Текст книги "Небесная музыка. Луна"

Глава 19. Можно ли склеить разбитое небо?

 
Земля тяжелая из-за влаги после дождя.
А мое сердце тяжелое из-за пролитых слез.
 

Играет неспешная живая музыка, официанты разносят блюда, в звонких бокалах искрится вино, чайные розы наполняют воздух изысканным ароматом – вечер в особняке в самом разгаре.

На ужине присутствуют почти все представители клана Мунлайт, за исключением, разве что, бывших жен Николаса и его опального сына Виктора, а также Уилшеры и несколько семей партнеров по бизнесу. Кроме того тут присутствует генеральный директор «Биг-Скай Рекордс» и продюсер Макс Уолтер, который сияет от чувства собственной важности. Диана знает, что именно он будет работать с ней.

Поправка – должен был работать. Но ни он, ни отец пока ничего не знают. Мать тянет, не хочет говорить – надеется на чудо. Даже Диана не верит в чудо, а Эмма все еще продолжает.

Диана украдкой смотрит на отца. Он сидит во главе длинного стола, заставленного изысканными блюдами, неторопливо попивая вино из коллекционной бутылки. Николас Мунлайт смотрит на собравшихся долгим пристальным взглядом, словно видит каждого насквозь.

Кроме родной дочери.

Диане отец напоминает пастыря, который ревностно следит за своим «стадом овец». Глядя на него, Диана не может даже думать о том, что бывают другие отцы: любящие, заботливые, понимающие. Николас Мунлайт – глыба скалы, для которой не существует чувств. По крайне мере, так считает Диана.

Хотя в последние дни жизнь вообще видится ей отнюдь не в самых радужных красках. Она видит только два цвета: белый и черный. Остальные померкли. Растворились в ядовитом воздухе.

Большинство собравшихся вызывают в Диане отвращение. Она презирает их и не хочет видеть их лиц. Но она должна присутствовать на этом чертовом ужине и делать вид, что все в порядке. Что ей вовсе не больно. Что ее жизнь – размерена и прекрасна. Хотя на самом деле все обстоит абсолютно иначе. Жизнь Дианы пошла под откос. И ей хочется не мило улыбаться, делая вид, что она слушает отца или его гостей, а кричать, разбрасывая все, что есть на столе, бить тарелки на мелкие осколки, резать ими кожу – чтобы боль притупила ее глухое чувство отчаяния.

На ее бледной коже под рукавом платья тонкие алые порезы. Как и свою татуировку под грудью, она никому не покажет их.

Боль. Диана никогда не любила ее, но именно физическая острая боль заглушала боль душевную. Это было случайно открыто Дианой еще на вилле, в день благотворительного бала. Когда Диана не знала, что все кончено.

Пустоты в ней так много, что она сама почти стала пустотой. Пустота в оболочке человека. С приклеенной улыбкой. И в блестящих мертвых украшениях, которые стоят больше, чем иные живые люди.

Диана ловит на себя обеспокоенный взгляд матери и отворачивается к Елене – она сидит рядом с ней и Уилшером-младшим. И если к Елене девушка относится нейтрально-хорошо, то Крис после вчерашнего противен втройне. Диана игнорирует все его пристальные, почти жалобные взгляды, а перед ее глазами проносятся две картины. В первой, мимолетной, оранжевое солнце пробивается через полуоткрытые жалюзи и тонкими полосами падает на загорелую обнаженную спину спящего Криса. Во второй он целуется с Санни Ховард на закате, и всюду высятся каменные глыбы Лампфорта.

Санни Ховард.

Она пела прекрасно. Так, как сама Диана уже никогда не сможет.

Вспоминая это, Диана сжимает на коленях пальцы в кулак.

Сможет… Сможет. Сможет!

Она не смирится.

Ее лицо остается таким же безучастным.

– Мне кажется, юный Уилшер очень в тебе заинтересован, – чуть склоняется к плечу Дианы Елена. У нее спокойный размеренный голос, в котором Диана все-таки улавливает хорошо замаскированную иронию.

– Это проблема юного Уилшера, – тихо отвечает Диана, скрещивая руки на коленях. Есть она не может – почти не притронулась ни к одному блюду, лишь сделала несколько глотков вина. Говорить тоже не может (не потому что не может, а потому что нельзя). Но она должна делать вид, что все хорошо. Что ничего не произошло.

