Текст книги "Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г."

³³¹ Там же. V, 261 (в вариантах); VIII, 90; Ник. V, 73.

³³² Там же. IV, ИЗ; V, 258; VI, 139; VIII, 86; Ник. IV, 250 и V, 41.

³³³ Там же. VI, 142; VIII, 91.

³³⁴ Там же. I, 234; VI, 140; VIII, 87; Ник. V, 56 везде под 1415 г. По одним летописям, Василий Васильевич родился 10, по другим – 15, по третьим – 21 марта. Само рождение Василия обставлено в летописях необыкновенными явлениями. В день рождения мать его до того стала изнемогать, что, казалось, скоро умрет. Великий князь послал в монастырь Иоанна Предтечи, что за р. Москвой, к известному ему святостью жизни старцу, которого просил помолиться о княгине. Старец сказал посланному, чтобы великий князь молился Богу и Его Пречистой Матери и покровителю рода великого князя св. Логину-сотнику, а о княгине не скорбел бы, потому что она будет здорова и в этот вечер родит сына-наследника, что и сбылось. Когда у великого князя родился сын, в келью великокняжеского духовника (в Спасском монастыре) кто-то стукнул и сказал: «иди, нарци имя великому князю Василию». Духовник, взяв все необходимое, вышел из кельи, но посланного не нашел; тем не менее он пошел в великокняжеский дворец и по дороге встретил посланного за ним от великого князя и спросил его, не он ли приходил за ним, но получил отрицательный ответ. По наречении имени новорожденному, духовник многих спрашивал, кто за ним присылал прежде, но ничего не мог добиться. «Мне же, – говорит летописец, – о сем Стефан диак сказа, а о прежнем проречении старца Дементей печатник, а сему, сказа, поведа великаа княгини Мариа».

³³⁵ Там же. III, 109; IV, 119; V, 261; VIII, 90.

³³⁶ СГГД. I, № 42.

³³⁷ Там же. № 34.

³³⁸ ПСРЛ. VII, 225; VIII, 2, 93; Ник. V, 82–85. По другим летописям (V, 263; VI, 143), не Константин, а Андрей Димитриевич Можайский ходил против Юрия, но от Суры возвратился ни с чем, «норовя» ему, т. е. Юрию (см. Карамзин V, примеч. 257).

³³⁹ Pudenda.

³⁴⁰ Там же. IV, 204–205; V, 26; VIII, 94; Ник. V, 93. В Псковской 1-й приход Витовта к Опочке, стычки здесь псковичей с литвой, татарами и пр. и псковское посольство к великому князю Московскому отмечены под 1420 г., начиная с 1 августа; последняя дата под указанным годом – 25 августа, когда псковичи еще до отправления в Москву посольства заключили с Витовтом мир под Вороначем, куда литовский князь отступил от Опочки. Изложение событий следующего, 1427 г. (заключение мира псковскими и великокняжескими послами) начинается с 5 сентября; есть между прочим даты апрельские. То же и в Псковской 2-й. В Воскресенской летописи под 1426 г. то же, что и в Псковских, но нет никаких месячных дат, а под 1427 г. сообщаются совершенно другие события, причем месячные даты встречаются такие: 9 июня, 18 октября и 13 апреля. В Никоновской летописи все совмещено под 1426 г.

³⁴¹ Там же. IV, 205; V, 26. По Псковской 1-й, псковичи просили князя в 1429 г., и Александр Федорович прибыл в Псков 20 февраля; а по Псковской 2-й, это было в 1428 г.; Александр Федорович вперед себя прислал в Псков сына Димитрия, который, пробыв в Пскове в ожидании отца до полузимы и не дождавшись его, уехал в Москву. Под следующим, 1429 г. также говорится о том, что псковичи отправили в Москву послов (под 1428 г. упомянут посадник Федор Шибалкинич, а в 1429 г. послами были другие лица), которые выпросили князя Александра, – что последний прибыл во Псков с сыном Димитрием 20 февраля, что псковичи приняли его. «Се же буди ведомо, – прибавляет летописец, – яко сий князь Александр уже третиее приеха в Псков князем». (Два раза псковичи брали его при Василии Димитриевиче.)

³⁴² СГГД. № 43–44.

³⁴³ ПСРЛ. V, 263; VI, 143; VIII, 94; Ник. V, 96.

³⁴⁴ Там же. V, 264; VI, 143; VIII, 2, 95; Ник. V, 96–97; Данилович. Skar-biec dyplomatov. № 1501 и след.

