Текст книги "Небесная музыка. Луна"

Диана заплакала, сама не ожидая этого от себя. А Кристиан, увидев, как по ее неподвижному бледному лицу текут слезы, едва не врезался в машину впереди.

– Ты чего? – потрясенно спросил он. – Что случилось?

– Ничего, – ответила Диана тихо, глядя на огни небоскребов, которые сияли ярче, чем звезды, – а звезд из города и вовсе не было видно. – Все в порядке.

– Да ничего с тобой не в порядке, – выдохнул Кристиан. И потянулся к ее лицу, чтобы стереть слезы, но Диана молча убрала его руку.

– Не трогай, – предопределила она его и вдруг велела: – Отвези меня туда, где можно напиться.

– Что? – приподнял бровь Кристиан. – В смысле – напиться?

– В прямом. В хороший бар. Ты же наверняка знаешь такие.

Крис знал. И повез, выбрав презентабельное, но тихое место на пересечении влиятельной Купер-роуд и престижной Гриффит-стрит. Они сидели за барной стойкой, и Диана заказывала один бокал за другим. И это были не женские сладкие коктейли типа «Маргарита», «Голубые Гавайи» или «Пина Колада», а «Манхэттен» – на основе виски и вермута. Она пила и как будто бы даже и не пьянела, хотя Крис готов был поклясться, что для такой хрупкой девочки, как Ди, хватит и одного бокала. Он тоже пил, но хорошо выдержанный бурбон – «Дьявольскую долю»[13]13
  «Дьявольская доля» (Devils Cut) – сорт бурбона известного бренда Jim Beam, который глубоко впитывается в древесину при выдержке и впоследствии извлекается оттуда.


[Закрыть]. Привычка, привезенная из США.

– Может, хватит? – спустя какое-то время спросил Крис мягко, сдерживая порыв дотронуться до ее светлых волос, падающих на лицо. Диана всегда привлекала его куда больше, чем все остальные девушки.

Диана пьянела от алкоголя, а он пьянел от нее.

Она медленно повернулась к нему и усмехнулась.

– Не будь занудой. Раньше это у тебя хорошо получалось.

Диана даже попыталась похлопать Криса по плечу, но промахнулась.

– Тебя так расстроило, что твой актер не смог приехать? – удивленно спросил Крис. Этот вопрос он задал уже третий или четвертый раз. Но каждый раз не удостаивался ответа.

Диана покачала головой, чувствуя, что теперь вместо ноющей боли в виске появилась приятная звездная легкость.

– Актер? Не-е-ет… Меня расстроила моя жизнь, – пробормотала она, и только тогда Крис понял, что она действительно пьяна. – Вернее… Отсутствие жизни.

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе переспросил Крис. Но Диана не ответила – она не без труда, явно потеряв чувство координации, слезла с высокого барного стула и едва не упала. Но Кристиан вовремя успел подхватить ее.

– Ты в порядке? – с беспокойством спросил он.

– Нет, нет, нет, – стала мотать из стороны в сторону голову Диана – тонкие пряди волос налипали на ее накрашенные персиковой помадой губы. – Увези меня отсюда, – вдруг попросила она шепотом и уронила голову ему на грудь, обтянутую белой футболкой.

– Куда, Ди? – растерялся Крис, чувствуя ее горячее дыхание почти на сердце. – Домой?

– Нет, нет, нет. Не хочу домой. Там она.

– Может быть, ко мне?

– К тебе.

Крис вызвал водителя – он все еще помнил, что обещал Эмме присматривать за Дианой. И не хотел вести машину, в которой будет находиться прелестная мисс Мунлайт, пьяным. Если бы он был один или если бы с ним была любая другая девушка, Крис бы даже и не думал об этом. Просто бы сел и помчался в ночь.

Но это же Диана.

Его Диана.

До машины он нес ее на руках и бережно уложил на заднее сиденье, сев рядом – так, чтобы ее голова покоилась на его коленях. Они поехали к нему.

