Текст книги "Небесная музыка. Луна"

– А если появятся – не будет и его самого, – равнодушно отвечает Октавий.

– Ты его убьешь? – почти с восторгом спрашивает Лилит.

Октавий вдруг с усмешкой – какой-то абсолютно чужой – смотрит на нее. Тень на его лице ломается еще больше, рассекая его на две половины.

– Как думаешь, почему я играю в этой группе? – спрашивает он, чуть склонившись к ее лицу.

– В «Красных Лордах»? – уточняет Лилит, ничуть не боясь. Ее еще больше тянет к этому человеку, который кажется настоящей живой загадкой. Лилит слишком любопытна. Она любит тайны.

Октавий медленно кивает.

– Потому что только там я могу выпускать своего внутреннего демона. Сцена – отличная клетка для него, – говорит он. – Мы все такие. Все храним своих демонов здесь, – касается Октавий сердца.

Он берет ее за руку и поднимает – теперь они стоят в полный рост.

– Но иногда этих демонов можно отпускать наружу, – продолжает он. – И если я отпущу своего демона, наш приятель, жаждущий моего разоблачения, будет немного огорчен действительностью.

– Ты крутой, – смеется Лилит, потому что ей кажется, что Октавий, как и она сама, играет какую-то роль. И эта роль – роль плохого мальчика – нравится ей. Наверняка именно в этой роли он выходит на сцену, не забывая закрыть лицо маской. Роль демона музыки кажется ей интересной.

Он смотрит на нее, прищурившись, и Лилит плавится под этим взглядом. Снова вспоминается детский восторг по Ричарду из «Пепельных цветов». И это воспоминание – действительно сладкое – окутывает ее с ног до головы. Она даже не замечает, как поджимает ноги – пол подземной парковки холоден даже летом. Здесь работают слишком мощные кондиционеры. А Октавий, кажется, замечает это. Он задумчиво смотрит на пару туфель в руке девушки.

Но ничего больше сказать друг другу они не успевают – подъезжает машина, за рулем которой – помощник менеджера «Красных Лордов», тот, что и вчера сопровождал Октавия. Он и Лилит тут же оказываются на заднем сиденье, за тонированными окнами. В безопасности.

– Все в порядке? – нервно спрашивает менеджер.

– В порядке.

И Октавий кратко пересказывает события последних десяти минут.

– Что будем делать?

– Придерживаться плана, – говорит Октавий. – Но нужно узнать, что за странный источник информации у этого парня.

Менеджер кивает. Они выезжают на улицу и вклиниваются в плотный поток машин.

– А что за план? – спрашивает Лилит с любопытством. – И вообще, зачем ты меня позвал, Сладкий? То есть, – тут же поправляется она, видя гневный взор Октавия, который снова стал самим собой, – Кислый.

– Кислый? – трет он себе лоб кончиками пальцев и снимает бейсболку, кидая ее к очкам и маске. – Господи, Кислый.

Лилит кажется, что в глазах менеджера, которые она видит в зеркале заднего вида, появились смешинки.

– Кажется, вы с Кезоном нашли свое чувство юмора в одном мусорном мешке, – продолжает с негодованием Октавий.

– А помнишь, как вы подрались, когда Кез сделал тебе татуировку «Кислый»? – спрашивает весело менеджер. – Ну, когда ты был в отключке после пьянки у Джея Ллойда[14]14
  Джей Ллойд – основатель и фронтмен известной метал-группы «Happy Satan», известный не только музыкой, но и своими эксцентричными выходками.


[Закрыть]?

– Не думаю, что это лучшее из того, что ты можешь рассказать, – шипит Октавий.

Лилит звонко смеется – она в восторге. А адреналин от погони придает ее ощущениям небывалую изюминку.

– А где именно набита татуировка? – спрашивает она.

– Где была, там уже нет, Лили, – устало говорит Октавий.

– Меня зовут Лилит, – мигом дуется она.

– Да? – удивляется он. – О’кей.

– Так зачем ты меня позвал? Не на свидание же.

В ее голосе надежда.

– Конечно, нет, – с недоумением говорит Октавий. – Я хочу заключить с тобой сделку.

– Какую? – спрашивает Лилит. – Слушай, мне плевать, насколько ты знаменитый. И на то, сколько у тебя денег. Если это секс или что-то пошлое, то…

Октавий закрывает ей рот рукой.

– Что ты несешь? – обреченно спрашивает он. Лилит каким-то невероятным образом кусает его за ладонь. И он тут же убирает руку.

