Текст книги "Люди земли Русской. Статьи о русской истории"

О РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Фельдфебель и Вольтер

Фельдфебеля в Вольтеры дам!

А. С. Грибоедов

1

Под термином интеллигенция вообще и в частности русская интеллигенция подразумевается ряд общественных групп, подчас совершенно различных по своему внутреннему содержанию. Критерий интеллигенции в быту, и не только в бытовой повседневности, еще более разнообразен. Некоторые, например, определяют степень интеллектуального развития личности по шляпе, очкам, галстуху…

– Куда ты с мешком прешь! А еще в шляпе… интеллигенция…

Подобный критерий обсуждению, конечно, не подлежит, хотя н он не лишен значения: нередко, и очень нередко, некто, купивший себе шляпу или впервые подвязавший утративший в СССР свою принадлежность и буржуазный галстух, начинает всерьез считать себя уже интеллигентом.

Огромное же большинство определяет степень интеллигентности по профессии. Так было и прежде. Лицо, труд которого не требует затраты физических сил – уже интеллигент: бухгалтер, наторевший, не слезая с конторского стула, в дебете и кредите – интеллигент; зубной врач, фармацевт – безусловно интеллигенты; инженер, имеющий крайне слабое представление о Пушкине и никакого о Леонтьеве или Блоке – высший интеллигент. Как же – 12 тысяч в год получает! А Пушкин?.. Некогда, знаете ли… впрочем, пару сальных анекдотов о нем этот интеллигент знает…

Находилось очень мало смельчаков, решавшихся оспаривать интеллигентность фармацевта, особенно, если он получал левую газету и умел связно повторять выхваченные из нее фразы…

«Левизна», «либерализм», «прогрессивное направление» – сами по себе, даже без наличия очков на носу, уже служили вполне достаточным основанием для получения интеллигентного диплома.

И наоборот, субъект, осмеливавшийся высказывать «правые», а тем паче монархические взгляды или быть открыто религиозным, терял право на этот диплом. Священник, офицер, а тем более полицейский чиновник правом на звание обладали условно, но довелись кому-либо из них снять сан, выйти по туманным причинам из полка – диплом приклеивался сам собой. «Направление» было налицо.

– Вы, конечно, как человек интеллигентный, в Бога не веруете… – кто не слыхал этой фразы?

Предъявлялись к интеллигенту, конечно, в некоторых случаях и более глубокие требования, но именно эта расплывчатость в понимании термина и побуждает автора данной статьи начать ее с определения понятия интеллигентности. Своей формулы он никому не навязывает и дает ее лишь для ясности последующего.

Интеллигентом может быть назван только производитель нематериальных ценностей или их распространитель в массах. Ценностей, но не суррогатов, не эрзацев. Качество же этих ценностей или суррогатов определяется суммой добра или зла, причиненных ими человеку.

2

Мало кто знает имя давшего идею обыкновенной, хотя бы серной спички. Памятника ему нет нигде. Огромное большинство образованных и полуобразованных людей назовут имя изобретателя радио инженера Маркони. Памятниками ему пестрит Италия. Есть они и в других странах.

Первый из них раскрепостил человечество от неизбежной для каждого обременительной работы по добыванию огня, сократил число пожаров, ожогов, его идея оказывает явную, повседневную помощь решительно всем. Она – несомненная ценность.

Ценность второй идеи более чем сомнительна. Широкое распространение громкоговорителей несомненно болезненно отозвалось на нервах их невольных слушателей. Неизбежное, а при плохих аппаратах уродливое искажение звука снизило музыкальность масс, телеграфичный стиль передач и их куцая торопливость сужают умственный кругозор слушателей и снижают красочность и богатство языка, и т. д.

Таким образом, идея безымянного изобретателя спички принесла человечеству несомненное благо, идея же Маркони, пышно и эффектно реализованная, в конечном счете, является суррогатом блага.

Я знаю, что очень многие читатели с негодованием прочтут эти строчки. Склонность к поклонению фетишам въелась в нас очень глубоко…

Но в данном случае спичка и радио – только иллюстративный пример. Дело не в них. Спорить не стоит.

В развитии русской интеллигенции в период ее оформления по западноевропейскому образцу, т. е. примерно с 1700 г., роль безымянного спичечного мастера выполнял столь же безымянный фельдфебель Русской армии, бесконечное число раз осмеянный и оплеванный со всех направлений, и многие безымянные, ему подобные.