Пентхаус Криса, имеющий собственный выход на крышу, находился не так уж и далеко – всего минут двадцать езды по ночным дорогам. Все время пути он сидел, откинувшись на обитую алой кожей спинку, и осторожно гладил Диану по волосам. Пару раз он касался ее теплых полураскрытых губ. Но поцеловать, как бы ни хотел, так и не осмелился.

В какой-то момент ему пришло сообщение в мессенджере от одного из друзей – его ждали на ночной гонке, но Крис не приехал. Когда он отвечал, заметил среди кучи сообщений послание от Санни. С ней они общались с того момента, как вернулись с морского побережья в город. Это общение нельзя было назвать близким или слишком интимным – Крису просто нравилось общаться с рыжей. И она была для него «своим в доску парнем», с которой можно было поговорить обо всем на свете – легко и без лишних условностей. К тому же как-никак в глазах Дианы Крис встречался с Санни. Возможно, он хотел заставить Ди ревновать – и сам не знал, что ему нужно от общения с рыжей. Как девушка Санни привлекала его лишь отчасти. Да, хорошенькая, да, шикарные рыже-красные локоны и гибкая фигурка, да, заводная – наверняка горячая штучка. И взгляд у нее дерзкий, но… Таких, как Санни, он видел множество. И легко мог заполучить. А портить с ней отношения ради ночи-другой Крис не хотел – не видел смысла. Но тот поцелуй на острове Святого Гаала почему-то иногда вспоминал. С удовольствием.

«Завтра едем на концерт «Красных Лордов», – писала Санни, отвечая на его предыдущее сообщение, где он спрашивал о ее планах на ближайшие дни.

«Круто, – ответил он, набирая сообщение одной рукой. – Отлично проведи время! Расскажешь потом, как оно было, крошка».

«Крошка» Крис написал на автомате, но тут же стер – это было одним из его привычных обращений к девушкам. После он убрал телефон и вновь стал рассматривать спящую Диану.

До своего пентхауса Крис тоже донес ее на руках, просто наслаждаясь тем, что может так легко и просто касаться Ди. Он уложил ее на свою кровать и ушел на крышу, с которой открывалась потрясающая панорама ночного города – его огни можно было поймать в ладони. И даже можно было иногда увидеть звезды.

Пентхаус Крис выбирал сам – ему нравились открытые пространства, воздух и высота. Сидя на крыше и наслаждаясь шикарными видами, он чувствовал ощущение полета, словно был птицей, парящей над огромным, никогда не засыпающим мегаполисом. Крису не слишком нужны были бассейн, зимний сад, смотровая площадка, стеклянные стены – ему важна была лишь терраса с газоном, с которой он мог разговаривать с небом.

С сигаретами, бутылкой черного рома со льдом Крис сидел на широкой и низкой лежанке с подушками и бездумно смотрел вперед, наслаждаясь покоем и слабым ветром, который теребил его светлые волосы. Пахло как на поляне – цветущей лавандой и горькими травами. И бледно светила луна.

Крис не слышал, как на крышу пришла Диана. И вздрогнул, когда на его плечо опустилась ее рука. Диана – растрепанная и потерянная – высилась над ним, держась за его плечо. Подол ее мятного платья развевался на ветру.

– Ты не спишь? – спросил Крис и чуть улыбнулся. Она покачала головой.

– Садись, – предложил он и похлопал по лежанке рядом с собой. – Отсюда открывается потрясающий вид на город.

Диана села рядом, сложив руки на коленях, и Крису почудилось, что в ее глазах с расширенными зрачками отражается сама луна. Это показалось ему восхитительным, и болезненное желание поцеловать Ди – как тогда, на берегу моря – усилилось, сделавшись почти невыносимым.

– Это твой дом? – спросила Диана.

– Да, – кивнул Крис и сделал большой глоток рома, обжигающего горло.

– Кто тут еще?

– Никого. Только ты, я и она.

– Она? – посмотрела на него мутным взглядом девушка.