Может быть, ей снова напиться? Как тогда…

– Он давно проявляет к тебе знаки внимания, – замечает Елена, ставя сияющий в ярком свете хрустальный бокал на стол.

Диана пожимает плечами.

– Он совсем тебе не нравится?

– Абсолютно.

– Тебе стоит показать родителям те качества и стороны юного Уилшера, которые тебя смущают и вызывают недовольство, – очень корректно говорит Елена как бы между делом. – Иначе они будут видеть в нем только то, что хотят видеть. А если они будут видеть только это, высока вероятность, что Кристиана сочтут лучшим кандидатом. Морские гребешки удивительно вкусные, – добавляет она как ни в чем не бывало. – Рекомендую попробовать.

Елена не уточняет, кандидатом для чего сочтут Уилшера. Диана и так понимает. Для брака. Слова невестки не нравятся ей. Диана знает, что Елена только кажется красивой куклой, которую брат таскает за собой на различные мероприятия, однако она довольно наблюдательна, сообразительна и умна. Диана чувствует к ней уважение: частично – из-за личностных качеств, частично – из-за того, что в ней нет крови Мунлайтов. И если Елена намекает на то, что Кристиана рассматривают в качестве кандидата в ее супруги (как же отвратительно звучит!), значит, она что-то знает.

Им нужно поговорить. Так, чтобы никто не слышал.

После ужина Диана словно бы невзначай уводит Елену к себе в комнату, под предлогом того, что хочет показать ей последнюю коллекцию одежды от очередного модного дизайнера, и невестка с легкостью дает ей себя увести. От ужина она тоже порядком устала. С ней хочет поговорить Кристиан, но лишь несколько взглядов Дианы – и он уходит.

– Ты что-то знаешь? – спрашивает Диана уже в спальне, когда стоит у распахнутого окна – из сада пахнет розами. В ее тихом голосе – легкая хрипотца.

– О чем именно? – говорит Елена, сидя на диванчике с бокалом красного вина, закинув ногу на ногу. Выглядит она просто потрясающе – Диана всегда считала ее красивой. Даже слишком красивой для своего брата.

– Брак. С Уилшером.

– Я слышала, как Аарон беседовал с твоим отцом, – отвечает Елена. – Кажется, Николас говорил, что если не получится с твоей музыкальной карьерой, он даст согласие на твой брак с Кристианом Уилшером, на котором настаивает Клинт. Для укрепления связи между семьями, – на ее губах появляется полуулыбка.

Диана выдыхает. Сердце сжимается в крохотную точку. Виски пронзает ледяной ветер.

Нет.

– А если получится? – спрашивает она. Собственный голос ее раздражает.

– Думаю, этот вопрос будет отложен лет на десять, – честно говорит Елена, попивая вино. – Знаешь, я никогда не думала, что ты поешь так. Пронзительно и красиво. Я не слишком хорошо разбираюсь в музыке, но у тебя талант. А талант нельзя скрывать так тщательно, будто он – это тайна.

От ее слов Диана вздрагивает.

Да, Санни Ховард талантлива. Она тоже знает это.

Талантлива и свободна.

– Отец делает на тебя большую ставку, – продолжает Елена. – И я думаю, что у тебя все получится, – талант и его поддержка сделают тебя не менее знаменитой, чем Элинор Фелпс. Я в тебя верю, – неожиданно заключает она. Во взгляде ее светло-зеленых глаз есть что-то, похожее на тепло. И хотя Диана знает, что Елена говорит о голосе Санни, ей вдруг становится чуть-чуть теплее.

– Спасибо, – отвечает она.

– Главное, следи за своим голосом. Слышала, ты так перенапряглась, что после благотворительного бала не могла даже говорить, – замечает Елена. – Кажется, до сих пор он немного….

Но, видя переменившийся взгляд Дианы, она спохватывается:

– О, прости, я не должна давать советы.

– Да, были небольшие проблемы, – врет Диана. – Я слишком беспечно отнеслась к своим связкам, – теперь она говорит правду, и это ее даже забавляет.

Если бы Елена знала… Если бы хоть кто-нибудь знал.

