Текст книги "Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни"

Мужчина один не хотел жить

И у него были основания. Он попал в аварию и стал инвалидом. И ходил еле-еле с палочкой, страшно исхудавший и слабый. Все болело; подробности ни к чему. Машина разбита, конечно. Работу потерял; бизнес кончился. Огромные долги. И жена тоже ушла, – ее можно понять. Наверное. Вот этот мужчина вышел от врача и сел на лавочке в парке, он уставал моментально. И сказали ему неутешительные слова, ужасные. И вот он сидел, полузакрыв глаза, и думал: зачем жить? И строил планы, как лучше перестать жить-то. Быстро и безболезненно. Он спокойный был и умный человек. И он вот что увидел: два пьяных молодца гоняются с палкой за птицей. А птица убегает – у нее крыло сломано. И они, хохоча, хотят птицу палкой убить. Мужчина встал кое-как и говорит: мол, зачем же вы убиваете птицу, братцы? Что она вам сделала? А пьяницы нагло и грубо отвечали: а зачем ей жить? …Потом, в полиции, мужчину отпустили – полицейские же не звери. Видят, человек еле сидит. И палочку отдали, хотя это могло бы стать вещественным доказательством – так он треснул по уху и по носу двух садистов. И даже вызвали ему такси. Потому что пьяные хулиганы не смогли связно объяснить, из-за чего драка началась. Они вообще ничего не могли объяснить. Но уже не смеялись, а всхлипывали. И этот инвалид вернулся в парк и подобрал ворону. И отнес к себе домой. Потому что все хотят жить. А те, кто не хочет – те захотят, когда увидят, что от них тоже многое зависит. И кто-то в них очень нуждается, очень сильно. Не хочешь для себя жить – поживи для других. Как они без нас? И никто не может решать: кому жить, кому не жить. Не человеческого ума это дело. А мужчина выздоровел, только хромает сильно. И работает. Мозги-то никуда не делись. И женился – все остальное тоже никуда не делось. Способность любить и заботиться, в смысле. И эту историю про птицу он сам рассказал, потому что она поучительная. Надо жить. Особенно – если вы добрый. Вы кому-то очень, очень нужны, но можете не знать об этом – до поры, до времени… А с вороной тоже все хорошо. Хотя она без всякой благодарности улетела потом – но что возьмешь с вороны?

Очень полный мужчина

мне встречался у прилавка с готовой едой. Я тоже иногда покупаю, не всегда успеваю готовить. Полный такой, с ярким румянцем, одетый хорошо. И ему всегда жарко, даже зимой – капли пота на лбу. И он всегда покупает все неаппетитное: сегодня рыбу взял отварную, салат из капусты, свеклу… И порции маленькие берет. Мы часто встречаемся и улыбаемся уже друг другу. И даже он заговорил извиняющимся тоном, указывая на рыбу: «Это невкусное. Но низкокалорийное. Мне надо похудеть. Мне жена говорит, что я жирный и надо меньше жрать. Я вот стараюсь»… И так он грустно смотрел на рыбу, на капусту, на меня… Я ответила, что не всегда дело в еде. Это недалекие люди так говорят, мол, в концлагере толстых не было. Не было. И в блокаду не было. Но потом люди с определенным обменом веществ полнели, когда появлялись продукты. А другие – оставались худыми. Хотя ели одинаково плохо. Дело в гормонах, в метаболизме, в стрессах. И одной умеренностью в еде трудно добиться результата. Мужчина внимательно меня слушал. И сказал: «Со мной так давно никто по-человечески не разговаривал». И пошел, переваливаясь, как утка – наверное, у него ножки болят. С этой противной рыбой в корзинке. Он не хотел показаться навязчивым. А у прилавка другого он, озираясь, выпил стакан сладкой водички. Ему хотелось сладенького, я понимаю. Увидел меня и виновато улыбнулся. Вытер капли пота и пошел к кассе. А потом мы уже у машины столкнулись – он садился в свой роскошный автомобиль и громко ругался с кем-то по работе. Какие-то блоки и балки не привезли… И румянец был уже не красным, а синим. Я ему помахала, он поехал – наверное, есть свою рыбу и капусту. Хотя дело не в них. Я часто его вижу – он все полнее и полнее. И румянец все ярче. И взгляд все виноватее, когда водичку пьет тайком. Надо с мужчинами как-то бережнее, человечнее все же; даже если не любишь. Но нельзя же так. А как – трудно выразить словами. Но вот так. В следующий раз выпью с ним газировки за компанию и поговорю. Ему, видать, не с кем поговорить…

