Текст книги "Охранительная концепция права в России"

1) освобождение русской интеллигенции от европейского умственного ига и интеллектуальное взросление в сфере государствоведения и науки;

2) обеспечение социального единства в России без деления на политические партии и антагонистические классы;

3) воцерквление общества путем восстановления роли православия, духовное воспитание и превращение православного прихода в духовную и административную единицу России;

4) борьба с политиканством и бюрократией посредством

– расширения сферы местного самоуправления;

– введения Земского Собора и своего рода царской думы как органа представительства не партий, а сословий и корпораций для связи между царем и народом через лучших (сведущих, советных людей);

– наличия института прошений на имя царя, минуя бюрократию.

5) созыв Церковного Собора для решения вопроса о церковном устройстве, включая восстановление патриаршества;

6) проведение в жизнь монархической политики и укрепления традиций самодержавия через развитие преемственности власти, воспитание монарха.

По поводу эффективного устройства управительной системы Лев Александрович пишет: «Первое правило построения общественного управления составляет поручение общественному управлению лишь того размера дел, который ему, по существу, доступен… Второе правило общественного управления требует сословности избрания его доверенных людей. Третье правило состоит в том, чтобы все социальные силы имели представительство в общем управлении и ни одна из них не была бы от него оттираема… Четвертое правило требует, чтобы количество представителей от разных групп находилось в некоторой пропорциональности с численной, экономической и социальной важностью их. Пятое правило разумной установки местного или сословно-классового управления составляет непременный контроль государственной власти и право всякого меньшинства, считающего себя притесненным, апеллировать к общегосударственной власти»[413]413
  Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 422–423.


[Закрыть]. Он отвергает партийный подход в выборной системе, поскольку он ведет к разобщению народа и выдвижению лживых политиканов, не представляющих мнения никого, кроме себя. Сословное представительство, напротив, дает возможность выбора лучших и представительства интересов сословий и корпораций, а не интересов личных и корыстолюбивых.

В сфере государственной политики Л.А. Тихомиров стоит на позиции органического развития, эволюции, избегая как революции, так и окостенения общества. Разумный путь в политике – это поддержание жизни нации – сохранение, выживание и развитие народа. В политике должны сочетаться элементы как прогресса, так и консерватизма. Важно уклоняться от рывков, переворотов и реакционного возвращения вспять. Здесь Л.А. Тихомиров показывает истинную суть охранительно-консервативного направления, которое не выступает за отказ от эволюции и реформ, а скорее указывает на необходимость их проведения на основе существующей национальной традиции. В «Монархической государственности» Л.А. Тихомиров высказывается так: «Разумная политика может быть основана только на принципе эволюции, то есть развитии силы нации из ее же содержания. В этом процессе есть всегда известный консерватизм и известный прогресс, и если и является революция как частный случай, то никогда не с целью создания чего-либо такого, чего эволюционно не заключается в обществе. Формулируя на основаниях действительного хода жизни руководящий принцип национальной политики, мы должны его определить как поддержание жизнедеятельности нации… Имея такой руководящий принцип, политика не задержит ни “прогресса", где он действительно появляется, не будет лишена и “консерватизма" во всем, где элементы прежнего положения продолжают быть свежи и здоровы»[414]414
  Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 463.


[Закрыть].

7.3. Консервативно-футуристическая концепция государства С.Ф. Шарапова

Сергей Федорович Шарапов (1855–1911) относится к числу оригинальных продолжателей дела славянофилов. Сама биография С.Ф. Шарапова пронизана борьбой за воплощение надежд славянофилов. Сергей Федорович происходил из родовитых дворян, окончил Инженерное училище, а в 1876 г. ушел добровольцем на войну с турками. Лично руководил военным сражением, но был захвачен венграми в плен и отпущен в 1877 г. Симпатии к идее освобождения балканских славян сблизили С.Ф. Шарапова с И.С. Аксаковым, которого он стал считать своим учителем.

