Текст книги "Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни"

Главное – правильно выбрать время

И дождаться своего часа. Придешь куда-то по важному делу, все подготовишь, проверишь, деньги пересчитаешь, – и ничего не вышло. Двери закрыты, тишина и пустота. Отчаиваться не надо – это просто мы рано пришли. Или поздно. Надо потом прийти, правильно выбрать время. И процесс идет, все работают и даже уже очередь образовалась. И мы быстренько получим то, что нам надо. И довольные пойдем. И с людьми так – надо правильно выбрать время для общения. Отказал человек во встрече, не ответил пока на письмо – может быть, это был неурочный час. Надо подождать, а не отчаиваться. И в январе бесполезно за ягодками ходить – нету ягодок в январе. Они в июне начнутся обязательно, можно много собрать. И в бизнесе застой не потому, что ему конец, а просто надо подождать урочного часа. Своего. А пока к нему готовиться тщательно. В жизни есть урочные часы, есть неурочные. В один день все удается с первого раза и прекрасно получается; в другой день, хоть убейся, ничего не выходит. Жаль, таблички нет с расписанием времени работы! Но можно догадаться самому. И просто обождать. Наступит наш счастливый час, на нашей улице праздник начнется, двери откроются и скажут: «проходите!». Так всегда бывает. А пока можно погулять, подготовиться, с добрыми людьми поговорить, набраться опыта. Время работает на нас, если с ним не спорить и не сердиться, что пока закрыто. Непременно откроется!

Чужая жизнь – потемки

Один мужчина полюбил женщину. Они немного повстречались, дама мужчине отказала – он ей предложение сделал. Дескать, не имею планов вступать в брак. И вообще, ты скучный. А я и так хорошо живу, много зарабатываю и буду свободной, как птица! Она действительно жила неплохо. Работала бухгалтером в крупной компании. А этот мужчина полюбил очень сильно. И унизился до того, что стал подъезжать к дому этой дамы и на окна смотреть. Он ревновал. И просто хотел видеть, как она выходит из своей машины и идет через двор. Такая красивая и независимая. Понятно, что сам он старался остаться незамеченным. Бывает такое. Может, и к вам под окна приезжает иногда влюбленный в вас человек, а вы и не догадываетесь… В общем, немного было похоже на слежку все это дело. И этот мужчина, Игорь Николаевич, стал замечать вещи, про которые раньше не думал. Он увидел, что его дама сердца заходит в винный магазин и покупает вино. Постоянно. И часто возвращается заполночь, нетрезвая, хотя и за рулем. И к ней ездят две подруги. Посидят в гостях, выпьют, а потом идут к такси. И иногда эту даму всячески кроют плохими словами между собой. Хотя подруги ведь! А на машине дамы летом – зимняя резина. А двенадцатилетний сынок Кеша высовывается в окно, когда мамы нет, и курит. И громко орет музыка. И один раз этот Кеша так далеко высунулся с банкой пива в руках, что Игорь Николаевич плюнул на глупую конспирацию и поднялся в квартиру своей бывшей возлюбленной. Кеша его знал и открыл. Игорь Николаевич прошел на кухню, где табаком пахло, и стал с Кешей разговаривать на отвлеченные темы. Про людей, которые насмерть разбились, упав с высоты. Намекал тонко. И вообще обо всем разговаривал. И Кеша расплакался, сказал, что мамы никогда нет дома, а он не понимает ни физику, ни алгебру. А к репетитору не ходит – врет, а денежки себе берет. На напитки и курево.

В общем, этот Игорь Николаевич стал заезжать и уроки с Кешей делать. Кеша ему сам звонил. И гулять с парнишкой стал. И перестал таиться в конце концов. Поймал свою возлюбленную, когда она пьяная шла домой, и сделал замечание. Отвел домой. Потом назавтра приехал. Привез мясо, пожарил, фрукты помыл… И так далее, и так далее. А подруг прогнал и велел больше не приходить. Взял все в свои руки этот деспот и тиран. И резину на машине поменял. И вот так он завел семью и женился. И без него свободолюбивая Нина непременно бы пропала, так я думаю. И с Кешей что бы стало – неизвестно. А теперь они живут вместе, счастливо, хотя иногда Нина вспоминает свою свободу и истерит немножко. А Кеша и Игорь Николаевич ее успокаивают. И говорят: мы не покушаемся! Ты свободна! Мы можем уйти навсегда! И Нина успокаивается и целует своих мужчин. Так и живут…