Однажды я дочке дала денежку —

на мороженое. У магазина на улице продавали мороженое. Мы жили тогда в деревянном доме на окраине. И дочка в первом классе училась, худенькая девочка в очках и с косичками. Она протянула купюру – а злой парень выхватил. И захохотал! Здоровый взрослый парень. Дочка заплакала, конечно. А парень хотел убежать. Но не смог. За мороженым пришли наши соседи и убежать ему не дали. Танька-Зажигалочка из тюрьмы освободилась в очередной раз, и с сыновьями Гошей и Тошей тоже за мороженым пошла. Гоша и Тоша раньше освободились. Контуженный афганец Николай с ними пошел за компанию. И Толик-Портачка решил мороженого покушать. Моня Резаный и бездомная тетенька тоже пошли. Тетенька у нас жила в бомбоубежище. Алевтина Аристарховна ее звали. И, как сейчас помню, Санек Килька тоже решил полакомиться мороженым. Дружный был двор, хороший. Даже озелененный – соседи выращивали лук для закуски рядом с лавочкой. Так что дочку защитили, купюру вернули, парня пожурили слегка – я не видела, но соседи сказали, что слегка. Чтобы я не нервничала. Нервничать интеллигентам – верная погибель, они и так все больные и видят плохо. С соседями я всегда в хороших отношениях была. Это очень важно – дружить с соседями. И все грустили, когда я переезжала. Так что не надо отнимать деньги у очкастых девочек на окраине города – рядом могут соседи оказаться. Вообще не надо никого обижать… За нас могут заступиться. Соседи или ангелы; но кто-нибудь обязательно заступится. И мягко пожурит…

Тревожное ожидание —

пытка. Наказание богов. Так древние считали; «Дамоклов меч» – его увидел юноша Дамокл над своей головой в разгар веселого пиршества. На конском волосе висел острый тяжелый меч… И веселье померкло, сердце сжалось в страхе, ничего уже не радовало юношу. Хотя все ведь шло по-прежнему: музыка, танцы, обильное угощение, прекрасное убранство апартаментов… И ожидание боли от удара током страшнее удара. Ожидание «серьезного разговора» с человеком, от которогозависит наше благополучие – страшнее самого разговора. Ожидание анализов – страшнее диагноза. А тревожные мысли о том, что бессонница очень вредит здоровью и наутро вы встанете разбитым и утомленным – страшнее самой бессонницы. Это научно исследовано и доказано. Тревожное ожидание отравляет жизнь и отнимает силы, которые нужны для борьбы. Отнимает радость бытия. И приближает болезнь и неудачу. Меч над головой все делает неинтересным и мрачным, только о нем и думаешь, боишься, как бы он не упал… Надо отвлечься. В страшных мыслях и «пережевывании» возможных последствий нет ничего полезного, один вред от этого. И древние римляне во время бессонницы советовали встать и пойти развлечься с друзьями. На гладиаторов поглядеть или к гетерам наведаться. Заняться спортивными упражнениями и дружескими беседами. Надо попросту выйти из помещения, где висит меч. Сменить обстановку. Полностью переключиться на другую деятельность. Не говорить постоянно о той проблеме, которая вас пугает и тревожит. Это – «отвлекающая терапия», переключение внимания. Повлиять на ситуацию мы не можем. И, когда все кончится хорошо, никто не вернет нам душевное равновесие, утраченное за дни тяжких переживаний. Отвлечься непросто, я понимаю. Но главное – выйти из ситуации, заняться активной деятельностью и изменить то, что в наших силах. Переместить «локус внимания» на что-то другое. Суп сварить, в магазин пойти, отправиться в поездку, поиграть в компьютерную игру – в этом тоже нет ничего вредного. И, скорее всего, ситуация улучшится сама по себе, как ни странно. Так часто бывает. А если неприятность все же произойдет – мы сбережем силы, чтобы все исправить и пережить. Сэкономим энергию. Которая так непроизводительно тратится в режиме тревожного ожидания. А посоветоваться можно; это полезно. Это тоже – правильная деятельность. А деятельность – акт воли, который меняет действительность. К лучшему меняет!