Роль же эффектного фетиша, радиоговорителя сыграл еще более эффектно философ Вольтер и ему подобные, имена которых широко известны. Имя Вольтера взято автором в данном случае, как собирательное, по традиции. Ведь первые русские интеллигенты суррогатного типа именовались «вольтерьянцами».

* * *

Итак, был фельдфебель. Во времена Петра именно к нему в первичную обработку поступало человеческое «сырье», не отличавшее правой ноги от левой.

Этот фельдфебель привязывал к ногам «сырья» пучки сена и соломы. Потом командовал:

– Сено, солома! Сено, солома! Раз, два! Раз, два!

В «сырье» воспитывался условный рефлекс внешнего поведения.

Одновременно с этим, в часы столь же оплеванной с тех же «направлений» «словесности» тот же фельдфебель внушал обучаемым:

– Знамя есть священная для солдата хоругвь! Сам погибай, а товарища выручай! Солдат есть защитник веры и отечества!

Иначе говоря, он вкладывал в сознание «сырья» ряд примитивных общечеловеческих моральных, нематериальных ценностей: понятие о долге, подвиге, жертвенности, общественном служении и любви к родине и так далее…

Страницы русской истории свидетельствуют, что он, этот фельдфебель, работал не без успеха. Была Полтава, был 1812 год, был Севастополь… Было кое-что и в 1942–1945 годах, когда пришлось вспомнить этого фельдфебеля…

Несколько беглых исторических справок:

– прогрессивная по тому времени система фребелевского обучения[211]211
  Фридрих-Вильгельм-Август Фрёбель (1782–1852) – немецкий педагог.


[Закрыть]была впервые введена в войсках, в начале прошлого века;

– при введении всеобщей воинской повинности обучение грамоте солдат стало обязательным. Следовательно, Русская армия давала стране ежегодно 200–300 тысяч грамотных;

– жертвенность, высокое сознание долга, любовь к родине, религиозное сознание и другие не военные, но общечеловеческие моральные ценности русского солдата зафиксированы всей русской историей, не говоря уже о его военных качествах:

– высоко-гуманное, христианское отношение русских солдат к побежденным и населению побежденных государств засвидетельствовано множеством иностранных документов: польских, немецких, французских, итальянских… сведения об их аморальных проступках – ничтожны. В этом отношении ни одна армия мира не может быть сравнена с русской.

Она поставляла русскому народу ежегодно 200–300 тысяч не только азбучно грамотных, но и морально грамотных.

Никто и никогда не называл русского фельдфебеля интеллигентом, и он сам не считал себя таковым, был ли он проводником, распространителем нематериальных, моральных ценностей?

* * *

Император Павел Первый первым в России противопоставил свою волю проникновению в общество, в среду дворянской тогда интеллигенции идей западного рационализма: «вольтерьянству» и «якобинству».

Первым общественно-историческим актом просвещенной этими идеями дворянской интеллигенции было поистине зверское убийство Павла Первого, совершенное при помощи кулаков, каблуков и шарфа отвергнувшими долг, честь и верность офицерами. Это варварское и подлое во всех отношениях убийство утверждено в сознании последующих поколений русской «прогрессивной» интеллигенции, как «протест против реакции» – акт положительный, т. е. достойный подражания.

Подражание, к счастью для России неудачное, последовало 14 декабря 1825 г. О моральной ценности этого подражания, выраженной в «Русской Правде» Пестеля, достаточно сказано Б. Башиловым. Повторяться не стоит. Но нужно отметить, что пример мартовских вольтерьянцев в сознании последующих поколений перерос уже в культ декабристов.

В дальнейшем темпы нарастали. Декабристов сменили нигилисты, нигилистов – народники, народников – социалисты. Эта генеалогия определена и утверждена самой прогрессивнейшей интеллигенцией, как большевистского, так и меньшевистского покроя.

Кулаки сменялись пулями, пули – бомбами, бомбы – Чекой и прочими буквенными комбинациями – «стенкой», «подвалом» и другими сейфами «прогрессивных ценностей», достигнутых в результате двухсотлетнего развития бесспорно «передовой» части русской дворянско-разночинно-пролетарской интеллигенции…

Фельдфебель в этом развитии не участвовал. Он не принадлежал к русской интеллигенции.

