Текст книги "Петролеум фэнтези"

Подготовка ко второй экспедиции

По прогнозу погоды и по народным приметам всё предвещало, что весна в этом году будет ранней, и мы стали думать о том, чтобы ускорить наш отъезд во вторую экспедицию. С датой выезда решили ориентироваться по обстоятельствам, но подготовку к отъезду начать заранее. С учётом того, что мы там должны были провести всё лето, нам предстояло с собой взять как можно больше вещей. Часть нашего имущества уже хранилось у Петра, но тем не менее этого было не достаточно. Кроме того, нам было необходимо везти с собой все комплектующие для плазмобуров, так как мы решили их повторную сборку осуществить на месте. Помимо этого, нам нужно было также везти с собой два сварочных аппарата, один из которых был плазменным и который уже также хранился у меня. Это был личный аппарат Дмитрия, подаренный ему ещё дедом.

Сложнее стоял вопрос с покупкой дизельных генераторов. В связи с тем, что нам не удалось провести стендовые испытания плазмобуров в Троицке, во время которых Дмитрий должен был дать своё заключение о потребляемой ими мощности, Юрий, Дмитрий и Алексей объявили мне, что они после обсуждения этого вопроса решили купить два самых мощных судовых дизель-генератора, исходя из теоретических расчётов и с учётом запаса мощности, отгрузка которых в наш адрес должна была быть осуществлена в начале июня. Кроме того, Алексей уже договорился о покупке бензовоза, как он и предполагал, с одного из военных полигонов под Самарой.

Но это всё касалось в основном нашего имущества, а нам нужно было, кроме того, коллективно разработать последовательность и план работ. Для этого я объявил очередной сбор из расчёта того, что на нём должны были присутствовать все, кто был поблизости, включая Алика и Бориса. Оба последних уже обзавелись квартирами в Подольске и были в стадии переезда. Я не знал всех деталей, но то, что это происходило в ускоренном темпе, я не исключал, состоялось не без участия Юрия. Дату встречи я назначил на 30 марта.

До встречи оставалась неделя, и я решил заняться ревизией всех своих чертежей по «Буровому кубу». Перелистывая лист за листом, я прослеживал эволюцию своих размышлений над его конструкцией. Схема всё время усложнялась и становилась всё более громоздкой, что совершенно не входило в мою первоначальную концепцию. Я понимал, что это будет всего лишь первая модель, и в ней мы вынуждены использовать многие старые узлы, от которых, к сожалению, мы не могли отказаться. Из последних добавлений в его составе появилась каротажная лебёдка, которую предстояло демонтировать из стандартного подъёмника на автомобильном шасси и установить стационарно на бетонное основание. Также дополнительно на схеме появился вертлюг для спуска каротажного кабеля в скважину, поэтому компоновку остальных узлов пришлось несколько раздвинуть. Но конструкция в целом оставалась приземистой, высотой около пяти метров. Кроме того, под крышу сарая мне было необходимо вписать две ёмкости по сорок кубических метров каждая, одна из них будет служить для хранения воды, используемой в качестве охлаждающей жидкости, а вторая будет оставаться резервной вплоть до отбора в неё нефти при замере притока и использоваться только в том случае, если мы не сможем найти закрытый резервуар. Я помнил, что у Николая уже был один резервуар, который мы планировали использовать для хранения дизельного топлива, но, возможно, было бы лучше купить два бензовоза, тогда бы мы вообще могли избежать простоев. Я прекрасно понимал, что отбор пластовой нефти необходимо производить только в герметичную ёмкость из-за возможно большого содержания в ней попутных газов, да и к тому же её расположение должно быть на значительном удалении от «Бурового куба» в целях пожарной безопасности. Размышляя над этим, я пришёл к выводу, что такую ёмкость лучше построить заглубленной, тем самым мы её спрячем от посторонних глаз. Но от второй резервной ёмкости я отказываться не собирался, возможно, она нам понадобится на стадии вскрытия пласта, когда я предполагал перевести промывку забоя скважины с чистой воды на более тяжёлый раствор хлористого кальция. В эти моменты раздумий я вспоминал Николая и Саню, будь они сейчас рядом со мной, их помощь моим мыслям была бы просто бесценной. Схема на бумаге в целом была практически готова, и её окончательную конструкцию необходимо будет дорабатывать в ходе монтажа.