³⁴⁵ Там же. VI, 144; VIII, 95; Ник. V, 98; СГГД. I, № 43–44. Предположение С.М. Соловьева («История России». IV, 52), что Юрий разорвал мир с Василием потому, что ободрен был смертью Витовта и занятием Литовского великокняжеского стола Свидригайлом, его свояком, который мог в случае надобности поддержать своего побратима, правдоподобно, – хотя надо заметить, что и тогда в международных политических отношениях свойство часто не принималось в расчет… Впрочем, намек на возможность помощи Юрию со стороны Свидригайла есть в приводимой в тексте речи Всеволожского перед ордынскими князьями.

³⁴⁶ ПСРЛ. Ill, 111; IV, 131, 206; V, 264 (1482 г.); VI, 148; VIII, 95; Ник. V, 108. По Псковской 1-й Юрий пошел в Орду 14 сентября 1431 г., а по Воскресенской – 8 сентября 1482 г. Вероятно, в одной из этих летописей принят год мартовский, а в другой – сентябрьский.

³⁴⁷ О дороге или дараге см. примеч. 265.

³⁴⁸ Девтерь или дефтерь – слово турецко-татарское и значит: опись, реестр, инвентарий. См. Энц. леке. Плюшара XVI; Березина в его статье, указанной в примеч. 265.

³⁴⁹ ПСРЛ. V, 264; VI, 148; VIII, 95–96 (под 1432 г.); Ник. V, 109. О придаче Юрию Дмитрова говорят все указанные летописи; но одна из них, Воскресенская, кроме того, выставляет и причину этой передачи: когда Василий отказался от почести, чтобы Юрий вел под ним коня, Тегиня встал на сторону Василия и также не хотел Юрию бесчестья и хотел «отступити от него» (хана), потому что в то время на Махмета шел царь Кичим-Ахмет (или Кичи-Махмет?). Махмет, по слову Тегини, «убоявся того сотворити» (т. е. чтоб Юрий вел под Василием коня) и придал Юрию, по слову того же Тегини, Дмитров. См. след, примеч.

³⁵⁰ Там же. Ill, 111; IV, 121, 206; V, 264; VI, 148; VIII, 96. Некоторые из летописей, указанных в этом и предыдущем примечаниях, пребывание Василия в Орде и возвращение на Русь отмечают под одним и тем же 1431 г.; другие пребывание в Орде относят к 1431 г., а возвращение – к 1432 г.; третьи, наконец, или оба этих факта помещают под одним 1432 г., или первый факт – под этим годом, а второй – под следующим, притом одни, как Псковская 1-я, говорят, что Василий возвратился в Москву на Рождество Иоанна Предтечи (24 июня), а другие, как Воскресенская и Никоновская, указывают на Петров день (29 июня). По Софийской 2-й, ханский посол, царевич Мансыр-Улан, посадил Василия на княжение 5 октября, но не во Владимире, как сказано в Архангелогородском летописце, а в Москве. Псковская 1-я, говоря о возвращении князей на Русь, прибавляет, противореча другим, нечто непонятное: «А княженья не взяху оба». Общий вывод относительно хронологии рассматриваемых событий можно сделать только такой: поездка и возвращение князей совершились не в один год, а в два; одни летописи принимают год мартовский, а другие – сентябрьский; некоторые из них группируют факты, совершившиеся в два года, под одним, к которому относится начало их, а другие – под другим годом, к которому относится их конец.

³⁵¹ Там же. V, 264; VI, 148; VIII, 97; Ник. V, 111.

³⁵² Там же. Ill, 111, 141; IV, 121, 208; V, 27–28, 264–266; VI, 148–149; VII, 225; VIII, 2, 97–99; Ник. V, 111–113. Что Василий еще в Орде дал слово Всеволожскому жениться на его дочери, на это в летописях есть намеки: «О сем [о женитьбе] слово бысь с великим князем», – сказано в одной летописи; а что слово это было в Орде, на это есть другой намек: «И яко же бывшим им [Василию и Всеволожскому] на Москве, и не возхоте сего князь великии Василеи Васильевич и мати его Софья Витофтовна». Летописец как бы так хотел выразиться: Василий и Всеволожский рассуждали о браке первого с дочерью второго (и решили вопрос положительно); а когда прибыли в Москву и т. д. «Яко же бывшим им на Москве…» значит, «слово» было где-нибудь в другом месте, и где же, как не в Орде? Эти указания находятся в Никоновской летописи. Она же так передает историю с поясом. Дети Юрия, Василий и Димитрий Шемяка, были на свадьбе великого князя. Во время пира Петр Константинович (ростовский наместник?) увидел на Василии Юрьевиче и признал пояс, перешедший от Димитрия Константиновича к Димитрию Донскому в числе приданого за Евдокией, женой Донского, дочерью Димитрия Суздальско-Нижегородского. Во время свадьбы Донского этот пояс был подменен тысяцким Василием Вельяминовым, который отдал его сыну своему Николаю, женившемуся на дочери того же Димитрия Константиновича, Марии. Николай отдал этот пояс в приданое дочери, вышедшей за Ивана Димитриевича Всеволожского, а тот отдал его вместе с рукой своей дочери князю Андрею Владимировичу Радонежскому. По смерти Андрея Иван Димитриевич, отдавая дочь его, а свою внучку, за Василия Юрьевича Косого, дал за ней в приданое в числе прочего и этот пояс. По Софийской 2-й, «на той же свадьбе Захарья Иванович Кошкин [предок Романовых] имался за пояс у князя Василья у Косаго», а Архангельская летопись (с. 138) к этому добавляет: «а ркучи: тот пояс пропал у меня, коли крали казну мою».

