Текст книги "Небесная музыка. Луна"

Глава 18. Кольца из стекла и дыма

С тобой всегда лето.

Даже в пору почти беспечной юности Елена никогда так не ждала новых сообщений и звонков, как в последние недели. Теперь же она с болезненным удивлением и тревогой понимает, что они стали для нее слишком важны. Она зависима от своего телефона. Не выпускает его из рук, то и дело глядя в экран – не пришло ли новое сообщение в мессенджере? Она ложится спать, пряча телефон под подушку, а когда встает, то первым делом хватает его и, сонно щурясь, читает новые сообщения. Благо, что у них с Аароном раздельные спальни – у каждого свои апартаменты. Да и бывает муж дома слишком редко, в последние дни даже ночует в офисе компании. Слишком много дел. Слишком мало времени. Особенно на Елену. Но если раньше она переживала, хоть и не показывала вида, то сейчас ей все равно. У нее есть Чет.

Сейчас Елене нужно собираться на ужин, который пройдет в особняке Мунлайтов. Но она, сидя за изящным туалетным столиком в атласном алом халатике, то и дело откладывает кисть для румян и берет в руки телефон. Елена ждет сообщение от Чета, который куда-то пропал на целых пятнадцать минут. В овальном зеркале отражается ее красивое лицо с правильными чертами, обрамленное светлыми волосами, – прическа уже готова, осталось лишь завершить макияж. И выражение ее лица какое-то пустое. Однако стоит загореться экрану телефона, как на лице Елены появляется улыбка, которая моментально делает ее красивее.

«Прости, что долго не отвечал, были клиенты», – пишет Чет. Сейчас он на работе в баре. Елена прекрасно знает его распорядок дня.

«Я скучаю, ангел. Когда мы снова встретимся?» – спрашивает он.

«Когда он уедет».

Он – это ее муж. Аарон.

«И когда это случится?»

Елена быстро печатает:

«Через два дня. Тогда…»

Допечатать она не успевает – слышит, как почти беззвучно раздаются шаги. Тут же прячет телефон в кармане халата и хватает кисть. Когда Аарон, уже полностью готовый к поездке и, как всегда, безупречный, входит в спальню Елены, она с отсутствующим видом наносит под скулы румяна.

– Ты еще не готова? – слегка удивленно спрашивает Аарон.

– Почти, – не поворачиваясь, отвечает Елена.

– Ты же знаешь, отец не любит, когда опаздывают, – мягко напоминает он, вставая позади нее.

– Финальные штрихи, – говорит Елена – кисть порхает по ее скулам. – Я быстро оденусь.

Аарон замечает висящий на передвижной вешалке-стойке наряд, который Елена приготовила заранее. Это коктейльное короткое платье нежного льняного цвета из последней коллекции любимого дизайнера Елены, с которым у нее сложились отличные отношения – она получает приглашения на его показы одна из первых. «Ванильный одуванчик» – так назвал цвет этого платья кутюрье, и хотя Елена не очень любила оттенки желтого, вдруг поняла, что это платье чудесно. Рядом стоят кремовые «лодочки», которые вновь вошли в моду.

– Ты хочешь надеть это платье? – спрашивает Аарон, касаясь рукой тончайшего нежного материала.

– Да, – отвечает Елена.

– Думаю, было бы лучше, если бы ты надела что-то более сдержанное, – говорит ее муж.

Внутри у нее появляется знакомая волна нежелания покоряться его воле, но Елена отлично держит себя.

– Хорошо. Какой цвет ты предпочитаешь? – спрашивает она.

– Что-то более темное и классическое, – отвечает Аарон. Елена, закончив макияж, встает и идет в гардеробную. Там ее коктейльные и вечерние платья развешаны по цветам. Она вытаскивает один наряд за другим и показывает мужу. Он останавливается на черном обтягивающем платье с вырезом под шею. Елена без слов берет его и переодевается. Когда она возвращается в спальню, Аарон молча подходит к ней, встает позади, аккуратно убирает волосы на одно плечо и надевает на ее шею изящное колье с блестящими бриллиантами. В какой-то момент послушно стоящая Елена понимает, что его сухие ладони лежат поверх этого колье – они скрещены, словно муж собирается ее задушить. Но это длится всего лишь мгновение.

– Прекрасно, – говорит Аарон, глядя на жену. Уголок его узких губ дергается. – Сама добродетель. Ты сменила духи? – вдруг спрашивает он.

