Текст книги "На полпути к себе"

Так вот, «рубиновая роса» – одно из немногих совершенно не магических растений, которое влияет на мироощущение. У эльфов особенно сильно. У людей… Скажем так: человек, пригубивший «росы», некоторое время не способен сомневаться и давать правильную оценку событиям, происходящим вокруг него. Чем больше концентрация отравы, тем больше дурман. В сочетании с вином эффект немного усиливается. Но то люди, а вот что касается листоухих…

Для эльфов «роса» губительна даже в малых дозах. Сначала возникает беспричинное веселье и тают рамки внутренних ограничений. Потом, по мере растворения яда в крови, на смену беспечности приходит подозрительность, граничащая с манией преследования. Соответственно можете себе представить, чем закончилась бы невинная (как он сам, может быть, полагал) шутка Шэрола, если бы Мэй не был одержим последние дни только одной идеей: насолить вашему покорному слуге… Трупы можно было бы закапывать в саду всю ночь. Если бы трупы, конечно, остались…

Я убрал с холодного лба прядь серебристых волос. Эх ты, дурашка… Вдвойне ребенок, если можно так выразиться. Надо было с тобой поговорить, надо было… Теперь поздно. До утра ты, по-видимому, не придешь в сознание, а что будет со мной самим завтра пополудни, вообще неизвестно… На всякий случай нужно вернуть то, что никогда по праву мне и не принадлежало.

Тоненькая цепочка несколько раз обвилась вокруг запястья, а золотистую каплю хрустального кулона я вложил в бессильно разжатую ладонь. Когда ты проснешься, Мэй, ты увидишь это и все поймешь. Надеюсь, поймешь правильно. Если нет – не страшно, переживу. Главное, чтобы ты не делал больше глупостей, поскорее попал туда, куда тебе нужно попасть, и выполнил поручение Совета. А я буду делать то, что…

Не должен. Не хочу. Не умею. «НЕ», «НЕ», «НЕ»… Тройное отрицание не помогает избежать неизбежного. Как обычно.

* * *

С каждым шагом нога погружается в рыхлый снег почти по щиколотку. В Виллерим пришла настоящая зима: обжигающие холодным прикосновением пушинки из перины хмурых небес перестали таять. Белый ковер накрыл землю и все, что попалось по пути, – крыши домов и голые ветви уснувших до весны деревьев. Странно, что совсем нет ветра: снег падает строго сверху вниз. Медленно. Завораживающе. Непреклонно. Хороня под собой следы, которые я оставляю на дорожке. Рассвело совсем недавно, но сияние наступающего дня надежно спрятано за густыми прядями снегопада. Очень тихо. Очень спокойно. Люблю такую погоду: и снег, и дождь равно помогают мне собраться с мыслями. А сейчас здравый смысл как нельзя кстати…

Темная фигура, припорошенная снегом. Он уже ждет?

– Неужели я опоздал? – спрашиваю, слегка смущаясь.

– Нет, это я пришел рано… Что-то не спалось, – отвечает человек, вызвавший меня на дуэль.

Могу понять: самому было трудно сомкнуть веки. Правда, сон все же отвоевал для себя несколько часов моего времени. А потом… Было много разных дел. Нужно было привести в порядок внешний вид, что без помощи Мэя оказалось весьма трудоемким занятием. Нужно было закончить перевод дневника Лары, дабы отчитаться перед Хранителем Королевской библиотеки. Нужно было, наконец, написать несколько строк для эльфа… Я ничего не просил и не советовал, только вкратце обрисовал происшедшие события и их возможные последствия. В том числе и свою безвременную кончину, хотя умирать не только не хотел, но и не мог себе позволить…

– Вы готовы начать? – вежливо поинтересовался молодой человек.

– Вполне, – ответил я, снимая маади и отстегивая от пояса перевязь с кайрами.

Сахью снимать не стал – холодно же! – только завязал ее концы сзади, чтобы не мешали. Мой противник тоже освободился от теплого плаща, оставшись в простом костюме, напоминающем солдатскую форму. Надо сказать, этот покрой подходил ему куда больше, чем роскошества придворного платья. И не просто подходил: в нем молодой человек выглядел тем, кем, похоже, и являлся. Воином. Парных клинков в его арсенале не нашлось, и он взял с собой простую дуэльную шпагу и длинный кинжал. Не лучший подбор оружия против кайр, но и не худший: если умеешь держать в руках прямые клинки, нет особого значения, чем вооружен противник.