– Она. Луна. Ты похожа на луну, – вдруг сказал Крис задумчиво.

Диана ничего не ответила, а вдруг взяла бутылку и тоже сделала глоток. Она тут же поморщилась и прикрыла губы тыльной стороной ладони. Слишком горько. Так же горько, как ее жизнь.

– Ты знаешь, какая музыка у луны? – спросила Диана, не отрывая от нее глаз.

– «Лунная соната»? – предположил Кристиан.

– Нет. Музыка луны – тишина. Тс-с-с, – приложила она указательный палец к губам. – Если долго смотреть на луну, можно услышать, как она молчит.

– В этом есть смысл? – переспросил Крис, стараясь не смотреть на Диану, которая тянула его к себе все сильнее и сильнее.

– Конечно. Если ты знаешь, как звучит тишина, ты познал музыку, – прошептала она, вдруг зачем-то поцеловала его в щеку и упала спиной на лежанку, продолжая смотреть в черное небо. Крис лег рядом – его рука под ее головой. Даже если бы он и хотел услышать тишину, то не смог бы – стук собственного сердца слишком сильно мешал ему.

– Теперь я тоже буду луной, – вдруг нарушила тишину Диана. Ее голос был хриплым, и Крис услышал в нем обреченность. Крис приподнялся и склонился над Дианой, опираясь на кулаки. Теперь она смотрела не на далекое небо. Она смотрела в его лицо.

– Ди, я не могу, – прошептал Крис, понимая, что больше не в силах сдерживаться. И склонился к ней еще ближе, – чтобы сомкнуть свои губы на ее губах, на которых все еще оставался слабый привкус алкоголя. Сначала Крис целовал Диану осторожно и мягко, так нежно, как только мог, будто боялся спугнуть. А потом – когда ее руки оказались на его плечах – жадно и требовательно, торопливо избавляясь от одежды.

Крис увидел ее татуировку под грудью, улыбнулся, провел пальцем по замысловатым узорам и стал целовать их, поднимаясь все выше и выше.

– Ты – Луна, ты – моя Луна, – шептал он в исступлении.

Диана запустила пальцы ему в волосы и все ближе притягивала к себе, чувствуя его дыхание на своей коже и упиваясь им.

Они оба не совсем понимали, что делали, но оба в одинаковой мере не хотели останавливаться. Прерывистое дыхание – одно на двоих, учащенный пульс – один на двоих, сковавшая руки и ноги страсть – тоже общая.

Желание быть друг с другом накрыло обоих с головой, словно темно-сапфировая вуаль июльской душной ночи, расшитая далекими звездами. Она облепила их тела, медленно проникая под кожу, то опаляя ее жаром, то обжигая порывами ледяного ветра. Косые лунные лучи падали на спину Криса, на лицо и руки Дианы, которая хваталась за подушки, лежащие рядом, так, будто падала в ночь и пыталась удержаться. И до самого рассвета – упоительного, маисово-медового, уходящего то в бледно-лиловый, то в розовый кварц – они не отпускали друг друга. А потом просто лежали на спине и смотрели, как солнце встает все выше и выше.

– Ты моя доля ангела, Ди, – уже в комнате с плотно занавешенными окнами прошептал Кристиан – его влажный горячий лоб касался лба Дианы.

– Что? – выдохнула она, все еще тяжело дыша и не в силах даже распахнуть ресницы.

– Доля ангела. Когда делают виски… Его переливают в бочку для созревания. Минимум – на три года. И за это время…. – Крис не удержался и поцеловал Диану в губы. – За это время небольшая часть спирта испаряется. Эту часть и называют долей ангела. Спирт испарился, ушел в небеса. А там живут ангелы. Все просто…

Просто и безмерно сложно.

Диана не поняла его слов, но сильнее сжала пальцы на плечах Криса.

Это был их персональный проклятый рай, о котором оба мечтали сейчас, но который оба постараются забыть уже этим днем.

Они оба не знали, что это было, почему произошло снова и повторится ли когда-нибудь вновь.

