Текст книги "Петролеум фэнтези"

На третий день нашего приезда мы наконец-то начали заниматься реальным делом. Разбившись на три группы, мы приступили к ревизии привезённого Николаем металлолома, Пётр с молодёжью рассортировывали по размерам длинномерные металлические профили и комплектовали металлоконструкции ангара, Борис с Аликом занимались ремонтом центробежных водяных насосов, а мы с Юрой занялись роторными столами. Приходилось всё разбирать буквально до болтиков и винтиков, удалять с деталей следы коррозии, снимать старую краску, наносить смазку на трущиеся поверхности и вновь собирать, готовя отреставрированные узлы под новую покраску. Работа с металлом всегда трудоёмка, поэтому приходилось придумывать всевозможные хитрые приспособления для перекантовки крупных тяжёлых деталей. Кроме того в нашем распоряжении находился трактор и автокран, к управлению которыми Пётр никого не подпускал. Объяснив Дмитрию и Алексею их задачу, с которой они могли справиться и без него, он постоянно помогал двум соседним бригадам. Мы работали все в непосредственной близости друг от друга и при необходимости могли прийти на помощь соседям. Мы должны были понять, достаточно ли нам тех материалов, которые уже завезены, или нам потребуется что-то дополнительно. Узбекская бригада должна была подъехать со дня на день, и Юра постоянно с ними поддерживал связь. Их помощь уже была необходима. До их приезда мы должны были провести к нашей стройплощадке временную электрическую линию от счётчика, который числился за нашим фермерским хозяйством, и оборудовать надёжный электрический распределительный щит. Алик, который разбирался в электрике как бог, возглавил эту работу и, разобравшись, обрадовал нас, что ему срочно нужен примерно один километр электрического кабеля, без которого проблему электропитания мы не решим. Пришлось звонить срочно Николаю и попробовать урегулировать эту проблему с его участием, так как только он знал все пути решения снабженческих вопросов. В любой нефтяной компании есть должность снабженца. Это особая специальность, людей этой профессии никогда не хвалят и это именно они получают все шишки за провалы работ, они выполняют как бы функцию специальной смазки между производителями и потребителями и приводят все производственные процессы во вращение. Они почти невидимы, как та же смазка, но без них совершенно не обойтись. Как что-то случилось, тут же нужны снабженцы, получай задание и бегом ищи, и всё, как правило, нужно срочно. А где достать? Если ты не знаешь, где найти, то ты уже не снабженец, а прямиком попадёшь в разряд бездельников, и все шишки будут твои. Сейчас их всех называют, наверное, менеджерами по закупкам или поставкам, но суть их занятия всё равно осталась прежней. Правда, сейчас у них появилось большое преимущество: дефициты исчезли, и лишь бы были деньги, чтобы всё по-быстрому купить. Раньше это была профессия стихии, романтики, бесконечных командировок, выбивания лимитов и перехватывания товаров у конкурентов. А сейчас позвонил или послал письмо по электронной почте, оплатил, и тебе всё быстренько привезут, всё, чего твоя душа желает.