Вынув кайры из ножен, я занял свое место посреди небольшой поляны, где и была назначена дуэль. Молодой человек встал напротив меня, шагах в пяти. И воцарилась тишина, в которой можно было расслышать полет каждой белой мухи.

Кто первым бросится в атаку? Кто рискнет разорвать безмятежность утра смертоносным выпадом?

Мохнатые снежинки неспешно ползут по щеке утреннего воздуха, заканчивая движение где придется: на брошенной на землю одежде, на тусклой стали обнаженных клинков, на русых вихрах человека, который может не встретить новый рассвет…

«Ты выбрал не лучшее время и место для развлечения…» Как всегда, в самый ответственный момент появляется моя подружка.

Давненько не слышал твой прекрасный голосок, милая! Как дела?

«Не дурачься. У тебя мало времени…»

На что?

«Или ты по-быстрому прирежешь этого парня, или…»

Или?

«Он умрет по чужой воле».

О чем ты?

«Плетется заклинание…»

Где?

«Слишком далеко, чтобы ты мог видеть и чувствовать… Но ближе, чем бы этого хотелось мне…»

Какого рода заклинание?

«Не могу сказать ничего определенного… Впрочем, тебе-то что за дело? Для тебя оно неопасно. Как и все остальные…» Ехидный смешок.

Оно направлено на парня?

«Возможно, что и на вас обоих, но, разумеется, достанется ему, а не тебе».

Как скоро?

«Вот-вот…»

С какой хоть стороны?

«Только не вздумай делать глупости!» – вскидывается Мантия.

Глупости?

Мысленно улыбаюсь.

«Не лезь куда не нужно!» – уточняет.

Позволь мне самому выбирать Путь!

«Выбирать… Если бы ты еще видел альтернативы, а не хватался за первое же попавшееся решение…» Вздох, полный искреннего сожаления.

По спине пробегает дрожь. Мелкая, почти незаметная, но очень тревожная.

Оно начало движение! Где?

«Сзади… У тебя всего несколько вдохов, чтобы уйти с дороги…»

Ну уж нет!

– Сударь, спустя минуту я буду полностью в вашем распоряжении! – Коротко кланяюсь и поворачиваюсь спиной к своему противнику. Самый нелепый поступок за последние дни: если молодой человек хочет моей смерти, ему ничто не помешает добиться желаемого. Будем надеяться, что остатки чести не позволят ему ударить в спину.

«Дурак!» Мантия ставит мне обычный диагноз и готовится к отражению атаки. А куда ей деться, сердешной?

Успеваю увидеть, как выглядит заклинание в материальном воплощении, и восхищенно цокаю языком: экономно, расчетливо, просто – горсть снежков. Словно притаившаяся за деревьями ватага озорных мальчишек решила нас обстрелять… Правда, комочки снега летят в несколько раз быстрее, чем настоящие, слепленные детскими руками, и летят по очень занятным траекториям.

Ныряю на Второй Уровень зрения, и белоснежные шары, стремительно приближающиеся ко мне, наливаются синевой. Те, которые подлетели поближе, вздрагивают, стремясь изменить направление движения, чтобы… Обойти меня? Так и есть! Они предназначены моему противнику, а не мне. Должно быть, неизвестный чародей просто не смог достать ничего принадлежащего вашему покорному слуге, чтобы установить для своих питомцев двойную цель… Ну да, если учесть, что для этого обычно используются пряди волос, понимаю, почему избежал участи быть обреченным на попадание «снежка».

Фрэлл! Как жаль, что заклинание спущено с поводка[44]44
  …заклинание спущено с поводка… – «…По степени связи с заклинателем чары делятся на свободные и контролируемые. Как правило, если маг желает удостовериться, что волшба выполнила свое назначение, он не отпускает заклинание, оставляя протянутой между ним и собой тоненькую ниточку обратной связи. Разумеется, такая практика опасна контратакой противника, поскольку в данном случае очень легко установить направление и место истечения чар, однако очень часто важнее убедиться в удачном завершении дела, нежели неоправданно опасаться возможного риска…» («Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] и я не смогу узнать, кто его сплел…

Нет, мои милые, так дело не пойдет!