/Алексей Алымов]

«Наша страна»,

Буэнос-Айрес, 29 апреля 1950 г.,

№ 43, с. 7–8.

Достижение «Октября»

Американец Дэн Гриффитс, говорят, приводит в своей книге 261 определение социализма[212]212
  См. What is Socialism? A Symposium / Ed. D. Griffiths. London: G. Richards, 1924.


[Закрыть]. Я этой книги, к сожалению, не читал, но глубоко уверен, что 262-го, самого полного при своей краткости, в его книге нет.

Слышали его немногие и дано оно проф. В. Ключевским в коридоре Московского Императорского университета при следующих обстоятельствах.

После одной из его лекций, студенты, увидав, что любимый профессор «в ударе», окружили его при выходе из аудитории и стали засыпать вопросами. Попросили также формулировать понятие социализм.

– Социализм, это такой государственный порядок, – отчеканил уже слегка дребезжащим голосом Василий Осипович, – при котором всем, без различий пола, возраста, национальности, религии, рода занятий и культурного уровня, жить будет в равной мере, – тут он сделал короткую паузу, – невыносимо!

Тогда никто из нас, студентов, этой формулы не понял и не оценил. Гнет кровавого царизма отнимал у нас подтверждающие ее аргументы, экспортируя их носителей то в Шушенское, то в Женеву. Потом царизм пал. «Февраль» импортировал главных носителей идеи социализма при любезной помощи германского генштаба. Они блестяще аргументировали В. О. Ключевского. Русский мужик понял аргумент сплошной коллективизации. Рабочий воспринял аргумент стахановщины и к нему прилежащие. Интеллигенция не поняла, за немногими исключениями, несмотря на блестящую аргументацию Ежова и Жданова.

Придется несколько отвлечься от темы в силу того, что в термин «русский интеллигент» вкладывают, обычно, множество различных, чисто противоречивых, понятий.

См. What is Socialism? A Symposium / Ed. D. Griffiths. London: G. Richards, 1924.

Во время моего студенчества, в первом десятилетии XX в., охотно-рядские «молодцы» с рыбных складов Громова и Колчанова кричали:

– Бей телигенцу! – и били неосторожно подвернувшихся им молодых людей в фуражках с синим околышем. Именно в этом околыше для них содержалась альфа и омега диплома на интеллигентность.

В 1917 г. приблизительно то же самое кричали «молодцы» из торговых домов Гоцлибердана[213]213
  Насмешливое прозвание партии меньшевиков, по фамилиям ее лидеров.


[Закрыть], Керенского, Ленина и К° и избивали, на этот раз уже до смерти, тех самых молодых людей, надевших тогда защитные фуражки с офицерской кокардой. Головной убор снова служил дипломом.

Литературное же определение выросло из очень часто слышанной мною фразы:

– Вы, как человек интеллигентный, конечно, в Бога не веруете…

Эта формулировка очень глубока и не только для русской интеллигенции. В этом конечно безоговорочном неверии в Бога действительно заключается альфа и омега широчайшего и всестороннего движения общественной мысли (в России с половины XVIII в.), именуемого во всех дореволюционных и пореволюционных учебниках историей русской интеллигенции. Некоторые наиболее осторожные историки добавляют еще эпитеты «передовой», «прогрессивной», допуская этим и какую-то «отсталую» ее часть, но большинство этой части визы на въезд в царство мысли не выдает.

Поэтому придется сказать коротко о русской интеллигенции вообще, а предварительно определить само это понятие:

– Интеллигентом называют, обычно, человека, производящего материальные, духовные и интеллектуальные ценности, но т. к. степень качества этих ценностей условна, то приходится заменить слово «ценность» более расплывчатым – «продукция».

Русская интеллигенция зародилась вместе с русской культурой, т. е. с принятием христианства Великим князем Владимиром. Он и был первым русским интеллигентом, производившим духовные ценности. За ним следовал Ярослав Мудрый, автор «Русской Правды», сводившей к минимуму смертную казнь и отрицавшей наказание тюрьмой; князь-государственник, публицист Владимир Мономах, учивший своих наследников тому, что правительство и государство служат народу, а не наоборот (как раз тому, что теперь отрицают и словом и действием социалистические интеллигенты всех видов): Лука Жидята, дружинный офицер, провозгласивший в 1187 г. единство и неделимость России в Насмешливое прозвание партии меньшевиков, по фамилиям ее лидеров.

