Электронная библиотека » Александр Сенкевич » » онлайн чтение - страница 26

Текст книги "Будда"


  • Текст добавлен: 19 декабря 2023, 16:22


Автор книги: Александр Сенкевич


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава вторая
Накануне просветления
О постигшем Сиддхартху Гаутаму горьком разочаровании, о чудесном спасении от смерти в реке, о девушке Суджате и продолжающихся происках демона Мары

Доведя себя до полного истощения, Сиддхартха еще немного – и лишился бы рассудка, да и самой жизни. Если прозрение напрямую связано со смертью, тогда он не зря убивал себя голодом. Но у него, похоже, теперь такой уверенности не было. В своем аскетизме он превзошел многих, с кем встречался за эти шесть лет своего аскетического существования. Последнее время он ходил голым, во время сна ничего не подстилал, так и спал на грязном каменном полу пещеры. В общем, полностью стряхнул с себя все земное. К глубокому его разочарованию, ни чрезмерно скудное питание, ни скромность жилища не принесли тех результатов, на которые он надеялся. Ни в малой мере Сиддхартха не приблизился к пониманию исходной человеческой сущности.

Поверьте: на голодный желудок думается намного хуже, чем на сытый. Это и есть действительная правда, с каким бы пылом кто-то ни утверждал обратное.

Еще Сиддхартха понял тогда одну простую истину. Невозможно прочувствовать неотвратимость страданий человеческой жизни, находясь в постоянном удалении от людей. Не разделяя их боль, не увидишь, что чаша унижений и страданий круговая. Каждому придется когда-нибудь ее испить. Совсем отгородиться от мира – это все равно что запереть себя в темнице и бессмысленно в ней гнить.


Наконец наступила развязка, прозрение, а точнее – катарсис. Сиддхартха Гаутама сам подвел черту под шестью годами своей аскезы: «Поистине, все чувства, острые, болезненные, печальные и горькие, которые испытывали отшельники и брахманы, жившие в прошлые времена, – поистине, эти мои страдания далеко превосходят их все. И страдания, порожденные таким же образом в будущем, поистине, эти мои страдания далеко превосходят их все. – Те страдания, которые таким образом порождены ныне, – поистине, мои страдания далеко превосходят их все. И все же на этом горестном и печальном пути я не достиг подлинного благородного знания и прозрения, которые превысили бы смертные возможности. Может быть, существует какой-то другой путь к мудрости?»1

К этой мысли о возможном другом пути он пришел после медитации, которая задумывалась как совместная с пятью его товарищами-аскетами. Ей предшествовала проведенная Сиддхартхой Гаутамой «сухая» голодовка как необходимая ступень для вхождения в глубокий транс. Пока его друзья продолжали готовиться к этой медитации, он начал ее первым, не дожидаясь их. Из глубин его памяти вдруг всплыло давнее и поразившее близких событие.

Он перенесся в прошлое время, в тот день, когда был праздник «первой борозды» и его отец пахал землю. Сиддхартха Гаутама вернулся к ощущению боли, той нестерпимой боли, беспощадно режущей его, как плуг землю. Эта боль, исходящая от слабых существ, которых пожирали существа более сильные, кромсала и обжигала его. Он увидел и осознал, что эти вечно длящиеся и повсеместно происходящие убийства направляют ход жизни.

Тогда он находился в прохладной тени дерева и внезапно, спасаясь от этой ужасной правды, впервые вошел в транс. То, что он ощутил, было потерей самого себя. Он помнил, что тогда в его подсознании возникла определенная и устойчивая мысль, что возможно перенаправить движение жизни в другую колею. От этой мысли его тело и сознание ощутили легкость и восторг. Он вошел в первую йогическую дхъяну, в особую сосредоточенность сознания и «ощутил дыхание нирваны»2. Находясь в этом состоянии, йогин еще не теряет способности мыслить. Но тогда пришедшая мысль, принесшая ему радость, не раскрыла полностью свое содержание. Однако она не умерла совсем, она едва жила, и ее надо было разыскать в памяти, для чего требовались силы, которых у него уже не оставалось.

