Текст книги "Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г."

Итак, Василию Димитриевичу Витовт становился теперь менее страшным, в частности, потому, что силы литовские значительно поубавились на Ворскле. Теперь он мог обратить на Новгород более серьезное внимание и в любом случае имел поводы начать враждебные действия против новгородцев, тем более что в 1400 г. Новгород заключил с Витовтом мир, а в следующем, 1401 г. – и Псков. Очевидно, Витовт стал уступчивее по отношению к Новгороду благодаря поражению на Ворскле²⁹⁶. Василий Димитриевич, кроме того, мог видеть, что урок, данный новгородцам в 1398 г., а потом мягкость, выказанная им при заключения мира с ними, одинаково бесполезны. Какие побуждения руководили великим князем, определительно сказать нельзя, но в 1401 г. он опять начинает войну в Заволочье. В начале марта новгородский владыка поехал в Москву, куда звал его митрополит по святительским делам; но великий князь «велел поимати» его, вероятно, за то, что он благословлял новгородцев на войну. В то же время по повелению великого князя известные уже нам Анфал Никитин и успевший бежать из монастыря Герасим с великокняжескою ратью нежданно пришли в Двинскую землю и взяли ее на щит; людей резали и вешали, забирая имущество и товары; схватили несколько новгородских бояр. Но трое новгородских воевод, Степан Михайлович с братом и Никита Головня, собрали вожан, нагнали Анфала и Герасима и в битве при Холмогорах отняли захваченных ими новгородских бояр. В то же время великий князь послал на Торжок своих бояр Александра Поля и Ивана Марина с ратью в 300 человек; ими схвачены были в Торжке сын новгородского посадника Семен Васильевич и Михаил Феофилактович; имущество их в церкви Спаса также было взято, а сами они отправлены в Москву. Впрочем, в следующем, 1402 г. Василий Димитриевич отпустил их в Новгород, а чрез год после того отпущен был и владыка новгородский²⁹⁷. Затем до 1417 г. мы не видим, чтобы между Москвой и Новгородом были враждебные столкновения. Что касается Пскова, то, как мы уже видели, хотя он в 1401 г. и заключил, по некоторым известиям, вечный мир с Витовтом, тем не менее в том же году Василий Димитриевич назначил в Псков своим наместником князя Даниила Александровича, которого мы встречаем там и в последующие годы.

Семен Димитриевич Суздальско-Нижегородский все еще бродил среди татар и не оставлял своей мечты – когда-нибудь добиться Нижнего Новгорода. Конечно, Василий Димитриевич не мог оставить его без внимания, тем более что этот князь, как видно из сохранившихся о нем летописных известий, был чрезвычайно настойчив и упорен в преследовании своих целей, и в то же время закоренелый враг нового порядка вещей, наступившего с усилением московских князей. В 1398 или 1399 г. Василий Димитриевич посылал на него к Казани брата своего Юрия. Но поход был безуспешен. Наконец, в 1401 г. великий князь послал воевод Ивана Александровича Уду и Федора Глебовича с большим войском – отыскать если не самого Семена Димитриевича, то хотя бы его семейство или бояр. Воеводы пошли в Мордовскую землю и нашли жену Семена Александру с детьми в каком-то месте Цыбирцы около православной церкви, поставленной каким-то татарином Хазибабой, забрали все ее имущество и вместе с детьми взяли в Москву. Борьба, как видно, была весьма ожесточенная, так что вызвала вмешательство духовенства. «Смущение велико, – пишет великому князю Кирилл, игумен Белозерского монастыря, – между тобою и сродники твоими князми суждальскими. Ты, господине, свою правду сказываешь, а они – свою; а в том, господине, лежи вас крестьяном кровопролитие велико чинится… Слышел есмь, что доселе были (суздальские князья) у тебе в нужи, да от того ся, господине, и возбранили. И ты, господине, Бога ради, покажи к ним свою любовь и жалованье, чтобы не погибли в заблужении в татарских странах, да тамо бы не скончались…» Узнав об участи своей семьи, Семен Димитриевич, по выражению летописи, «вниде в покорение»: списавшись с Василием Димитриевичем и выпросив у него опас (опасная грамота), он прибыл в Москву и заключил мир с великим князем, отказавшись в его пользу от Нижегородского княжества. Неизвестно, давал ли ему что-нибудь великий князь из бывшей его отчины; знаем только, что он в 1402 г. уехал с семейством в Вятку уже сильно расслабленный, разболелся там и 21 декабря того же года скончался²⁹⁸.