Раскрываюсь, позволяя Пустоте на несколько кратких мгновений разделить со мной один Пласт Реальности. Бесстрастные язычки слизывают белый пух, оказавшийся в воздухе, разделяющем меня и неумолимо приближающиеся сгустки чар. Слизывают, занимая их место и возводя стены, непреодолимые для волшбы. Узкий коридор, который не позволит «снежкам» разлететься, вот только… Успею ли я все их уничтожить?

По полым венам кайр течет та же Пустота, что прокладывает тропки сквозь мое звенящее от напряжения тело, и сталь тускло смеется, взлетая навстречу чарам…

Первую порцию я успеваю достать в полете: как только клинок рассекает сапфировые сплетения, синь рассыпается брызгами, теряя цвет быстрее, чем это может быть заметно глазу. Первую порцию… Но оставшиеся… До них кайрами уже не дотянуться. И я принимаю удар своим телом.

Один. Второй. Третий… Твердые, как камни, комки снега ударяют в грудь, заставляя пошатнуться. Четвертый-пятый-шестой… Слишком вас много и сразу! Не могу устоять на ногах, делаю шаг назад, поскальзываюсь и… Повисаю на вовремя подставленных крепких руках.

Он не выпустил из пальцев оружие, но кулаки сжимают рукояти обратным хватом, лезвиями вниз.

Благодарно киваю и пытаюсь вернуться в вертикальное положение. Ох, как больно! Грудь ноет, словно я снова болтаюсь на воротах дома дочки деревенского старосты… Фрэлл! Опять будут синяки…

– Что это было? – В голосе моего противника разлито тревожное удивление.

– Полагаю, покушение на убийство.

– Снежками? – Он недоверчиво поднимает бровь.

– Почему бы и нет? – Зажав кайры под мышкой, стягиваю перчатку с правой руки и легонько провожу пальцами по скуле своего противника. – Даже снежком можно убить…

Он смотрит на капельки крови на моей руке, потом сам дотрагивается до рассеченной кожи и морщится. Не от боли, конечно, а от неприятного открытия: узнавать, что миг назад был на волосок от смерти, всегда мерзко.

Ничего, теперь можешь хоть облизать пальцы! Если в царапину и попали клочки магии, мое прикосновение успешно их уничтожило… По крайней мере, я имею основания так думать.

– К счастью, ваш недруг смог добиться только того, что вывел из строя меня… Боюсь, что не смогу продолжить…

– Чем это вы занимаетесь, господа? – Через снегопад до нас доносится спокойный, чуть насмешливый басок человека, привыкшего командовать.

Оборачиваемся. Так и есть, Городская стража. Если принять во внимание, что в черте города дуэли запрещены, можно легко понять злорадное удовольствие старшего офицера патруля, вразвалочку направляющегося к нам, пока его подчиненные берут место несостоявшегося поединка в кольцо.

– Разговариваем, сударь, – огрызается мой противник. – Не вижу причин, чтобы двум взрослым мужчинам нельзя было уединиться для беседы!

– Беседы на языке стали? – хохотнул офицер. – Ай, как нехорошо, господа! Думаю, вам известно, что его величество прохладно относится к нарушителям правил…

– Мы ничего не нарушали! – Попытка избежать конфликта проваливается, потому что представитель власти хитро щурит глаза:

– И кровь на вашем личике, сударь, появилась от неосторожно брошенной фразы? Хватит строить из себя невинность! Если уж попались с поличным, имейте гордость отвечать за проступок. Извольте добровольно следовать за мной, господа, если не хотите, чтобы мои парни вам помогли!

* * *

Когда дверь камеры захлопнулась за последним из конвоиров, молодой вельможа зло плюнул им вслед:

– Дорвались, гады… Знать бы, кто их навел…

– Кто угодно, полагаю. Слишком многие стали свидетелями вызова.

– Может, вы и правы, но мне почему-то кажется, что все это дело рук одного и того же подонка!

– Не буду спорить. – Я присел на голый деревянный топчан у одной из стен. – Есть предположения, кто бы это мог быть?

– Пока нет… – Он взъерошил пятерней волосы на затылке.

– А я, признаться, имею некоторые идеи на сей счет.

– Какие именно? – Глаза блеснули в свете коптящего факела.

– Сначала скажите, как вы себя чувствуете.

