Текст книги "Небесная музыка. Луна"

– Привет, солнышко, – отвечает он хрипло, не отпуская моей руки. – Как спалось?

– Неплохо, – хмыкаю я. – А тебе?

– А мне… – Улыбка вдруг сходит с его лица. Крис резко садится и оглядывается по сторонам.

– Где я? – отрывисто спрашивает он и хватается за голову – видимо, от резкого движения она заболела.

– У меня дома, – торопливо отвечаю я, вставая на ноги.

– Что я тут делаю?

– Не знаю, – пожимая я плечами. – Приехал вчера ночью.

– Ночью? Я?.. Я же был с парнями в клубе… Черт! *Запрещено цензурой*!

Крис трет лицо ладонями. Кажется, к нему начинают возвращаться воспоминания.

– Я только кричал, да? – с надеждой спрашивает он. – Помню, что стоял внизу какого-то дома и что-то орал. И шел дождь…

– Ты орал, что любишь меня, – ответила я с ухмылкой.

– Да?.. Точно. Я слишком много выпил вчера. – Крис взъерошивает светлые волосы. – Извини. Не знаю, что на меня нашло. Как голова болит… ненавижу похмелье… Прости, Санни. Я больной ублюдок.

– Да ничего, все в порядке, – отвечаю я с улыбкой. – И часто ты так напиваешься?

– Бывает, – уклончиво отвечает Крис. – Я просто кричал? Ничего не сделал тебе?

– Ничего. А хотел? – любопытствую я.

– Нет… Просто я вообще мало что помню, – он касается ладонями висков. – Как болит… Прости, Санни. Прости. Прости.

– Все в порядке. Хотя я готова была тебя прибить, – признаюсь я устало.

– Все, я ухожу, – встает Кристиан, шаря по карманам джинсов в поисках мобильника. – Не буду тебе мешать.

Я не хочу, чтобы он так быстро уходил.

– Думаю, сначала тебе неплохо было бы привести себя в порядок, – говорю я. – Пойдем, я отведу тебя в душ. – А потом сварю крепкий кофе.

– Не хочу мешать, – отказывается он.

– Ты и не мешаешь, – улыбаюсь я.

Он долго отмокает под водой – почему-то мне кажется, что Крис предпочитает холодную, такую, что пробирает до костей. А потом, пахнущий персиковым шампунем для густых и блестящих волос, с легкой щетиной на лице, он сидит на нашей кухне. И задумчиво пьет крепкий кофе, отказавшись от завтрака. Крис несколько удивленно рассматривает кухню и молчит. Наверное, он привык к более роскошным апартаментам, нежели наша скромная квартира в старом доме.

– Как твоя голова? – спрашиваю я. – Тебе лучше?

– Да, спасибо. И кофе вкусный, – улыбается он слабо.

– Ты не передумал насчет завтрака? Я неплохо готовлю. – Я вижу, как в дверь заглядывают Лилит и Кирстен, которым интересно, о чем мы разговариваем, и жестом прошу их убраться. Подруги беззвучно смеются и показывают мне сердечки. Кристиан, словно чувствуя неладное, резко оборачивается, и они тут же скрываются из виду.

– Твои сестры? – спрашивает он с любопытством.

– Подруги. Тоже учатся в Хартли. Мы вместе снимаем квартиру, – отвечаю я.

– Зачем вместе? – недоумевает Кристиан. – Разве одной жить не удобнее?

– Вместе дешевле, – поясняю я.

– А-а-а, – протягивает он, чувствуя себя неловко. Но мне понятно его изумление – таким, как Крис Уилшер, сложно понять, что такое считать деньги. Они привыкли тратить их, не задумываясь о количестве нулей. И я не осуждаю их. Просто им повезло родиться в богатых семьях.

Как Диане Мунлайт.

– Но по вашей ванне сразу видно, что в доме одни девчонки, – говорит Крис, переводя тему. – Там столько всего на полках. Целый магазин. Мне кажется, что теперь я филиал персикового дерева, – касается он своих волос, которые почему-то забавно пушатся. – Кстати, я нашел какой-то забавный гель для душа. Очень нежный. С ароматом алоэ. В белой бутылочке с сиреневой крышкой.

– Наверное, ты взял гель для интимной гигиены, – улыбаюсь я.

– Что? – переспрашивает Крис с недоумением. – Для чего?