– Тоже не нравятся? – спокойно интересуется Елена.

– Оставь, – безразлично отвечает Аарон и выходит.

Она окончательно приводит себя в порядок и спускается вниз. Они садятся в шикарный черный «Мерседес» и едут в особняк Мунлайтов. За ними направляется внедорожник – Аарона всегда сопровождает охрана.

Он совсем не обращает на нее внимания. То разговаривает по телефону с подчиненными, с которыми не резок, а все так же спокоен, но которые боятся его и уважают. То просматривает какие-то бумаги, которые передает ему с переднего сиденья секретарь – молодой парень в очках, который иногда посматривает на Елену. Иногда она замечает, что он странно себя ведет, и ей не нравятся его быстрые взгляды, но она игнорирует это. Ей не до мальчика-секретаря. Она изнывает из-за того, что не может ответить Чету.

Чет Далтон. Простой парень, начинающий музыкант, сердцеед.

Елена сама не знает, как попала в его силки, почему так запала на этого парня из совершенно другого мира. Она думает о нем в режиме 24/7. Вспоминает его лицо, взгляд, голос, прикосновения. Ждет от него сообщений – они постоянно переписываются и каждый день разговаривают по телефону. Ничето из их переписок, разумеется, не сохраняется – Елена осторожна и удаляет все, не оставляя следов. Она не хочет, чтобы о ее связи с Четом кто-либо знал. И все остается лишь в ее памяти.

Однако люди замечают, что Елена меняется – против ее же воли. Миссис Карпентер, отвечающая в доме за хозяйство и обслуживающий персонал, понимает, что Елена стала чаще улыбаться. «Вам идет улыбка, госпожа, – сказала миссис Карпентер в начале недели. – Раньше вы почти всегда были грустны». «Я просто рада этому лету», – ответила тогда Елена и подумала, что Чет для нее – как летнее солнце, по которому так тоскуют морозной зимой.

Перемены отметили и подруги – если таковыми можно назвать скучающих жен богатых мужчин, которым приходится сосуществовать в одном клубе, конечно же, благотворительном, потому что быть меценатом – модно. На очередной встрече – такой же скучной, как и все остальные – они требовали у Елены поделиться с ними ее секретом. «Вы отлично выглядите! Какого косметолога посещаете? – наперебой спрашивали они. – Или… это пластический хирург?» Им всегда было тяжело принять ее красоту. А красоту, которую, как вода цветок, питали чувства, – еще сложнее.

Сестры, с которыми Елена обязательно встречается раз в месяц, чтобы устроить посиделки в любимом кафе в старом уютном районе Лос-Стейн, тоже заявили, что она похорошела. «У тебя глаза счастливые», – сделала вывод Пэгги, а Этел, хитро улыбаясь, спросила: «Ты что, влюбилась?» От неожиданности Елена пролила ореховый капучино на стол. Раньше ничего подобного не случалось. «Точно, я тебя разгадала! И кто он?» – захихикала Этел, пока Пэгги помогала ликвидировать последствия кофейной катастрофы. Однако Елене было не до смеха. «Не говори глупости, – попросила она. – И у стен есть уши. Если подобные слухи дойдут до Аарона, плохо будет нам всем». Этел тут же прекратила смеяться и закусила губу. Она прекрасно знала, что брак старшей сестры – залог их счастья. «Все равно он придурок», – пробубнила она едва слышно, но Елена услышала. Вслух она ничего не сказала, а про себя согласилась.

Аарон Мунлайт – полный придурок.

Возможно, если бы он видел в ней личность, а не биоаксессуар, если бы был чуточку внимательнее и ласковее, если бы ценил хотя бы четверть того, что Елена делала для него и его семьи, она ни за что бы не посмотрела на красивого дерзкого мальчишку с гитарой и татуировками на руках, от которого пахнет не коллекционными мужскими духами, а дымом сигарет. По крайне мере, она так говорила сама себе, успокаивая совесть.

Даже простое общение с Четом с лихвой давало ей все то, что она так ждала от мужа.

В ту их встречу на заброшенном маяке Елена едва не совершила ошибку и… жалела о том, что не совершила ее. И если сначала она убегала от Чета с полной уверенностью, что забудет о нем и больше никогда не вспомнит, то уже утром ее «ломало». Елена хотела увидеть его, услышать насмешливый голос, дотронуться до плеч, зарыться пальцами в волосы, коснуться губами его губ… И в то же время чувствовала себя ужасным человеком. Елена всегда презирала тех, кто изменяет, считая верность высшей добродетелью. А теперь сама хотела сделать это.