Иногда человек очень нуждается в нас

Он пережил личную драму, разрыв отношений, его бросили и предали. Он ранен прошлым возлюбленным. И так тянется к любви и заботе. Так горько рассказывает о прошлом… Мы для него как лекарство. Он лечится нами. Если вы не профессиональный психолог или психотерапевт, следует проявить особенную осторожность. Как только раны затянутся, прошлое перестанет мучить, самооценка поднимется – это человек вас бросит. Он вылечился, он здоров, лекарство больше ни к чему. Долой пластыри и бинты! Потому что отношения с вами были именно пластырем и бинтами. Перевязочным материалом. Гипсом. И вы сами были лекарством, как вот рыжие люди в древней Персии. К ним очень хорошо относились, приглашали в дом и кормили фруктами. А потом мариновали в меду и делали такие конфетки – лекарство. Хотя сначала рыжий человек, наверное, радовался, что так понравился хозяевам. И они с ним так любезны. Просто им нужно было лекарство. Не надо становиться лекарством для другого, травмированного человека. Ничего хорошего из таких отношений не выйдет. И чем горячее тянется к вам «больной», тем печальнее сложатся будущие отношения. Любовь по своей природе здоровое чувство. Она возникает между равными по духу людьми. Только в тех ситуациях, когда нет использования. Это закон. Нельзя относиться к другому человеку как к средству; это еще Кант сказал. Только как к цели. Поэтому следует проявить осторожность, утешая и исцеляя раненого своей любовью – пока это совершенно чужой и незнакомый человек. Можно самому стать раненым и преданным. Сначала исцеление от прошлого, потом – новые отношения. Никого не надо использовать – это очень больно осознавать потом.

Даже если только один человек нас любит – только один! —

эта любовь переживёт века. И тысячелетия переживёт. И оправдает всю нашу жизнь. И не исчезнет. Хотя это скромное и незаметное чувство. Гробницу Тутанхамона открыли, и археологи ахнули: золото и серебро, лазурь и драгоценные камни. В громадной пирамиде громадное количество роскошных вещей. С размахом хоронили царей в Египте! И надписи, иероглифы, статуи богов… Богато жил фараон; есть чего пограбить или в музей увезти! И все восторгались и ахали, конечно, разглядывая богатство и ценные предметы. А потом увидели скромный веночек из полевых цветов на саркофаге. Он не истлел, как ни странно. И все перестали ахать и восторгаться. Замолчали и растрогались. Так наивно и грустно выглядел этот веночек. И вспомнили, что мумия – это человек. Восемнадцатилетний юноша. Он так мало пожил, заболел и умер. И чьё-то сердце разрывалось от горя, пока шёл величественный обряд захоронения. Кто-то тихонько плакал. Кто-то собрал эти древнеегипетские цветочки и положил на золотой саркофаг. Наверное, молодая жена этого бедного, не успевшего пожить, юноши. Наверное, она сильно его любила и горевала. И подумала, что в Царстве Мертвых веночек его больше утешит, чем драгоценный гроб, статуи и золотая посуда – чего из неё есть-то там? Ненужный скарб. А веночек – это любовь. Надежда на встречу. Ведь там цветы никогда не увянут. И этот жалкий букетик пережил тысячи лет даже в нашем мире. И растрогал археологов, которые вспомнили своих любимых. И подумали: кто им положит полевые цветочки с собой? Есть ли тот, кто будет искренне плакать и горевать, потому что любил искренне? И при виде египетских сокровищ и пирамид вспоминается бедный веночек. Жизнь преходяща и кратковременна; а цветы остаются. И любовь остаётся на тысячи лет. А может, навечно.

Почему вы мне не запретили это делать?

Писать, звонить, общаться с токсичным и вредным человеком? А? Почему? Сказали бы: я запрещаю! Это вам вредно! Это унизительно, наконец! А вы намекали, мягко отговаривали, приводили примеры и рассказывали, что может из этого выйти. Почему не запретили? Потому что Фрейд был мудрый очень. Но и на старуху бывает проруха. Он одному пациенту запретил звонить даме, которая его мучила и издевалась. И еще пара крепких психоаналитиков была рядом. Скажем, Юнг и другой энергичный доктор. И, наверное, строго смотрели на пациента и запрещали. И тот с запретом согласился. Очень был доволен, что запретили. И собрался даже куда-то звонить по делу, попросил разрешения воспользоваться телефоном. Срочный деловой звонок! Надо дела в порядок приводить! И тут же, на глазах строгих докторов, набрал номер дамы. А как же! Вроде как ошибся. Фрейд целую статью об этой ошибке написал. Вот так действует приказ и запрет. Чем больше запрещаешь звонить плохой даме или неверному мучителю – тем быстрее человек извернется и позвонит. Или напишет. Или еще что-то сделает вредное для себя. Так что все хорошо. Ничего страшного. Написали, позвонили, – ничего ужасного в этом нет. Это пройдет. Главное, что внутри вы уже поняли – не ваш это человек. И зависимость со временем ослабеет сама. Как ослабевает зависимость от компьютерных игр, например. Сама по себе, это ученые наконец признали. Не мучьте себя, главное. Не терзайте. Все пройдет потихоньку и боль утихнет.