Я играю бровями.

– Нет же! Как же так? – спрашивает он весело, трогая себя за лицо. – Я же им даже лицо мыл! Нет, Санни!

Я пожимаю плечами.

– Со мной же ничего не будет? – почти жалобно спрашивает Кристиан.

За дверью раздается взрыв смеха и топот – Кирстен и Лилит все-таки не выдерживают. И тут же убегают с места преступления.

Мы тоже смеемся.

– Может, они присоединятся к нам? – спрашивает Крис.

– Они не хотят, – осторожно отвечаю я.

– Я им не нравлюсь? – лукаво говорит он, глядя мне в глаза.

– Думаю, дело не в этом. Девочки не хотят мешать нашему разговору, – отвечаю я. Подруги осведомлены о том, что Крис мне нравится.

– Странные, – удивляется Кристиан.

А потом мы просто болтаем обо всем на свете – как обычно это бывает по телефону. И я еще раз убеждаюсь, что с Крисом мне легко и комфортно. И ему со мной, кажется, – тоже. По крайней мере, я на это надеюсь.

Я даже забываю о сегодняшнем утреннем инциденте в доме Мунлайтов. А потом нам мешает телефонный звонок. И это снова Лестерс. Мне не очень хочется прерывать наше с Крисом обсуждение одной новой музыкальной группы, но приходится – Дастин слишком настойчив.

– Да, слушаю, – говорю я в трубку со вздохом.

– Ну? – осведомляется Дастин.

– Что – ну?

– Странные мысли все еще сидят в твоей голове? – спрашивает он. – Говори быстрее. Режиссер дал нам всего лишь десять минут перерыва. А я еще должен поесть. О, спасибо! – говорит он в сторону, спешно что-то разворачивает и начинает жевать мне прямо в трубку.

– Приятного аппетита, – слышу я голос Хью. Бедный парень, ему приходится быть настоящей нянькой.

– Слышали бы тебя фанаты, – говорю я. – Образ брутального и романтичного героя разбился бы о суровую реальность.

– Нужно быть полным идиотом, чтобы отождествлять меня с моим героем, – продолжает жевать Лестерс и велит: – Давай, я слушаю. Излагай, что там у тебя случилось.

– С чего ты взял, что у меня что-то случилось? – спрашиваю я. Кристиан внимательно на меня смотрит. И мне кажется, что ловит каждое слово.

– Франки, хоть мы знакомы всего ничего, но я успел не только изрядно насладиться твоими выходками, но и неплохо тебя изучить, – отзывается Лестерс – теперь он пьет что-то через трубочку, и я удостаиваюсь чести слушать звездное хлюпанье. – Что-то случилось.

– Все в порядке. Думаю, тебе пора возвращаться на съемочную площадку, – не хочу ничего говорить ему я.

– Кто это? – наконец спрашивает Кристиан.

– Да так, – отмахиваюсь я.

– Да так?! – переспрашивает Лестерс. – Какого черта я стал «Да так»? С кем ты там вообще? А, с очередным дружком, – снова несет его.

– Это тот самый… как его… Лестерс? – догадывается Крис. Дастин вновь слышит его голос.

– Что, этот алкоголик еще не покинул твой дом? – громко спрашивает он – так громко, что я отодвигаю от уха телефон. Кристиан, как назло, пододвигается ко мне и прижимается ухом к телефону. Я пытаюсь его оттолкнуть, но без толку.

– Когда ты отдаешь их мне? – осведомляется вдруг Лестерс.

– Кого тебе отдать? – вздыхаю я.

– Мои боксеры.

– О, боже.

– Серьезно. Отдай их мне, – требует Лестерс.

– Солнышко, ты хранишь его трусы? – весело спрашивает Кристиан.

– Нет, – отрезаю я.

– Да! – одновременно со мной рявкает Лестерс. – И даже стирала их.

– Вы… обмениваетесь бельем? – начинает хохотать Крис.

– Ее это заводит, – важно отвечает Лестерс.

– Вы меня с ума сведете! – сержусь я. – Хороших съемок, мистер Лестерс. Пусть они продлятся пару месяцев.

На этом я отключаюсь. И для надежности отключаю звук. Пусть звонит, сколько душе угодно.

– Правда, что ли? – в глазах Криса искры любопытства и озорства.