– В каком это смысле? – опешил он.

– В физическом. По моим подсчетам, сейчас у вас должен начинаться озноб, сопровождающийся сладкой сухостью во рту.

– Откуда ты знаешь?! – Молодой человек подскочил ко мне и вцепился руками в мои плечи. От резкого толчка грудь заныла сильнее чем раньше, и я болезненно охнул:

– Не могли бы вы… быть чуть сдержаннее…

– О! Извини… – Он разжал пальцы. – Так больно?

– Ну не очень, конечно, но…

Я не успел закончить фразу, а он уже расстегивал мой камзол и задирал вверх рубашку.

– Однако… Уверен, что это были снежки?

– А что такое?

– М-м-м-м… Я бы сказал, что больше похоже на удары чем-то тяжелым и железным. Либо каменным…

– Так плохо? – Я посмотрел сам.

Да… Желваки начинают вспухать и темнеть. Хорошо еще, что моя кожа сейчас на несколько тонов темнее, чем обычно, но зрелище все равно неприглядное.

Молодой человек нажимает в месте одного из ударов. Понимаю, что он делает это не из желания причинить мне боль, но не могу удержаться от обиженного возгласа, потому что дыхание вдруг перехватывает, а в следующий миг грудь занимается огнем.

– Похоже, у тебя ребра сломаны… – извиняющимся тоном сообщает он.

– Всего лишь треснуло одно… или два. Ерунда.

– И никакая не ерунда! – Он подскакивает к двери и начинает колотить в нее каблуком. Должно быть, его обувь оснащена железными подковками, потому что шум получается изрядный. – Эй, уроды! Позовите лекаря!

– С какой радости? – сипло спрашивают из коридора.

– Человеку плохо!

– Это кому? Тебе, что ли?

– Какая разница?! Лекаря, немедленно!

– Не велено, – с нескрываемым удовольствием сообщает охранник. – И вообще, будете шуметь, останетесь без еды!

– Сволочи! – Последний удар в дверь наносится уже кулаком, и я спешу остановить порыв молодого человека:

– Не стоит беспокоиться… Если, конечно, вы не хотите, чтобы я как можно скорее поправился для продолжения поединка…

– Продолжения? Тьфу ты! Какого поединка? А я только подумал, что ты нормальный мужик…

– Да-а-а-а-а-а? – Не могу скрыть ни удивления, ни ехидства. – На каком же основании?

Он хмуро поворачивается ко мне:

– На таком! Сначала закрыл меня собой, а потом предлагаешь драться? Ты правда этого хочешь?

– Конечно же нет, – улыбаюсь. – Да и не могу сейчас… Вот когда все заживет…

– Ты надо мной издеваешься, да? – понимает он.

– Чуть-чуть, – соглашаюсь.

Проходит вдох, другой – и лицо молодого человека неожиданно светлеет, утрачивая последнюю тень злости и недовольства.

– Точно, издеваешься! Совсем как Льюс, только… Мне почему-то не обидно.

– Льюс?

– Мой брат… Кстати, мы так и не представились… Меня зовут Кьез. – Он протянул мне ладонь.

– Ивэйн. Для друзей просто Ив. – С удовольствием пожимаю жесткие пальцы.

– Не против, если перейдем на «ты»? А то от выканья меня дома тошнит…

– Ты ведь уже перешел! – подмигиваю.

– А и верно… – Он рассеянно тряхнул головой. – Вот что, давай-ка я тебя замотаю!

– Зачем?

– Даже если ребра всего лишь треснули, стоит их слегка сжать, как ты считаешь?

– Ну-у-у-у-у…

Тугая повязка не облегчила моих страданий, но отказаться принять столь великодушно предложенную помощь я не мог. Пришлось натягивать камзол на нагромождение слоев ткани, в которые меня запеленал Кьез. Очень умело, кстати, запеленал: наверняка сам не раз получал схожие повреждения.

– Так откуда ты знаешь, как я должен себя чувствовать?

– О, это долгая история…

– А нам спешить некуда. – Он улегся на соседний топчан. – Раньше окончания празднеств нас отсюда не выпустят.

– Это еще почему? – Я похолодел.