В одной семье был старик

Не добрый дедушка, а именно сварливый старик. Капризный. И слегка выживший из ума. Он жил отдельно, к счастью; его сын навещал два раза в неделю. И этот старик буквально издевался над сыном, критиковал, жаловался, предъявлял претензии и намекал, что от него хотят избавиться и завладеть квартирой. Может, и продукты отравленные, а? И от сиделки старик отказывался. Он со всеми переругался. И только сын его навещал и ухаживал. И старик этого сына изводил. И однажды сын не выдержал и закричал в отчаянии: «Я уже сам почти старик! Мне пятьдесят пять лет! У меня неприятности. Меня вызывают на допросы из-за бизнеса, меня партнёр подставил, меня могут посадить. У меня проблемы с сердцем, надо шунтирование делать. Мы разводимся с женой. Мой сын, твой внук, наркоман. Папа, мне тяжело! Я больше не могу!». И этот старый, выживший из ума человек пришёл в себя. Есть, знаете ли, родительский инстинкт. И каждый родитель, какой бы он ни был, защищает своё дитя от чужих. Как умеет. И этот старик взял свою палку, надел награды, выгреб все свои сбережения и сказал сыну: «Ты дурак. Пошли нанимать адвоката. И давать взятки коррупционерам. Сейчас кругом коррупционеры, им надо давать взятки. Внуку я сейчас тресну палкой по голове, а потом мы его положим в клинику. Вот деньги. И за твою операцию я заплачу. Я твой папа. Если что, продадим мою квартиру. Буду с тобой жить. Это даже лучше. А жена пусть уходит, она никогда мне не нравилась; получше найдём!». И этот пожилой человек совершенно пришёл в себя. И принял деятельное участие в борьбе. И очень помог; он ещё взял справку, что он инвалид по голове и нуждается в опеке. И сына нельзя сажать! Он везде ходил, требовал, писал жалобы, показывал свои регалии и всех спас. Квартиру продавать не пришлось, к счастью. И сын помирился с женой. И все стало лучше, а этот дедушка ещё десять лет прожил. И вёл себя относительно нормально. Он был отец. Дедушка. Фронтовик. Просто немного распустился в мирное время… А потом пришёл в себя. И не всегда надо скрывать беды и проблемы от пожилого родителя. Иногда это помогает. И борьба с внешним врагом улучшает отношения и просветляет разум.

Иногда вещь непоправимо ломается

Хотя на вид она хорошая, целая, ни царапинки, ни вмятинки. Как неработающий холодильник или телевизор. В них что-то перегорело, сломалось – незаметное, где-то внутри. И починить нельзя; так мастер сказал. Лучше купить новое. Но как же так! Ведь это была хорошая вещь! Я к ней привык. Я на неё много потратил. Она мне нужна! Жалко выбрасывать. Но придётся. И иногда ещё и заплатить придётся, чтобы увезли этот хлам. Сломанная непоправимо вещь превращается в хлам. Так и с отношениями. Человек сказал или сделал такое, что отношения сломались. Иногда можно починить, иногда – нет. Не все можно и нужно чинить, к сожалению. И вроде человек рядом остался, общаться хочет, спрашивает, как дела; он вроде не понимает, что сделал. И почему мы так холодны, хотя стараемся этого не показывать. Ничего не выйдет из сломанных отношений. Рано или поздно безнадёжно сломавшийся холодильник или телевизор придётся вывезти. И даже приплатить за это. Не на что надеяться, надо новое покупать. Освобождать место. Так что выкидывать что-то приходится; но только в том случае, если уже нельзя починить. Клевету, подлость, низкий поступок никак не исправить. Или, скажем, изуверские убеждения чьи-то. Двурушничество… Все сломалось. Пора вывозить. Рано или поздно придётся это сделать. Лучше сразу; ждать, что все самопочинится, нет смысла. Это я знаю, как мастер по ремонту отношений…