Зато Кристиан точно знал, что этой ночью он был счастлив. И Диана с ним – тоже.

А Диана… Диана хотела просто забыться. По крайней мере, она так говорила себе потом.

Днем, когда солнце поднялось, она боялась открыть глаза. Лежала неподвижно рядом со спящим Крисом, чувствуя жар его тела, и просто не могла распахнуть ресницы. Утром Диана полностью осознала, что натворила вчера, и ей было страшно – страшно от того, что она в очередной раз натворила. Как она могла повести себя столь неблагоразумно? Как могла напиться? Как могла позволить себе довериться Уилшеру? Как могла разрешить ему… дотронуться до себя? И как сама посмела быть с ним?

А когда Диана все же распахнула глаза, то первое, что увидела, – обнаженную широкую спину спящего Криса, на которую тонкими оранжевыми полосами падают пробивающееся через приоткрытые жалюзи солнце.

Диана хотела тихо встать и уйти, пока Крис спит, однако стоило ей опустить ноги на пол, как он проснулся – к ее великому смущению. И Диана тут же схватила одеяло, чтобы прикрыться им. Кажется, Уилшер не испытывал таких мук совести, как она. Напротив, был рад. Он улыбался, глядя на нее, и в его глазах была нежность, от которой Диану передергивало.

– Что? – резко спросила Диана и тут же замолчала. Голос был хриплым и некрасивым. Но Кристиан, кажется, не обратил на это никакого внимания.

– Куда собралась, моя маленькая Луна? – спросил он, вставая и потягиваясь. – Лежи. Я принесу кофе – ты не знаешь, но я варю отличный кофе. И хочешь сладкого? Или фруктов? Честно говоря, после вчерашнего у меня болит голова и…

Диана, которая была не в силах говорить, просто со всей силы хлопнула ладонями по кровати. Звук вышел мягким, но ее движения были резки, и это насторожило Криса.

– Что случилось? – спросил он.

– Вон, – прошептала Диана. – Пошел… вон.

– Ди…

– Убирайся.

Крис побледнел, но ничего не сказал и вышел, оставив ее одну, а она, тихо, почти беззвучно плача, кое-как привела себя в порядок и оделась, с ужасом вспоминая то, что было между ними ночью. И что хуже всего – ей это нравилось. Ее голова раскалывалась на части, во рту было сухо, будто бы она не пила несколько дней, а сердце бешено колотилось.

Диана не сразу решилась выйти из комнаты Криса. А когда вышла, тотчас почувствовала аромат кофе – насыщенный, яркий, терпкий, с непонятными, но волнующими нотками шоколада. Кристиан молча подал ей кружку с кофе, а сам встал у распахнутого окна. На нем были только джинсы, и отчего-то Диане было неловко смотреть на его обнаженный загорелый торс. Воспоминания тотчас становились ярче, а невидимые иглы, колющие щеки, – острее.

– Я довезу тебя домой, – ровным голосом сказал Крис. – Перед уходом попробуй кофе. Бодрит.

– Ничего не подсыпал? – вырвалось у Дианы.

– В смысле? Погоди… Ты думаешь, что я специально напоил тебя и привез к себе? – спросил Кристиан ошарашенно. Он не был образцом для подражания, и его поведение часто оставляло желать лучшего, но Крис никогда не делал ничего подобного. Взаимность была для него слишком важной вещью. Не потому что он трепетно относился к девушкам, скорее, это был вопрос его чести.

– Глупости, Ди, – твердо сказал Кристиан – слова Дианы его напрягли. – Ты сама напилась. И ты первой…

– Замолчи. Не говори об этом. Никогда не говори об этом!

– О’кей. Кофе, – поставил он на барную стойку высокий стакан.

Обжигающе-горячий кофе с пенкой Диана попробовала – почти против воли. И он ей неожиданно понравился, хотя сам Уилшер, который его приготовил, не вызывал в ней никаких теплых чувств. Уилшера хотелось разорвать на тысячи мелких кусочков.