– Боже, конечно нет. И вообще, все это – сплошное недоразумение, – отвечаю я сердито. – Этот человек способен вынуть душу даже у демона.

– У демонов нет души, – замечает Крис и залпом допивает кофе.

А я сразу вспоминаю Диану и ее мать.

Настроение мигом портится. И за окном, как назло, тучи находят на солнце. Становится пасмурно.

– Я пойду, – говорит Крис. – Еще раз извини, что я так поступил.

– Все в порядке. – Я не хочу, чтобы он уходил. Но не могу удерживать.

Я провожаю Криса в прихожую. Из спальни Лилит выглядывают подруги, и Крис салютует им в шутку, явно смущая.

– Как ты добрался до моего дома? – спрашиваю я. – На такси? Давай я вызову тебе машину.

Я почти уверена, что он не поедет на метро.

Крис отводит глаза.

– Кажется, я был за рулем, – сознается он. – Мое авто где-то здесь. Наверное.

– Был за рулем в таком состоянии?! – ужасаюсь я. – Ты же мог столько глупостей наделать… Как же тебя не заметили полицейские?

– Я отлично вожу. Даже когда пьян, – усмехается он. – Круто, да?

Нет, не круто.

– Не делай так, – почему-то прошу я, подходя к нему ближе и касаясь пальцами его запястья. – Если ты выпил, не садись за руль.

Наши взгляды встречаются, пронзают друг друга. Медовые глаза и глаза цвета весеннего неба. Даже в тускло освещенной, крохотной прихожей я вижу, что каемка радужки его глаз темная, а вокруг узких зрачков – крапинки.

– Не надо, – повторяю я, сжимая его запястье.

– Не буду, – обещает Крис, переплетая свои пальцы с моими.

Время застывает и становится вязким. Тени колышутся словно водоросли в прозрачной воде. Дыхание тяжелеет. И я не могу оторвать от Кристиана зачарованного взгляда.

Он склоняется ко мне, чтобы поцеловать, но… Ему мешает телефонный звонок.

Волшебство момента растворяется в громком панк-роке песни, поставленной на звонок. Кристиан чертыхается и отвечает на него. Лицо его делается скучным, а ответы – односложными. И я понимаю, что, скорее всего, это его родители. Крис говорит короткое: «Пока». И поворачивается ко мне.

– Мне пора, солнышко, – треплет он меня по волосам.

– Я провожу тебя до машины, – быстро отвечаю я, потому что не могу просто так взять и отпустить его. Крис только кивает.

Мы выходим на улицу. Его дорогая машина с забрызганными боками неправильно припаркована неподалеку от моего дома. И местные копы уже выписали штраф – бумажка дожидается владельца под «дворниками». Правда, это никак не расстраивает Криса – он просто пихает бумажку в карман и садится за руль. Мы прощаемся, и это выходит как-то неловко. Волшебство, которое нам удалось поймать в прихожей, больше не возвращается.

– Санни! – вдруг кричит Крис мне вслед, когда я уже направляюсь к дому, засунув руки в карманы джинсов.

Я оборачиваюсь.

– Я могу пригласить тебя куда-нибудь в качестве извинений? – спрашивает он, выглядывая из окна.

– Можешь, – улыбаюсь я.

– Заметано!

Он посылает мне воздушный поцелуй, и его машина срывается с места.

Непонятно почему я чувствую себя опустошенной.

 
По солнцу стекают тени,
Как кровь по разбитым губам.
И в каждой раскрытой вене
Восходят цветы – к цветам.
 
 
Горят лепестки золотые.
Багровым напалмом искрят.
Цветы их – всегда пустые,
И солнцем отравлен их яд.
 
 
Цветы их молчат и плачут,
Хоть наши взошли в огне.
Их дьявол срезал, не иначе,
На тихой пустой луне.
 

Глава 21. Тающая луна

Не проси ничего у неба, если не смотришь на звезды.

Лилит собирается на свидание с Октавием с той самой тщательностью, которая бесит всех вокруг. Она перебирает все свои вещи, пытаясь отыскать то, в чем будешь выглядеть сногсшибательно. Делает несколько вариантов макияжа, собрав всю косметику, которая только есть в доме. Перемеривает несколько пар туфель. Лилит пытается отыскать тот самый образ, который поможет ей стать в глазах Октавия очаровательной и прекрасной.