«На чужой каравай рот не разевай»

Грубо, но верно. Чужого желать не надо; пожелаешь чужое – потеряешь своё. Давно замечено. Но иногда то, что есть у других людей, приводит в восхищение. Вызывает жажду обладания. И мысль: «я хочу такую же машину! Шубку! Дом!"… Это не зависть; вы же не хотите, чтобы владелец хорошей вещи ее лишился, или потерял цветущий вид, отменное здоровье, прибыльное дело? Раз не хотите, это не зависть. Это жажда обладания. И правильнее желать не «это» или «такое же». Правильнее желать своё и лучше. Так и говорить восхищенно и радостно, как ребёнок: я хочу свою машину! Ещё лучше! Я буду жить в своём доме! Ещё лучше! Я добьюсь успеха; прыгну дальше и пробегу быстрее! И получу заслуженный приз! Свой собственный. А чужого нам не надо. Пусть обладатель хорошего будет счастлив. И спасибо ему, что напомнил: в мире есть много хорошего! Пусть и у нас будет своё. И ещё лучше! На чужой каравай рот не разевай – грубо звучит как-то. А продолжение хорошее: а пораньше вставай и свой затевай! Ещё лучше!

Бросили вас в трудную минуту —

бывает такое. Бывает, вообще один человек остается, и никто не спешит на помощь. Думаете, погибнет такой человек? Вряд ли. Включится ресурс, инстинкт самосохранения, человек все сделает, чтобы выжить. И один доктор мне рассказывал, что, как ни странно, быстрее выздоравливали те, о ком мало заботились. Не носили апельсины и ананасы. И не подавали в постель еду. Человек сам вставал и плелся в столовую. Или хотя бы на постели присаживался и ложку брал в руки – есть-то надо. И надо как можно быстрее выздороветь – болеть очень разорительно. И надо быстрее начать работать. Потому как содержать этого человека тоже некому. Это он всех содержит, и дома его дети малолетние ждут. Или престарелый родитель. Или котик. И вот такие пациенты быстро шли на поправку, хотя им мало внимания уделяли. За них никто не платил и подарков не дарил, как это ни печально. Но они быстрее выздоравливали, чем богачи, которых окружали вниманием и заботой. И носили цветы, воздушные шары, телевизоры, теплые пледы, пирожные и всякое такое. И за которыми ухаживали сиделки… Странно человек устроен, загадочно. Пока плохая ситуация приносит прибыль в виде внимания и заботы, она может продолжаться и даже усугубляться. А когда надеяться не на кого – человек встает на дрожащие ножки и идет за супом. Или в туалет. А потом шагает за порог больницы или плохой ситуации, на слабых ножках, еще сам слабый и бледный. Так что ничего страшного, если бросили. Или если некому помочь. У нас много ресурсов, которые включаются в ситуации выживания: болезни, несчастья, серьезной проблемы. Не на кого положиться – что ж поделать. На себя надо положиться. На ангела-хранителя. И потихоньку вставать, как Робинзон Крузо, который вообще на необитаемом острове заболел. И вылечился. И вообще – справился. А те, кто бросил – они потом вернутся, так обычно бывает. А лучше мы вернемся к тем, кто нас искренне любит и без нас плакал и переживал. И ждал нас. И за нас молился или просто тихонько скулил у двери – ждал. Иногда одному проще выжить. И немного переоценить ценности. Инвентаризацию провести…

