Текст книги "Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни"

Тихие друзья —

они у всех есть. И иногда именно их из «друзей» исключают – дескать, чего они молчат? Комментариев не пишут. Не поздравляют с праздниками. Зачем такие друзья нужны? Два года назад, когда я здесь только начинала, я тоже так сделала. Взяла и расфрендила старичка в тюбетейке с загадочным именем вроде Абдурахман ибн Хасан; решила освободить место для новых друзей с понятными именами и желанием активно дружить. И получила большой урок – новый «друг» как начал писать эгоистичные, длинные, свирепые в своей безапелляционности комментарии… И моих личных друзей оскорблять. И все о себе, о себе, с добавлением хамских стишков и картинок. А в папке «отфильтрованное» я нашла письмо от старичка Абдурахмана. Он грустно написал с ошибками: мол, я читал. Мне нравилось очень. Но я по-русски плохо пишу, я стеснялся поблагодарить. Извините, если что не так. Спасибо за дружбу. Я подписался… Мне было очень совестно. И по сей день совестно. Хотя я извинилась и все исправила. Но это – распространенное заблуждение. Не выражает человек активного интереса, не звонит лишний раз, не пишет – и мы сомневаемся, что нужны ему. Потому что какая это дружба – раз в год поздравить коротким сообщением. Дружба – это ого-го! Бурное общение и застолье, беседы до утра и песни… Ну, что-то такое. Заметное. Не всегда. Есть тихие молчаливые люди, трости надломленной не переломят, льна курящегося не угасят, лишнего слова не напишут, не скажут. Но мы им нужны. Просто они такие, робкие. И они нам нужны. Выгонишь такого человека, а на его место придет такой «друг», что небо с овчинку покажется. И горько пожалеешь о тихом и молчаливом старичке в тюбетейке, с ишачком, на фоне домика… Поэтому друзья – они разные бывают. И не спешите прогонять молчаливого и скромного человека, который ни слова дурного не сказал ни вам, ни про вас. А просто молча вас читает и с доброй улыбкой рассматривает ваши фотографии…

Доктор Бернард Лоун

осматривал одного пациента-«сердечника». Вопросы задавал, на которые пациент неохотно отвечал. А жена пациента постоянно бегала курить – тогда многие курили. Доктор сделал жене замечание; разве можно столько курить, да еще имея мужа с кардиозаболеванием? Что за вредная привычка! И эта жена расплакалась и закричала: «При чем тут мое курение! Не в этом дело! Джон вам все врет и не говорит главное – он заболел, потому что его мать постоянно его проклинает, расстраивает, укоряет… Звонит и издевается над ним. А Джон ничего не может сделать, потому что это ведь его мать!». Этот разговор произвел большое впечатление на врача. И он стал наблюдать за пациентами. И был потрясен: у одного старичка зять выманил имущество, бизнес на себя переписал, а старичок уже боялся по комнате ходить – зять ругался, что тот топает ногами… И этот бедный пожилой человек превратился в инвалида. Другой пациент шел на поправку после серьезной операции – а ему мамаша позвонила и прокляла из-за денег. Пациент умер. Масса таких случаев. И Лоун сказал: «все мои пациенты – жертвы эмоциональных конфликтов с близким человеком». Конфликтов, из которых невозможно найти выход: общаться приходится. Приходится брать трубку, вступать в разговор, вместе жить, посещать, подавлять свои естественные эмоции; ведь надо быть хорошим. Хорошим тестем, хорошим сыном, хорошей женой… Так надо! И знаменитый кардиохирург написал, что операции и лечение – это правильно. Они дают результат. Но причина болезни или травмы – именно в конфликте, в устойчивом недоброжелательном отношении к человеку. И чем благороднее и спокойнее сам человек – тем тяжелее последствия такого конфликта. Ведь из внешнего он становится внутренним. И негативный человек поселяется в подсознании; «выселить» его оттуда очень сложно; все силы организма уходят на эту внутреннюю борьбу, в которой нет победителя – ведь борются части одной личности! Поэтому люди с тяжелым внутренним конфликтом болеют и погибают. А вместо признания конфликта заставляют себя «прощать», «понимать», «не обращать внимания», – так советуют окружающие. Пока конфликт не будет признан, пока враждебность и злоба другого человека не будут осознаны – болезнь будет усугубляться. И Лоун попросту запретил пациентам разговаривать по телефону – тогда сотовых не было. И посещать больных разрешал только тем родственникам, с которыми у пациента были хорошие отношения. И люди выздоравливали, благодарили доктора, а потом Лоуну вообще Нобелевскую премию дали – за разработанную операцию на сердце. А надо было еще одну дать – вот за это открытие, которое подтверждается самой жизнью.

