Текст книги "Петролеум фэнтези"

– Помните, на одной из наших встреч я говорил вам о том, что наш коллектив целесообразно разбавить молодёжью, а то у нас пропорция пока складывается в пользу ветеранов. Я очень долго присматривался к нашей гостье, изучал её статьи, обсуждал с ней её экономическое обоснование неверности проведённого акционирования нефтяных предприятий и могу вам сообщить, что она очень подходит на роль исполнителя третьего этапа нашей программы, о котором, я надеюсь, вы не забыли, – начал я. – К сожалению, я не знаю её собственного мнения, и я с ней этого вопроса не обсуждал, но я предлагаю её включить в состав нашего коллектива и прошу вас всех поддержать меня. Я знаю, что вы сейчас начнёте её засыпать вопросами, но я хочу их опередить и скажу вам, что Маша уже несколько лет занимается теорией создания народного предприятия. Несмотря на ряд расхождений, наши взгляды практически совпадают с её, а лучшей точки приложения её знаниям, чем наше будущее предприятие, не найти. Я не хотел бы, чтобы мы продолжали сейчас же обсуждать эту тему, пусть она сама подумает ещё раз над всем увиденным и услышанным и решение принимает сама, без всякого нашего нажима. А сегодня я ей просто хотел сказать: добро пожаловать в наш мужской коллектив.

На этом наш вечер закончился, все разошлись на ночлег, а мы остались с Юрой вдвоём. Всё прошедшее время, из-за этой каждодневной гонки, мы с ним почти не общались, и, видимо, у него набралось изрядно житейских вопросов, которые ему необходимо было обсудить, и именно со мной. Я чувствовал, что он хочет поговорить со мной о чём-то важном, но так как инициатива разговора проистекала от него, я решил набраться терпения и не начинать первым.

– Ты это предложение по поводу Маши придумал на ходу или вполне осознанно? – спросил он меня.

– А в связи с чем твои сомнения? – переспросил я его.

– Мне показалось, что ты решил подыграть Алексею? – Ещё больше он смутил меня своим новым вопросом.

– Я тебя не понимаю. При чём здесь Алексей? Маша – высококлассный экономист, да к тому же она из наших, из лениногорцев, плюс с ней некрасиво обошлись в Москве, и ей просто сейчас нужна наша человеческая поддержка. Даже без всего без этого, она просто хороший человек, и она действительно нам нужна. Ты сам почитай её работы. Она пишет о том, что мы, независимо от неё, обсуждали, все вместе, у меня на даче, – ответил я ему.

– А ты ничего не знаешь? – вновь спросил он меня, как бы не доверяя моему ответу.

– А что я должен знать? Всё, что я знаю о ней, я вам всем сегодня сказал, и ничего не утаил, и не приукрасил. Она в дополнительной рекламе не нуждается, она сама за себя может постоять, она девушка с очень сильным характером, – продолжал я, совершенно не понимая, к чему он задаёт мне столь настойчивые вопросы. – Если ты хочешь знать моё мнение о их дружбе, то я её приветствую, ты же сам видишь, как изменился и повзрослел Алексей.

– В этом-то и весь мой вопрос, и я понял, что ты действительно ничего не знаешь, – ещё больше он заворожил меня. – Дело в том, что они сегодня днём, вдвоём, пришли ко мне и заявили, что они решили пожениться, а я так растерялся, думал, что это произойдёт, но не сегодня, а как-то по-другому, и в другом месте, и при матери.

– Дурак ты, тебе радоваться надо, а ты полвечера меня расспрашиваешь совершенно не о том. А если бы я действительно знал, я бы Алексею вдвойне подыграл, ты же знаешь моё отношение к нему. Таким сыном, как твой Алексей, гордиться надо. А выбор он сделал правильный, и я рад за них, за обоих. А коллективу пусть сами объявят о своём решении. Пойдём лучше спать, завтра нас ждёт очень важный день.