В 1403 г. не в первый раз уже происходит раздор между вликим князем Тверским Иваном Михайловичем и младшим братом его, Василием Михайловичем Кашинским, который бежал в Москву. Василий Димитриевич успел примирить братьев²⁹⁹. Такое же мирное настроение сказалось в великом князе и по отношению к Новгороду. В 1401 г., когда новгородский архиепископ Иоанн приезжал по каким-то делам в Москву к митрополиту и великому князю, последний приказал «поимати» его³⁰⁰; а в следующем, 1402 г. Василий Димитриевич разорвал мир с новгородцами³⁰¹. Но в 1403 г. великий князь вдруг приказывает митрополиту Киприану освободить новгородского владыку и с честью отпустить в Новгород³⁰².

Отношения с Литвой в рассматриваемое время Василий Димитриевич старался поддерживать если не дружественные, то по крайней мере мирные, пока Литвой не затрагивались его существенные интересы. Это видно из того, как он относился к событиям в Смоленске и Пскове, на которые сильно налегал Витовт. В 1403 г. в Москву приехал смоленский князь Юрий Святославич и просил великого князя защитить его от Витовта; он предлагал даже Василию Димитриевичу свое княжество в собственность, только бы оно не перешло к его непримиримому врагу, а себя просил принять на службу. Великий князь, не желая нарушить мира с Витовтом, не согласился ни на то, ни на другое³⁰³. Впрочем, причиной отказа было, кажется, и нерасположение Василия Димитриевича к Юрию, личность которого действительно была довольно грязной, судя но поступку его с княгиней Вяземской, которая не хотела для него изменить мужу, близкому к Юрию человеку. Совсем иначе отнесся великий князь к подобной же просьбе псковичей. Когда в 1405 г. псковичи и новгородцы просили у Василия Димитриевича помощи против Витовта, который при заключенном мире взял у них город Коложе, великий князь послал в Псков своего брата Петра³⁰⁴, а в следующем, 1406 г. из-за тех же псковичей разорвал с Витовтом мир и послал свои рати к Вязьме и Серпейску – воевать Литовскую землю³⁰⁵; наконец, 7 сентября того же года и сам Василий Димитриевич выступил к р. Плаве против Витовта. До битвы, однако, дело не дошло: князья заключили перемирие на год³⁰⁶. В Пскове Василий Димитриевич оставил своим наместником князя Даниила Александровича (из ростовских князей). Для Смоленска, как видно, великий князь ничего не выговорил у Витовта: мы видим, что в том же 1406 г. в Москву опять приехал князь Юрий Святославич, изгнанный из его отчины Витовтом, и получил наместничество в Торжке; тогда же из Литвы приехал на службу к великому князю князь Александр Иванович Нелюб, которому дан был Переяславль³⁰⁷. Между тем псковичи, оставленные в покое Литвой, начинают испытывать нападения со стороны немцев. Они опять обратились за помощью к Василию Димитриевичу, который послал к ним (зимой) брата своего Константина сначала только для помощи, а потом в 1407 г. и на княжение³⁰⁸.

С 1407 г., по выражению Никоновской летописи, «наипаче заратишась москвичи с литвою». Ни одна из летописей не указывает, однако, на причины этих неприязненных отношений. Василий Димитриевич пошел по направлению к Смоленску, взял и сожег Дмитровец и отсюда пошел к Вязьме. Но до битвы и теперь не дошло: князья заключили перемирие на время от Рождества Богородицы (8 сентября) до Петрова дня³⁰⁹. В Литве в это время происходили усобицы: Ягелло и Свидригайло спорили о власти; первый одержал верх, и его соперник из Брянска перешел в 1408 г. (26 июля) на службу к князю Московскому; с ним пришли также князья Патрикий и Александр Звенигородские, Федор Александрович Путивльский, Семен Перемышльский, Михаил Хотетовский и Урустай Минский (вероятно, из татарских князей), бояре черниговские, брянские, стародубские и рославльские. Василий Димитриевич дал Свидригайлу города: Владимир, Переяславль, Юрьев, Волоколамск и др.³¹⁰ Между тем в Литве наступило относительное спокойствие, и Витовт не преминул воспользоваться благоприятным временем для похода на Москву. Хотя летописи и не говорят о причинах этого похода, но, кажется, ближайшей причиной был переход на службу к Василию Витовтова врага Свидригайла. Василий Димитриевич пошел навстречу Витовту к р. Угре. Но и на этот раз дело не дошло до битвы: князья заключили вечный мир³¹¹.