– Жалеешь? – спросил вдруг Крис.

Диана ничего не ответила, но ее глаза, в которых сплелись и страх, и отвращение, и ненависть – то ли к Крису, то ли к самой себе, говорили многое. По крайне мере, многое в них прочитал Кристиан.

Кофе они допивали молча – каждый в своих мыслях. И так же молча спустились на подземную стоянку, где их ждала вторая машина Уилшера. Крис, все так же ничего не говоря, распахнул перед Дианой дверь, но она, проигнорировав его, села на заднее сиденье. Крис только едва слышно вздохнул. Всю дорогу – долгую из-за пробок – они не разговаривали. Сначала в салоне играла тихая музыка, которая безмерно раздражала Диану, и все, что она произнесла за весь путь:

– Выключи.

Потом они ехали в тишине, если, конечно, не брать в расчет шум дорог огромного мегаполиса.

Уже около ворот особняка Мунлайтов Крис вдруг спросил, глядя в глаза Дианы через зеркало заднего вида:

– Я настолько тебе противен?

– Да, – ровным голосом сказала Диана и нашла в себе силы мило улыбнуться: – Позавчера ты спал со своей рыжей подружкой, а вчера – со мной. Тебе самому не противно?

Она не заметила, как изменился взгляд Криса.

– Вот как, – усмехнулся он и резко обернулся к Диане: – Ревнуешь?

– Нет.

– Ревнуешь. Ты всегда ведешь себя так, потому что ревнуешь.

– Ты слишком самоуверен, Уилшер, – разозлилась она, но все так же старалась не показывать своих эмоций. И вышла из машины. Крис выскочил следом за ней и схватил за руку – так, что они оказались друг напротив друга.

– Отпусти, – дернула плечом Диана.

– Ты уйдешь.

– Отпусти.

– Выслушай меня. Так же, как и я всегда слушал тебя.

Она все-таки вырвала руку из пальцев Криса, но почему-то осталась стоять на месте, глядя на него пылающим взглядом.

– Знаешь, я ведь долго думал, почему после той ночи на побережье ты стала со мной… другой, – вдруг сказал Кристиан с долей горечи. – И недавно понял. Ты просто ревновала меня.

– Думаешь? – спросила Диана – ее голос снова стал хриплым, и она понизила его до шепота: – Уверен?

– Да. Тебя раздражало, что рядом со мной много других девушек, Ди. Может быть, ты думала, что не самая лучшая среди них? – его глаза цвета молочного шоколада пронзали ее насквозь. Крис и сам не понимал, почему сейчас ведет себя так. Раньше он не позволял себе быть с Дианой грубым. А теперь хотел сказать ей все, что у него было на душе. – Может быть, ты думала, что я просто хочу поиграть с тобой? С такой неприступной и правильной? Может быть, ты боялась, что привяжешься ко мне – как-никак, я твой первый парень, а? Держу пари, Ди, я был первым, с кем ты поцеловалась! – Крис сделал к застывшей Диане шаг. – Ну, что скажешь, детка? А знаешь, ты правильно думала! Я и хотел с тобой поиграть, узнать, какая мисс Мунлайт на вкус, – рассмеялся он вдруг нервно, но в глазах его стояла непонятная для Ди ярость.

Он коснулся ее нижней губы большим пальцем и тотчас получил по руке.

– Не трогай меня, – прошептала Диана с отвращением.

– И ты до сих пор боишься этого, – не мог остановиться Крис, в котором, кажется, после сегодняшней ночи что-то сломалось. – Боишься, что остальные мои девочки лучше тебя. Что Санни лучше тебя. Верно? И знаешь, что я скажу, Ди? Она горячее. Ты бы знала, что она делает, моя рыжая крошка.

– Проваливай к своей Санни и отстань от меня, – дрожащим голосом прошептала Диана.

– Думаешь, я не сделаю этого? – усмехнулся Крис. – Сделаю. Когда напьешься в следующий раз, зови меня снова. Помогу расслабиться.