Уважаемый читатель, на этом месте повествования нам стоит сделать маленькую остановку, а мне сообщить вам, что собственно сам процесс бурения ничего интересного из себя не представляет, а тем более его описывать совершенно неинтересно и бесцельно. Никто, даже самые прожжённые буровики, никогда не видели, как оно происходит на самом деле. Весь процесс зарождается на глубине, в точке соприкосновения породоразрушающего инструмента с самим пластом, а в эту точку заглянуть невозможно. А на поверхности, точнее на уровне роторного стола, где происходит кипучая слаженная работа буровой бригады, всё однотипно: наращивается очередная бурильная свеча, затем она углубляется на всю свою длину, и вновь подаётся очередная, и её ждёт та же судьба; шум работающих дизелей и визг буровой лебёдки, работа вибросит, лязг металла, хлопки пневматической системы бурового ключа; смена вахты, столовая, а потом быстрее поспать, восстановить силы, а затем снова к ротору и вновь вира-майна, и так до бесконечности, побыстрее пробурить до проектной точки, спустить обсадную колонну, залить затрубное пространство цементным раствором, вызвать геофизиков, проперфорировать обсадную колонну и сдать готовую скважину заказчику. Казалось бы, это тяжеленный труд, многие начинали и бросали, не хватало духа и терпения, многих манил длинный рубль, но была и романтика этого процесса, и тот, кто не сдался на первой скважине, оставался в этой профессии навсегда. Многие по-разному смотрят на бурение, одни считают метры проходки, другие хотят увидеть нефть на кончике долота, а некоторые получают удовольствие от применяемых технологий и только ждут осложнений, чтобы их творчески преодолевать за счёт своего опыта и интеллекта.

Вот и мы, начав бурение, смогли увидеть своими глазами только первый момент, когда плазмобур начал разрушать цементный камень, а я вам напомню, что бурить мы решили ровно по траектории первичного ствола скважины, а затем пошло плавное наращивание труб и углубление. Дальше мы уже ничего не видели и за всем процессом могли следить только по количеству использованных бурильных труб. Результат первого дня был впечатляющ, нам удалось пройти почти двести метров, заверения Дмитрия и Гоши по скоростям сбывались, кроме того в первый же день мы перешли на режим повышенной мощности. Мы не форсировали скорость углубления скважины, для этого время ещё не наступило. Но увы, мы не могли видеть желаемого, мы не знали, что реально происходит на глубине, а нам так этого хотелось. Обо всём мы могли судить лишь по косвенным признакам, мы бурили именно по той циклической технологии, которую я предложил своим друзьям в один из вечеров, а при приподнимании инструмента вверх на пятьдесят сантиметров без всяких усилий, затяжек и прихватов, мы могли констатировать, что ствол скважины получался идеальным.

По нашим расчётам, мы при такой суточной скорости проходки должны были добуриться до кровли нефтяного пласта за десять календарных дней. Это была наша конечная цель, и все наши мысли, высказываемые вслух, были посвящены только одному: как наиболее грамотно пробурить нефтяной пласт и получить максимум сведений о нём при минимальном наборе средств измерения, которыми мы располагали. По итогам бурения мы должны были дать первичную оценку коллекторских свойств нефтегазовой ловушки, отбить границы кровли и подошвы пласта, замерить суточный дебит, косвенно, но оценить нефтеносность и, как итог, дать прогноз по запасам. Одна скважина – это, безусловно, слишком мало, и по ней делать глобальные выводы преждевременно. Сколько было ошибок в советский период в выводах геологов-поисковиков, когда они совершенно случайно натыкались на локальную линзу, получали неожиданные для них самих сумасшедшие дебиты, моментально докладывали наверх о невероятном новом открытии, а спустя какое-то время всё это превращалось в пшик, но к тому моменту были спроектированы и начинали строиться целые города. Спор между геологами и нефтяниками о прогнозных запасах нефти извечен. Геологи получали ордена и славу, а нефтяники и строители пожинали горечь поражения. Безусловно, нам нужны были дополнительные скважины, но мы не могли рисковать, и так наша затея выглядела предельно сомнительной и авантюрной. На мой взгляд, максимум, что мы могли дополнительно сделать, – это пробурить из того же вертикального ствола несколько горизонтальных скважин и сравнить дебиты. Если мы получим из горизонтальных участков кратное увеличение притока углеводородов, то мы сможем смело говорить, что это уже не линза, а залежь, имеющая площадное распространение. Кроме того, у нас в запасе были старые сведения по девятой, самой дальней скважине, и мы могли бы сделать предположение, что это уже единый коллектор, имеющий региональное простирание. Было решено пробурить четыре дополнительных скважины с длиной горизонтальных участков порядка пятисот метров и расположить их крестообразно под углом девяносто градусов. Но при обсуждении возник вопрос, в какой очередности их бурить.