В Орде в описываемое время происходили неурядицы и смуты, была замятия, по выражению летописей: ханы быстро сменяли один другого, и эти перемены сопровождались потрясениями и кровопролитием: Тохтамыша сменил Темир-Кутлуй, за которым следовали Шадибек и Булат-Салтан. Василию Димитриевичу, конечно, на руку были эти смуты, и он несколько лет не посылал даже выхода в Орду. Тем не менее Орда еще сильна была, в частности, потому, что настоящим ее представителем в это время был хитрый и энергичный Едигей. Он, по-видимому, дружил с Василием, называл его сыном, а между тем втайне готовился нанести этому сыну сильный удар. В 1408 г. он вместе с другими четырьмя царевичами и многими князьями ордынскими вторгся в Рязанскую землю, разбил рязанского князя Федора Олеговича; потом – коломенскую рать и в конце ноября подступил к Москве. Великий князь уехал в Кострому, оставив в Москве дядю Владимира Андреевича Храброго, братьев Андрея и Петра и какого-то князя Ивана Юрьевича. Едигей 26 ноября остановился в Коломенском, а 1 декабря по всей Московской земле распустил татар, которые рассыпались в разные стороны, «аки злии волци»: Переяславль, Юрьев, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верея, Нижний Новгород и Городец стали жертвой огня и меча татарского; но погоня, посланная за великим князем, не смогла догнать его и ни с чем воротилась назад. Хотя Едигей сам не подходил к Москве и не сносился с осажденными, тем не менее он хотел остаться здесь на зимовку и во что бы то ни стало взять столицу. Чтобы усилиться людьми и осадными орудиями, он вызывал к Москве Ивана Михайловича, великого князя Тверского, с пушками, тюфяками и самострелами. Иван Михайлович шел медленно; дошедши до г. Клина, он отпустил от себя сопровождавших его татарских посланцев, а сам воротился домой. Так он поступал «дабы ни Едигея разгневити, ниже великому князю погрубити, и обоим обоего избежа, премудре бо сиа сотвори»… Не надеясь захватить (в плен) великого князя, Едигей отправил к нему грамоту, в которой прописывает все преступные против Орды деяния Василия. Это послание, внесенное в Новгородскую 4-ю и другие летописи, весьма любопытно, так как ярко характеризует отношения Василия с Ордой и его ордынскую политику. Едигей прежде всего говорит, что он пришел ратью потому, что, по распространившемуся в Орде слуху, у Василия находятся дети Тохтамыша. Очевидно, Булат-Салтан не чувствовал под собой твердой почвы и, надо полагать, боялся, что Василий (если бы у него были дети Тохтамыша) мог выставить от себя претендента на ханский престол. Далее Едигей жалуется, что прежде улус царев «исправу дрожал да и пошлину», а теперь этого нет, что приходящих на Московскую землю царевых послов и купцов «на смех поднимают», между тем как прежде послов царевых и гостей чтили и «держали без истомы и без обиды»; он советует Василию спросить старых бояр, так ли делалось прежде; ставит на вид, что с тех пор, как сел на царстве Темир-Кутлуй, Василий не был ни у одного царя в Орде, не присылал даже ни детей, ни князей, ни бояр. «Добрые нравы, – говорит Едигей, – и добрыя дела, и добрая дума в Орде была от Федора от Кошки, добрый был человек: который добрый дела ордынский тот тебе [Василию] поминал, а то ся минуло». Теперь, говорит далее Едигей, у тебя сын его Иван – казначей, любимец и старейшина; «и ты нынеча из того [Ивана] слова и думы не выступаешь, которая его дума не добра и слово, и ты из того слова не выступаешь… ино того думою учинилася улусу пакость». В заключение Едигей говорит, что Василий, посылая в Орду «жалобныя грамоты», всегда лгал, когда говорил, что «ся улус истомил и выхода взята не на чем», что он брал с двух сох по рублю и неизвестно, куда девал это серебро, т. е., другими словами, оставлял у себя. Так прописывал Едигей Василию его «пакости». А между тем Орде угрожал новый претендент на ханский престол. Булат-Салтан чрез посла извещал Едигея об опасности и требовал, чтоб он немедленно возвратился в Орду. Только теперь Едигей вступает в переговоры с осажденными, не знавшими об угрожавшей хану опасности, и соглашается снять осаду за откуп в 3000 рублей. Сначала Едигей отпустил в Орду несколько отрядов с большим полоном, а потом в конце декабря ушел и сам со всем войском³¹².