– Это деловое предложение, – сердится Октавий. – О чем ты думаешь, девочка? Вы все помешанные, – снова ворчит он.

– Так что ты хотел? – спешно надевает маску холодной и невозмутимой гордости Лилит, хотя под ее коленными чашечками снова холодно.

– Это моя мама, – достает телефон Октавий и показывает фото знаменитой певицы Элинор Фелпс.

– Я знаю, – кивает Лилит. О том, кто мать Ричарда, знали не только поклонники «Пепельных цветов», но и все вокруг. Многие считали, что именно Элинор отправила сына в мир большого шоу-бизнеса и проложила ему дорогу к славе. Уже спустя несколько лет после распада группы, когда Лилит и думать о ней забыла, она случайно увидела интервью с певицей, в котором та прямым текстом говорила, что была против музыкальной карьеры сына.

«Я хотела, чтобы он был врачом, – запомнились Лилит ее слова. – Как мой брат, как мой отец, как мой дед и как мой прадед. Я родилась в династии врачей и хотела, чтобы мои дети продолжили ее, раз уж у меня этого сделать не получилось».

Представить Октавия врачом у Лилит не получалось. Наверное, если бы он был доктором, то самым привлекательным, а женщины выстраивались бы в очередь, чтобы стать его пациентками.

– Моя мама крайне озабочена моей личной жизнью, – продолжает Октавий. – Вернее, ее отсутствием.

– У тебя нет женщин? – простодушно спрашивает Лилит. Ее темные глаза расширяются, и она восклицает: – Ты гей?

– О, Дева Мария, нет, – морщится Октавий. – Хватит сочинять обо мне небылицы. Дослушай до конца. У меня сейчас нет официальной подружки.

– А была? – снова перебивает Лилит.

– Была, – отвечает он с некоторой запинкой – ясно, что о своей личной жизни говорить с незнакомкой ему не хочется.

– И кто? Обычно тебя шипперят с Визардом, ну или с Кезоном, – зачем-то вспоминает она о фанфиках. Выражение лица Октавия становится непередаваемым – это целый спектр эмоций: от осуждения до жалости.

– Уверяю тебя, Лилия…

– Я Лилит! Ли-лит! – возмущенно кричит девушка. Да какого фига он не может запомнить ее имя?!

– Я буду звать тебя просто Лил, – отмахивается Отавий.

– А я тебя – Сладким.

Он сумрачно на нее смотрит, но предпочитает не вступать в полемику по поводу прозвищ.

– Вернемся к началу разговора.

– Да-да. Что ты хотел?

– Стань моей девушкой.

Лилит озадаченно смотрит на Октавия.

– Что ты сказал? – спрашивает она, думая, что ей послышалось.

– Стань моей девушкой, – спокойно повторяет он.

– Всего-то? – уточняет Лилит. В ее голове взрываются праздничные салюты, а на лице сама собой появляется улыбка.

– Положим, стать моей девушкой не слишком-то и просто, – ухмыляется Октавий. – Это эксклюзивное предложение.

– Мне надо подумать, – кокетливо отвечает Лилит, пытаясь скрыть свое радостное недоумение. Что он от нее хочет?! Видит в ней свою подружку? Да ладно…

– Подумать? – приподнимает бровь Октавий. – Что тут думать?

Он явно был уверен в ее немедленном и безоговорочном согласии.

– Прикинуть плюсы и минусы, – глядя на него влюбленными глазами, говорит Лилит.

Октавию не слишком нравится ее ответ, и по смеющимся глазам менеджера Лилит понимает, что музыкант не привык к отказам. Но так просто она согласиться не может. Хоть быть девушкой Сладкого хочется до безумия.

Лилит понимает, что это какая-то игра, но в каждую игру надо играть так, чтобы было интересно обеим сторонам.

– И какие же минусы в том, чтобы быть моей невестой? – спрашивает Октавий, проводя ладонью по волосам. Кажется, он заинтригован.

– Наверняка, это долгие расставания. Ты ведь постоянно в турах, или на съемках, или записываешь где-нибудь альбом, или участвуешь в пьянках с другими рок-звездами, – многозначительно играет бровями Лилит, явно намекая на тот случай с Кезоном и татуировкой.

Октавий морщится – кажется, это не самый любимый эпизод в его жизни.

– Он свел татуировку, – подает голос менеджер.

Лилит хихикает, прикрывая рот узкой бледной ладонью.