Ваш ребенок – это именно ваш ребенок

И никто на свете не знает его так хорошо, как вы. Вот это следует помнить всегда. Особенно – когда результаты тестирования вас пугают и удручают. Ни один чужой дяденька, ни одна чужая тетенька, какими бы умными они ни казались, не знают, как ваш ребенок слушает сказки и песни поет. Как он смеется над смешным и плачет над трогательным. Как он обнимает и жалеет свою мамочку, когда мамочке грустно. Как он смотрит проницательным мудрым взором прямо в душу в иные моменты; и молча разговаривает – и вы понимаете друг друга без слов. Никто не знает, какой он добрый. Какой великодушный. Как он готов заступиться за вас и отдать свою маленькую жизнь без всяких колебаний – именно за вас. Бездушные тесты и бездушные люди ничего этого не покажут. И напуганный малыш будет выдавливать из себя ответы, нелепые или неумные – а как иначе? Это же чужие люди, которые, скорее всего, уже все решили и диагноз приготовили. Это их работа – готовить диагнозы. Дислексия, дисграфия, аутизм, умственная отсталость… Конечно, все это бывает. Разумеется. Только вот Эйнштейн не разговаривал до четырех лет; Маяковский читать плохо умел, Циолковского за умственную отсталость из школы выгнали. И в гостях один говорливый и развязный психолог выпивал и шутил. Шутил и выпивал. И все лез к маленькому молчаливому мальчику, который тихонько отворачивался – из вежливости и деликатности. И психолог заявил: мол, это какой-то маленький аутист! Никак не хочет идти на контакт! Да было бы с кем и зачем. Я бы тоже не пошла на такой контакт. И попросила бы психолога выйти вон. Но ребенок не может этого сделать по понятным причинам. Вот и выглядит иногда как отсталый – но это не так. Вы доверяйте себе. И своему ребенку. А уже потом – чужим людям с вопросами, заданиями и требованиями. И диагнозами. Развивайте, поддерживайте, обнимайте и просто любите своего ребенка. Этого достаточно для счастья. А все остальное приложится со временем, так обычно бывает…

Независтливый —

это в детстве, на даче, видела я одного академика. Пожилого очень – в детстве все взрослые кажутся старыми. С распахнутыми голубыми глазами и в панамке на лысой голове. Он копал грядку, а полная жена ругалась. Дескать, как же так? Эдуарду Адольфовичу за открытие дали машину. «Волгу». А тебе, Мишенька, шапку ондатровую. Издевательство какое! Одному физику – машину! А другому – шапку! И этот академик, мечтательно улыбаясь, кротко сказал: шапка лучше, чем машина, Зоенька! Машина может сломаться, а шапка – никогда! Я задумчиво пошла играть в игрушечки. Академик, по-моему, все ещё жив. И много открытий сделал. И добра людям. Для меня лично он сделал тропинку в свой огород и выломал доску в заборе аккуратно – чтобы я беспрепятственно ходила кушать клубничку с грядок. С удобством. И ягодки мне мыл всегда. Может, действительно, шапка лучше. А ещё лучше – быть независтливым. Проживёшь долго и вспомнят тебя добрым словом – как я сейчас. Независтливые в итоге больше получают, как ни странно.

Человек вас любит настолько

сколько он готов за вас отдать. Очень меркантильно звучит. Как и фраза Надежды Мандельштам: «он вас любит? А сколько он на вас потратил?». Экая корыстная дама. Хотя какая корысть: жила в нищете с бедным ссыльным поэтом. Жрать, извините, часто нечего было. Ходила в рванье… Но поэт был готов за неё отдать – все. Просто – все, что было. Ухо, глаз, почку, жизнь… Не особо задумываясь. А чего думать, если любишь? Так наш маленький ребёнок не задумается. И отдаст все, что имеет, хотя у него и нет ничего, кроме игрушек и собственного дыхания. И он может пожадничать – не угостить конфеткой, игрушечку прижать к себе. Это в обычных обстоятельствах. А в смертельно важных – даже не задумается. Потому что как жить и зачем – без мамочки и папочки? И это – высшая степень любви. За неё все прощается, вообще – все. Если человек так сделал или мы точно знаем, что так и сделает. И все отношения, основанные на здоровом эгоизме – хорошая штука. Пока сам не окажешься в такой опасности, что надо отдать все. Или хотя бы почку. Или квартиру. И здоровый эгоист скажет, что это неразумно как-то: отдавать свои потроха и квадратные метры. А неразумный ребёнок или поэт – отдаст. Скажет: на! А как иначе? Ты только живи! И это – высшая степень любви, недоступная многим. И вот удивляются: почему эти неподходящие люди вместе живут? Да ещё в нездоровых отношениях? Неправильных? Вот поэтому и живут. И здоровые отношения двух разумных эгоистов плачевно кончаются, по крайней мере, для одного эгоиста – если он заболеет или в тюрьму попадёт. Или состарится и ослабеет. На него потратят разумную сумму, а потом оставят одного. Потому что где истинная любовь – нет эгоизма. Разумного или животного – по мне, они мало чем отличаются. А есть только любовь. Которую я всем желаю найти или – сохранить.