Одежда, вытащенная из шкафа, – всюду: на кровати, на стульях, на двери, даже на полу. У Лилит много интересных вещичек, которые ей удалось урвать на распродажах, и она знает, что такое вкус и стиль. Но в этот раз ее сборы побивают все ее предыдущие рекорды.

– Ты достала, – почти жалобно говорит Кирстен, которой надоело собирать подругу на свидание. – Просто надень уже что-нибудь.

– Ты отлично выглядишь, – кивает в подтверждение ее слов Санни, которая сидит на подоконнике с гитарой в руках. По просьбе Лилит она играет кое-какие песни «Лордов», чтобы та была в курсе их творчества.

– Я хочу быть особенной, – беспомощно опускается в гору вещей Лилит.

– Ты не думала, что и так стала особенной, раз именно тебя Октавий позвал на свидание? – спрашивает Санни, склонив голову набок.

– Точно-точно! – кивает Кирстен. Кажется, она все-таки поверила им.

– Не знаю, – выдыхает Лилит. Ее сердце быстро колотится – так сильно она волнуется перед встречей, которая все больше приближается и приближается. Ей до сих пор не верится, что она пойдет на свидание с тем, чей постер висел в ее комнате еще несколько лет назад.

В средней школе Лилит была без ума от «Пепельных цветов», как и все ее подружки, как и сотни тысяч других девчонок по всей стране. Это была воистину культовая поп-группа того времени. Четыре красивых парня, модная ритмичная, хоть и незамысловатая музыка, яркие клипы, сумасшедшие ротации, престижные премии…

Всеобщая волна обожания «Цветов» накрыла Лилит с головой. Она могла часами пересматривать их клипы и интервью, постоянно слушала песни, зная каждую наизусть, рассматривала лица парней на плакатах и наклейках, состояла в фан-клубе и больше всего на свете мечтала попасть на концерт. Лилит жила в небольшом городе, и к ним такие звезды, как «Пепельные цветы», не приезжали, но однажды ей все-таки удалось это сделать. Вместе с подругами они придумали целый план: сказали родителям, что пошли в поход вместе с учительницей миссис Хадсон, а сами улизнули из города и на автобусе поехали в Дэншорт, где проходил концерт.

Этот концерт Лилит, наверное, никогда не забыть.

Как и глаза Ричарда – чистые, голубые, как весеннее небо после грозы.

«Пепельные цветы» были на пике популярности, когда распались. И это была настоящая трагедия для их армии поклонниц. Лилит помнила, в каком шоке она была, когда узнала, что любимой группы больше не будет. И ревела всю ночь, пряча лицо в подушку, а в школу пошла с синяками под глазами и опухшим от слез лицом.

Потом, конечно же, любовь к «Пепельным цветам» прошла, как и всякое мимолетное подростковое увлечение. Появились новые группы, новые хобби, новые взгляды на жизнь… В старшей школе Лилит и сама изменилась до неузнаваемости и не была уже больше тем импульсивным ребенком, который вместе с подружками на пижамных вечеринках придумывал не страшилки, а истории о парнях из «Пепельных цветов». Ее не особо интересовали вечеринки, разговоры о парнях и выпивка. Сердце Лилит навечно покорил школьный театр, и она отдала всю себя этому своему хобби, хоть и казалась в глазах других странной. Многие даже считали ее гиком. Кто-то открыто говорил ей об этом, не в силах скрыть своего отношения. Но Лилит было плевать. Она одевалась, как хотела, делала, что хотела, и жила, как хотела. Театр стал ее личным богом, которому она поклонялась. А мечта о том, чтобы играть, стала прочной платформой под ее ногами.

После школы Лилит поступила в Хартли, на актерское отделение. Она поставила перед собой цель – стать актрисой – и шла к ней, несмотря ни на что. Несмотря на то, что никто не поддерживал, несмотря на то, что приходилось много работать, чтобы оплачивать учебу и квартиру, несмотря на то, что даже собственные родители считали ее увлечение блажью. Лилит, как и ее старшим сестрам, полагалось выйти замуж за хорошего парня и стать порядочной домохозяйкой. Ну, или пойти работать в школу – мать всегда видела в ней учительницу младших классов, а не актрису. Мать видела в Лилит свою мечту, а не ее мечту. И все еще ждала, когда дочь вернется домой, чтобы взяться за ум.