Затем до 1418 г. деятельность Василия Димитриевича отличается более мирным и миролюбивым характером. В 1408 г., еще до нашествия Едигея, князь Иван Владимирович Пронский согнал Федора Олеговича с великокняжеского Рязанского стола, который занял сам. Василий Димитриевич вступился в это дело, примирил родичей, и каждый из них занял по-прежнему свое княжение³¹³; тогда же по повелению великого князя срублен, т. е. укреплен был г. Ржева, вероятно, по причине частых набегов на него Литвы³¹⁴; в следующем, 1409 г. 1 сентября Василий Димитриевич с большой силой выступил против Витовта и стал на берегу р. Угры. Витовт с литовцами, ляхами, немцами и жмудью стоял на другом берегу. Но, простояв так несколько дней, князья примирились, как выражается летопись, «по давному»³¹⁵.

Псков в это время начинают беспокоить немцы. В самом начале февраля 1408 г. ливонский магистр с немцами и литвой вторгся в Псковскую землю и неделю ее опустошал. Тщетно псковичи обращались к Новгороду: новгородцы «псковичем в перечину» не оказали им никакой помощи, и немцы побили псковичей. В следующем, 1409 г. псковичей постигло другое несчастье: 4 апреля скончался их любимый князь, Даниил Александрович. В то же время после Пасхи (была 7 апреля) на основании заключенного Василием Димитриевичем мирного договора с Витовтом псковичи отправили к последнему послов также для заключения «вечного мира». Заключив (в июле) мир и с ливонским магистром, псковичи должны были позаботиться о князе: они отправили к Василию Димитриевичу послов, по просьбе которых великий князь отпустил к ним на княжение князя Александра Федоровича Ростовского. Но с ним, как видно, псковичи не смогли ужиться: в 1410 г. Александр Федорович назначен был во Псков князем, а 15 мая следующего, 1411 г. он уехал из Пскова в Москву. В 1412 г. псковичи опять отправили к великому князю посольство, чрез которое выпросили к себе князем младшего брата Василия Константина Димитриевича³¹⁶.

Еще не успели послы выехать из Москвы, как Василий Димитриевич со множеством богатства и большой свитой собрался в Орду к Зелени-Салтану (Джелал-Эддину); с ним был и ярославский князь Иван Васильевич. В то же время в Орду пошел, по требованию хана, и князь Тверской Иван Михайлович. Надо полагать, что эта поездка Василия в Орду была в связи с делами нижегородско-суздальских князей, которые хлопотали в Орде о ярлыке на княжение Нижегородское. Василий выехал в Орду в августе, а в середине ноября того же года (о Филиппове заговеньи) возвратился в Москву³¹⁷, кажется, с успехом, так как нерасположенный к нему Зелени-Салтан скончался, а занявший его место Керимбердей обнадежил его в своей дружбе, так что суздальско-нижегородские князья, несмотря на полученный ими еще от Зелени-Салтана ярлык на Нижний Новгород, волей-неволей должны были смириться, и вот в 1416 г. в середине лета в Москву приехали Иван Васильевич Кирдяпин, Иван Борисович, сын которого Александр приехал двумя годами раньше отца, а Даниил Борисович прибыл в следующем, 1417 г. Впрочем, Даниил и Иван Борисовичи через год бежали из Москвы³¹⁸. В том же 1417 г. великого князя постигло глубокое горе: «зело превозжеленный ему» сын его Иван скончался³¹⁹.

Неизвестно, по каким причинам, – летописи ничего не говорят об этом – в том же 1417 г. Василий Димитриевич приказал брату своему Юрию воевать Заволочье. Юрий послал туда боярина Глеба Семеновича, который с новгородскими беглецами, Семеном Жадовским и Михаилом Разсохиным, с устюжанами и вятичами опустошил Заволочье до Холмогор, которые пожег, и взял в полон новгородских бояр, Юрия Ивановича и брата его Сампсона. Новгородцы преследовали незваных гостей, отбили у них новгородских бояр и вообще новгородский полон, а другая партия новгородцев сожгла Устюг³²⁰.

