Текст книги "На полпути к себе"

– Самолюбием?! – снова взорвался он. – Ты… ворковал с принцессой… а я…

– Что – ты?

– Я…

– Кстати, какие чары ты пустил в ход?

И тут он побледнел. Очень резко. Сравнявшись белизной кожи с мраморной облицовкой камина.

– Я… Что же я наделал? – Тонкие губы задрожали как в лихорадке, и я испугался:

– Не волнуйся! Скажи толком: что это было за заклинание?

– Заклинание… которое… которое… – Взгляд Мэя расплывался, и я, вздохнув, залепил эльфу пощечину. Помогло. Лиловое серебро глаз брызнуло слезами.

– Я все испортил! – Колени листоухого подогнулись, и он сел на пол, спрятав лицо в ладонях.

– Что испортил?

– Я выпустил… заклинание… которое…[46]46
  – Я выпустил… заклинание… – «…При разветвленном в достаточной степени рисунке Нитей собственного Кружева маг может запасать заклинания впрок. Причем как в совершенно готовой к употреблению форме, так и в виде разрозненных фрагментов. Заклинание удерживается в определенном месте Кружева как его продолжение до того момента, когда требуется применить заготовленные чары. Как правило, время активации выбирается магом на основании анализа ситуации, то есть осознанно. Но нередки случаи, когда волшба вырывалась из-под контроля, если ее владелец испытывал потрясение, равно чувственное и физическое…» («Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] – через всхлипы все-таки пробивалась относительно связная речь, – которым… надо было проверить… принца…

Так вот в чем дело! Могу понять трагизм ситуации. И комизм – тоже. Эх, малыш, если бы мои проблемы решались так же легко и просто…

– Значит, так. – Я строго посмотрел на эльфа. Сверху вниз. – Ты сейчас встанешь, умоешься, выпьешь на ночь подогретого молока и ляжешь спать. И будешь смотреть замечательные сны… Не спорь! Ты все сделал правильно.

– П-правильно? – Из сплетения пальцев выглянул озадаченный лиловый глаз.

– Тебе нужно было установить, имеется ли в королевской семье наследник, который способен владеть артефактом. Верно?

– Да…

– И ты установил! Есть. Ну и что, что принцесса, а не принц? Какая разница?

– В общем-то… – Он отнял руки от лица и задумался. – Почти никакой, разве только… Ее придется учить…

– Научат! Она девочка умная и достаточно молода, чтобы впитать любые знания… Все хорошо. Но, ради богов, скажи: как ты утратил контроль над заклинанием?

Лиловое серебро переливалось мукой и восторгом.

– Когда она… вошла, я не сразу почувствовал… она так тихо слушала… Но на одной из строчек… Это было как удар! Как молния… Она словно вспыхнула изнутри… И я увидел… она… она совершенна! Она воплощение божества!

– Э… Не будем торопиться с выводами. Просто Рианна – очень… сильный Мост.

– Да, и это тоже… – отмахнулся Мэй, снова погружаясь в свое восхищение. – Она такая… Она сияет. Ярче солнца. Но не ослепляет… Она… теплая.

– Я бы сказал, горячая.

– Ты тоже это заметил? – Он подозрительно поджал губы.

– А что? Не имею права?

– Этого я не говорил… – Все-таки эльф обиделся. Обиделся на то, что кто-то, кроме него, мог прикоснуться к чуду… Интересно, листоухий понимает, что видел всего лишь воплощенные Источники, а вовсе не богиню?

– Итак, мы все выяснили?

Неуверенный кивок.

– А я считаю, что не все.

– К-как это?

– Где ты взял стихи, которые пел, когда вошла принцесса?

– Мин подарила, – пожал плечами эльф.

– ЧТО?! Мерзавка…

И когда она успела стянуть листок? Вспомнил. В самый первый день. Я же застал ее у стола в своей комнате…

– Ты-то из-за чего так расстроился? – непонимающе тряхнул челкой Мэй.

– Почему… Есть причина.

– И сидел как на иголках, пока я пел…

– И как ты успел это заметить, скажи на милость?! Ты же с принцессы глаз не сводил!

– А мне не надо на тебя смотреть, чтобы знать, что с тобой происходит… – смущенно признался эльф.

– Это еще почему? – Я напрягся, и было от чего. Такая… зависимость меня не радует. Совсем.

– Наверное, я виноват… – Длинные уши стыдливо прижались к голове, совершенно исчезая под серебристыми прядями. – Прости, пожалуйста…

– Что ты еще натворил? – От волнения начинаю хрипеть.