Он подмигнул ей, сел в автомобиль и умчался, оставив почти в истерике. С трудом сдерживая себя, Диана направилась в дом, не веря, что все это происходит с ней. И что она вновь совершила еще одну непростительную ошибку. Ей не хотелось верить в слова Криса, но… но отчего-то они стали для нее персональным скальпелем, разрезающим старую рану.

Да как он посмел? Кем он себя возомнил? Что? Решил с ней поиграть? Подонок. Всегда им был. И навсегда останется.

«Я тебе отомщу», – пообещала сама себе Диана, до боли впиваясь ногтями в ладони, чтобы по щекам не потекли слезы.

По пути ей встретилась мать – как назло.

– Как провела время с Кристианом? – спросила она. Уилшер звонил ей и предупредил, что Диана останется у него. Возможно, Эмма даже надеялась на какие-либо отношения между ними.

– Хорошо, – сквозь зубы произнесла Диана и, проигнорировав дальнейшие расспросы матери, убежала в свою комнату. Только там она дала волю слезам и эмоциям. Смахнула со столика все вещи, била подушки – так, что из них полетел пух. А потом заперлась в ванне и резала тонкую бледную кожу на руках – и только тогда стало лучше: физическая боль заглушила душевную.

А потом долго приводила себя в порядок – перед ужином, на котором присутствовал и Кристиан. Он, кажется, понял, что поступил неправильно, глупо, и смотрел на Диану странно, почти жалобно, как побитая собака.

Пусть проваливает к своей Санни.

* * *

Капля крови продолжает медленно стекать по подбородку Дианы. И она бездумно пробует ее на вкус – солоноватая, с отчетливым привкусом железа. Ничего особенного.

Чувства ужаса и падения в бездну не отпускают Диану, и ей хочется кричать – так, чтобы слышали все: Кристиан, мать, отец. Но она невероятными усилиями воли берет себя в руки, достает таблетку нежного кофейного цвета и засовывает ее в рот. Успокоительное должно помочь ей. Диана заставляет себя лечь в кровать, включить расслабляющий шум весеннего леса и слушать его. Звуки природы помогают ей заснуть – прямо в коктейльном платье, с тщательно уложенными волосами и макияжем. И спит без снов, ну или просто не помнит, что ей снилось.

Встает Диана поздним утром – ее глазам некомфортно из-за косметики, и болит голова. Она долго смывает макияж в душе, стоя под упругими струями теплой воды. И ей снова вспоминаются руки и губы Кристиана – Диана лихорадочно пытается отмыть свое тело, внушая себе, что это было отвратительно. Но она обманывает себя – с ним ей было непозволительно хорошо. Потом ей вспоминаются его слова, и Диана закрывает уши, потому что не хочет слышать их еще раз.

«Я тебе отомщу», – повторяет она про себя, и лишь это ее успокаивает.

Диана приводит себя в порядок, переодевается и спускается вниз, в столовую, хотя на завтрак она уже опоздала. Однако еда в одиночестве для нее не в новинку. Ничего страшного. Одной даже спокойнее.

Завидев молодую хозяйку, горничные тут же начинают беспокоиться. Десять минут – и перед Дианой появляется горячий завтрак, правда, на кофе она почему-то и смотреть не может, требует горячий черный чай без сахара и добавок. Есть в столовой – огромной и бездушной – Диана не хочет. Она велит принести завтрак на ее любимый балкончик, выходящий во внутренний дворик. Там ее ждут круглый столик и плетеное кресло с пледом – сегодня ветрено, а Диана часто мерзнет.

Завтрак проходит спокойно и почти успокаивает. Однако когда Диана выходит в коридор, чтобы пройти обратно в свою комнату, она сталкивается с… Санни Ховард.

Огненно-рыжие волосы собраны в высокий дерзкий хвост, медовые глаза странно сверкают, губы плотно сжаты. И кулаки – тоже.

