Текст книги "Mötley Crüe. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире"

Глава 9
МИК

О предзнаменованиях, которые почувствовал Мик Марс, войдя в кабинет своего врача, и других деталях, дополняющих и подтверждающих эту великую историю.

Едва увидев меня, врач сразу же отменил «Золофт» и «Велбутрин». Но галлюцинации от боли и давления в костях никуда не делись. Я все еще слышал голоса по радио, и моя кровать шаталась каждую ночь.

Я пошел к ортопеду, умоляя его снова назначить мне обезболивающие препараты. Я сказал ему, что у меня застыли плечи и шея, что мне приходится увеличивать громкость гитары, когда я играю, и что мне приходится двигать всем телом, чтобы откинуть голову назад. Ему не нужно было все это слушать. Он просто посмотрел на меня, еще более сгорбленного, чем прежде, и сказал: «Ты проигрываешь битву».

И он прав: анкилозирующий спондилит брал верх. Серый призрак побеждал. Врач снова посадил меня на обезболивающие таблетки и дал мне препарат, который, по сути, был легким психологическим валиумом. Серый призрак мог завладеть моим телом, но я собирался сохранить разум, и на том спасибо. Постепенно голоса в голове стихли, и кровать перестала шататься по ночам. Теперь я чувствую себя безумным только половину времени, а вторую половину я был просто сумасшедшим.

Несколько лет назад я познакомился с худенькой загадочной девушкой по имени Робби, подводным фотографом, которая повредила ухо во время погружения на глубину двухсот футов и теперь работала в съемочной команде на гастролях, чтобы посмотреть, как ведут себя существа над уровнем моря. В ее речи чувствовались ум и остроумие сорокалетней женщины, хотя ей было всего двадцать лет. Ее манера вести беседу была за гранью моего понимания: все, что она говорила, звучало взвешенно и продуманно. Она настолько меня покорила, что после тура я записал номер ее телефона, оставил ей сообщение и в конце концов полетел в Теннесси, чтобы навестить ее. Обратно я вернулся не один.

По мере того как мы с Робби проводили все больше времени вместе и она стала моим единственным другом, я понял, что она – та женщина, которую я безуспешно пытался найти всю жизнь. Она не увлекалась ни алкоголем, ни наркотиками, ни всякой гадостью и, следовательно, помогала мне оставаться в здравом уме. Кроме того, ей не нужны были мои деньги, потому что у нее была своя компания, Nature Films, которая поставляла фото– и видеоматериалы для Discovery, Learning Channel и National Geographic, а ведь просмотр этих каналов – мое второе любимое занятие после игры на гитаре. У Винса есть Хайди, у Никки – Донна, а у меня теперь есть Робби. Всякий раз, видя ее кадры по телевизору, я улыбаюсь и говорю: «Это моя старушка».

Я уже старый пердун, поэтому мне трудно гастролировать с группой. Но я не так выматываюсь, как во времена Generation Swine, потому что понял – я счастлив, когда играю именно так, как написал в своем старом объявлении в газете «The Recycler», которое и привело меня в Mötley, – «громко, грубо и агрессивно». Никки тоже старый хрен, но все еще хочет, чтобы Mötley Crüe захватили мир. Это в нем никогда не изменится. Он всегда говорит: «Я хочу победить». И я знаю, что у него еще есть все шансы. Если бы я не верил в это, то присоединился бы к Томми.

Когда я вернулся домой после тура New Tattoo, Робби посмотрела на меня и улыбнулась.

– Что? – спросил я ее.

– Он возвращается, – сказала она.

– Кто возвращается?

– Пурпурный людоед.

Дикая пурпурная аура, которую впервые увидел Том Зутаут и которую я потерял во время гастролей Girls, Girls, Girls, – она вернулась, правда, горит уже не так ярко.

Глава 10
ВИНС

В которой наш герой усваивает урок о том, что уроков не существует – есть только жизнь.

Когда мы были на гастролях в Японии, позвонила Хайди. Было пять утра, и я понял, что это не к добру. Она сказала, что мой менеджер Берт у себя дома в Нэшвилле и отчаянно пытается связаться со мной. Когда я позвонил ему, он с трудом выдавил из себя слова.