Читатель мне вправе задать вопрос, может ли такое вообще быть в природе, чтобы из старого отработанного металлолома собрать буровую установку, да ещё при помощи неё пробурить скважину? И он будет тысячу раз прав. Потому что сегодня наша промышленность стала безрукой, всё то, что сегодня в России бурится, это бурится с применением импортной техники: американской, китайской, румынской, канадской, ну и, конечно же, бывшей советской. Но я же имею право ответить на этот вопрос моему читателю. Если вы плохо знаете развитие истории бурения, то загляните хотя бы в Интернет и, к своему удивлению, найдёте там старые фотографии времён конца девятнадцатого и начала двадцатого веков и увидите, что в то бремя буровые вышки вообще были деревянными, и при их помощи не только бурили скважины, но и добывали всю нефть, причём много нефти. А почему современные люди, которые имеют профильное образование и сорокалетнюю практику, не смогут воспроизвести морально устаревший аналог или даже превзойти его по всем качественным параметрам? Я хотел бы просить моего читателя задуматься над этим, прежде чем делать какие-то критические выводы в мой адрес. Ездят же отдельные изысканные автолюбители на отлакированных ретро автомобилях, которые ещё и стоят неимоверных денег по сравнению с современными одноразовыми пластиковыми коробками, и ничего, всем даже нравится вот такая элегантная старина. Поверьте, точно так же можно и старую буровую установку привести не только в божеский вид, но и бурить на ней.

Вся команда собралась в назначенное время. Впервые за последнее время к нам присоединились Борис с Аликом, которых нам предстояло ввести в курс событий и всем вместе обсудить предстоящую экспедицию. Эйфории, которая была при первой нашей встрече, мы уже не испытывали, у всех было такое ощущение, что мы никогда не расставались со студенческих времён и как бы по старой привычке собрались на вечерние посиделки в общежитии. А у нас в те времена был выработан такой негласный меж нами закон, если мы собирались обсудить какой-то важный вопрос, то о второстепенных вещах никогда не говорили, а свои мысли излагали предельно лаконично. Но в те времена важные вопросы для нас были совершенно другого масштаба, и так глубоко в дальнюю перспективу мы никогда не заглядывали. Самым сложным для нас в студенчестве оказался вопрос нашей совместной поездки в Ригу, на втором курсе нашей учёбы, которую мы решили совершить спонтанно. Мы ехали туда, не зная ничего об этом городе, и нам всем казалось, что мы окажемся в какой-то загранице. Среди студентов ходило много всяких слухов о невероятной красоте этого города, и нас туда вдруг потянуло. Можно сказать, что ехали мы в эти заморские края просто на авось, со студенческой стипендией в тридцать пять рублей в кармане. И ничего, съездили, и удовольствие получили, и денег хватило на туда, пожить и обратно. Помню, даже попробовали в каком-то уютном кафе прекрасный рижский бальзам, о котором раньше совершенно ничего не слышали. Побродили по действительно узким улочкам Риги, как в ту пору пелось в одной известной песне, а может быть, именно эта песенка и навеяла нам идею нашей поездки. Уже точно всех деталей не помню, но это студенческое путешествие осталось в моей памяти на всю жизнь.