Но у нас неожиданно возникла ещё одна маленькая проблема. На месте нашей стройплощадки в районе первой скважины отсутствовал сигнал мобильной связи, и, чтобы позвонить по телефону, нам нужно было подниматься на самую высокую точку холма, на котором мы побывали совсем недавно, и мы пока не знали, как решить проблему с телефонией, которая нам была крайне необходима, в том числе для связи по Интернету. Выход всегда можно найти, но как это сделать здесь? В голове была идея поставить на холме приёмную антенну-усилитель, но к ней тоже нужно было подводить электропитание. Но решение оказалось гораздо более простым, чем я даже мог предположить, и подсказал его Алексей, который был большим любителем всех технических новинок. По его мнению, оптимальным решением для нас была покупка хотя бы трёх телефонных аппаратов спутниковой связи, которые способны принимать звонки в любой точке планеты и одновременно быть средствами нашей локальной связи. Но вставал вопрос, где их купить. Поэтому мы коллективно приняли решение отправить нашу молодёжь в Самару за бензовозом: всё равно его в ближайшее время нужно было покупать, а заодно там на месте решить вопрос покупки телефонов. Самара – город большой, и в нём можно найти практически всё, как и в Москве. Но Юрий настоял на том, чтобы он сам поехал вместе с ними, чтобы заодно решить вопрос с одной из нефтебаз насчет будущей покупки дизельного топлива, предварительную договорённость с которой он уже имел. Кроме того, нам стало известно время прибытия наших узбекских помощников, а они также прилетали в аэропорт Самары, и их нужно было обязательно там встречать. Организационные проблемы стали наваливаться на нас со всё большей частотой, а это означало, что лёд тронулся и обратного хода нет. Это легко в Москве, сидя на даче, рассуждать и строить планы, но всё иначе выглядело здесь, когда одна проблема наслаивалась на другую и получался настоящий цейтнот. Конечно, нам не хватало Николая и Сани, нам нужны были их руки и головы, их знание Лениногорска, без них мы не могли просто туда сунуться: только они знали все ходы и выходы, и помощь их была неоценима. Но когда они вернутся к нам? И самое главное, с чем, с какими новостями? С одной стороны, мы очень хотели, чтобы они были с нами, но с другой стороны, у них там сейчас решалась их судьба. Николай уже знал о том, что нам нужен электрический кабель, но мы его не стали торопить с ответом, зная, что он всё равно найдёт решение, а нам он сообщил, что у них с Саней всё идёт по плану. Но по какому плану, нам было непонятно, а тему разговора он не стал с нами развивать, сказав только, чтобы мы набрались терпения.

Юра с молодёжью также уехали в Самару, а мы остались продолжать заниматься ревизией старого оборудования. Дела наши продвигались в пределах намеченных нами ранее сроков, у нас уже сформировался целый список того, что нам предстоит ещё дозакупить или дополнительно найти по старым связям Николая. Но фронт строительных работ был практически подготовлен, а из первоочередных приобретений нам был нужен цемент для литья основания под «Буровой куб» и размещения другого вспомогательного оборудования.

Постепенно заканчивался апрель, и в деревню стали приезжать первые дачники, в основном это были пенсионеры из Лениногорска, которые унаследовали здесь дома своих ближних родственников. Всеми местными новостями нас снабжал Степаныч, докладывая по вечерам о каждом новом приезжем. Но никто их них не проявлял к нам даже малейшего интереса, всех интересовали исключительно их огороды.

Первыми из Самары вернулись Юра, Алексей и Дмитрий, они въехали в деревню на трёх автомобилях: первым шёл вездеходный бензовоз, за рулём которого ехал сам Юрий, затем шёл джип, а колонну замыкал микроавтобус с уставшими узбекскими ребятами.

– Вот пришлось в аэропорту брать частника на микроавтобусе, – сообщил нам Юрий. – Другого выхода не было. Но вроде бы удачно добрались. Хотя у ребят были определённые проблемы на паспортном контроле, их там начали почему-то спрашивать о том, куда они едут и с какими целями, а они растерялись и не знали, что ответить. Но в конце концов пропустили, но нервы им потрепали, вот они и находятся до сих пор в депрессии. Их нужно бы накормить и определиться с их размещением.

К нам первым подошёл их бригадир, которого звали Фарход, и на чистом русском языке поприветствовал нас:

– Надеюсь, у нас больше проблем не будет, это моя вина в аэропорту, мне нужно было лучше молчать, а я стал им показывать свои знания русского языка. Вот им и стало интересно со мной поговорить. Сначала начали спрашивать, как мы там живём, в Узбекистане, а потом незаметно для меня стали задавать хитрые вопросы. Они же все психологи, знают, как с гастарбайтерами разговаривать.