Лилит не собиралась сдаваться.

Думая об этом, она переодевается и смотрит на свое отражение. Ей нравится платье-футляр глубокого сапфирового цвета (купленное со скидкой 50 процентов!), и она собирает черные блестящие волосы в низкий пучок. К этому образу подойдут новые туфли Кирстен…

– Ну как? – спрашивает Лилит. Санни пожимает плечами – кажется, она с головой ушла в музыку и теперь с отстраненным лицом наигрывает что-то свое, ловко перебирая струны.

– Тебе не кажется, что для похода в кино коктейльное платье не слишком подойдет? – спрашивает Кирстен, морща носик. – Может быть, джинсы и блузка подойдут? Ну, те, которые ты мерила…

– Я должна быть женственной, – говорит Лилит раздраженно. – И романтичной.

– Тогда короткую юбку. Или другое платье.

Пока Лилит ищет новые варианты, Кирстен проводит краткий ликбез жизни Лорда Октавия, вернее, того, что известно его поклонникам.

– Играет на ударных. Очень скрытен. Настоящее имя неизвестно. Возраст – около тридцати. Никогда и никому не показывает лицо. Всегда появляется только в маске. Чаще всего это маска в виде черного оскалившегося черепа. Иногда появляется в подшлемнике или балаклаве – тоже с принтом черепа или клоуна, – рассказывает Кирстен, то и дело тыча в лицо Лилит телефоном с фотографиями Октавия. – Вообще, это самый загадочный персонаж группы. Если остальных постепенно раскрыли фанаты и журналисты, то Октавий остается загадкой…

– Кезона не раскрыли, – вставляет Санни, не отрываясь от своего занятия. – Но говорят, что он откуда-то из России.

– Неважно, – хмыкает Кирстен. – Важно то, что Октавий – тайна «Лордов». Вокруг него ходило столько слухов! Что это женщина, что его лицо обезображено шрамами, что он – внебрачный сын то ли премьер-министра, то ли кого-то из королевской семьи. И ты, малышка, разгадала его тайну, – она хлопает Лилит по руке. – Господи, не могу поверить! Слушайте, а сколько бы мы получили, если бы рассказали журналистам?..

– Мы не расскажем об этом журналистам, – говорит Санни. – Октавий и его менеджер просили нас молчать.

– И даже говорили про какой-то договор, – подхватывает Лилит.

Кирстен пожимает плечами и откидывает назад светлые волосы.

– Да я просто спросила…

И она снова начинает рассказывать об Октавии.

– Ты все запомнила про него? – спрашивает Кирстен некоторое время спустя. Лилит рассеянно кивает.

– А эта юбка подходит мне? – говорит она, вертясь у зеркала.

– Нет, – отрезает Кирстен. – Так что там насчет твоего Сладкого? На чем он играет?

– На гитаре? – все так же рассеянно спрашивает Лилит. Санни смеется.

– На ударных! Он – барабанщик! – восклицает возмущенно Кирстен.

– Это плохо, – огорчается Лилит. – Барабанщиков никогда не видно – сидят на заднем плане и стучат по своим тарелкам…

– Быть барабанщиком – это круто, – не соглашается Санни. – А быть хорошим барабанщиком – круто вдвойне. Не каждый сможет так хорошо слышать ритм и темп, как Октавий. Может, его сбивки не самые скоростные, но его рисунки яркие и сложные. И разные. Он очень техничный – Оливер не любит «Лордов», но говорит, что Октавий крутой.

– Он еще и рисует? – удивляется Лилит.

– Ритмические рисунки, – смеется Санни.

Они долго спорят, и в конце концов Лилит должна сделать тяжелый выбор между невесомым бледно-пудровым платьем Кирстен и своим, расклешенным книзу, черного цвета и с белым воротником. Она мечется между ними до тех пор, пока Санни не объявляет, что до выхода остался час. И тогда Лилит выбирает черный наряд, ибо черный – это ее любимый цвет. Ей в нем комфортно.

Лилит спешно делает макияж, приводит в порядок волосы, надевает массивные серьги Санни с черными камнями, храбро обувает роскошные туфли, любезно предоставленные Кирстен, и долго ищет любимые духи со сливочно-кремовым ароматом – не сладкими, но нежными и стойкими.