– Ты?.. – только и спрашивает Диана, для которой эта встреча – неожиданность. Санни Ховард здесь, в ее доме. На ее территории!

– Я. Да, это я, – звонко говорит Санни, и Диана слышит в ее голосе волнение и даже ярость.

– Неожиданно. Что… ты тут делаешь? – осторожно спрашивает Диана.

По сердцу проводит ржавым стилетом внезапная догадка. Неужели отец ее позвал?! Но ведь отец в Китае…

– Не строй из себя идиотку, Мунлайт, – Санни смотрит на нее, сдвинув брови. – Не могла придумать ничего другого? Боже, это так жалко!

Диана тоже почему-то начинает злиться, хотя ничего не понимает.

– Жалко? – хрипло переспрашивает она, вновь ненавидя свой голос. И то, что Ховард пела вместо нее на благотворительном вечере, действительно кажется ей жалким. Наверняка Ховард считает ее конченой идиоткой.

– Жалко. Я понимаю, что тебе тяжело. Но ты должна бороться, а не поступать… так. Это нечестно. Грязно. – Санни на секунду закрывает лицо ладонями. – Или богатенькие девочки не привыкли бороться? Им все нужно получать на золотом подносе?

Диана молча смотрит на рыжую. Что она несет?

– Или… Или ты думаешь, что деньги решают все? – спрашивает Санни с отвращением.

Диана не понимает, что имеет в виду Ховард. Может быть, ей мало заплатили за то проклятое выступление? И она пришла требовать еще? Тогда отец прав, тысячу раз прав: если бедные вцепятся в успешных людей, то уже никогда не отпустят, как клещи жертву. И от них придется избавляться. Иногда жесткими способами. Потому что иначе – не выжить.

– Тебе мало заплатили? – спрашивает Диана, которую тоже вдруг охватывает ярость. И Санни видит, как искажается ее хорошенькое лицо.

– Что?.. – переспрашивает Ховард, и кровь приливает к ее щекам. – Повтори. Что ты сказала?

– Хочешь еще денег? – ровным голосом спрашивает Диана, не понимая, что копирует отца. – Без проблем. Мне не жалко.

Глядя прямо в лицо Санни, она снимает с тонкого запястья браслет с бриллиантами и белыми сапфирами, который стоит огромную кучу денег, и кидает на пол – к ногам Санни.

– Бери, – говорит Диана и снимает серьги – в виде изящного полумесяца, усыпанного бриллиантами, их она тоже кидает на пол. – Бери, мне не жалко, милая, – повторяет она, не замечая, как тяжело вздымается грудь Ховард.

– У меня в комнате есть еще…

Санни вдруг во всего размаха дает Диане пощечину – никто никогда не бил ее, даже отец. И она скорее от изумления, чем от боли, застывает.

Они смотрят друг на друга с ненавистью. Санни сжимает кулаки, Диана недоверчиво касается горящей щеки – не сразу осознает, что ее ударили…

– Что ты делаешь?! – вдруг разрывает наступившую тишину крик Эммы, выбежавшей из малой гостиной. – Какого черта ты вытворяешь в моем доме?

Она, вне себя от злости, подбегает к Санни, заносит руку и…

– Не смейте, – тихо говорит рыжая, гневно глядя на Эмму. – Не смейте. Вы пожалеете, честное слово.

Та медленно опускает руку, выдыхает и громко зовет охрану. Санни лишь усмехаешься.

– Что происходит? Как ты посмела поднять руку на мою дочь, мерзавка? – сквозь зубы спрашивает Эмма у Санни. – Думаешь, я это так оставлю? Ошибаешься.

Та вдруг начинает смеяться – сначала тихо, а потом все громче и громче, и это пугает Диану.

– Вы с ума сошли? – спрашивает сквозь смех Ховард. – Или деньги глаза окончательно застлали? Купить меня? Вы серьезно решили, что можете купить… человека?

– Замолчи, – велит ей Эмма и замечает браслет на полу. – Что это?..

Диана молчит.