Прославился С.Ф. Шарапов и тем, что в своем имении он устроил образцовое хозяйство и стал производить конные плуги, которые имели большой спрос во всей России. По вопросам хозяйства и экономики им было выпущено немало работ. Особый интерес и актуальность имеет его труд «Бумажный рубль», в котором он предлагал отказаться от золотого рубля и построить денежную систему на бумажных рублях, которые подкрепляются доверием к русской Верховной власти. При этом регулирование экономики должно было освободить страну от бирж и спекуляции. По его мнению, любой труд и предпринимательство должны носить производительный характер и служить общей нравственной идее. Каки И.С. Посошков, С.Ф. Шарапов относится к плеяде создателей теории русского нравственного хозяйства, где ведущими факторами являются не корысть, прибыль, а добро, справедливость, сохранение общежития как осуществление идеала соборности.

С 1880-х гг. С.Ф. Шарапов активно занимается публицистикой, основывает журналы «Русь», «Русский труд», сотрудничает в «Русской Беседе». Журналы С.Ф. Шарапова за острые выпады в сторону С.Ю. Витте закрываются, и то, что удается публиковать Сергею Федоровичу выходит под самыми туманными названиями «Сугробы», «Посевы» и т. п. И в целом вплоть до своей смерти он подвергался как государственной, так и журналистской травле за свою прямоту, честность и откровенность. Особую нелюбовь вызывал он у еврейской диаспоры, поскольку в евреях он видел источник эксплуатации русского населения, корысти и жажды прибыли, разоряющих Россию. Возможно, что его таинственная ранняя смерть в 1911 г. скрывает чьи-либо преступные замысла против русского патриота.

После революции 1905 г. С.Ф. Шарапов становится одним из организаторов Союза русских людей, а немного позднее сам создает Русскую народную партию, не имевшую, правда, большого успеха в политической жизни России.

Среди государствоведческих работ С.Ф. Шарапова нужно назвать два сборника «Московский Сборник» (1887), включавший произведения Ф.М. Достоевского, И.С. Аксакова, А.А. Киреева, и сборник «Теория государства у славянофилов» (1898), объединявший статьи славянофилов, а также весьма интересную работу Сергея Федоровича «Самодержавие и самоуправление». В своей статье он обосновал необходимость возвращения России к сочетанию самодержавия с земским самоуправлением при ликвидации засилья бюрократии, нарушившей общение между царем и народом.

Свои политико-правовые взгляды он выразил в двух художественно-публицистических произведениях «После победы славянофилов» и «Диктатор». Сами по себе работы уникальны, поскольку представляют собой футуристические проекты устройства России на основе русской традиции. Иными словами, это консервативные проекты будущей России, в которых восторжествовали славянофильские идеалы. Жанр и обращенность в будущее произведений Сергея Федоровича ставят его особняком среди консервативных мыслителей рубежа двух столетий. В своих работах он предстал в качестве последовательного ученика славянофилов, дополнив своих учителей экономической концепцией и детальной разработкой государственного механизма русского государства.

В своем творчестве С.Ф. Шарапов, следуя заветам славянофилов, одной из болезней русского строя считал созданную Петром I бюрократическую систему управления. По его мнению, бюрократия, встав на место земщины, постепенно губила Россию в формализме, волоките, взятках, хищениях и других злоупотреблениях. По этой причине главное острие реформ русского царя должно быть направлено на постепенное сокращение и минимизацию бюрократии, которая не способна эффективно и справедливо управлять Россией. На смену бюрократии должно вернуться старое, московское земское самоуправление, которое когда-то спасло Россию и утвердило царскую власть.

Идеальное состояние русского строя он представлял в виде соборного единения царя, народа и русской православной церкви: «Идеал русского гражданского и политического устройства, выясненный славянофилами и вполне отвечающий народному представлению о личности, «мире» и Государе, таков: отдельное лицо, физическое или юридическое, – полный хозяин владеемого им клочка земли. Земщина, в лице лучших излюбленных людей, – полный хозяин своей области или города. Государь-самодержец – полный хозяин всей Русской земли, в верховной полноте прав которого заключаются права как частных лиц, так и земств. Как частное лицо не может присвоить себе земских прав, ибо само целиком со всеми своими правами входит в земщину, так и земство не может ни с какой стороны посягнуть на права Верховной власти, ибо со всеми своими правами тонет в безграничном объеме прав целого народа, воплощающихся в живой, свободной личности Царя, которому всецело принадлежит действие, внушаемое его разумом и совестью и незримо направляемое и одобряемое всенародным общественным мнением. И над всем этим, все обнимая собою, включая и сравнивая в едином трепете о спасении души, единой молитве и единой ответственности перед Богом: и Царя с его самодержавием, и земщину с ее самоуправлением, и последнего крестьянина с его свободой и собственностью – высится Христова Церковь»[415]415
  Самодержавие и самоуправление //Теория государствау славянофилов. – М., 1898. С. 36.


