Текст книги "Охранительная концепция права в России"

3.3. Государственно-правовые взгляды Владимира Мономаха

Владимир Мономах (1053–1125) – сын киевского князя Всеволода, занявший киевский престол в 1113 г. в возрасте 60 лет. В истории и народной памяти с Владимиром Мономахом связывается время процветания, благополучия и порядка в русской земле, которой угрожали княжеские распри и усобицы. Не случайно, что на основе биографии Владимира Святого и Владимира Мономаха сложился образ Владимира Красное Солнышко в русском народно эпосе – былинном цикле. По убеждению народа, Владимир Мономах воплощал в себе качества идеального русского князя – благочествиго, справедливого, милостивого труженика.

В годы его княжения русская земля была надежно защищена от внешних врагов. Кроме того, с подачи Владимира Мономаха на Любеческом съезде князей (1097 г.) был установлен удельный порядок политической жизни вкупе с единством всех уделов в борьбе с внешними врагами с Запада и Востока. Несмотря на то, что принцип держания каждым князем своей отчины, княжества своего отца вел к раздробленности русского государства, тем не менее, договор между князьями был пусть и номинальной, но гарантией в обеспечении мира, порядка от усобиц князей за те или иные земли. Вся политическая деятельность и произведения Владимира Мономаха свидетельствуют о его миролюбии и попытках разрешить междукняжеские конфликты не силой, а с помощью соглашений и уступок.

С именем Владимира Мономаха связано подавление восстания низов киевского общества и принятие Пространной Редакции Русской Правды, которая смягчила социальную напряженность. Ростовщичество и займы без ограничения процентов приводили к разорению крестьян и образованию холопов, что было толчком для народного возмущения. В Русской Правде были введены ограничения процентов по займам, что оградило свободных общинников от кабалы и холопства.

Фигура князя Владимира Мономах является знаковой не только для начальной эпохи княжеских усобиц и раздела русского государства, но и для последующих эпох, в частности времени образования централизованного государства и складывания государственной идеологии московских царей. Именно с Владимира Мономаха русские князья ведут свое происхождение от греческих императоров. После победы русских войск в борьбе с Византией во Фракии (1114–1116 гг.) византийский император Алексей I Комнин в целях примирения с Русью прислал Владимиру Мономаху в дар царский венец Константина Мономаха и другие регалии царской власти. Более того, по матери сам Владимир приходился внуком императору Константину Мономаху, т. е. был носителем благородной царской крови. Впервые русский князь стал титуловаться царем, равным византийскому императору. Позднее в «Степенной Книге» в обоснование древности и величия рода московских царей указывается на то, что корни Рюриковичей восходят к византийским и римским императорам, в том числе через Владимира Мономаха. А дар, преподнесенный Владимиру, – это своего рода передача византийских традиций властвования, императорских регалий от Византийской Империи Киевскому государству.

Владимир Мономах оставил после себя несколько произведений: «Поучение детям», «Послание Олегу Черниговскому» и автобиографический «Отрывок». В них Владимиром Мономахом были отражены взгляды на природу власти, образ идеального правителя, правосудии, вытекающие из христианского вероучения.

Оставленные Владимиром Мономахом произведения несут на себе отпечаток тех внутренних неурядиц, которые развернулись после смерти киевского князя Всеволода и вылились в братоубийственные войны между Ярославичами и Ростиславичами. Сам Мономах подчеркивает, что его «Поучение» появилось после предложения его братьев идти с мечом в земли Ростилавичей. В Послании Олегу Черниговскому также речь идет о междоусобицах князей. «Поучение» Мономаха – нравоучительный труд, обращенный к детям киевского князя – будущим преемникам его власти, которым он хотел дать наставление с учетом своего опыта и обстоятельств междоусобных войн. Хотя и сам Мономах принимал участие в усобицах, он к концу своей жизни предчувствовал те беды, которые могут ожидать Русь в связи с княжескими спорами и войнами.

В отличие от других князей Владимир Мономах занимает в этой розни примирительную позицию, старается идти на компромиссы. Так, в «Поучении» он пишет: «Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить»[223]223
  Владимир Мономах. Поучение // Первые книги Святой Руси. – М.: Даръ, 2005. С. 343.


[Закрыть]. Владимир Мономах здесь ссылается на нерушимость договоров, тем более скрепленных клятвой на кресте.

