались бутылки, – конечно, не позднее чем через пару часов, пока следы не остыли. Я – в лучшем случае – уловил бы только само наличие следов. Но мне не нужно напрягаться. Все и так ясно. Молодой вельможа не лгал – у него просто не было времени подготовиться: я и сам не знаю, почему завел разговор о вине. Итак, Шэрол…

Шэрол, который на безобидный вопрос не нашел лучшего ответа, чем поспешное отрицание всякой осведомленности. Ай-вэй, парень, как неосторожно! Недаром в народе говорят, что виноватый кричит в свою защиту громче невиновного… Но зачем ему это понадобилось? Неужели граф не понимал, чем рискует? Что, если бы Мэй начал швыряться «стрелами» прямо в гостиной? Кто бы его остановил? Я при всем желании не успел бы блокировать первые выпады… Хотя бы потому, что возмущения Силы можно уловить лишь на строго определенном расстоянии от очага. Если, разумеется, не быть все время настороже…

Лестница закончилась – я и не заметил, как оказался на втором этаже. Равель находилась там же, где мы расстались. В моей комнате, рядом с кроватью, на которой тяжело дышит эльф. Пока я отсутствовал, сознание к Мэю не вернулось, и этот факт донельзя радовал: есть шанс, что бесчувствие плавно перетечет в сон – то, что листоухому сейчас особенно необходимо.

– Ив… – Робко, но с оттенком требовательности.

– Да, милая?

– Что… что там было?

– Один брошенный и принятый вызов, – отвечаю, потому что не считаю правильным скрывать такую важную вещь.

Девушка сжимает хрупкие кулачки добела.

– Вы… Вы будете драться?

– Полагаю, да.

– С кем?

Ох… Я ведь даже не спросил его имя. А впрочем, какая разница?

– Не важно, милая.

– Но… Вы можете погибнуть!

Могу. Молодой человек выглядел внушительно. А судя по спокойствию, с которым обсуждались условия поединка, дуэли ему не внове.

– Не волнуйтесь, милая Равель, не стоит это ваших переживаний.

– Ив, так нельзя!

– Почему?

– Вы рискуете жизнью… Вы оставляете…

– Кого? – удивленно моргаю.

Девушка смущенно осекается и мнет беспокойными пальцами ленты платья.

– Милая Равель! – Усаживаю ее в кресло и опускаюсь на колени. Беру тонкие ладони в свои. – Милая Равель… Никто из нас невечен. Судьбе было угодно, чтобы случилось то, что случилось. Завтра утром я вынужден буду обнажить клинки, и поступить иначе, пожалуй, не могу. Обещаю: приложу все усилия, чтобы остаться в живых. Поверьте, я буду стараться, потому что… Потому что мне запретили умирать.

– Кто? – спрашивает она одними губами.

– Две милые женщины, которые… дороги мне.

«Я польщена…» Тонкая усмешка.

– Женщины? – растерянный взгляд.

– Это так странно? – Не могу удержаться от улыбки.

– Они… любят вас?

– Не поручусь.

«Нахал!»

– Но… тогда… а тот, кто… любит… – Она никак не может спросить то, что имеет значение.

– Та, которую я люблю, не запрещала мне ничего. И ни о чем не просила. Она всего лишь обещала ждать, и этого достаточно, чтобы я хотел жить. Понимаете?

– Да… – Равель несмело улыбнулась. – А я думала, что…

Щелкаю ее по носу:

– Думать и заблуждаться – две большие разницы! Я хоть немножко вас успокоил?

Она серьезно кивает.

– Ну и славно! А теперь прошу вашей помощи. Мэй… несколько болен.

– Болен? – Девушка вздрагивает.

– Это совершенно незаразно, не волнуйтесь! Своего рода… нервное расстройство. Он придет в себя, и все будет хорошо… Проблема в том, что я вряд ли буду рядом в тот момент, когда мальчик откроет глаза… У меня к вам убедительная просьба, милая Равель: когда Мэй проснется, позаботьтесь о том, чтобы некоторое время он не покидал постель и… напоите его чем-нибудь… О, придумал! Разогрейте молоко и разведите в нем пару ложек меда – замечательное средство и для того чтобы согреться, и для того чтобы успокоиться… Вам это по силам?

– Конечно! Ив…

– Да?

– Вы не умрете. – Это не приказ, не просьба, не надежда. Это… твердая уверенность.

– Ну если вы так говорите… Не умру. А сейчас… Позвольте мне немного побыть одному, ладно?

Она кивнула и встала, но еще три долгих вдоха не хотела отпускать мои пальцы.

Когда Равель закрыла за собой дверь, я присел на постель рядом с эльфом, вглядываясь в бледное личико с заострившимися чертами.

Нам всем несказанно повезло. В первую очередь виновнику происшествия. С «рубиновой росой» нельзя шутить. Если, конечно, вам не дорога жизнь. Я не шибко разбираюсь в травах и отравах, но главу, посвященную этой пакости, проштудировал настолько тщательно, насколько был способен. Спросите – почему? Отвечу, хоть и стыдно вспоминать.

Я был зол на эльфов. Конкретно – на одного-единственного, а фактически… На все листоухое племя. Потому что, когда тебе всего десять лет, ты не делаешь разницы между целым народом и его отдельно взятым и не самым сдержанным в проявлении чувств представителем… Так вот, я был зол. А чем занимается озлобленная душа? Правильно, ищет способ отомстить! И находит, как правило. В моем случае источником информации стали книги. Книги, в которых бесстрастно и подробно излагались секреты жизни и смерти… Несмотря на молодость, я понимал, что убить обидчика в честном поединке не удастся: не хватит сил и умения, потому искал нечто не требующее выдающихся физических качеств от мстителя. То бишь яд. Кстати, Магрит даже не ругала меня за столь пристальный интерес к «росе», хотя прекрасно поняла, чем он вызван и на что направлен: она просто предложила мне самому на себе испытать последствия… Но несколько позже – когда я стал способен правильно понять и запомнить урок…