[Закрыть].

По мнению С.Ф. Шарапова соборный идеал нужно понимать не в смысле раздельного, автономного существования самодержавия, земства и церкви, а в виде их гармонического соединения. Наиболее подходящей формами осуществления симфонии церкви и государства, земщины и государственности он видел земские соборы и выстроенные от приходов до уездов и городов собрания православных. В таких формах общения бытовое, земское, духовное и политическое находятся в тесном переплетении. А главное, приход может стать местом консолидации верующих и защиты русской духовной культуры от инородцев.

Проекты спасения России от смуты и устройства государства по славянофильским заветам С.Ф. Шарапова заключались в целом ряде эволюционных мер:

1. Формирование областей взамен губерний, в которых все функции управления будут принадлежать земщине, а не чиновничьему аппарату.

2. На уровне центральной власти практически полностью устраняются органы государственной власти исполнительно-распорядительного характера.

3. Армия, оборона, финансы остаются за царем и при нем формируется совет из представителей земского самоуправления.

4. Главной административной, земской, церковной единицей должен стать православный приход с собственной кассой, имуществом и органами управления.

5. Церковь должна вернуться к своему автономному положению через проведение Церковных Соборов и избрание патриарха.

6. Для наиболее важных вопросов царь может совещаться со всей землей путем созыва Земского Собора на основе сословного и корпоративного принципов.

7. Все вопросы местной жизни, образование, здравоохранение, охрана порядка должны перейти в ведение земских органов управления, устранив всякий чиновничий произвол и бюрократизацию из сферы управления[416]416
  См: Диктатор // После победы славянофилов. – М.: Алгоритм, 2005. С. 145–195.


[Закрыть].

В произведении «После победы славянофилов» С.Ф. Шарапов описывает то время, когда через 50 лет – в 1950-х гг. – в России одерживает победу учение славянофилов. Россия к тому времени расширяет свои границы и включает в себя территории славянских государств, в том числе Польши, Сербии, Чехии, Хорватии, а также православные страны – Палестину, Грецию. Столицами становятся Киев, Москва, Петербург, но центром России оказывается заветная мечта всех православных славян – Царьград. Новое государство основано на федералистских началах, как и мечтали славянофилы. На юге Россия раздвигается вплоть до Персии, Афганистана и выходит к Индийскому океану.

В сфере государственного управления сочетаются самодержавие и областное земское самоуправление, мельчайшей единицей которого является приход. Приход обладал собственным имуществом, кредитом и кассой. В проекте Сергея Федоровича в России были полностью устранены деньги, а все операции отражались в приходской кассе, которую невозможно было обойти. Каждый член прихода имел столько средств, сколько труда им было вложено. Для отражения расчетов выдавались чековые книжки, а товары приобретались по разработанным образцам.

Каждый приход состоял из приходского собрания, избиравшего старосту, полицейского, священника. На обсуждение приходского собрания спускались все основные проекты государственных решений.

Следующей ступенькой местного управления являлось земское и городское управление, формируемое из представителей приходов. Земские и городские собрания делегировали гласных в областное собрание. Областью же руководил назначенный царем наместник. Однако рядом с наместником стоял областной предводитель дворянства, избранный уездными предводителями. Области получали практически полную свободу управления по большинству вопросов. За царем сохранялись прерогативы по общим вопросам: оборона, армия, внешняя политика, денежное управление, а также функции государственного контроля и последнего суда. Вместе с тем на уровне центрального управления полностью ликвидировалось средостение между царем и народом – бюрократия.