– Ты стала другой, – откашлявшись, переводит тему Диана.

Елена приподнимает аккуратную бровь.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя блестят глаза. И ты не такая холодная, как раньше, – говорит Диана, забывая, что должна молчать.

– А я холодна?

– Очень. Как ледышка. Но до моего брата тебе далеко, – ухмыляется Диана. – Он настоящий айсберг.

Елена вновь позволяет себе полуулыбку, и Диана понимает – невестка согласна с ее словами.

– Ты счастлива с ним? – спрашивает она вдруг. В спину дует пропитанный розовым ароматом ветерок. Позади шелестят, словно крылья ангела, листья.

– У нас крепкий брачный союз, – очень осторожно отвечает Елена. И Диана замечает, как ее взгляд устремляется на обручальное кольцо на пальце.

– Я не знаю, как могут сложиться отношения тех, кого заставили стать мужем и женой, – задумчиво продолжает Диана, пытаясь представить вместе себя и Криса – потому что так захотели их отцы.

– Если приложить достаточно сил, все сложится хорошо.

– Не похоже, что ты счастлива с Аароном, – вырывается вдруг у Дианы.

– С чего ты взяла? – откинув голову, интересуется Елена.

– Рядом с ним ты никогда не улыбаешься.

Это весомый аргумент. Они обе это знают. Елена с мягкой укоризной смотрит на Диану.

– Я заметила это с первых дней. Никогда. И он – никогда.

Елена встает, оставляя бокал на столике, и подходит к Диане. Их взгляды встречаются.

– Стань известной певицей, – тихо-тихо говорит она, глядя в сад. – Стань ею и избеги моей участи.

Эти слова – словно удар под дых. Дыхания не хватает.

– Я не могу… – Под влиянием странного порыва Диана хочет признаться Елене, но в это время в дверь стучатся, и в следующее мгновение в ее спальне появляется Аарон. Он ищет жену.

– Вот ты где, дорогая, – говорит брат и подходит к ним. – Прости, что прервал вашу беседу, Диана, нам пора.

– Уже? – спрашивает она, видя, как тухнет взгляд невестки. – Мы так здорово болтали. А можно Елена останется у меня ночевать?

Это ее маленькая дерзость. За то, что он обсуждал с отцом ее – подумать только – замужество.

Аарон смотрит на младшую сестру как на глупого ребенка. Хотя он никогда и не воспринимал ее иначе.

Разумеется, нельзя.

– Прости, Диана, завтра утром у нас съемка для журнала. Елена должна выспаться, – говорит он.

– Ох, жаль, – в голосе Дианы слышится сожаление. – Кстати, а почему не было Виктора?

Вопрос о младшем брате не слишком нравится Аарону. Они все прекрасно знают, почему.

– Я думала, они приедут, – вздыхает Диана.

– Они? – переспрашивает Аарон.

– Виктор и его семья, – ангельским голосом говорит Диана. – Хочу познакомиться со своим племянником. Это же мой первый племянник.

В глазах Аарона мелькает странное выражение, и Диана делает про себя вывод о том, что следом за отцом он вычеркнул брата из жизни. За то, что тот осмелился пойти против решения отца.

Нарушил заповедь святого Мунлайта.

– Диана, – укоризненно говорит Елена. – Эту тему лучше не обсуждать.

А в ее взгляде предупреждение. Диане не нравится в невестке одно – она слишком предана тому, кто на нее даже не смотрит.

Брат и его жена прощаются с ней и уходят. А она остается одна, погруженная в свои тяжелые мысли с головой.

Диана не успела сказать Елене, что петь ей нельзя. И она навсегда останется в этой золотой клетке. А значит, ее мечте не суждено сбыться. Зато ее ждет брак с Кристианом.

Едва она вспоминает об этом, как ее захлестывает волна ужаса, от которого мутится в голове и зашкаливает пульс. Диана падает на колени, зажимая руками виски и кусая губы, чтобы не закричать от переполняющих ее ненависти, страха и боли.

Она. Не. Сможет. Петь.

Она…

Убила…

Мечту…

Сама…

Себя.

Душа Дианы падает вниз, словно черная тяжелая глыба. Ее конечный пункт где-то в бездне.

Она прокусывает губу, и по ее подбородку течет капля крови.