– То, чем я должна заткнуть свой рот? – смеется Ховард.

Эмма непонимающе смотрит на дочь.

– Нет, правда, – продолжает рыжая. – Вы решили, что так всесильны, что…

Ничего не понимающая Диана хочет услышать ее слова до конца, но в это время появляется охрана. И Санни замолкает.

– Вышвырните ее вон отсюда, – велит Эмма, и двое мужчин в костюмах тут же хватают Ховард под руки. Она и не отбивается, но умудряется показать средний палец – то ли Эмме, то ли Диане. И плечи ее гордо расправлены.

Такие, как она, не сдаются. Диана отчетливо это чувствует. И почему-то нервничает.

Как ее выводят, Диана не видит – уходит в свою комнату. Щека продолжает гореть, а сердце – колотиться как ненормальное.

Эмма бежит следом за дочерью и нагоняет у самой ее спальни.

– Ты в порядке, дорогая? – с беспокойством спрашивает она.

– Да.

– Что произошло? Эта мерзавка напала на тебя? Я ей устрою отличную жизнь, – обещает Эмма, чувствуя свою власть над ситуацией.

– Все хорошо. Я в порядке, – шепчет Диана, опускаясь на диван.

– Не переживай. Все хорошо, – сжимает ее плечи руками мать. – Я поставлю ее на место. Какая же она глупая. Отказаться от такого предложения…

– Какого? – настораживается Диана.

– Ох, понимаешь, дорогая, – мать гладит ее по волосам, – я все думала, как бы мы могли повернуть ситуацию в свою сторону. И вчера, когда все так хвалили твой голос… то есть голос Ховард… То есть выступление, – не сразу верно формулирует Эмма, – мне в голову пришла одна замечательная мысль.

– Какая? – поворачивается к матери Диана, чувствуя подвох. – О чем говорила Ховард? Что имела в виду?

– Я подумала – только, прошу тебя, воспринимай спокойно. С точки зрения выгоды – для себя и для меня. Так вот, если эта девчонка заменила тебя один раз, то почему бы не заменить и второй? – говорит Эмма. – Никто ничего не заметил.

– Что? – вскакивает Диана и закашливается. – Что ты сказала? – шипит она.

– Эта Ховард могла бы несколько месяцев заменять тебя, – раздраженно отвечает Эмма. – Записала бы пару песен. Ничего особенного. Она бы могла быть нашим козырем. Понимаешь?

Она пытается взять Диану за руку, но та вырывается.

– Что? – переспрашивает она, наконец все поняв. – Ты… ты хотела… Чтобы она… вместо меня?.. За деньги?

– Один раз она это уже сделала, – пожимает плечами Эмма. – Успокойся, милая. Сядь.

– Почему ты даже меня не спросила? – шепчет отчаянно Диана, понимая теперь, почему Ховард была так зла и почему вела себя так. – Почему, мама?..

– Милая, – раздосадованно говорит Эмма, потирая ухоженные ладони. – Я знаю твою эмоциональность. Ты могла бы это воспринять слишком бурно. И сначала я хотела переговорить с этой неотесанной девкой. Диана, детка, я хочу помочь тебе. Понимаешь? Сейчас для нас с тобой наступил удачный момент. И завещание – я же говорила…

– Хватит! – перебивает ее Диана и тут же кашляет.

– Не повышай голос, тебе нельзя, – хмурится мать. – Сядь и успокойся.

– Как… ты… могла? – выдыхает Диана. – Уйди. Просто… уйди. Оставь меня одну. Пожалуйста.

И Эмма уходит. Она совершенно не понимает Диану. А Диана абсолютно не понимает мать.

Диана долго лежит в кровати и засыпает. Ей снится снова и снова снятся туннель и надвигающийся на нее поезд.

Чувство неотвратимости не покидает ее.

 
Разделила бы с тобой небо (поровну),
Звездный свет и солнце: тебе и мне.
Только облака уже ветром порваны.
И не до рассветов сколотой луне.