Текст книги "Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование"

Командованию округа пришлось прибегать к хитрости для выполнения наряда. Например, молодежь 1927 г. рождения первоначально была вызвана на учебные сборы, по окончании которых, без роспуска по домам, сразу же призвана (таким образом удалось собрать 9596 призывников)[1108]1108
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 17.


[Закрыть].

Однако было бы неправильно считать, что население Западной Украины все как один уклонялось от мобилизации, проявляя тем самым нелояльность советской власти и Красной армии. Достаточно широким было и добровольческое движение. Так, в декабре 1944 г. 4-й Украинский фронт сообщал о принятых 11 тыс. добровольцах и об ожидаемом приеме еще 13–15 тыс. добровольцев из числа жителей Закарпатской Украины[1109]1109
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 12–13.


[Закрыть].

С учетом всего сказанного вполне понятно, что войсковое командование не было довольно поступающим пополнением. К тому же вновь актуальной стала языковая проблема. Без малого 182,8 тыс. мобилизованных (около 20,78 %) из числа западных украинцев, белорусов и особенно молдаван не владели русским языком[1110]1110
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 12–13.


[Закрыть]. В мае 1944 г. командующий войсками 2-го Украинского фронта докладывал И.В. Сталину: «За весь период наступательных операций фронт производит укомплектование дивизий исключительно за счет освобожденной территории. Кадры дивизий разжижались местным пополнением, боевые качества которого неудовлетворительны, в политическом отношении малоустойчивы»[1111]1111
  Цит. по: Шабаев А.А., Михалев С.Н. Указ. соч. С. 91.


[Закрыть]. Как это случалось в первый период войны с пополнением из Закавказья и Средней Азии, командующий запрашивал замену 63 тыс. человек местного пополнения (в данном случае речь шла о молдаванах) на 40 тыс. человек «из числа обученных и призванных на территории Центральной России и Сибири»[1112]1112
  Цит. по: Шабаев А.А., Михалев С.Н. Указ. соч. С. 91.


[Закрыть].

Серьезные трудности возникли в прибалтийских советских республиках. Кадры уездных военкоматов для них формировались заранее, еще до освобождения уездов и городов. Они вступали на освобожденную территорию одновременно с частями Красной армии и сразу же разворачивали регистрацию военнообязанных запаса с выдачей на руки гражданам документов воинского учета. Работы по проведению мобилизации граждан мужского пола возрастом до 35 лет были начаты с подворных обходов и составления списков силами офицерского состава городских, уездных военных комиссариатов и партийно-советского актива. Так, в Литовской ССР на списочный учет было взято 187 725 человек. Каждому учтенному выписывались повестки о явке их на мобилизационные пункты с указанием сроков и мест явки.

Как и в Западной Украине, военно-учетные и мобилизационные мероприятия встречали противодействие значительной части местного населения, нелояльного советской власти. В Литве явилось на мобилизационные пункты 136 025 человек, а не явилось – 51 700 человек. Основной причиной этого в итоговом докладе Литовского республиканского военкомата была названа «вражеская работа и запугивание со стороны антисоветских элементов»[1113]1113
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 61.


[Закрыть]. На деле же органы комплектования не были способны в краткие сроки «переварить» столь значительный контингент. В случае с литовцами это было наиболее очевидно. Для военной подготовки масс мобилизованных 2-й отдельный литовский запасный стрелковый батальон, ранее обслуживавший пополнениями только одну национальную литовскую дивизию, в сентябре 1944 г. был развернут сразу в запасную дивизию на 25 тыс. человек переменного состава. Причем число офицеров оставалось прежним и теперь составляло лишь 15-20 % от всего начальствующего состава. Остальные офицеры литовского языка не знали. Положение стало значительно сложнее, когда по настойчивой просьбе ЦК КП(б) Литвы уже во второй половине октября дивизию передислоцировали из Смоленска в Литву. Ее расположили в трех уездах, не обеспечив необходимой инфраструктуры, не создав надлежащих бытовых условий для красноармейцев, в результате чего в дивизии отмечались стопроцентная вшивость, эпидемии чесотки и брюшного тифа. В результате и без того не горевшие желанием воевать в составе Красной армии литовцы дезертировали сотнями, поодиночке и группами. Расположение запасных частей в местах разлагающе сказывалось на дисциплине. Часто приезжали родственники и склоняли мобилизованных к побегу[1114]1114
  НКВД – МВД СССР в борьбе с бандитизмом… С. 222–223.