А вот сегодня мы должны были расписать всё до мелочей. Каждый знал заранее, что мы будем обсуждать на текущей встрече, поэтому я всех попросил заблаговременно записывать всё, что придёт на ум касательно нашей поездки. В итоге мы составили длиннющий реестр всего того, что предстояло брать из Москвы, и пришли к выводу, что ехать нам придётся как минимум на трёх машинах. Поэтому кому-то из двоих, Борису или Алику, предстояло покупать новый автомобиль, причём срочно. Кто-то выдвинул идею, что было бы хорошо купить микроавтобус, на нём и груза можно будет больше увезти, да и жить в нём там на месте будет более комфортно. Единственное, что смущало, так это бездорожье и постоянная сезонная распутица. Но вдруг кто-то вспомнил про знаменитый проверенный УАЗ, который за глаза называли «буханкой», и тут же родилась идея купить именно этот автомобиль, а по окончании нашей экспедиции подарить его Петру.

Мы постепенно подходили к теме этапности летних работ, и вот на этом месте наши мнения стали расходиться в разные стороны. Всё упиралось в нехватку рабочих рук. Большинство из нас было за то, что лучше будет, если мы растянем во времени монтажные работы, но всё будем выполнять только собственными силами, без форсирования работ, а если не успеем, то перенесём работы на следующий год. Я лично был категорически против этого варианта и пытался всячески отстаивать своё мнение. Но чтобы убедить своих друзей в своей правоте, мне пришлось им сказать:

– Если мы перенесём завершение работ на будущий год, мы потеряем проект. Нас сегодня в команде девять человек, но с учётом того, что Николай и Саня ещё работают, они смогут нам помогать только наездами, и рассчитывать на них в полной мере мы не имеем права. К тому же у Дмитрия с Алексеем тоже не понятная ситуация, пока они в институте и не приняли личного решения, уволятся ли они оттуда и присоединятся к нам в полной мере или тоже будут участвовать периодически. У Петра фермерское хозяйство, и он будет нашим основным кормильцем. Поэтому нас реально только четверо, и этими силами мы и за три года ничего не сделаем. Плюс не забывайте, что мы уже не мальчики. Я тоже, как и вы, против привлечения кого-то из местных, а из Москвы тем более. Я даже против идеи, которую сам вам навязывал, по поводу расширения нашей команды за счёт молодёжи. Я никого не хочу подводить под риск, ни вас лично, ни тем более Дмитрия с Алексеем. Их время ещё не пришло. Они и так очень много сделали для нас, но сейчас наступает очень опасный период. Максимум, о чём бы я хотел их просить, так это только собрать там на месте плазмобуры, и всё, – сказал я всем.

Все замолчали, в том числе и я. Пауза была длинной, никто не думал, что я настолько остро поставлю этот вопрос. Но первыми нарушила молчание наша молодёжь, но от её имени начал говорить Дмитрий.

– Мы должны вам заявить со всей серьёзностью, и это наше решение многократно обдумано. Вы что, считаете, что мы не можем просчитывать все риски, все за и против? Да мы можем это делать не хуже вас. Думаете, что мы не понимаем, к чему вы клоните? Конечно, вам большое спасибо за вашу заботу о нас, но мы уже взрослые люди, и разрешите нам личные решения принимать самостоятельно. Так вот, ещё вчера мы вместе с Алексеем положили на стол директора наши заявления об увольнении по собственному желанию. Нам показалось, что директор даже обрадовался данному факту, он, видимо, сам обдумывал, как от нас избавиться, а мы вдруг сами к нему пришли с готовым решением. Мы считаем, что тема нашего участия или неучастия закрыта. Мы едем с вами в одной команде, и мы прекрасно понимаем нашу непростую миссию и отдаём полный отчёт в принятом решении, – сказал Дмитрий с юношеской пылкостью.

Данный ответ меня и обрадовал, и огорчил. С одной стороны, мы не ошиблись в Дмитрии и Алексее, но с другой стороны, я действительно не хотел их подставлять, так как никто из нас не знал, чем всё это закончится.