Система органов центрального управления во главе с Верховной властью самодержца по проекту С.Ф. Шарапова представляла собой:

1. Государственный совет как законодательный орган, включавший представителей от областей.

2. Народнохозяйственный совет по экономическим вопросам.

3. Сенат как орган надзора за исполнением законов.

4. Верховный кассационный суд.

5. Управления (Большая Казна, Державная Казна, почт, телеграфов, торговли, наук и т. п.).

При этом самодержавие ни на йоту не теряет своего полновластия и единства. Все законопроекты подаются как мнения на утверждение царя. За государственным управлением налажены царский контроль и контроль общественного мнения – печать и местное самоуправление, представители в советах при царе. На местном уровне царские полномочия реализуются через финансовый контроль за всеми доходами и расходами и судебную деятельность. Один из героев «После победы славянофилов» подчеркивает: «Самодержавие в его истинном свободном виде недробимо и неделимо. Следовательно, Государь не может и не должен быть только вершиной бюрократической пирамиды. Он Самодержец, а не глава бюрократии. Под ним не механизм бумажного управления с передачей власти из руки в руки, но ряд живых организмов – самоуправляющиеся по данному им закону области… Централизация и у нас есть, но какая? Техническая… Почтовый чиновник… – это не власть, это служебные элементы государства. Вся общественная власть возникает из выборов, вся государственная власть в руках Царя… Теперь и правящие, и управляемые стоят рядом и равноправны перед лицом своего верховного судьи – самодержавного Царя. Пока их спор между собой не выходит из рамок закона, личное вмешательство Верховной власти не требуется. Но вот закон бессилен или страдает несовершенством, или прямо указывает, что дело должно взойти на личное решение Государя. Тогда во всей силе и полноте проявляется самодержавная власть Царя и спор решен. Мы признаем только личное самодержавие Царя, он один выше закона, все остальные подзаконны»[417]417
  После победы славянофилов. – М.: Алгоритм, 2005. С. 83–84.


[Закрыть].

С.Ф. Шарапов в своей футуристической концепции воссоздает славянофильскую идею государева и земского дела, их соборное единство и автономию друг от друга. В рассуждениях Сергея Федоровича проступает нравственно-юридические черты русского самодержавия:

– царь как носитель высшей правды, последнего земного суда;

– правление царя не на основе сухого закона, а на основе совести и правды;

– для восприятия самодержцем мнения, совести, совета народа, земли необходимы земские представители и соборы.

Наконец, С.Ф. Шарапов детально описывает грядущую реформу церкви:

– восстановление патриаршества;

– создание епархий;

– выборность священников, епископов;

– превращение прихода в место соборного общения верующих и сочетание бытового, земского, государственного начал;

– признание старообрядцев частью церкви при разрешении им совершения традиционных обрядов;

– крещение в православие Польши по доброй воле.

Сергей Федорович Шарапов первоначально переход к национальной государственности видел в том, что постепенно здоровые национальные силы воспрянут и одолеют диктат петербургского чиновничьего аппарата мирным, естественным, органичным путем. Возрождение России начнется снизу – с земства и приходов, как это и случалось в предшествующие эпохи – Смутное время, Отечественную войну 1812 г.

Однако события 1905 г. и появление в России Государственной Думы, партийной системы заставили С.Ф. Шарапова пересмотреть свои взгляды на воплощение славянофильских проектов в жизнь. Новое смутное время он предлагал превозмочь путем назначения российским императором уполномоченного диктатора из военного сословия. Именно на диктатора, имеющего неограниченное доверие царя, он возлагал надежды по отмене парламентских учреждений, борьбе с революционными смутьянами и наведения порядка в печати. Именно диктатор, набирая новую команду министров, должен создать условия для выздоровления России и пробуждения национального самосознания в уездах и городах, которые и примутся за постепенное переустройство государственного управления в России, минимизировав слабые стороны бюрократического стиля правления.

Таким образом, как и большинство консервативных мыслителей России, С.Ф. Шарапов стоял за наиболее полное осуществление идеала целостной, соборной государственности во главе с русским самодержцем.

7.4. Нравственно-правовая концепция русской государственности П.Е. Казанского и Н.А. Захарова

В современной юридической литературе широко представлены труды дореволюционных российских правоведов по вопросам государственного права – С.А. Котляревского, Б.Н. Чичерина, Н.И. Лазаревского и др. Однако, российская правовая наука практически исключительно уделяет внимание либеральным юристам XIX – начала XX вв. Другие же государствоведы и правоведы практически забыты, и их имена преданы забвению. Тогда как либеральные правоведы преимущественно были комментаторами европейской юридической мысли, консервативные юристы стремились выстроить русское государственное право с опорой на русскую историю, традиции и психологию русского народа.

К числу незаслуженно забытых современной политико-правовой наукой ученых-юристов принадлежат два ярких и неповторимых теоретика русского самодержавия, государственного права и международного права – П.Е. Казанский и Н.А. Захаров, работавшие в Императорском Новороссийском университете в начале XX в. Сегодня в большей степени известны этапы жизненного пути П.Е. Казанского, тогда как сведения о Н.А. Захарове обрываются в 1928 г.

Петр Евгеньевич Казанский (1866–1947) родился в семье военного врача, ученого и потомственного дворянина. В 1890 г. он закончил юридический факультет Императорского Московского университета и был оставлен для подготовки к профессорскому званию по международному праву. В 1895 г. П.Е. Казанский защитил магистерскую диссертацию на тему «Договорные реки. Очерки истории и теории международного речного права».

В середине 1890-х гг. Петр Евгеньевич отправляется в научную командировку по Европе, где собирает материал для его крупной работы «Всеобщие административные союзы государства». Эта книга делает его знаменитым среди специалистов по международному праву. После возвращения из командировки П.Е. Казанский был назначен на должность экстраординарного профессора в Новороссийском университете (Одесса). В 1908 г. он становится деканом юридического факультета этого университета.

После революционных событий 1905 г. в университете нарастают революционные настроения, студенты сплачиваются в антиправительственные комитеты и кружки. П.Е. Казанский становится в ряды тех ученых, которые открыто протестуют против всяческой политики в университетских стенах: главной целью вуза должно остаться образование и научные занятия. В конце концов власть и университетская администрация наводят порядок в университете, а студенческая жизнь возвращается в привычное русло. С той поры Новороссийский университет стал именоваться одним из самых реакционных в России. В реакционеры записали и П.Е. Казанского, который с 1906 г. вошел в круг правых профессоров России, объединявший многие известные в науке имена. Прав М.Б. Смолин, который справедливо видел в реакции на революцию естественное стремление к порядку и защите национальных интересов: «Новороссийский же университет называли не иначе как самым реакционным университетом в России. В реальности это означало, что в университете профессора могли спокойно учить, а студенты – учиться. Революционеров же старались держать за дверями университета, что вполне удавалось до февральской революции»[418]418
  Смолин М.Б. Путь имперского юриста // Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. – М.: Москва, 1999. С. 14.


[Закрыть].

В 1913 г. выходит в свет своего рода энциклопедия русского самодержавия «Власть Всероссийского Императора», которая по своей полноте и содержанию может сравниться разве что с «Монархической государственностью» Л.А. Тихомирова.

В общественно-политической деятельности П.Е. Казанский был заметен и тем, что активно участвовал в славянском движении, помогал беженцам из славянских стран, на страницах печати постоянно поднимал вопрос об угнетении славян в Австро-Венгрии – геноциде русских в Галиции. После революции П.Е. Казанский продолжал работать в университете. Однако практически ничего из этих работ советская власть не дала опубликовать. Между тем им вплоть до своей смерти было написано около 40 работ, в том числе «Внешнее право СССР» (3 тома по 500 стр.), «Властный орган международной администрации» (2 тома по 500 стр.) и др., которые, несомненно, являются крупным вкладом в развитие международного права и ждут своей публикации.

Николай Алексеевич Захаров (1883 —после 1927) – забытое и потерянное имя в русской науке и историографии. О нем известно очень мало. Несомненно то, что он был выпускником Новороссийского университета и учился у П.Е. Казанского. Вероятно, что в 1910-х гг. Н.А. Захаров преподавал в Практической Восточной академии в Санкт-Петербурге, которое готовило кадры для дипломатической и консульской службы в восточных странах. Возможно, что Н.А. Захаров работал или учился на персидском отделении академии, поскольку известно, что в Персию состоялась поездка некоего Захарова.

В 1912 г. в Новочеркасске выходи его книга «Система русской государственной власти», в которой он подвергает критике принцип разделения властей и показывает самобытность русской государственной власти, венчаемой самодержавием. В 1917 г. он издает «Курс общего международного права». О послереволюционных годах его жизни известно мало. До 1928 г. он преподавал прикладную экономику и экономическую географию в г. Краснодаре. Как сложилась его судьба в дальнейшем, неведомо. Вероятно, он мог оказаться в силу своих взглядов объектом внимания для органов НКВД. Восстановить имена и значение для юриспруденции П.Е. Казанского и Н.А. Захарова – задача нашего времени нашего времени.

Н.А. Захарова и П.Е. Казанского от своих коллег по занятиям государственным и международным правом отличал особый, этико-правовой подход к русской государственности. Они не были в плену формально-юридической юриспруденции и обращались к исторической школе права. Заметна связь новороссийских ученых с традиционным правопониманием – идеей нравственно-религиозного обоснования права и синтетического соединения нравственности и права. Н.А. Захаров отмечает дихотомию права и морали в западной культуре, обусловленную противостоянием и борьбой классов. В русской же традиции он видит, напротив, сочетание права и морали, их симфоническое единство.

Николай Алексеевич сетует на то, что русские правоведы не придают значения роли нравственности в восприятии государственности и правовых институтов и действуют по юридической формуле. Так он пишет: «При переходе от общественно-государственных взглядов наших мыслителей к учениям юридическим мы сразу увидим всю бедность в определении понятий и неизменную подчиненность формуле… Из приведенных выше взглядов мыслителей на существо нашей государственной власти и народного сознания мы видим, что элемент моральный стоит на первом месте. Нравственность и право – это две сестры, и, казалось бы, что такое широкое признание моральных начал в нашем государственном строе должно было бы повлечь за собой и изучение морали в связи с нашим правом. Но в действительности мы этого не видим, и наша наука остается глуха ко всем этим указаниям психологических основ нашей власти»[419]419
  Захаров Н.А. Система русской государственной власти. – М.: Москва, 2002. С. 120.


[Закрыть].

Господство формально-юридического подхода при игнорировании исторических и нравственно-психологических аспектов вводит науку государственного права в заблуждение – диктат европейских концепций. С такой точки зрения для правоведов оказываются неестественными и ложными русские начала государственного строя, прежде всего неограниченное самодержавие российского императора. Отсутствие юридических пределов власти царя равнозначно признанию деспотизма и произвола в управлении страной. На взгляд проевропейски настроенных мыслителей самодержавие должно превратиться в конституционную монархию и быть подчинено идее верховенства закона. Но такое ложное восприятие русской правовой культуры и государственности может привести к разрушению национальных государственных и правовых традиций. По мнению Н.А Захарова, теории правового государства и разделения властей выросли в исключительно европейских условиях, где для них были исторические предпосылки.

Так, концепция Монтескье о разделении властей выросла на почве борьбы монарха, земельной аристократии и буржуазии за властные привилегии. Ради обеспечения компромисса в классовой борьбе и появилась теория разделения властей. В истории России подобная борьба не имела места, поскольку класс землевладельцев (дворян и бояр) был зависим от царя, который давал наделы только за службы. И в целом русская история показывает умение власти и сословий найти социальный компромисс, обойтись без крайних форм решения социальных столкновений (сословный мир и соборный принцип устройства жизни). Отсюда единство и неразделенность власти, поиск симфонических, соборных форм решения социальных, политических и религиозных конфликтов. Если на Западе конфликт решался с помощью силы и войны, а потом за счет искусственных юридических институтов – договоров, конституций, теорий разделения властей и верховенства закона (средства примирения с помощи государственного принуждения), то в России споры решались на основе соборных институтов – общинного суда, Земских Соборов, а также с опорой на религиозно-нравственные начала – совесть народа и самодержавного царя, способных усмирить притязания как олигархов, так и дворян и защитить угнетаемый класс крестьян. Поэтому история русского права и государственности не знает разделения власти и господства закона, а преклоняется перед единством власти самодержца и нравственными идеалами совести и добра.

Н.А. Захаров отмечал трудно объяснимое стремление отечественных правоведов привнести в русский государственный строй европейские идеалы и институты. И в наше время слова Николая Алексеевича звучат актуально: «Трудно установить, в силу каких условий происходит это нежелание скроить перчатку юридических концепций по русской руке, вероятнее всего, в силу психо-социологических условий поклонений перед внешней стороной Запада, полнейшего обособления науки права от реальной жизни и пассивности нашей натуры, но во всяком случае, как с кафедры, так и в литературе мы все время слышим о правовом строе Запада и весьма мало – об общих началах нашего государственного строя»[420]420
  Захаров Н.А. Указ. соч. С. 34.


[Закрыть]. Государствовед убежден, что современная наука государственного права раскрывает строй европейских стран, оставляя в стороне своеобразие других государств, в том числе Российской Империи.

О доминировании религиозно-нравственных ценностей в русской культуре пишет и П.Е. Казанский: «Было бы крупной ошибкой, если бы мы, увлекаясь юридическими формулами, просмотрели то, что главным основанием и двигателем жизни является не право, а национальное самосознание, религия и нравственность. Само право только постольку имеет значение, поскольку ему дает освящение нравственность. Право играет в жизни народа великую, но не всеобъемлющую роль, являясь национальным самосознанием народа… Религиозные заповеди глубже проникают в психологию народа, чем внешние обязательные правила права»[421]421
  Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. – М.: Москва, 1999. С. 337.


[Закрыть].

На самобытность русского самодержавия, по мысли консервативных юристов, оказали влияние три исторических фактора:

– принятие православия, обусловившего мистическое восприятие власти русского монарха и высокое духовное предназначение царской власти;

– частноправовой взгляд русских царей на свою вотчину, породивший патриархальные связи между царем и подданными;

– включенность всех русских сословий и самого царя в общую службу, тягло, при котором ни одно сословие, особенно аристократия, не имело каких-либо привилегий и свобод для борьбы за свои интересы.

С точки зрения Н.А. Захарова, русское самодержавие созидалось органически под влиянием византийского православия и развития идеи вотчины. В отличие от Западной Европы с могущественной земельной аристократией и борьбой феодалов за власть, в России владение землей зависело от службы царю. Поэтому аристократия в России была зависима от самодержца и не играла роли конкурента для царя. Взгляд на царство как вотчину порождал патриархальные отношения между царем и народом. Византийское православие освящало власть и возлагало на царя ношу служения и заботы о народе.

На историю русского самодержавия повлияло привитие Петром I к русским условиям концепции абсолютизма и постепенное высвобождение из тягла дворян при Екатерине II, которые соответственно стали настаивать на реформах в европейском духе, в том числе предоставлении особых прав в управлении именно дворянству. Но, на взгляд Н.А. Захарова, такой подход к русской государственности расходился с историей и менталитетом народа. Поэтому история XVIII–XIX вв. – сочетание русского самодержавия с европейским абсолютизмом, ослабляющее постепенно связь царя и народа.

Примечательно, что, по мысли консервативных правоведов, русское самодержавие невозможно объяснить с юридической точки зрения. К царской власти нужно подходить с исторических, психологических и нравственно-религиозных позиций. Причем отсутствие юридических оснований для самодержавной власти не влияет на ее жизненность, авторитет и силу. Самодержавие коренится в национальной самосознании и нравственном идеале народа, а не тексте закона. По словам Н.А. Захарова «положение монарха в государстве определяется точнее и вернее не буквой писаного закона, но суммой приписываемых ему народным сознанием прав и обязанностей»[422]422
  Захаров Н.А. Указ. соч. С. 78.


[Закрыть].