– Хватит, – сердито говорит он. – Следи за дорогой. Ну, так какие еще ты видишь минусы в том, чтобы быть моей девушкой? – снова обращается Октавий к Лилит.

– Долгих разлук тебе мало? – улыбаясь, спрашивает она. – Наверняка ты не видишься со своими девушками месяцами! Потому что я сомневаюсь, что вы берете своих подружек в турне. Зато все рок-стар возят с собой групи. И знаешь, что из этого вытекает?

– Что? – с любопытством спрашивает Октавий. Кажется, ему даже интересен ход ее мыслей.

– Вы изменяете своим вторым половинкам с ними. Ну и с фанатками. Любая ведь готова осчастливить вас, – обличающим тоном говорит Лилит. – А я терпеть не могу измены. Свободные отношения – это не ко мне. А жить в ревности – это ужасно.

– Что же еще?

– Следующий минус также вытекает из твоей профессии, – потирает подбородок Лилит, внимательно разглядывая Октавия. – Мы нечасто будем видеться, и я буду скучать и плакать. А я ненавижу слезы! После них у меня целый день мешки под глазами.

– Как трагично, – качает головой Октавий. – Это все минусы?

– Нет… Ты такой милашка, – ловко успевает ущипнуть Октавия за щеку Лилит, прежде чем он с возмущенным лицом перехватывает ее руку. – Что твоя девушка всегда будет бояться выглядеть хуже тебя. Кстати, у тебя хорошая кожа… – Задумчиво замечает Лилит. – А я думала, ей, наоборот, под масками «дышать» нечем.

– Знаешь, что я ненавижу больше всего, Лил? – спрашивает Октавий, хмурясь.

Она мотает головой, думая, что перегнула. Все-таки забывается…

– Когда меня называют красавчиком, милашкой и сладким. Когда обсуждают мою внешность и разглядывают так, будто либо я обязан их завалить, либо они – меня.

– Я на тебя так не смотрела, – протестует Лилит. – Хотя, может, и смотрела, – неуверенно улыбается она. – Прости. Просто ты кумир моего детства.

У нее такая беззащитная улыбка, что Октавий остывает, не успевая как следует вспыхнуть. Лилит чувствует это, видит, как чуть опускаются его плечи, как меняется мимика, и облегченно вздыхает.

– И еще я ненавижу, когда кто-то говорит, что я – кумир детства, – ворчливо откликается Октавий. – Тогда у меня возникает ощущение, что мне добрых девяносто.

– Но это просто факт… «Пепельные цветы» все любили, – горячо возражает Лилит. Она чувствует аромат его одеколона, а еще – непреодолимое желание коснуться Октавия вновь.

– Не все, – вдруг с какой-то непонятной и внезапной горечью говорит Октавий. – Как минимум половина страны их ненавидела. И я в том числе, – вырывается у него.

Лилит с недоумением смотрит на него. Она явно хочет что-то спросить, но он говорит первым:

– Что ты решила? Будешь моей девушкой? Или, – Октавий позволяет себе полуулыбку, – эти три минуса, названные тобой, столь значительны?

– Мне нужно подумать, – откликается Лилит, хотя про себя все уже решила.

– Сколько? – недовольно спрашивает он.

– День или два… – Она лукаво смотрит на Октавия.

– У нас нет столько времени, – откликается он. – Даю тебе минуту. Или две.

– Какой ты скорый, – хмыкает Лилит. – Отношения так быстро не строятся…

– Я засек время, – грозит Октавий, явно недовольный тем, что она сразу не ответила: «Да».

– Но для чего мне быть твоей девушкой?

– Сначала согласись. Потом узнаешь, – не отрывает взгляд от наручных часов Октавий.

– Ты уже дал мне подсказку, – смеется Лилит. – Это из-за твоей мамы. И ее беспокойства по поводу твоей личной жизни.

– Время идет, – замечает он.

– Наверняка ты хочешь показать ей, что у тебя все в порядке с личной жизнью. Чтобы она не пыталась познакомить тебя с какими-нибудь девушками. Верно? Я же права, да?

– Я сокращаю время ответа, – говорит Октавий. – У тебя осталось десять секунд.

– Я согласна, – без промедления отвечает Лилит. – С этого момента я – твоя девушка.

– Наконец-то, – выдыхает Октавий. – Итак, ты верно заметила насчет моей мамы. Она слишком озабочена тем, что у меня никого нет. В моем возрасте, – усмехается он.