В «Послании Олегу Черниговскому» Мономах отмечает значение мира для всего русского народа и предлагает примириться князю Олегу: «Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии и Русской земле. А что ты хочешь добыть насильем, то мы, заботясь о тебе, давали тебе и в Стародубе отчину твою. Бог свидетель, что мы с братом твоим рядились, если он не сможет рядиться без тебя. И мы не сделали ничего дурного, не сказали: пересылайся с братом до тех пор, пока не уладимся. Если же кто из вас не хочет добра и мира христианам, пусть тому от бога мира не видать душе своей на том свете»[224]224
  Там же. С. 345.


[Закрыть].

Владимир Мономах первым выразил ту общую мысль о том, что внутренние политические раздоры, борьба за власть и земли, в конце концов, могут привести к гибели русской земли, ее распаду и завоеванию.

Мономах глубоко чувствовал то политическое значение, которое играли усобицы между князьями, постепенно ослаблявшие единство русской земли и готовившие почву для будущего внешнего вторжения. В «Послании Олегу Черниговскому» Владимир Мономах соглашается с предложением своего сына о необходимости примирения князей: «Прислал он ко мне мужа своего и грамоту, со словами: «Договоримся и помиримся, а братцу моему божий суд пришел. А мы не будем за него мстителями, но положим то на бога, когда предстанут они пред богом; а Русскую землю не погубим»[225]225
  Владимир Мономах. Послание Олегу Черниговскому // Первые книги Святой Руси. – М.: Даръ, 2005. С. 350.


[Закрыть].

Примечательно, что Владимир Мономах среди качеств князя на первое место поставил нравственное совершенство и духовное благочестие. Всецело его «Поучение» проникнуто идеей постоянной нравственной работы духа над самим собой. Так, он пишет: «Ибо как Василий учил, собрав юношей: иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово господне». Нравственно падший человек не способен к исполнению тяжкого труда княжеского правления.

Владимир Мономах одним из первых в русской правовой мысли заложил основы концепции власти как подвига, неустанного труда, служения во имя Господа и народа. Владимир Мономах далек от оценки власти как привилегий, неограниченных прав. По его мнению, власть требует каждодневной работы над своим духом и телом, постоянной заботе о народе, его нуждах, безопасности, защищенности. Исследователь истории русской правовой мысли М.В. Шахматов отмечает, что в древнерусской мысли формируется государственный идеал князя-подвигоположника, готового пожертвовать собой ради народа. Князь-труженник – нравственный образец князя в русском сознании. В этом труде, жертве князь сближается с христианским служением для других. Самый великий подвиг тот, в котором человек готов пожертвовать собой, отдать свою жизнь, спасая души и жизни других людей. М.В. Шахматов пишет: «Уже в древнейшее время население с особенной любовью относится к князю-страдальцу за землю Русскую. Одним из первых отражений такого уклона мысли является житие св. Бориса и Глеба. То же мировоззрение наложило свой отпечаток на поучение Владимира Мономаха… Постепенно мученическая кончина за землю русскую переходит из ряда деяний в народный идеал, в нравственное требование, предъявляемое к князю. Князь уже нравственно обязывается к совершению подвига, к самопожертвованию ради своего народа»[226]226
  Шахматов М.В. Государство правды. – М.: ФондИВ, 2008. С. 6.


[Закрыть].

Именно князь по мысли Мономаха должен воплощать в себе этот идеал князя-труженника, жертвующего свой свободой и жизнь за русскую землю. Причем в оценке Мономаха такой подвиг труда превышает монашеский аскетизм, спасающий душу самого монаха. Жертвующий собой князь спасает другого человека, что и открывает ему Благодать и заглаживает его прегрешения. В «Поучении» сказано: «Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжки ведь они; ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость божию»[227]227
  Владимир Мономах. Поучение // Первые книги Святой Руси. – М.: Даръ, 2005. С. 340.


[Закрыть]. Жертвуя собой, человек уподобляется Христу, взошедшему на крест за человеческие грехи, преображается, получив божественную благодать.