– Фарход, я тебя прошу больше таких слов, как гастарбайтер, не употреблять, – прервал я его. – Это нехорошее, тем более не русское и не узбекское слово. Ты друг Юры, а значит, и наш друг, и все твои ребята – наши друзья. Будь спокоен, здесь всё будет нормально для вас, никто вас не обидит. Мы тебе даём слово. Но работы будет очень много, и начнём послезавтра. Завтра поедем с вами в райцентр и зарегистрируем ваше пребывание. Официально объяви всем своим, что вы будете работать на ферме. А сегодня отдыхайте и отоспитесь как следует. Пётр для вас приготовил пока временное жильё, а позже, как только потеплеет, мы определимся, где поставим наш общий лагерь. Жить все будем вместе, и кухня у нас на всех будет тоже одна. Надеюсь, что кто-нибудь из твоих ребят умеет делать настоящую самсу и печь узбекские лепёшки? Это нам пригодится.

Пётр ушёл с узбекскими ребятами, а мы стали дожидаться Николая с Саней, которые обещали обязательно сегодня приехать. Но из-за внезапно возникшего диалога с Фарходом мы совсем забыли узнать о результатах поездки в Самару. Бензовоз мы видели воочию, и с ним было всё понятно, но Юра почему-то тянул с докладом, а Алексей с Дмитрием совсем пропали из виду. Похоже было на то, что они все втроём приготовили нам какой-то сюрприз, и по этой причине Юра нас всех удерживал, не подпуская к дому Петра. Но вот наконец появился Алексей и попросил нас всех идти быстрее в дом. Нашему удивлению не было предела, когда Дмитрий, сидящий за столом перед открытым компьютером, медленно стал разворачивать экран в нашу сторону, и мы все как заворожённые увидели на экране знакомую нам страницу одной из поисковых систем. Было всё понятно: теперь у нас есть и Интернет, и бесперебойная телефонная связь и даже возможность по вечерам смотреть любимые фильмы, а также общаться со старыми друзьями-одноклассниками.

– Но это не всё, – сказал Юрий. – Связь по спутнику дорогая, и ею мы будем пользоваться только в крайнем случае, но у нас есть три телефонные трубки, и мы можем общаться между собой по ним, как по рации, и это будет бесплатно для нас. Дальность приёма порядка десяти километров с идеальной устойчивой связью. Но это опять не всё. Мои старые партнёры по Новокуйбышевску избавили нас от необходимости ездить за топливом к ним на завод, переадресовав нас на их филиал, который, вы не поверите, всего лишь в пятидесяти километрах от нас, и это значительно ближе, чем Лениногорск. Ну а вы, молодёжь, закрывайте компьютер, хватит тратить деньги.

Но мы все, как один, вспомнили, что мы можем связаться с Николаем и узнать точно, где они находятся. Наш оператор связи Дмитрий среагировал мгновенно и, набрав номер Николая, включил громкую связь. Мелодичный гудок сработал практически сразу, и на том конце мы услышали голос почему-то Сани, а не Николая, а на вопрос, где они, мы услышали ответ:

– Коля за соседним рулём, выходите встречать, будем у вас через полчаса.

Связь прервалась, а нам было совершенно непонятно, за каким таким соседним рулём находился Николай и что означала вся эта таинственность. Братья не могли жить без сюрпризов, от них можно было ожидать чего угодно. Мы все вышли на улицу и пошли в ту сторону, где грунтовая дорога подходила к деревне. Наконец-то Юра дал себе волю и стал рассказывать о всех перипетиях их поездки. Так как бензовоз был явно военным, да ещё без регистрационных номеров, их по трассе на каждом перекрёстке останавливали гаишники и устраивали им одинаковые, как по нотам разыгранные, одни и те же спектакли. Школа у них была одна и та же, поэтому пришлось понервничать только с первыми, ну а с последующими было уже понятно, как себя держать. Но у всех были одни и те же вопросы: где живёте, чем занимаетесь, сколько зарабатываете, какой груз везёте? Собственно бензовоз и документы на него их не интересовали. Им нужно было за что-то зацепиться, вывести собеседника из равновесия, разозлить его навязчивым разговором, больше похожим на корыстное любопытство, чем на разбирательство по существу. Они были такие же психологи, как и работники миграционной службы в аэропорту.