– Помнишь, когда я вернулся в харчевню, где ты меня ждал… в день приезда? Я был очень… расстроен… Помнишь?

– Ну… да. И что?

– Я… неосознанно… потерял контроль.

– Над чем?

– Не над чем, а над кем! – поправил Мэй. – Над… собой. Мне было так плохо, и я… позволил своему syyt’h[47]47
  «Такая интересная особенность, как syyt’h – способность объединять сферу чувственного восприятия с любым Созданием, – чаще всего присуща эльфам, нежели остальным Расам. Но и среди листоухих подобный Дар – достаточно большая редкость, требующая тщательного развития и постоянного контроля. Самое любопытное, что в самом процессе нет ровным счетом ничего магического, поскольку механика передачи и приема чувств относится исключительно к природным техникам, доступным даже тем, кто далек от магических искусств… Как правило, обладателя syyt’h выделяют еще в раннем детстве и при благоприятном стечении обстоятельств опытные наставники обучают его прежде всего контролю Дара, ибо хаотичные расширения сферы чувственного восприятия приводят к печальным последствиям… Основная опасность при неконтролируемом выбросе syyt’h – остаться без „якоря“, на котором сфера сможет замкнуться, чтобы обрести стабильность. Выбор „якоря“, кстати говоря, очень серьезный вопрос, потому что придется разделять не только „свои“, но и „его“ чувства и ощущения…» («Вечерние беседы у Очага Познания», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] раскрыться…

Фрэлл! Кажется, я… пропал.

– Ты был такой спокойный… такой уверенный… такой… надежный… Я сам не понимаю, как ЭТО получилось! – с отчаянием воскликнул эльф.

И не поймешь. Зато я… Понимаю. Ты соприкоснулся с одной из ниточек моей «паутинки». То есть с моим «я». И уцепился за нее как за последнюю надежду на спасение…

Я подошел к огню и зло стукнул кулаком по каминной полке. Только такого счастья мне и недоставало! Стать «якорем» для взбалмошного малолетнего эльфа! За что, боги?! Мне нельзя так… сближаться. С кем бы то ни было! Я не имею права!

Теперь становится понятным многое… Слишком многое.

И внезапный интерес к поддельной йисини. И необыкновенно быстрое «привыкание» ко мне. Да и вообще… Если бы я мог догадаться сразу, что Мэй – из «открытых сердец», я бы не допустил… Наверное. Не могу поручиться. В конце концов, влиять на сферу чувств мне не дано. И никаким чарам не дано. К счастью? К сожалению? О, это каждый решает для себя сам! Многие мечтают найти управу на чувства – любым способом. Но сим мечтам не суждено сбыться, потому что… Чувства подчиняются только своим собственным законам, не понятным разуму. А если не ясны ни исходные данные, ни способы преобразования, ни конечный результат – как можно контролировать процесс? Никак. И не пытайтесь!

– Ты… злишься?

– Да. Разве не чувствуешь? – огрызаюсь я, но Мэй качает головой:

– Немного есть, только… Ты больше испуган, чем разозлен.

– Вот как? И чем же я испуган?

– Ну этого я не могу знать! – с явным облегчением заявляет эльф. Радуйся, пока можешь… Хотя лучше бы ты ЗНАЛ.

– Ты поступил… безрассудно. Так оставлять нельзя… Можешь вернуть все обратно?

– Пока не могу, – признался листоухий. – Я… не очень хорошо справляюсь с syyt’h.

– Вот и учился бы, вместо того чтобы распевать ворованные стихи! – не выдержал я.

– Ворованные? – Лиловые глаза оторопело уставились на меня. – Ты знаешь того, кто их написал?

– Я знаю, что автор не позволял их исполнять! Особенно в таком… обществе.

– Почему? Они хорошие…

– Они для личного употребления, разве не понятно? Может быть у человека что-то скрытое от чужих глаз?

– Ты-то откуда знаешь, что для «личного»… – Мэй подозрительно прищурился. – Или… Это… Они… твои?

– Да, мои!

– И ты писал их для принцессы? Или… о принцессе?

– С чего ты взял? – Теперь опешил я.

– Мне так думается… – Эльф говорил совершенно серьезно. – Когда я пел… И ты, и Рианна испытывали настолько похожие переживания, что мне даже стало не по себе… Я ведь не подозревал, что вы знакомы.

– Не напрягает? – холодно цежу сквозь зубы.

– Что?

– Ощущать чужие чувства?

– Не-а. – Лицо Мэя осветила улыбка. – Мне нравится. И потом, я же не всех слышу… В основном тебя.