Одна женщина пекла пирожки

с картошкой. Страшная бедность была; хватило муки и картошки на несколько пирожков – ради праздника. Двое детишек кричат, бегают, падают. Третий в животе пинается ножкой. Денег нет и вообще почти ничего нет. Рваные валенки да телогрейка. И вообще – барак. А муж где-то пьяный шатается, придет – будет орать и драться. Такая вот картина художника-передвижника, только все это на самом деле было. И еще сосед выпивший постучал в комнату, хотел денег занять – да какие деньги… Иди давай! А этот сосед вдруг умильно так сказал: «Как вкусно пахнет! Дай мне пирожка, пожалуйста!». И замотанная женщина не смогла отказать. Достала пирожки из печки и свой пирожок отдала соседу, хотя он ей совсем не нравился. Пьяница. Тогда много было в бараках пьяниц. Вот такая мелкая бытовая сценка. И женщина ругала себя за слабодушие и неумение отказывать. Ей жаль было пирожка из серой муки, да уж что теперь… А на следующий день на заводе случился пожар и этот сосед, Сева, сгорел заживо – кого-то он там вытаскивал, да не вытащил. Но геройски погиб. И вот она потом говорила моей юной свекрови: как, – говорила, – Рая, хорошо, что я дала ему пирожка. Не заругалась, не вытолкала, а дала, хотя мало было. Он с удовольствием съел. С удовольствием. И, может, это последнее у него удовольствие было в этой жизни. И мне на душе не тяжело. Не тяжело, Рая, у меня на душе! И вот это история про то, что не всегда надо строго отказать. И внятно обозначить границы. И вытолкать взашей непрошеного гостя. Иногда можно дать пирожка, даже если мало. Даже если человек не нравится, но лучше – дать. Чтобы потом на душе не было тяжело…

Человек себя показывает

когда мы от него зависим. А зависеть приходится, никуда не денешься иногда. Ребенок зависит от родителя, жена с маленьким ребенком – от мужа, подчиненный – от начальника… И легко сказать – идите и станьте свободными! Избавьтесь от деспота и тирана! Это не всегда возможно. Вряд ли ребенок начнет искать новых родителей, жена в крошечном городе гордо уйдет с младенцем на руках, а потом познакомится с миллиардером или откроет свой фитнес-центр в ближайшей деревне… Да и с работы не так просто уйти, не всегда есть альтернатива, а на руках – опять же дети… И тот, от кого зависят, прекрасно это понимает. И попрекает открыто, указывая на жалкое положение жертвы. И ведет себя как с домашним животным, которое должно ему тапочки в зубах приносить. Снисходительно этак. Дескать, куда ты денешься? Или отвешивает подзатыльники – почему бы и нет? Это отец так воспитывает сына. Или сержант – новобранца. И вот тут важно вспомнить – жизнь продолжается. И зависимость кончается. Время рабства истекло. Младенец подрос и жена выходит на работу. Ребенок вырос и уехал из отцовского дома. Подчиненный получил хорошую должность и сам стал начальником. И срок службы подошел к концу – настал долгожданный «дембель». И тот, кто попрекал куском хлеба или оскорблял своими поступками, остается в горестном недоумении. «Почему ко мне сын не приезжает? Почему он меня не поздравил?», – а вы бы поехали к тому, кто над вами измывался, когда вы были в зависимом положении? И в пьяном виде колотил? «Почему жена от меня ушла к другому?», – потому что она тебя разлюбила. И поняла, какой ты человек. Вот и ушла. «Почему мои ученики меня забыли?», – потому что вспоминать страшно, как ты на них орала и унижала. Побыли баринами – и довольно. Крепостные и рабы обратно не возвращаются, получив «вольную». Тем более – к жестоким рабовладельцам. Которые все сидят и гадают горькую думу: откуда это страшное одиночество? За что? Думать надо о будущем. Всегда – думать о будущем. Отношения меняются, меняется расстановка сил и возможности. И не надо обижать тех, кто от нас зависит. Подзатыльниками и попреками. Изменами и унижениями…