Вот вы умный и хороший человек

И в психологии разбираетесь. И видите в людях в основном хорошее. И, может быть, вам не очень нравится, когда я пишу о темных личностях и опасностях. Взрослые умные люди сами разберутся и меры примут! Или сумеют найти общий язык, переубедить плохого человека, исправить его… Это научно называется: «ошибка проекции». Это мы приписываем другим людям свои качества; а они у нас хорошие. Или приписываем качества профессии: вот доктор. Он хороший! Доктор Айболит! Но был еще доктор Менгеле, даже имя его противно писать. Или художник вот. Он не может быть плохим! Гитлер тоже недурно рисовал. И одна из самых умных женщин своего времени, психолог Сабина Шпильрейн, погибла вот как. Она не стала эвакуироваться из Ростова-на-Дону, когда немцы подошли вплотную уже. Она говорила, что хорошо знает немцев. Юнг ее любил, например. И вот еще Вагнер был, великий композитор… И даже своего сына Сабина хотела Зигфридом назвать. Хорошо, что не Адольфом. Впрочем, сына у нее не было. Дочь была. И вот, Сабина никуда не поехала. Хотя была еврейкой. И очень умной женщиной. Она поверить не могла, какие они – фашисты. На что они способны. Не вмещалось это все в ее сознании, в ее душе. Ее расстреляли вместе с дочерью, сразу, как город заняли. И это мрачная и трагическая история о гибели умного и доброго человека, который не мог поверить в зло. Поэтому я предостерегаю от ошибки проекции – она нам всем свойственна. И буду благодарна тому, кто в опасную минуту заставит меня эвакуироваться. Или защищаться. И поможет распознать зло, если вдруг я начну нести чушь про то, что все люди без исключения очень добры. Просто они немного ошибаются. И их можно исправить хорошей музыкой или философией. Нельзя. И точка. И наш ум не при чем совершенно, иногда он только запутывает нас и мешает следовать нормальным побуждениям – бежать или сражаться. А мы так и созданы, кстати. Чтобы бежать от опасности. Или сражаться с ней. Третьего не дано.

У бабушки было два ножа

Я их прекрасно помню: один с деревянной ручкой, парашютно-десантный, с надписью «Завод имени Калинина, 1942 год». Это военный нож, бабушка же воевала. Им она рубила капусту для пирожков. И второй – с выкидным лезвием и наборной рукояткой. Тоже очень удобный. С ним бабушка ездила за грибами. И этот нож вот откуда взялся. Бабушка после войны преподавала литературу в школе. Были очень голодные годы тогда. И она заметила, что один тихий мальчик не завтракает – тогда родители давали с собой деньги на завтрак. Все покупают булочку – а тихий мальчик не покупает. Бабушка спросила у мамы мальчика – дают ли ему деньги? Мама сказала: да. Папы не было, его на войне убили. У мальчика спросила: чего не завтракаешь? Он ответил, мол, не хочу. Все. Инцидент исчерпан. Кому какое дело, кто покупает булочку, кто – не покупает и только кипяток пьет? Но бабушка на войне ловила диверсантов. И сама была такая высокая, хорошо сложенная женщина, вроде Брунгильды. Крепкая, сильная; я не похожа на нее. Ну вот, она стала следить за мальчиком, за своим учеником. И выследила. Два здоровенных амбала его подкарауливали за школой после занятий. И один наступал на ногу ему громадным ботинком. А другой пугал ножиком с выкидным лезвием и отбирал деньги. Мальчик им платил как бы за свою жизнь. Послевоенная была тогда шпана такая. Бабушка вышла из кустов и сказала: «Ну здравствуй, фашистская сволочь!», – единственное у нее было ругательство. И провела пару приемов. Так вот нож у нее и оказался. Она его взяла себе. Хотя это, наверное, было противозаконно. И громилы надолго запомнили учительницу литературы, высокую и сильную Розу. Потому что это ведь были даже не диверсанты, а просто – мерзкая шпана. Просто фашисты. Ну и все. Мальчик стал завтракать. Бабушка – ходить по грибы на даче под Лугой. И все снова стало хорошо и правильно. И так мне иногда жалко, что я не такая. Не такая сильная, высокая, простая, и ни одного приема рукопашного боя не знаю. И все вокруг сейчас говорят: ах-ах! все так далеко непросто! Надо разобраться сначала! Философски осмыслить! Понять позицию другого человека, который вас грабит… И подумать, как мальчик мог бы изменить свой взгляд на ситуацию и найти моральный выход… ну, всякое такое говорят. Длинное, витиеватое и правильное. Хотя иногда так хочется, чтобы просто кто-то выскочил из кустов. И раскидал злодеев. Или самому их хочется раскидать – но это так сложно. Так далеко не просто… И надо понимать и принимать, делая выводы…