Сиддхартха Гаутама понял, почему мысль не объявилась ему спустя какое-то время, а надолго пропала. Чувство блаженства тогда завладело его сознанием настолько сильно, что ум расслабился в своей неге и не удержал то важное открытие. И еще он убедился: атмосферу враждебности и смятения создает тот, кто не живет размеренной, умиротворенной жизнью, находится в вечных хлопотах и беспокойстве и никак не может избавиться от сомнений.

Сиддхартха через многие годы после этого события объявил беспощадную войну своему телу и сознанию. А зачем? Разве его искренний отклик или жизнерадостные ощущения соответствовали чему-то эгоистическому, бесстыдному и злобному?


Была первая половина месяца весак, то есть первая половина мая. Стояла необыкновенная жара. Река Неранджара обмелела, но вода в ней по-прежнему оставалась холодной.

Он надел на себя изношенное тряпье, которое кто-то за ненадобностью оставил на речном берегу.

Медитируя утром неподалеку от каменного ступенчатого сооружения – места кремации трупов, Сиддхартха Гаутама словно очнулся от наваждения. Он понял, что, истязая тело, истязаешь ум3. Он с трудом встал во весь рост, огляделся кругом и увидел лежащий на каменном ложе распухший труп молодой женщины. Он не знал, от чего она умерла, но по безлюдию вокруг понял, что умершая была бедна, одинока и относилась к шудрам. Он представил, как утром ее труп привяжут к каменной плите или к обычному валуну и сбросят в реку. Вероятно, так же вскоре поступят и с ним. В то время подобным образом хоронили бедных и одиноких покойников, у которых не оставалось родственников и некому было заплатить за дорогие дрова для погребального костра.

Женщину прикрывала чистая коричневая ткань. Сиддхартха Гаутама подумал, что не стоит эту ткань отдавать реке. Он, «размышляя о рождении и смерти, с уважением снял с тела ткань»4. Затем он прикрыл женщину своим тряпьем и, осторожно передвигаясь, вошел в сильно обмелевшую реку. Он напился воды, окунулся и ополоснул свое новое одеяние.

Выходя из реки, Сиддхартха, обессиленный после «сухой» голодовки, поскользнулся и потерял сознание. Горная река из последних сил потащила его своим течением, кидая из стороны в сторону. Еще немного, и он утонул бы в ней, но, к счастью, его тщедушное тело было вынесено на мель. Там его увидела оказавшаяся рядом тринадцатилетняя девочка по имени Суджата, ежедневно пригонявшая к реке стадо коров. Она до этого дня не раз пыталась накормить Сиддхартху, но он всегда отказывался. Несмотря на его суровую аскезу, Суджата всякий раз захватывала с собой чашу, наполненную доверху молочной рисовой кашей. Девочка привела Сиддхартху в сознание и медленно, с особой осторожностью перемещала малыми щепотками кашу из чаши в его рот. В течение нескольких дней она самоотверженно ухаживала за ним – и наконец-то поставила на ноги. Он окреп телом, ум его прояснился.

Далее события развивались стремительно. Аскеты с ужасом увидели, как их предводитель с явным удовольствием ест рисовую кашу. Естественно, они пришли в страшное волнение. Утрата веры в кумира, надо признать, для вчерашних поклонников всегда большая нагрузка на психику. Прежняя исступленная любовь и величайшее почтение моментально перерождаются в истеричную неприязнь и глубокое презрение.

Они бежали от Сиддхартхи в священный город Каши (Варанаси), перешептываясь между собой о его подлой измене святому делу. Для них он больше не был мужественным аскетом, заглянувшим в бездну сознания, не был их учителем. Откровенно говоря, у Сиддхартхи Гаутамы не оставалось ни времени, ни сил, ни желания догонять своих бывших соратников и объяснять им, почему он поступил подобным образом. Они все равно бы его не поняли. Не мог же он крикнуть им вдогонку: «Не той дорогой идете, товарищи!»