³⁵³ Там же. IV, 207; V, 27, 265; VI, 148–149; VIII, 97–98; Ник. V, 113–115; СГГД. № 49–50; Соловьев. История России. V, 56–57, примеч. 60. По некоторым из указанных летописей, Василий выступил из Москвы и направился к Клязьме 25 апреля.

³⁵⁴ По Софийской 1-й, Юрий Димитриевич, пленив в Москве великих княгинь, отправил их не в Звенигород, а в Рузу. Арцыбашев (II, 134), ссылаясь на «Летой., содерж. Росс, историю от 6714/1206 до 7042/1534…» (М., 1784), говорит, что Борис Александрович Тверской дал Косому лошадей, одежду и доспехи, что Косой собрал 300 человек дружины и пр. Действительно, в указанном летописце говорится, что Василию Юрьевичу в Кашин Борис «приела… кони и порты и доспех, и собрася к нему дружины его триста человек». Насколько достоверно это известие, судить трудно, так как другие летописи ничего подобного не передают. О событиях этого времени см. ПСРЛ. Ill, 111, 141; IV, 121, 208–209; V, 27–28, 265–266; VI, 149 и след.; VIII, 98–99; Ник. V, 115–119; СГГД. № 45–46, 52–55; Акты арх. эксп. I, № 29. По Софийской 1-й, после того, как великий князь сжег Галич и отправился в обратный путь к Москве, на него пошел, в свою очередь, Юрий и разбил его у Переяславля. Это, конечно, не противоречит другим летописям, по которым Василий разбит «за Ростовом», «у Николы на горе», так как Юрий, двигаясь с севера на юг и перевалив за Ростов, естественно, должен был находиться неподалеку от Переяславля, лежащего к югу от Ростова. После этой битвы Василий, по одним известиям, удаляется в Великий Новгород, а оттуда чрез Молоту и Кострому – в Нижний Новгород; а по 1-й и 2-й Псковским – не в Нижний, а в Тверь, откуда, примирившись с братьями, отправляется в Москву. Псковская 1-я и отчасти 2-я вообще отличаются в известиях 1434–1435 гг. от других летописей. Среди прочего, по Псковской 1-й, Василий Косой, просидев в Новгороде на Городце, «поеха на Заволочье и оттоле взя мир с великим князем», чего нет в других летописях. В Софийской 2-й, о пребывании Косого в Кашине сказано: «и копився в Кашине», или, как в одном хронографе XVI в. (Попов Л. Изборник… С. 78), «окопися», т. е. скопился, собрался с силами, – а в летописи Львова (II, 275) сказано «окопался».

³⁵⁵ ПСРЛ. III, 112; Карамзин V, 157, примеч. 283.

³⁵⁶ Там же. IV, 207–208, 210; V, 27–29; VIII, 99.

³⁵⁷ Там же. III, 112; IV, 121, 210; V, 29 (под 1437 г.), 266–267; VI, 150; VIII, 99-100; Ник. V, 120–121; СГГД. № 56–57; AH. I. № 40. Поводом к ослеплению Василия Юрьевича Архангелогородская летопись (с. 147) называет следующее обстоятельство: когда Василий Юрьевич был совершенно разбит, вятичи, шедшие к нему на помощь, вернулись назад и по дороге схватили князя ярославского Александра Федоровича Брюхатого вместе с женой, с которого хотя и взяли откуп, но не отпустили, как обещали, а увезли с собой. Это-то обстоятельство будто бы и было причиной ослепления Юрьевича (21 мая – по тому же летописцу).