Она все время думала о Чете, он даже снился ей и во сне целовал так неистово, что она просыпалась в жару, цепляясь пальцами за простынь. Она скучала по нему, хотя понимала, что это странно – ведь они встречались всего лишь дважды. Она прекрасно понимала, что это не любовь, а страсть, но ничего не могла с собой поделать. Это было ее личным наваждением. Манящим и опасным.

А потом он снова позвонил ей, и она не смогла не ответить. Внутри словно что-то перевернулось, вспыхнуло и стало искрить – до слез в уголках глаз. Чет извинился за то, что было на маяке, хотя виноватой, прежде всего, Елена считала себя – она не привыкла перекладывать ответственность на других. И она сказала, что вовсе не собиралась его расстраивать, и что она вовсе не такая, какой он ее считает, и что это неправильно, и что… Она готова была назвать ему тысячу «что», но в ответ услышала тихое:

«Я скучаю по тебе».

Если бы слова могли быть предметами, то эти стали бы кинжалами – по одному на каждое слово. И все они вонзились бы в ее спину – слева, там, где сердце. И растаяли бы, пустив в ее тело огонь, растворяющийся в крови.

Елена сама не поняла, как прошептала в ответ:

«Я тоже скучаю».

Хотя умом она и понимала, что скучать по человеку, с которым виделась лишь пару раз, – это нонсенс, но ничего не могла с собой поделать. Елена говорила правду.

В тот вечер они проговорили по телефону несколько часов. Болтали о разных пустяках, даже шутили. И чем больше Елена слушала голос Чета, тем теплее ей становилось на душе. Ей казалось, что она греет озябшие руки на солнце, и улыбка сама расцветала на лице.

После звонка Елену как никогда накрыло чувство тотального беспросветного одиночества. Она заперлась в ванной комнате и беззвучно плакала, сидя прямо на холодном кафеле, хотя всегда строго запрещала себе рыдать – Мунлайты не должны показывать свои эмоции. Это была одна из заповедей святого Николаса, как в шутку называла его Диана. И Елена, как новый член семьи, не должна была нарушать эту заповедь. Но тогда слезы сами катились по щекам. И Елена никак не могла их остановить.

Если бы она не была женой Аарона, если бы встретила Чета раньше, если бы… «Если бы» было слишком много. И это говорило лишь об одном – между ней и им ничего не может быть. Она никогда не опустится до того, чтобы изменять мужу, даже если он не видит в ней человека. Правда, тогда же Елене вдруг вспомнились и давние слова отца: «Он не бьет тебя, даже не повышает голос, дает деньги – и тебе, и нам. Аарон – наш спаситель. Ты должна быть благодарна ему. А еще лучше – роди ему ребенка, наследника».

Елена хотела стать матерью, но ничего не получалось, а Аарона вполне устраивала их жизнь вдвоем. И она смирилась, по крайней мере, ей так казалось.

Общение с Четом продолжилось. Теперь он действовал не опрометчиво, напролом, как в прошлый раз, а иначе – аккуратно, неспешно, боясь спугнуть Елену. Он много писал ей и часто звонил, хотя у нее не всегда была возможность поговорить с ним. Чет приучал ее к себе и довольно умело. Елена привыкала, и чувство накрывшего ее одиночества постепенно растворялось, как соль в воде, и все ее мысли были о нем.

Чет был полной противоположностью Аарона. Во всем: в привычках, вкусах, внешности, жизненных принципах…

Аарон был образцом для подражания. Нордически спокойный, вежливый, аккуратный, даже педантичный, надежный, элегантный и собранный: его ботинки всегда блестели, галстук был идеально завязан, костюм сидел ровно, придавая его образу аристократическую утонченность. Хотя Аарон и так имел титул графа Гиллиса – по праву супруги. После смерти тетушки Маргарет этот титул перешел к Елене. Николаса всегда забавлял тот факт, что его старший сын – граф. Аарон слыл настоящим трудоголиком, знающим едва ли не наизусть юридический справочник и кодекс страны, и никто не сомневался, что именно он станет преемником отца. Он тщательно следил за новостями в политике, бизнесе и социальной сфере. Занимался благотворительностью и ревностно оберегал имидж своей семьи. Умел почти искренне улыбаться для фотосъемок. Всегда тщательно мыл руки и носил с собой дезинфицирующее средство. Не употреблял алкоголь, не курил, сбалансированно питался и занимался спортом – ни единой вредной привычки, разумеется, кроме трудоголизма. О нем писали в крупнейших журналах и считали образцом для подражания. А еще Аарон был баснословно богат. И властен, хотя тщательно это скрывал.