Добравшись до околицы деревни, мы стали ждать. Вдали показалась пыль, поднимаемая приближающейся машиной, но, когда она достигла того расстояния, с которого можно было различить её очертания, мы поняли, что это не братья, а, скорее всего, кто-то из очередных дачников. Уходить в сторону, в укрытие, не было смысла, и мы продолжали стоять на обочине. Машина, поравнявшись с нами, остановилась, и мы увидели, что за рулём находится очень симпатичная девушка, а кроме неё ещё две пожилые женщины. Всем было понятно, что это семья, и скорее всего, дочка, мама и бабушка. Девушка оставалась за рулём, а та, которая явно была её мамой, вышла из машины и поздоровалась с нами. Её лицо мне показалось очень знакомым, но кто она, я так и не смог вспомнить. Приблизившись к нам, она внимательно стала всех нас рассматривать как бы по кругу.

– Сколько вас много! – воскликнула она, почему-то продолжая смотреть упорно на Юру. – Если бы мы встретились в Лениногорске, я тебя сразу бы узнала, но здесь, в деревне, я глазам своим поверить не могу. Юра! Неужели это ты?

Юра, как и все мы, стоял в совершенной растерянности, похоже было на то, что он тоже её узнал и стал постепенно проявлять даже радость. Я же продолжал оставаться в сплошных догадках, перебирая по памяти все возможные варианты пересечения с ней в молодости.

– Я Нина, мы же жили с тобой в одном подъезде и учились в параллельных классах, – сообщила она ему и как бы одновременно представилась всем остальным. – Какими ветрами тебя занесло в нашу деревню? И почему ты здесь, а не в Лениногорске? А эти ребята – кто они? Они вместе с тобой? Вы, наверное, к Степанычу или к Петру приехали?

Да, можно было ожидать чего угодно, но только не этой встречи. Она засыпала Юру вопросами, шедшими один за другим, не дожидаясь на них ответа. Было похоже на то, что она говорит как бы сама с собой. Наконец она выдохлась, спросив его буквально обо всём, и стала ждать от него обратной реакции. Юра влип, просто так ему было не отвертеться, и что-то нужно было ей отвечать, и я решил прийти ему на помощь.

– Нина, а меня ты не узнаёшь? – обратился я к ней.

– Вот как раз тебя-то я первым и узнала. Но пока я разглядела вас всех, не веря своим глазам, последним оказался Юра, поэтому я и начала расспрашивать именно его. А ты что, хотел, чтобы я начала с тебя? Ладно, я шучу, я действительно до сих пор не верю, что встреча может быть именно такой. Ну а если серьёзно, что вы тут делаете?

– А ты разве не в курсе, что Пётр решил расширить своё фермерское хозяйство и взял ещё прошлым августом нас в свои партнёры? Вот мы и приехали ему помогать, а то, глядишь, ваша деревня совсем загнётся без нашей помощи. Мы все стали пенсионерами, и в городе нам скучно сидеть без дела, поэтому и решили каждое лето приезжать сюда. А ты, похоже, дачница? Наверное, тебе город тоже надоел? – спросил я её.

– Если быть точной, то это моя деревня, мой отец был родом отсюда. Дом сохранился, вы, наверное, его видели, он по соседству со Степанычем. Так что приходите на чай, поговорим, повспоминаем, я вам про Лениногорск расскажу, про старых школьных друзей, я знаю всё почти обо всех. А сейчас извините, дочка заждалась, она приехала к нам на майские праздники из Москвы. Поехала учиться и осталась там, сейчас учится в аспирантуре, заканчивает писать кандидатскую диссертацию, но не по сельскому хозяйству, – сообщила она нам, лукаво улыбаясь и намекая на нашу настоящую профессию фермеров, и с гордостью продолжила: – Нефтяник она у меня, как её покойный отец.

Теперь уже все мы заулыбались и не скрывали от нее своей иронии. Девушка в машине явно начинала нервничать и, подавая звуковые сигналы, намекала своей маме, что им пора ехать. Всё то время, что мы душевно беседовали с Ниной, Алексей как завороженный всё время смотрел в сторону машины и не сводил с девушки взгляд.

– Ну ладно, ещё увидимся. Действительно, пора. Заходите к нам, не стесняйтесь, – сказала она нам на прощание, закрывая дверь машины.