– Хорошо… А теперь признавайся, менестрель недоделанный, почему ты прервал свое выступление?

– А сам не догадываешься?

– Даже предполагать не хочу!

– Я просто… почувствовал, как ты относишься к принцессе.

– И? Как?

– Почему ты спрашиваешь? – Он удивился.

– Потому! Мне любопытны… наблюдения со стороны.

– Ты ее любишь, – довольно заявил эльф, глядя на меня снизу вверх, но с таким видом, словно парит над моей головой.

– Неужели?

– И очень даже сильно. Только она нужна тебе не как… женщина, а как что-то еще. Я не понял до конца…

– И не надо! Иди спать, олух…

– А я не хочу!

– Зато я хочу побыть в тишине и спокойствии! Марш в свою комнату!

Мэй обиженно надулся, но все же соизволил встать с пола и гордо удалиться в указанном направлении.

* * *

Ты прав, lohassy… Сам того не понимая. Рианна нужна мне. Очень. Как… голодному нужна пища. И мне стыдно относиться к ней подобным образом. Даже не представляешь, насколько стыдно… Да, я люблю принцессу. Если можно любить то, что необходимо для выживания. Фрэлл! Ненавижу! Ну почему все случилось именно ТАК?

Я разделся по пояс и расшнуровал корсет, любезно предоставленный (читай, всученный) мне в пользование неугомонным кузеном. Удобная вещь, надо признать, хотя больше всего она похожа на… если так можно выразиться, «потайной» доспех. Не знаю, что именно зашито между слоями тонкой плотной кожи, но ограниченная (и все же определенно имеющаяся в наличии!) гибкость наводит на мысль о стальных если не пластинках, то тонкой проволоке – наподобие той, из которой плетутся кольчужные кольца… Занятное изделие. Неизвестно, чьей работы. Где Ксо откопал такую странную одежку? Думаю, даже богам неизвестно…

Так, синяки никуда не делись. Обидно. А как замечательно было бы обнаружить, что участие принцессы помогло залечить мои раны… Глупый. На что надеюсь? Должен быть доволен хотя бы тем, что восстановил равновесие Сил и пополнил запасы… на крайний случай. Но вот кто поможет вернуть в приемлемое состояние мое душевное равновесие?

Мазь, которую мне вместе с корсетом всучил Ксаррон, приятно холодила кожу, но совершенно не желала впитываться. Я старался и так и эдак, но энергично тереть кожу было больно, а мягким прикосновениям студенистая зеленоватая масса не желала поддаваться. В конце концов в дело пошла салфетка, уничтожившая остатки мази. Наверное, зря, но мне, право слово, надоело! Никогда не отличался терпением. Особенно в лечебных процедурах. Да и во всем остальном… Впрочем, я худо-бедно становлюсь терпеливым. Или – терпимым? Никогда не задумывались над этой загадкой: слова несут в себе один и тот же смысловой корень, но вот означают… Абсолютно разные вещи.

Терпеть – значит смириться. Смириться с неудобствами и неприятностями. Ни в коем случае не признавать их победы над собой, а всего лишь до поры до времени отложить партию. Чтобы вернуться к ней, накопив достаточно сил. И – победить. Конечно, так должно происходить в идеале, а жизнь всячески противится тому, чтобы соответствовать оному идеалу, но… Нужно стремиться. Смириться и стремиться. Почти стихи… Я, кстати, смиряться по-настоящему не умею. В любой сложной ситуации первым делом впадаю в панику – какое уж тут стремление! Нет, я не терплю. Я стараюсь не обращать внимания на проблему. В идиотской надежде, что проблема устанет от моего равнодушия и исчезнет… Наивный детский подход. Пора его менять… О чем шла речь-то?

Ах да, еще и о терпимости! И таким быть не могу. Не получается. Особенно к тем, кто мне небезразличен. А все остальные… просто не существуют. Быть терпимым – значит признавать за кем-либо право поступать как он считает нужным и правильным. Это очень трудно, между прочим! Особенно когда знаешь, как лучше… Ну хотя бы предполагаешь… Нет, до терпимости мне далеко!

На этой оптимистической ноте я направился к кровати. Ленивые слуги даже не удосужились откинуть одеяло, чтобы постель хоть немного нагрелась… Гады. Она ведь… Ладонь отдернулась от гладкой, как лед, и почти такой же холодной простыни. Теперь придется ждать… Сообщить принцу о том, как нерадивы его лакеи? Наверное, нужно. Пусть займется воспитанием слуг. Тем более что у него есть такой действенный метод внушения, как Борг. Рыжему только в радость будет бездельников погонять…

Возвращаюсь к камину. Пододвинуть кресло поближе? Лень. И напрягаться лишний раз мне ни к чему. Так постою. Погреюсь…

Я не услышал, как скрипнула дверь. Наверное, потому что скрипа не было. И необутые ступни касались паркета совершенно бесшумно. Зато восторженный возглас пронзил меня дрожью с головы до пят:

– Как красиво!