³⁵⁸ Там же. V, 267; VI, 150; VIII, 107 (под 1438 г.); Ник. V, 125–126; Арханг. лет. под 1437 г. В последней говорится об измене Протасьева и о том, что Улу-Махмет, остановившись у р. Белёвы (у теперешнего Белёва Тульской губ. на левом высоком берегу Оки), построил город и обвел его стенами из толстых кусков льда. Отсюда он совершал набеги на соседние земли, добывая жизненно необходимую провизию, почему Василий Васильевич и требовал, чтобы он удалился из русских пределов. Из-за этого требования посланы были и войска. Так называемый «Казанский летописец» (Рукой. Ими. П. Библ. № 1485; издан был Академией наук в 1791 г. под заглавием: «История о Казанском царстве» и пр.) приписывает Улу-Махмету основание Казани и относит это к тому времени, когда хан после победы под Белёвом перешел Волгу, т. е. к 1438 г. Но ни одна из летописей, подробно передавая сведения об Улу-Махмете после Белёвского боя, ничего не говорит о Казани, не говорит не только об основании ее Улу-Махметом, но и о том, чтобы он подходил когда-нибудь к ней. Напротив, летописи указывают на окрестности Нижнего Новгорода, откуда хан делал набеги на Москву и Муром. Одна из летописей («Царств, летописец», СПб., 1772. С. 266) даже прямо говорит, что «из Белева поиде царь к Новугороду к нижнему и засяде Новогород нижний старый». Далее тот же летописец передает, что хан из Нижнего пошел к Мурому, что великий князь, узнав об этом, отпраздновал Крещение во Владимире и вскоре пошел к Мурому, каковое обстоятельство заставило бежать Улу-Махмета опять в Нижний (ср. Татищев IV, 557). В Воскресенской летописи под 1445 г. говорится: «Тое же осени царь Мамотин, Улу-Махметев сын, взял город Казань, вотчина (?) Казанского князя Либея убил, а сам сел в Казани царствовати». То же находим и в «Русском временнике». Кроме Казанского летописца, наши летописи нигде не называют Улу-Махмета царем казанским, а его татар – казанскими; напротив, Мамутека и его татар называют казанскими (см., наир., ПСРЛ. VIII, 121; Ник. V, 288; Архангел, лет. под 1446 г.). Таким образом, основателем Казанского царства скорее можно считать вопреки Казанскому летописцу не Улу-Махмета, а его сына Мамутека. К тому же выводу приходит известный ориенталист В.В. Вельяминов-Зернов (см. его «Исследование о касимовских царях и царевичах», I, 5 и след.). Казанскому летописцу в данном вопросе трудно отдавать предпочтение пред другими летописями, так как он сам сознается, что не мог добиться сведений о времени основания Казани: «О первом же зачале царства Казанского, в кое время или како зачася, не обретох в летописях русских, не мало в казанских людех видах, много же и речию пытах от искуснейших казанских людей и от русских сынов, и глаголание ми тако, инии же инако, и не един же ведает истины…» Итак, Мамутек в 1445 г. сел в Казани, убив тамошнего владыку князя Либея. Но кто был этот Либей? В конце XIV в., когда Тимур, одолев Тохтамыша, провозгласил ханом Золотой Орды Урусова сына Карача-Аглема, Волжской Болгарией правил Абд-Уллах-хан, который, пользуясь замешательствами в Орде, объявил себя независимым владыкой. Новый хан послал Тимура смирить непокорного; болгары были разбиты; они заперлись в своем городе. Война продолжалась семь лет и кончилась тем, что город Болгары был взят и разрушен, Абд-Уллах был убит, убито много и других князей; жены их отданы были в рабство, а малолетние дети Абд-Уллаха, Алим-Бек и Алтун-Бек (9 и 7 лет), приверженцами хана уведены были в лес, где со временем возмужали. В 1402 г., по словам Ферген-Намега, они призваны были в Болгарию, которая отложилась тогда от Орды. Казань тогда была совершенно опустошена набегами русских. Младший брат, придя в Болгарию, отделился от брата и ушел к берегам Тобола, где и основал г. Тобольск, а старший, Алим-Бек, на месте старой Казани основал новую (см.: Бажанов Н. Казанская история. Казань, 1847; см. также Наумов П. Об отношениях росс, князей к монг. и татар, ханам от 1224 по 1480 г. СПб., 1823). Не этого ли Алим-Бека Воскресенская летопись называет Либеем?

³⁵⁹ ПСРЛ. VI, 169; VIII, 107; Ник. V, 125, 136; Карамзин V, 159 и соответств. примеч.; Соловьев. История России. IV, 64. См. пред, примеч.