Чет оказался совершенно другим. Абсолютно. Диаметрально. Другим. Эмоциональный, яркий, веселый, открытый, непостоянный, с отличным чувством юмора и харизмой, которая неудержимо влекла к нему девушек, этакий типичный представитель современной молодежи: с забитыми татуировками руками, рассеченной бровью, наушниками в ушах, кедами «Пирс Ривз» и рюкзаком за плечом. Он был творческим человеком с широким кругозором, готовым идти вперед и пробовать что-то новое. В его голове всегда были тысячи идей, и он буквально тонул в музыке и всюду ходил с гитарой, с которой обращался как с живым человеком – нежно и аккуратно. Он обожал уличный кофе, пиццу и картошку фри. Ездил автостопом по стране и участвовал во флеш-мобах. Зажигал в клубах и мог, вспыхнув как спичка, влезть в драку и даже попасть в полицию. Он жил так, как хотел, и ни на кого не обращал внимания. Учеба в Хартли вдохновляла его, и Чет считал, что это – лучшее время в его жизни. Он обожал свою группу и был уверен, что они многого добьются. Семья Чета была совершенно простой – отец, мать и младший брат жили где-то на севере, в небольшом городке, и готовы были принять его в любую минуту. У него не было денег и власти – можно сказать, у него почти ничего не было. Зато была музыка и мечта. И обжигающие чувства к Елене.

Чет признавался, что понятия не имеет, почему его так тянет к ней, но каждый раз добавлял тихо, что он постоянно думает о ней. «Ты стала моим наваждением, – сказал как-то Чет Елене, повторяя ее мысли. – Ты даже записана так».

«Как?» – удивленно спросила она.

«Мое прекрасное наваждение», – рассмеялся Чет, и в его голосе Елена уловила нежность.

«А как в твоем мобильнике записан я?» – поинтересовался он.

Елена промолчала – в ее записной книжке Чет значился просто и незаметно для посторонних глаз. «Парикмахер».

«Ты говоришь так всем девушкам?» – иронично спросила она, вместо того чтобы ответить на его вопрос.

Он снова рассмеялся – искристо и весело. И сказал, что она – не все. Она – Елена Прекрасная. Ему нравится это бессмысленное сравнение.

«А ты, стало быть, все-таки считаешь себя Парисом?» – с любопытством поинтересовалась она.

«Почему бы и нет? Он забавно увел Елену прямо из-под носа Менелая», – развеселился Чет, и Елена поняла, что для него их странные отношения нечто сродни приключению. А для нее это попытка вырваться из золотой клетки, куда заключено не только ее тело, но и сердце. Она едва слышно вздохнула, а Чет как будто бы прочитал ее мысли и сказал серьезным голосом:

«Я считаю себя человеком, который настроен по отношению к тебе серьезно. Запомни это».

Постепенно их разговоры и переписки становятся нежнее и откровеннее. Он называет ее ангелом, по утрам желает доброго утра, а поздно ночью, когда они одновременно ложатся спать, – добрых снов и обязательно с его участием, не стесняется писать, что бы сделал с ней, если бы встретил прямо сейчас (но при этом все-таки придерживается норм приличий, что для Елены немаловажно). Чет вынуждает ее быть честной и говорить о том, о чем она раньше никому и никогда не рассказывала: первой любви, первом поцелуе, первом опыте с мужчиной – и сам рассказывает все то, о чем хочет знать Елена. Он присылает ей свои песни, а она, отважившись, фотографии, сделанные украдкой. В какой-то из дней, когда Елена направляется в торговый центр вместе со своими так называемыми подругами из высшего общества, она вдруг понимает, что всегда хотела сделать одну вещь, которую часто делают героини фильмов или книг. Они примеряют разные наряды, фотографируются в огромных, во весь рост, зеркалах и отправляют снимки своим мужчинам, чтобы те помогли выбрать одежду. Елена и сама не знает, что на нее находит, но в примерочной кабинке известного бутика она делает несколько снимков, в том числе в весьма откровенной пудровой сорочке из нежнейшей полупрозрачной ткани. Она колеблется, отправлять ли этот снимок Чету, но все-таки решается, и он моментально откликается.