– Чтобы проверить работоспособность отклонителя плазмы, нам вообще достаточно пробурить только один горизонтальный ствол, – высказал своё мнение Дмитрий. – Но, возможно, у вас есть иные соображения?

– Я точно такого же мнения, – добавил Гоша. – Но я вижу для себя только один положительный момент: чем больше мы сможем пробурить горизонтальных участков без извлечения плазмобура на поверхность, тем самым мы одновременно испытаем его на отказ в течение более длительного срока его службы, а это в будущем станет основой экономии затрат на строительство скважин за счёт сокращения потерь времени.

– Но нам всё равно придётся выполнять извлечение части труб на поверхность, чтобы возвращаться в начальную точку набора кривизны, это неизбежно, потери времени всё равно будут возникать. Но сможем ли мы с поверхности управлять набором кривизны? То, что я видел во время испытаний на поверхности, конечно, впечатляет, но как всё будет происходить на глубине? – высказал свои сомнения Николай, глядя при этом на Дмитрия и Гошу. – Я сам всё должен пощупать своими руками, извините, но меня так научили. Пока я не увижу всё своими глазами, к сожалению, буду сохранять сомнения. Я тоже, как и Александр, за бурение четырёх скважин, по моим расчётам, если мы сохраним ту же скорость проходки и ничего не произойдёт сверхъестественного, то вертикальную скважину и её горизонтальные участки мы пробурим примерно за месяц. Но он нам предложил обсудить очерёдность бурения горизонтальных стволов, и мы с ним предварительно уже обсуждали этот вопрос. Это очень важный момент, но пусть он лучше сам озвучит его.

– Николай, ну ты прямо как на собрании, – подключился я к обсуждению. – Мог бы и сам всё объяснить, ты же не хуже меня понимаешь, зачем нам это надо, и тем более согласился с моими доводами.

– Нет, у тебя лучше получится, твоя идея, ты и говори. А если понадобится, я добавлю, – наотрез отказался он продолжать.

