Текст книги "Грешник"

– Ничего, сучонок, я тебя макну башкой в сортир!

– Что ты там бормочешь, толстуха?

– Ничего, ефрейтор Питерс, ругаю себя, чтоб бежать быстрее!

– То-то же, дура жирная. Заткнись и шевели булками!

***

– А сегодня мы с гордостью вручаем эту награду лучшему кадету курса – Дженне Миллис, и присваиваем ей звание ефрейтора! Так держать, кадет!

– Спасибо, командор Ксешински.

– Можешь называть меня Лазло, кадет. Надеюсь, ты достойно закончишь обучение и будешь с гордостью носить звание вигилятора.

– Ты знаешь, как переводится «вигилате», кадет?

– Так точно, командор. «Вигилате» с древнеромейского переводится как «бдительный».

– Так вот, ефрейтор, Миллис, твоё главное оружие – это не жезл Силы, не заклятья, а бдительность, внимательность и острый ум.

– Так точно, командор!

***

– Кадет Питерс, доложите обстановку!

– А.. буль-буль-буль… Сука… Кхе-Кхе!

– Что за доклад, кадет Питерс? Ни слова не поняла. Ты же знаешь, что я буду макать тебя башкой в сортир, пока не услышу нормальный доклад.

– Не надо, Дженна, пожалуйста.

– Никогда не устану это делать.

– А-а-а… Буль-буль-буль…

***

– Здравствуй, Марвин, не ждал?

– Сержант Миллис, какая встреча! Помнится, я помог твоему отцу, когда он нуждался в деньгах. Так что, я, практически, друг вашей семьи.

– Что я слышу, Марвин, ты собрался бежать? Напоминаю, что сопротивление при аресте карается смертью. Ты же сопротивляться собрался, по глазам вижу.

– Мстить пришла, ведьма. За батю своего. Ну да, дал я тогда маху, а что мне было делать? У меня, между прочим, жена и дети! Если бы меня повязали, им пришлось бы с сумой да по миру.

– Ещё раз напоминаю, что сопротивление при аресте карается смертью. За чем ты там тянешься, Марвин?

– Сука ты, Дженна! Палку свою убери! Спасителем заклинаю!

– Это тебе за отца, ублюдок!

– Кто это, деда? Ты… А-а-а!

– Черт! Малышка, ты жива?! Проклятье!

***

– Блин, Джордж, это была девочка. Десять лет, только жить начинала. А я её Адским огнем… Кто я после этого, а?

– Офицер-вигилятор Дженс. У всех бывают случайные потери. Ты – не исключение. Так что у тебя два варианта – продолжать служить и искупить свою ошибку, защищая других, либо до конца жизни сожалеть, всё ниже опускаясь на дно.

****

– Я выживу, сука! Я ещё не искупила свой грех! – бросила Дженна в пустоту.

К холоду и боли в суставах начала примешиваться жажда. Остро хотелось пить. Дженна судорожно шарила вокруг себя в поисках хотя бы небольшой лужицы, оставшейся после дождя, однако, кроме напитанной влагой хвои, на земле ничего не было. В тщетной попытке добыть хоть немного влаги, женщина подняла пригоршню хвои и засунула в рот. Морщась от гнилостного земляного привкуса, она пыталась высосать из неё хоть немного воды. Бесполезно!

Однако эти попытки разбудили в Дженне другую естественную потребность. Низ живота предательски свело. Женщина попыталась встать. Что-что, а облегчать мочевой пузырь под себя ей не хотелось. Встречать ночной холод в окончательно промокших брюках – значило, обречь себя на ещё большие муки. Правая нога взорвалась приступом боли, от которого потемнело в глазах.

Кое-как двигая тазом и помогая себе руками, Дженна отползла на другой край ямы. Скрипя зубами от боли, она с большим трудом смогла присесть на корточки, опираясь на здоровую ногу. Достаточно, чтобы решить свою проблему. Застегнув клапан брюк, она на руках, волоча больную ногу, отползла в свой край ямы.

Удивительно, но после всего ей стало немного легче. Дженна достала портсигар и подожгла папиросу, твердо понимая, что это лишь усилит жажду и привлечёт ненужное внимание. Однако ничего с собой поделать она не могла. Курение успокоило измотанные за день нервы, и обессиленная женщина провалилась в чуткую дрему.