[Закрыть].

Непроработанной оказалась и система приема людских ресурсов органами местного военного управления, которые только налаживали свою работу. Километры, а нередко – десятки километров расстояния из уездвоенкоматов до пересыльных пунктов мобилизованные преодолевали пешком. В связи с несвоевременной подачей подвижного состава и скученностью мобилизованных сверх нормы среди них развивались болезни и завшивленность.

И нельзя забывать, что описанные проблемы с комплектованием войск Красной армии развивались в крайне напряженной обстановке (не только в Литве), когда значительная часть местного населения не поддерживала прихода Красной армии и уходила на нелегальное положение в леса. Срыв мобилизации в советские войска являлся одной из главных задач, которую ставило перед собой организованное антисоветское сопротивление. Было немало свидетельств тому, как во время движения колонн «бандитские группы разгоняют сопровождающий состав, а мобилизованным под страхом угроз приказывают разойтись по домам и не являться в уезд военкоматы»[1115]1115
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 62.


[Закрыть]. В результате только на Вильнюсский пересыльный пункт из трех уездов не явилось 3352 человека.

В январе 1945 г. начальник Главупраформа генерал-полковник Смородинов в категорической форме потребовал ускорить работу по «проверке и выявлению не призванных еще в армию ресурсов военнообязанных запаса в возрасте до 35 лет»[1116]1116
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 6.


[Закрыть]. В ответ 20 января 1945 г. латвийский республиканский военный комиссар генерал-майор В.А. Малаховский доносил, что молодого мужского населения в Латвии почти не осталось, поскольку «немцам удалось призвать значительную часть молодых возрастов… и угнать в Германию часть населения, и многих уничтожить»[1117]1117
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 7.


[Закрыть]. Имелось множество уклонистов (на каждый уездный военкомат таковых числилось от 100 до 400 человек[1118]1118
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 21.


[Закрыть]). Кроме того, не было точных учетных сведений о количестве населения. Самые предварительные оценки показывали, что население республики за годы войны резко сократилось. Паспортизация граждан проводилась до конца января 1945 г.

К декабрю 1944 г. военные комиссариаты прибалтийских республик при поддержке партийно-советских органов и органов внутренних дел в основном наладили систему воинского учета, бронирования и разбронирования, отработали мобилизационные мероприятия, борьбу с дезертирством и уклонением от службы, организовали лечебно-оздоровительные мероприятия для нуждающихся, наладили гособеспечение семей военнослужащих и т. д. Для борьбы с дезертирством и уклонением от службы в волостях создавались истребительные отряды и делался упор на советский актив и семьи призванных в Красную армию[1119]1119
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 23.


[Закрыть]. Шло выявление лиц, служивших в немецкой армии, которые передавались в распоряжение НКВД. Только по Эстонии таковых было выявлено 5324 человека[1120]1120
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 30.


[Закрыть]. В то же время общей для всех прибалтийских военкоматов стала неопытность начальствующего состава, вследствие чего специальные мероприятия по постановке на учет военнообязанного населения и каждодневный планомерный учет и изучение контингентов военнообязанных велись слабо, с многочисленными недочетами и упущениями. Например, было установлено, что военкоматами в числе призванных военнообязанных запаса направлено до 2 тыс. эстонцев, ранее служивших в немецкой армии, что категорически не допускалось.

Отдельной проблемой на исходе войны стала мобилизация призывников и военнообязанных польской национальности. В связи с развертыванием в течение 1944 г. Войска Польского всех поляков надлежало направлять только в польские части. В случае отправки таковых в части Красной армии ошибка, как правило, исправлялась. В западнобелорусских и западноукраинских областях нередкой проблемой была этническая идентификация мобилизуемых контингентов. Некоторые военкоматы (например, Молодеченской и Барановичской областей Белорусской ССР), стремясь выполнить наряд на пополнение в Красную армию, набирали граждан польской национальности, оформляя их белорусами, отправляли в запасные части. Между тем большинство поляков отказывались служить в Красной армии и требовали отправки в Войско Польское. Находясь уже в запасных частях, они выражали свой протест тем, что «не берут оружия, не выходят на занятия и отказываются принимать военную присягу»[1121]1121
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 163.