Мы упомянули о том, что в 1417 г. умер старший сын Василия Димитриевича, «зело превозжеленный» ему Иван, в котором великий князь лишился наследника великокняжеского стола. Но за два года до этого у Василия родился другой сын, именем также Василий, который теперь и должен считаться наследником престола. В 1419 г. Василий Димитриевич хотел под этого Василия, как будущего великого князя, «подписати» младшего брата своего Константина, т. е., говоря современным языком, привести его к присяге на верность своему сыну, как наследнику великокняжеского стола. Константин воспротивился этому. «Несть сия от начала бывало, – сказал он старшему брату, – и ты ныне на мне почто хощешь силу сотворити?» Разгневанный Василий отнял у Константина отчину, отнял все до последней деревни и приказал переловить его бояр. Константин ушел к новгородцам, которые 25 февраля приняли его с великой честью и дали ему города, бывшие прежде за князем Семеном (Лугвением) Ольгердовичем Литовским³²¹.

В 1420 г. новгородцы чрез бояр Константина Димитриевича и чрез великокняжеского наместника, князя Федора Патрикеевича, заключили с немцами мир на съезде на р. Нарове. Псковичи также были в мире с немцами. Между тем в следующем, 1421 г. Витовт чрез своих послов потребовал, чтобы Псков разорвал мир с немцами. Псковские послы в свою очередь говорили Витовту: «Како нам, княже, по тобе пособити? а на том есме крест целовали, что нам с немцы мир держати, а по тобе не помогати». С этого времени, по замечанию одной летописи, Витовт затаил гнев на псковичей. Вероятно, этим обстоятельством надо объяснять отправку в том же году псковского посольства к великому князю с просьбой дать в князья Пскову Александра Федоровича, князя Ростовского, который и прибыл в Псков 1 апреля 1422 г.³²²

Что касается отношений в это время самого Василия Димитриевича с Литвой, то видно, что он старался устранять всякие поводы к неприязненным столкновениям с ней и поддерживал добрососедские отношения с Витовтом. Так, в 1422 г. Василий Димитриевич отпустил жену с сыном Василием в Смоленск на свидание с Витовтом, а сам в то же время отправился зачем-то в Коломну; вслед за Софьей Витовтовной в Смоленск отправился и митрополит. Но всего очевиднее выражается нежелание Василия Димитриевича ссориться с тестем в его отношениях с псковитянами.

В 1423 г. псковичи чрез своих посадников били челом великому князю, чтобы он «доброе слово послал» за них Витовту; но великий князь «не учини на добро ничего же». В следующем, 1424 г. псковичи опять отправили в Москву послов просить себе князя, так как Александр Федорович Ростовский в предыдущем году выехал из Пскова «и с челядью»; в то же время послы просили Василия Димитриевича, «абы печаловался о Пскове и избавил бы от гнева князя Витовта». Василий послал во Псков князя Федора Патрикеевича, а что касается второй просьбы, то опять великий князь «не учини на добро ничего же». Подобная же просьба с таким же результатом повторилась и в 1425 г. Наконец, на желание Василия сохранить дружественные отношения с Витовтом указывают и его духовные грамоты, в которых он поручает своего сына-наследника попечению прежде всего Витовта. Сам Витовт, как видно, считал отношения свои с великим князем Московским дружественными, и потому-то, когда князь Куидат в 1424 г. пришел к Одоеву на тамошнего князя Юрья Романовича, литовского подручника, Витовт просил у Василия Димитриевича помощи, и хотя последняя не поспела вовремя, тем не менее из двух ханш, взятых в плен, литовские князья, побившие Куидата, одну отправили к Витовту, а другую – к Василию Димитриевичу³²³.

Последним актом жизни Василия Димитриевича было примирение его с Новгородом: он целовал крест Великому Новгороду на том, что отступается от Бежецкого Верха, Волока и Волоцких мест; новгородцы, со своей стороны, отказались «от княжчин [принадлежавших великому князю пошлин] всех, где ни есть»³²⁴.

Василий Димитриевич скончался в феврале 1425 г. и погребен в Архангельском соборе³²⁵. Он был женат с 1392 г. на дочери великого князя Литовского Витовта Софии³²⁶, от брака с которой имел пятерых сыновей и четырех дочерей³²⁷: Юрия, Ивана³²⁸, Василия (впоследствии великий князь), Даниила³²⁹ и Семена, Марию, бывшую за московским боярином и воеводой князем Юрием Патрикиевичем, сыном Патрикия Наримонтовича, князя Литовского³³⁰, Василису, бывшую в первом супружестве за Александром Ивановичем Брюхатым, а во втором – за Александром Даниловичем Взметнем, князьями Суздальско-Нижегородскими³³¹, Анну, в 1411 г. выданную за греческого царевича Ивана Мануиловича Палеолога³³², и Анастасию, бывшую за киевским князем Александром (Олельком) Владимировичем, внуком Ольгерда³³³.