– Удачного свидания! – желает Кирстен и поправляет нервничающей Лилит волосы. – Пусть все пройдет круто!

– Обязательно напиши, когда встретитесь, – напутствует Санни.

– И сделай селфи!

– И поцелуй его!

Лилит выбегает из дома и быстрым шагом направляется к метро, сжимая в руке клатч ванильного цвета – в тон туфлям. Ей не верится, что сейчас она снова встретится с кумиром детства. Тогда, в парке, около стадиона, она больше веселилась, глядя на Сладкого. Не воспринимала это серьезно – скорее, как шутку. А сейчас, когда Лилит успела осознать, кто это был, ей стало и неловко, и страшно, но в то же время ужасно любопытно. Этот человек заинтриговал ее так, как никто другой. Шутка ли: сначала он был безголосым вокалистом-красавчиком в бой-бенде, а теперь стал барабанщиком в группе, исполняющей тяжелую музыку. Техничным барабанщиком, как говорит Санни.

Лилит не понимает, почему Ричард позвал ее на свидание. Она, конечно, имеет свои странности, но она не экзальтированная дурочка. И не верит, что просто понравилась ему. Уже находясь в переполненном вагоне поезда, Лилит приходит в голову, что кумир ее подросткового возраста – извращенец, которому стало скучно в родном городе, и она начинает нервничать еще больше. Мало ли как Сладкий решит поразвлечься с ней. Она пишет об этом в общую беседу с подругами, и Санни говорит, что Лилит снова драматизирует. А Кирстен от души советует завалить его на лопатки прямо в торговом центре. Только Эми молчит – она все еще обижена.

Лилит приезжает всего лишь с десятиминутным опозданием, однако ей приходится ждать Октавия еще минут сорок, стоя у главного входа в торговый центр. Трубку он не берет и на сообщения не отвечает. И Лилит теперь кажется, что ее просто-напросто разыграли. Решили посмеяться над глупой, доверчивой девочкой, которая поверила, что сам Октавий позвал ее на свидание. И тогда, когда она уже решает уходить, раздается звонок.

Лилит тотчас отвечает на него и слышит недовольный голос Сладкого:

– Ну и где ты?

– Жду около входа, – отрывисто отвечает она, понимая, что от звуков его голоса ее сердце начинает таять, будто оно из масла.

– А я нахожусь на третьем этаже рядом с кинотеатром, – говорит с еще большим недовольством Октавий. – Немедленно приходи.

– Да, сейчас!

– Ненавижу ждать, – ворчит он, совсем не напоминая Лилит рок-звезду – скорее, капризного принца.

– Прости.

– Так и быть.

Лилит буквально летит к кинотеатру, не чувствуя, как натирают кожу новенькие туфли. За ее спиной развеваются невидимые крылья восхищения, которые искрятся словно у сказочной феи.

Октавия в плотной толпе желающих посетить кинотеатр Лилит находит не сразу. Он стоит у стеклянных перил атриума, положив на них обе руки, и смотрит вниз, на спешащих разойтись по магазинам людей. И если Лилит наряжена как куколка, то Октавий больше похож на подростка в своих бесформенных джинсах, широкой футболке, бейсболке и обязательной медицинской маске, которая закрывает пол-лица. Ну и, конечно, солнцезащитные очки – куда же без них? Если честно, Лилит бы не сразу узнала в этом человеке Октавия, не подойди он к ней и не постучи по спине.

– Ты опоздала, – раздается глухой голос из-под маски.

Лилит вздрагивает от неожиданности.

– Я? – чувствуя слабость под коленками, переспрашивает она. – А разве не ты?..

– Я пришел сюда первым, – не соглашается Октавий и беспокойно оглядывается, словно боится, что их кто-то заметит вместе.

– Ох, извини, – не желая спорить, щебечет Лилит, тоже хватаясь за перила – слабость теперь пробралась и в руки. Несмотря на глупую маскировочную одежду, пахнет от Сладкого дорогим холодным парфюмом – утонченный флердоранж, хвоя и нотки ванили.

– В этом городе столько пробок, что в них можно провести всю жизнь, – не успокаивается он и вдруг замечает, разглядывая Лилит: – А ты хорошо выглядишь. Едешь с какого-то мероприятия? Или была на свидании? Это очень даже на руку.

Лилит почему-то смеется. Вот глупый…

– Ты тоже хорошо выглядишь, – отвечает она комплиментом на комплимент.