Владимир Мономах останавливается на отдельных аспектах управления и суда. Так, он полагал необходимым князю все дела решать сообща с Советом дружины – мудрыми опытными людьми. Не может князь не учитывать мнение духовенства: «Осуществление правосудия должно Епископов, попов и игуменов чтите и с любовью принимайте от них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите, и заботьтесь о них, чтобы получить по их молитве от бога»[228]228
  Там же. С. 345.


[Закрыть]. Мономах предписывал детям самим непосредственно принимать участие в управлении, правосудии: «В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте; не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано».

Правосудие на взгляд Владимира Мономаха должно подчиняться правде и милосердию. По мысли автора «Поучения», наказание не должно быть жестоким и самодовлеющим. Нужно уметь прощать, дать раскаяться оступившемуся человеку. Мономах вменяет в обязанности князя заботу о бедных, вдовах, стариках, сиротах, социальной справедливости: «Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека»[229]229
  Владимир Мономах. Поучение // Первые книги Святой Руси. – М.: Даръ, 2005. С. 339.


[Закрыть].

Примечательно, что Владимир Мономах был решительным противником смертной казни по христианским мотивам. В «Поучении» говорится: «Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души»[230]230
  Там же. С. 340.


[Закрыть].

Наконец, Владимир Мономах обращает внимание на необходимость самообразования князя, его постоянного учения в течение жизни. Сам он ссылается на своего отца, который дома сидя, выучил пять языков: «Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели. Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи совершенные»[231]231
  Там же. С. 343.


[Закрыть].

Глава 4
Консервативные политико-правовые учения в Московском государстве XIV–XVI вв

4.1. Политико-правовые взгляды нестяжателен (Нил Сорский, Вассиан Патрикеев, Максим Грек)

В XIV–XV вв. после двух столетий татаро-монгольского ига стало формироваться централизованное Московского государство, но оставались сильны центробежные тенденции, связанные с интересами удельных князей и боярской олигархической верхушки. В это же время после унии с Римской католической церковью под натиском турок пала Византийская империя в 1453 г. Московская Русь стала последним независимым государством, в котором сохранялись устои православия. Западные славяне, греки оказались под владычеством мусульман. Естественно, что Московская Русь стала рассматриваться как преемница Византии – православной империи. В это же время среди православных народов были апокалиптические ожидания в связи с окончанием 7-го тысячелетия после сотворения мира, что вызвало целую волну религиозных течений, в том числе еретического характера. Ересь, имевшая, очевидно иудейские корни, охватила широкие слои духовенства, дворянства и даже проникло в великокняжеские круги, вплоть до царя Иван III. Формирование самодержавной власти, усиление церковной власти и нарастающие угрозы со стороны удельных князей, боярства, еретических движений породили целый ряд течений и имен в традиционной политико-правовой мысли России этого исторического периода – нестяжателей, иосифлян, Филофея, Ивана IV (Грозного), Ивана Пересветова, Андрея Курбского и др.

Особую роль в формировании традиционной политико-правовой идеологии Московской Руси сыграли два течения русской мысли – стяжатели и нестяжатели. До сих пор в отечественной литературе распространена концепция, рассматривающая эти духовные школы в качестве непримиримых противников. Отчасти, данная точка зрения содержит зерно истины. Действительно, между стяжателями и нестяжателями существовали отдельные идеологические противоречия, что привело к преследованию целого ряда представителей нестяжательства – Вассиана Патрикеева и Максима Грека. Но, все-таки между основателями названных течений Нилом Сорским и Иосифом Волоцкий было больше общих точек соприкосновения, чем это принято считать. В верности православию, устоям праведной жизни между ними нет никаких расхождений. Одинаковы были нестяжатели и иосифляне непримиримыми борцами против ереси. Известен случай, когда Нил Сорский сделал подарок Иосифу Волоцкому – книгу Иосифа «Просветитель» в красочном переплете. Нил Сорский и Иосиф Волоцкий – скорее единомышленники, стоявшие на идеях исихазма – аскетической жизни монахов, внутреннего духовного деланья. Справедливо митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) писал о том, что спора между ними никогда не было[232]232
  Иоанн (Снычев). Самодержавие духа. – М.: Институт русской цивилизации, 2007. С. 179–180.