Принцесса. Спрятавшаяся в складки волочащегося по полу халата. Довольная до такой степени, что хочется выдрать ее пониже спины тем, что попадется под руку.

– Моя принцесса, что вы здесь делаете? – спросил я, когда справился с приступом бессильной ярости.

– Зашла посмотреть, как ты устроился, – без тени лукавства ответила девочка.

– Посмотрели? Извольте вернуться к себе.

– Я тебя чем-то обидела?

– Могли бы постучать, прежде чем входить… Вас учили хорошим манерам?

– Это так скучно… – призналась Рианна. – И потом, если бы я постучала, я бы не увидела… Он та-а-а-а-акой красивый!

– Кто?

– Зверь у тебя на спине.

– Ничего особенного.

– А мне очень понравилось… Можно я еще посмотрю?

Глотая ругательство, снова поворачиваюсь к принцессе спиной. Чувствую, как теплые пальчики касаются кожи и…

– Ай! – Испуганный визг.

– Что такое?

– Он… он живой!

– Не говорите глупостей, моя принцесса! Это всего лишь рисунок!

– Он… подмигнул!

– Вам показалось… Здесь не слишком жарко, и самые обыкновенные мурашки…

– А теперь он зевнул!

– Рианна, вы принимаете желаемое за…

Осекаюсь, потому что легкое покалывание на спине отчетливо и недвусмысленно сообщает о распаде заклинания. Откуда, фрэлл побери?!

Спустя вдох приходит ответ. Ответ, которому я, честно говоря, не рад. Нужно было ожидать чего-то в этом роде… Я же знаю, что Ксаррон не может удержаться от розыгрышей! И на сей раз… Но как он мог догадаться, что Рианна коснется рисунка? Или… Ему было совершенно все равно, кто активирует заклинание? Нет, здесь явно виден расчет на вмешательство Моста! Ну, Ксо, ты и сволочь… А если бы девочка испугалась?

Впрочем, спасибо. Ты наглядно продемонстрировал мне еще одну грань моей уязвимости. Запомню. Очень неприятное открытие, но очень полезное. И ведь как просто: всего лишь уподобить верхний слой заклинания Пустому Пространству и усыпить все остальное! Конечно, чары распались бы рано или поздно, но свое предназначение выполнили. Полностью. Значит, параллельно с «миражом» кузен сотворил еще и этот маленький сюрприз? Умелец фрэллов…

– Больше не двигается! – разочарованно сообщила принцесса, пристально вглядываясь в мою спину.

– И очень хорошо! – Радуюсь. В надежде, что новых неожиданностей не предвидится. – Теперь вы можете совершенно спокойно идти спать.

– Не хочу, – ответила Рианна. Просто, без надрыва и кокетства.

– Вам не следует задерживаться в моей комнате – это может быть воспринято…

– Никто не знает, что я здесь.

– Ой ли? Позвольте усомниться! Думаю, за перемещениями вашего королевского высочества ведется весьма пристальное наблюдение…

– Трусишь?

– Когда есть возможность – да.

– А когда нет возможности? – Загадочный взгляд сквозь вуаль ресниц.

– Тогда тем более! Идите спать, моя принцесса!

Она, недолго думая, плюхнулась на постель.

– А вы, часом, не ошиблись комнатой?

– Такой ты мне не нравишься, – сообщила Рианна. – Я люблю, когда ты что-нибудь рассказываешь… Расскажи мне… об эльфах!

– Что именно рассказать?

– Ну… ты же приехал с одним из них – о нем и расскажи!

– Вот что, моя принцесса… – Я крепко ухватил девочку за руку и потащил с собой. – Пусть он сам и рассказывает!

Дверь в комнату Мэя открылась от моего злобного пинка. Эльф, по счастью еще не ложившийся, недоуменно вытаращился на нас, но растерянность тут же сменилась восторгом: еще бы, поблизости оказалась принцесса!

– Надеюсь, вам двоим будет не скучно! – С этими словами я втолкнул Рианну в комнату и закрыл дверь за ее спиной, а сам, накинув плащ, вышел побродить в коридор.