«Слове о полку Игореве» (против чего сейчас ожесточенно борются конфедеративный интеллигент Керенский и самостийники с эрзац-мозгами фирмы А. Розенберг); Сергий Радонежский и, ничего не написавший на бумаге, но вписавший свою идею в само бытие России, собиратель ее, Иван Калита; пламенный публицист Божественной сущности власти, фанатик-радикал того времени – Иван Грозный; христианский юрист, эстет и гуманист Алексей Михайлович Тишайший; А. В. Суворов, автор глубокого психологического исследования «Наука побеждать», подкрепленного сотней соответствующих опытов; Серафим Саровский – старец Зосима в литературной обработке Ф. М. Достоевского; Император Николай «Палкин» с выпестованными им Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Глинкой и многие другие, вплоть до «лишенных направления» правдолюбцев Лескова и Чехова, а также и исключительных интуитов-провидцев А. Блока и о. Иоанна Кронштадтского, говоривших одно и тоже в разных формах и ритмах.

Эту линию производителей духовных ценностей за некоторыми исключениями, называть интеллигентами было не принято. Мои сверстники могут себе представить, как хохотал бы и улюлюкал весь Московский университет, если кто-либо тогда (1905–1910 гг.) осмелился обмолвиться, что Серафим Саровский или Иоанн Кронштадтский – интеллигенты, или, что психологическое исследование А. В. Суворова выше хотя бы психо-этюдов Макса Нордау[214]214
  Макс Нордау (1849–1923) – врач и писатель, родом из Венгрии (немецкоязычный еврей).


[Закрыть], или, что Д. И. Менделеев мыслил не только химически, но и монархически.

К производителям нематериальных ценностей этого вида применялись, обычно, термины: мракобес, реакционер, бурбон, опричник, деспот… Имя же русского интеллигента было полностью монополизировано за той группой, принадлежность к, которой определялась паролем «отсталая Россия» и отзывом «долой самодержавие». Производству нематериальных ценностей, эта группа предпочитала стандартное размножение западноевропейских нематериальных суррогатов. Пращур ее точно не установлен: то ли Змей Горыныч, то ли Идолище Поганое, возможно, что и Тьмутараканский Болван. Особое размножение ее началось с тех пор, как, взяв себе в фельдфебели Вольтера, разложенная столетием цареубийств и попрания принципов проклятого русского царизма, дворянская гвардия построилась в две шеренги и замаршировала на Сенатскую площадь.

К началу XX в. эта кооперация производителей нематериальных эрзацев необычайно разрослась и полностью закрепила за собой, только за собой одной, имя русского интеллигента. Я с этим не согласен, но спорить не приходится, принимаю ее терминологию, не сажая, однако, за один стол с Епиходовым и «хочущим свою образованность показать» телеграфистом Ятем, ни мракобесов Леонтьева, Лескова, Менделеева, Достоевского, ни Блока, ни В. Розанова. Против Епиходовых и Ятей любых размеров и окрасок я пытаюсь бороться словом по мере моих очень слабых сил. Но на успех надеюсь, т. к. у меня есть, обо мне неосведомленный, но довольно мощный союзник – товарищ Сталин!

Он в основном уже выполнил свою задачу по приведению к молчанию русской «прогрессивной» и революционной интеллигенции, пользуясь аргументами давно уже известными братьям Дуровым, Дж. Филлису[215]215
  Братья Дуровы – известная цирковая династия дрессировщиков; Джеймс Филлис – автор книги «Основы выездки и езды» (первое русс, издание – 1901 г.).


[Закрыть]и другим кустарям зоопсихологической практики: голодом, «дрыном» и премированием. Иногда прибегал к более сильным доводам, выработанным самими революционными русскими интеллигентами в их борьбе против кровавого царизма – к индивидуальному и массовому террору, а также и к полному зажиму рта всем инакомыслящим. Именно этими идеологическими доводами он свел к нулю активность ядра идейных потомков Змея Горыныча – подлинно революционной интеллигенции, преторианцев ВКП(б). В рядах партии остались теперь три основных группы: профессионально-чиновничья, уголовная и патологическая. Первая опасности для будущей России не представляет в силу своей наследственной способности к полной органической перекраске. Работать же она умеет. Радикальным аргументом против второй всегда служила намыленная веревка. В современной научной медицине, не нашедшей еще ни антикретинина, ни контр-идиотина, та же веревка применяется, как лечебное средство, для третьей группы.