[Закрыть]. При этом, как отмечал в своем политдонесении начальнику Главного политуправления РККА генерал-полковнику С.А. Щербакову заместитель начальника Политуправления Белорусско-Литовского военного округа подполковник Чистогов, «значительная часть пополнения польской национальности заражена реакционно-националистической пропагандой»[1122]1122
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 207. Л. 163.


[Закрыть]. В их среде считалось, что Польша как государство будет восстановлена в довоенных границах, что Красная армия в борьбе с немцами ослабится и тогда можно будет изгнать ее из страны. Если ситуация доходила до конфликта и поляки ультимативно требовали отчислить их из Красной армии, то, по специальному указанию Главупраформа, они изымались «из запасных частей округа и направлялись на лесозаготовки»[1123]1123
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 208. Л. 165.


[Закрыть].

В связи с набором граждан в польскую армию немалое число белорусов и украинцев выдавали себя за поляков[1124]1124
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 208. Л. 164.


[Закрыть]. Поэтому на местах приходилось создавать специальные комиссии районного масштаба, в которые включались представители райвоенкоматов, райисполкомов и райкомов партии. Пользуясь поселковыми книгами, паспортами и другими документами, они устанавливали действительную национальность местных жителей. При этом, как отмечалось в одном из докладов командующего войсками Белорусско-Литовского военного округа генерал-лейтенанта В.Ф. Яковлева в феврале 1945 г., в этой работе в первую очередь «обращалось внимание не на вероисповедание (так как и настоящие белорусы имеют католическое вероисповедание), а на оседлость, быт, где родился и где проживал сам призывник и его семья»[1125]1125
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 67.


[Закрыть]. При этом, по крайней мере декларативно, при отсутствии у призывника необходимых для определения национальности документов, комиссии руководствовались личным заявлением призываемых о национальности и «никаких мер… стесняющих военнообязанных в определении их национальности, не применялось»[1126]1126
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 67.


[Закрыть].

* * *

Кроме титульных народов союзных республик СССР, стоит отметить еще несколько групп этносов, в основном населявших РСФСР: тюркских и финно-угорских народов, относимых обычно к народам Поволжья (татары, башкиры, чуваши, удмурты, мордвины, марийцы), а также евреев. В комплектовании ими войск Красной армии есть общие черты. Динамика их представительства в рядах Красной армии отражена в таблице 37. Сведенные воедино статистические данные свидетельствуют о том, что наибольшее представительство в абсолютных и относительных значениях имели татары, евреи, также чуваши и мордвины. Совокупный удельный вес представителей этих четырех этносов в первый период войны (к 1 июля 1942 г.) составлял 6,14 % от списочной численности Красной армии, а в конце войны (на 1 января 1945 г.) – 4,72 %[1127]1127
  Подсчитано по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29–48; Д. 366. Л. 1–17.


[Закрыть].

Данные таблицы 37 позволяют сделать вывод, что у этой группы этносов представительство в рядах Красной армии на разных этапах Великой Отечественной войны всегда было близко к усредненному демографическому показателю – удельному весу среди населения Советского Союза по Всесоюзной переписи 1939 г.

Все эти народы (за исключением карелов и, частично, евреев) проживали в глубоком тылу, территории их расселения не подвергались оккупации врагом. Они не испытали постоянного демографического стресса, подобно русским, резких временных демографических перегрузок, как украинцы, белорусы или молдаване. В их отношении государством не осуществлялись тотальные репрессивные акции. Представители этих народов в массе своей обрусели и не имели проблем общения на русском языке. В связи с этим они не нуждались в особых формах комплектования в виде национальных формирований или национального квотирования. В основном они поступали на комплектование обычных частей Красной армии общим порядком. Этим следует объяснять достаточно равномерное распределение демографической нагрузки на эти народы на протяжении всей войны.