Я уважаю тех, кто стал свободным

Все бросил, распрощался с прошлым и построил новую жизнь. Все это старое, утомительное и однообразное оставил, сжёг мосты и отправился на поиски счастья, как иногда советуют. А тех, кто не бросил и не сжёг мосты – я понимаю и люблю. Потому что не всегда, ах, не всегда можно легко все оставить. Старенькую маму, больного дедушку, ребёнка… Даже старенькую собачку, у которой все зубки выпали и приходится в блендере молоть мясо. И из руки кормить. И носить на руках, потому что собачка шатается от дряхлости – и куда я поеду особо-то? Так в рассказе Агаты Кристи говорила девушка, которой предложили хорошую работу за океаном: «я не могу бросить своего друга». Загадочно звучало. А речь шла тоже о старенькой облезлой собачке. О друге. О стареньком больном беззубом друге. И нет на моей странице фотографий из дальних стран; именно поэтому. Хотя там хорошо, на берегу океана! И поэтому я так понимаю тех, кто не может все бросить и начать новую жизнь. Хотя очень хочет. Потому что иногда мы не можем кого-то оставить – даже в обмен на океан, лазурные волны и шум прибоя. Их можно по телевизору увидеть, в конце концов. А близкие – живые и тёплые. И иногда – они так нуждаются в нас… И как правильнее – решать только нам. Надо жить в мире со своей душой, вот что главное. А океан и море – они никуда не денутся. Когда-нибудь потом…

Был один красивый мужчина

Доктор. Отлично зарабатывал: машина, квартира – все отличное. И сам высокий, спортивный, умный. И у него было много девушек, тоже очень красивых и спортивных. И образованных. Но он быстро разочаровывался; и одну девушку сменяла другая. И снова короткое увлечение заканчивалось. И девушки между собой некоторые общались; круг общения один был, в целом. И восхищались мужчиной как мужчиной. И как доктором. Он ведь еще и лечил, и советы давал, и устраивал к своим знакомым в клинику. Но все девушки пришли к выводу, что этот мужчина – нарцисс. Любит только себя, а на настоящую любовь не способен. И с ним приятно только повстречаться, лечь в постель или съездить куда-нибудь к морю; жениться никак он не хочет. Нарцисс. И вот этот нарцисс женился на толстенькой девушке с веснушками. Некрасивой. Да еще, к сожалению, с диабетом. И все изумились и смеялись, и снова приписывали эту женитьбу нарциссизму – дескать, за счет некрасивой полной девушки он свои комплексы удовлетворяет! Завел себе домашнее животное! А мне этот доктор рассказал, что эта Лизонька – она единственная интересовалась, как доктор себя чувствует. Не устал ли. Что на работе было. Как он к маме в деревню съездил и как мамино здоровье – у мамы тоже диабет. Что ему снилось. Что он хотел бы на ужин съесть; и вообще – что он любит из еды? Он, видите ли, был этой Лизоньке интересен. Она с ним про него разговаривала. И звонила просто так, узнать, как дела? Не с целью встретиться, хотя встретиться – это очень хорошо и радостно. И всегда говорила: я тебя люблю, мой хороший! Просто так. Вот и он полюбил и женился. И меня это ни капли не удивило, ведь я дружила с этим доктором много-много лет. И он был отличным другом всегда. Кто способен на дружбу – тот способен на любовь. Это закон. Только нарциссом был вовсе не он, разумеется. А эти красивые девушки, которые говорили только о себе. И ни разу – ни разу! – ни одна не спросила, что он любит. Где его мама. Где папа. Что ему снилось. И не устал ли он на работе? Вот и вся простая история. Дружат и живут с теми, кто интересуется нами. А от нарциссов, действительно, отходят подальше. Ни одна из этих девушек, кстати, так и не вышла замуж, по крайней мере, те, кого я знаю. Хотя они все еще красивые. Седину ведь можно закрасить, а морщины – разгладить. И продолжать говорить только о себе…