– Ну хорошо. – Мне не оставалось ничего другого, как объяснить друзьям причину важности этого вопроса. – Я полностью согласен с Николаем, что, возможно, через месяц мы закончим нашу вторую экспедицию. Не знаю как вам, но мне уже давно хочется побывать дома. А по возвращении домой наша с вами работа не закончится, она просто перерастёт в новую фазу, но уже более высокого порядка. Нам очень нужна информация об этом месторождении, и мы должны с вами выжать максимально возможный её объём из наших скромных технических возможностей. Я говорю о прогнозе запасов нефти и о расширении базы их оценки. Ещё никто не применял горизонтальные скважины для геологоразведочных работ, обычно их строят на стадии разработки месторождения, но мы от безвыходности будем их бурить для изучения этой залежи. Мы не знаем, какой тип коллектора с вами встретим, да и вообще нас ждёт много таинственного. Геология – это сплошная тайна, которую нам предстоит раскрыть. Я вам уже говорил, что скорее всего это месторождение приурочено к системе Предуральского прогиба и здесь более мощный осадочный чехол по сравнению с Ромашкинским месторождением. Но тем не менее, есть надежда, что эти четыре горизонтальных скважины подтвердят наш предварительный прогноз. Почему я поставил вопрос об очерёдности их расположения? Когда шестьдесят лет назад закладывался первичный профиль бурения и выбирали место расположения первой скважины, её выбрали произвольно, можно сказать, вслепую. Если мы будем последовательно продвигаться от первой в направлении девятой скважины, то мы примерно знаем, что нас будет ожидать, но если как бы пойти вспять от первой скважины, то мы сможем расширить по крайней мере на пятьсот метров границы месторождения. Если мы получим при этом увеличение дебита, то сможем сделать вывод, что в будущем поиск нужно вести и в этом направлении. Это будет наш первый горизонтальный участок. Второй ствол я предлагаю пробурить в направлении девятой скважины, строго по первоначальному профилю, а третью и четвёртую скважины расположить перпендикулярно к нему. Перемещать «Буровой куб» на следующую точку бурения я считаю нецелесообразным.

– А кто нам поможет оценить запасы, может быть, стоит кого-то подключить в Москве? – спросил меня Алик. – У тебя же много знакомых геологов?

– Алик, я категорически против предварительного распространения информации, тем более в среде институтских геологов. Они все стали предприимчивыми людьми, а торговля информацией стала их хобби. Я думаю, что мы обойдёмся сами, своими силами. Почитаем нужную литературу и что-нибудь найдём приемлемое. Самый простой – это объёмный метод, но всё равно наша оценка будет предварительной. Единственное, что мы можем сделать, так это отдать на обезличенный анализ отобранный нами из нефтеносного пласта шлам, и не более того, – ответил я ему. – Должен также сообщить вам, что Маша, в Лениногорске, начала писать концепцию народного предприятия, и я думаю, у неё всё получится. Через неделю она хочет вынести её на наше обсуждение, так что тем для разговоров у нас прибавится.

– Ты что, решил сменить тему разговора? – обратился ко мне Борис. – Мне по-прежнему непонятен вопрос об очередности скважин. Суммарный дебит при присоединении каждой последующей скважины во всех случаях будет возрастать, и какая нам разница, в какую сторону начинать их бурить. Мы должны будем выполнить лишь замеры дебитов после каждого нового бурения и зафиксировать их возрастание. Разве я не прав?

– Ты и прав, и в то же время не прав, – ответил я ему. – Ты прав в том случае, если коллектор будет однородным по своему гранулометрическому составу, пористости, проницаемости и, очень важно, по трещиноватости. Трещиноватость – это как бы то же самое поровое пространство, но она вторична, и она имеет ориентированную направленность в массиве породы. Она следствие в основном тектонических воздействий на породу или же происхождения самой породы в ту или иную геологическую эпоху. Она может быть строго горизонтальной, наклонной и даже вертикальной. Ты же видел, наверное, в геологических обнажениях, как иной раз совершенно непонятным образом располагаются пласты породы. Для нас, при бурении, будет самым важным, каким образом наши скважины будут пересекать эту трещиноватость, то есть перпендикулярно к ней или вдоль неё. Я объясняю вам слишком упрощённо, но я хочу, чтобы поняли все. Иной раз дебит вертикальной скважины гораздо выше, чем горизонтальной, и многие заказчики разочаровываются в их эффективности. Ждали увеличения притоков нефти, а их не получалось. А ошибка была лишь в слабой изученности строения пласта, и эту самую трещиноватость не учитывали. В нашем случае дебит всё равно возрастёт, но, возможно, незначительно, но нам даже этого будет достаточно, чтобы сделать предположение о том, что месторождение распространяется и в противоположную сторону от первоначального профиля бурения. Вот этот, даже минимальный, скачок я хотел бы зафиксировать. Но как всё будет на самом деле, я, как и вы, не знаю. Это всего лишь мои предположения. Но этой возможности косвенной оценки мы не должны упустить.