В пересказанном мною прозаическом наброске из книги Тик Нат Хана «Прежний путь, белые облака» меня, как нетрудно догадаться, определенно шокирует одна натуралистическая деталь – снятая с мертвого тела коричневая ткань, используемая Буддой в качестве нового одеяния. Отмечу, что буддийские сутры часто перенасыщены всякими художественными намеками. Однако все, что относится к поведению и действиям Гаутамы Будды, в них излагается исключительно благопристойно.

Могу предложить свою догадку, объясняющую, чем вызван перенос этой ткани с мертвого тела на тело живого Сиддхартхи, а также, почему он ополоснул новую одежду в реке. Здесь налицо, как я думаю, символический акт преодоления Первоучителем бесконечной череды смертей. Еще немного – и он покинет территорию Смерти и направится туда, где нет ни времени, ни пространства, которые были бы адекватны земным измерениям. Мостом в этом перемещении предстает река. Она смывает следы вечных рождений и смертей как с самого Сиддхартхи Гаутамы, так и с его новой одежды. Его спасительницей и перевозчицей в этом перемещении выступает тринадцатилетняя девочка Суджата. Ее сознание еще не омрачено влияниями извне.

Теперь рассмотрим еще одну версию того же самого события, но уже в изложении Нидана-катхи. Итак, мы возвращаемся в мир брахманской культуры, к ритуалу подношения богам, против которого восстал Первоучитель.

Суджате уже не тринадцать лет, а значительно больше. Она также живет в деревне Сананигаме. Она богата и красива. Суджата девушка на выданье и надеется выйти замуж за мужчину, равного ей по богатству и общественному положению. Именно от такого человека она хочет родить сына.

От людей девушка услышала о баньяне, растущем на берегу реки Неранджара. Говорили, что стоит как следует помолиться божеству этого дерева, как любая просьба вскоре осуществится. Это дерево росло в роще между Гайей и Урувилвой. Она сделала все как положено, пообещав в случае исполнения ее желания ежегодно приносить божеству подношение стоимостью в сто тысяч кусочков золота, которые в то время заменяли монеты. Исполнилось все, о чем она просила. У нее появился муж, она родила мальчика. Пришло время выполнить данное божеству дерева обещание. Она собиралась поднести в золотой чаше объявленной ею стоимости самую изысканную, самую сладкую, самую питательную молочную рисовую кашу.

Интересно, из чего и как в Индии в те времена готовили подобную кашу. Суджата начала с того, что накормила тысячу своих коров сладчайшей травой, известной как валми. Молоко они дали изысканного вкуса. Этим молоком она напоила других пятьсот коров, а уже их молоком напоила еще двести пятьдесят. В общем, понятно, какой сладкости и какого качества было молоко, полученное в конце концов от семи коров. Вот на этом молоке она сварила рисовую кашу, которую до этого случая не пробовали ни боги, ни люди. Слуга, занимающийся подготовкой церемонии подношения золотой чаши, доверху наполненной кашей, с радостными криками вбежал в дом Суджаты. Оказалось, что само божество дерева баньяна сидит под деревом и медитирует. Тут же Суджата, держа в руках чашу, доверху наполненную рисовой кашей, поторопилась к священному дереву.

Красивый и спокойный человек принял из рук Суджаты рисовую кашу на лучшем в мире молоке. Он неторопливо ее съел, затем сбрил усы и бороду. Еще чуть-чуть подержал золотую чашу в руках и бросил ее в воду со словами: «Пусть эта чаша поплывет против течения, если нет, пусть она поплывет по течению». Золотая чаша поплыла против течения, оставаясь на середине реки5.