– Ты единственный, с кем я могу поговорить, – сказал он. – Когда я видел, как ты проходишь через это, я никогда не думал, что это случится со мной.

Накануне сын Берта играл в баскетбол с друзьями, как вдруг упал в обморок. Аневризма головного мозга убила его на месте, без каких-либо симптомов или предупреждений. После Японии я сразу полетел в Нэшвилл, чтобы побыть с Бертом. Когда Скайлар умерла, он был рядом со мной. Теперь наступила моя очередь, потому что я точно знал, через что он проходит.

Томми, Никки и Мик могут издеваться надо мной сколько влезет. Но они не знают, даже не могут представить, каково наблюдать, как умирает твой ребенок. Если бы они хоть на секунду поставили себя на мое место, то возненавидели бы это ощущение каждой клеточкой тела. Они никогда не смогли бы пройти через эту боль. Может быть, тогда бы поняли, почему я так много пью.

Время, проведенное с Бертом, стало еще одним напоминанием о том, что жизнь коротка, а любовь в ней – редкая штука. Вернувшись в Лос-Анджелес, я пообещал связать себя узами брака с Хайди. Прожив с ней семь лет, то есть дольше, чем был женат, я понял, что она – моя вторая половинка. Другие женщины встречались со мной в хорошие времена – «Феррари», «Порше», особняки, не говоря уже о невероятном сексе, – но только Хайди оставалась со мной в плохие времена, пройдя вместе со мной через горечь утраты, депрессию и денежные проблемы. Хайди знала, что не стоит ждать рок-н-ролльной сказки, карманных расходов в размере двадцати тысяч долларов в месяц на сумочки или мужа, который прошел через всю жизнь без глубоких шрамов, вины и гнева, которые возникают после гибели хорошего друга в автокатастрофе и потери четырехлетней дочери из-за рака. Предположительно, 85 процентов пар не переживают смерть ребенка, независимо от того, являются ли его родными родителями. Но мы с Хайди каким-то образом остались не только любовниками, но и лучшими друзьями.

Мы назначили дату свадьбы, а затем отпраздновали это решение, отправившись смотреть хоккейный матч «Лос-Анджелес Кингз». После игры мы встретили Тома Арнольда, который познакомил нас с некоторыми игроками. Они все хотели где-нибудь повеселиться, и я предложил посетить «Havana Room», частный сигарный клуб в Беверли-Хиллз, где собираются в основном продюсеры, актеры, адвокаты и пара пластических хирургов. Кажется, я единственный рокер, который является членом клуба.

Мы все там напились до чертиков – за исключением Тома Арнольда, который не пьет, – когда Мел Гибсон, сидящий один у бара, спросил, может ли присоединиться к нам. В конце концов в три часа ночи на вечеринке остались только я, Мел и Хайди. Персонал уже хотел закрываться, но побоялся выгонять нас. Поэтому нам разрешили остаться там одним и курить сигары в свое удовольствие.

Мы ушли из клуба через час, поехали ко мне домой и до шести утра играли в бильярд и делали дурацкие снимки друг друга на «Полароид». Я вырубился, но неугомонный Мел хотел зажигать. Хайди разбудила меня после обеда, смеясь: «Не могу поверить, что мне пришлось выгонять Мела Гибсона из дома». После рассвета она вызвала ему такси, чтобы он уехал обратно в люксовый отель «Четыре сезона». Вечером мы с Хайди включили новости, в которых рассказывалось о пожаре в «Havana Room». Говорили, что два джентльмена задержались в клубе допоздна и бросили зажженные окурки в мусорный бак, который вспыхнул и поджег помещение. Теперь вдобавок ко всему прочему я был поджигателем.

Вскоре у нас с Хайди прошла скромная, но красивая свадьба в Беверли-Хиллз под мелодию «Crazy Love» Вана Моррисона и с подружками невесты, почти полностью состоящими из моделей «Плейбоя». После всего, что пришлось потерять, я наконец-то встретил женщину, которая была самой красивой невестой, самым удивительным человеком внутри и снаружи из всех, что мне довелось знать в этой жизни. Она была единственной женщиной, с которой весело, как с парнями, начиная с того, что она запихивала деньги в стринги стриптизерш на нашем первом свидании, и заканчивая тем, что курила сигары с Мелом Гибсоном на нашем последнем свидании в качестве незамужней пары. Шафером на нашей свадьбе я попросил стать одного из моих самых близких друзей во всем мире – Никки Сикса. После этого мы с Хайди вернулись в наш дом в Беверли-Хиллз и завели двух немецких овчарок, которые обожают кусать Никки.