– Очень просто: все случаи дуэли король рассматривает лично, а его наисправедливейшее величество уже отбыл в загородный замок для подготовки к Празднику Середины Зимы. Конечно, есть еще ослепший наследник, но вряд ли его интересуют такие незадачливые преступники, как мы.

– Печально… – Ну я и влип. И что теперь подумает Мэй? Особенно когда прочтет оставленное мной письмо? Ох… Как плохо…

– Так что времени у нас хоть отбавляй!

– Ну что ж… Все очень просто: ты вчера вечером выпил вино, в котором была растворена «рубиновая роса».

– Что?! – Он ошарашенно сел и уставился на меня. – Не может быть…

– Это такая редкость в твоих краях?

– Да нет… – Он прислонился спиной к стене. – Просто в столицу ввоз этой гадости запрещен…

– Отрадно слышать! Впрочем, кто-то все же сумел достать малую толику отравы, чтобы напакостить.

– Кто?

– Об этом позже… Так вот, когда человек принимает раствор «росы», он, в отличие от эльфа, не веселится, а, как бы это сказать… Начинает искать повод для веселья. Например, задираться со всеми подряд.

– Ты имеешь в виду, что… – В темно-серых глазах мелькнуло понимание.

– Да, ты бросил вызов не без влияния «росы». Ну и моего скромного участия, разумеется! Извини, что позаимствовал платок, но… Не мог побороть искушение.

– Да ладно… – Кьез махнул рукой. – Ерунда! А что происходит дальше? Ну после того, как повод повеселиться найден?

– Да ничего особенного. – Собираюсь пожать плечами, но вовремя одумываюсь. – Зависит от количества выпитого. На тебя пришлось сколько?

– Пара бокалов… – неуверенно вспоминает он. – Ну, может быть, три…

– Самое большее – полбутылки, потому что Мэй выпил не меньше, это я могу утверждать… В общем, некоторое время тебя будет знобить. Не так уж обременительно, но неприятно. И будет хотеться пить. Очень. Но, думаю, ты справишься с жаждой… Вряд ли те, кто нас охраняет, ответят на просьбу принести воды, так что придется потерпеть.

– Ты знаешь столько подробностей… – Кьез сузил глаза, вглядываясь в мое лицо. – Откуда?

– Видишь ли… Когда-то я сам через это прошел.

– Зачем?

– Хм… Чтобы приобрести опыт.

– Он был тебе так нужен?

– У меня не было возможности отказаться.

В самом деле не было. Магрит пришла в мою комнату и сказала: «Сейчас ты получишь еще один урок… Запомни его хорошенько: нельзя желать другим того, что губительно для тебя самого!» Я мог бы попытаться оказать сопротивление, но заранее знал: любая попытка обречена на неудачу. Хотя бы потому, что мне тогда было всего лет тринадцать, а сестра пришла не одна, а в сопровождении двоих слуг, которым не составило бы никакого труда меня скрутить. Так что принесенный флакончик «росы» я выпил сам, без чужой помощи. Помощь потребовалась потом, когда… Когда «роса» стала требовать подчинения. Я бился в судорогах, до крови стирая связанные запястья и щиколотки, но не мог ни потерять сознание, ни просить об избавлении, потому что выгнать яд из тела можно либо применением магии, либо… Дождаться, пока он сам утратит силу…

– Это было больно? – спросил Кьез, заметивший мою гримасу, сопроводившую старые воспоминания.

– Достаточно, чтобы понять: лучше этим зельем не увлекаться. Хотя в небольших количествах оно способно на полезное действие. Подавить страх, например… Как и любой яд, впрочем, может использоваться в лечебных целях.

– М-да… Но зачем кому-то было приносить «росу»?

– Не «кому-то», а Шэролу.

– Шэролу?

– Ты же сам сказал, что бутылка была из его запасов!

– Верно… – Он озадаченно кивнул. – Но из-за чего тихоня Шэрол пошел на преступление?

– Из-за чего… Из-за любви, полагаю.

– Любви?

– Похоже, он питает к белокурой Роллене очень сильные чувства.

– А она-то здесь каким боком?

Я рассказал Кьезу о причине моей ссоры с возлюбленной графа Галеари. Молодой человек от души посмеялся над ситуацией, но потом помрачнел, снова растягиваясь на топчане:

– С твоей стороны неосторожно было связываться с Ролленой.

– Почему?

– Она сводная сестра придворного мага. Ей многое может сойти с рук…

– Придворного мага?