Мысли о человеке

причиняют боль. Заставляют страдать. Даже если этого человека уже нет; он ушёл или умер; а душа болит… Или мы не нужны ему – а мы любим, ясно понимая безнадёжность любви. Или ненавидим – это враг, который причинил много горя; и невозможно перестать вспоминать и думать о нем. И возникает мучительная связь, уходят силы и нет радости жизни; словно дыра в душе образовалась. Так и есть. «Он украл мою душу», – говорят туземцы. «Ты украла моё сердце», – поют в песне. Любовь и ненависть – самые сильные эмоции. Отдавая их другому человеку, мы отдаём самое ценное, что у нас есть – часть души. И образуется связь; энергия жизни уходит в «эмоционально-значимого другого». И бесполезно воображать, как вы рвёте невидимые нити или режете веревки; это как представить, что вы руку себе отрезаете или глаз выкалываете. Облегчения нет. Рука и глаз по-прежнему ваши, и они болят. И один психолог правильно предложил: надо забрать то, что вы отдали. Забрать, а не резать. Представить отданные чувства в виде золота, роскошного букета, драгоценного камня – и попросить вернуть. Сказать: отдай, пожалуйста, то, что я тебе дал. Тебе это все равно не нужно. А я страдаю и мучаюсь. Верни мою душу! И это хорошо и правильно. С каждым ушедшим любимым уходит часть души. Каждый враг похищает эмоции – самое ценное, что у нас есть. И уносит с собой. Отдайте, пожалуйста, то, что вам не нужно! Так следует попросить – и, как ни странно, это лучше помогает, чем лихие советы «не думать об этом человеке», «разрезать веревки» и прочее. Нужно вернуть своё; то, что было отдано или украдено. И станет легче. И можно долго и сложно пояснять, как это работает. Но работает.

У Марка Твена есть смешной рассказ

Но с детства он казался мне очень печальным – до слез. Впрочем, я же маленькая была. Потом привыкаешь к жизни; и грустное кажется забавным. И смеёшься грустным смехом. Там писателя попросили рассмешить старичка; заинтересовать, вдохновить… И писатель очень старался, искренне: рассказывал, эмоции проявлял, превзошёл сам себя в красноречии, шутил… А старичок даже не улыбнулся. Он ничего не слышал: он был глух, как пень, извините. Глупый писатель, зачем ты так старался? И так в жизни бывает: рассыплешь сокровища души. Откроешь сердце. И слова найдёшь прекрасные, точные, искренние. А человек послушает-послушает и ответит такой глупостью, что понимаешь – зря все это. И так неловко станет, думаешь – и правда, что это я? О чем? А могут и за сумасшедшего принять глухие сердечно люди. Если перед ними выступать. А могут и напасть злые – зачем непонятное говоришь? И молчание – благо, если слушатель глух. И все больше людей молчит. О главном, о важном. Не с кем говорить человеку. «Уже немногих я зову на „ты“, уже улыбки понимаю важность… Так вдоль всей голосовой черты – разочарования протяжность», – это Цветаева в конце жизни написала. И потому играйте и пойте для тех, кто имеет слух. И говорите только с теми, кто понимает…

Один мальчик выжил отчима

из квартиры. Не совсем мальчик – лет восемнадцать ему было. Очень умный и мягкий. Мама устроила свою жизнь наконец-то; нашла свое счастье. И мальчик до этого даже ей советовал жизнь как-то устроить. Найти хорошего человека. Она и нашла. И этот умный студент не скандалил, не пил с друзьями, вежливый такой. Он просто из душа выходил голым. Чтобы кожа высыхала; вредно сразу вытираться. Или ложился вот на постель супружескую – просто полежать. Совершенно одетый, не подумайте дурного. В куртке и ботинках. И не мыл за собой посуду; поест, попьет, и оставит все на столе. А, когда отчим делал замечание, мальчик извинялся и плакал украдкой. Вообще, стал очень грустным. Учиться почти перестал. И маме говорил, что звук телевизора ему совсем почти не мешает. И храп отчима не будит – он ведь и так не спит… Ну и все. Теперь они снова живут вдвоем с мамой, тихо и мирно. Отчим обратно уехал, на Север, без ненужных сцен и скандалов. И мальчик, приходя домой после веселых встреч с друзьями или свидания с девушкой, мягко говорит маме – что, мол, ты все одна да одна? Надо устраивать свою жизнь, мама. Найти хорошего человека…