Полагаю, остальные участники группы посмеиваются надо мной за то, что я состою в сигарном клубе, живу в Беверли-Хиллз, гоняю на машинах и пытаюсь стать каким-то магнатом индустрии развлечений (недавно я открыл продюсерскую компанию вместе с Марко Гарибальди, его женой Присциллой Пресли и несколькими биржевыми маклерами из Чикаго – мы даже можем нанять Дага Талера для работы в почтовом отделении). Но они не понимают, что я делаю то же самое, что и всегда. Вместо того чтобы напиваться с Томми и Никки и их наркодилерами, я делаю то же самое с Мелом Гибсоном. Вместо того чтобы расслабляться и наслаждаться хорошей жизнью на пляже, я кайфую в «Havana Room». Важно быть верным себе и не терять индивидуальность, изо всех сил стараясь соответствовать чужим ожиданиям и правилам.

После безумств тура Girls, Girls, Girls, я думаю, мы утратили представление о себе. Mötley Crüe стали группой трезвенников, потом мы стали группой без солиста, потом стали альтернативной группой. Но причина, по которой все любили Mötley Crüe, заключалась в том, что мы были чертовски отвязной группой: могли зайти в комнату и разом хапнуть весь алкоголь, девушек, таблетки и неприятности в поле зрения. Я понимаю, что для хэппи-энда нужно сказать, что мы выучили урок и вели себя неправильно. Но шло оно на хуй.

Я люблю выпить время от времени, и мне нравится попадать в неприятности. Иначе я бы не смог стать солистом Mötley Crüe. Я прошел через судебные процессы, разводы, наркоманию, попытки самоубийства и больше смертей, чем могу представить. Пришло время снова повеселиться.

Вот почему все оказалось так просто, когда мы наняли моего старого приятеля Рэнди Кастилло, чтобы он занял место Томми на барабанах, и заперлись в студии, чтобы записать New Tattoo. Не нужно было ломать голову, ждать две недели, чтобы добиться правильного звучания гитары или барабана. Мы вернулись к истокам и наконец-то приняли тот факт, что мы – Mötley Crüe. Мы не рэп-группа, не поп-группа. Мы просто группа, которая поет о радостях выпивки, секса и тачек. Мы группа, которая обожает беспорядок. Мы процветаем, когда деремся и сплачиваемся трое против одного. Мы процветаем, когда меня увольняют, Томми уходит из группы, Никки чуть не умирает от передозировки, а Мик становится чокнутым стариком. Все, что должно было убить нас, сделало нас еще более опасными, сильными и решительными.

Если бы я был на MTV, когда они задали группе вопрос о телочках, огне и лаке для волос, я бы не стал защищаться, как Никки. Я бы сказал: «Знаете, мы о гребаном огне, мы о телках, и мы о лаке для волос. И это гораздо лучше, чем быть скучными».

Глава 11
ТОММИ

Конец, новое начало и закопанный топор войны.

Я шел по ступенькам, чтобы проводить детей в первый школьный день, когда поднял голову и увидел Никки, стоящего в тени на верхней площадке лестницы. Это было похоже на сон, который часто снился мне. Прошел год с тех пор, как я в последний раз видел Никки или разговаривал с ним.

Я встретил его на верхней площадке лестницы и поздоровался. Он кивнул мне в ответ.

– Твои дети тоже тут учатся? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Они прямо там. В том классе.

– Вот это поворот. Наши дети учатся в одном классе, брат.

Мы оба были в брюках и рубашках – совсем не в нашем стиле, но мы не хотели, чтобы дети стеснялись своих грязных рок-н-ролльных папаш. Никки улыбнулся, и мы обнялись. Я был потрясен: вот двое парней, которые когда-то вместе покоряли планету, встретились на пороге этой чертовой начальной школы.

– Я никогда не был здесь раньше, – сказал я Никки. – В какой стороне расположены классы?

Он провел меня в здание и указал на коридор. Я сказал ему, что вернусь через минуту. Хотел убедиться, что мой сын нормально освоился и не испытывает проблем. Никки сказал, что подождет, а когда я закончу, мы вместе позавтракаем и поболтаем о старых деньках.

Но в итоге я остался с Брэндоном на полчаса, потому что он нервничал и был напуган. Когда я вернулся в вестибюль, там никого не было. Я вышел из здания на верхнюю ступеньку и огляделся. Никки исчез. Я спустился по ступенькам и заглянул в окно класса, чтобы убедиться, что Брэндон завел друзей. Так и было: он сидел и смеялся над чем-то. Я сделал еще один шаг вперед, чтобы посмотреть, над чем он смеется, и увидел, что сын Никки, Декер, снял с себя рубашку. Совершенно новое поколение Сиксов, Ли, Нилов и Марсов вот-вот должно было завоевать этот мир.

И ВОТ ТАК ДЛЯ НАШИХ ГЕРОЕВ ЗАКОНЧИЛАСЬ ЭПОПЕЯ ДЛИНОЙ В ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ, НАПОЛНЕННАЯ ПЛОТСКИМИ УТЕХАМИ И УСВОЕННЫМИ УРОКАМИ – БОЛЬШИМИ, МАЛЫМИ, А ПОРОЙ И ВООБЩЕ НИКАКИМИ.

МЫ ОСТАВИМ ИХ, ЧТОБЫ ОНИ ПРОДОЛЖИЛИ СВОЙ ПЕСТРЫЙ ПОХОД: НАБИРАЛИСЬ МУДРОСТИ, ЛЮБИЛИ СВОИХ ЖЕН, ПЛАТИЛИ АЛИМЕНТЫ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ, ЧИТАЛИ СВОИМ ДЕТЯМ ЭТУ ИСТОРИЮ, ИГРАЛИ ПЕРЕД ТОЛПАМИ ФАНАТОВ И СНОВА И СНОВА ВОЗВРАЩАЛИСЬ В ФЕДЕРАЛЬНУЮ ИСПРАВИТЕЛЬНУЮ КОЛОНИЮ. ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ, ОБЕРНИСЬ, ЧТОБЫ ЕЩЕ РАЗ ВЗГЛЯНУТЬ НА ИХ СПИНЫ, И ТЫ УВИДИШЬ, КАК ОНИ ИСЧЕЗАЮТ ИЗ ВИДУ, СКАЧА ПОД ЛУЧАМИ УХОДЯЩЕГО СОЛНЦА, ЧТОБЫ ПОКОРИТЬ НОВЫЕ ЗЕМЛИ, НАПЕВАЯ НОВУЮ МЕЛОДИЮ, КОТОРАЯ ВСЕГДА БУДЕТ ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ:

ПОТРАТИЛ МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ НА АМФЕТАМИНЫ,

РАЗБИЛ КУЧУ МАШИН,

ТРАХАЛ ВСЕХ ТУПЫХ ЗВЕЗД ГОЛЛИВУДА,

ПОТОМУ ЧТО Я МОГ, ПОТОМУ ЧТО МЫ МОГЛИ.

И ВЫ ЛЮБИЛИ НЕНАВИДЕТЬ НАС В СВОИХ ЧАСТНЫХ САМОЛЕТАХ.

ЗАБАВНО, КАК ВЫ СКУЛИЛИ И СТОНАЛИ.

ПОТОМУ ЧТО ВЫ РАЗЖИРЕЛИ И РАЗБОГАТЕЛИ

А КОГДА Я УМРУ,

ВСЕ, ЧТО ВЫ НАПИШЕТЕ НА МОЕМ НАДГРОБИИ, – ЭТО ТО, ЧТО…

Я ТАКАЯ ФАЛЬШИВКА,

Я МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ УБЛЮДОК.

ФАЛЬШИВКА, Я ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ БУХИМ.

ФАЛЬШИВКА, ТАК ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЭТО ПРАВДА.

ФАЛЬШИВКА, Я МАЛЕНЬКАЯ ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА.

ФАЛЬШИВКА, Я ВСЕ И ДАЖЕ БОЛЬШЕ.

ПОХОЖЕ, Я ТАКАЯ ЖЕ ФАЛЬШИВКА, КАК И…

КАК И ТЫ.