Это мифологическая интерпретация важнейшего события в жизни Сиддхартхи Гаутамы – он окончательно свернул с традиционного пути к постижению истины. Семь недель потребовалось Сиддхартхе Гаутаме, чтобы познать и сформулировать истину взаимозависимости всех вещей и определить их безличную природу. Согласно преданию, он перед началом медитации подошел к дереву Бодхи и набросал под ним корнями вверх зеленую и мягкую траву куса.


Искушение Будды


Перед тем как принять йоговскую позу, Сиддхартха произнес слова обета-клятвы и приступил к медитации. Вот этот текст, обращенный к самому себе: «Пусть мои кожа, мышцы и кости / Иссохнут и обратятся в прах, / Пусть мои плоть и кровь высохнут. / Больше Я не поднимусь с этого места, / Пока не обрету полное и окончательное Просветление»6.

Герман Ольденберг отмечал, что Будда прошел через серьезную борьбу для достижения достоинства Будды. Как знаем, для борьбы нужен враг, а для победы побежденный7. В то время буддами называли многих шраманов. По крайней мере, точно известно, что к ним относили лидеров адживиков и джайнов.

В буддийских преданиях обозначены два врага Гаутамы Будды. Самый опасный и серьезный – демон Мара, «властелин всех земных наслаждений, которые не что иное, как скрытая смерть»8. И совсем ничтожный, не враг даже, а мелкий пакостник с криминальными наклонностями – его двоюродный брат Дэвадатта.

Еще раз напомню, что Мара олицетворяет те эмоциональные и чувственные импульсы человека, которые каждого из нас выталкивают из духовной сферы и не позволяют вести себя порядочно и благородно по отношению к окружающим людям и миру природы.

Мара мобилизовал всех своих демонов, а по-русски – мелких бесов, на битву с Сиддхартхой Гаутамой и сам сражался, «как взбесившийся буйвол».

Будда Шакьямуни называл десять полчищ пособников демона зла, с которыми тот совершает нападение на человека. Это чувственность, недовольство, голод (жажда), вожделение, леность (бездеятельность), трусость, сомнение, лицемерие (глупость), искание славы и высокомерие9.

Сражение началось. В бой ринулись самые наглые из наглых, самые безрассудные из безрассудных. Это были какие-то монстры, то ли люди, то ли звери. Некоторые из них строили омерзительные рожи и пускали газы, а кто-то прибегал к использованию оружия. Но стрелы и камни отскакивали от светового ореола Будды и возвращались опять к демонам. Видя, что атака демонов захлебнулась, Мара обратился к чарам трех своих дочерей – Похоти, Страсти и Услады. Но и это искушение на Сиддхартху Гаутаму не произвело никакого впечатления. От них он был защищен силой великой Любви (майтри) и великого Сострадания (каруна) ко всему живому10. Далее началось совсем несусветное. Мара для устрашения Сиддхартхи Гаутамы сотворил бурю, сотряс до основания землю и напустил на него тучи насекомых. Все это не произвело на него никакого впечатления. Он не прервал медитацию.

Мара приравнял понятие Будда к владыке мира Желаний и со свойственной ему грубостью спросил у Сиддхартхи Гаутамы: «А ты, собственно говоря, кто такой, чтобы называться Буддой?» Право на достоинство Будды подтвердила Земля, точнее сказать, богиня земли Стхавара, опора всех существ, беспристрастная в своих оценках и суждениях.

Будду, как отмечает В. П. Андросов, «охраняли десять совершенных качеств, приобретенных Им в этой и предыдущих жизнях. Это щедрость, нравственная чистота, способность к отречению, интуитивная мудрость, самоотверженность, терпение, правдивость, решимость, любовь ко всем существам и невозмутимость»11.

Замысел Мары – обольстить Первоучителя и выманить его из-под дерева Бодхи – провалился.