– Я знаю, – пожимает он плечами. Естественно, знает.

– Конечно, – хихикает Лилит нервно. – Ты же Сладкий.

Октавий дергается.

– Не называй меня так.

– Но это просто констатация факта.

– Я не сладкий. Не сахарный. Не карамельный. И если хочешь знать, я чистил зубы только утром.

Это ужасно смешит Лилит – свои зубы она чистила раза три, а перед тем как зайти в торговый центр, украдкой побрызгала рот ментоловым средством против запаха. Мало ли… на всякий случай.

«Я бы поцеловала тебя, даже если бы ты сегодня вообще не чистил зубы», – думает она про себя со смешком.

– Да, конечно, – говорит Лилит, улыбаясь, – ты не сладкий. Ты брутальный. Сильный, – она шутки ради сжимает пальцами его бицепс. На удивление мышцы у Октавия словно стальные, хотя он и не выглядит качком. – Настоящий мужик.

– Где ты еще хочешь меня потрогать? – ухмыляется он и дотрагивается до ремня.

«Потом и там потрогаю, заценю твой пресс», – мурлычет про себя Лилит, ничуть не смущаясь. Октавий, кажется, понимает это и тяжело вздыхает.

– Ну что, – весело говорит Лилит, – идем?

– Куда?

Их свидание сразу пошло не так.

– Наш сеанс начинается через пятнадцать минут, – отвечает Лилит, предвкушая, как они вместе будут смотреть романтическую комедию, сидя на одном из последних рядов. Лилит собирается провести их встречу максимально эффективно.

– Какой сеанс? – хмурится Октавий.

– Мы же пришли в кино, – отвечает Лилит растерянно. – Я заранее купила билеты. Электронные билеты, – уточняет она и начинает лихорадочно искать телефон, на котором они и сохранены.

– С чего ты взяла, что мы идем в кино? – еще больше удивляется Октавий.

– Но мы же договорились… – говорит Лилит, но ее перебивает внезапный звонок на телефон Октавия. Тот выслушивает собеседника, говорит лишь три слова: «Ты уверен?» и «О’кей». А потом вдруг хватает Лилит за руку.

– Что случилось? – едва не падает в обморок та. Пальцы Октавия ей определенно нравятся.

– Бежим! – только и говорит он. И они срываются с места, заставляя людей оборачиваться на них.

– Куда?! – кричит Лилит, не понимая, что происходит, и с трудом поспевая за Октавием. На таких каблуках бегать очень непросто.

– За мной! – отвечает он. – Этот чертов папарацци выследил меня! Быстрее!

Октавий тянет Лилит за собой, явно злясь, что она не может бежать так же быстро, как и он, но руку не отпускает. А когда они несутся по третьему этажу к эскалатору, Лилит с ужасом понимает, что за ними бежит какой-то светловолосый тип. Кажется, тот же самый, что гонялся за Санни и Лестерсом. Слабость окончательно выветривается из Лилит, уступая место решимости. Она вдруг резко останавливается, понимая, что так далеко не убежит, и вырывает руку из пальцев музыканта.

– Ты чего? – нервничает Октавий, то и дело оглядываясь – преследователь приближается. – Быстрее! Нас ждет машина на парковке!

Вместо ответа Лилит снимает туфли, берет их в одну руку, второй хватает крепкое запястье Октавия и несется вперед – босиком гораздо удобнее, чем на огромных каблуках.

«Хорошо, что я не в платье-футляре», – думает она на бегу, чувствуя, как вырывается из груди сердце. Платье облегало ее словно вторая кожа. В нем бы она не убежала далеко.

По эскалатору они тоже несутся, расталкивая людей. Им даже что-то кричат вслед, но Октавий и Лилит не останавливаются.

– Куда мы бежим? – на ходу, задыхаясь, спрашивает она. У нее стойкое ощущение, что они на съемках шпионского фильма.

– На стоянку! – отвечает Октавий.

– Подземную?

– Да!

– Тогда нам в другую сторону! – радостно оповещает его Лилит. В этом торговом комплексе она неплохо ориентируется – когда-то давно подрабатывала в гипермаркете на первом этаже. А вот Октавий вообще не ориентируется.

– В какую?! – кричит он.