Если применить к указанной группе этносов тот же подход, что и к населению западных областей СССР, народам Закавказья и Средней Азии, и дополнительно проанализировать их удельный вес в стрелковых соединениях, а также среди раненых и больных, то выяснится тенденция к снижению их удельного веса в последний период войны (таблица 38). Как и в случае с русскими, их сокращение компенсировалось ростом представительства «западных» народов (украинцев, белорусов, молдаван, уроженцев Прибалтики).

Таблица 37. Численность и удельный вес тюркских, финно-угорских народов РСФСР и евреев в рядах Красной армии в годы Великой Отечественной войны

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29-48; Д. 234. Л. 27-46; Д. 366. Л. 1-17.

Таблица 38. Изменение удельного веса тюркских и финно-угорских народов РСФСР, а также евреев среди раненых, больных и среди личного состава стрелковых дивизий в 1943–1945 гг., в процентах

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29–48; Д. 234. Л. 27–46; Д. 366. Л. 1–17.

Исследование показало, что руководство Советского Союза и его Вооруженных Сил в течение всей Великой Отечественной войны предпринимало чрезвычайные усилия для обеспечения непрерывного потока пополнений для частей Красной армии. Изыскание людских ресурсов, пригодных для укомплектования войск, имело свой этнонациональный аспект, который учитывался при комплектовании войск.

* * *

Подводя итог анализу использования народов СССР в комплектовании частей Красной армии, следует подчеркнуть, что в целом, несмотря на достаточно сильные колебания между представителями различных национальностей, основу Красной армии неизменно составляли русский, украинский и белорусский этносы. На диаграмме 9 показано, что единовременная численность всех неславян в составе Красной армии в годы войны колебалась в пределах полутора – двух миллионов человек, что составляло в относительных величинах от 12,6 до 17,3 % всего личного состава Красной армии.

Диаграмма 9. Соотношение славян и неславян в рядах Красной армии накануне и в годы Великой Отечественной войны

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35, 194, 199; Д. 220. Л. 29-48; Д. 234. Л. 27-46; Д. 317. Л. 1-8 об.; Д. 319. Л. 1-16; Д. 366. Л. 1-17.

Диаграмма 10. Представительство русских, украинцев и белорусов в Красной армии с 1920 по 1945 г., в проц.

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 24. Д. 3. Л. 3; Д. 17. Л. 7-117; Д. 87. Л. 1-39; Д. 114. Л. 2; Д. 167. Л. 2, 5; Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21. Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29-48; Д. 234. Л. 27-46; Д. 366. Л. 1-17; Предварительные итоги переписи населения 28 августа 1920 г. Т. 1. Вып. 3. С. 1–19; Отчет Народного комиссариата по военным и морским делам за 1922/1923 гг. М., 1925. С. 43; Вестник Архива Президента Российской Федерации. Красная армия в 1920-е годы: Документы и материалы. М., 2007. С. 48.

Если взглянуть на картину представительства в рядах Красной армии трех восточнославянских народов шире – с начала 1920-х гг., – то становится очевидным, что в течение большей части изучаемого периода их удельный вес был фактически константой, варьируясь в узких рамках – от 86 до 89 % (см. таблицу 39 и диаграмму 10). Существенное сокращение их представительства наблюдалось лишь перед Великой Отечественной войной (в связи с многократным приростом призыва в армию неславянских народов) и в первые два года войны (в связи с резким сокращением призыва украинцев и белорусов). Лишь в эти периоды удельный вес восточных славян в армейских рядах несколько приближался к их совокупному удельному весу среди населения (около 78 %), однако все остальное время он существенно превышал этот уровень[1128]1128
  До революции также отмечался не менее чем десятипроцентный разрыв между удельным весом русских (великороссов, малороссов, белорусов) по Всероссийской переписи 1897 г. (66,06 %) и их представительством в армии (76,76 % среди нижних чинов и 85,8 % среди офицеров по данным за 1910 г.). Источники: Военно-статистический ежегодник Армии за 1911 г. СПб., 1913. С. 172–173; Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку, губерниям и областям. Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Т. II. Общий свод по Империи результатов разработки данных Первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. СПб., 1905. Табл. XIII. «Распределение населения по родному языку».


[Закрыть]. В то же время в период войн (Гражданской и Великой Отечественной) в зависимости от конкретно-исторических условий демографическая нагрузка существенно перераспределялась между восточнославянскими народами.