Это активное ядро во времена царской «тюрьмы народов» было облечено толстым слоем питавшей его протоплазмы, состав которой детально и глубоко изучен русской литературой. Общим признаком для всех ее разнородных частиц было идейное и практическое самоустранение от всех форм производительного труда и неизбежно связанный с этим паразитизм. Комбинацией из голода, «дрына» и премий Сталин в значительной мере преодолел эти качества.

Старый эмигрант из «левого» сектора, выправивший советский паспорт, несомненно, встретит на зовущей его родине множество близких и родственных ему «старых знакомых».

Еще в вагоне железной дороги он пожмет руку служащему там по «привычке к перемене мест» А. А. Чацкому. Склонность семьи Чацких «именьем управлять оплошно» в значительной мере компенсируется теперь драконовским языком административной литературы Л. Кагановича. На экране он увидит Онегина. Прекрасно играет. Куда до него холливудцам! Печорин окончил академию генштаба, сквозняков более не боится и свои несомненные ораторские способности не расточает уже перед Верами и Мэри, а концентрирует на красноармейцах в политчасы. Бельтов профессорствует в каком-то провинциальном ВУЗе. Из Лаврецкого вышел очень дельный колхозный агроном. Рудин сделал блестящую карьеру в Госплане и недавно получил сталинскую премию за проект облесенения и утепления Северного полюса. Смета – минимальная: каких-то пятнадцать миллионов Иванов и сколько-то тысяч километров колючей проволоки. «Обличителей» щедринской школы заметить труднее. Они сейчас засекречены и обличают, главным образом, в своих докладах НКВД. Сильно размножились.

Кто там еще? «Протестанты и бунтари-одиночки»? В подавляющем большинстве отбывают сроки за хулиганство. Епиходов чувствительных романсов не поет и о несчастиях не философствует. Некогда: колхозный учетчик, работает 18 часов в день. Это не контора господ Раневских.

Телеграфист Ять тоже не обучает девиц азбуке Морзе: за 12 часов ежедневного дежурства самому осточертела!

«Лишних людей» в СССР нет. Каждый годен хотя бы на то, чтобы стать агит-манекеном для показательного процесса или просто воспринять затылком три золотника свинца в никелевой оболочке. Все же одним врагом меньше. Этим и стимулирована «охота за черепами» на полях Европы.

* * *

«Лишний человек» всех видов нужен был революции только в период ее подготовки, как микроб размножения. Это свое назначение русская интеллигенция («передовая» и революционная) последовательно и добросовестно выполняла в течение ста лет, от Новикова до Керенского включительно. Пушка «Авроры» подала сигнал к окончанию ее работы. Первая смена должна была очистить место у станков мировой революции для второй. Завоевавшиеся и не успевшие удрать попали или в переплавку или под топор, который в этом случае становился орудием правосудия.

Грандиозный октябрьский палач выполнил, между прочим, и ту работу, которая уже задолго до его появления была продиктована русскому правительству жизненными интересами русского народа, но проведена этим правительством не была, что и привело народ к ряду очень неприятных для него десятилетий.

Таким образом, бороться «там» против производителей нематериальных эрзацев в настоящий момент, находясь «здесь» – бессмысленно. «Там» эта борьба уже заканчивается: не материально производители уже поели друг друга вместе со своей продукцией. Материально – доедают. Но некоторая часть «прогрессивной протоплазмы», питавшей революционное ядро, так называемой «русской интеллигенции» сохранилась здесь, укрывшись вовремя под крылом бурбонов и опричников типа Врангеля и Колчака. Теперь она пытается «здесь» реставрировать свою тлетворную деятельность в сознании тех, кому предстоит возвратиться «туда» в неопределенном, но неизбежном будущем. С этими реставрационными попытками бороться нужно в целях не столь профилактических, сколь просто санитарных.

[Алексей Алымов]

«Наша страна»,

Буэнос-Айрес, 4 марта 1950 г.,

№ 39, с. 6–7.