Глава третья
Просветление
О новом Сиддхартхе Гаутаме, о четырех ступенях созерцания, о трансах и трех стражах ночи Просветления, о неслыханном открытии и демократических воззрениях, о переосмыслении привычных для индийцев религиозных понятий и новых происках демона Мары, об освобождении от привязанности к бытию и других невероятных вещах, об увещевании Брахмой Будды Шакьямуни

Сиддхартха Гаутама спал под деревом неподалеку от реки. Ему ничего не снилось. Он пребывал в пространстве бесформенных мыслей, соединяющих его с, казалось бы, непроходимой бездной. Он спал, тихо посапывая, как ребенок, уткнувшись лицом в охапку сухой травы куса. Ее принесла ему заботливая Суджата. Рисовая каша и молоко возвращали ему прежнюю силу мышц и ясность ума. Существовавшая в нем брахманская ученость отошла на периферию его сознания. Он ею не пренебрегал, но и не превозносил до небес.

Тик Нат Хан восстановил для нас портрет нового Сиддхартхи Гаутамы, который «не пытался укрыться от своих чувств и ощущений, но сохранял осознанность для того, чтобы исследовать их прямо тогда, когда они возникают»1. И вот самое важное, на что обратил внимание буддийский мастер: «Сиддхартха отказался убежать от мира явлений. Когда он возвратился к себе, то понял, что он в полной мере присутствует в мире явлений. Дыхание, пение птиц, луч солнечного света – что угодно могло стать объектом его медитации. Он начал понимать, что ключ к освобождению лежит в каждом вздохе, каждом шаге, каждом маленьком камешке на пути»2.

На первый взгляд вызывает недоумение, почему затянулся его путь к мудрости познания. Но ведь ему пришлось самому какое-то время жить этой преходящей жизнью, самому прийти к пониманию ее неистинности и терпеливо учиться у разных йогических учителей очищать «свой ум от нечистот неизбывного желания»3.

Я не беру во внимание его эгоистическую привязанность к этой искусственной жизни, особенно в период его взросления. Однако со времени ухода из Капилавасту он основательно изменился. Сиддхартха строго соблюдал нравственные заповеди: не применял насилие, не лгал, не занимался воровством, не употреблял опьяняющие напитки и не совокуплялся с женщиной. Приобретенная им за последние шесть лет осознанность стала незаменимой, строгой и внимательной помощницей для его ума и тела. В его движении к поставленной цели наконец-то исчезли шаткость и неуверенность. Спокойствие и бесстрастие были его охранителями.

Сиддхартха Гаутама в роще между Гайей и Урувилвой под деревом Бодхи прошел четыре ступени созерцания и провел три стражи ночи Просветления.

То, что открылось ему в трансе, чрезвычайно впечатляет. Он искал в измененных состояниях своего сознания хотя бы слабый отклик на мучающий его вопрос о прекращении страданий, а получил исчерпывающий и аргументированный ответ, как этого достичь. Все, что случалось в жизни Сиддхартхи Гаутамы, происходило неожиданно, начиная с момента его рождения и до самого его ухода в Паринирвану.

Можно без преувеличения сказать, что он в трансе овладел тем, на что даже не рассчитывал. В самом деле, шесть сверхъестественных знаний, которые В. П. Андросов обозначает как познавательные возможности Первоучителя, могли принадлежать разве что ведийским богам в их совокупном соединении. А также тем риши из ведийско-индуистской мифологии, о которых я подробно рассказывал в начале книги. Ведь с нечеловеческими возможностями богов соперничает сногсшибательная волшба многих этих мудрецов.

А как не поразиться знанием Гаутамой Буддой всех своих предыдущих рождений (их накопилось более ста тысяч)? Его способностью видеть земные и неземные события, слышать звуки всех миров, считывать чужие мысли, его умением переноситься по воздуху, куда захочешь, парить в свободном полете и ходить по воде, аки посуху?! И это еще не все. Перечисленные чудеса оказывались простой забавой по сравнению с его даром не поддаваться чувственным влечениям, искушающим завиральным идеям и бредовым взглядам, то есть легко и успешно преодолевать распространенное среди людей пристрастие к невежеству. Именно это, шестое дарование, как отмечает В. П. Андросов, принадлежит «исключительно совершенным святым, достойным полного освобождения от страданий и новых рождений, или нирваны»4.