Один мужчина ухаживал за дамой

Высокомерной и неприступной. И просто ее обожествлял; не смел подойти, а издали восхищался. Он ее встретил в фитнес-клубе. Такая роскошная красавица, на шикарной машине. Он на своей машине ездил за ней. Мечтал, что произойдёт маленькая авария, и он как начнёт спасать даму! Помогать, колесо менять, выносить на руках… И они разговорятся и познакомятся – она даже ведь не глядела на него. А он стеснялся, такая она была неприступно-шикарная. Он нехорошо сделал – выследил, где дама живет. Подкупил охранника. И купил под Новый год шикарные подарки, знаете, в блестящих коробках с лентами. Всякое: духи, перчатки, сумочку; много всего, и все – дорогущее. И ещё купил идиотский венок рождественский, с колокольчиками. Проник во двор, в подъезд – охранника же он прикормил. И все это положил под дверью. Прикрепил на дверь венок и записку красивую с номером телефона – сердце мое принадлежит Вам! И очень порадовал угрюмую одинокую женщину, которая в своей квартире подозрительно смотрела в камеру наблюдения – она знала, как жесток мир. Как опасны люди! И вот преступник шебуршит у неё под дверью! И сначала она хотела вызвать полицию и охрану – у неё была сигнализация. А потом не стала вызывать. Сердце не камень. Дождалась, когда мужчина уйдёт, и все взяла себе. И даже расплакалась от счастья. Это он не у той квартиры все оставил – охранник выпил взятку и все напутал. И эта мрачная одинокая женщина позвонила по оставленному телефону и поблагодарила мужчину. И он не стал отнимать подарки. Он, видите ли, был добрый. Промямлил что-то и потом сменил симку. И решился с красавицей заговорить наконец-то и признаться в любви. И она оказалась веселой и доброй. И потом смеялась, когда узнала про венок и подарки. И сказала, что соседка подобрела и стала отлично выглядеть… Вот так все хорошо закончилось. Потому что подарки – это всегда хорошо. И любовь вдохновляет. И ошибки тоже идут на пользу; бывают же добрые ошибки…

Был давным-давно грустный год

И он заканчивался. В стране ужасное происходило, еды почти не было. Не говоря о лакомствах и игрушках. Но я все равно купила билет на елку для маленькой дочки; на елку в музее! Почему-то в музее искусств объявили елку. И обещали танцы, игры, конкурсы и подарки. Деда Мороза и Снегурочку! И на свои маленькие деньги я купила вот билет – мы очень бедно жили. Мне было 23 года, а дочке – четыре. И она очень ждала елочку – в первый раз. Ведь на садик у нас тоже денег не было. И вот – первая елка! Мы очень ждали. И случился страшный мороз, просто дикий – но мы закутались как следует и поехали на елку в музей. И кое-как по холоду и вьюге добрели. А в музее – пусто и темно. И говорят: ёлка отменяется. Никто не купил билеты, денег у людей совсем нет. Да ещё лютая стужа. Извините, говорят, мы вернём деньги за билет! А за месяц эти деньги уже превратились в ничто. Инфляция. И не в деньгах дело – дочка не заплакала, а побледнела. И личико вытянулось от горя. Это было душераздирающее зрелище, можете мне поверить. Ведь человек так ждал! Так мечтал увидеть елочку! И в неведомых конкурсах участвовать, и получить лично от Деда Мороза подарок… В четыре года ведь ещё веришь всему… и никто не виноват. Ужасные времена. И все смотрели печально, такие же бедные и нищие, как мы, работники музея. И просили извинить… Но потом все исправилось! Потому что работники музея переглянулись сурово и кивнули друг другу. И мы пошли в кабинет директора, где стояла елочка. И елочку вынесли в картинный зал. Зажгли гирлянду и как стали водить хоровод! И петь, и танцевать, и читать стихи, и фокусы показывать! И один экскурсовод изображал Деда Мороза, и говорил басом: хо-хо! А директор была Снегурочка. Хоть и без костюма. И загадывали загадки, и прятались в залах, и конкурсы разные устраивали. И Дед Мороз все картины и статуи показал лично дочке – в музее очень интересно! Тогда мало кто ходил по музеям… А потом пили чай без сахара, правда. Сахар тоже был дефицит. Но с лимоном – его сорвали с настоящего лимонного деревца в кабинете директора. И в подарок нам дали кучу всего: брошюры, книги и альбомы… Полные руки подарков! И все были совершенно счастливы, особенно – ребёнок. И идти домой было не так уж холодно – лютый мороз спал, пока мы плясали и пели. И это была отличная ёлка! И навсегда запомнилась она… Потому что плохое забывается, а хорошее надо помнить. И тогда жизнь станет счастливее. И отчаиваться тоже не надо – все можно исправить. Даже елку, которую отменили…