[Закрыть]. Они лишь выдвигали на первый план разные формы иноческого служения. Ту же мысль проводит В.А. Томсинов: «На самом деле борьбу против Иосифа вел Вассиан Косой, между собой боролись «иосифляне» и «нестяжатели», взгляды которых не во всем совпадали со взглядами Иосифа и Нила. Факты свидетельствуют о том, что при всех разногласиях по вопросам устройства монастырского общежития в главном Иосиф Волоцкий и Нил Сорский были едины, а именно: в оценке «ереси жидовствующших» как чрезвычайно опасного для русского общества и православной церкви движения»[233]233
  Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X–XVIII века. М.: Изд-во «Зерцало», 2003. С. 99.


[Закрыть].

Различие можно усмотреть лишь в оценке ими более оптимальных форм иноческого служения. Нил Сорский был сторонником скитского житья, а Иосиф Волоцкий стоял на позиции аскетической жизни духовенства в монастырях. Но, едины они были в убеждении о превосходстве жизни духа над внешним миром, благами окружающего мира. Свидетельства историков показывают, что Иосиф Волоцкий, хотя и был сторонником неприкосновенности монастырских земель имущества, сам вел весьма аскетический образ жизни и пытался в своем монастыре Волоколамском сохранить строгие монастырские порядки – сам одевался в ветхие одежды, трудился наравне с остальными, раньше других приходил на службу и всячески истязал свою плоть, носил вериги, чтобы оградить себя от искушений и греха. Наконец, по-разному, идеологи нестяжательства и иосифлянства относились к ответственности еретиков. Нил выступал за прощение раскаявшихся еретиков, а Иосиф Волоцкий был на стороне строгих и жестких мер наказания еретиков, вплоть до лишения их жизни.

Основоположником идеологии нестяжательства стал Нил Сорский (1433–1508). О вехах его жизни известно немного. До сих пор среди историков нет единства мнений о его происхождении. Сам он лишь упоминал о своем мирском имении – Майков, что позволило ряду исследователей вести его происхождение из высших слоев общества (известен боярин по фамилии Майков, возможно, брат Нила Сорского). Хотя, некоторые историки, полагают, что он может быть выходцем из черносошного крестьянства, поскольку он именует себя «поселянином» и выступает за прекращение эксплуатации человека человеком, особенно в монастырских владениях.

Нил Сорский принял монашеский постриг в Кирилло-Белозерском монастыре. Известно, что он вместе со своим другом Иннокентием побывал на Афоне, Константинополе, Святой Земле, изучал там тексты отцов церкви, традиции исихазма. По возвращении в Московское государство на севере за Волгой у реки Соры он основал скит – поселение для нескольких отшельников, живущих исключительно своим трудом и взаимно поддерживающих друг друга в служении Богу. Такой иноческий подвиг был весьма суровым, и хотя и привлекал к себе новых сторонников, к концу жизни Нила Сорского в ските было не более 12 человек. Скит Нила за Волгой и дал второе название этому идеологическому течению – заволжских старцев.

Свое мировоззрение Нил Соре кий выразил в нескольких посланиях, завещании и Уставе скитской жизни. Центральной идеей Нила Сорского было учение об умном делании – внутренней духовной работе, которая в противоположность внешней суетной жизни, закладывает путь к принятию благодати. Нил Сорский резко осуждает внешний мир, заботы о материальном достатке, мелочность человеческих страстей и желаний. В одном из своих посланий он говорит: «Какую пользу принес мир держащимся за него? Хотя и славу, и честь, и богатство некоторые имели, не все ли это ни во что обратилось и, как тень, прошло мимо и, как дым, исчезло? И многие из них, вращаясь среди дел мира сего и любя движение его, во время юности и благоденствия своего смертью пожаты были: как цветы полевые, процветше, опали и против желания отведены были отсюда. А пребывая в мире сем, не уразумели они зловония его и заботились об украшении и покое телес, изобретая способы, пригодные для получения прибылей в мире сем, и проходили обучение тому, что венчает тело в сем преходящем веке. И если это все они получили, а о будущем и нескончаемом блаженстве не позаботились, то что надо думать о таковых?»[234]234
  Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ / Под ред.: Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. – СПб.: Наука, 2000. Т. 9: КонецXIV – первая половинаXVI века. С. 246.


[Закрыть].