Очнулась она, когда над её головой сквозь сень вековых сосен светила бледная ущербная луна. Тело одеревенело от холода. Боль в ноге практически не ощущалась, однако шевелить ей, по понятным причинам, она не стала. Во рту было сухо. Остро хотелось пить. Внезапно, сфокусировав взгляд, Дженна увидела на краю ямы два пылающих жёлтых глаза.

Молодой волк смотрел на неё и скалил клыки, не решаясь спрыгнуть вниз. Решение созрело само собой. Из чехла на поясе женщина достала короткий нож. Дженна расстегнула пуговицы на кителе, сняла его и намотала на левую руку, перехватила нож поудобнее и сделала тонкий надрез на левой ладони. На ней выступили капли крови. Сделав несколько взмахов рукой в сторону хищника, женщина стала ждать.

Ждать пришлось недолго. Голод и запах крови пересилили инстинкт самосохранения, и волк прыгнул в яму. Дженна выпалила в хищника оглушающим заклятьем. На большее не хватало ни сил, ни концентрации. Заклятье достигло цели. Волк ошеломленно мотал головой, но по-прежнему приближался к женщине.

– Ну же, сука, давай! – проревела Дженна.

Зверь кинулся на женщину, обнажив клыки. Дженна выставила навстречу волку обмотанную кителем руку, и тут же почувствовала боль. Зубы хищника, пройдя через несколько слоёв толстой ткани, всё-таки задели её.

– Получи, ублюдок! – рявкнула Дженна и ударила ножом в открытую шею волка.

Вытащила нож и ударила ещё раз. Она продолжала бить хищника ножом, остервенело рыча, до тех пор, пока хватка на её запястье не ослабла и зверь не повалился набок.

Навалившись на тушу умирающего хищника Дженна присосалась губами к ране и, внутренне содрогаясь от приступов тошноты, начала пить горячую, отдающую металлом кровь. Когда жажда отступила, Дженна надела на себя порванный китель, кое-как исцелила полученные раны и, прижавшись к остывающей туше, опять попыталась забыться сном.

***

На следующий день пошёл дождь. Одежда Дженны окончательно промокла, и холод пробирал её практически до костей. Женщина чувствовала, как с остатками тепла постепенно уходит жизнь. Боль в ноге, голод и жажда превратились в некую абстракцию, отступили на второй план, уступив место приближающемуся ощущению смерти.

– Ну вот, Дженс, всё и кончается, – произнесла женщина.

Покорность судьбе и полнейшее отупение подавили все её инстинкты. Звуки стали тише, удары сердца замедлились. Даже холод, жестоко терзавший её последние сутки, отступил. Вслушиваясь в затихающее сердцебиение, Дженна, решила спокойно дождаться конца. Сил на то, чтобы остановить сердце, у неё уже не было.

Внезапно весь её мир перевернулся. У края ямы прозвучал озабоченный женский голос:

– Марко, смотри! Там женщина! Живая ещё!

Дженна подняла голову. На неё смотрело исхудавшее лицо Сладкой Иви.

– Добей меня, нелегалка, – произнесла офицер Миллис и закрыла глаза.

***

– Перелом ступни и крайнее переохлаждение, – констатировал Маркус, спустившись в яму и осмотрев женщину.

– Мы сможем ей помочь? – спросила Аннабэль.

– А стоит ли, Анна? Это вигилятор, причём, в чине сержанта, – сказал Охотник, указав на нашивку на рукаве потрепанного кителя. – Она же попытается убить тебя, едва придёт в себя.

– Марко, это неправильно – бросать её здесь.

– Тогда давай добьём, чтоб не мучилась. Все равно, Анни, решать тебе. Если она оклемается – это будет твоя проблема.

Анна задумалась на пару минут.

– А бес с ним, Марко! Подними её, окажем ей помощь, а потом возьмём с собой. Мне плевать, что она будет делать, когда очнётся. Но я знаю одно, я не могу бросить еёе умирать, пока в округе бродит ужасная тварь, закусившая медведем.

– Анна, Анна, – укоризненно произнёс Маркус. – Ты создаёшь нам проблему, однако поступаешь правильно. Я уважаю твой выбор, ученица.

Чертыхаясь, Маркус вытащил Дженну из ямы и положил на расстеленный брезент палатки. Опустившись на колени, Охотник приступил к лечению.