«Мне это не по карману!», —

какие грустные слова. В кармане мало лежало – не знаю, сколько. С тех пор прошли десятки, тысячи, миллионы рублей; деньги тогда каждый день менялись почти. Но мало было. А в руках был мешок, в мешке – маленькая пишущая машинка из проката, рукописи, документы и книжки. Это меня выгнали из комнатки, которую мы напополам арендовали с одним доктором-психотерапевтом. Доктора тоже попросили убраться. И телекомпания закрылась, где я работала. И был холодный зимний вечер. И только коммерческие ларьки так светились заманчиво, там продавали все-все. Но очень дорого. И было как-то грустно на душе; все было не по карману. А дома дочка, а дочке пять лет, мы проживем, конечно. Но грустно было, это правда. И с такой грустью не хотелось идти домой, с тяжелым сердцем и тяжелым мешком. А в киоске продавался удивительный пупс в ванночке с душем. Такой упитанный розовощекий пупс с синими глазками. Он лежит в ванночке, она совершенно как настоящая. Сверху приделан душик и бачок для водички. Надо налить водички в бачок, открыть краник – и пупс будет нежиться под душем! Это была прекрасная вещь. Я выгребла из кармана странные деньги, которыми тогда расплачивались; не помню, сколько. Сто тысяч, миллион или девятьсот рублей; мало кто помнит цены тех удивительных лет. И этого пупса купила. И он мне улыбался из ванночки всю дорогу; я его бережно везла в переполненном автобусе. И дочка радовалась, как дети умеют радоваться – молча. Прижимая к груди этого толстого купальщика. С тихой улыбкой счастья. И пупс улыбался, мы ему душик включили. И каждый день включали. И это поддерживало и радовало. И работа нашлась, комнатку мы с доктором разыскали другую, на чердаке, и телекомпания другая открылась – я там стала работать. И все наладилось. А пупс принимал душик и улыбался – мол, ничего! Я же обещал, что все будет нормально! Налейте водички! И на этого пупса все деньги тогда я выгребла из кармана. И новый день принес новые возможности, так всегда бывает. Будет день – будет и пища. А радость можно упустить, пройти мимо, сказать уныло: «мне это не по карману!». Лучше потратить иногда. Лучше порадовать кого-то. Это дает надежду на лучшее.

Знаете, иногда деткам одевают такие рукавички?

Чтобы они не расчесывали себе кожу, если, скажем, диатез у ребеночка? Некоторым взрослым тоже рукавички не помешали бы. Чтобы они перестали себе расцарапывать душу по каждому поводу, а особенно – по поводу личной ситуации. Надо немного потерпеть иногда. Отвлечься. Подумать о другом. Сходить погулять. Поговорить на отвлеченные темы с интересным человеком. Фильм хороший посмотреть. Как только отвлечешься от ситуации, перестанешь ждать результатов и открывать духовку, где печется пирог – так процесс исцеления и начнется. И будет потихоньку идти без помех. Он, может, уже начался. Уже новая розовая кожица на ожоге появилась. Но человек все чешет, все расцарапывает, все ждет результата – а его и нет. И невдомек человеку, что он сам и мешает зажить ране. Или душе. И не со зла человеку не даешь чесаться и духовку каждые три минуты открывать – а для пользы дела. Надо подождать. Отвлечься. Выйти на балкон и на город посмотреть на огромный. Или на природу. Отвести свой пристальный взор от процесса заживления. Это непросто, я понимаю. Но и мы – не грудные младенцы. Надо учиться ждать и немножко терпеть. Все заживет постепенно. И, как только выйдешь из режима тревожного ожидания, так и появятся первые результаты. Это закон. Именно тревожное ожидание все портит. Надо постараться.

«Я устал. Я ухожу», —

ничего нет страшного в этих словах. Иногда мы действительно больше не можем. Но так страшно сказать эти слова! Ведь от нас ждут, что мы и дальше будем везти тележку. Или ехать за рулем. Мы же всех везем, вот сколько людей едут с нами; на нас, так сказать. И мы им не то, что обещали что-то, но мы все равно должны. Раз раньше везли, то должны продолжать. Вот еще двое сели на тележку. Хорошие, в сущности, люди. А мы не можем. Такое состояние – это все. Надо остановиться, организм дает последний сигнал. Но нам надо сделать работу, ведь все ждут результата. Доделать отчет. Навестить, выслушать, ответить, помочь, поддержать, выполнить все, что мы должны выполнить. И помереть, как Джек Лондон, в расцвете сил, отдавая кредиты. И работая по восемнадцать часов в сутки. А оставшееся время распределяя между теми, кто так нуждается в помощи и внимании. Надо остановиться. Иногда мудрость в том, чтобы бросить тачку и кайло, если, конечно, мы к ним не прикованы цепью. Но иногда и с каторги сбегали люди, понимая – хуже не будет. Еще день в шахте – и верная смерть. Хотя родным, может, грамоту дадут за нас. И медаль. Но все же лучше, если мы останемся с ними, живые и здоровые. Переутомление очень опасно и подкрадывается оно незаметно. И «предательская мыслишка» о том, что надо немедленно остановиться и временно высадить пассажиров – это правильная мысль. Водители знают, как опасно ехать в таком состоянии. Нужно остановиться и не ругать себя за «лень» и «неумение добиваться цели». И просто отдохнуть.