У одиночества много причин

Но чаще всего человек одинок, потому что он все ещё любит кого-то. Безнадежной любовью, но такой сильной, что ее чувствуют окружающие. И понимают: место занято. Даже если сам любящий не осознаёт своей любви и думает, что она давно умерла. И нет рядом любимого человека, и отношений давно нет – может, их и не было, и «отцвели уж давно хризантемы в саду; а любовь все живет в моем сердце больном»… И такой человек знакомится, общается и вызывает интерес. А потом новые знакомые тихо уходят; чувствуют, что место занято. Отношения рвутся, роман увядает. И поговоришь с одиноким человеком – он разумно старается устроить жизнь. Встретить кого-нибудь. Но глаза – глаза становятся живыми только когда он вспомнит того, кого любил когда-то. Кто ушёл, бросил, оказался недостоин любви, умер; но все ещё живет в сердце. И дело иногда не в завышенных ожиданиях, не в неумении общаться, не в детских травмах – а в том, что «любовь все живет в этом сердце больном»… В прошлом, по сравнению с которым все не то и не так. Это однолюбы. И их немало. Хотя даже себе они не признаются в этом; в вечной любви и верности тому, кто ушёл. И только чудо может помочь; чудо новой любви, которая воскресит и вылечит душу.

Случилось что-то не очень хорошее

небольшая авария, например. Или потеря: кошелек, ключи, карточка, документ. Или легкая болезнь: простуда, скажем. Или травма: упали или палец порезали. Неприятно, конечно. И некоторые люди очень переживают и отчаиваются. А некоторые – стараются не обращать внимания. И философски говорят: «хорошо, что деньгами потерял!», или «хорошо, что палец обжег, а не лицо». Так-то оно так. Но неправы и те, и другие. И уже давно исследователи отметили такую закономерность: вслед за небольшой неприятностью придет большая. И риск попасть в серьезную аварию увеличивается у тех, кто попал в маленькую. И риск получить серьезную травму – больше у тех, кто получил несерьезную. И потерять нечто важное можно именно после череды маленьких потерь. Эти события – предупреждения, на которые следует отреагировать. Внимание стоит удвоить, а не» не обращать». И поискать причину происходящего: скрытый конфликт с кем-то или с самим собой. Печаль о чем-то, переживания и тягостные воспоминания. Или откровенно неправильные действия, которые стоит пресечь: превышение скорости, скажем. Или неразборчивость в общении. Так что маленькие неприятности могут повлечь за собой большие. И служат предупреждением – будем осторожны и разумны! И постараемся найти причину и устранить ее, если это возможно.

Прощать или не прощать —

решать только тем, кто пострадал. Кого ранили. И надо или простить, или не простить. Одно из двух. Если нельзя простить – стоит прекратить отношения. Если простили – надо жить дальше, не укоряя и не напоминая, не указывая на свое великодушие, на низость поступка, на страдания, которые причинил человек. Иначе пытка получится, как у одних супругов. Муж изменил жене. Увлекся, заигрался, выпил на корпоративе – и изменил. И жена узнала потом. Ей рассказали – добрых людей много, они все расскажут, докажут и покажут фотографии, об этом не стоит беспокоиться – обязательно расскажут. Муж поступил ужасно. Это даже предательство, наверное. Но вот так вышло. Но он любил жену, признался во всем, просил прощения, старался загладить ужасный поступок… Он буквально все делал, чтобы сохранить семью – все, что мог. И жена любила мужа. И ей было очень тяжело, но она не хотела развода. Она хотела дальше как-то жить вместе. Тем более, ребенок маленький. И они стали жить дальше. И прожили год. И мужа увезли в больницу с подозрением на инфаркт, а жена постарела лет на десять за этот год. Потому что все общение с мужем свелось к обличению его измены. И постоянным напоминаниям об этой измене. К рассказам о том, как он виноват и какой он негодяй. И лучше бы он умер, чем такое случилось. Муж приходил с работы и все это слушал покорно. Он ведь действительно был виноват. Очень виноват. И он все терпел, все упреки, швыряние в него вещей, проклятия и рыдания – так теперь было каждый день. И в отпуске так было каждый день. И на всех женщин жена указывала и говорила ядовито: а эта тебе нравится? А она никого тебе не напоминает? В общем, все кончилось печально очень. И муж все-таки ушел – в никуда. Снял квартиру и стал там жить, больной и поседевший. И жена все плакала и всех спрашивала, почему он ушел? Ведь она его простила! Не стала разводиться… Ах, какая печальная история… Никто не виноват. Но только, если простили, – не надо все время упрекать и напоминать. Напоминать и упрекать. Это не прощение, это что-то другое. Нехорошее. Которое постепенно сожрет и любовь, и радость, и семью, и благо прощения. И, если не простили – лучше расстаться все же, – все равно ничего хорошего не выйдет.