– Да, Гериса. Знаешь такого?

– Пока нет.

– Ах да, ты же недавно в столице, как я слышал… В общем-то Герис не такой уж плохой мужик, но с юмором у него… туго. Если сестричка представила ему случившееся в выгодном для нее свете, у тебя могут быть крупные неприятности.

– Посмотрим… Буду уповать на здравый рассудок.

– Чей?

– Того, кто будет рассматривать наш с тобой… проступок.

– А, не забивай голову! Я же сказал: не раньше чем через три недели… Пока придется поскучать здесь.

– А твои родственники?

– Что?

– Они… не будут тебя искать?

Кьез зашелся в приступе хохота.

– Ну ты и придумал! Да Льюс вознесет молитвы всем богам, что избавлен от младшего брата хотя бы на несколько дней!

– Почему? Вы не ладите?

– Не то чтобы… Понимаешь, он старший. Но порядок наследования еще не утвержден. Доступно излагаю?

– Угу. Твой брат не против того, чтобы слегка опустить тебя в глазах отца, да?

– Не против? Двумя руками «за»!

– А что думает отец?

– Думает… Ничего он не думает. По-моему, ему нравится смотреть на наши ссоры. У него такой принцип: пусть приз достанется сильнейшему.

– Разумно. – Не могу не признать прозорливость родителя Кьеза.

– Еще бы! Только мне, сам понимаешь, от этого не легче…

– Понимаю. – Я осторожно лег на топчан, надеясь, что смена положения тела поможет утихомирить нытье в груди. – Значит, отец не будет тебя вызволять?

– Его нет в городе, – нехотя сообщил Кьез.

– Но он же вернется? Так что у тебя есть шанс встретить праздники дома. В отличие от меня…

– Ну уж нет! – Он приподнялся на локтях. – Я тебя здесь бросать не собираюсь!

– Честно говоря, не вижу причины, по которой ты должен принимать участие в моей судьбе.

– Я, может, и не подхожу на роль папулиного преемника, но никому не дал повода сказать, что Кьез Магайон – неблагодарный подлец!

Фраза упала и растворилась в тишине камеры. Я мысленно произнес ее последнюю часть. Один раз. Второй. Третий. Пока не понял, что именно меня смутило.

– Можно спросить?

– Валяй!

– Кого в твоем доме называют «дядюшка Хак»?

Он повернулся ко мне и настороженно нахмурился:

– Где ты слышал это имя?

– Да так… Подвернулся случай. Ответишь?

– Сначала скажи где!

– На Королевском Пути недалеко от Вайарды.

– И кто тебе его назвал?

– Мужчина. Немолодой. Толстенький такой… Лицо круглое, но какое-то… значительное, что ли.

– И почему он назвал это имя?

– Откуда я знаю? Я оказал ему услугу, а он пригласил навестить его в столице… И указал, кого позвать на воротах.

Кьез снова лег и некоторое время молчал. А когда я уже решил, что не дождусь ответа, раздалось хмурое:

– И что он, скажите на милость, делал в такой дали?

– Кто?

– Папуля мой…

– Так этот человек – твой отец?

– Только он сам себя называет «дядюшка Хак», если хочешь знать.

– Забавно.

– Что именно?

– Похоже, на твою семью объявлена охота.

– Это почему? – Он снова сел.

– Я встретил твоего отца в тот момент, когда его жизнь была в опасности.

– Что?! Как?!

– Кажется, его хотели ограбить… И убить, пожалуй.

– Кто?!

– Ему виднее. По мне, обычные головорезы были…

– Были? А куда же они делись?

– Умерли. Правда, одному удалось спастись…

– И кто их убил? Ты?

– Хотелось бы присвоить себе всю славу, но не буду… На моем счету только один, а еще троих снял из лука эльф, которого так же, как и тебя, опоили «росой».

– Ну и дела! – Он присвистнул. – Не врешь?

– А зачем?

– Мало ли… Может, тебе это выгодно?

– Врать?

– Влезть ко мне в доверие.

– Может быть.

– Не отрицаешь?

– Нет.

– Почему? – Кьез искренне удивился.

– Потому что пока тебе не станут известны детали произошедшего со слов всех участников, ты все равно не сможешь окончательно обвинить или оправдать меня. Ведь так? Зачем же тратить время и силы на доказательства того, что и так будет доказано, но по прошествии некоторого времени?