³⁶⁰ Там же. III, 112; IV, 122; Ник. V, 123; ААЭ. I, № 32.

³⁶¹ Там же. III, 113, 141; IV, 123, 211; V, 29–30, 267; VI, 170; VIII, 111; XV, 491 (под 1440 г.); Ник. V, 153; AH. I, № 258.

³⁶² Там же. III, 113; V, 267; VI, 170; VIII, 111; Ник. V, 157 (говорит, что Шемяка просился в Новгород после примирения с великим князем, и мотивирует эту просьбу тем, что он боялся Василия Васильевича); Dlugosz, кн. XI.

³⁶³ Там же. IV, 212; V, 30.

³⁶⁴ Там же. VIII, 111; Ник. V, 192–193. Мордва и казаки шли нартах, по объяснению Карамзина (V, 179), на лыжах.

³⁶⁵ Там же. VI, 170; VIII, 111; Ник. V, 194–197 (под 1445 г.). Воскресенская летопись о походе Улу-Махмета к Мурому говорит под 1444 и 1445 гг. Может быть, и на самом деле хан два раза покушался напасть на Муром.

³⁶⁶ Там же. IV, 123.

³⁶⁷ Там же. IV, 123 (под 1446 г.); VIII, 112; Ник. V, 194–195. В Софийской 1-й (V, 267) говорится, что литовцы взяли с Калуги откуп, что Михаил Андреевич Можайский (собственно, Верейский) вышел против 7000 литовцев с тремя сотнями человек, был побит и бежал.

³⁶⁸ Там же. III, 141; IV, 125, 212–213; V, 267–268; VI, 170–172; VIII, 112–114; Ник. V, 196–202. По некоторым из указанных летописей (III, 141; IV, 125, 212), бой близ Суздаля происходил в 1446 г.; освобождение Василия, по одним летописям (V, 268; VI, 277), было в 1445-м, по другим (III, 141; IV, 213; VI, 172 и VIII, 114) – в 1446, а по некоторым (IV, 125) – даже в 1447 г. Сумма выкупа за великого князя в летописях указывается по-разному. Одни говорят, что Василий целовал крест хану и его сыну на том, что даст выкуп «сколько может»; другие, как Новгородская 2-я, определяют выкуп в 200 000 рублей; третьи, наконец, как Псковская 1-я, так говорят о выкупе: «Посулив на собе от злата и сребра и от портигца всякого и от копей и от доспехов пол – 30 тысягць», а Новгородская 4-я делает такой намек, который, упоминая о 200-тысячном выкупе, заставляет предполагать еще больший: «И взя на нем окупа двесте тысящ рублев, а иное Бог весть да они». Во всяком случае, откуп, надо предполагать, был громаден. Ко времени пребывания великого князя в плену некоторые (см. Соловьев. История России… IV, 115) относят договор великого князя с Иваном и Михаилом Андреевичами от 17 июля 1445 г. (СГГД. I, № 61). О нем см. под Иваном Андреевичем Можайским, во II томе.

³⁶⁹ Цитаты см. в след, примеч.

³⁷⁰ ПСРЛ. II, 141; IV, 123, 125–126, 131, 146, 213; V, 268–269; VI, 172–178; VII, 226; VIII, 115–121; XV, 493; Ник. V, 202. Некоторые из описываемых здесь событий переходят из одного года в другой: то, что в одних летописях находим под 1446 г., в других – под 1447-м и наоборот. Некоторые летописи, как Архангелогородская и «Летописец русский», изд.

Н. Львовым (1792 г.), передают отношения Василия с Борисом Тверским так: Василий пошел в Тверь и просил у Бориса помощи против Шемяки; Борис обещал помощь только при условии, если Василий женит своего сына на его, Борисовой, дочери. При этом «Летописец русский» (III, 342) влагает в уста Бориса такую речь: «А не женишь, то я выдам тебя опятъ(?) князю Димитрию… Он же (Василий), – продолжает летописец, – неволею обручи дщерь Марию у Бориса Александровича за сына своего, Ивана». Почти то же находим и в «Летоп. содерж. рос. ист. от 6360/872 до 7106/1598» (1781 г.). Трудно верить этим известиям. По Татищеву, Василий начал переговоры с Борисом еще до прибытия в Тверь. При чем же была бы тут угроза Бориса? Притом Василий так доверчиво не мог бы относиться к Борису, чтобы просить у него помощи, если бы Борис деятельно пристал, как передают некоторые летописи, к Шемяке. А Новгородские 2-я и 4-я (III, 141; IV, 125) передают даже, что Борис участвовал в ослеплении Василия, чему уж, кажется, никак нельзя поверить. В Тверской летописи (XV, 493) говорится, что Василий дал Борису г. Ржеву. Но неизвестно, почему Борису пришлось брать его силой, с пушками. Пацын упоминается в духовной Ивана III (СГГД. I, № 144): он дает своему сыну Юрию среди прочего «волости: Соловьевичи, Прикладки, Пацын».