Срастить сломанные кости труда не составило. Проблема была в переохлаждении. Всё, что мог Охотник, – это влить в женщину немного жизненной силы в надежде, что её организм сам справится с последствиями. Анна, тем временем, достала из рюкзака смену белья. Кое-как переодев Дженну, путники соорудили из двух жердей и тента палатки носилки, на которые положили тело вигилятора, укрыв её непромокаемым спальным мешком.

– Ну что, Анни, хватайся за носилки и пошли. Нам надо успеть к хижине до заката. И молись, чтобы нам по пути никто не встретился.

Аннабэль ничего не ответила, только лишь подошла и молча взялась за свой край носилок. Впереди предстоял долгий путь. Вот только молиться о его успешном завершении колдунья не хотела, потому что усвоила, что в любой ситуации нужно рассчитывать лишь на себя.

****

Вечерняя темнота медленно опускалась на мрачный осенний лес. Тропинка, по которой шагали путники, постепенно становилась все менее и менее заметной. Усталость и голод постепенно давали о себе знать. В душе мужественно шагавшей колдуньи медленно просыпалось раздражение, и, в опредёленный момент она решила облечь его в слова.

– Все. Марко, я больше не могу! Руки как деревянные. Ещё немного – и они отвалятся. Долго нам ещё? – капризно произнесла Анна.

– Анни не ной! Ты сама предложила помочь ей. Был шанс бросить её в той яме. Так что соберись! Нам ещё час идти.

– Марко, давай хотя бы передохнём, носилки страсть, какие тяжёлые! – на лице девушки изобразилось страдание.

– Анна, я не хотел тебе говорить, – осторожно начал Охотник. – Я уже практически час ощущаю чьё-то приближение. Неясное и едва уловимое ощущение на уровне инстинктов. Так что, лучше нам поторопиться.

Девушка бросила на Охотника напряжённый взгляд, горестно вздохнула и сильнее сжала рукоятки импровизированных носилок. Путь продолжился.

Они спешили. Ощущение неясной угрозы все сильнее начинало давить на психику. Даже тишина, заполненная редкими скрипами древесных стволов и вкрадчивым шёпотом дождя, из спокойной превратилась в пугающую. Анна чувствовала в своём спутнике напряжённую готовность, сама же она слишком устала, чтобы испытывать страх. Справедливо рассудив, что главное для них – это добраться до убежища, девушка решила сосредоточиться на движении. Все её душевные силы были направлены на то, чтобы давать команды усталым мышцам.

Маркус не ошибся. Примерно через час перед путниками тёмным силуэтом нарисовалась охотничья хижина. Это было невысокое приземистое строение, сложенное из толстых брёвен с острой двускатной крышей. Массивные ставни хижины были наглухо закрыты. Это показалось путником весьма своевременным.

Внезапно Маркус присел и опустил свой край носилок. Анна последовала его примеру.

– Значит так, девочка, – произнёс он серьёзно. – Берёшь нашу больную и со всех ног тащишь в хижину. Кладёшь на пол, возвращаешься за рюкзаками и палаткой. Что бы ни происходило – твоя цель затащить наши вещи в дом. Думай только об этом. Как только окажешься внутри, закрой засов. Я постучу – впустишь. Раньше дверь не открывай, как бы тебе этого ни хотелось. Поняла?

Анна нервно кивнула. Слова в данной ситуации были излишни.

– Молодчина, девочка, а теперь – пошла! – крикнул Охотник.

Резко скинув с плеч рюкзак, он быстро и уверенно расстегнул куртку, достал из чехла обрез и снял с пояса свой боевой топорик.

– Ну, давай, отродье! – проревел он и встал в боевую стойку.

Анна, тем временем, схватила бесчувственное тело вигилятора под мышками, и, пятясь спиной вперёд, потащила её к хижине. Ноги женщины бессильно волочились по земле.