– Они сделали всё правильно, и я ничего им не советовал, сам обо всём узнал только сейчас, – сказал Юрий и сразу же спросил меня: – Но скажи нам, как ты хочешь уложиться со всеми работами за один сезон? У нас действительно все рабочие руки наперечёт, а работать с надрывом я не вижу смысла.

– Выход только один, – продолжил я. – Нам нужен обязательно вспомогательный временный рабочий персонал, но не из местных и даже не за счёт людей из соседних областей.

– Я, кажется, начинаю тебя понимать, – прервал мою речь Юрий. – Я и сам пользовался этим на последней своей стройке. У меня была отличная бригада молодых ребят из Узбекистана, и если бы не они, я бы не за что не успел построить свои две последние бензозаправочные станции. Сейчас они вернулись к себе на родину, но у меня сохранились телефоны их бригадира, и он по первому моему звонку с удовольствием всех привезёт на лето на стройку. Мы друг друга хорошо знаем, и я им могу полностью доверять. Единственное, для них там нужно будет создать приличные условия, а в другом я никаких проблем не вижу. Сейчас ни одна стройка в России не обходится без их участия. Надо двадцать человек, приедут, понадобится больше, бригадир и больше найдёт. У них там жизнь не сахар, не позавидуешь, но в трудолюбии им не откажешь. Что ни поручишь, всё делают, чего не умеют, покажешь, и моментально обучаются. Расценки их услуг я знаю, но нужно точно определиться, сколько человек приглашать.

– Именно это я и имел в виду. Только думал, где их найти. Но если у тебя есть прямой выход на них без посредников, то это только лучше. Единственное, нужно будет решить вопрос их временной регистрации, – утвердительно ответил я Юрию и, поняв, что эта тема исчерпана, решил уточнить у Дмитрия.

– Дмитрий, а что ты будешь объяснять своему деду, о своём очередном увольнении? – спросил я его.

– А ничего объяснять ему не надо, он уже в курсе всего, я решил вообще больше от него ничего не скрывать. Так будет лучше, он и без моих пояснений всё прекрасно понимает, он же прекрасный психолог, распознаёт любую смену интонации в моём голосе, а вы, наверное, уже убедились, что я бесхитростный и к тому же врать не умею. Дед знает от меня и про нашу украинскую поездку, и про собранные и разобранные плазмобуры, и даже про последнее моё увольнение, – ответил Дмитрий. – Я с ним только сегодня утром разговаривал, естественно, доложил ему обо всех последних событиях, а он со своей стороны просил вам передать, что он закончил какой-то новый вариант плазмобура и обещал мне выслать схему. Мне самому не терпится на неё взглянуть. Говорит, что она родилась у него после знакомства с вами.

Не успел он ещё закончить говорить, как я про себя подумал, неужели ему удалось придумать дистанционно управляемый плазмобур, об идее создания которого мы с ним говорили в Новосибирске. Если это подтвердится, то мы сможем по техническим параметрам перекрыть все существующие модели телесистем, применяемых для горизонтального бурения скважин, и сделать наш способ бурения многократно более рентабельным, так как в наших конструкциях скважин применение обсадных колонн исключалось. И в этом случае это был бы настоящий технологический прорыв, о котором ранее невозможно было даже мечтать. В этот момент у меня родилось мгновенное предложение Дмитрию немедленно поехать в Новосибирск, узнать самому всё на месте от деда, при необходимости помочь ему с чертежами, а заодно навестить свою семью перед нашей экспедицией. Все мы сразу ухватились за эту идею и стали уговаривать его как можно быстрее отправиться домой. На что он предельно спокойно нам ответил:

– Вы же не дали мне договорить. Дед сам меня просил приехать к нему, а на словах он мне объяснил, что сама основная часть конструкции больших изменений не претерпела, единственное, что он добавил в неё, это блок управления форсунками и перераспределения потока плазмы между соплами. То есть теперь появится возможность принудительного распределения потока плазмы по окружности, или по-другому, если мы распределяем поток равномерно, то бурим строго вертикальную скважину, а если нам понадобится уходить в бок и плавно набирать радиус кривизны ствола скважины, то мы переходим от равномерного распределения плазмы к концентрированному, в нужную нам сторону. Схема не сложна, и мы могли бы просто доукомплектовать ею наши плазмобуры.