Если некоторые скептики оспаривают какие-то проявления дара Будды Шакьямуни, то усомниться в его полном Пробуждении и в космическом масштабе его личности отважатся немногие. Либо самые невежественные, либо безумные. То, что он объявил людям более двух с половиной тысяч лет назад, неслыханное открытие. В нем он дал понять, как предотвратить эволюционный коллапс в том мире, в котором мы существуем.

Принцип, обеспечивающий жизни поступательное развитие, в основе которого лежат непрекращающиеся убийства одних живых организмов другими живыми организмами, противоречит сущности самой жизни и в конце концов приведет ее к самоуничтожению. О таких возможных последствиях люди догадались не сразу, а некоторые из них до сих пор не верят в столь печальный финал.

В древнейшие времена вопрос о конце света был перенесен в космогонические мифы. Жизнь на земле перестанет существовать одновременно со всей Вселенной. Впрочем, для благочестивых людей с появлением авраамических религий появилась надежда спастись от погибели и зажить вечной жизнью. Такая перспектива обозначена в христианстве Армагеддоном – местом последней битвы добра со злом.

Идею о жизни, согласованной с нравственными принципами, надо признать, впервые высказал Гаутама Будда. К тому же он выдвинул в качестве основной концепции своего учения понятие нирвана. В определенном смысле это была его интерпретация понятия пралайя, его существенное уточнение. Когда в индусской космогонии появилось понятие пралайя (санскр. – растворение), понятия добра и зла не существовало. Представление о том, чем заканчивается несоблюдение моральных норм, появилось в Индии во времена Гаутамы Будды или чуть раньше.

В. Г. Лысенко определяет это понятие в индийских космогонических учениях как период разрушения (или перехода в непроявленное состояние) всего, что есть во Вселенной, и возвращения к первозданному единству Космоса – космическую «ночь»5.

Гаутама Будда своей Дхармой сделал каждого человека ответственным за судьбу природы и живых существ в ней. Если человечеству невозможно предотвратить космическую ночь, может быть, оно найдет новое Пространство, в котором уже забрезжил рассвет.

Необходимо при этом учитывать следующее: «Пралайя связана с концепцией циклов, наиболее разработанной в пурнанах, где различается две пралайи: та, что следует по окончании кальпы, или одного дня Брахмана (период, состоящий из тысячи махаюг, каждая из которых состоит из четырех юг – веков и длится 12 тысяч лет), и маха-пралайя, которая сопровождает окончание жизни Брахмана, длящейся 100 божественных „лет“. Однако даже маха-пралайя является лишь временным состоянием, неизбежно сменяемым периодом воссоздания Вселенной (сварга). Во всех циклических концепциях наступление пралайи связано с катастрофическим ухудшением дхармы – морально-религиозного порядка, которое вызывает разные природные катаклизмы»6.

Но вовсе не Будда Шакьямуни признал земную жизнь ненастоящей, иллюзорной. К этому выводу пришли задолго до него другие индийские мыслители и святые подвижники, осознавшие присутствие добра и зла в окружающем мире. Они создали логическую цепочку, состоящую из звеньев: сансара, дхарма, карма, мокша. Я надеюсь, читатель не забыл, как эти звенья взаимодействуют друг с другом. Другое дело, что Будда Шакьямуни не согласился со многими брахманическими постулатами. Он изменил содержание практически всех звеньев этой цепочки. Первоучитель вложил новый смысл в понятие дхарма, соответственно внес серьезные коррективы в содержание понятия карма, рассматривая ее как силу или энергию, порождаемую мыслями, словами и делами, а мокшу вообще ликвидировал, заменив ее на понятие нирвана, и творчески отнесся к тому, что представляет собой сансара, обозначив в ней шесть миров.