«Офигеть! Я же не железный!!!» – пишет Чет и даже ставит сердечко, а следом – рыдающий смайл.

Елена распаляется, чувствуя себя подростком, и делает еще один снимок – куда более соблазнительный и откровенный. Правда, за этим занятием ее случайно застает одна из спутниц – Нора, жена высокопоставленного чиновника. Весьма любопытная и беспардонная особа.

«У тебя отличный вкус, милая, – говорит она, завистливо рассматривая стройную фигуру Елены с женственными формами и плавными изгибами. – И у твоего мужа – тоже. Наверняка после такого он истекает слюнями, сидя в офисе. Я обожаю отправлять Стивену непристойные фото, когда он на собраниях», – хихикает Нора, полагая, что селфи Елена делает для Аарона. И она ее не переубеждает.

«Слушай, твой муж – просто душка, мистер идеал. А какой он в постели? Такой же идеальный?» – интересуется она уже позднее, хватая Елену под руку и таща в очередной бутик.

Холодный, как скала, нависшая над Северным морем. Бесчувственный. Похожий на робота.

«Божественный, – отвечает Елена с усмешкой. – Нежный до умопомрачения. Чувственный. Родной».

Она описывает не Аарона, а Чета, хотя у них ничего не было, кроме поцелуев и объятий.

Нора завистливо на нее косится.

«Тебе повезло с Аароном, дорогая, – вынуждена признать она. – А представляешь, если бы ты вышла замуж за его брата? Это был такой скандал, когда обнаружилось, что у Виктора есть женщина и незаконнорожденный ребенок! – со вкусом вспоминает Нора – скандалы и разоблачения ей по нраву. – Ведь Виктор был обручен с Беллой Харрелл! А на ее месте могла оказаться и ты. Это так ужасно – жить с мужчиной, у которого есть другая семья!»

«Думаю, это дела семьи Мунлайт, – обрывает ее Елена – пусть она и не в восторге от этих людей, но не позволит говорить о них с насмешкой. – Николасу не понравились бы подобные разговоры».

И Норма тут же замолкает – понимает, что хватила лишнего. Она переводит разговор на новую коллекцию сумочек от Фэй Ли. Елена, не слушая ее болтовню, почему-то думает – вдруг и у Аарона есть… другая семья? Она почти наяву видит, как он приезжает в уютный другой дом где-нибудь в тихом уютном Дэвисе, выходит из машины, а ему навстречу выходит милая женщина с ребенком на руках. Второй ребенок – постарше, девочка – бежит ему навстречу, Аарон подхватывает ее и кружит, весело смеясь.

Если честно, Елена не испытывает ни ревности, ни обиды – скорее, ей все равно. Просто она не понимает, чем она хуже этой гипотетической любимой женщины мужа?

А потом она понимает, что Аарон не стал бы заводить семью на стороне – слишком сильно тот был рассержен поступком брата, когда выяснилось, что у Виктора есть возлюбленная и ребенок. Однако Елена не может взять в толк – что не так с ее мужем, раз он настолько равнодушен к ней? У него есть другие женщины? Скорее всего.

Однажды ей в голову пришла мысль, что Аарону, возможно, женщины и вовсе не нравятся.

С Четом Елена за все это время встречается только один раз. Она слишком сильно опасается, что их связь могут обнаружить, и действует предельно осторожно. Их свидание начинается в кафе с видом на реку: они сидят за соседними столиками, друг напротив друга, и заказывают одинаковые напитки и десерты. Елена одета в бледно-сизое длинное платье из тончайшего шифона с высокими разрезами и бронзовым поясом. От нее пахнет свежими духами с легкой виноградной ноткой. Чет одет в простую белую майку, темно-серые джинсы, а на поясе у него небрежно завязана клетчатая рубашка. Он слегка небрит, но щетина делает его еще более привлекательным.