* * *

Если бы Диана смогла, в список семи смертных грехов она вписала бы восьмой, не менее тяжкий. Беспечность.

Именно беспечность – ее собственная беспечность – превратила жизнь Дианы в ад.

Когда она потеряла голос накануне выступления, ей казалось, что это – ненадолго. Вокалисты часто грешат тем, что перенапрягают голосовой аппарат, и какое-то время не могут ни петь, ни говорить. Диана была уверена, что это пройдет, – в ее распоряжении лучшие специалисты страны и деньги. А деньги, как считается в их официальной семейной религии, могут если не все, то очень многое. Кроме того, голос стал сам постепенно восстанавливаться. Поэтому Диана почти не волновалась и даже позволила себе пойти на свидание с Дастином и Кристианом. Однако когда на следующий день она встретилась со своим фониатром, тот был настроен не так позитивно.

Диана думала, что в тот проклятый понедельник ее ждут прием лекарств, уколы и какие-либо лечебные процедуры, однако она ошибалась. Ее ждало множество расспросов, обследований и неутешительный вердикт – в результате ангины и чрезмерной нагрузки на голосовой аппарат у нее появились большие проблемы со связками. Как объяснил доктор, на связках вследствие чрезмерной нагрузки и предшествующей болезни образовались плотные певческие узлы. По его словам, «еще немного, и произошло бы кровоизлияние в связки». Из-за этого, а также из-за огромной психической нагрузки голос Дианы пропал прямо в день выступления. Узелки не вызывали осложнений при дыхании и глотании, но из-за них начались проблемы со звукоизвлечением.

Если говорить Диана могла почти так же, как и прежде, разве что в ее голосе появилась легкая хрипотца, то петь у нее получалось ужасно. Голос становился отвратительно-хриплым, а то и вовсе мог пропасть, его сила исчезла, верхние ноты не брались, и вокал был насквозь фальшивым.

Голос, тайная гордость Дианы, стал ее позором.

Если бы она была художником, или модельером, или балериной – да кем угодно! – Диана бы не слишком расстроилась. Но она всегда чувствовала себя певицей. Проблемы со связками были для нее настоящей трагедией. Трагедией, которая случилась по ее же вине.

Фониатра она слушала почти с ненавистью. А он, сидя в своем кожаном кресле, несколько заискивающе говорил о том, что сделает все возможное, что касается восстановления прежнего голоса, использует все ресурсы: медикаментозные, терапевтические и, если понадобится, хирургические.

– Хотя оставим оперативное вмешательство на самый край, – добавил доктор. – Сейчас мисс Мунлайт необходим голосовой режим – ни в коем случае нельзя перенапрягать голос. Не петь, не разговаривать, не читать книги и не музыку – связки могут при этом напрягаться. А также определенное консервативное лечение – начнем его прямо с сегодняшнего дня.

– И как долго моя дочь не сможет петь? – обеспокоенно спросила Эмма.

– Думаю, на полное восстановление уйдет около восьми-десяти месяцев, – ответил фониатр задумчиво. – У вас довольно неплохой случай, мисс Мунлайт.

Его слова стали для Дианы оплеухой. Что? Почти год? Да этот докторишка спятил! Ей нужно начать петь в самое ближайшее время! Потому что отец собирается заняться ее карьерой в ближайшем будущем!

– Сколько? – переспросила недоверчиво Эмма. – Бред. Это всего лишь голос. Вы что, не можете вколоть ей какой-нибудь чудо-препарат, чтобы все восстановить?

Доктор покачал головой.

– Не меньше полугода, – с сожалением сказал он. – К сожалению, в нашей области еще не изобрели чудо-препарат. Вы можете обратиться к другим специалистам, хотя, надо признать, я – один из лучших в этой области и занимаюсь с самыми яркими представителями современной популярной музыки и оперы. И я знаю, о чем говорю. Если не взяться серьезно за здоровье, мисс Мунлайт, вы вообще больше не сможете петь.

Во взгляде Дианы в тот момент было столько ненависти, что она едва не сделала в докторе дырку.

– А если сделать операцию? – спросила Эмма. – Восстановление будет таким же долгим?