Кое-как затащив вигилятора в дом, она резко выскочила наружу, и увидела…

Из ночной темноты выскочило нечто, своими очертаниями напоминающее человека. Только вот высотой оно было футов восемь и габаритами напоминало скорее медведя, чем человека. В бледном вечернем свете Анна разглядела бугристое тело, покрытое чем-то вроде металлических пластин, неправдоподобно большую голову неправильной формы, могучие руки, оканчивающиеся огромными деформированными кистями. Из предплечий существа торчали два угрожающе черневших в сумерках лезвия. Остановив взгляд на лице твари, девушка обмерла. На неё смотрели два алых, пылающих ненавистью глаза, рот твари был открыт, демонстрируя путникам острые, как бритва, треугольные зубы, расположенные в несколько рядов, как у хищной рыбы. На месте носа чернели два отверстия. Поборов приступ омерзения и страха, Анна устремилась к рюкзакам. Приказ Охотника следовало выполнить в точности.

– Ну, давай же, сучара! – проревел между тем Маркус.

Тварь прыгнула на Охотника. Сделав шаг назад, мужчина выстрелил ей в голову из обреза. Заряд зачарованной картечи отшвырнул монстра назад. Охотник вставил в обрез ещё два патрона.

Дальше произошло то, чего Анна никак не могла ожидать. Чудовище поднялось на ноги, глядя на Охотника пылающими глазами. Выстрел практически не причинил ему существенного вреда, если, конечно, не считать многочисленных кровоточащих ранок, покрывающих лицо.

– Значит, умеешь ставить щит, ублюдок! – процедил Охотник, и выстрелил второй раз, на этот раз – целя твари в низ живота, туда, где кончались пластины брони.

Сразу же после выстрела он сделал резкий стелющийся шаг и, пользуясь замешательством монстра, рубанул его топором под колено. Тварь наклонилась, однако не упала. Продолжая движение, Охотник попытался подрубить вторую ногу, однако, монстр опередил его. Резко развернувшись вокруг своей оси, тварь ударила Маркуса в грудь внешней стороной своей огромной ладони. Удар был настолько силён, что отшвырнул Охотника почти на ярд.

Превозмогая боль от удара, Охотник резко кувыркнулся назад, едва его тело коснулось земли. Это было весьма вовремя, так как через секунду, в то место, где он упал, вонзились два лезвия: монстр прыгнул в тщетной попытке атаковать Охотника своими клинками.

Не дожидаясь, пока чудовище повторит атаку, Маркус отмахнулся топором, целя в голову монстра. Топор как будто встретился с каменной стеной. На теле чудовища не было ни царапины, однако на секунду оно было оглушено.

Этого было достаточно для того, чтобы Маркус смог подняться на ноги и отскочить назад. Не дожидаясь, пока монстр окончательно придёт в себя, Маркус выпалил формулу печати. В глазах привычно вспыхнул жидкий огонь. Однако до чудовища было слишком близко, так что активировать плеть Охотник не смог бы. Вместо этого он атаковал связкой из двух прямых ударов, в надежде, что разогнанное Печатью тело даст ему преимущество в скорости. Каждый удар сопровождался выбросом Силы. Тело монстра ощутимо тряхнуло. Завершая комбинацию, Охотник нанёс удар ногой с разворота, поражая колено монстра. Чудовище опять не успело среагировать.

Воспользовавшись замешательством твари, Охотник резко прыгнул назад и материализовал в руке цилиндр плети. Придя в себя, монстр сделал глубокий шаг вперёд, атакуя лезвием правой руки в выпаде. Уклоняясь от выпада, Маркус нанёс удар плетью. Огненный зигзаг пересёк тело чудовища, не причинив тому ни малейшего вреда. Чертыхнувшись, Охотник развополотил плеть.

Монстр, между тем, пошёл в контратаку, чередуя выпады с боковыми рубящими ударами, как заправский фехтовальщик. Охотнику требовалась вся его ловкость, чтобы уклоняться от них. Спасало то, что чудовище двигалось линейно, не пытаясь «резать» углы. Оставалось лишь пытаться поймать монстра на его ошибке.

Сделав шаг назад, Охотник притворился, что замешкался. Чудовище тут же ответило глубоким выпадом правой руки с лезвием, нацеленным в грудь. Убрав корпус с линии атаки, Охотник перехватил левой рукой правое запястье чудовища и резко дёрнул его вперёд. Правой ладонью Маркус атаковал беззащитный локоть твари, присовокупив к удару максимально возможный выброс Силы. Раздался хруст ломаемой кости, и следующий за этим душераздирающий визг, переходящий в ультразвук.