Чет первым встает со своего места и проходит мимо, словно невзначай касаясь своей рукой ее плеча. Потом они идут по улице – сначала по разным ее сторонам, поглядывая друг на друга и переписываясь, а затем попадают на оживленный перекресток и там, в плотной толпе людей, берутся за руки – буквально на несколько мгновений. Они переходят дорогу и направляются в сторону городского парка. И там, среди высоких раскидистых деревьев и мягкой тишины, Елена и Чет, наконец, встречаются и пару часов сидят на старой скамье в укромном местечке. Они наслаждаются друг другом, не размыкая объятий, жадно целуются, и Елена понимает, что к третьей встрече Чет стал для нее настолько важным человеком, что хочется кричать от несправедливости – почему она не может быть вместе с ним? Ей нравится в нем все – его улыбка, блеск темных глаз, горячее дыхание, грубая кожа на пальцах, тембр голоса, привычка говорить, не дослушав. Елена прекрасно понимает, что в нем масса недостатков. Но – странное дело! – она готова принять их. Она готова принять его – со всеми плюсами и минусами.

Когда Чет полулежит на скамье, положив голову на ее колени и глядя ей в лицо, Елена почему-то думает, что любит его, но тотчас отгоняет эту мысль прочь. Она нежно гладит Чета по волосам одной рукой – вторая покоится на его груди, и сверху лежит его теплая ладонь. И думает, что еще никогда не была так счастлива.

«Это так странно», – говорит Чет, не отрывая глаз от Елены.

«Странно», – соглашается она рассеянно, продолжая перебирать его темные волосы.

«Ты все еще считаешь, что это неправильно?» – спрашивает он. И Елена понимает, что он говорит о ее муже.

«Не знаю, – признается она. – Ничего не знаю. Все так странно. Так не должно быть».

«А как должно быть, ангел?»

Елена смотрит в небо. Оно бездонно-синее, безграничное, с тяжелыми неподвижными облаками, рваными по краям. Кажется, это небо вот-вот начнет медленно и тяжело рушиться на землю – куски облаков уже отваливаются и тают.

«Я всегда верила, что брак – это святой союз, – говорит вдруг Елена задумчиво. – Не сердец – в любовь я никогда особенно не верила, – а умов. Это партнерство, уважение и взаимопонимание. Надежный оплот и защита от внешнего мира. Я верила в это, даже несмотря на то, что наша семья была совершенно не такой. Мама ушла рано, отец постепенно опускался все ниже и ниже, и нас с сестрами воспитывала тетя, которая никогда не бывала замужем и взгляды имела чудные – консервативно-феминистические. Семьи родственников тоже нельзя было назвать счастливыми. Наверное, я верила в брачный союз вопреки тому, что меня окружало. А потом вышло так, что семья моего мужа выбрала меня в качестве невестки».

Чет смотрит на Елену удивленно – ему странно слышать такие размышления о браке. Для него все это – глупость. Свобода дороже. По крайней мере, была дороже до последнего времени. С появлением в его жизни Елены Мунлайт многое меняется.

«Я знала, что не буду любить Аарона, – продолжает Елена все тем же размеренным тоном. – Но я видела в нем благородного человека, чем-то похожего на меня саму, и мне казалось, что мы сможем построить крепкую семью. Но… Год шел за годом, и ничего не получалось, как бы я ни старалась. Я делала все, что могла, чтобы создать настоящую семью. Но Аарон – он всегда был слишком далеко от меня. Я не имею права его винить, но…

«Винишь»? – догадывается Чет.

«Да, – вдруг резко говорит Елена. – Никто не в состоянии построить отношения в одиночестве. И я не исключение. Я бежала навстречу, а он уходил все дальше и дальше. Все мои попытки сблизиться были самым тщательным образом уничтожены. Никакого взаимоуважения, никакого доверия, никакой душевной близости. И, естественно, абсолютно никаких чувств, кроме равнодушия. Ему плевать на меня. Я безразлична к нему. Вот и вся наша семья. Оплот из гнилых листьев, покрытый сверкающей краской. Мы совершенно чужие люди, которые носят одну и ту же фамилию, титул и живут под одной крышей. Но при этом я не имею права ни на что. Не могу говорить, что хочу, делать, что хочу, любить, кого хочу, – в ее голосе появляется вызов. – Любые мои желания – это преступление против семьи Мунлайт. Любые желания семьи Мунлайт – моя святая обязанность. Поэтому я не знаю, правильно ли это или нет, что я сейчас здесь, с тобой».

Чет резко встает и берет ее лицо в ладони.

«Хоть ты и старше меня, ты такая глупая», – говорит он. – Правильно все, что делает тебя счастливой. Если ты, конечно, не нарушаешь закон, – усмехается он. – И чужих прав. Поэтому то, что ты здесь, со мной, – это правильно».