Для него главное – это работа духа над своими страстями. Человек может и отступать от жестких канонов церкви в посте, молитве, благочестии, но если он внутренне борется с собой, дисциплинирует свой дух, душевно преображается. Поэтому Нил Сорский первенство отдает нравственному самосовершенствованию в противоположность формальному внешнему благочестию. По его мнению, все внешнее, земное, включая государственные и правовые учреждения – это тлен. Необходимо совершенствовать не внешние условия жизни, а душу человека. Нил Сорский продолжил линию традиционной духовной мысли Руси о приоритете нравственных устоев личности над внешними общественными порядками, о чем ранее замечали Владимир Мономах, Феодосий Печорский. Духовная работа по совершенствованию личности должна состоять в борьбе с человеческими страстями, которых Нил Сорский насчитывает восемь: «Поскольку сказали отцы, что главных [страстных] помыслов, от каковых и прочие многие страстные помыслы рождаются, восемь: 1) чревообьядения, 2) блудный, 3) сребролюбия, 4) гнева, 5) печали, 6) уныния, 7) тщеславия, 8) гордости, и первым из всех поставили они [помысел] чревообьядения, то и мы о нем прежде скажем, чтобы чина премудрых нам, неразумным, не переменить; но, последуя словам святых отцов, сделаем так». Для удержания страстей Нил Сорский советует использовать молитвы, предаваться работе (рукоделию), книжному чтению, читать Священно Писание.

Нил Сорский идею первенства душевной работы распространил на всю человеческую жизнь, не только монахов, но и мирян. Поэтому Нил Сорский резко осуждал обладание монастырями земель, сел, имущества, богатых украшений и утвари в церквях, полагая, что погоня за внешним материальным устройством противно духу христианской религии. Нил Сорский в наставлении писал: «Не возжелай также вести беседы с обычными друзьями, думающими о мирском и занятыми попечением о бессмысленном – о приращении монастырского богатства и стяжании имуществ, воображающими, что они делают это как благое дело, и от незнания божественных писаний или от своих пристрастий полагающими, что идут путем добродетели. И ты, человек Божий, с таковыми не общайся. Не подобает на таковых и словами наскакивать, ни поносить, ни укорять их, но надо предоставлять это Богу: Бог в силах их исправить»[235]235
  Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ / Под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. – СПб.: Наука, 2000. Т. 9: КонецХ1/ – первая половинаXVI века. С. 248.


[Закрыть].

По его мнению, человек, и в особенности, инок должен жить только теми средствами и доходами, который он заработал своим физическим и духовным трудом. Любое богатство, нажитое на эксплуатации человека человеком, Нил Сорский отвергал как несправедливое и нарушающее божественные установления. Вследствие погони людей за богатством и материальными благами вся внешняя человеческая жизнь несет на себе отпечаток греха и несправедливости. Более того, Нил Сорский при такой организации жизни, когда труд – единственный источник для проживания человека, становится невозможной милостыня. Милостыня есть там, где есть социальная несправедливость, существуют богатые и бедные. Отвержение мирской жизни, всего внешнего, наносного, тленного выразилось и в его завещании, в котором он просил после смерти бросить его недостойное тело на съедение птицам и животным.

Идеал нестяжания, освобождения человека от материальных забот выразился в обличении Нилом Сорским пороков монастырской системы землевладения и эксплуатации крестьянства. На Церковном Соборе в 1503 г. Нил Сорский прямо заявил о необходимости изъять земли у монастырей. Нестяжательские идеи Нила Сорского были по нраву Ивану III, который поставил этот вопрос на обсуждение среди духовенства. Большинство исследователей видели в этом факте не поддержку Иваном III концепции нестяжательства, а его давние планы по секуляризации церковных земель как средства обогащения царской казны и противовес возрастающему влиянию церкви как крупного землевладельца. Но, иосифляне во главе с Иосифом Волоцким отстояли неприкосновенность монастырских земель как материальной основы для осуществления церковью своей миссии по отправлению культа, просвещению, заботы о нуждающихся.

Наибольший интерес в творчестве Нила Сорского вызывает его концепция взаимодействия государства и церкви. Нил Сорский был сторонником четкого размежевания духовной и светской властей, их невмешательства в дела друг друга. Наиболее ярко эта идея проявилась в вопросе наказания еретиков. Нил Сорский стоял на позиции прощения тех еретиков, которые раскаялись и отказались от своих убеждений в пользу православия. Тех же еретиков, которые остались верными своим убеждениям, Нил Сорский не призывал казнить и преследовать, если эти убеждения не были опасны для общества. Нил Сорский по сути дела первым поднял вопрос о свободе мысли и убеждений и отсутствии преследования за убеждения. Сферу убеждений человека он считал неприкосновенной и недоступной для государственного вмешательства.