Таблица 39. Представительство русских, украинцев и белорусов в Красной армии с 1920 по 1945 г., в процентах

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 24. Д. 167. Л. 2, 5; Д. 114. Л. 2; Д. 87. Л. 1–39; Д. 3. Л. 3; Д. 17. Л. 7–117; Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. Указ. соч. С. 86–88; Всесоюзная перепись населения 1939 года… С. 57; Предварительные итоги переписи населения 28 августа 1920 г. Т. 1. Вып. 3. С. 1–19; Отчет Народного комиссариата по военным и морским делам за 1922/1923 гг. М., 1925. С. 43.

6.5. Отрицательный отбор: запреты и ограничения в комплектовании Красной армии по этническому признаку в годы Великой Отечественной войны

До сих пор речь шла о, что называется, позитивном аспекте усилий органов государственного и военного управления, направленных на максимально возможное вовлечение народов СССР в вооруженную борьбу с врагом. Однако была и противоположная по смыслу и содержанию деятельность органов власти и военного управления, целью которой было, напротив, ограничить или вовсе прекратить поступление в ряды войск представителей тех или иных этносов.

Если в первом случае решалась задача массовости и непрерывности потока людских пополнений, то во втором, напротив, вооруженные силы целенаправленно лишались части людских ресурсов. В данном случае органами государственного и военного управления преследовалась иная цель: путем отсева части военнослужащих и ограничения призыва в отношении этносов, по тем или иным характеристикам считавшихся непригодными для военной службы в рядах Красной армии, повысить моральные и боевые качества войск.

Исследование документальной базы позволяет классифицировать ограничения на комплектование войск по этническому признаку на две большие категории – во-первых, по политическим причинам и, во-вторых, в связи с культурно-языковыми особенностями национальных контингентов.

Ограничения по политическим причинам вызывались реальной или мнимой нелояльностью советской власти со стороны представителей ряда этносов (выражающейся в антисоветском повстанческом движении, уклонении от призыва и мобилизации) или компрометирующим этническим родством с народами, представлявшими враждебные Советскому Союзу государства. Политические критерии при допуске этносов в ряды Красной армии широко применялись и в довоенный период. Они не являлись догмой и использовались довольно гибко, в зависимости от колебаний внутренней и внешней политики государства. В годы Великой Отечественной войны эта тенденция продолжилась: перечень непризываемых народов корректировался и уточнялся в соответствии с обстановкой на фронте и реальной социально-политической ситуацией в национальных регионах СССР. Эти меры носили превентивный, внесудебный и всеобщий (то есть единый для представителя одного этноса) характер.

За годы войны сформировался корпус руководящих документов по ограничению приема в Красную армию граждан СССР по этническому признаку. Это – имевшие совершенно секретный гриф постановления ГКО и приказы НКО, а также директивы начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Красной армии, ограничивавшие призыв и мобилизацию на военную службу значительному числу народов СССР, среди которых были представители этносов, воюющих с СССР, народов, относимых к родственным с воюющими с СССР, а также народов, чье отношение к советской власти в условиях войны было сочтено предательским.

В первые месяцы Великой Отечественной войны очередные призывы и мобилизации граждан осуществлялись без ограничений по этническому признаку. Таковы были: первый после начала войны очередной призыв граждан 1922 и 1923 гг. рождения, объявленный 15 сентября 1941 г. (постановление ГКО № 675с[1129]1129
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 6. Л. 151–153; Д. 7. Л. 16, 70; Д. 8. Л. 34; Д. 9. Л. 127–129; Д. 12. Л. 78, 162, 197–198.


[Закрыть] и приказ НКО № 0355[1130]1130
  ЦАМО. Ф. 2. Оп. 795437. Д. 7. Л. 178, 353.


[Закрыть]), а также эвакуационные призывы граждан 1904–1895 гг. рождения и новобранцев 1922 и 1923 гг. рождения, осуществлявшиеся с августа по октябрь 1941 г. в угрожаемых оккупацией областях УССР и РСФСР (постановления ГКО № 452сс от 10 августа, 459сс от 11 августа, 488сс от 15 августа, 506сс от 18 августа, 585сс от 28 августа, 763сс от 11 октября, 807сс от 16 октября, 836сс от 25 октября 1941 г.[1131]1131
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 6. Л. 151–153.


[Закрыть]).

Однако одновременно с призывами и мобилизациями в войсках разворачивались чистки от представителей «неблагонадежных» народов. Уже 22 июля 1941 г. директивой НКО № 090 было предписано: «Очистить все части от сомнительных людей (курсив мой. – Авт.), учтя при этом, что среди призванных в западных областях Украины, Белоруссии, а также среди призванных в Молдавии, Буковине и Прибалтике оказалось значительное число изменников»[1132]1132
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133а. Л. 182.


[Закрыть].

Недвусмысленно и публично (путем оглашения в печатной прессе) репрессивная мотивация власти была артикулирована лишь однажды, когда одними из первых в начале войны были «наказаны» советские немцы. Характерный ход мысли высшего руководства страны демонстрирует указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. о выселении немцев Поволжья из мест традиционного проживания и ликвидации государственной автономии советских немцев. Здесь безапелляционно было заявлено, что, «по достоверным данным», среди них «имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов (курсив мой. – Авт.), которые по сигналу, полученному из Германии, должны произвести взрывы». Однако, указывалось в документе, остальное население из числа немцев якобы не оповещает об этом советские власти, чем содействует шпионской деятельности. Поэтому правительство вынуждено «принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья»[1133]1133
  История СССР. 1991. № 1. С. 144–145.


[Закрыть].

Логическим продолжением депортации немцев стала зачистка от них рядов вооруженных сил. Первоначальный вариант приказа НКО, подготовленный Главным управлением формирования и укомплектования Красной армии, повторял дух и лексику указа Президиума Верховного Совета от 28 августа 1941 г. В частности, в нем указывалось, что «эти лица (то есть военнослужащие-немцы. – Авт.)… не могут и не должны пользоваться каким-либо доверием (выделено мной. – Авт.) бойцов и командиров Красной армии», поскольку могут быть использованы в провокациях германского командования. Проект приказа предлагал изъять весь рядовой и младший начальствующий состав из числа немцев, «установив за ними строжайшее наблюдение», а начальствующий состав – уволить из армии[1134]1134
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 108. Л. 220–221.


[Закрыть]. Однако в итоговом варианте приказа об изъятии немцев мотивировочная часть была опущена. После репрессии советских немцев аналогичные акции в отношении других этносов всегда реализовывались в условиях строгой секретности. Ни в одном распоряжении органов власти и военного управления более не содержалось мотивировочной части, которая бы давала объяснения чистке армии от представителей того или иного этноса или же о недопущении их в ряды вооруженных сил.

8 сентября 1941 г. директивой наркома обороны № 35105 было оформлено решение, предписывавшее «изъять из частей, академий, военно-учебных заведений и учреждений Красной армии, как на фронте, так и в тылу, всех военнослужащих рядового и начальствующего состава немецкой национальности и послать их во внутренние округа для направления в строительные батальоны»[1135]1135
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 108. Л. 220–221.


[Закрыть]. Эта директива допускала представление мотивированных ходатайств от командиров и комиссаров соединений военным советам фронтов об оставлении немцев в частях. Однако это было исключением. В дальнейшем и до конца войны распоряжения об изъятии того или иного этноса из армейских рядов, как правило, носили тотальный характер и не предусматривали компромиссов.

Одновременно с немцами в сентябре 1941 г. проходило изъятие из воинских частей, учреждений и заведений граждан СССР, представлявших другие, так называемые зарубежные, национальности, к которым в это время относили: поляков, болгар, греков, чехов, иранцев, а также эстонцев, латышей, литовцев и молдаван[1136]1136
  ЦАМО. Ф. 158. Оп. 12829. Д. 16. Л. 195.


[Закрыть]. Директивой заместителя наркома обороны и начальника Главупраформа Е.А. Щаденко № 0477 от 9 декабря 1941 г. о формировании рабочих колонн среди контингентов, определенных на их укомплектование, были и этнические группы граждан СССР, родственные воюющим с Советским Союзом или недружественным ему странам: немцы, болгары, финны, румыны, турки, японцы, китайцы, корейцы, западные украинцы и белорусы, народы Балтии, уроженцы Северной Буковины[1137]1137
  ЦАМО. Ф. 144. Оп. 13189. Д. 105. Л. 8.