– Хм… Не боишься, что я тебя придушу ночью?

– По причине?

– А вдруг это ты подстроил нападение на моего отца и меня?

– Ну-у-у-у-у-у…

– Скажешь, такого быть не может?

– Может. Но не в этой жизни.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что хотел, я уже сказал, и даже больше, чем нужно… Сделай милость, если будешь душить, то не буди меня, ладно?

С этими словами я закрыл глаза, намереваясь немного поспать. Кьез тоже замолчал, обдумывая услышанное. Пусть думает: ему мысленные усилия только на пользу пойдут…

Мне, кстати, тоже есть о чем подумать.

Итак, «росу» принес Шэрол. Вряд ли он сам ее раздобывал, конечно, но идея наверняка принадлежала ему как самому начитанному из компании молодых вельмож… Достать зелье могла Роллена. У братца-мага. Очаровала, слезно попросила или попросту стянула. Почему влюбленная парочка решила действовать именно так? Наверное, потому что «силовые» методы успеха не принесли: представляю себе лицо девушки, когда она узнала о бесславной гибели нанятых ею душегубов… Наверняка ей рассказали и то, что на телах всех троих были отметины от стрел – вот и повод взъесться на эльфа! Впрочем, Мэй сам по себе не особенно интересовал Роллену: ей хотелось уязвить меня, и только меня. За чужой счет? С легким сердцем! Шэрол, как галантный кавалер, предложил своей даме элегантный ход: подсунуть эльфу «росу» и посмотреть, как я буду на это реагировать. Ожидать, что Кьез Магайон вылакает полбутылки отравленного вина, он не мог, но наше столкновение оказалось еще более удачным выходом из положения: назначена дуэль. Дуэль, за которую участники непременно будут наказаны… А что, если один из дуэлянтов умрет наверняка? Нельзя же надеяться, что лэрр доведет поединок до смертоубийства? Тем более Шэрол знает, что я очень спокойный человек с хорошо подвешенным языком – есть шанс, что заболтаю своего противника и дуэль вообще не состоится… Значит, необходимо принять меры и обеспечить явление стражников в тот самый момент, когда молодой Магайон будет убит. Убит с помощью заклинания, наверняка: хотя «роса», плещущаяся в крови Кьеза, замедляет реакцию и он не смог бы драться так, как умеет, нет никакой гарантии, что я воспользуюсь подвернувшимся преимуществом… Я ведь знаю, как и на кого влияет примененный яд, верно? Если уж понял, что происходит с эльфом…

Ну и ну, Шэрол! А я посчитал тебя благородным человеком… Забыв о том, насколько любовь может изменить сущность как падшей, так и самой прекрасной души. Непростительная ошибка. Впрочем, у меня есть смягчающее обстоятельство: я совсем недавно понял, на что может быть похожа любовь…

Мин, интересно, что ты сейчас делаешь? Чем может заниматься меч, запертый в человеческом теле? Даже вообразить трудно… Жаль, что я не видел твой истинный облик наяву, не держал в руках изогнутую сверкающую полосу стали… Хотя… Лучше касаться прохладной кожи, мгновенно перенимающей тепло моей руки… Проводить пальцами по шелковисто-острым волосам… Чувствовать твое дыхание на шее, когда ты разминаешь мои уставшие плечи… И может быть… На мгновение… Накрыть твои губы своими…

* * *

Скрежет засова ворвался в сон и бесцеремонно прогнал сладкие видения. Дверь заскрипела на петлях, и в камере вдруг стало раза в три светлее, чем раньше. Я зажмурился, а Кьез недовольно пробурчал, отворачиваясь к стене:

– Хоть бы поспать дали, уроды… Что вам неймется?

– Подъем, господа! – Кажется, это был тот же самый офицер стражи. – Вас желают видеть во дворце, так что советую не задерживаться!

– Какой дворец? Не пошли бы вы все… Я хочу спать!

– Отказ предстать перед его высочеством принцем Дэриеном будет расценен как государственная измена! – довольно осклабясь, сообщил наш мучитель.

– Перед принцем? – Кьез сел, растерянно моргая. – С какого это перепугу принц хочет нас видеть?