– Буду честен – оно может занять гораздо меньше времени, – ответил доктор. – А может навсегда лишить мисс Мунлайт голоса. К хирургическому вмешательству следует прибегать в крайнем случае. У вас есть замечательный и очень большой шанс начать петь как прежде, если вы будете следовать моим методам. Просто надо подождать.

Он не знал, что ждать-то как раз ни Диана, ни ее мать не могут. Полгода или даже год! У них нет столько времени.

Диана вдруг срывается прямо в кабинете доктора, и тот говорит, что Диана должна быть спокойной и не нервничать лишний раз – для восстановления это тоже очень важно. По его наущению и решению матери Диана даже посещает психотерапевта, который жутко ее раздражает. Единственная польза от него – это успокоительные таблетки.

Отцу мать решает ничего не рассказывать.

– Все может измениться в один миг, – говорит она взволнованно уже в машине. – А тебе надо завоевать расположение отца. Потому что скоро он будет переделывать завещание. И нам с тобой нужно сделать все, чтобы доля Виктора досталась тебе. Понимаешь?

Наверное, в тот момент взгляд у Дианы был таким болезненным, что мать обняла ее – так, что щека девушки оказалась на ее груди, чуть выше сердца.

– Это все ради тебя, детка, – зашептала Эмма ей на ухо. – Ради твоего будущего. Если в руках у Валери будет большее количество акций, чем у нас, после смерти Николаса она заберет все.

На это Диана ей ничего не сказала. Просто молча ехала домой, ненавидя себя за то, что сама же и натворила. Глупость за глупостью – настоящая цепочка глупостей – привели ее к провалу.

Через несколько дней отец неожиданно сообщил Диане, что вот-вот будет заключен ее договор с Биг-Скай Рекордс, и познакомил ее с будущим продюсером – Максом Уолтером, не зная, что дочь прекрасно наслышана об этом человеке. Тот довольно лоснился, сидя в малой гостиной с камином в доме самого Мунлайта. А Диана едва сдерживала себя, чтобы не заплакать. Ее мечта осуществлялась на глазах, но она не знала, как сообщить отцу о своей болезни.

– Мы уже продумали весь промоушен, – воодушевленно заявил Уолтер. – Ваш вокал прекрасен, мисс Мунлайт! Все гости едва не попадали от восторга, – беззастенчиво соврал он. – И вы выглядите просто великолепно – простите, мистер Мунлайт, но ваша дочь красива и отлично вписывается в концепцию кумира современной молодежи. Так вот, наша команда решила, что мисс Мунлайт в самые ближайшие сроки должна записать песню. Песня у нас уже есть – ее написал сам Джонатан Тейджер.

– Сам? – насмешливо приподнял бровь Николас.

– Современный Моцарт! Помните, композиция у Элинор – «Пыль и роса»? – тут же спросил Уолтер.

– Помню. Неплохая вещь.

– Его рук дело, – хвастливо заявил продюсер. – Его новая песня – просто хит. С таким голосом, как у мисс Мунлайт, песня станет абсолютным хитом. У вас большое будущее, – подольстился он уже в который раз к Диане, от напряжения застывшей в своем кресле словно ледяная фигура.

– Начать следует уже на следующей неделе, – продолжает Уолтер. – Нам нужно успеть запустить песню в ротацию на радио и ТВ, затем снять клип и поучаствовать в ЭсЭл Мьюзик Эвордс[11]11
  SL Music Awards – ежегодная церемония вручения музыкальных наград, организуемая популярнейшей в стране социальной сетью Socio Life. Одна из крупнейших музыкальных наград в стране. Проводится в сентябре каждого года. Отличительная черта – награждение проходит в рамках фестиваля, также организуемого социальной сетью вблизи города Вунд-Лейт. Имеет несколько сцен, каждая из которых – определенной жанровой направленности в музыке.


[Закрыть]. Это отличная площадка для впечатляющего старта! Пользуется крайней популярностью у подростков. Кстати, «Стеклянная мята» тоже там появится в номинации «Прорыв года» – мы вот-вот приступим к съемкам клипа, – говорит Уолтер, отлично помня, что за эту группу просил лично хозяин.

Мунлайт только кивнул в ответ, принимая информацию к сведению, но Диана увидела на его сухом лице полуулыбку.