Тварь продолжила атаковать, целя в Маркуса здоровой рукой. Всё, что ему оставалось делать – это уклоняться, благо, ярость и боль лишили монстра даже намёка на логическое мышление. Он просто пытался достать врага своим лезвием, визжа от ярости.

– А ну быстро зажмурились, оба! – прогремел откуда-то сзади хриплый женский голос.

Не до конца понимая, что делает, Маркус закрыл глаза. Очень своевременно, потому что поляну перед хижиной залил бело-голубой свет, режущий глаза даже сквозь веки. Визг монстра стал ещё сильнее, однако, Охотник заметил, что теперь он удалялся. Через минуту визг стих где-то вдали.

Свет, между тем, иссяк. Когда глаза вновь привыкли к темноте, Маркус заметил сидящую в дверях хижины женщину-вигилятора, судорожно сжимающую в руках жезл Силы. Анна предусмотрительно спряталась за её спиной.

– Мужик, ты просто охерительно крут! Я первый раз вижу, чтобы кто-то ТАК дрался! Да ещё и голыми руками! Что ты, твою мать, такое? – произнесла женщина и потеряла сознание.

***

– Как думаешь, что это такое было? – спросила Анна, когда глаза Охотника приобрели нормальный вид.

– Я не знаю, но это явно не порождение Скверны. Аура не та. Плюс, я ни разу не видел у ведьм и сильплитов такого мощного щита. Остановить зачарованную картечь не в состоянии никакой магический щит, к тому же, моя плеть не причинила ему никакого вреда. Нам будет сложно сладить с этой тварью, Анна, – ответил Охотник устало.

– Ты отдохни, всё-таки сложный был бой. Я печь затоплю, воды разогрею. Кажется, у тебя в рюкзаке был кофе, – Анна старалась придать своему голосу максимально будничное выражение, однако внутри её трясло от страха.

Кем бы ни была эта тварь, но то, что Охотник не смог её одолеть, даже используя Печать, вызывало серёзные опасения. Конечно, монстр сбежал, но когда он вернётся – это вопрос времени.. Остаётся лишь плотнее запереть дверь и надеяться, что прочные стены, массивные ставни и хороший стальной засов помогут им дожить до утра.

Словно прочтя её мысли, Охотник встал, взял короткий нож и подошёл к двери.

– Анни, я пойду наружу, попробую поставить защиту, – произнёс он. – Запри дверь. Откроешь только после того, как я постучу три раза. И, да, – свари кофе. Специально для тебя я взял немного сахара, посмотри в рюкзаке.

– Спасибо, милый. Ты там не рискуй понапрасну, – Анна решила не отговаривать своего спутника.

Всё что она могла – это озвучить бесполезную, по сути, просьбу не рисковать.

Когда за Маркусом захлопнулась дверь, из глубины души поднялась очередная волна безрассудного страха. «Хороша боевая сестра», – сердито бросила девушка. – «Чуть только столкнулась со Злом – и сразу в панику. Не годится это. В конце концов, я же колдунья! Шестерых разбойников в расход пустила. А тут страховидла какая-то. Неужто не справимся?».

Воспоминание о бое в трактире согрело душу. Страх на время отступил. Теперь и кофе сварить не мешает. Посидеть у огня с кружкой в руках, вдыхая густой кофейный запах, смешанный с дымом сосновых поленьев. «И чтоб Маркус вернулся», – думала девушка. – «Сядет рядом, и будем трепаться с ним о всяких пустяках. А если эта не очнётся, то, может, чего и поинтереснее придумаем. Главное, чтоб не как в тот раз. Трактир-то случайно вспыхнул. Не хотела я. Наверное…».

Когда вода в котелке вскипела, Анна перелила её в походный кофейник, позаимствованный в особняке. Комнату тут же наполнил густой приятный аромат. В дверь трижды постучали.

– Как раз вовремя, – произнесла девушка, впуская Охотника.

С его одежды лилась вода, к ботинкам прилипла прелая листва. От мужчины пахло осенним лесом и недавним колдовством. Анна уже научилась улавливать тонкий запах озона, вызываемый преобразуемой Силой. В неожиданном порыве чувств Анна подошла к Охотнику и коротко чмокнула его в щеку.