Не успела машина ещё тронуться, как Юра как бы невзначай шепнул на ухо Алексею:

– Я надеюсь, ты не будешь помогать ей писать диссертацию?

– Да ладно тебе, чего пристал, – почти обидевшись, ответил ему Алексей.

Видя, что между отцом и сыном развернулась нешуточная перепалка, мы все в один голос стали подтрунивать над Алексеем, приводя его в ещё большее смущение. А что нам ещё оставалось делать в этой глуши, в которой наконец-то появилось что-то радостное, хотя бы для одного из нас. Судя по Алексею, он эту первую встречу, которая даже ещё не состоялась, принял настолько близко к сердцу, что начал в отместку нас стыдить за нашу несдержанность и неуместность наших шуток.

Наконец-то на горизонте вновь появилась пыль от едущих вдали машин. Судя по длинному пыльному шлейфу, нам показалось, что машин было как минимум две. И действительно, мы не ошиблись в своих предположениях, но нас удивило то, что одной из машин был пятитонный грузовик, за рулём которого сидел Николай, а следом за ним на своей «Ниве» ехал Саня. Поравнявшись с нами, машины остановились. Первым спрыгнул с подножки грузовика Николай и радостно произнёс:

– Принимайте товар, заказ выполнен, как и просили, – сказал он, показывая в сторону кузова. – И машина наша, я взял её в аренду, как и автокран, на время стройки. Но всё основное у Сани в машине, сегодня мы устроим наши проводы на заслуженный отдых. Мужики, не обижайтесь, я понимаю, что вы тут устроили сухой закон, но на пенсию не каждый день уходят. Зато мы теперь навсегда с вами.

Я лично никогда не присутствовал на торжественных проводах ветеранов, но мне казалось, что эта процедура крайне мучительна для провожаемых: они и без того знают, что их трудовая карьера закончена, и зачем им нужно ещё раз напоминать об этом в присутствии большого скопления людей. И вообще, сам факт отправки на пенсию выглядит принудительным действием, осуществляемым против воли конкретного человека. Это как приговор, как предусмотренное наказание. А если человек хочет продолжать работать и не имеет не малейшего желания прекращать трудиться, почему нужно отнимать у него против его воли желание и дальше приносить пользу обществу? На мой взгляд, человек должен сам принять решение, когда прекратить работу, и такой выбор должен быть оставлен за ним. И уходить он должен тихо, без всяких фальшивых аплодисментов: он же уходит не на вечный покой, а для того, чтобы просто сменить своё амплуа. Его жизнь после ухода на пенсию должна оставаться не менее интересной и увлекательной. Но, к сожалению, эта часть нашей жизни, которая ожидает каждого из нас, остаётся совершенно не продуманной. Возможно, когда-то и у нас будет создана возможность, чтобы жизнь пенсионеров их только радовала.

Я совершенно не хотел портить праздника братьям: раз они сами решили его устроить себе, пусть оно так и будет. В конце концов наш сухой закон распространялся только на производственную деятельность, а сегодня пусть будет для них так, как они задумали, они имеют на это полное право.

Вечер был достаточно тёплым, и Пётр с Саней решили, что мы сегодня посидим за столом на свежем воздухе, и вдвоём сооружали стол и скамейки во дворе дома, а Николай, собрав из кирпичей подобие мангала, разводил костёр. Все мгновенно поняли, что у нас сегодня будет шашлык – самоё мужское блюдо в России. Почему мужское? А вы сами видели хоть раз, чтобы шашлык готовила женщина? Вот и я тоже таких случаев не припомню. Для женщин больше подходит сковорода, а вот мангал – это исключительно мужская атрибутика. Мы все столпились вокруг Николая и следили за его действиями. Когда он принёс из «Нивы» большую кастрюлю с замаринованной свининой и открыл её, я сначала не поверил своим глазам: содержимое кастрюли было залито желтоватым соусом, а куски мяса были достаточно крупными.

– Что это? – спросил я его. – Первый раз такое вижу.