[Закрыть].

Оценить численность изъятых из вооруженных сил в начале войны, а также не призванных по политико-моральным соображениям представителей зарубежных национальностей или воюющих с СССР стран весьма затруднительно, поскольку все эти меры являлись чистой воды импровизацией, принимались в срочном порядке, безо всяких расчетных данных. К тому же изымаемый контингент снимался с военкоматского учета. Очень приблизительно Е.А. Щаденко в своем докладе И.В. Сталину оценивал его в 250 тыс. человек[1138]1138
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 405.


[Закрыть]. Несколько более полные сведения имеются о военнообязанном немецком населении, включенном в эту общую сумму. 10 января 1942 г. постановлением ГКО № 1123сс «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет (выделено мной. – Авт.)» было решено 120 тыс. немцев, уже выселенных в Сибирь и Казахстан, «на все время войны» организовать в рабочие колонны и использовать на лесозаготовках и строительстве железных дорог[1139]1139
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 19. Л. 49–50.


[Закрыть]. По постановлениям ГКО № 1123сс от 10 января 1942 г. и № 1281сс от 14 февраля 1942 г. они были мобилизованы и использовались на строительстве железных дорог Сталинград – Саратов и Ульяновск – Свияжск[1140]1140
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133а. Л. 129–130.


[Закрыть]. Трудно сказать, входили ли в это число немцы-военнослужащие, демобилизованные из вооруженных сил. По учетным данным 4-го спецотдела МВД СССР, занимавшегося в послевоенный период спецконтингентом, по состоянию на 1948 г. таковых насчитывалось 33 615 человек (1609 лиц начальствующего состава, 4282 младшего начальствующего состава, 27 724 рядовых)[1141]1141
  Впервые опубликовано Н.Ф. Бугаем в кн.: Бугай Н.Ф. Л. Берия – И. Сталину: «После Ваших указаний проведено следующее…». М., 2011. С. 194. Первоисточник: ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 436. Л. 98–99.


[Закрыть]. По учетным данным Генерального штаба КА, на 1 января 1941 г. в Красной армии числилось 16 576 военнослужащих немецкой национальности[1142]1142
  ЦАМО. Ф. 7. Оп 26. Д. 123. Л. 2, 21.


[Закрыть]. Последние две цифры не противоречат друг другу, поскольку данные Н.Ф. Бугая охватывают результаты всеобщей летней мобилизации 1941 г.

В директивных документах об изъятии из войск немцев и уроженцев западных областей СССР (их именовали западниками) и представителей зарубежных национальностей их этничность прочно увязывалась с мотивом политического недоверия к ним со стороны советской власти. Этот мотив охотно разыгрывался частью советского генералитета и политработниками, особенно в период неудач на фронте. Например, так называемую засоренность частей Крымского фронта представителями зарубежных национальностей (греками, поляками, болгарами, молдаванами) представитель Ставки ВГК армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис ставил в вину Военному совету и Политуправлению фронта как грубую политическую ошибку при комплектовании войск[1143]1143
  ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 155. Л. 24.


[Закрыть].

Упомянутая засоренность частей Крымского фронта[1144]1144
  Всего в частях фронта было выявлено: чехов – 1, поляков – 11, греков – 143, молдаван – 71, болгар – 170 (ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 155. Л. 24).


[Закрыть] была выявлена Мехлисом в апреле 1942 г., то есть спустя семь месяцев после начала чистки рядов Красной армии от представителей зарубежных национальностей. Столь широкое их представительство в рядах войск Крымского фронта (до 28 января 1942 г. – Кавказского фронта) означает, что чистки проводились формально. То же можно сказать и о всей Красной армии. Достаточно полно чистка была проведена лишь в отношении немцев. Остальные зарубежные национальности были представлены в войсках по-прежнему весьма широко даже спустя год после начала войны[1145]1145
  По состоянию на 1 июля 1942 г. в Красной армии числилось: немцев – 322, финнов – 2078, греков – 2560, китайцев – 238, болгар – 928, поляков – 7212 (ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 181. Л. 35).