– Как раз вовремя, – произнёс он, указывая на кофейник. – Замёрз жутко. И ещё этот дождь. Тварь ушла далеко. Я не ощутил даже намёка на чужую ауру. Зато твоя светится аж через стены. Опять думаешь разное? Или просто страшно?

– Всего понемногу, – ответила девушка и покраснела. – Садись кофе пить, замёрз ведь.

– Аккуратнее. Анни. Я же ведь привыкну к хорошему. А при нашей с тобой жизни это очень плохо. Нам с тобой жить долго и счастливо, как в сказке, не светит.

– А с чего ты, собственно, так решил? – спросила Анна, когда они уже сидели у огня.

– С того, девочка, что у меня только один исход. Они всё равно возьмут верх. А там… Либо свои убьют, либо я уйду в изгнание, подальше от людей. Так что, постарайся не привыкать.

– А почему бы и нет? Всё равно, ненадолго. Я же тоже не мещанкой-домохозяйкой буду. Вот сложу голову в какой-нибудь битве. Ты же сам сказал, что в Ордене мало кто четвёртый десяток разменивает. Так что, давай греть друг друга пока живы, – грустно подытожила девушка и склонила голову Маркусу на плечо.

– Давай. А всё-таки, зачем это происходит?

– Что? – не поняла Анна.

– Ну, то, что бывает между мужчиной и женщиной, когда они вот так… Ну, как мы… – попытался объяснить Охотник.

– Хм… – задумалась девушка. – Наверное, чтобы было что-то чистое, к чему душа стремится. Просто, если этого не будет, мы же, как животные, будем. Спать друг с другом ради размножения.

– Да только вот у нас, людей, так не получится, – продолжила она неожиданно горько. – Полно в нас грязи, даже такое удивительное чудо природы опошляем. Секс как товар, секс как способ утвердить свою власть, как способ прогнать скуку. Ведь только у людей так. А так, как у нас… Понимаешь, это даёт силы. Ты начинаешь ценить то, что защищаешь.

– Понимаю. Но, так больнее. Мы, рано или поздно, теряем тех, с кем сблизились. Чем сильнее близость – тем тяжелее потеря. Не лучше ли без этого?

– Знаешь, Марко, нет. Это в нашей природе. И ничем это из нас не вытравить. Пока я была, ну, гм… прежней собой, я жила только потому, что боялась умереть. Когда заполучила новое тело – потому, что так сложилось. Знаешь, когда я начала ощущать интерес к жизни?

– И когда же?

– Когда ты вернулся за мной там, на пустыре. Я поняла, что хоть кому-то нужна в этом мире. Ты отбил меня у монстра. До этого никто ничего подобного не делал. Да что там! Я даже слов добрых не слышала. А тут – я начала понимать, что моя жизнь имеет ценность. Для других. Этого было достаточно, чтобы начать ценить её самой. Спасибо, милый.

– Не говори так, – произнёс Охотник горько. – Всё тлен.

– А что? Тебе неприятно? Ни одна из твоих женщин так тебя не называла?

– Нет. Но это… – попытался возразить мужчина.

– Больно, да Марко? Больно и приятно одновременно. Все кончится. Причём, не так, как обычно кончается в сказках. Просто прими это. И давай брать то, что есть, здесь и сейчас.

– Попробую, – вздохнул Охотник и обнял Анну.

Из угла раздалось деликатное покашливание. Путники, как по команде, обернулись в сторону звука.

На сложенном в углу спальном мешке сидела женщина-вигилятор и пристально смотрела на Охотника и его спутницу.

– Извините, милостивые господа, но мне бы отлить не помешало. Не могу держать всё в себе, знаете ли, – произнесла женщина тихим, но уверенным голосом.

Анна и Маркус непонимающе уставились на неё. Первым молчание нарушил Охотник:

– Леди, вы можете решить вашу небольшую проблему на улице. Нашими стараниями там теперь безопасно.

Женщина недоверчиво посмотрела на Охотника. В её глазах светилась растерянность.

– А если оно вернётся, пока я буду…? Ну, в общем, вы поняли.

– Я поставил защиту. Главное – не отходить от дома больше чем на три ярда. Защита сильная, чудовище не помешает. Кстати, ты не из-за него оказалась в яме?

– Мужчина, пустите меня, а то я вам тут полы испорчу. Потом поговорим.

Маркус кивнул. Шатаясь и держась за стены, женщина вышла из хижины. Охотник и Анна переглянулись.