– Это новый способ приготовления шашлыка: я его сутки выдерживаю в горчичном соусе, – стал просвещать он меня. – Это северный вариант, этот рецепт мне дали ребята из Тюмени. Пока не критикуй, попробуешь, потом скажешь своё мнение. А жарю я его на двух шампурах, сейчас сам всё увидишь. И переворачивать легче, и прожаривается лучше, и при этом мясо остаётся очень сочным. А горчица при обжарке даёт очень приятную хрустящую корочку. А потом в золе будем печь картошку, как в прошлом году. Наверное, не забыл?

Как только начали распространяться по округе запахи хорошо прожаренного мяса, весь народ стал подтягиваться к столу и занимать свободные места. Процессом рассадки руководил Саня. Самоё почётное место он сохранял для Степаныча, которого пока не было, а нас он всех так перетасовал, чтобы мы могли все спокойно друг с другом говорить, а за столом не было зон молчания.

Степаныч по-прежнему задерживался, и мы решили начинать без него. Но за столом сохранялась тишина, никто не решался заговорить первым, а виновникам торжества как бы не положено начинать самим. Было такое ощущение, что мы все кого-то ждали. Но какие могут быть сюрпризы, особенно здесь: Степаныч всё равно рано или поздно придёт, а готовый шашлык начинал стыть, и все старания Николая просто бы пропали. Тянуть дальше было нельзя, и первым, кто прервал гнетущую тишину, оказался Алексей:

– Что вы все растерялись? – обратился он к нам. – Ждали, ждали этой минуты, все готовились, а в нужный момент что, вам сказать нечего своим друзьям?

– Да нет, Алексей, всё не так, как ты думаешь, – возразил я ему. – Как раз именно нам и есть что сказать, но по многим причинам говорить о грустном не хочется, пенсия – она там, в Лениногорске осталась, а здесь, в кругу друзей, совершенно не хотелось бы говорить об этом. Вот лично я совершенно не чувствую себя пенсионером и хочу, чтобы Коля с Саней также не думали об этом. А если мы тут все по очереди начнём говорить о том, что жизнь прожита, это будет больше похоже на панихиду, а не на встречу друзей. Пусть лучше они считают, что с сегодняшнего дня они зачислены в наш трудовой коллектив, просто перевелись на новое место работы. На пенсию нам всем ещё слишком рано. А вот за них я действительно рад, они наконец-то стали свободными людьми. Давайте считать сегодняшний день днём нашего воссоединения. Помните, как студентами мы мечтали, чтобы всем вместе поработать?

– Слушай, Александр! – обратился ко мне Юрий. – Нам позиция твоя ясна, и мы с ней все согласны, но я надеюсь, что ты не будешь против, если мы всё-таки вручим юбилярам подарки от всех нас прямо сейчас и начнём задуманное ребятами торжество. Может быть, они сами нам обо всём расскажут, что они думают. Это же их день.

Я совершенно не имел понятия, о каких подарках идёт речь, мы к этому мероприятию не готовились и не обсуждали между собой. Всё происходило спонтанно, почти что мгновенно. Но когда Алексей подошёл к столу с двумя одинаковыми коробками, до всех дошло, что Юра всё сделал сам, за всех нас, и его решение было совершенно правильным. Это был настоящий сюрприз от него, всё получилось настолько красиво и торжественно, и мне показалось, что на глазах братьев даже навернулись скупые мужские слёзы от избытка чувств.

– Вот, примите от нас от всех по ноутбуку, – обратился он к братьям. – Поверьте, это лучшая игрушка для пенсионера, открывает всем совершенно новую жизнь. А заодно будет возможность всем чаще общаться.

Общее настроение стало постепенно улучшаться, полились застольные речи, все нахваливали шашлык, который действительно был необычным по вкусу и очень сочным. Николай с Саней пытались нам объяснить, что для них оказался самым тяжёлым только первый день, а потом они смирились и только ждали первой возможности, чтобы уехать к нам побыстрее. Но в самый разгар нашего веселья наконец-то появился Степаныч в сопровождении уже знакомых нам женщин и стал приносить извинения за свою задержку:

– Вот, сегодня соседки приехали, зашли навестить меня – они никогда меня не забывают, – а я как раз собирался уже идти к вам и решил их пригласить посидеть вместе с нами, еле уговорил, вот и опоздал. Это не я, это они во всём виноваты, – лукаво улыбался он. – Я думаю, они нам не помешают, а то мы будем только одни мужицкие речи вести.