Необходимость прощения раскаявшихся еретиков была выражена в «Послании кирриловских старцев по поводу слова Иосифа Волоцкого о еретиках». Заволжские старцы ссылались на Священное писание как основу для милосердного отношения к еретикам, которые отступились от противных христианству убеждений: «Старцы из Кириллова монастыря, а с ними все заволжские старцы привели на это послание старца Иосифа от божественного Писания обратное – что нераскаявшихся и непокорных еретиков предписано держать в заключении, а покаявшихся и проклявших свое заблуждение еретиков Божья Церковь принимает в распростертые объятия: ради грешников облекся плотью Сын Божий и пришел он погибших сыскать и спасти».

Причем, нестяжатели приводили примеры из Священного Писания о прощении Богом еретиком. К тому же они отметили, что в основном положения о наказании еретиком смертью находятся в Ветхом Завете – источнике иудаизма, просветленном благодатью учения Христа. Новый же Завет исходит из принципа всепрощения и милости, который нес с собой Иисус Христос, простивший мытаря, разбойника, блудницу. В Послании говорится: «И когда привели к нему женщину, схваченную за блуд, сказал милосердный Судья: «Кто без греха, пусть первый бросит в нее камень». Сам же, склонив голову, написал грехи каждого из них и так отразил поднятую на убийство руку иудеев. В Судный день каждый получит от Бога по своим делам. Если же ты требуешь, чтобы брат убивал согрешившего брата, то скоро дойдет и до празднования субботы, и до всего, что в Ветхом Завете, что ненавистно Богу».

Несмотря на то, что все-таки с подачи иосифлян верхушка еретиков была казнена или отправлена в заточение, все-таки идеи нестяжателей были восприняты официальной идеологией Московского государства. По сути, по вопросу о свободе убеждений и веры концепция нестяжателей стала официально действующей правовой доктриной в рамках церковного и уголовного права России. В отличие от католической инквизиции, в России случаи преследования за убеждения были единичными и касались наиболее опасных для православия и государства ситуаций, как в случае с ересью жидовстующих, охвативших верхушку духовенства, родню великого князя и самого Ивана III, что угрожало православию и государственности. Н.М. Золотухина справедливо заметила, что «тем, что в России преследования за веру никогда не принимали такого характера, как в католических странах, она немало обязана Нилу, его сторонникам и последователям, которые со рвением доказывали невозможность применения смертной казни за вероотступничество. Смертную казнь за религиозные убеждения «нестяжатели» рассматривали как отступление от основных постулатов православного вероучения. И хотя в споре о формах воздействия на еретиков они проиграли (Собор 1504 г. приговорил еретиков к смерти), влияние нестяжателей на формирование общественного мнения несомненно. Казни еретиков носили единичный характер и распространения не получили»[236]236
  Золотухина Н.М. Развитие русской средневековой политико-правовой мысли. – М.: Юрид. лит., 1985. С. 44–45.


[Закрыть].

Область человеческого духа, веры, убеждений в российской правовой традиции рассматривается как сфера духовной жизни, доступной лишь церкви с ее ненасильственной формой воздействия на человека. Для государства духовная свобода человека не может быть предметом вмешательства и преследования. В ней государство бессильно что-либо изменить или исправить. Говоря юридическим языком, нестяжатели были активными борцами за недопустимость юридической ответственности за голый умысел, его обнаружение – по принципу «мысли не наказуемы».

Последователем Нила Сорского был Вассиан Патрикеев (Вассиан Косой), происходивший из знатного рода Патрикеевых. Василий Иванович Патрикеев (1470–1545 гг.) был представителем рода Гедиминовичей и приходился троюродным братом Василия III. Известно, что он состоял на государственной службе, был послом в Литве, воевал против шведов. Но в 1499 г. он был обвинен в государственной измене и осужден на смерть. Благодаря заступничеству православных иерархов смертную казнь ему заменили на монашеский постриг и домашнее заточение. В это время Вассиан знакомится с Нилом Сорским и его учением, вскоре селится в Ниловой пустыни. После церковного собора 1503 г. Вассиан становится противником Иосифа Волоцкого относительно земельных прав монастырей и наказания еретиков. Однако, его резкая критика церковных порядков привела к том, что его вместе с Максимом Греком обвинили в отступлении от догматов веры и осудили на заточение в Волоколамском монастыре, где он и вскоре скончался.