– Хочу послушать, что она там поет, – сказал он, и Диана поняла, что отец до сих пор помнит Санни Ховард. И наивно полагает, что она выступает в «Мяте», – лиц-то он на выступлении не видел. Николь была в маске. Отец, скорее всего, принял ее за Санни.

Да что в ней такого особенного?!

Единственное, что успокоило Диану, так это то, что у ее друзей дела шли хорошо. Пусть они считают ее высокомерной сукой, но Диана все равно переживает за них.

– Слышал, у вас некоторые проблемы с голосом, – напоследок сказал продюсер, когда закончил расписывать программу действий, не забывая то и дело льстить то Диане, то ее отцу. – Если нужен будет хороший фониатр, я могу…

Диана жестом заставила его замолчать и покачала головой, показав о’кей. И сама не поняла – зачем.

– Эмма сказала, что девочка сорвала голос, – скучающе поведал отец и как бы невзначай посмотрел на часы – аудиенция заканчивалась. – И ей нужен голосовой покой или как-то так.

– О, такое бывает, особенно у начинающих певцов! – часто закивал продюсер. – Но ничего, я буду заботиться о вашем голосе так, как бы заботился о голосе дочери!

– У тебя же нет дочери, идиот, – сказал Мунлайт, посмеиваясь. Он явно пребывал в хорошем настроении.

– Это образно, сэр!

Уолтер уходит, едва ли не пританцовывая – он счастлив быть поближе к Большому боссу и получать от него определенное денежное финансирование. Мунлайт расчетлив, но не скуп.

Следом за Уолтером со своего места встает и Диана, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле – словно она проглотила колибри. Диана чувствует, что вот-вот начнется истерика, но пока что она умело сдерживает поток чувств, которые взрываются в ней.

– Довольна? – услышала она за спиной вдруг голос отца. Он смотрел на нее внимательно, чуть склонив голову набок. И под холодным электрическим светом его волосы казались еще больше подернутыми легкой дымкой седины.

– После этого не говорите, что я плохой отец, – сказал он, и Диана тихо выдохнула, ожидая какой-то подвох. На какой-то миг ей показалось, что отец все знает, а то, что сейчас было, – не более чем сцена, специально разыгранная для нее, чтобы показать, от чего она отказалась по собственной глупости.

Диана плотно стиснула зубы, готовясь к самому худшему. Но отец удивил ее.

– Иди, девочка, – произнес он и откинулся на спинку кресла, глядя на усмиренный в камине красно-оранжевый огонь.

Когда Диана вышла из гостиной, то не выдержала и обернулась – отец задумчиво курил сигарету.

Мать тут же бросилась к ней с расспросами и облегченно выдохнула, когда поняла, что ничего страшного не произошло, однако то, что Уолтер хочет уже в скором времени начать запись песни, ее обеспокоило.

– Ты же не успеешь вернуть голос, – сказала она, теребя браслет, змеей обвивающий ее тонкое запястье.

Диана лишь ухмыльнулась про себя. Естественно, не успеть.

Шесть месяцев – минимум.

– Надо проконсультироваться с доктором, – решила, нервничая, Эмма. – Если ты запишешь всего лишь одну песню – сильно ли это повредит твоим связками?

Диана все с той же внутренней насмешкой посмотрела на мать. Та ничего не понимала в вокале. Всего лишь одну песню, а потом потерять голос навсегда? Да и вообще, сможет ли она записать эту чертову песню, даже если в ее горло вольют все лекарства мира?

Наверное, у нее был такой взгляд, что Эмма поняла, что сказала глупость.

– Я попытаюсь поговорить с отцом, чтобы тот дал согласие отложить компанию по твоему продвижению, – заявила она.

Диана лишь пожала плечами – пусть мать делает то, что хочет. Когда отец узнает правду, он будет в ярости.

Отсрочку отец не дал.

– Что за глупости? – заявил он Эмме на следующее утро. Диана слышала их с матерью разговор, прячась в коридоре. – Чего ради откладывать это все? Слышала, что воду нужно пить, пока она свежая[12]12
  Старинная пословица, смысл которой заключается в том, что все нужно успеть вовремя.


[Закрыть]?