Исходной точкой для его размышлений стало представление о нравственности и основательное изменение критериев, определяющих отношения между людьми. Понятие брахман он десоциологизировал и лишил сакрального значения. Для него брахман уже не доверенное лицо богов. В его представлении это понятие относится к человеку смиренному, спокойному, воздержанному, ведущему праведную жизнь, отвергающему причинение вреда всем живым существам, выбравшему путь святости7. Иными словами, приближается по смыслу к понятию архат.

В. Г. Лысенко обращает внимание на важнейшую черту движения, порожденного идеями и личностью Первоучителя: «Охватив мир „оком просветленного“, Будда Шакьямуни узрел, что различие между людьми состоит не в их происхождении, а в уровне их духовного развития (это было принципиальным новшеством, отличавшим буддизм в древности от брахманизма с его приверженностью социальной и духовной иерархии сословий – варнам)»8.

К тому, что Первоучитель открыл, нельзя подходить с упрощенной меркой и схематизировать его идеи.

Излишне говорить, что объем этой книги не позволил мне подробно останавливаться на буддийской доктрине в ее развитии. Я предлагаю читателю тезисы первоначальных идей Первоучителя по преобразованию сознания в изложении профессора В. П. Андросова. Представлю также и свою версию того, в чем Будда Шакьямуни видел выход из, казалось бы, безнадежной ситуации, в которой оказался человек (человечество).

О первом трансе, в который Сиддхартха Гаутама самопроизвольно вошел еще в детстве, я уже писал. Благодаря Удраке Каламе он усовершенствовал техническую сторону блокировки пяти каналов чувственного восприятия. Его успокоенные желания я сравнил бы со штилем еще недавно бушующего океана. Он был умиротворен и спокоен, ничто не препятствовало его раздумьям. Это первая дхьяна, обретенная Сиддхартхой Гаутамой.

Во втором трансе он словно выпрыгнул из потока мыслей. Это было, как образно представляет вторую дхьяну В. П. Андросов, «состояние остановившегося течения, замершего в одной точке; это предельная „одноточенность“ ума, его сконцентрированность на покое, убежденность в благе умиротворения»9.

В этом его состоянии, надо заметить, все еще продолжался эйфорический восторг, возникший в предыдущем трансе.

В третьем трансе он сбалансировал в себе свое отношение к тому, что доставляет удовольствие и что отталкивает. Пребывая в полноте ума и сознания, он обрел «третью дхьяну, являющую собой абсолютное бесстрастие, сосредоточение и блаженство»10.

В. П. Андросов выделяет суть последнего и важнейшего для понимания величия Гаутамы Будды четвертого транса: «Отринув же радость и боль, приподнятость и подавленность, Он достиг четвертого транса. Это свобода от двойцы наслаждения и боли, восторга и удрученности. Это состояние есть чистое бытие сознания, невозмутимого и равно относящегося ко всему. Это состояние вне слов, вне мыслей и вне образов. Каждое из четырех состояний дхьяны означает не только определенный внутренний настрой созерцательности, но и определенную степень непосредственного проникновения в сферу истинной реальности, пребывающей вне знаков, „как она есть“. Более всего этого нового достижения опасался бог Смерти Мара. Ибо Гаутама одерживал победу прежде всего над ним – ведь Смерть не властна над Просветленным. (…) Как часто твердят тексты, „с умом сосредоточенным, очищенным, незапятнанным, с умом, отринувшим омрачения, тонким, ловким и бесстрастным“. Он устремил свой внутренний взор к дотоле не ведомым истинам, к дотоле не познанному Закону. Эта ночь вместила в себя подлинное откровение духа, которое Он сам назвал просветлением (бодхи). Он не только узнал здесь все тайны мироздания, но и достиг окончательного освобождения от страданий и новых рождений. Он достиг нирваны. Теперь навсегда это непоколебимое состояние абсолютного умиротворения будет с Ним. Больше нет страха ни перед прошлым, ни перед настоящим, ни перед будущим. Больше нет недовольства собой, нет желаний, нет пристрастий – вот, оказывается, каково оно, пребывание Просветленным, Буддой. Нет больше отшельника Гаутамы. Есть новое существо. Оно ни бог, ни сверхбог, ни человек, ни тварь земная или подземная. Это существо – Будда»11.