Сторонником нестяжательства был Максим Грек (1470–1556). Максим Грек был греком по происхождению и первоначально носил имя Михаил Триволис. Он получил образование в университетах Италии, слушал выступления доминиканца Дж. Савонаролы, а потом уехал на Афон, где посвятил себя иноческой жизни, обратившись в православие. В 1515 г. царь Василий III пригласил монаха Савву из Ватопедского монастыря для перевода на русский язык Псалтыри. Но Савва был стар и вместо него отправили Максима Грека. В Москве Максим Грек вместе с переводчиком Дмитрием Герасимовым перевел Псалтырь и ряд других религиозных книг. Он попросил у царя вернуться на Афон, но Василий III, щедро отблагодарив его, оставил для перевода других священных книг.

Скоро Максим Грек овладел русским языком и всецело погрузился в русскую культурную жизнь. В его келье собирались нестяжатели – Зиновий Оттенский, Артемий Троицкий, а также Федор Карпов, Сильвестр. В целом Маским Грек разделял идеалы нестяжателей и обличал пороки русской духовной жизни – разврат, стяжание, взятки за замещение церковных должностей и т. п.

После знакомства с Вассианом Патрикеевым Максим Грек резко выступает против иосифлянской идеологии и вскоре предстает перед соборным судом по обвинению в отступлении от веры. Его осуждают дважды в 1525 г. и 1531 г. на пожизненное заточение. В заточении он пробыл почти четверть века, где и написал все свои основные произведения (около 150 – Послания, редакция Кормчей книги и т. п. по различным богословским, философским и социально-политическим проблемам. Несмотря на осуждение идеологов нестяжательства, все-таки их правота была признана самой историей и потомками. В 1903 г. был причислен к лику святых Нил Сорский, а в 1988-м – Максим Грек.

Нестяжательская идеология была принципиальна настроена против греховности и несправедливости внешней, земной жизни. Печать греха, по мысли нестяжателей, лежит и на властных, правовых институтах. Само царство представлялось нестяжателям как постоянно раздираемое грехом земное дело. Власть, установленная Богом, вследствие человеческих слабостей теряет свое истинное предназначение – охранение людей от проявлений зла и превращается в греховный институт. Государство вместо средства достижения порядка, справедливости становится мечтой вожделенных страстей человека. Здесь проявляется характерная для отечественной политико-правовой традиции идея о двойственной природе власти. С одной стороны, власть от Бога и служит достижению спасения людей путем недопущения зла. С другой стороны, человеческое естество неизбежно искажает предназначение власти, делает ее ареной борьбы за привилегии, материальные приобретения. Так, Максим Грек, показывая подобность власти царя власти Бога на небе, резко критикует те искажения, которые были приобретены государственной властью в результате пороков людей. Максим Грек в сказании о Василии (государстве) вскрывает пороки царской власти и тех людей, которые занимают место самодержцев. С сказании о Василии Максим Грек уподобляет государство женщине, которая опечалена теми неправдами, которые вершат с ней правители: «Я, о странник, одна из благородных и славных дщерей Царя всех, Создателя и Владыки, от Которого всякое даяние благо и всяк дар совершен нисходит на тех из сынов человеческих, которые ищут Его всякими праведными делами и чистотою жизни, Который есть Отец всем, на небе и на земле. Имя у меня не одно, но именуюсь различно: я называюсь и начальством, и властью, и владычеством, и господством. Настоящее же моё имя, в котором заключаются все вышесказанные, есть Василия. Это превосходное Искусство раннего средневековья наименование я получила от Всевышнего, так как владеющие мною должны быть крепостью и утверждением для подчинённых им, а не пагубою и постоянным смятением. Таково значение на греческом языке имени Василия, но многие, не разумея сего и недостойно царского моего наименования правя делами своих подчинённых, вместо царей делаются мучителями, чем и меня бесчестят и себя ввергают в великие скорби и болезни, получая от Вышнего достойное своего безумия возмездие».