СОРОК МИЛЛИАРДОВ ПЛАСТИНОК, И ЭТО НЕ ПРЕДЕЛ.

НИКОГДА НЕ УДОСТОИЛИСЬ «ГРЭММИ».

НАМ НАПЛЕВАТЬ НА ПРАВИЛА ГОЛЛИВУДА.

МОЕ БРИЛЛИАНТОВОЕ КОЛЬЦО И КОКАИНОВЫЙ ЗАПОЙ,

ВСЕ ПОДСЕЛИ НА ТВОИ ШПРИЦЫ.

Я ПРОДАЛ СВОЮ ДУШУ, ПОКА ТЫ ПРОДАВАЛ ПЛАСТИНКИ.

Я ВЕЧНО БЫЛ ТВОИМ РАБОМ.

ТЫ ТАКАЯ ФАЛЬШИВКА,

ТЫ МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ УБЛЮДОК.

ФАЛЬШИВКА, ТЫ ВСЕГДА ТАКОЙ БУХОЙ.

ФАЛЬШИВКА, ТАК ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЭТО ПРАВДА.

ПОХОЖЕ, Я ТАКАЯ ЖЕ ФАЛЬШИВКА, КАК И ТЫ.

Я НЕ ЖЕСТКИЙ – Я ПРОСТО ЛУЧШИЙ.

Благодарности

Сделать что-то в стиле Mötley – значит сделать что-то максимально по-жесткому. И эта книга написана именно так. Ее тернистый путь к публикации проходил через споры, драки, вендетты, болезни, адвокатов, тюрьмы, разводы, наркотики, выстрелы, стрип-клубы и, что самое вопиющее, электронные письма, написанные капслоком. Вы бы сейчас не держали «Грязь» в своих грязных лапах, если бы не следующие люди:

Огроменное спасибо сотрудникам организации «Left Bank» – особенно Аллену Ковачу, который следил за тем, чтобы «Грязь» оставалась грязной; Джордану Берлианту, который сворачивал горы и другие непреодолимые препятствия, такие как человеческое самолюбие, чтобы книга увидела свет (спросите его как-нибудь о посещении Томми Ли в тюрьме); Джеффу Варнеру, у которого родился первый ребенок, пока он пытался держать других детей, то бишь нас, в узде; могучей команде юристов в лице Джима Козмора и Джастина Уокера, а также адвокату группы Дагу Марку, которые и впрямь были всемогущими; Кэрол Слоат, которая много страдала за нас и мало жаловалась; и Сью Вуд, которой так понравилось переписывать сотни часов магнитофонных записей, что она поставила одну фразу Никки Сикса в качестве сообщения на свой автоответчик: «Эй, я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как Оззи вылизывал мою мочу?» Огромная благодарность также Рэнди Кастилло и Саманте Малони, чьи голоса можно услышать в книге «Грязь, Книга II: О нет, только не это снова».

Особая благодарность ReganBooks, а именно Джереми Руби-Строссу, которого мы виним в том, что он заварил всю эту кашу; Дане Альбарелле, которая неустанно доделывала начатое; Лорен Бойл, которая терпеливо терпела все это; Андреа Молитор – за то, что сделала все профессионально, несмотря на содержание книги; и Джудит Риган, нашему неустанному наставнику и бдителю качества. Дополнительная благодарность Джону Пелоси, одному из немногих юристов, который знает разницу между «Monster Magnet» и «The Monster Mash».

Спасибо также всем сотрудникам компании Deluxe Management, таким как Карл Стабнер, Джейд Маккуин и Блейн Клаузен. И двум книжным агентам, Саре Лазин и Айре Сильверберг, которые, вероятно, будут рады, если больше никогда в жизни не услышат слова «Mötley Crüe».

Самая большая благодарность – неутомимым легионам Крюхэдов, в частности Полу Майлзу из Chronological Crüe, который предоставил список исправлений почти такой же длинный, как эта книга; Бренту Гаврилюку, который денно и нощно горбатился над своим видеомагнитофоном, записывая классические кадры Mötley Crüe с телевидения в обмен на эту ничтожную благодарность; и Лауре Арройо и Кейтлин «Кэт» Юкер, которые просто крутые девчонки.

Что касается всех остальных, кого мы, возможно, забыли, – идите в жопу.

Фото