– Кроме групи, – вставляет Лилит. – Сколько их вас сопровождает в турне? Десятка три?

Она уже начинает вживаться в роль девушки музыканта.

– И все на попечении Гектора и Марса, – почему-то хмыкает Октавий. – Неважно. Оставь в покое нашу… команду поддержки, – не сразу подбирает он нужные слова. – Вернемся к нашему разговору. Мама.

– Точно. Мама. Миссис Элинор Фелпс.

– Она слишком озабочена моим будущим. И пытается найти мне… спутницу жизни. Исходя из своих соображений, разумеется. Но ее соображения с моими, к сожалению, расходятся. Я хочу, чтобы она увидела меня с девушкой и поняла, что ее попытки познакомить меня с кем-то из своего круга – провальны.

– Думаешь, если она поймет, что у тебя есть девушка, отстанет? – спрашивает Лилит.

– Думаю, да. Я скажу, что влюблен. Моя мама верит в любовь.

– А не легче ли сказать маме, что ты просто не хочешь отношений? – с недоумением спрашивает Лилит.

– Мама не всегда понимает слова, – несколько уклончиво отвечает Октавий. – Чтобы она приняла их во внимание, с ней нужно… скажем так, очень сильно поссориться. А я не хочу этого делать. Поэтому сегодня мы и объявим о том, что встречаемся, – радостно говорит он.

– Сегодня?! – ужасается Лилит.

– Именно. Она пригласила меня и сестру на ужин, а я сказал, что приеду с девушкой, – сообщает Октавий.

– Мы приехали, – останавливается в это время менеджер напротив старинного особняка конца девятнадцатого столетия, который когда-то был доходным домом, а сейчас отреставрирован и арендован несколькими известными бутиками. Живописная Хэмет-драйв известна своей архитектурой и дорогими магазинами.

– Зачем? Куда? – ничего не понимает Лилит.

– Мне сказали, что тут можно купить что-нибудь приличное, – легкомысленно отвечает Октавий.

– Что? – растерянно переспрашивает девушка. Она, что, выглядит неприлично?! Знал бы Сладкий, сколько часов она убила на сборы!

Лилит не собирается никуда идти, но Октавий, не забыв про очки, кепку и маску, которые надевает с какой-то одной присущей ему сноровкой, уже вышел из машины и галантно открыл перед Лилит дверь.

– Выходите, – говорит менеджер. – Я не могу остановиться тут надолго.

Лилит наконец обувается, оказывается на улице и идет следом за Октавием. Фирменный магазин известного миланского бренда «Impecable» ждет их.

Бутик, в котором они оказываются, поражает своим роскошеством – он больше похож на музей, чем на магазин брендовой одежды. Лилит никогда не была в подобных местах и растерянно оглядывается по сторонам. Зато Октавий чувствует себя вполне комфортно. Он явно привык бывать в таких дорогих и претенциозных магазинах.

К ним тут же подбегает продавец, похожая на модель. Это красивая девушка в темно-синем костюме, которая улыбается Лилит словно лучшей подруге.

– Чем я могу помочь вам? – спрашивает она.

– Моей девушке нужно подобрать платье на вечер, – говорит Октавий. – Что-нибудь элегантное. На ваш вкус.

Продавец буквально сканирует их взглядом, тотчас понимая платежеспособность Октавия и считывая стоимость одежды Лилит. Ее охватывает неловкость, но Лилит сама про себя твердит, что все нормально. Она – будущая актриса. У нее будет отличное будущее. И она должна привыкать к тому, что начнет посещать подобные места. Когда-нибудь…

Однако мысль о том, чтобы переплачивать за одежду, кажется Лилит крамольной.

Продавец предлагает несколько вариантов – все платья изящные и каждое – из какой-нибудь коллекции, обязательно «актуальной»! Октавий с ходу отметает все варианты и просит показать что-нибудь еще, хотя Лилит уже готова все перемерить. Пока Октавий рассматривает новые наряды, она аккуратно смотрит на ценник. И когда видит стоимость платья, ей становится плохо. Серьезно?! Лилит не купила бы это платье, даже если бы в ценнике не было трех последних нолей.

Октавий наконец отбирает несколько нарядов, и Лилит, все еще потрясенная увиденной цифрой, скрывается в примерочной. Ее «парень» разваливается в кресле напротив, попивая горячий эспрессо. Просто картинка из фильма!