– Дмитрий, ты сам понимаешь то, что ты нам только что сообщил? – спросил его Юрий. – В этом случае мы сможем не перемещая наш «Буровой куб» пробурить из одной точки сразу несколько наклонных скважин и расширить зону поиска.

– Да, это так, но в этом случае нам придётся как минимум в два раза увеличить длину электрического кабеля, а, насколько я знаю, Николай нашёл каротажный подъёмник, на барабане которого его всего лишь два с половиной километра. Бурение наклонных и горизонтальных скважин потребует совершенно новою конструкцию подвода электроэнергии к плазмобуру и я помню, Александр уже высказывал на этот счёт идею создания специальных бурильных труб, но пока мы сможем бурить только в пределах существующей длины кабеля, и ни метром больше. И я не вижу никакого смысла на этом этапе менять что-то конструктивно. Попробуем пока бурить только в пределах наших технических возможностей. Ведь главным для нас будет доказать работоспособность концепции как самого куба, так и плазмобура в частности, в том числе с возможностью его управляемого отклонения от вертикали с учётом жёсткости бурильных труб. Поэтому нам нужно будет рассчитать минимально допустимый радиус изгиба труб при переходе с вертикали на горизонталь.

Я с большим наслаждением слушал все объяснения и рассуждения моих друзей, меня радовало то, что к активной дискуссии подключились и Борис с Аликом, которые до того сидели молча и только внимательно впитывали в себя всё то, что они пропустили за пол года своего отсутствия. Дав выговориться всем и поняв, что они удовлетворились собственными мыслями, я решил не ослаблять интереснейшую научную полемику и добавил масла в творческий огонь наших общих идей.