³⁷¹ СГГД. I, № 63. Такого же содержания договор под № 68. В последнем есть только одно отличие, то, что в начале договора прибавлено, что дети Василия будут целовать крест Шемяке, когда им исполнится по 12 лет. О первом договоре издатели говорят, что он написан около 1447 г., а о втором положительно утверждают, что он написан в 1448 г., хотя и ниоткуда не видно, на чем издатели основываются. Нам кажется, что это две редакции одного и того же договора, так как они, за исключением указанной выше прибавки в № 68, дословно сходны. То обстоятельство, что в посредники здесь берется тверской князь, заставляет думать, что договор состоялся вскоре по занятии Василием Москвы, которому предшествовало обручение детей Василия и Бориса.

³⁷² Там же. № 65. Эта грамота написана 20 июля 1447 г. Дата в тексте не поставлена, потому что трудно определить хронологическое отношение этого договора к договору № 63. К той же поре должна относиться грамота № 69, но мы ее не помещаем, так как не находим в ней ничего особенного; в ней рисуются самые обыкновенные отношения князей. О других договорах Василия Васильевича с Иваном Можайским см. под этим последним.

³⁷³ ПСРЛ. IV, 131, 146; V, 269; VI, 178; VIII, 122; Ник. V, 215; АН. I, № 40.

³⁷⁴ Там же. IV, 131; V, 269–270; VI, 178–179; VIII, 122–123; Ник. V, 216–217.

³⁷⁵ Ник. V, 216.

³⁷⁶ ПСРЛ. V, 270; VI, 277; VIII, 123; Ник. V, 217.

³⁷⁷ Там же. IV, 131, 147; V, 270; 71, 179; VIII, 123–125; Ник. V, 218–221.

³⁷⁸ СГГД. I, № 62, 80–81, 75.

³⁷⁹ ПСРЛ. II, 141; IV, 126, 132, 147; V, 271; VI, 179–180; VIII, 125.,144; Ник. V, 221, 278. Об отравлении Шемяки говорят только Архангелогородская и Новгородская 4-я летопись. Р. Кокшенга – Вологодской губ., Вельского уезда; впадает в Вагу.

³⁸⁰ Там же. VI, 180; VIII, 144; Ник. V, 278; AH. I, № 56. К этому времени или, лучше сказать, к 1454 г. следует отнести договор (СГГД. № 78–79) великого князя с Василием Ярославичем Воровским. Издатели относят его ко времени около 1451 г. Но то обстоятельство, что в договорах говорится об уделах Шемяки и Ивана Можайского, которые, т. е. уделы, должны быть за великим князем, никак не позволяет думать, чтобы договор этот состоялся раньше 1454 г., так как только в этом году князь Можайский бежал в Литву. По этому договору великий князь и все его сыновья становятся по отношению к Василию Ярославичу «братьею старейшею»; Василий Ярославич отступается в пользу великого князя от Дмитрова; вместо недоданных ему великим князем городов деда Василиева, Владимира Андреевича, как Городец, Козельск, Алексин, купленный Пересветов, Лисин, Иван Васильевич дает Бежецкий Верх, Звенигород и пр.

³⁸¹ Там же. IV, 147; V, 271; VI, 180 (под 1454 г.); VIII, 144; Ник. V, 279.

³⁸² AH. I, № 53; Доп. к ААЭ. I, № 372.

³⁸³ ПСРЛ. III, 141; IV, 132, 147, 216–217; V, 31–32, 271–272; VI, 181; VIII, 145–147; Ник. V, 281–283; ААЭ. I, № 58. Василий Васильевич выступил в поход, по Никоновской и Воскресенской летописям, 19-го, а по другим – 2 февраля. В Новгородской 4-й сказано, что новгородский владыка «доби челом великому князю полдесяты [а не десятью, как в других летописях] тысящи рублев»; по другим известиям, он дал 8500 р. (Карамзин V, 203). Поход на Новгород был зимой, а Василий Ярославич схвачен, по одним летописям, 3-го, по другим – 5-го, по третьим – 10 июля. Оба факта один за другим помещены в летописях под одним и тем же годом.

³⁸⁴ Там же. IV, 132, 147; V, 272; VI, 181; VII, 244; VIII, 147; Ник. V, 283–284; Соловьев. История России. IV, примеч. 96; СГГД. I, № 78–79, 84–85.