Лилит выходит то в одном платье, то в другом, и Октавий оценивает ее взглядом и даже жестом просит покрутиться вокруг себя, чтобы понять, как сидит на ней одежда. Лилит в шоке – обычно она сама выбирает одежду, тратя на сборы много часов. А тут этим занимается кумир ее детства. Знала бы она в свои тринадцать, что это случится, упала бы в экстазе на пол. От мыслей об этом Лилит становится весело.

– Почему ты смеешься? – с недоумением спрашивает Октавий. – Лучше повернись еще разок.

– Откуда рок-звезда разбирается в нарядах? – спрашивает Лилит, подходя к нему и наклоняясь. Сейчас на ней платье нежно-пудрового цвета, расклешенное от талии и достающее до колен. Ткань – нежнейшая и воздушная и приятно холодит кожу.

Октавий молча касается указательным пальцем ее губ. Он явно призывает ее молчать, а Лилит ловит себя на мысли, что с удовольствием укусила бы его. Но она все же сдерживает себя.

– Берем вот это, – решает Октавий.

– Как тебе, Лилит, нравится? – нараспев спрашивает она и сама же себя отвечает: – Да, очень! Возьмем его, дорогой. Спасибо!

Продавец смотрит на нее с непонимающей улыбкой, а Октавий только головой качает и просит Лилит не переодеваться и оставаться в этом платье. Она порывается забрать свой собственный наряд из примерочной, но продавец останавливает ее, говоря, что волноваться не стоит и они все сделают сами. А еще спрашивает, не желает ли Лилит кофе. Лилит желает – и ей приносят вкуснейший латте с фисташковым сиропом. Можно подумать, это не бутик, а кофейня.

Когда Октавий достает карту, чтобы расплатиться (его цена, в отличие от Лилит, совершенно не волнует, и она не уверена, что он вообще ее видел), Лилит вдруг спрашивает с милой улыбкой:

– Извините, а у вас есть скидка?

Продавец изумленно вскидывает брови, словно Лилит не задает вполне разумный вопрос, а ругается нецензурной бранью.

– Прошу извинить, но скидки не предусмотрены, – безукоризненным тоном отвечает она. Лилит вздыхает – тратить такие деньги ей кажется кощунством. А Октавий злится.

– Не ставь меня в неловкое положение, – тихо говорит он ей и расплачивается за покупку.

– Зачем ты потратил столько денег? – уже на улице спрашивает Лилит, когда Октавий под руководством своего менеджера тащит ее в обувной бутик.

– Так надо, – отвечает он.

Обувной бутик приводит Лилит еще в больший восторг, и она даже не замечает того, что слегка прихрамывает – бег босиком не прошел даром, она отбила ступни. А Октавий замечает, хмурится и просит у продавца что-нибудь удобное. Удобное и красивое, подходящее платью.

Через двадцать минут Лилит выходит оттуда в перламутровых босоножках с ремешком на щиколотке и устойчивым каблуком. Следующее место, где их уже ждут, – салон красоты, где Лилит делают макияж и работают с волосами. С одной стороны, все это – просто сказка какая-то, Лилит в жизни не могла подумать, что подобное может произойти с ней! А с другой, она чувствует себя странно и как-то нелепо. И дело не в том, что теперь ее образ – светлый и романтичный, а от старательно создаваемого годами темного и драматичного почти ничего не осталось. Дело в том, что Лилит чувствует себя в долгу. Она – большой должник Октавия. И это ее раздражает.

Когда он в машине молча передает ей бархатную коробочку, в которой лежит сверкающий утонченный браслет, Лилит не выдерживает.

– Нет, – говорит она. – Это слишком дорого.

– Слишком дорого выглядеть дешево, – отвечает Октавий. Машина вновь попадает в плотный поток движения – пора ехать, ибо поздний ужин Элинор Фелпс скоро начнется.

– Ах да, как я могла забыть, ты же «золотой ребенок»! – восклицает Лилит.

– Верно, – поворачивается к ней Октавий. Голос его спокоен. – Я избалованный сыночек великой певицы, которому ее деньги открыли все двери. Довольна?

Так часто писали и говорили о Ричарде Фелпсе, когда он был в «Пепельных цветах».

– Я не это имела в виду, – устало говорит Лилит.

– А что же тогда?

– Для меня все это – от макияжа и до браслета – стоит огромных денег. Я чувствую себя обязанной тебе.

– Просто вернешь все обратно, раз так, – пожимает плечами Октавий. – Хотя мне все это и не нужно. Придется выкидывать.

– Выкидывать?! – от негодования и изумления кричит Лилит и едва не срывается на визг: – Да ты с ума сошел! Тогда не отдам!