Первым подскочил со своего места Алексей и, предлагая всем нам чуть-чуть подвинуться, уступил своё место дамам, а сам уселся напротив их и, испытывая огромное волнение от повторной неожиданной встречи, старался делать вид, что не смотрит в их сторону. Тема разговора сразу же сменилась, и наши гостьи стали мгновенно центром общего внимания. Нина, почувствовав, что у всех есть желание с ней поговорить, сразу же села на своего любимого конька и стала всех засыпать любознательными вопросами. Спросив всё, что ей хотелось узнать, она наконец-то сообразила, что она пришла не одна, а с дочерью и стала представлять её:

– Это моя доченька Маша, моя умница и моя гордость. Не забывает нас и диссертацию свою стала писать о Лениногорске, лишь бы у нас почаще бывать. Очень надеемся, что она скоро совсем к нам вернётся, она же у нас единственная наследница. А то всё живёт там одна, в этой Москве, в общежитии, а душа её так и мечется между Москвой и Лениногорском.

– Мама, ты взяла и за одну минуту рассказала всё обо мне, – стала обижаться Маша. – Люди собрались свои дела обсудить, а мы им помешали, отвлекли от разговора. Я думала, что мы ненадолго, а ты всех заговорила и утомила своими расспросами. Мне очень неловко перед всеми вами, но моя мама слишком разговорчивая и, если её не остановить, она проговорит с вами до утра. Наверное, мы лучше пойдём. Извините нас, мы не хотели портить вам вечер.

Повинуясь волевому решению дочери, Нина тоже встала, и они обе засобирались уходить, несмотря на наш общий протест. Но решение дочери было непоколебимо, и мы, поняв, что наши уговоры бесполезны, смирились с их уходом. Но Алексей, как истинный джентльмен, вызвался их проводить и, помахав нам всем рукой, удалился в кромешную темноту вместе с ними.

– Ну всё, Юра, потерял ты сына, – рассмеялся Николай. – Ты, главное, не переживай, я хорошо знаю эту семью, и дочка у них действительно умница, всё точно, как мать сказала. Вот только отец у них совсем недавно умер, жалко его, хороший был нефтяник, экономист. По-моему, и дочка пошла в него, тоже занимается экономикой.

Время перевалило за полночь, и мы, наговорившись сегодня как никогда, решили расходиться на ночлег, так как завтра нам предстояла ранняя поездка с нашими узбекскими друзьями в райцентр. Алексея всё не было, видимо, его зазвали в гости, на чай.