³⁸⁵ Там же. IV, 147–148, 172; V, 272; VI, 181; VIII, 147–148; Ник. V, 284. По Софийской 2-й, на Вятку послан Иван Ряполовский, а по Воскресенской и Никоновской – Семен Ряполовский и Григорий Перхушков.

³⁸⁶ Там же. IV, 147–148; V, 272; VI, 182; VIII, 147; Ник. V, 285. Некоторые летописи говорят только о первом, другие – только о втором, третьи – об обоих набегах.

³⁸⁷ Там же. III, 141; IV, 127 (под 1461 г.), 132, 148, 219–220; V, 33 (под 1461 г.), 272; VI, 182; VIII, 148; Ник. V, 285. Странно, что из наших новейших историков один только К.Н. Бестужев-Рюмин («Русская история», II, 330) отмечает факт готовившегося покушения на великого князя.

³⁸⁸ Там же. IV, 220–221; V, 33 (под 1462 г.).

³⁸⁹ Там же. VIII, 149; Ник. V, 288.

³⁹⁰ Там же. IV, 148; V, 273; VI, 185; VIII, 150; Ник. V, 289.

³⁹¹ Там же. IV, 132, 148; V, 273; VI, 185; VIII, 150; XV, 496 (умер 28 марта); Ник. V, 289 (умер 17 марта).

³⁹² Там же. V, 264–265; VI, 148; VIII, 97.

³⁹³ С.М. Соловьев (т. IV, родосл. табл.) почему-то не отмечает Семена, хотя он упоминается в летописях.

³⁹⁴ СГГД. I, № 86 и 87.

³⁹⁵ Все известия, за исключением двух-трех до 1462 г., касающиеся Ивана Васильевича, настолько же касаются и его отца, почему и приведены в биографии последнего. Вот почему мы сочли за лучшее не приводить в тексте фактов из жизни Ивана Васильевича до 1462 г., а кратко, сжато, в хронологическом порядке перечислить их в настоящем примечании. При этом мы не будем выставлять обычной цитаты ПСРЛ., а будем давать только цифровые данные, указывающие на ПСРЛ. Иван Васильевич родился 22 января 1440 г. (VI, 50, 170); в 1446 г. с матерью и остальными членами семьи он встречал в Переяславле отца, вышедшего из плена (VI, 172–176; Ник. V, 201); в том же году с отцом и братом Юрием ездил в Троицкий монастырь, где отец по приказанию Шемяки был захвачен Иваном Можайским, а он с братом успел бежать в отчины Ряполовских, которые увезли его в Муром, откуда коварством Шемяки он был выдан владыке Ионе, с которым Юрьевич отправил его к отцу в заточение (VI, 172–176; Ник. V, 203, 205–207); в 1447 г. вместе с отцом и остальными членами семьи освобожден; идет в данную его отцу Вологду, оттуда – в Кириллов монастырь и, наконец, в Тверь, где обручен был с дочерью тверского князя Бориса, Марией (V, 269; Ник. V, 211); в 1443 г. был в походе против татар царя Мамутека, которым приказано было воевать Муром, а Владимир, где находился и Иван Васильевич (VI, 178; Ник. V, 215); в 1449 г. был в походе отца против Шемяки (Ник. V, 215–216); в 1451 г., при нашествии Мазовши выехал с отцом из Москвы (VI, 179; Ник. V, 218); в 1452 г. Василий Васильевич, преследуя Шемяку, отрядил его на р. Кокшенгу (VI, 179–180; Ник. V, 221); в том же году Иван Васильевич женился ва Марье Борисовне Тверской (V, 271; XV, 495; Ник. V, 221–222); в 1454 г. с братом Юрием был послан отцом на берег Оки против царевича Салгана, сына Седи-Ахмета (VI, 180); в 1456 г. перед провожанием в Смоленск Смоленской иконы Божией Матери присутствует со всеми другими членами семьи на молебне названной иконе (Ник. V, 280); в 1458 г. у него родился сын Иван (Ник. V, 284); в 1459 г. не пустил татар Седи-Ахмета чрез Оку (Ник. V, 285); в 1460 г. стоял на берегу Оки в то время, как на Рязанскую землю набежал Ахмат, сын Кичи-Ахмата (V, 272); в 1462 г. занял великое княжение (V, 278; VI, 185; XV, 496; Ник. V, 289–290).

³⁹⁶ ПСРЛ. IV, 222–228; V, 34–35 (все факты под одним 1464 г.).

³⁹⁷ Там же. IV, 148–149; V, 274; VI, 185; VIII, 150–151; Ник. V, 2.