Он склоняется к ней и слегка покусывает за нижнюю губу, а после целует.

Расстаются они тяжело. Чет расстроен и зол – он не привык, что женщины могут быть не его. Елена не хочет прощаться с ним – в ее сердце тревога переплетена с нежностью и желанием быть с Четом.

Конечно, после свидания Елену охватывает страх – вдруг муж узнал о том, что она была в парке с другим мужчиной? Она возвращается домой, и ей чудится, что вот-вот в гостиную войдет Аарон и скажет, что обо всем знает. Естественно, этого не происходит. Аарону плевать, где она была и что делала. И то, что Елена может ему изменять, – последнее, что приходит в его вечно занятую голову.

До особняка Мунлайтов осталось не так уж и далеко. И Елена провожает глазами темнеющие улицы, спешно зажигающие огни. Они неспешно двигаются в плотном потоке машин.

В какой-то момент Чет звонит ей, и ее мобильник начинает вибрировать на весь салон – даже мальчишка-секретарь оборачивается. А может, это повод, чтобы посмотреть на Елену.

– Ответь, – не поднимая глаз от документов, говорит Аарон, слыша это. И Елена, с отчаянием думая про себя, что Чет – нетерпеливый дурак, принимает звонок. Внутри у нее все сжимается. Она боится, что муж догадается обо всем.

– Здравствуй, Дороти, – ровным голосом говорит Елена, словно действительно обращается к давней подруге.

– Привет, малышка, – ухмыляется Чет. – А, ты не одна. Понял. Прости. Но это не отменяет того факта, что я хочу с тобой встретиться.

– Извини, сегодня я буду на ужине у свекра, – произносит Елена. – Встретимся в другой раз.

– Я скучаю, – шепчет Чет. – И помни – ты моя.

– Да, конечно, Дороти, – все тем же официальным голосом продолжает Елена. – Увидимся позднее, дорогая.

Она отключается первой, оставаясь все такой же невозмутимой. Их машина вдруг резко тормозит – какой-то ненормальный впереди внезапно остановился. И телефон падает из пальцев Елены вниз, под ноги.

– Прошу прощения, сэр, – оглядывается встревоженно водитель. – Машина впереди затормозила. Все в порядке?

– В порядке. Продолжай движение, – говорит Аарон и снова впивается взглядом в бумаги.

Водитель объезжает остановившуюся машину – похоже, что-то сломалось. А Елена наклоняется, чтобы поднять телефон, однако вместо него ее пальцы натыкаются на что-то круглое и холодное. На кольцо, судя по всему, – женское.

Елена всегда считалась сообразительной девушкой, способной быстро принимать решения. Она цепляет кольцо мизинцем и тут же берет лежащий рядом телефон, делая вид, что ничего необычного не произошло. Выдержки на это у нее хватает, хотя сердце бьется как сумасшедшее – Аарон вот-вот услышит его стук. Незаметно Елена перекладывает кольцо в клатч вместе с телефоном. Откуда оно тут взялось, она понятия не имела. Аарон не имеет привычки подвозить в своем личном – и любимом – автомобиле посторонних людей. В его машинах ездят он сам, секретари, которые сплошь мужчины, а также охрана. Привычку брать с собой партнеров и гостей Аарон не имеет. У него достаточно обширный автопарк, чтобы выделить для них другие машины. Иногда в салонах его автомобилей бывают сама Елена и мать Аарона, но для ее крупных пальцев это кольцо слишком узко.

Елена не знает, кому принадлежит ее странная находка. Она знает только одно – в жизни ее мужа есть та, ради которой он делает исключение. Если это, конечно, не какое-то странное совпадение.

Елена пытается понять, кто же потерял кольцо в машине мужа, в ее голове масса вопросов, но ответов на них нет.

Когда она выходит из машины – Аарон любезно открывает ей дверь и подает руку, – она, сама не зная почему, оглядывается, прежде чем скрыться в доме Мунлайтов. Мальчишка-секретарь все так же странно на нее смотрит из-за стекол очков.

…А небо похоже на аметистовый мрамор, по которому бегут словно трещины белые прожилки.

Елена не знает, какое кольцо доставляет ей больший дискомфорт – то, которое у нее в сумочке, или то, которое на пальце.

 
Не сдерживай свои чувства,
Забудь про свое кольцо.
Дарить любовь – это искусство.
Терпеть нелюбовь – мастерство.