– Ну и что с ней будем делать, Марко? – спросила озадаченная Аннабэль.

– Ну а что с ней ещё делать? Накормим, обогреем и выясним, какого хрена городской вигилятор в чине офицера оказалась ночью в лесу в пятидесяти милях от города.

– Ну, а если она ко мне вязаться начнёт? – задала Анна следующий закономерный вопрос.

– Я с ней поговорю, Анни. Напомню, что это ты её спасла. Благодарность, знаешь ли, испытывают даже служебные собаки. А она явно не выглядит тупой служакой.

Через пару минут дверь отворилась и в хижину вошла довольная женщина. Маркус отметил, что шаталась она уже не так сильно.

– Меня зовут Миллис. Офицер Дженна Миллис, – запоздало представилась вигилятор.

– Я Маркус Эвердин – Охотник, а это моя ученица Аннабэль Смит. Я веду её в Орден, чтобы она смогла принять присягу и стать боевой сестрой.

– Недурной расклад для нелегалки, – понимающе произнесла Дженна, пристально глядя на Анну. – Однако сейчас, согласно статье двадцать восемь уголовного кодекса Объединенной Европейской Империи, я обязана уничтожить нелицензированную колдунью на месте.

– Угомонись! – рявкнул Охотник так, что на столе звякнула посуда, затем, более спокойно, добавил. – Во-первых, Анна спасла тебе жизнь. Если бы не она, я спокойно оставил бы тебя умирать в яме. Мы слишком спешим, и лишние тяготы были явно ни к чему. Во-вторых, Анна находится под моей защитой как свидетель по делу о ведьмовстве и по совместительству, моя ученица. Ну а в-третьих…

– Поняла я, – спокойно ответила Дженна, а затем продолжила, глядя на Анну. – Спасибо тебе, нелегалка, кем бы ты ни была. Я же не дура, чтоб пытаться прикончить сильную колдунью, да ещё и с таким крутым спутником. Просто я при исполнении, вот и…

– Решила озвучить всем известный закон, – оборвал её Маркус.

– Значит так, пухляшка! – подала голос Аннабэль, вмешательство Маркуса придало ей сил. – Меня зовут Аннабэль! Анна-мать твою-бэль! Ещё раз услышу про нелегалку, разберу к херам на запчасти!

– Как тех парней в трактире? – зло бросила ей Дженна. – Хер ты угадала, рыжая! Я не какие-нибудь там разбойники с членом вместо мозга, а за «пухляшку», «бомбочку» и подобные высказывания спалю к херам, даже без жезла.

Дженна попыталась встать в боевую стойку. Аннабэль встала напротив неё. Ещё секунда и два мага начали бы рвать друг друга на части. «Битва Света и Тьмы», – подумал Маркус и ухмыльнулся. Однако тут же посерьёзнел и рявкнул:

– А ну прекратили! Обе! Если не хотите очнуться связанными друг напротив друга в этой грёбаной хижине и так провести минимум пару дней, пока я буду ловить тварь.

Угроза подействовала, и женщины разошлись, каждая на свой спальник, буравя друг друга недобрыми взглядами. Первой молчание нарушила Дженна.

– Анна, прости за «нелегалку». Просто я про тебя всякого наслушалась, сама понимаешь, – произнесла она примирительно.

– А ты за «пухляшку». Наверняка в детстве прилетало? Дети бывают жестокими с теми, кто кажется им хуже, – в тон ей ответила Анна. – Только вот, чего про меня ты могла наслушаться?

– Я все расскажу, если дадите воды и чего-нибудь пожевать. В горле пересохло.

Анна жестом указала на кофейник и пакет с галетами. Дженна налила себе кофе и, давясь галетами, рассказала все про бойню в трактире «У Серого волка», фальшивого лейтенанта Мэллори, их недолгое расследование и паническое бегство от монстра. Про свои злоключения в яме женщина предпочла не упоминать.

– Значит, ты потеряла самозванца у старого рудника. А потом сразу появилось чудовище. Что было перед этим? – спросил Маркус, заинтересованно слушавший монолог Дженны.

– Ты имеешь в виду, не почувствовала ли я чего-то странного? – догадалась женщина. – Перед тем, как монстр появился, было слабое эхо Силы, как будто кто-то творил вербальное заклинание. Слов я не слышала, но ощущала их. Это было жутко.