На освещении во дворце экономили: перемещаться по залам приходилось почти вслепую, ориентируясь на редкие размытые пятна огоньков зажженных совершенно невпопад свечей. Несколько раз ноги со всего маху натыкались на предметы мебели (хотя кто поручится, что это была именно мебель?), и мне самому было удивительно сознавать, что до покоев принца я добрался в относительной целости.

Спросите, зачем я туда пошел? И сам не знаю толком. Что-то потянуло. С таким своевольным чувством, как интуиция, лучше не спорить – я и не пытался. Просто подчинился настойчивому требованию. В конце концов, ей виднее…

Скромничать не стал: распахнул дверь смело, не таясь и не заботясь о том, какой эффект произведет мое появление. Вошел, по-хозяйски уселся в кресло, закинул ногу на ногу и бросил насторожившемуся Боргу как можно небрежнее:

– Докладывайте!

Великан вытянулся в струнку, слегка согнув локти и прижав кулаки к бедрам.

– Вверенный моей опеке объект… – рефлекторно начал рыжий, но тут наконец до него дошла несуразица происходящего, и карие глаза полыхнули опасным огнем.

– По какому праву вы требуете от меня отчет?

Я вздохнул. Как наставник, расстроенный недостаточным прилежанием своего подопечного.

– Не слишком ли запоздал этот вопрос? Ай-вэй, дяденька, неужели в тебе так сильна привычка выполнять приказы того, кто умеет их отдавать?

– Что вам угодно этим сказать? – К активным действиям телохранитель принца не перешел по одной простой причине: излишне любопытен. Другой на его месте сразу же меня прирезал бы и выкинул из окна, например. А этому интересно разобраться… И благодаря каким талантам его взяли в Тайную Стражу?

– Ничего, дяденька, совсем ничего… Вообще-то я ожидал совсем другого приема! Где окорок? Вино? В крайнем случае – кувшин эля?

– А почему, собственно… – Он все еще не хотел соображать.

– Так звали с собой в столицу, что я, дурак, думал: и впрямь нужен буду… Приехал. И что? Мне не рады!

– Я не совсем… – На лице рыжего великана отразились отчаянные поиски ответов.

– Ладно, не напрягайся! Подсказываю: в один из жарких летних дней мы выпивали в компании с одним доктором и одним гномом. Отмечая чудесное спасение последнего из лап водной стихии…

Карие глаза сузились. Расширились. Сузились снова.

– Ты?!

– Непохож?

– Как сказать… Теперь вижу, что похож, но когда вошел и потребовал докладывать… Я немного растерялся.

– И могу объяснить почему. Ты все-таки не полевой агент, а штатный, привыкший представлять начальству отчет о проделанной работе впопад и невпопад. Вот и попался на мою шутку… Не сердишься?

– Пожалуй, не буду… Хотя стоило бы!

– Конечно, стоило! Я бы обязательно рассердился! – Подмигиваю.

– Это точно! – Борг окончательно пришел в себя. – Надо бы отметить встречу…

– А что принц? Спит?

– Лег недавно. Вроде уснул…

– Будить не надо. У меня есть несколько вопросов к тебе, а ему лучше пока оставаться в неведении относительно моего появления. Согласен?

– Он нам не простит, – заметил рыжий.

– Разумеется, не простит! Но с этим я разберусь… Мы можем поговорить здесь или нужно искать местечко поуютнее?

– Мне не хотелось бы его оставлять одного.

– И не оставляй! Хорошо, останемся в этой комнате… Времени маловато, так что буду предельно краток: как дела с расследованием?

– Никак.

– Совсем?

– Ни единого предположения, – вздохнул Борг.

– Плохо… Впрочем, можете больше не беспокоиться на сей счет.

– Есть идеи? – Рыжий оживился.

– Я знаю виновника. Осталось определить тяжесть вины и подобающее наказание.

– Кто он? – Гневно раздутые ноздри.

– Потом скажу. Не к спеху… Он пока ничем не угрожает принцу. Думаю, Дэриену пора расставаться со своей «слепотой». Чтобы не потерять право наследования.

– Разрешаешь? – Лукавая ухмылка.

– Не возражаю, – отвечаю в том же духе.

– Второй вопрос. Какую информацию ты можешь сообщить мне о Шэроле Галеари?

– Его скоро казнят.

– И все?

– Этого мало? – Искреннее удивление.

– Мне – да. Что он за человек? С кем имеет отношения? Какой пользуется славой?

– Зачем спрашиваешь?

– Нужно. Мне. Личный интерес.

– Ну если личный… – Он на несколько вдохов задумался. – Тихий. Не обделен умом. Из хорошей семьи. Не воин. Потенциально способен быть преданным сюзерену. В любой ситуации. Склонен порой тщательно обдумывать свои поступки, из-за чего многие считают его тугодумом. Друзей почти нет. Увлечение – сестра придворного мага.

– А она?

– И на нее характеристику хочешь? Не пропускает ни одного мужика. Себялюбивая стерва. Пакостница и дрянь.

– Она любит Шэрола?

– Никого она не любит! – покачал головой Борг.

– Вот как? Забавно… Спасибо за информацию. Пойду, пожалуй…

– А по бокалу вина? – набычился рыжий.

– Мне сейчас нельзя… Болею. А вот когда ты станешь посвободнее… С радостью. Только свистни!

– Не забудь!

– Как можно?

Я заснул под неясные завывания и бренчание лютни за стеной: эльф развлекал юную принцессу своими песнями. Надеюсь, оба получили удовольствие. Лично мне нужно было выспаться, чем я и занялся. Полностью отдаваясь избранному делу.

* * *

Утром, сбежав из дворца при первой же возможности, я отправил эльфа домой, а сам решил прогуляться по морозцу. Ни о чем не думая. Разглядывая дома и прохожих. В конце концов, можно мне хотя бы изредка давать отдых своему разуму? Дабы не рассыпался от перенапряжения.

На одном из перекрестков, когда очередная волна люда, спешившего по делам, схлынула, я заметил знакомое лицо. На противоположной стороне улицы стоял Кьез, о чем-то напряженно и недовольно беседовавший с неприметным человеком в буром плаще. Почувствовав мой взгляд, Магайон повернул голову. Увидел меня. Узнал. Я радостно помахал рукой. По лицу молодого человека пронеслась непонятная тень: он коротко распрощался со своим собеседником и двинулся в мою сторону. А незнакомец быстро слился с толпой и исчез за спинами. Что-то в его движениях показалось мне недавно виденным… Может быть, сухая эффективность? Или поспешность? Где и когда я мог наблюдать нечто похожее?

– Как здоровье? – широко улыбнулся Кьез, добираясь наконец до меня.

– Твоими молитвами!

– Гуляешь?

– Да, решил подышать немного… Скоро ведь праздник? Наверное, не протолкнуться будет на улицах…

– Это точно! – подтвердил молодой человек. – Давай отойдем в сторонку, а то нас затопчут и не заметят!

Мы облюбовали нишу в стене одного из домов, надежно защищенную от потока людей массивными выступами каменной кладки. Кьез почему-то несколько раз огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что за ним никто не подсматривает, потом вынул из-под плаща кинжал.

– Смотри, что мне привез отец! – Странно, но в его голосе мне не удалось расслышать гордости или радости. Одно только напряжение.

– Хороший клинок! – похвалил я. – Гномья работа?

– А то чья? Клеймо не узнаешь?

Я пригляделся. Фрэлл! Точно такое же украшает лезвия моих кайр…

– Говорят, один из лучших мастеров, – продолжал Кьез.

– Могу подтвердить, – киваю.

– Надежный… Острый… Режет все что пожелаешь… – Я не успел охнуть, как кончик кинжала уперся мне в живот.

– Что ты делаешь?

– Сколько тебе заплатил мой отец?

– За что?

– За услуги!

– Какие?

– Тебе виднее! – В темно-серых глазах сверкнуло безумие. И тут я испугался, потому что противник, потерявший способность здраво оценивать события, очень опасен. В первую очередь тем, что не считается с риском.

– Кьез… Я не понимаю…

– Это он тебе клинки купил, да? Какому-то бездельнику – такое сокровище, а родному сыну – жалкий кинжальчик?!

– Он вовсе не покупал…

– Ну не сам же ты их приобрел? На ТАКОЕ денег не у всякого герцога найдется!

– Кьез… пожалуйста, успокойся… Ты что-то напутал…

– Я все знаю! Отец послал тебя, чтобы выяснить мою причастность к нападению, да?

– Какая чушь! Меня вообще не волнует…

– Не верю ни единому слову! Сколько он тебе заплатил?

– Хочешь перекупить? – не удержавшись, вступаю в Игру.

– А ты согласишься?

– Смотря сколько отсыплешь!

Он удовлетворенно улыбнулся:

– Вот ты себя и выдал… Нет, мне перебежчики не нужны. Сейчас сдохнешь и ничего не успеешь рассказать своему хозяину!

– О чем?

– О том, как я желал, чтобы папуля вернулся домой! Только в виде трупа.

Ай-вэй, ну и дела… Значит, заказчиком нападения был Кьез? Как печально… Так вот почему Ксаррон скривился, когда я назвал своего нового знакомого «симпатичным»… Знал, зараза, и ни словом не намекнул… Ничего, вот получит бездыханное тело родственника, будет знать, как опасно скрывать от меня информацию… Правда, сие знание мне уже помочь не сможет. Начинаю дрожать… Неужели от страха? Нет, как ни странно, я не боюсь. От холода? Тоже рано… Чем же вызвана эта липкая дрожь?

«Чем», «чем»… И я еще спрашиваю? Где-то в глубине тела свихнувшегося от злобы вельможи прячется штучка, имеющая непосредственное отношение к волшбе. Крохотная. Почти незаметная. Неровно пульсирующая. Угрожающая? Понятия не имею. Впрочем, мне и не должно быть никакого дела до намерений клочка чар, а это значит…

Жаль, что нет времени на познавательную беседу с Мантией. Попробовать дотянуться самому? Но как? Двигаться – нежелательно, потому что кинжал, неуютно подрагивающий под ребрами, может в любой момент проткнуть… Кинжал! Я чувствую его холод, и этого достаточно, чтобы…

Позволить Пустоте ворваться в сталь.

Проскользнуть по венам лезвия.

Сотнями голодных пастей впиться в пальцы, мертво сжимающие рукоять.

Двинуться дальше – туда, где заходится в агонии неминуемой гибели волшба…

Это совсем не сложно. Я даже могу поддерживать беседу в прежнем тоне:

– Зачем ты хотел смерти отца? Ведь ему наследовал бы старший брат, а не ты…

– Льюс единственный знал, куда уехал отец, и подозрение пало бы на него!

– А ты… Откуда ты узнал?

– Есть добрые люди среди магов, которые…

Он не успел договорить. Вздрогнул. Открыл рот. И рухнул, харкая кровью. На меня. То есть на меня полетела и кровь, и сам Кьез. Всей тяжестью придавливая к стене. Кинжал скользнул по планкам корсета и каким-то чудом запутался в складках маади, даже не задев кожу. Я оттолкнул от себя тело, по которому проходили волны судорог, но это усилие почему-то оказалось чрезмерным: к горлу подступила тошнота, а ноги начали безвольно подгибаться – пришлось сползти на землю, скользя спиной по каменной кладке. На землю, которая вдруг встала на дыбы и задергалась в сумасшедшей пляске. Глаза зажмурились раньше, чем разум подтвердил: это наилучший способ борьбы с приступом головокружения…

Представляю, как все происходящее выглядит со стороны: двое мужчин, застывших в нелепых позах. Пятна крови и какие-то ошметки, подозрительно напоминающие легкое, – на одежде и покрытых инеем камнях мостовой. И расползающаяся во все стороны немота потрясенных зрителей. Что же никто не спешит прийти на помощь? Или я тоже похож на мертвеца?

Душа Кьеза вскрикнула в последний раз – отчаянно и обиженно – и растворилась в клочьях снежных облаков.

Плохо мне, ой как плохо… Нет, не физически, хотя… Чего греха таить… Проталкивание Пустоты через живую плоть оказалось слишком неприятным делом. Гадливым. Мерзким. Почти непристойным. Впрочем, гадливость не боль. Если понадобится, Пустота пройдет этот город вдоль и поперек, но… Но что делать, когда все внутри тебя кажется грязным, словно наглотался болотной тины? Какая пакость…

Кровь отчетливо пахнет мертвой магией. И заклинание не пришло извне – я бы заметил… Очень похоже на взрыв «звездной пыли», а эти чары достаточно легко получить, видоизменив… Фрэлл!

Когда я дотронулся до царапины на его щеке – тогда, в утро несостоявшейся дуэли – мое прикосновение заставило «осколок», попавший в рану, углубиться в тело. Бежать, чтобы не быть уничтоженной, – так поступает любая магия при столкновении с «проплешиной»… Я убил Кьеза в тот самый момент. Не несколько мгновений назад, а именно тогда… В то утро, когда легкомысленно решил, что нашел друга. И тут же приговорил этого самого друга к смерти. Чудовище…

Я сидел на корточках, опираясь спиной на стену и прикрыв глаза, но вовсе не «уходил в себя», поэтому вовремя заметил тянущиеся к выглядывающим из складок накидки рукоятям кайр дрожащие пальчики…

Достаточно было одного быстрого движения, и Курт замер на месте, затравленно глядя в сторону и не смея пошевелиться, чтобы моя рука на его горле не усилила захват.

– Пришел поживиться?

– Г-господин… я…

– Нет чтобы позвать на помощь… Решил обокрасть умирающего? – Я разогнул колени, поднимаясь.

– Я не…

– Только не говори, что хотел нащупать пульс! Сам сообразил за мной шпионить или кто подучил?

– Господин…

– Клинки мои заинтересовали? Внезапно? Раньше ты на них и внимания не обращал… Сведущие люди вразумили?

Парень чуть не плакал, а я был зол, как тысяча… Нет, как тысяча и один фрэлл!

– И кому ты их надеялся продать? А? Отвечай!

– Я… никому… мне…

– Кто заказчик?

– Мне не заказывали… Госпожа Юджа… ей так понравилось ваше оружие… я и…

– Поспешил услужить при первой же подвернувшейся возможности? А ты не подумал, что моя жизнь нравится ей куда больше, чем мертвая сталь? Не подумал?!

– Я…

– Вот что, парень… Помнится, я обещал отрезать тебе пальцы, если ты хоть что-нибудь вынесешь из дома Агрио… Было дело?

Он судорожно сглотнул.

– За то, что ты пытался обворовать меня, тебя также ждет наказание…

– Вы тяжело ранены, сударь?

В спокойном голосе слышалось почти искреннее участие. Я повернулся и оказался лицом к лицу с молодым человеком примерно моего возраста. Светловолосым. Серьезным. Выражение лица слегка задумчивое и в то же время очень решительное. Глаза серые. Черты кажутся немного знакомыми… Знакомыми… Перевожу взгляд на лежащее рядом тело Кьеза. Так и есть!

– Вы Льюс? – отвечаю вопросом на вопрос и тут же, понимая, что поступил не слишком вежливо, начинаю оправдываться: – Простите за резкость, я… Кьез упоминал, что у него есть старший брат… Вы достаточно похожи, чтобы я решил…

– Не извиняйтесь, – кивнул он. – Лучше скажите, как вам помочь?

– Помочь?

– Эта кровь…

– Вся принадлежит вашему брату. Я не ранен, сударь.

– Благодарение богам! – неожиданно удовлетворенно воскликнул Льюс Магайон. – Я не смог бы оправдаться перед отцом, если бы представил два трупа… Прошу последовать за мной!

– Куда?

– В наш дом, сударь! Герцог хочет вас видеть и… принести извинения.

– За что же?

– За то, что невольно подверг вас опасности.

– Вы имеете в виду…

– Мы подозревали участие Кьеза в покушении, но не могли раньше времени поделиться своими выводами… – почти извиняясь, объяснил Льюс. – Мы не ожидали, что он нападет на вас.

– Ничего… Все завершилось благополучно. Я с удовольствием принимаю приглашение, только…

– Какие-то трудности? – В серых глазах мелькнула озабоченность.

– У вас, случаем, нет при себе хлыста?

– Да, конечно… Сейчас! – Он затейливо щелкнул пальцами и бросил подбежавшему человеку в неприметной одежде без знаков принадлежности к какому-либо дому: – Позаботься о теле и… принеси хлыст господину!

Слуга кивнул, на минуту растворяясь в толпе зевак, успевшей собраться вокруг нас как вороны на падаль.

– А зачем вам хлыст, если не секрет? – полюбопытствовал Льюс.

– Видите этого паренька? – Я подтянул Курта поближе.

– Да. И что?

– Он нуждается в порке.

Молодой герцог озадаченно поднял бровь, но ничего не сказал.

Вернувшийся слуга торжественно вручил мне не хлыст, а целый арапник, который так и остался в сложенном состоянии: чтобы несколько раз протянуть Курта по спине и пониже спины, мне было бы достаточно и обыкновенной хворостины. Я же не ставил себе целью уродовать парня – всего лишь хотел закрепить в его памяти одну простую вещь: не стоит кусать руку, которая протягивает тебе пищу.

Слуги дома Магайон суетились, закутывая в плащ уже начинающее коченеть тело младшего наследника, а я стоял, рассеянно глядя на происходящее как на бег мурашей по осыпавшейся желтой хвое.

Судьба что-то хотела мне сказать. Что-то очень важное. Маски снова перевернулись, и я уже не знаю, кто рядом со мной друг, а кто враг. Кто прикроет спину, а кто вонзит в нее же голодную сталь меча… Ясно одно: мне так и не удалось научиться разбираться в людях. Да и не только в людях… Я обманулся трижды и дважды оказался на волосок от смерти. Один убийца мертв, другого ожидает смерть. Я могу спасти Шэрола, но теперь… Теперь не знаю, нужно ли его спасать. Сомневаюсь. И это меня бесит…