Райцентр, к которому была приписана наша деревня, больше был похож на рабочий посёлок, чем на город, в котором все органы местной власти находились в непосредственной близости друг от друга и все располагались на единственной площади, а жители этого городка почти все друг друга хорошо знали. Всё было на виду. Самой престижной и почти единственной для горожан считалась работа в административных органах, за которую они крепко держались, ценили её и старались предельно корректно выполнять свои служебные обязанности. Пётр нас ещё перед отъездом предупредил, что местные чиновники не шалят, так как больше им практически трудоустроиться негде. В подтверждение его слов процедура регистрации в миграционной службе происходила без малейших признаков бюрократизма, просто было необходимо набраться терпения на выполнение всех формальностей, вплоть до проведения процедуры дактилоскопирования отпечатков пальцев наших гостей. Убедившись, что задержек с получением необходимых регистрационных свидетельств не будет, и оставив гостей на попечение Петра и Юрия, мы остальной частью команды решили сделать ознакомительный тур по местам местной торговли и обнаружили, что на местном рынке можно было купить практически всё для нас необходимое: бетономешалки с электроприводом, сварочные электроды, запчасти к отечественным автомобилям и многое другое. Но было ощущение, что все жители городка либо сами торгуют на рынке, либо крутятся вокруг него. Был предпраздничный, но ещё рабочий день, но вокруг рынка было такое скопление людей, что почти напоминало человеческий муравейник. Люди перемещались от одной торговой палатки к другой, рассматривали товар и переходили к следующей, при этом ничего не покупая. Весь этот процесс напоминал простое времяпрепровождение с целью встретить знакомых, обменяться новостями или о чём-то договориться. Из разговоров людей становилось понятным, что главной темой мужских бесед был вопрос, куда бы податься на заработки, а женщин чаще всего волновала проблема семьи и как прокормить детей при неработающих мужьях. Рынок отражал практически всё: и изобилие товаров, и безденежье населения, с его тревогами и заботами. Одновременно это был местный информационный центр, куда стекались все самые свежие городские новости и где бурлила человеческая молва. Этим людям были безразличны телевизор и газеты. Всё, что исходило из московских источников, их совершенно не интересовало. Всех волновала только их личная жизнь, и заботы родного городка, и почему цивилизация никак не дойдёт до них. Точнее, даже не цивилизация, а просто работа, по которой они истосковались. Где-то совсем рядом здесь проходила невидимая граница между обеспеченной и сонной администрацией и тревожным рынком: с одной стороны бюджетники, а с другой народ, находящийся на вольных хлебах. А между ними находилась беспомощность и тех и других. И кто-то эту беспомощность подогревал и контролировал. Не могло быть так, чтобы люди, которые вынужденно перебивались мелкой торговлей и при этом были физически крепкими и умными людьми, не могли что-то создать и развить, хоть по одиночке, хоть коллективно. Многие из них уже, возможно, и прошли суровую школу местного предпринимательства, но не единожды наступив на одни и те же грабли, дали себе зарок больше в предпринимательство ни ногой. Помните челноков, которые на свой страх и риск, испытывая лишения и потери, в девяностые всё же накормили, одели и обули страну? Их были тысячи, и казалось: вот она, армия, которая начнёт развивать страну, начнёт что-то производить и выпускать здесь у себя дома. Но куда делась эта армия? Где отечественные товары? Пусть даже самые простые. Всё, что мы видели сегодня на рынке, весь этот товар был преимущественно китайским или турецким. Да и торговцы в палатках – было видно не вооружённым глазом – были в большинстве не местными, а приезжими. Что у нас, сплошная беспомощность по всем фронтам? Но такого быть не должно. Чего же нам не хватает? Вроде бы есть всё: необъятные просторы, богатейшие недра, собственное сырьё, наука и высшая школа, люди с золотыми руками, гигантские золотовалютные резервы, даже есть попытки что-то создавать самим и приняты необходимые законы, есть, в конце концов, даже авантюристы, типа нас, но есть и апатия населения, вызванная нехваткой свежих идей, огромной пропастью между большим начальством и простыми людьми, а также есть прогрессирующая болезнь общества, которая парализовала и тех и других. Но этот повсеместно наступивший паралич – его кто-то должен лечить, и немедленно. Нельзя допускать полного распада энтузиазма и инициативы населения, прежде всего коренного. Надо ведь сделать не так много: нужно просто помочь людям встать с колен, вдохнуть в них уверенность и наделить первоначальным капиталом, подсказать сферы приложения их усилий. Нужно проводить селекцию наиболее талантливых и честных людей, объединять их в творческие коллективы и оказывать им особое государственное покровительство. Самое простое, с чего можно было бы начать, – так это организовывать производства, которые бы заместили весь импортный ширпотреб и продукты питания. И для этого городка это было бы реальным выходом из кризиса занятости. Ситуация у нас сейчас такова, что рыночная культура должна насаждаться сверху, инициатива снизу провалилась. Судьба почти всех малых городов одинакова, в них люди ждут помощи и молят о ней. Выход в любой ситуации есть всегда, и на выручку должен прийти только коллективный разум, а искусственная граница между людьми должна быть уничтожена, как и все силы негативного воздействия, породившие беспомощность. Тёплый весенний ветер, который дул в тот день, сохранял в терпеливых людях надежду на перемены к лучшему.