– Хм, что-то это мне напоминает, Марко, – подала голос девушка. – Бой на дороге. Ты ещё удивлялся, откуда взялась та мерзкая старшая ведьма. Может, её тоже разбудили и достали из убежища?

– И сделал это один человек, – резюмировал Маркус.

– Мэллори? – вмешалась в разговор Дженна.

– Тот, кем он на самом деле является, – поправил её Охотник.

– Глаза из тени… – задумчиво произнесла Анна. – Маг-ассасин, что шёл по нашему следу.

– Маг, вашу мать, кто?! – вмешалась в разговор ничего не понимающая Дженна.

– Маг-ассасин, – спокойно ответил Маркус. – Это всего лишь предположение. Хотя то, как самозванец втёрся в доверие к тебе и твоему начальнику… Скорее всего, Анна права.

– Объясните мне, пожалуйста, что это за херь такая, и какого хрена он это все начал? – задала свой вопрос Дженна, непонимающе глядя на Охотника и его спутницу.

– Маг-ассасин – это убийца с Востока, умеющий менять облик и специализирующийся на устранении жертв и слежке. Его наняли следить за нами, а вот кто… Это мы с Анной и попробуем выяснить, когда попадём в Орден.

– Если попадём, – скептически произнесла Дженна. – Про тварь за порогом вы, наверное, забыли.

– Я найду способ её убить, – произнёс Маркус спокойно. – А вы, девочки, мне поможете. Ну, или не будете мешаться. Так что рекомендую разрешить ваши противоречия и ложиться отдыхать. Завтра будет сложный день.

– А чем ты займёшься? – спросила Анна.

– Отдохну и помедитирую. Возможно, придумаю способ сладить с этим. В любом случае, постарайтесь мне не мешать.

С этими словами Охотник отошёл к огню и сел в «лотос». Женщины остались предоставленными сами себе.

– Спасибо, Анна, – произнесла офицер Миллис. – Извини, что я разозлилась. У тебя тоже был повод для злости.

– Ты извини, Дженс. Я зря ударила тебя по больному месту. Я с детства знаю, как это плохо, когда над тобой насмехаются из-за недостатков во внешности.

– Да неужели?! – недоверчиво выпалила Дженна. – Ты? Ты же вон, какая конфетка. Неужели у тебя были недостатки, заслуживающие того, чтобы мешать тебя с дерьмом?

– Ты не поверишь, Дженс. Были. Я родилась уродиной с «заячьей губой», кривыми зубами и горбом на спине. Такой я была до совершеннолетия. Потом меня обратили в ведьму. Маркус убил меня и воскресил в новом теле. Вот в этом, – Анна указала на себя. – Как по мне, не самое плохое приобретение. Даром, что его предыдущая владелица была шлюхой и отравительницей. Как там её звали-то? Запамятовала.

– Её звали Ивонна, ну или «Сладкая Иви», – ошеломленно произнесла Дженна. Все части головоломки в её разуме встали на свои места. – Я эту бабу знала весьма неплохо.

– А расскажи мне, пожалуйста, – произнесла Аннабэль, просительно глядя на офицера Миллис.

– Принеси мне только ещё чашку кофе и папиросы. Рассказ будет долгим.

Прихлёбывая кофе из кружки и периодически затягиваясь папиросой, Дженна рассказала все, что знала про Сладкую Иви.

Ивонна, или Сладкая Иви, была дочерью благочестивого владельца кожевенной мануфактуры и росла в относительной роскоши и безопасности. Вот только, на её беду, в дом к её отцу поденным рабочим устроился весьма скользкий тип с криминальным прошлым. Тип тот был на редкость смазлив и обладал потрясающим красноречием. Влюбив в себя хозяйскую дочку, он вынудил её выкрасть отцовские деньги и бежать в Грейсхилл. Пара поселилась в таверне «Три кота».

Их безбедная жизнь была недолгой – возлюбленный Ивонны оказался заядлым игроком и пьяницей. Израсходовав краденые деньги, он убедил свою возлюбленную встать на скользкую дорожку. Ей требовалось соблазнять богатых мужчин и заманивать их в укромное место, где её дружок, орудуя револьвером и ножом, обчищал незадачливых бонвиванов.