– Хорошо, – только и отвечает он. – Пусть это будет твое, раз я покупал это для тебя.

Лилит тут же судорожно думает про себя, удастся ли ей вернуть это платье в магазин и получить назад деньги.

– И ты не должна чувствовать себя обязанной, – говорит Октавий. – Ты же помогаешь мне. А значит, это я обязан тебе. Верно?

Лилит вынуждена признать его правоту. Хотя ей хватает и того, что она просто сейчас находится рядом с ним, так близко. Близко к человеку и близко к старой детской мечте.

– Что ты хочешь? – спрашивает Октавий. – Я отблагодарю тебя, Лила… – Он опять называет ее неправильно, но тут же поправляется: – То есть, конечно, Лил.

– Я хочу тебя, – вырывается у нее.

– Эй, Лил, ты же говорила, что против секса и чего-то пошлого! – возмущается Октавий.

– Я передумала, – мурлыкает Лилит. – Ты такой обворожительный.

– Я уже говорил, где ты и Кезон нашли свое чувство юмора? – спрашивает со вздохом Октавий.

– Ну что ты, – говорит Лилит, – у меня вообще нет чувства юмора. А можно я положу на тебя голову? – без перехода спрашивает она. Лилит давно уже с надеждой поглядывает на его плечи.

– Лучше не стоит, – говорит Октавий, но Лилит не слушает его – пододвигается близко-близко и кладет голову на плечо. Ей не слишком удобно, но ощущения – чудесные. И она начинает смеяться.

– Ты в порядке? – спрашивает удивленно Октавий.

– Да-а-а…

– Так чем мне тебя отблагодарить?

Голос рациональности в голове Лилит требует, чтобы она попросила его оплатить ее обучение в Хартли, но Лилит, осмелев, проводит рукой по его груди, явно давая понять, чего хочет, и снова заливисто смеется, завидуя сама себе.

– Не рассчитывай, – отвечает Октавий. – Или… Ты же издеваешься надо мной, да?

– Конечно, Кисленький, – поднимает голову Лилит. – А вообще… Я хочу, чтобы ты позвал мою подругу на концерт. Она так хотела к вам попасть… И не попала.

– Какую подругу? Рыжеволосую? – уточняет он.

– Ее, – кивает Лилит. – Ну, ты можешь, конечно, оплатить мне пару семестров, но можешь обойтись и просто концентом.

– Я подумаю, – важно кивает Октавий.

– А еще я хочу твой автограф. Как Сладкого, разумеется.

– Нет.

– Ну, пожалуйста.

– Я. Не. Сладкий. Ясно?

– Ты Кислый. Кисленький, – хихикает Лилит. – Ладно, шутки в сторону. Расскажи, что я должна сделать и какую роль сыграть. Тебе повезло, что я учусь в Хартли на актерском.

Октавий рассказывает. Он хочет, чтобы в глазах матери Лилит была его девушкой. Идеал Элинор – образованная, скромная девушка из приличной семьи, которая знает, чего хочет, и при всей своей воспитанности может за себя постоять. Они с Октавием познакомились несколько месяцев назад, скажем, в Нью-Йорке, на вечеринке общих друзей. А поняв, что они из одного города, стали общаться ближе – сначала дружески, а затем их отношения переросли в романтические.

– И твоя мама поверит? – недоверчиво спрашивает Лилит.

– Ты же хорошо сыграешь, – ободряюще улыбается ей Октавий.

– А она не станет пытаться найти, к примеру, мою семью… то есть семью твоей девушки? Чтобы понять, насколько она… приличная? – дотошно уточняет Лилит.

– Не думаю. Я же скажу, что ты – моя девушка, а не невеста. Мне всего лишь нужно временно погасить ее пыл. Она слишком сильно хочет познакомить меня с дочерью друга.

– Ты же сказал, что там будете только ты и твоя сестра…

– Ну и несколько близких друзей семьи, – заявляет Октавий. – Ты запомнила все, что я тебе сказал?

Лилит кивает. Все. И она отыграет эту роль первоклассно. Лилит открывает окно и смотрит на озаренное далеким бронзовым закатом небо. Тени ночи постепенно опускаются на улицы Нью-Корвена.

Где-то вдалеке тает сливочная луна.

 
В ладонях черничная тает луна,
И загораются звезды – считаю:
На небе их восемь, а ты – лишь одна.
Далекая, юная, странная. И дорогая.