– Ты прав, дорогой, – осторожно сказала Эмма. – Но, может быть, Диане пока следует еще немного поучиться, позаниматься вокалом, чтобы усовершенствовать свой голос, прежде чем выходить на большую сцену? Пусть наша дочь…

– Хватит, – резко оборвал ее Николас, который поведение жены истолковал неправильно. – Ты слишком сильно о ней заботишься. Как наседка. Дай ей пожить своей жизнью. Пусть начинает сейчас, не откладывая на полгода или год. Хотела стать певицей – станет. И отработает каждый цент, который я в нее вложил, – Мунлайт был бы сам на себя не похож, если бы не сказал что-то подобное.

Диана, слыша это, была порядком удивлена позицией отца.

– Но, дорогой!

– Ты делаешь из своей дочери…

– Нашей, – тут же поправила его Эмма.

– … бесхребетную идиотку, – продолжил раздраженно Николас. – Которой вздумалось втайне от всех стать певичкой в дешевых барах. А ты этого и не заметила. Сейчас ее воспитанием займусь я.

Диана про себя тут же подумала, что для какого-то там воспитания она уже слишком взрослая, но в следующий момент ей пришлось уйти – судя по шагам, отец собирался выйти из столовой, в которой и находился вместе с Эммой.

У матери ничего не получилось. Давать отсрочку отец не собирался. Диана даже хотела рассказать ему обо всем – несколько часов набиралась смелости, и вся внутренняя сторона ее руки ниже локтя была в мелких и тонких кровоточащих порезах – следах канцелярского ножика. Боль помогала Диане успокоиться и прийти в себя, когда истерика захлестывала ее. Помогала отстраниться от проблем. Помогала забыться. А потом Диана узнала от отцовского секретаря, что тот улетел с деловым визитом в Пекин почти на неделю.

Это известие принесло два противоположных чувства: облегчения – от того, что не придется разговаривать с отцом, и тяжести – от того, что проблема, лежалая на плечах Дианы мертвым грузом, становилась все тяжелее и тяжелее. И она не видела выхода.

В груди было пусто. Но – странное дело – пустота умела грызть изнутри.

Ближе к вечеру позвонил Дастин – и это было единственное хорошее событие за последнее время. Он пригласил Диану на свидание, по крайней мере, так расценила его приглашение сама Диана. Они договорились встретиться в девять часов в ресторане «Жером Лавайе», имевшем три звезды Мишлен. Диана не слишком любила все эти дорогие пафосные места, где столы бронировать нужно было заранее даже людям из ее круга общения. Однако спорить с Дастином она не стала – просто согласилась на встречу.

– Что-то случилось? – спросил актер, прежде чем закончить разговор.

– Нет, – пустым голосом ответила Диана. – Все в порядке.

Кажется, Дастин не слишком поверил ей. Но интерпретировал неправильно.

– Ты уверена? Слушай, Диана, если мое приглашение доставляет тебе неудобство, я…

– Все хорошо, – перебила его Диана, боясь, что он передумает и отложит встречу. – Просто сегодня у меня плохое настроение. Было, – добавила она, – пока ты не позвонил.

К свиданию с Дастином Диана готовилась тщательно: макияж, маникюр, одежда, обувь, духи, украшения – все должно было быть на высшем уровне. Лестерс должен увидеть в ней не просто очередную глупую фанатку, а настоящую леди. Красивую, элегантную, обладающую чувством собственного достоинства…

Не такую пацанку, как Санни Ховард.

Диана и сама не знала, зачем все время вспоминала ее.

Но каждое воспоминание было словно обжигающий лед, приложенный к горящей щеке.

Когда мать поняла, что Диана собирается на встречу с кем-то, то немедленно заявила, что не отпустит ее одну, что моментально вывело девушку из себя – да сколько уже можно?!

– Ты понимаешь, как я выгляжу, когда у меня за спиной охрана? – устало спросила Диана. Эмма, стоящая у окна в гостиной, лишь свела брови к переносице – такой же тонкой, как у дочери.

– Ты выглядишь как человек, который может позволить себе охрану, милая. Я не могу отпускать тебя одну в свете… последних событий, – и мать глянула на руку Дианы – ту, которую она ранила в порыве ярости.

– Мне не нужна охрана, – твердо сказала девушка.

– Не хочешь охрану? Хорошо, поедешь с Кристианом, – вдруг объявила Эмма.