³⁹⁸ СГГД. I, № 88–92.

³⁹⁹ ПСРЛ. IV, 132, 149; V, 274; VI, 187; VIII, 152; Ник. VI, 4. Ибрагим был сын Мамутека, вдова которого вышла за Касима; следовательно, Ибрагим приходился пасынком Касиму. См. Карамзин VI, примеч. 14.

⁴⁰⁰ Там же. VI, 187–188; VIII, 153–154; IV, 149; V, 274; Ник. VI, 4-С; Карамзин VI, примеч. 15.

⁴⁰¹ Там же. IV, 132, 149; V, 274–275; VI, 188; VIII, 153–157; Ник. VI, 6–7.

⁴⁰² Там же. IV, 132–133, 149; V, 274–275; VI, 188–190; VIII, 105–158; XV, 497, Ник. VI, 13; Архангел. 147. Годы здесь перепутаны, события перемешаны. Великий князь приказал воеводе Беззубцеву оставаться в Нижнем Новгороде и только небольшими отрядами из охотников тревожить татар по обеим берегам Волги, не подступая к Казани. Это распоряжение вышло, кажется, потому, что царевич Касим, по почину которого начата эта война, в то время умер, и жена его, Ибрагимова мать, взялась уладить дело к обоюдному удовлетворению сторон (Карамзин).

⁴⁰³ Там же. III, 141–142; IV, 127–128, 133, 150, 235–230, 239–240, 242; V, 35–30, 275; VI, 3–5, 8-15, 101–104; VIII, 150–169; Ник. VI, 17–20, 20–27; AH. I, № 280–281; ААЭ. I, № 87, 90–94; Опыт труд Вольн. Росс. Собр. I, 210 (где напечатан список бояр, в числе которых значится и Димитрий Борецкий). Для защиты Новгорода из его уездов собрано было много народа; после замирения эти люди числом 9000 осенью возвращались по домам на 180 судах, но во время бури погибли в Ильмене.

⁴⁰⁴ Там же. IV, 133, 150; VI, 190, 194; VIII, 150, 169; Продолж. Нест. 177; ААЭ. I, № 93–94. Однако в Перми и после того оставались еще свои, туземные князья; последнего из них, Матвея Михайловича, великий князь в 1505 г. взял в Москву, а в Пермь послал наместника, Василия Ковра из стародубских (см. Архангел, лет. 209–210). Великий князь получил известие о покорении Перми 26 июня. Карамзин говорит (в тексте), что в договоре 1471 г. Пермь включена была в число новгородских владений. Напротив, из приводимых (в примечаниях) им же грамот видно, что Пермь складывает крестное целование к Новгороду, так как по договору она отходит в числе других новгородских волостей к великому князю.

⁴⁰⁵ Там же. VI, 198; Ник. VI, 33; Карамзин VI, 34 и относящееся сюда примеч.

⁴⁰⁶ В Новгородской 4-й (IV, 150) сказано: «подшол [Ахмат] близ Руси ста, остави цариц и старых и болных и малых и поиде с проводницы не путьма» и т. д. В Софийской 2-й (VI, 195) и др. летописях о том же: «И подшед близь Руси остави у Царици (?) старых и болных и малых».

⁴⁰⁷ ПСРЛ. IV, 133, 150–151, 224; VI, 31–32, 195, 198, 278; VIII, 173–175, 180; Ник. VI, 45–48, 55. В Архангельской летописи рассказывается, что Ахмат, отойдя уже от Алексина версты две, полюбопытствовал у одного из русских пленных, почему так мало полона, тогда как алексинцев сгорело немного. Пленный, выговорив себе у хана свободу, открыл секрет: по его словам, более 1000 человек с имуществом скрылись в тайнике, ведущем к реке. Ахмат вернулся, полонил всех скрывавшихся в тайнике, а открывшего секрет отпустил на волю. Г. Карпов («История борьбы Моек, госуд-ва с Польско-Лит.», II, 2), по нашему мнению, неосновательно говорит, что исход к Любутску имел целью вмешательство в дела служебных князей: на это нет данных. Нападение на Любутск скорее можно объяснять местью за то, что Казимир подстрекал Ахмата к нападению на Русь.

⁴⁰⁸ СГГД. I, № 96, 97–98 (договор с Борисом 13 февраля 1473 г.), 99– 100 (с Андреем Углицким 14 сентября).

⁴⁰⁹ ПСРЛ. IV, 149; V, 272, 274; VI, 186; VIII, 152; VI, 3. По Софийской 2-й, она умерла 25 апреля, по всем остальным – 22-го.