– За мной! – кидается вправо Лилит, не отпуская его руки – лишь только крепче цепляясь пальцами за запястье. Папарацци не отстает, и про себя Лилит желает ему сложиться втрое и усохнуть. Она так смеялась, когда произошел тот инцидент с журналистами в Хартли, и теперь сама попала в подобную ситуацию. Санни будет довольна!

Лилит и Октавий бегут мимо магазинов, мимо рекламных вывесок, мимо оборачивающихся на них людей, и когда, казалось бы, папарацци почти нагнал их, Лилит резко меняет направление и тащит Октавия в огромный фирменный магазин с парфюмерией и косметикой, в котором может на полдня потеряться любая женщина. Здесь целых три выхода, и от одного из них до подземной стоянки рукой падать.

План Лилит удается. Они отрываются от настырного преследователя и попадают на стоянку – огромную и заставленную машинами. Бегут вдоль автомобилей и оглядываются по сторонам.

– Ты помнишь, где ваша?.. – спрашивает, хватая ртом воздух, Лилит.

– Нет, – растерянно отвечает Октавий и начинает судорожно звонить своему менеджеру, пытаясь понять, где он. Тот просит оставаться на месте и обещает подъехать через минуту.

– Давай спрячемся, – шепчет Лилит, понимая, что так просто они от журналюги не отделаются. У нее отличная интуиция на подобные вещи. Она чувствует, что преследователь рядом. Близко.

– Зачем? – хмурится Октавий, но она вновь тащит его за собой, заставляя присесть за большим внедорожником. Почти в это же время на подземной стоянке появляется и их преследователь. Он тоже тяжело дышит после столь долгой пробежки.

– Твою мать! – слышат затаившиеся Лилит и Октавий его голос. – Куда они делись?..

В это время крайне удачно отъезжает одна из машин, и папарацци, явно думая, что Октавий и Лилит в ней, выражается еще крепче. Остановившись совсем неподалеку от их убежища, он звонит кому-то по телефону и, картинно положив на лоб руку, говорит:

– Это я. Нахожусь на месте. Нет. Потерял его. Видимо, только что уехал. Нет, номер не разглядел. Да, он встретился с какой-то девчонкой. Я хотел сделать несколько снимков и проследить, но он заметил меня. Чертовски обидно! Слушай, приятель, ты уверен, что Октавий – это и есть Ричард Фелпс? – спрашивает папарацци, выслушав своего собеседника. – Нет, я понимаю, что это инфа из твоего источника. Но насколько этот источник надежен? Вот именно, приятель! Нет, я не могу писать об этом без каких-либо подтверждений. Ты же знаешь, наш главред трясется перед Фелпс. Он не даст выйти статье об ее сыночке, если не будет каких-либо доказательств. Весомых доказательств. Да потому что без них наша новость будет просто очередной сплетней.

Он снова внимательно слушает то, что говорит ему собеседник, а Лилит испуганно смотрит на Октавия, которому, кажется, все равно – он просто замер с самым скучающим видом и рассматривает дужку своих солнцезащитных очков. Будто бы речь идет и не о нем вовсе.

– Нет, в сеть такую инфу загружать рано, придурок, – продолжает папарацци, и голос его становится тише и тише – он удаляется. – У нас должен быть полный эксклюзив. Кстати, что там насчет интервью с этой группкой… Как их?.. «Стеклянная мята». Ну, это те, которые выиграли конкурс Уолтера. Там солистка – просто огонь. Она…

Его голос больше не слышно – парень ушел, и Лилит с облегчением выдыхает. Хоть происходящее и щекочет нервы, ей нравится, что сейчас она сидит рядом с Октавием, их колени и предплечья соприкасаются, и она, кажется, даже слышит его дыхание.

– Боже, – шепчет Лилит без особого страха в голове. – Какой ужас. Он, кажется, знает, что ты…

Она внимательно смотрит на Октавия, снявшего маску. И видит, что он улыбается. Зловеще.

– У него нет доказательств. И не будет, – говорит Октавий. На его лицо падает косая изломанная тень, и от того Сладкий выглядит устрашающе.

– А если появится? – спрашивает Лилит, понимая, что не в силах оторвать от него взгляда. Пусть он уже не тот хрупкий прекрасный юноша, трогательный, как щенок, а взрослый мужчина, но он привлекает внимание не меньше, чем десять лет назад. А может, даже и больше.