Мы продолжали изо дня в день проводить свою кропотливую работу на скважине, пройденные нами метры росли, количество неиспользованных бурильных труб постепенно сокращалось, но нас радовало то, что скорость проходки не падала и мы неуклонно приближались к моменту вскрытия пласта. Сформированные нами бригады работали слаженно, тем более мы дали каждому сделать свой выбор по личному предпочтению, кто с кем хотел бы находиться в связке. Деление, хоть и условное, по персоналиям, всё равно произошло, и мы в своём составе стали называть всех или буровиками, или плазмобурщиками. Все обучались на ходу, и происходило удивительное взаимное проникновение специальностей, да к тому же этому, безусловно, способствовала наша вечерняя школа, которая не прекращала своё существование ни на один день.

Каждодневный наш быт давно устоялся, мы жили в лагере на берегу нашего омута, ходили на работу пешком, а вот нашим столом уже давно руководила жена Петра, которая оказалась не только замечательной поварихой, но и просто прекрасным человеком и любящей женой. С её приездом Пётр просто расцвёл, на наш взгляд, даже помолодел. Степаныч в основном помогал ей, но и был частым гостем в нашем ангаре, принося ребятам внеочередное подкрепление с крестьянского стола. Фарход со своими ребятами оказался незаменим, и он был тысячу раз прав, настояв на том, чтобы остаться с нами до конца бурения. Кроме того, мы стали думать о том, что, по окончании буровых работ, нам предстоял процесс демонтажа нашего «Бурового куба», и что бы мы делали, если бы команда Фархода уехала? Как ни жалко, но этот наш первенец необходимо будет разобрать, а место работ превратить в совершенно незаметный объект.

Неожиданно для всех, раньше обозначенного срока, к нам в деревню, вместе с мамой и бабушкой, вернулась Маша. И, не разгрузив своей машины, моментально убежала на буровую к Алексею, который в этот момент находился на вахте.

– Чем вы её загрузили? Не спит, не ест, по ночам работает, всё что-то пишет, мне ничего не объясняет, заторопила нас побыстрее поехать к вам, – как из пулемёта начала нас упрекать Нина. – Вы уж мне-то объясните, что с ней происходит? Но я вижу, она стала совершенно другой, я её такой никогда не видела.

– А в какую сторону она изменилась? – осторожно я спросил Нину.

– Да в лучшую, в лучшую! Я просто не нарадуюсь на неё! Прямо копия, как её отец. – с гордостью произнесла она. – А где Юра, почему я его не вижу? Мне нужно его срочно увидеть и о многом поговорить.

– Так он тоже на буровой, вместе с Алексеем, они работают в паре, в одной вахте, – сообщил я ей.

– На какой буровой? Я у вас тут ничего не видела, уж я-то знаю, что такое буровая вышка, я их столько насмотрелась за свою жизнь. Вы меня вводите в какое-то заблуждение. А Маша куда убежала? Вы её не видели? – вновь она стала засыпать меня вопросами.

Мне ничего не оставалось делать, как отвести её к «Буровому кубу» и показать издали, что мы действительно занимаемся бурением.

– Знаешь, Нина, я тебя дальше не пущу, там у ребят ответственный процесс, и я не хочу, чтобы ты их сейчас отвлекала, вот вернутся они с вахты, потом обо всём и поговорите. А за Машу не беспокойся, она уже давно с нами, и ты должна знать, что она стала полноправным членом нашей команды, и то, что она пишет по ночам, – это она делает для нас для всех. Рано или поздно, ты всё равно об этом узнала бы, а между нами не должно быть никаких тайн, – я стал разубеждать её тревожные сомнения за дочь.

