Текст книги "Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование"

По всему Советскому Союзу к осени 1943 г. на учете состояло 1115 тыс. призывников 1926 г. рождения всех национальностей. В связи с тем что часть из состоявших на общем учете не подлежала призыву (забронированные за промышленностью, негодные по состоянию здоровья), по расчету Главупраформа можно было призвать около 745 тыс. человек[1211]1211
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 199. Л. 279.


[Закрыть]. В ходе призывных мероприятий явилось на призыв 824,5 тыс. человек, из которых было признано годными к строевой службе 692,2 тыс. человек, а отправлено в войска – 599 тыс. человек. Освобождению по национальному признаку подлежало 146 452 призывника из числа коренных национальностей Закавказья, Средней Азии и автономных республик и областей РСФСР[1212]1212
  В том числе: 67 831 человек – по САВО, 61 898 человек – по Закфронту, 8480 человек – по СКВО, 5426 человек – по ЮжУрВО, 1262 человека – по СибВО, 1228 человек – по УрВО, 298 человек – по ПриВО, 46 человек – по остальным округам.


[Закрыть]. Еще 4883 человека не были призваны с формулировкой «по национальному признаку», то есть как представители «иностранных» этносов[1213]1213
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12216. Д. 10. Л. 33–35 об.


[Закрыть]. В совокупности удельный вес освобожденных по национальному признаку призывников достигал 21,9 % к общему числу молодежи, признанной годной к строевой службе, и 25,3 % к числу отправленных в войска.

Молодежь 1926 г. рождения национальностей Закавказья и Средней Азии получила годичную отсрочку на прохождение обязательной общеобразовательной подготовки (в том числе русскому языку) и лечения. Этот контингент был призван следующей осенью, в 1944 г., вместе с общесоюзным призывом граждан 1927 г. рождения. Их число по САВО составило 65,9 тыс. человек, по Закфронту – 57,9 тыс. человек[1214]1214
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806. Д. 205. Л. 31–32.


[Закрыть]. Результаты призыва показали, что отсрочка пошла на пользу: большинство призывников успели пройти необходимые учебные и оздоровительные мероприятия[1215]1215
  Рассекреченная война… С. 546.


[Закрыть].

В свою очередь, молодежь местных национальностей Средней Азии и Закавказья 1927 г. рождения осенью 1944 г. также получила годичную отсрочку и до конца войны уже не успела призваться. Осенью в 1944 г. от призыва молодежи 1927 г. рождения по этой причине было освобождено около 130 тыс. призывников, что составило почти 10 % от всех призывников этого года рождения, состоявших на воинском учете (1360 тыс. человек), и около трети от всех освобожденных в этом году от призыва (всего было освобождено 501 тыс. человек, большинство из которых – учащиеся, студенты и работники оборонных отраслей). В то же время происходили частичные призывы молодежи указанных возрастов в интересах добывающих, промышленных и строительных наркоматов, то есть фактически речь шла о мобилизации рабочей силы по типу мобилизаций в рабочие колонны в 1941–1942 гг.[1216]1216
  Рассекреченная война… С. 512–513.


[Закрыть]

Введенная в октябре 1943 г. приостановка призыва местных национальностей Закавказья и Средней Азии в полной мере распространялась и на категорию военнообязанных (то есть лиц старших возрастов). Их обязательный призыв, в отличие от молодежи, более не возобновлялся до конца войны, хотя добровольные формы набора для них были открыты. Это был наименее качественный с точки зрения годности к военной службе контингент – как правило, люди, не обученные военному делу, физически слабые, не владевшие русским языком, неграмотные и малограмотные. По Закфронту по состоянию на 15 октября 1943 г. числилось 63 875 человек строевых и 86 442 человека нестроевых, а всего – 150 317 военнообязанных местных национальностей общего учета (то есть не забронированных за народным хозяйством) в возрасте до 50 лет[1217]1217
  В том числе: по Грузии – 28 825 строевых и 43 722 нестроевых, по Азербайджану – 30 059 строевых и 30 547 нестроевых, по Армении – 4991 строевой и 12 573 нестроевых (подсчитано по: ЦАМО. Ф. 209. Оп. 999. Д. 407. Л. 260– 262).


[Закрыть]. К окончанию войны этот показатель незначительно изменился, сократившись до 145,9 тыс. человек[1218]1218
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 999. Д. 731. Л. 13, 57.


[Закрыть]. В свою очередь, по САВО по состоянию на 1 июля 1944 г. числилось 385,7 тыс. человек годных к строевой службе военнообязанных, призыв которых в армию не осуществлялся[1219]1219
  Сухарь М.Я. Указ. соч. С. 127.


[Закрыть]. Таким образом, к концу 1943 г. по Закфронту и САВО число военнообязанных национальностей, чей призыв был приостановлен, в последний период войны превысило полмиллиона человек.

Постепенное происходившее в течение всей войны расширение перечня непризываемых этносов имело следствием дальнейшее усложнение терминологии, которой органы военного управления пользовались для их обозначения в руководящей и делопроизводственной документации. Она отражала дифференцированный подход государства к непризываемым этносам. С 31 октября 1943 г. директивой Генерального штаба и Главупраформа КА № Моб/2/4061 для военных округов и недействующих фронтов была введена форма регулярного донесения об остатках ресурса военнообязанных (форма ГУФ-1). Она включала в себя цифровые данные на две категории не призываемых по национальному признаку национальностей: 1) «призывников местных национальностей, временно освобожденных от призыва»; 2) «не подлежащих призыву по национальным признакам». В первую входили местные (коренные) этносы СССР, а во вторую – этносы, имевшие «материнский» этнос за пределами Советского Союза.

В дальнейшем терминология в нормативных документах только усложнялась. В постановлениях ГКО № 6784сс[1220]1220
  «О призыве на военную службу призывников 1927 года рождения».


[Закрыть] и 6786сс[1221]1221
  «О призыве на военную службу призывников, родившихся в 1926 г., местных национальностей Грузинской, Азербайджанской, Армянской, Туркменской, Таджикской, Узбекской, Казахской и Киргизской союзных республик».


[Закрыть] от 25 октября 1944 г., регламентировавших порядок очередного призыва граждан 1927 г. рождения, перечислялись три группы народов, не призываемых в Красную армию:

1) граждане 1927 г. рождения «местных национальностей, освобожденные от призыва» (к этой категории были отнесены: коренные народы закавказских и среднеазиатских союзных республик, а также Дагестанской, Кабардинской, Северо-Осетинской АССР, Адыгейской и Черкесской АО РСФСР);

2) «временно освобожденные от призыва до особого указания» (репрессированные народы СССР, а также поляки, чехи, словаки и польские евреи);

3) «совсем не призываемые» – советские граждане, этнически родственные народам, чьи государства находились с Советским Союзом в состоянии войны или были недружественны ему (немцы, венгры, австрийцы, румыны, болгары, китайцы, корейцы, турки, греки)[1222]1222
  Рассекреченная война… С. 514.


[Закрыть].

В постановлениях ГКО, в силу их целевого назначения (они касались только призыва молодежи очередного возраста), не упоминались военнообязанные старших возрастов «местных национальностей, освобожденные от призыва» (коренные народы закавказских и среднеазиатских союзных республик, а также автономных республик РСФСР на Северном Кавказе). Фактически это была четвертая не призываемая по национальному признаку категория граждан.

По состоянию на конец 1944 г. общую численность людских ресурсов (военнообязанных и призывников) коренных национальностей Закавказья, Средней Азии, Северного Кавказа и ряда других регионов, которые были выведены из процесса комплектования вооруженных сил, можно оценить не менее чем в 857,6 тыс. человек. Подчеркнем, что эти данные заведомо неполны, поскольку нет точных учетных сведений о численности военнообязанных и призывников так называемых зарубежных национальностей и ряда репрессированных национальностей. Наглядно эти данные можно представить в табличной форме (таблица 42).

Таблица 42. Непризываемые этносы по состоянию на конец 1944 г.

* * *

Итак, в течение Великой Отечественной войны Советское государство полностью или частично отказалось от комплектования рядов Красной армии всеми без исключения коренными народами Закавказья, Северного Кавказа и Средней Азии. Общее по стране число национальностей, не призывавшихся в армию по различным причинам, к концу 1943 г. превысило четыре десятка[1223]1223
  Немцы, венгры, австрийцы, румыны, болгары, китайцы, корейцы, турки, греки, поляки, чехи, словаки, польские евреи, иранцы, ассирийцы, айсоры, удины, аварцы, кумыки, лезгины, другие народы Дагестана (подавались одной категорией), горские евреи, ногайцы, осетины, кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, черкесы, адыгейцы, чеченцы, ингуши, крымские татары, киргизы, казахи, узбеки, таджики, туркмены, армяне, азербайджанцы, абхазцы, тавлины (составлено по: ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12216. Д. 49. Л. 210–219, 308; Ф. 209. Оп. 999. Д. 731. Л. 57).


[Закрыть] (включая полиэтнический термин «дагестанцы»). В этом отношении СССР приблизился к показателям дореволюционной России, где в армию также не призывалось несколько десятков этносов и групп этносов (метаэтнических общностей)[1224]1224
  По данным Военного министерства Российской империи, по состоянию на ноябрь 1915 г. это: узбеки, таджики, туркмены, каракалпаки, киргизы (казахи) и кара-киргизы (киргизы), дунгане, таранчи, татары Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерний, закавказские татары (азербайджанцы), ингилойцы-мусульмане, абхазцы, курды, иезиды, турки, аджарцы, чеченцы, ингуши, кумыки, адыге (адыги, черкесы, кабардинцы, абадзехи и др.), осетины, народы Дагестана, вогулы, якуты, малые народы Сибири и Крайнего Севера (тунгусы, остяки, самоеды, гиляки, орочи, тазы, ноны, чукчи, юкагиры, камчадалы, алеуты, эскимосы, айны и проч.), монголы, калмыки, ногайцы, буряты (Сиднев [А.Ф.] Призыв национальностей // Война и революция. 1927. № 5. С. 114).


[Закрыть] (в советской литературе называлась цифра 45 народов[1225]1225
  Кирсанов Н.А. В боевом строю… С. 29.


[Закрыть]). Более того, даже беглого взгляда достаточно, чтобы заметить много совпадений между двумя эпохами. Само по себе существование таких ограничений – очевидное свидетельство непреодоленных культурно-языковых, социальных, политических различий между господствующим русским этносом и многими народами, населявшими нашу страну. Однако, при схожих результатах, два государственных строя пришли к ним различными путями. Практика комплектования войск нерусским контингентом самодержавной России проявила себя инертной и ригидной, не склонной к поиску иного решения, кроме усиления нажима на русское население. Советская система, напротив, оказалась конъюнктурной и гибкой. Если большинство этносов из дореволюционного списка никогда не несли военной службы, априори считаясь неспособными к таковой, то политическая или культурно-языковая непригодность народов из аналогичного советского списка была определена и установлена практикой военной службы представителей этих народов, всевозможными опытами и экспериментами в этой области, и лишь затем на военную службу накладывались ограничение или запрет.

Анализ практики комплектования рядов Красной армии представителями нерусских народов СССР в годы войны позволяет сделать вывод, что она развивалась в двух направлениях. С одной стороны, получила дальнейшее развитие тенденция последних предвоенных лет, связанная с апробированным в 1939–1940-х гг. массовым призывом нерусских военнообязанных на военную службу. Эта мера, несмотря на издержки, сыграла важную компенсаторную функцию, заместив в первый и второй периоды Великой Отечественной войны[1226]1226
  По общепринятой в исторической науке периодизации Великой Отечественной войны, ее первый период приходится на 22.06.1941–18.11.1942 гг., второй – на 19.11.1942 – конец 1943 г. (Военная энциклопедия. Т. 2. М., 1994. С. 36, 40).


[Закрыть] дефицит славянских ресурсов в связи с оккупацией противником многонаселенных территорий Украины, Белоруссии и европейских областей РСФСР. Национальные регионы Советского Союза внесли свой весомый исторический вклад в дело Великой Победы над фашизмом.

С другой стороны, получило дальнейшее развитие ограничение приема в армию ряда этносов, которые по различным причинам считались руководством государства и вооруженных сил неподходящими для военной службы.

Эти противоположные по смыслу и содержанию тенденции отражали столь же противоречивые потребности воюющего государства: с одной стороны – критически важную необходимость быстрого возмещения невиданных ранее в истории войн потерь действующей армии. С другой – стремление государства отгородить армию от элемента, по тем или иным критериям признаваемого некачественным, небоеспособным, отрицательно влияющим на исход вооруженной борьбы.

Изменение стратегической ситуации на советско-германском фронте напрямую влияло на этнические акценты в комплектовании Красной армии. Неизменной оставалась роль станового хребта Красной армии, которую выполнял русский этнос, испытывавший демографическую перегрузку в течение всей войны. Под перегрузкой понимается превышение доли представителей этноса в армейских рядах (и как неизбежное следствие – пропорционально высокие боевые потери) над долей этого этноса среди всего населения Советского Союза. Кроме русских ряд других этносов также испытал в разные периоды войны довольно резкие перегрузки, носившие, однако, временный характер. В 1942 г. это были народы Закавказья; следом, в 1942–1943 гг., – народы Средней Азии; с середины 1943 г. повышенная демографическая нагрузка выпала на плечи освобождаемых народов – украинцев, к которым в 1944 г. присоединились белорусы, молдаване, жители Прибалтики. Тюркские и финно-угорские народы РСФСР, а также евреи, проживавшие в основном в тыловой зоне, в течение войны также активно пополняли ряды армии, но чрезмерных перегрузок не испытали.

Реализация второй (ограничительной) тенденции, как показал анализ, выразилась в приостановках обязательного призыва среди ряда этносов, количество которых к концу войны достигло нескольких десятков. Для целого ряда этносов приостановка призыва в армию стала первым звеном в цепи репрессивных акций, окончившихся принудительным выселением всего народа в отдаленные регионы СССР и тяжелыми демографическими потерями. В то же время многократное сокращение представительства репрессированных народов на фронте объективно сокращало уровень их боевых потерь и в определенной степени компенсировало демографические потери, связанные с депортацией.

Глава 7. Подготовка и использование национальных командных кадров

7.1. Подготовка и комплектование РККА национальными кадрами командно-начальствующего состава в межвоенный период

В дореволюционной армии среди офицерского состава доминировал восточнославянский суперэтнос (великороссы, малороссы, белорусы), традиционно именовавшийся «русские». Это объяснялось их лучшим доступом к образованию, отсутствием культурно-языковых барьеров, привилегированным положением русских (православных) в продвижении по службе. Также значительную прослойку среди офицеров составляли поляки и немцы. Это положение сохранялось в течение длительного времени. Так, в 1868 г. из 21 013 офицеров Русской армии 16 293 (77,6 %) являлись православными (то есть в подавляющем большинстве русскими в широком смысле слова), 2707 (12,9 %) – римско-католического вероисповедания (преимущественно поляки), 1516 (7,2 %) – протестантского вероисповедания (преимущественно немцы)[1227]1227
  Ежегодник русской армии за 1869 г. СПб., 1869. С. 16.


[Закрыть].

Тенденцией было расширение представительства русских (восточных славян) за счет сокращения доли поляков и немцев. Так, в 1912 г. (последний раз в имперскую эпоху этнический состав армии публиковался именно в этом году) в рядах Русской императорской армии числилось 76,8 % восточных славян («русских») среди нижних чинов и 86,6 % – среди офицеров[1228]1228
  Военно-статистический ежегодник армии за 1911 г. СПб., 1913. С. 136–137, 172–173, 278–279.


[Закрыть] (таблица 43). В то время как, согласно данным Центрального статистического комитета МВД Российской империи, по состоянию на 1913 г. русские (включая 43,4 % великороссов, 17,4 % малороссов и 4,6 % белорусов) составляли лишь 65,5 % населения империи[1229]1229
  Статистический ежегодник России 1913 г. (Год десятый). СПб., 1914. С. 63–65.


[Закрыть].

Таблица 43. Офицерский состав Русской армии по национальности в 1912 г. (без учета казачьих войск)

Источник: Военно-статистический ежегодник армии за 1912 г. СПб., 1914. С. 230–231.

Хотя со сменой государственного строя национальная политика в России коренным образом изменилась в пользу прежде ущемленных в правах этносов, в первые годы советской власти в армии нового типа господствующее положение русских (то есть великороссов) среди командного состава новой, Красной армии не только сохранилось, но даже усилилось. Теперь это было связано не с политическими преференциями русским, как раньше, а с тем, что изначальное ядро Советской России составили русские губернии, в то время как национальные регионы в большинстве своем пришлось завоевывать силой в ходе Гражданской войны. Часть территорий, традиционно дававших Русской армии большую прослойку офицеров (Польша, Прибалтика), добились государственной независимости. Резкая убыль командного состава по национальности поляков, немцев, латышей, литовцев, эстонцев могла быть компенсирована только русскими.

Как видно из таблицы 44, доля восточных славян (русских, украинцев, белорусов) и татар среди начальствующего состава в Красной армии в период Гражданской войны почти не изменилась по сравнению с аналогичным показателем старой армии. Но оставшаяся доля была кардинальным образом перераспределена. Резко выдвинулись евреи, которые (кроме немногочисленных выкрестов) прежде не допускались к офицерским чинам, а также латыши, занимавшие в структуре советских вооруженных сил периода Гражданской войны особое место. Заметнее всего сократились доли немцев и поляков.

Таблица 44. Начальствующий состав Красной армии по национальности по данным переписи РККА 28 августа 1920 г.

Составлено по: Труды Центрального статистического управления. Т. XIII. Вып. 2. С. 176–179 (РГВА. Ф. 40442. Оп. 3. Д. 2. Л. 106 об. – 107).

В этот период предпринимались попытки подготовки красных командиров из представителей нерусских национальностей. Так, с развертыванием украинских частей в декабре 1919 г. распоряжением Главного управления военно-учебных заведений для уроженцев Советской Социалистической Республики Украины были созданы особые отделения: на 300 человек при 1-х Московских пехотных курсах и на 200 человек – при 1-х Московских артиллерийских курсах. К кандидатам предъявлялись следующие требования: командируемые на курсы красноармейцы должны были быть из числа старшин, отделенных, помощников взводных командиров или рядовых, достаточно развиты и грамотны в общем и политическом отношении, коммунисты или сочувствующие[1230]1230
  РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 8. Л. 648.


[Закрыть]. 21 марта 1920 г. «для руководства организацией и деятельностью курсов, находящихся на территории Украины», в Киеве был открыт Украинский отдел ГУВУЗ[1231]1231
  РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 9. Л. 651.


[Закрыть]. Определенные усилия по изысканию командного состава из мусульман и переводу его в мусульманские части Красной армии предпринимала Центральная мусульманская военная коллегия при Наркомвоене. В 1919 г. работали курируемые ЦМВК Казанские мусульманские пехотные командные курсы[1232]1232
  РГВА. Ф. 11. Оп. 15. Д. 20. Л. 143–144.


[Закрыть]. В 1920 г. в Казани работали пехотные и кавалерийские курсы для мусульман; кроме того, ЦМВК вербовала кандидатов для отправки в отраслевые военные школы в Москву. Только за период с март по ноябрь 1920 г. ЦМВК навербовала в военно-учебные заведения 1517 мусульман. Были и другие попытки подготовки или выявления командных кадров в интересах укомплектования национальных воинских частей. Но в целом эта работа в период Гражданской войны носила эпизодический и частный характер.

После окончания Гражданской войны и десятикратного сокращения численности РККА среди начальствующего состава продолжали значительно преобладать русские. Согласно материалам переписи РККА, состоявшейся 15 марта 1923 г., их удельный вес достигал 83 %[1233]1233
  Красная армия в 1920-е годы. С. 50.


[Закрыть]. В совокупности три восточнославянских народа – русские, украинцы и белорусы – давали подавляющее большинство командного состава – 92,18 % (таблица 45).

Таблица 45. Командно-начальствующий состав РККА по национальности по переписи РККА 15 марта 1923 г.

Источник: Вестник Архива Президента Российской Федерации. Красная армия в 1920-е годы… С. 50.

В связи с намечавшейся программой национальных формирований задача подготовки потребного количества национальных кадров начальствующего состава изначально стояла во главе угла. Еще в мае 1923 г., до принятия программы, наркомвоенмор Л.Д. Троцкий назвал ее «первой и основной»[1234]1234
  РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 197. Л. 1.


[Закрыть]. В эти же дни Н.И. Бухарин, ближайший соратник В.И. Ленина и И.В. Сталина, редактор газеты «Правда», обсуждая проект платформы партии по национальному вопросу, писал Сталину, что в военном разделе проекта нужно «основным поставить создание крепкого коммунистического кадра военных, безусловно, преданного»[1235]1235
  ЦК РКП(б) – ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 1. 1918–1933 гг. М., 2005. С. 116.


[Закрыть]. В резолюции IV совещания ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей, проходившего в июне 1923 г., содержался раздел «О практических мерах по организации войсковых частей». Здесь была подчеркнута первостепенная необходимость «создания военных школ в республиках и областях для выработки в известный срок командного состава из местных людей, могущих послужить потом ядром для организации национальных воинских частей». Там же, где имелись «старые кадры из местных людей» (Татария, Башкирия, Закавказье, Украина), предлагалось немедленно приступить к формированию национальных дивизий на милиционных началах[1236]1236
  КПСС в резолюциях и решениях… Ч. 1. М., 1953. С. 765–766.


[Закрыть]. Со своей стороны в августе 1923 г. Штаб РККА разработал проект приказа об учете лиц командного, административного и политического состава, «могущих быть использованными для будущих частей». Также Штаб РККА считал необходимым принять на учет курсантов и младших командиров нерусских национальностей[1237]1237
  РГВА. Ф. 7. Оп. 7. Д. 707. Л. 1.


[Закрыть]. Как справедливо отмечалось в 1925 г. в еженедельнике «Военный вестник», «подготовить командный состав для будущих [национальных] формирований – это значит решить наполовину задачу создания самих частей»[1238]1238
  Мирошников С.Н. Вопросы национальных вуз // Военный вестник. 1925. 11 апреля. С. 14–16.


[Закрыть].

Особенно важной представлялась задача воспитания военных кадров у этносов, прежде не привлекавшихся к военной службе, для которых накопление минимального числа лиц начальствующего состава являлось отправной точкой для строительства самих национальных формирований. Этой задаче придавалось не только военное, но и важнейшее политическое значение, поскольку национальный командно-начальствующий состав мыслился как наиболее надежный проводник коммунистических идей в национальных регионах Советского Союза. В 1923 г. командующий войсками Северо-Кавказского военного округа К.Е. Ворошилов, обосновывая необходимость организации кавалерийской школы для горских народов, писал И.В. Сталину и Л.Д. Троцкому: «Курсы, если их правильно поставить, могут стать местом фабрикации того надежного советски-крепкого молодняка, который… станет приличной опорой советской власти»[1239]1239
  РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 138. Л. 141.


[Закрыть].

Хотя на подготовку национальных кадров в системе военно-учебных заведений РККА органами военного управления возлагалась главная надежда, в первые годы реализации пятилетней программы на них нельзя было рассчитывать, поскольку национальные военные школы могли дать первый выпуск средних командиров только в 1928 г.[1240]1240
  ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11456. Д. 27. Л. 31–32.


[Закрыть] Поэтому изыскивать кадры для укомплектования национальных частей приходилось и иными способами:

– выявлением национального начальствующего состава в войсках, учреждениях и заведениях РККА с последующим их переводом в соответствующие национальные воинские части[1241]1241
  Катуков В. Указ. соч. С. 21.


[Закрыть];

– выявлением кадров запаса на воинском учете командного состава РККА с призывом их в армию для прохождения службы в национальных частях;

– выдвижением из числа наиболее способных младших командиров;

– использованием военспецов (начсостава дореволюционной подготовки и национальных армий периода Гражданской войны).

У некоторых национальностей, намеченных в пятилетней программе национальных воинских формирований в начале 1920-х гг., имелся достаточно многочисленный запас военных специалистов, получившийся благодаря традиции несения военной службы в Русской императорской армии представителями имущих слоев (северокавказские народы, грузины, армяне и др.). В 1920-х гг. и даже в начале 1930-х гг. армянские и грузинские национальные части РККА в основном комплектовались бывшими офицерами Русской императорской армии и армий периода государственной независимости Грузии и Армении (1918–1921 гг.)[1242]1242
  К началу 1931 г. в ККА в старшей группе комначсостава 74,8 % служили в царской армии и 68,5 % – в национальных армиях; в высшей группе эти показатели составляли 100 % и 75 %. В среднем звене удельный вес таких командиров был существенно ниже: 6,6 % и 8 % соответственно (РГВА. Ф. 25873. Оп. 6. Д. 606. Л. 81).


[Закрыть]. Однако комплектование целых соединений военспецами было скорее исключением, вызванным конкретно-историческими условиями военного строительства в данном регионе. В других республиках запас командного состава местных национальностей, напротив, исчислялся единицами.

В целом после Гражданской войны советское руководство имело твердое намерение воспитать собственные кадры. Основной расчет строился на подготовке новых командных кадров в специализированных военных школах. Как отмечал в вышеупомянутом письме К.Е. Ворошилов, «нам нужно иметь свои кадры [командиров] и политвоенных работников в этих народностях. До тех пор, пока мы будем базироваться на… старых офицерских кадрах, нам будет грозить немалая уголовная и политическая ответственность»[1243]1243
  РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 138. Л. 128.


[Закрыть].

Следует отметить, что в 1920-х гг. служба краскома (красного командира) не являлась престижной из-за крайне низкого уровня денежного содержания кадрового военнослужащего. Нередко командир влачил полуголодное, нищенское существование и, как следствие, был безразличен к выполнению должностных обязанностей, не говоря уже о его морально-политическом состоянии[1244]1244
  Красная армия в 1920-е годы… С. 118–121.


[Закрыть]. Все десятилетие остро стояла проблема текучести командного состава и большого числа вакантных должностей. Как отмечалось на Пленуме ЦК РКП(б) 3 февраля 1924 г., специально посвященном проблеме текучести кадров, «в армии положение в смысле заработка невыносимо… Рабочие получают на заводе гораздо больше, чем в армии, – естественно, из армии бегут, пытаясь всяческими правдами и неправдами демобилизоваться»[1245]1245
  Красная армия в 1920-е годы… С. 68.


[Закрыть]. С этой точки зрения молодежь из, как правило, еще более бедных национальных регионов была более мотивирована на построение военной карьеры.

Уже в декабре 1923 г. по поручению заместителя председателя РВС СССР Э.М. Склянского были намечены конкретные военные школы, предназначенные к «национализации», то есть к перепрофилированию для обучения нерусских курсантов[1246]1246
  РГВА. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1419. Л. 5.


[Закрыть]. В начале 1924 г. процесс национализации был запущен. Приказом наркома Л.Д. Троцкого от 9 июня 1924 г. «О национализации военно-учебных заведений» было объявлено об организации на базе различных курсов новых национальных вузов для подготовки командного состава на родном языке[1247]1247
  РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 54. Л. 39.


[Закрыть]. Создание национальных военных школ началось раньше, чем была принята пятилетняя программа национальных формирований (декабрь 1924 г.), таким образом, решалась задача опережающей подготовки командиров для национальных частей.

Как показало изучение документов, создание нацшкол проходило частично заново, частично – за счет переформирования нормальных школ и курсов. Если на 1 марта 1924 г. национальных заведений было 7 с общей численностью постоянного состава 2248 человек и переменного (курсантов) – 2973, то к 1 ноября 1924 г. их число почти удвоилось: на 13 национальных вузов приходились 4240 человек постоянного и 4961 человек – переменного состава[1248]1248
  РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 54. Л. 174.


[Закрыть]. Уже к концу 1924 г. сеть национальных военно-учебных заведений в стране чрезмерно разрослась и составила без малого 21,3 % от всех военно-учебных заведений. По мотивам политической целесообразности расширение численности и штатной емкости национальных вузов продолжалось даже на фоне общего сокращения всех остальных военных школ. «Учитывая надобность в более интенсивной подготовке национального комсостава, – отмечалось в октябре 1924 г. в докладе врид начальника Управления военно-учебных заведений (УВУЗ) РККА В.С. Лазаревича в РВС СССР, – нельзя к емкости нацвуз применять нормальную мерку… и следует допустить определенное увеличение емкости нацвуз»[1249]1249
  РГВА. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1432. Л. 1.


[Закрыть]. В угоду политическим требованиям с мест организовывались школы даже для тех народов, для которых не намечалось создавать национальных воинских частей. Например, с 1924 г. в Крымской (татарской) кавалерийской школе имелся один эскадрон (142 человека) курсантов крымских татар, хотя крымско-татарских формирований вовсе не планировалось[1250]1250
  РГВА. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1432. Л. 2.


[Закрыть]. Как отмечал в своем докладе в РВС СССР 11 мая 1926 г. начальник УВУЗ РККА В.К. Путна, в начальный период «при определении действующей емкости национальных школ… приходилось считаться и с чисто политическими соображениями отдельных республик»[1251]1251
  Реформа в Красной армии. Кн. 1. С. 573.


[Закрыть].

К началу 1925 г. число курсантов национальных военных школ выросло до 9460 человек, среди которых лица нерусской национальности составляли 76,6 %[1252]1252
  РГВА. Ф. 4. Оп. 2. Д. 112. Л. 26.


[Закрыть]. Количество национальных вузов составило 18 (14 командных и 4 военно-политических)[1253]1253
  Грузинская, Армянская, Азербайджанская объединенные школы, Грузинская и Армянская военно-политические школы, Закавказская военно-пролетарская школа, Среднеазиатская школа комсостава, 5-я объединенная школа червонных старшин, 5-я кавалерийская школа им. т. Зиновьева (Украина), Военно-подготовительная школа (Украина), 7-я объединенная Белорусская школа, Кавалерийская школа горских национальностей Северного Кавказа, 6-я объединенная Татаро-Башкирская школа, Тюркская военно-политическая школа, 8-я объединенная Киргизская школа, 2-я объединенная школа красных коммунаров (Крым), 3-я объединенная интернациональная школа (Крым) (Реформа в Красной армии. Кн. 1. С. 310).


[Закрыть]. Комплектование школ шло за счет коммунистов, комсомольцев и членов профсоюзов, а также рядовых и младших командиров нерусской национальности, уже проходивших службу в войсках. Наиболее ценным контингентом считались младшие командиры и красноармейцы, которые осознанно выбирали военную карьеру[1254]1254
  РГВА. Ф. 25873. Оп. 1. Д. 3155. Л. 111.


[Закрыть]. «Свои» вузы или отделения в военных школах обрели польский, украинский, белорусский, татарский, башкирский, киргизский, грузинский, армянский, азербайджанский народы, а также народы Средней Азии и горские народы Северного Кавказа, для которых были открыты объединенные школы. Еще для ряда народов – мордвин, вотяков (удмуртов), немцев, чувашей, зырян (коми), молдаван – предусматривалось квотирование мест в военных вузах в местах их компактного проживания[1255]1255
  РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 501. Л. 45.


[Закрыть]. В течение 1925 г. открылось еще две национальных школы: Интернациональная объединенная военная школа на 500 курсантов (карелы, финны, эстонцы, корейцы) и Объединенная военная школа коммунаров им. Уншлихта на 450 курсантов (поляки)[1256]1256
  Реформа в Красной армии. Кн. 1. С. 573.


[Закрыть].

В течение всего 1925 г. и в начале 1926 г. на специальной комиссии также рассматривался вопрос о преобразовании существовавших с 1922 г. Туркестанских курсов востоковедения для начальствующего состава в высшую военную школу уровня академии для специальной (культурной и языковой) подготовки командного состава к службе, как в Средней Азии, так и в странах Востока (существовавший Восточный факультет Военной академии РККА готовил не командиров, а разведчиков и дипломатов). После обсуждений эта идея была отклонена; курсы остались двухгодичным специальным учебным заведением для командиров, уже окончивших курсы усовершенствования по своему роду войск, а вскоре и вовсе были переданы Наркомпросу[1257]1257
  РГВА. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1275. Л. 1–30.


[Закрыть].

Уже во второй половине 1920-х гг. стало очевидным, что количество национальных школ значительно превышает штатные возможности разворачиваемых национальных формирований. Содержание их для военного бюджета было непомерно дорогим, а нехватка преподавателей, уставной и учебно-методической литературы на местных языках делала обучение малоэффективным. К тому же постоянно уточнялась штатная емкость начсостава национальных формирований, для которых готовились кадры. Поэтому в последующем ежегодно шла коррекция в сторону объединения национальных школ и сокращения их штатов и отделений (прежде всего артиллерийских и кавалерийских). Так, к 1926/1927 учебному году число школ достигло максимума (21[1258]1258
  Объединенная интернациональная военная школа Коммунаров им. Уншлихта; объединенные: Интернациональная, Татаро-Башкирская, Белорусская, Казахская, Грузинская, Армянская, Азербайджанская, Среднеазиатская военные школы, Школа червонных старшин, Крымская, Украинская, Северо-Кавказская кавалерийские школы, Киевская артиллерийская школа, Центральная тюркская школа, Армянская, Грузинская, Азербайджанская военно-политические школы, Закавказская военно-подготовительная школа, Узбекская военно-подготовительная школа, Тифлисская пехотная школа (РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 602. Л. 120).


[Закрыть]), но емкость переменного состава сократилась до 4337 штатных единиц. А к 1927/1928 учебному году число школ сократилось до 9, в то время как емкость переменного состава – до 3927 штатных единиц (пехота – 1650, кавалерия – 962, артиллерия – 700, политсостав – 40, подготовительные отделения – 575)[1259]1259
  РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 610. Л. 89.


[Закрыть]. В число национальных школ входили: Объединенная татаро-башкирская школа (штатная численность курсантов – 442); Объединенная белорусская школа (500 курсантов); Школа червонных старшин (350 курсантов); Объединенная среднеазиатская школа (795 курсантов); Украинская кавалерийская школа (320 курсантов); Киевская артиллерийская школа (200 курсантов); Закавказская подготовительная школа (450 курсантов); Северо-Кавказская горских национальностей кавалерийская школа (320 курсантов) и Закавказская пехотная школа (550 курсантов)[1260]1260
  РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 610. Л. 88 об. – 89.


[Закрыть].

В дальнейшем продолжилась тенденция к оптимизации национальных школ и их специализации в соответствии со штатными потребностями национальных частей. Уже к лету 1929 г. осталось лишь 6 национальных школ, но в то же время дополнительно открылось 10 национальных отделений в военных школах общей сети[1261]1261
  Красная армия в 1920-е годы. С. 188.


[Закрыть].

Национальные военные школы готовили командиров среднего звена в пехоте и кавалерии (командиры взводов, эскадронов), а также политсостав первичного звена по программам нормальных военных школ. Первостепенной задачей было сформировать прослойку командиров взводов, то есть тех командиров, которые непосредственно и больше всех общались с бойцами. После этого старались заместить национальными кадрами должности командиров рот.

Главной задачей национальных школ было воспитать грамотного, политически развитого командира, в совершенстве знающего военное дело, хорошо владеющего формами и методами партийно-политической работы с подчиненными и инструкторскими навыками в области боевой подготовки[1262]1262
  Назих Э.-Б.Р. Деятельность государственных и военных органов СССР по созданию и развитию национальных воинских формирований (1923–1939 гг.): Автореф. дисс. … канд. ист. наук. М., 2011. С. 14–15.


[Закрыть]. Но в целом – и это следует особо подчеркнуть – талантливая, высокообразованная и здоровая молодежь любой национальности могла поступить не только в национальную школу, но и на любое отделение любого военно-учебного заведения (нормальной школы), в том числе школы военно-морского и военно-воздушного профиля, технических родов войск, военных факультетов гражданских вузов[1263]1263
  Всего таковых к концу 1920-х гг. насчитывалось 37.


[Закрыть].