– Друзья, это пока только начало создания новой технологии, и не торопитесь ставить точку в обсуждении. Мы должны понять те преимущества, которые она будет иметь по сравнению с традиционными способами бурения, – сказал я им. – Во-первых, и вы все это хорошо знаете, классическое вращательное бурение с применением трёхшарошечных, и даже алмазных долот, не позволяет получить строго вертикальную скважину. Если посмотреть внимательно на вертикальный разрез большинства существующих скважин, то вы обнаружите уходы ствола то влево, то вправо от вертикали, а в горизонтальной проекции вы можете увидеть даже некую спираль. Это огромный недостаток, потому что спущенная обсадная колонна, примет то же самое искривлённое положение, а отклонение даже в десятки сантиметров, создаст в последующем добычникам массу проблем, особенно при глубинной насосной эксплуатации. Если скважина кривая, то это приведёт к неизбежному трению металла об метал внутри обсадной колонны, другими словами, при работе станка качалки муфтовые соединения насосно-компрессорных штанг будут истирать внутреннюю стенку обсадной колонны и что раньше разрушится из них двоих трудно сказать, но в обоих случаях это аварийная ситуация, выводящая скважину из добычи в вынужденный простой. Это происходит настолько часто, и это основной источник потерь добычи нефти и дополнительные затраты денег на ремонт. Это сегодня бич эксплуатации скважин. В нашем же случае мы с применением плазмобура, можем пробурить идеальный строго вертикальный ствол без изъянов искривления. И это будет основным преимуществом нашей технологии. Второе, я не согласен с вами, что нам придётся удлинять электрический кабель, нам хватит и двух с половиной километров, но я двумя руками за то, чтобы в будущем от него отказаться и перейти на специальные трубы. Но речь сейчас не о них. Если идея с управляемым отклонением плазмобура подтвердится на практике и мы сможем бурить в этом случае горизонтальные скважины, тогда мы сможем выйти на принципиально новую технологию разработки месторождения в целом. Идея предельно простая, и я постараюсь вам её сейчас объяснить. Наши конкуренты, которые применяют телесистемы, уже научились бурить горизонтально – разветвлённые скважины длиной до двенадцати километров, но эта технология крайне сложна и дорогостоящая. Нам совершенно нет смысла гнаться их за рекордами и повторять их ошибки. Идея моя заключается в следующем. На первом этапе мы бурим строго вертикальный ствол и вскрываем им весь продуктивный пласт до самой его подошвы. Затем путём расчёта мы находим точку над кровлей пласта и с учётом радиуса набора кривизны находим положение плазмобура для начала бурения горизонтальных скважин, причём их будет не одна и даже не пять, а двадцать четыре скважины, и по отношению к забою первой вертикальной скважины в плоскостном разрезе они будут вам напоминать раскрытый веер, охватывающий все 360 градусов окружности, то есть, будем менять направление горизонтального бурения через каждые 15 градусов. С учётом того, что предположительно наш продуктивный пласт залегает на глубине два километра, а продуктивную его мощность, мы пока не знаем, то в нашем случае горизонтальные участки будут составлять порядка 450–500 метров. Если мы применим сетку разработки нефтяного месторождения с размещением вертикальных скважин квадратным способом с плечом, допустим, те же 500 метров, то при бурении второго аналогичного куста скважин, получим следующее, – в этот момент я решил наглядно им показать на своих руках, точнее на пальцах рук, что в итоге мы будем иметь. Растопырив палицы каждой руки я их стал медленно сводить навстречу друг другу, размещая как бы пальцы одной руки между пальцами другой. – То есть мы как бы накладываем с вами один веер на другой. Но это пока всё условно, расчёты должны быть более точными, чтобы мы не получили мёртвых зон в пласте, которые не будут охвачены горизонтальными скважинами. Кроме того, мы должны получить полную информацию о пласте, включая четкое представление об уровнях залегания кровли и подошвы пласта, наличии подстилающих нефтяную залежь пластовых водах, пропластках глин и алевралитов, трещиноватости и пористости нефтяного коллектора, и ещё много о чём другом. В будущем нам понадобятся специалисты разных профессий, и петрофизики, и гидродинамики, и опытные геологи. А пока я имею вот такое представление о ближайшем будущем, как я его вам только что обрисовал. Да, чуть не забыл вам сказать о самом главном. Кустовое бурение через одну вертикальную скважину сохранит экологию района, так как на поверхности земли, всё будет выглядеть предельно компактно, а Пётр среди почти что не заметных скважин будет продолжать косить сено для своих бычков, конечно, если он не передумает быть фермером, – завершил я изложение своей идеи. – Надеюсь, я предельно понятно изложил вам свои мысли?

– Мне понятно почти всё, кроме одного. – обратился ко мне Дмитрий. – Почему при классическом вращательном бурении не могут получить строго вертикальную скважину. Технику применяют мощную и к тому же имеют возможность регулировать нагрузку на долото, да и сами долота доведены до совершенства. Почему это происходит?