– А ты тоже знаешь, что они решили с Алексеем пожениться? – вдруг спросила она меня.

– Да, знаю, но другие члены нашей команды не знают, естественно кроме Юры и самого Алексея, и будет правильно, если они объявят нам об этом сами. Я думаю, что это всё произойдёт сегодня вечером. А тебе скажу, – а Юра уже знает моё мнение, – что я очень рад за них. Всё их знакомство с первой и до последней минуты происходило на моих глазах. Поверь мне, это будет прекрасная пара. Помнишь, когда зарождался Лениногорск, все приезжали в него холостяками, и что в итоге получилось? Сколько прекрасных семей было создано? А сколько детишек появилось на свет божий? Мы же ведь жили в старое время, в этих местах, как в раю. Что, я не прав? – спросил я её.

– Ты прав, было именно так, тогда жить хотелось, работать хотелось, была у всех перспектива. Но то, что происходит сейчас, мне даже говорить не хочется, ты сам, наверное, всё видел. Ты, возможно, слышал, что наши местные нефтяники отказали в приёме на работу моей Маше, и это несмотря на то, что мой муж проработал в этой организации почти сорок лет, и был не последним специалистом. Ты меня извини, но я их всех ненавижу. Раньше я спокойно могла пройти на работу к мужу, знала всех его коллег, а сейчас к ним не попасть, оградили себя охраной, что там у них за секреты? Они отвернулись от города, молодёжь не знает, где трудоустроиться, но нефти не стали меньше добывать. Куда уходят доходы? Нам, пенсионерам, деваться некуда, что мы можем сделать на наши крошечные пенсии, едва хватает на текущие расходы. Я тебе более того, скажу, я ни разу не была у Маши в Москве и даже не знаю, как она там живёт. Просто не могла себе позволить потратить последнюю копейку на билеты, всё, что оставалось от текущей жизни, я отсылала Маше. Я уж не знаю, что там у неё произошло в Москве, в июне, но она вернулась домой совершенно никакой, и только после поездки к вам она стала меняться на глазах. Я тебе очень благодарна, что ты её поддержал, деталей не знаю, но она очень часто упоминала твоё имя. Ты не обижайся, что я так нахраписто насела на тебя сегодня своими расспросами, мне просто нужно было всё упорядочить в своей голове.

– Пойдём лучше домой, – предложил я ей. – Я надеюсь, что Маша скоро вернётся, мне и самому много есть о чём с ней поговорить. А по основным событиям давай лучше дождёмся вечера, заодно и с Юрой поговоришь, я думаю, вам есть что обсудить.

Маша действительно вернулась буквально вслед за нами, она вся сияла, и ей не терпелось также поговорить со мной. Мы стояли с Ниной у её машины, а она принялась срочно выгружать и переносить багаж в их дом.

– Хочу вот помочь маме побыстрее всё распаковать, а то она без меня ничего не найдёт, а у меня к вам накопилось столько вопросов. Там в городе весь мой энтузиазм иссяк, вот я и решила вытащить всех в деревню, на свежий воздух, здесь атмосфера другая, окружающая аура позитивная, да и вдвоём нам вместе с вами будет проще расставить последние акценты. У меня в целом всё уже готово, но кое-что требуется обсудить, это уже детали, но на мой взгляд существенные, – успела она сообщить мне, постоянно бегая между автомобилем и домом с вещами. – Вот сейчас закончу, и я сразу к вам приду, а если хотите, можем посидеть у нас, заодно и чай попьём.

– Нет, Маша, пойдём лучше к нашему омуту, там, на бережку, нам никто не будет мешать, там и разговоры лучше складываются, и мысли приходят правильные и даже неожиданные, – предложил я ей. – Давай, я буду там тебя ждать через полчаса. Тебя это устроит?

– Да, конечно, я правда прихватила с собой ноутбук, но надеюсь мощности батарейки нам вполне хватит, я должна вам кое-что показать, а текст я пока не распечатывала.

Я вернулся в наш лагерь, но по дороге к нему меня стали посещать сомнения на счёт сказанной ею фразы, что у неё «почти всё готово». Конечно, не видя и не прочтя того, что она написала, выводы было делать преждевременно. Меня не пугал её юношеский максимализм, именно у них, у молодых, могут рождаться оригинальные решения и нестандартные оценки происходящего. Даже её приподнятое настроение, вызванное предстоящими изменениями в её личной жизни, было дополнительным стимулятором более быстрого изложения своей концепции и, несомненно, шло ей на пользу. Но меня всё же настораживало отсутствие её личного жизненного опыта, практики собственного бизнеса, это не была её вина, она была ещё слишком молода, но это был очень важный момент. Ведь более правильно изложить на бумаге можно лишь то, что ты сам лично пережил. Ни одна книга, ни один учебник, никакая дискуссионная статья не дадут правильного представления о предмете исследования, а тем более о таком, которое нам предстояло с ней в ближайшие минуты начать обсуждать. Даже если взять, к примеру, наш «Буровой куб»: прежде чем дойти до того варианта его исполнения, каким мы можем увидеть его сегодня, сколько нами было исполнено разных вариантов чертежей и проведено дебатов и жарких споров! И это всего лишь самое обычное железо, где всё гораздо логичнее, где один процесс соприкасается с другим, где один технический агрегат должен помогать другому, там понятно, для какой цели нужна вода или сжатый воздух, в нём нет лишних гаек и болтов, в нём понятна конечная цель, ради которой он проектировался и строился. В проекте же основ народного предприятия, мне казалось, должно было быть всё по-другому, потому что это почти что живой организм, так как в нём ту же роль винтиков и болтиков будут выполнять живые люди, причём даже очень разные. А кроме них в его работе будет принимать участие ещё один субъект, уже неодушевлённый, но тоже основной участник, без которого просто не обойтись, и этот субъект называется государством. Народное предприятие, состоящее из одних только граждан, никогда ничего не достигнет. Оно ещё до своего рождения будет обречено если не на провал, то на вялотекущее существование, уж это точно. Государство и граждане неразрывны и только на стыке их общих интересов, когда пожелания обеих сторон полностью учтены, может родиться то, что мы задумали. Кому из них это больше нужно – такой вопрос даже не стоит задавать, ответ всегда только один: и той и другой сторонам одновременно. Чем более занято население, тем меньше проблем у государства, чем богаче народ, тем больше шансов на процветание самого государства, именно люди-собственники, создавшие на этой земле своё будущее, будут защищать свою страну, одновременно защищая свой труд и перспективы своей семьи. Но как найти этот баланс взаимопроникновения? Как построить стройную теорию, которая сможет учесть все нюансы интереса сторон, и не просто изложить её на бумаге в виде очередного закона, но и превратить её в реальность? Кроме того, во главе каждой идеи должны стоять люди, подготовленные и знающие, под чем они подписываются. Причём нужны и генераторы идей, и их исполнители. Без людей любая, даже самая прекрасная мысль, а тем более народное предприятие, бессмысленны.

Идея народных предприятий не нова, и не я её придумал. Просто мы, все мыслящие люди, иногда почти что одновременно, думаем об одном и том же и стараемся изобрести что-то похожее. Ещё год назад, в Москве, накануне нашей первой встречи с друзьями у меня на даче, я изучил по доступным материалам в интернете почти всё, что касалось создания народных предприятий. Среди немногочисленных публикаций, а это говорило лишь о том, что эта тема непопулярна, мне понравилось исследование лишь одного патриотически настроенного блоггера, выводы которого я помнил до сих пор. Иногда такие ёмкие и глубокие исследования помогают экономить личное время при поиске того или иного факта, но, к сожалению, их слишком мало, а выводы, лишь по одной статье, делать слишком опасно. Всегда важно противоборство разных точек зрения по одному и тому же вопросу, но тем не менее, я был рад даже этим крупицам моих познаний стороннего взгляда. Из его статьи следовало: «Народные предприятия могут быть массово созданы уже сейчас на совершенно законных основаниях. В нашей стране официально действует малоизвестный закон об этих предприятиях, полное название которого – Федеральный закон “Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народные предприятия)”, и он был принят ещё в далёком 1998 году. Более того, такие предприятия даже создавались, и их численность на сегодня составляет порядка ста пятидесяти. Это слишком мало для такой страны как наша, поэтому мы о них ничего не слышим, а тем более не знаем, чем они занимаются. Этот закон рождался в больших муках и первоначально даже отклонялся Президентом России под предлогом того, что он чуть ли не является возвратом к социализму и нарушает действующую конституцию. Но после долгих согласований его приняли, но ввели такие ограничения, связанные с созданием народных предприятий, что они не приобрели массовый характер. Согласно действующему закону, народное предприятие можно создавать только путём преобразования коммерческой организации, работникам которой принадлежит более 49 процентов уставного капитала этой организации. Кроме того, народные предприятия по действующему закону не могут быть созданы на базе государственных и муниципальных унитарных предприятий. Такие жёсткие ограничения на создание народных предприятий – это результат компромисса при принятии закона в 97–98 годах. К этому времени в нашей стране уже практически не осталось акционерных обществ, в которых акции после приватизации оставались бы на руках у трудового коллектива – почти во всех приватизированных предприятиях уже были крупные акционеры. Поэтому в народные предприятия смогли преобразоваться лишь те немногочисленные акционерные общества, в которых руководители сами были сторонниками идей социализма на фоне разворачивающейся истерии по накоплению капитала, формированию контрольных пакетов и приобретению собственности».

Этот, не известный мне, блоггер выдвигал в той статье сценарии, как убедить крупных собственников отказаться от своих акций и капиталов в пользу трудовых коллективов, обращался к политическим партиям по включению этой идеи в свои программные документы и предвыборные платформы, но всё, что им выдвигалось, касалось лишь передела частной собственности. Всё обыгрывалось только вокруг старых, но до сих пор действующих предприятий. Всё, что я слышал ранее от Маши, при нашем с ней первом разговоре, очень было близко по духу с этим блоггером. Однозначно, такой подход для нас был неприемлем, и никаких старых предприятий мы трансформировать не собирались, и этот действующий закон к нам совершенно не подходил, так как мы были должны всё построить с самого нуля. Я уже делал попытку переубедить Машу изменить свою точку зрения. По той же причине я советовал ей изъять этот раздел из её диссертации, считая его ошибочным и в преподнесённой форме неприемлемым, но я до сих пор не знал, повлиял ли я на неё. Предстоящий разговор должен был всё прояснить, и я его ждал с нетерпением.

Маша застала меня одного сидящим на берегу с удочкой и тихо, почти незаметно подсев ко мне, стала наблюдать за мной.

– Клюёт? – почти шёпотом спросила она. – Я не спугну?

– Да нет, не спугнёшь. В это время дня для рыбалки ещё рановато. Давай просто посидим немножко, посмотрим на воду, а потом поговорим. Не поверишь, за всё лето я впервые взял в руки удочку, а я большой любитель. Смотреть на текущую воду тоже полезно, особенно на эти водовороты, думается совсем по-другому, грустные мысли уходят, и весь организм как бы очищается. Вот ровно в это время, год назад, на этом месте, стали зарождаться наши многие идеи, в том числе и нашего народного предприятия. Ты можешь задать мне вопрос: «А зачем вам, ветеранам, вся эта канитель нужна? Чего вам не хватает в этой жизни? Вышли на пенсию и живите спокойно. А вы вот всё ищете нелёгких дорог»!