– Будем считать, что я не слышал вашего неуважительного высказывания по адресу его высочества. – Офицер неожиданно подобрел, но спустя мгновение стало ясно почему: – Принц установит меру вашей вины и вынесет приговор! И не стоит затягивать его ожидание, если не хотите огрести по полной!

Мы не хотели, посему покинули свои лежаки и вяло поплелись за офицером.

Вопреки робким ожиданиям, неба мы так и не увидели: оказалось, что тюрьма соединяется с королевским дворцом подземным ходом, довольно широким, хорошо проветриваемым и сносно освещенным. Правда, топать нам пришлось не менее мили, и к концу пути мы с Кьезом уже с неохотой переставляли ноги, потому что, несмотря на наше «примерное» поведение в камере, еды так и не дождались…

Когда перед нами распахнулись двери комнаты, где полагалось выслушать приговор, в глаза ударил ослепительный свет. Свет солнечного зимнего дня, лившийся из высоких окон на сидящих в комнате людей.

Их было всего трое. Дэриен, Борг – неподвижной тенью за его спиной – и высокий мужчина с изможденным лицом человека, на которого взвалили кучу обязанностей, необходимых, но тягостных для исполнения. Единственного незнакомого мне из этой троицы человека не нужно представлять – я чувствую напряжение Пластов, касающихся его кожи. Он маг. Судя по нарочито простой мантии снежно-белого цвета и прячущемуся в ее складках медальону, это и есть Его Магичество Герис. Сколько же ему сейчас должно быть лет? Около сорока. А выглядит… на все семьдесят, хотя протянет еще, пожалуй, не одно столетие в таком же состоянии. Но это – как получится, потому что далеко не все маги уделяют время и внимание поддержанию физических сил в ущерб могуществу иного рода: на вкус и цвет, как говорится… Мне пока волноваться не о чем: Вуаль наброшена, а сам придворный маг разведывательных действий не предпринимает, хотя… Не нравятся мне эти крохотные завихрения воздуха у кончиков его пальцев…

– Ваше высочество! По высочайшему повелению преступники доставлены!

– Любезный капитан, не будем так именовать молодых людей, пока приговор не вынесен, – мягко советует Дэриен.

А он неплохо выглядит… Для своей роли, я имею в виду. Надо признать, облачение принца очень ему идет – делает более внушительным и утонченным одновременно. А мерцающий темно-золотой шелк так чудесно сочетался бы с цветом его глаз… А не с этими уродливыми бельмами, которые его высочество все еще таскает! Значит, личность злодея до сих пор не установлена… Жаль.

Борг тоже хорош в камзоле цветов королевского дома Западного Шема. Черный, багряный и золотой – шикарная оправа для его рыжей шевелюры… Постригся, никак? А что, очень даже мило… Но до моего преображения ему далеко.

Карие глаза плавно перемещаются с Кьеза на мою скромную персону. Останавливаются. Чуть щурятся, словно удивляясь, но потом взгляд снова устало рассеивается по всей комнате. Не узнал… Обидно. Хотя я же и не хотел, чтобы меня узнавали, верно?

– Представьте мне нарушителей спокойствия… еще раз, – попросил принц.

– Младший сын герцога Магайон, именующий себя Кьез, и лэрр Горькой Земли, именующий себя Ивэйн, – торжественно объявил доставивший нас офицер.

К моему несказанному удивлению, стражники остались за дверьми комнаты. Наверное, считается, что в присутствии придворного мага жизни наследника престола ничто не угрожает… То же мне нашли на что надеяться! Да мы этого мага в два счета скрутим, он и вякнуть не успеет.

– Что же заставило столь разных людей встретиться в пустынном месте для выяснения отношений? – поинтересовался Дэриен. Чувствовалось, что для него эта беседа – один из немногих способов развлечься и он не хочет упускать свой шанс на занятное времяпрепровождение.

– Как сообщили свидетели ссоры, причиной послужило вино, которое пролилось на одежду одного молодого человека из-за невнимательности второго, – бодро отрапортовал офицер.

– И все? – Принц позволил себе удивиться. – Как мало нужно, чтобы принять решение уйти из жизни… Но возможно, было и нечто другое? Более серьезное?

– Возможно, ваше высочество! – отчеканил капитан. – Свидетели также утверждают, что лэрр был расстроен недугом, поразившим его… м-м-м-м… друга.