– Что?.. – не поняла Диана. – Почему с ним?

– Потому что он только что приехал к нам. Вернее, к тебе. Думаю, вам было бы неплохо сблизиться, – вдруг улыбнулась Эмма. И Диана поняла. Мать не верит в то, что Диана восстановится и сможет петь. Это разозлило ее еще больше, но она не подала вида. Решила для себя, что поедет с Уилшером, а потом просто избавится от него, чтобы побыть с Дастином наедине.

Крис был рад ее видеть – как и всегда.

– Ди! – весело воскликнул он, увидев ее, облаченную в нежное мятное платье с поясом и кружевной отделкой. – Великолепно выглядишь!

– Про тебя не могу сказать то же самое, – тихо ответила она, и широкая улыбка Кристиана на мгновение померкла. Но тотчас вернулась.

– Сегодня я буду твоим водителем, детка. Куда едем?

– «Жером Лавайе», – ответила Диана, проигнорировав «детку».

– Ого, – присвистнул Крис. – С каких пор тебя тянет в подобные места?

Диана ничего ему не ответила, а молча направилась на улицу. Там ее поджидала блестящая черная «Ауди», на которой примчался Уилшер. И скорее всего, его приезд был не спонтанным – его спланировала Эмма, отлично знающая, что дочь не любит охрану.

Они ехали молча. Крис пытался разговорить Диану, но без толку, и тогда просто включил музыку – резвый панк-рок, до ужаса напоминающий Диане то, что они играли со «Стеклянной мятой».

– Выключи, – велела она, чувствуя, как сжимается сердце от ярких воспоминаний.

Крис пожал плечами, и теперь по салону разлилась мягким морем известная песня The Rolling Stones. Эта музыка устроила обоих.

– Ты должна встретиться с ним? – спросил Крис, стуча по рулю пальцами, когда они стояли в пробке.

Диана подняла на него усталый взгляд. Она прекрасно понимала, кого имеет в виду Уилшер.

– Да, – односложно ответила она.

– Вам придется терпеть меня, – усмехнулся Крис, глядя не на нее, а на собственные глаза, отражающиеся в зеркале заднего вида. И хоть голос его звучал весело, в глазах никакого веселья не было. – Я обещал твоей матери следить за тобой.

– Кажется, Дастин заказал столик на двоих, прости. Может быть, тебе лучше пригласить твою рыжую подружку? – хриплым голосом спросила Диана.

– Мою Санни? Мы уже встречались недавно, – беспечно отозвался Крис. – Горячая девочка, – словно дразня Диану, добавил он. – Все рыжие горячие. Но эта – просто огонь.

– Не загорись, – отвернулась к окну девушка, потирая ноющий висок.

– Сгореть от любви – почему бы и нет?

– Позиция слабоумных.

– Тебя это задевает? – поинтересовался Крис, плавно ведя машину вперед – он отлично ориентировался на дорогах, даже если они были в пробках.

– Меня задевает то, что я должна слушать этот бред, – отрезала Диана, забывая, что ей рекомендовано молчание. Полный голосовой покой. А она снова и снова говорит.

В это же время ее телефон ожил. И увидев, что звонит Дастин, она сразу поняла, что что-то не так.

Извиняясь, Дастин отменил встречу.

– Срочно нужно встретиться с продюсером нового фильма, – извиняющимся тоном сказал он. – Я не могу отменить встречу, прости. Черт, мне безумно стыдно перед тобой. Но… Я действительно не могу пропустить этот ужин.

– Я все понимаю, – ровным тоном ответила Диана. – Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Я просто осел. Давай сделаем так – ты едешь в ресторан и отлично проводишь время. Например, с подружкой. А я все оплачиваю. И переношу нашу встречу на следующую неделю – у меня должна быть пара окон. Если, конечно, ты сможешь, – добавил Дастин.

– Так и сделаем.

Они распрощались.

– Твой красавчик не сможет прийти на свидание? – радостно поинтересовался Кристиан, но остался без ответа.

В том, что Дастин не смог приехать на встречу, не было ничего особенного – и умом Диана это прекрасно понимала. Однако сердце дало сбой – возможно, это было для него последней каплей. Той самой последней чертой, которая сдерживала поток эмоций. И чаша перевернулась.