[Закрыть]. Поэтому в июле 1942 г. потребовалась новая волна чисток. Распоряжением заместителя наркома обороны № М/1/2926[1146]1146
  Оригинал распоряжения НКО и точную его дату пока обнаружить не удалось. Документ приводится в изложении начальника штаба Приволжского военного округа № орг 6/15198 от 27 июля 1942 г. (ЦАМО. Ф. 8-й технической бригады. Оп. 92516. Д. 13. Л. 95).


[Закрыть] из рядов Красной армии изымались выходцы из западных областей СССР (украинцы, белорусы, поляки, уроженцы Бессарабии и Северной Буковины), немцы, финны (последние – кроме уроженцев СССР, «не вызывавших сомнений»), итальянцы, румыны, венгры, болгары, греки, турки, японцы, китайцы, корейцы «и другие национальности воюющих с нами стран». Всех их предписывалось отсеять из войсковых частей, уволить из Красной армии и немедленно отправить в распоряжение треста «Молотовуголь» (Томская железная дорога)[1147]1147
  ЦАМО. Ф. 8-й технической бригады. Оп. 92516. Д. 13. Л. 95.


[Закрыть].

14 октября 1942 г. постановлением ГКО № 2409сс действие постановлений ГКО № 1123 и 1281, касавшееся ранее только советских немцев, было распространено «на граждан других национальностей воюющих с СССР стран – румын, венгров, итальянцев, финнов». Представители этих национальностей в возрасте от 17 до 50 лет должны были быть мобилизованы и направлены в рабочие колонны НКВД[1148]1148
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 64. Л. 24.


[Закрыть].

Импровизационный характер репрессивной политики приводил к парадоксам. Например, для латышей очевидная репрессия (изъятие из воинских частей как неблагонадежных) наложилась на одновременно протекавшее формирование национальной латышской дивизии. Последняя мера, безусловно, имела поощрительную политическую коннотацию, ибо в тех условиях не могла быть истолкована иначе, чем как знак доверия латышскому народу со стороны советского правительства. В дальнейшем эта ситуация повторялась и с другими народами Балтии. Например, в начале 1942 г. из эстонцев комплектовались лесозаготовительные отряды, работавшие в тяжелых природных условиях в Архангельской области, и одновременно формировались сразу две эстонские стрелковые дивизии (7-я и 249-я). В конечном итоге эстонцев из рабочих колонн стали направлять на комплектование национальных стрелковых частей; тем самым две противоположные тенденции сомкнулись. По неполным данным Главупраформа, с начала войны до 1 апреля 1942 г. в Красную армию было призвано: 5 тыс. латышей, 8 тыс. литовцев и 26 тыс. эстонцев[1149]1149
  РГАСПИ. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 59. Л. 179.


[Закрыть].

* * *

Если в 1941 г. ограничения касались прежде всего военнослужащих ряда национальностей, то в 1942 г. они стали распространяться и на молодежь призывного возраста и военнообязанных граждан, то есть лиц, находившихся еще вне армейских рядов, но по закону обязанных военной службой. Следовательно, речь шла уже не о чистке рядов Красной армии, а о не допуске в эти ряды новых контингентов из числа «неблагонадежных» этносов.

В начале войны допризывная молодежь из числа западников (западные украинцы и белорусы, представители народов Балтии, молдаване, карело-финны) приписывалась к призывным участкам наравне с русскими сверстниками[1150]1150
  РГАСПИ. Ф. 144. Оп. 13189. Д. 32. Л. 8.


[Закрыть]. При объявлении очередных призывов граждане перечисленных национальностей призывались на военную службу, но распределялись в рабочие колонны. Правда, для лиц определенного социального статуса (чьи родители или они сами работали на партийной или советской службе) допускалось зачисление их в строевые воинские части, а не в рабочие колонны[1151]1151
  ЦАМО. Ф. 2. Оп. 795437. Д. 9. Л. 734.


[Закрыть]. В первой половине 1942 г. по признаку этнического родства с враждебными Советскому Союзу народами отсеву также подвергся ряд малых народов, населявших Закавказье, – аджарцы, хевсуры, курды, мохевцы, сваны ряда районов Грузии.