– Дмитрий, я тебе сейчас постараюсь всё объяснить примитивно, – ответил я ему. – Представь себе вертикальный разрез пород, который тебе предстоит пробурить. Это только кажется, что все пласты и прослойки имеют горизонтальные границы. На самом деле пласты могут залегать по отношению друг к другу под разными углами, потому что каждый их них формировался в разные отрезки времени, у пластов могут быть меняющиеся формы, вплоть до выклинивания, то есть до полной потери эффективной мощности, или толщины. Кроме того, у пластов и пропластков разная плотность вмещающих пород, разный минералогический состав, по-разному происходило напластование при формировании каждого горизонта, у них может быть разное направление трещиноватости, ну и ко всему прочему они подвергались процессам тектонического, морфологического и метаморфического воздействия, по-другому они могут быть деформированными и под воздействием высоких температур принимать новые свойства. В этом и заключается искусство геолога, дать нам представление о глубинном строении не только разреза осадочного чехла горных пород, но и о подстилающем его кристаллическом фундаменте. Вот только зная всё это, буровик может достаточно точно пробурить скважину в заданную точку, но процессом бурения всё равно должен управлять геолог, и только он может дать заключение о качестве пробуренной скважины. Ну а теперь, я тебе скажу, почему происходит искривление скважин. Вот представь себе, ты буришь в рыхлой слабо сцементированной породе, у тебя идёт всё отлично, ты имеешь приличную скорость углубления, и вот вдруг, пробурив рыхлый пласт, долото натыкается на высокопрочный пропласток, да к тому же который имеет наклонное залегание, твоё долото как бы начинает постепенно сваливаться от вертикали в сторону угла падения этого пропластка, то есть долото натыкается на некий твёрдый клин и как бы скользит по нему. И вот таких препятствий при бурении встречается множество. Бурильщику кажется что его скважина всё равно углубляется, и он продолжает бурить без остановки, чтобы как можно быстрее пройти твёрдые породы, и не замечает полученного дефекта геометрии ствола. Это выглядит примерно так, как я только что объяснил. Кроме того, может иметь место неравномерный процесс износа шарошек и это тоже приводит к искривлению. Нюансов может быть много и их все желательно учитывать. Буровики прекрасно знают о свойствах клина и сами применяют его, но уже металлический, для забуривания вторых стволов скважин или для набора кривизны при бурении наклонно-направленных скважин. Многие технологии возникают от внимательного наблюдения в процессе своей профессиональной деятельности. Работу бурильщика можно полностью сравнить с работой хирурга, а вот геолог – это стопроцентный терапевт или диагност, поэтому они и должны работать в паре.

Мы за обсуждениями не заметили как пробежало время, а с кухни уже начали раздаваться аппетитные ароматы, таким образом нам был дан сигнал к завершению интересной беседы. За ужином к нам присоединились мои жена и тёща, и кто-то из нас, не успев наговориться за весь день, продолжал дискуссию за обеденным столом. Моя тёща сначала прислушивалась ко всем, а потом на правах хозяйки дала всем знать, что она тоже хочет сказать обо всём что слышит:

– Я думала, что только мой зять авантюрист, но вы все тут такие. Это он вас всех настроил, или вы сами, без него, готовы броситься в воду с обрыва, не зная глубины под ногами? Вот и мой муж был таким же. Я помню как мы с ним совсем ещё молодыми приехали из Татарии в Казахстан, в Арал-Сор. Кругом была степь, до ближайшего населённого пункта было триста километров, не было ни жилья, ни улиц, ни буровой установки, по степи бегали одни сайгаки. И я подумала, куда я попала? Променяла благоустроенную квартиру в Лениногорске на палаточный лагерь. Но шаг за шагом отстроили посёлок, возвели с нуля буровую установку и закончилось всё тем, что пробурили первую рекордную в СССР сверхглубокую скважину на 6800 метров. Кроме того, что я работала в плановом отделе, я мужу помогала вести все его личные технические дневники по каждому метру бурения. В нашем рабочем посёлке не было ни одного случайного или постороннего человека, все друг друга знали, и все работали на нашей буровой. Начальство к нам почти не заезжало, видимо, боялось застрять у нас надолго. Мы с мужем много чего повидали за свою жизнь, но этот период жизни, был лучшим для нас. Так вот сегодня, глядя на вас, я вспоминаю нашу молодость, как всё похоже, всё не изведанное, впереди манящая цель, понятны поставленные задачи, но как нам тогда никто не помогал, так и вы ни от кого помощи не дождётесь. Рассчитывайте только на свои силы. Но нам тогда никто не мешал, видимо, было полное доверие, но как сложится у вас, я ничего сказать не могу. Люди очень сильно поменялись. Я вот целыми днями смотрю телевизор и всё очень тревожно. Положительных новостей не показывают, только сплошные страхи. Мне пожилому человеку вроде бы уже всё равно, я свою жизнь прожила, и мне есть что вспомнить хорошим словом, но то что я вижу сегодня, на меня наводит ужас. Неужели люди не одумаются, не возьмут в руки свои головы, и не станут жить по-человечески. Вот я смотрю на вас, вы ещё настолько молоды, но четверо из вас уже пенсионеры, а головы-то все светлые, и мысли у вас все правильные, и руки у вас у всех золотые, вам бы ещё работать да работать, но не дают. Что такое сегодня шестьдесят лет, это всего лишь самый расцвет талантливого трудолюбивого человека, а я вот слышала от своего зятя, что везде установлен возрастной ценз, многих и в сорок лет уже нигде не берут на работу. При таких то размахах страны и нет рабочих мест? Вот по тому же телевизору я совершенно не вижу новостей об открытии каких-либо новых заводов и фабрик, только и слышишь, что кто-то из финансовых тузов опять что-то у кого-то перекупил, и всё опять из старого, ещё из советского фонда. Почему не создаётся ничего нового, при таком-то объёме накопленных государством денег? Те же продукты едим почти все импортные и низкого качества. Одежда почти вся импортная, детские игрушки, и те все из Китая. Лекарства тоже в основном импортные. А где наши мастера, инженеры, конструкторы, учёные, куда они все делись? Неужели все уехали за границу? Мне от всего этого просто печально, а вас всех просто жаль, что вы живёте в это тревожное время. Если откровенно, то я очень переживаю за ваше дело. Я не сомневаюсь, и у вас всё получится. Но могут всё, что вы сделаете, просто отобрать и прибрать в нужные руки. Вот за это я и боюсь. Не хочу вас сглазить, но будьте предельно внимательными и осторожными.

Она проговорила с нами весь вечер, и мне показалось, что все мои друзья испытывали истинное наслаждение от общения с ней. Моя тёща всегда была предельно жёстким, даже слишком прямолинейным, бескомпромиссным собеседником, но сегодня я её не узнавал, она изменилась на глазах, и будь она помоложе лет на двадцать пять, поехала бы совершенно точно с нами в экспедицию.

До нашего отъезда оставалось пятнадцать дней. Дмитрий улетел в Новосибирск навестить деда и маму. Алик и Борис завершали переезд в Подольск и обзаводились необходимым имуществом. Юрий с Алексеем заказав и проплатив полностью дизель-генераторы, занимались покупкой «буханки». Кроме того, Юрий связался с прорабом из Узбекистана, и договорился с ним, что он приедет к нам с бригадой из восьми молодых крепких и рукастых ребят. В Лениногорске у Коли с Саней, а также в деревне у Петра со Степанычем всё было без изменений, они нас ждали с нетерпением. Я со своей стороны проводил некоторые консультации с моими друзьями геологами из Губкинского института по вопросам геологического строения Восточно-Европейской платформы и Предуральского прогиба, ходил по книжным магазинам и просматривал технические книжные новинки, изданные за последние годы, но к своему большому удивлению, преимущественно натыкался на старые переизданные работы и учебники известных мне авторов ещё по советскому периоду. Проведя ревизию всех наших списков, я понял, что мы полностью готовы к отъезду. Меня радовало то, что вся наша команда была в сборе и к нам успели вовремя присоединиться Алик с Борисом, мне очень не хотелось начинать наше дело без их личного участия. Каждый из нас имел разный профессиональный навык, полученный каждым из нас в разных местах и на совершенно разных объектах, и это обещало нам дать хороший сплав совокупных технических знаний и коллективную мудрость при принятии важных решений.