Теперь обратимся к трем стражам ночи Просветления.

В Древнем мире ночь у разных народов делилась на несколько временных отрезков. Так, у иудеев до Вавилонского плена (598–539 гг. до н. э.) ночь разделялась на три стражи: ночную, полуночную и утреннюю. После освобождения из плена они использовали греко-римский обычай делить 12 часов ночного времени (с 18.00 до 06.00) на четыре стражи по три часа каждая. При жизни Гаутамы Будды существовало то же деление ночного времени, что и у евреев до Вавилонского плена. Ночь индийцы тогда делили на три стражи по четыре часа каждая (с 18.00 до 06.00).

Невероятные вещи происходили с Сиддхартхой Гаутамой в ночь полнолуния месяца весак. Место, где он, духовно пробудившись, понял, как можно создать жизнь, над которой не властна смерть, сейчас называется Бодхгайя. С этой ночи он стал называться Буддой.

В первую стражу ночи Будда Шакьямуни устроил себе ретроспективу своих прошлых жизней. Понятно, что это было для него далеко не приятное зрелище, но и не мучительное. Стыд за одни его поступки перемежался с гордостью за другие его деяния, благородные и альтруистические по своей сути. Просмотр шел в убыстренном темпе. Первоучитель отважно шагнул в очень далекое прошлое, в десятки тысяч рождений и смертей и стремительно приближался к последнему рождению, как сейчас говорят, проходя через огонь, воду и медные трубы. Умирал, рождался и снова умирал… Зачем он мощь своего ума направил на перелистывание страниц книги своей судьбы?

Его целью было получить действительное знание, избавиться от неведения. Разобраться в хитросплетениях собственных перерождений – вот чего он хотел и что ему, безусловно, удалось достичь. Перемещения в круге сансары осуществляли желания, не важно какие – явные или скрытные, благородные или греховные, но именно они не давали человеку окончательно освободиться, заставляли рождаться, умирать и снова рождаться. Желания вели в ловушку-сансару. Представление, что все жизненные блага достаются человеку благодаря его страданиям, было ложным, но в эту обусловленность благ и страданий верили многие. Это представление было чем-то вроде приманки в ловушке и во времена Будды Шакьямуни основательно овладело сознанием и чувствами человека. Надежда на воздаяние за перенесенные страдания четко срабатывала, как срабатывает и поныне. Оставалось одно благородное и трудновыполнимое желание: освободиться от причины страданий – привязанности к бытию. Ведь для этого человеку требовалось преодолеть самого себя, в результате чего он обретал блаженное спокойствие. Освобождение предвещало вхождение в царство бессмертия.

Обратимся к воспоминаниям Будды Шакьямуни обо всех перипетиях этой великой ночи, составивших текст «Маджджхима никая, 36»: «Когда мой ум был сосредоточен, очищен, ярок, лишен загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к знанию воспоминаний моих прошлых жизней. Я вспоминал свои многочисленные жизни в подробностях и деталях. Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была уничтожена; возник свет – так происходит с тем, кто прилежен, старателен и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не завладело моим умом и не осталось в нем»12.

Во вторую стражу ночи он направил свой ум к «познанию смерти и перерождения существ». Божественный глаз, который он обрел, по своим возможностям намного превосходящий глаз человеческий, позволил ему увидеть смерть и перемещение существ в соответствии с их кармой. Но и в этот раз «приятное чувство» не осталось в его сознании.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 | Следующая
  • 3 Оценок: 1

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации