Текст книги "Фабрика прозы: записки наладчика"

4 февраля 2020

Средняя советская проза не умирает! Катя Капович прислала отрывок современного начинающего автора:

«Поздним московским утром в самое подходящее для деловых визитов время, когда завтрак уже давно закончился, а обед еще и не думал начинаться, в кабинет редактора отделения фантастики большого издательского дома “Новый рассвет” Петра Николаевича Хоменко почти без стука зашел молодой человек лет этак двадцати девяти. Короткая ярко-красная курточка от Polo Ralf Lauren была наполовину расстегнута, подчеркивая великолепную фигуру».

Это чистейшая средняя совпроза. Вот, посмотрите. Кстати, вам станет ясно, что значат странные слова «лет этак двадцати девяти». А также что значит «почти без стука».

Вот:

«Поздним московским утром, в самое подходящее для визитов к начальству время, когда рабочий день уже давно начался, но до обеда было еще далеко, в кабинет главного инженера завода по производству трансформаторов малой мощности “Новый рассвет” Петра Николаевича Хоменко, коротко постучав, но тут же без приглашения отворив дверь, зашел молодой человек, по виду – только что вышедший из комсомольского возраста. Короткая темно-синяя лыжная куртка была аккуратно застегнута, подчеркивая его армейскую выправку».

Интересно – как чистейшую совпрозу могут писать совсем молодые люди? Наверное, передается по воздуху через поколения.

13 февраля 2020

Какие добрые сердца бьются под нашими рубашками (футболками, свитерами, пиджаками всех фасонов и даже под тонкими вечерними платьями на лямочках).

Нам кажется, что, если человек открыто выступает на стороне зла – это значит, что его заставили, подкупили, он трус или приспособленец, у него ипотека, он боится увольнения, «за ним коллектив» и т. д. и т. п.

То есть мы считаем, что под его рубахой тоже бьется доброе сердце и что он так страдает! Даже сильнее, чем мы.

Уточню – открыто выступают на стороне зла немногие. Меньшинство своего рода. Остальные говорят – «всё не так однозначно; с одной стороны, с другой стороны». Или вообще молчат. Но невдомек нам, что открыто выступают на стороне зла именно те, кто на самом деле на стороне зла. Из этических, а иные даже из эстетических соображений. Зло для них приятно и красиво.

Это давняя история:

 
e piacemi veder colpi di spada
altrui nel volto, e navi andare a fondo;
e piacerebbemi un Neron secondo,
e ch’ogne bella donna fosse lada[6]6
Мне нравится смотреть, как мечомразрубают лицо, как корабль тонет в пучине,мне бы понравился второй Нерони чтобы красивая женщина стала уродливой (итал.).

[Закрыть].
 

Чино да Пистойя, 1270–1337

15 февраля 2020

Вспомнил когда-то любимую мною фразу Бабеля: «А тем временем несчастье шлялось под окнами, как нищий на заре. Несчастье с шумом ворвалось в контору. И хотя на этот раз оно приняло образ еврея Савки Буциса, но оно было пьяно, как водовоз».

Я вдруг понял, что это образчик стилистической похабщины, пошлейшего желания этак выпендриться. Хотя да, это фраза не «от автора», а «от рассказчика». Но и рассказчика, по-моему, не стоит наделять таким языком, если только это не пародия. Телеграфист Ять в чеховской «Свадьбе» хотел образованность свою показать, поэтому говорил о непонятном. А некоторые граждане хотят показать, что они – писатели. Поэтому выражаются «художественно». С бесконечными «как»… «Засыпанная осенними листьями лужа лежала под деревом, как цыганка в пестром платье» (экзерсис Олеши – слава богу, с самоиронией).

Фу, какая гадость!

* * *

«Любит русский человек, больше, чем немец, – порядок, чин, иерархию поклонов и заздравниц в церкви, на пиру и в науке» – верно заметил старый злой эмигрант Яновский. Стоило мне вслух сказать, что я не люблю пышную навязчивую образность Бабеля и Олеши – готово! «Кто Бабель и кто Драгунский!»

Кстати, и Яновского, когда он говорил о нарочитой старомодности Бунина, тоже возмущенно спрашивали: «Кто ты и кто Бунин?!» Бунин, разумеется, несравненно выше Яновского, даже смешно. А уж Бабель в тыщу раз круче вашего покорного слуги. Но я не о том. Я о любви к порядку, иерархии, чину поклонов, к бесконечным «тсс! ты кто такой?».

19 февраля 2020

И немного о трамваях. Вчера был замечательный вечер – мне выпала радость выступать вместе с Леонидом Юзефовичем в проекте «Москва и немосквичи». Мы рассказали о своем, так сказать, городском опыте – московском и пермском. Отвечали на вопросы. Потом читали. Юзефович читал стихи – свои собственные, свои переводы и стихи других поэтов. А я прочитал два рассказа.

Народу было 18 (восемнадцать) человек – не считая выступавших, но включая Наташу, жену Юзефовича, и Ирину, мою дочь, а также двоих организаторов вечера. То есть на самом деле всего пришло 14 человек. Сначала я удивился: как же так? Встреча с таким знаменитым писателем, прекрасным историком, умным и проницательным человеком, как Юзефович; да и ваш покорный тоже умеет неплохо прочитать свои забавные, лихо закрученные новеллы… Это же уникальный «парный конферанс»! Но сегодня утром, по зрелом размышлении, я удивился тому, что 14 человек на этот вечер все-таки пришли. Ибо сказано: «Удивляться надо не тому, что трамваи не ходят, а тому, что они иногда все-таки ходят».

4 марта 2020

Основные вопросы. На днях прекрасно написал Борис Межуев:

«Основной вопрос толстоведения – почему Толстой ушел от Софьи Андреевны? Основной вопрос соловьевоведения – умер Вл. Соловьев православным или католиком? Основной вопрос пушкиноведения – виноват ли царь в гибели поэта. Основной вопрос достоевсковедения – лгал ли Страхов Висковатову, и если лгал, то зачем. Во всех науках всегда следует знать основной вопрос».

Тут вспоминаются другие основные вопросы.

Основной вопрос лермонтоведения – был ли Мартынов евреем?

Основной вопрос есениноведения – где тут рука ЧК?

Основной вопрос маяковсковедения – тот же самый.

Основной вопрос шолоховедения – кто это был на самом деле?

Основной вопрос мандельштамоведения – зачем это было Сталину?

Основной вопрос пастернаковедения – где деньги, Оль?

Можно продолжать…

* * *

Опять разговоры, что в СССР «секса не было» или что он был крайне затруднен ввиду отсутствия надлежащей инфраструктуры типа гостиниц с почасовой оплатой, уютных квартир с душем и биде и т. д. и т. п.

Но послушайте! Буду строг, уж извините. Ибо достало! Если молодые люди не могли установить любовный контакт, договориться о свидании, а потом все-таки сообразить, где встретиться, – то, значит, так им и надо.

Дело не в большевиках – а в эмоциональной неловкости и социальной неумелости данных конкретных юношей и дев.

Потому что при царизме дело обстояло еще хуже – и по части морали, и особенно по части душа и биде. Но никто же не скажет, что «при царе секса не было», потому что были уродские панталоны, мужские рубашки до колен, никаких сменных прокладок, баня в лучшем случае раз в неделю, и злобный надзор со стороны гувернанток, родственников, высшего и обыкновенного «общества» и деревенского «мiра». Однако же сексом подданные государя занимались в свое удовольствие, ну просто как кошки, о чем читаем у Достоевского, Толстого, Чехова и Бунина (про дворян, купцов и мещан), у Энгельгардта (про крестьян), у Горького (про рабочий класс).

Так что не надо свои личные провалы облекать в историко-сексуальные концепции. Это, наконец, смешно. Я хотел стать киносценаристом в 1970–1980-е годы. У меня не вышло. Три жалкие попытки не в счет. Но я же не говорю, что кино в СССР не было!

10 марта 2020

Мне часто говорят, что мои рассказы – это спрессованные, плотно упакованные романы. Возможно, так оно и есть. Но мне скучновато их «распаковывать»; мне кажется, что я всё уже сказал, что хотел, а дальше пойдет просто нагон слов, строк и абзацев. Знаменитый французский режиссер Рене Клер говорил: «Фильм готов! Его осталось только снять». У меня всё по-другому. У меня рассказ родится в ходе писания, а если я заранее знаю, чем дело кончится, то мне уже не так интересно работать. Даже мои короткие рассказы, с точной фабулой, всё равно в процессе написания меняются – и часто финал получается совсем другой, чем я сперва задумал, соразмерил и взвесил. Но это – рассказы. Роман нельзя писать импровизационно. Для романа нужен подробный и точный план. А писать по плану я не люблю.

16 марта 2020

Плохой ресторан – это ресторан, в котором нет картофельного пюре, риса или отварных овощей на гарнир. Или хотя бы просто белого хлеба. Хлеба просто, вы понимаете? Без зернышек, присыпок, пряных травинок и запеченных ягод маньчжурского тутовника.

Это я опять о прозе.

23 марта 2020

В кафе видел очень красивую девушку с красивыми длинными, чудесного платинового цвета волосами. Она была одна со своей чашечкой кофе и двумя «макаронами» – но занималась только волосами. Отпив глоточек или откусив кусочек, она то откидывала волосы на спину, то подбирала пряди со щек и клала на плечи, то закладывала их за уши, откуда они снова вырывались и падали на грудь, и она отбрасывала их назад, но они, как живые, снова приползали на фасад ее фигуры, и она их опять сгоняла прочь, действуя руками или встряхом головы.

Это было изумительно и непонятно.

26 марта 2020

Аллен Даллес в своей книге Great true spy stories пишет, что покупать изменников родины – последнее дело. Что настоящий, хорошо работающий предатель предает родину не за деньги, а по глубоко идейным соображениям. Сдается мне, что старый цэрэушник врет. Хочет сэкономить средства своей конторы. Сдается мне, что, если вербовщик не смог подкупить человека, – он просто пожадничал.

Сказанное относится и к журналистам-пропагандистам, и даже к светским львам и львицам.

«Я никогда не продавался!» – гордо сказал безвестный советский писатель аж самому Константину Симонову. «А вас, простите, хоть раз покупали?» – с грустной иронией ответил тот. Проблема «неподкупности» – о нет, конечно, не всегда! я верю во всё светлое в человеке! – иногда это вопрос количественный. Баланс доходов и издержек. Денежный доход должен надежно покрывать издержки репутации. Если репутация маленькая, то и денег требуется немного. С другой стороны, есть такие суммы, которые сами по себе пересоздают репутацию, и вместо «вот подлец!» кругом раздается «вот ловкач!».

31 марта 2020

Леонид Генрихович Зорин умер, великий человек. Помню его прекрасно. Они дружили с моим отцом. Лично мне Зорин дал два важных совета. Оба раза в метро, почему-то хочется подчеркнуть это обстоятельство. Один раз на эскалаторе, другой раз – в вагоне. Он сказал мне, чтоб я бросал курить: он только что похоронил жену Генриетту Григорьевну, она умерла от рака легкого, она много курила. «Заклинаю тебя, не кури! – сказал он. – Не дай бог, может настать время, когда придется бросать, а уже поздно будет». Он чуть не плакал. Я, конечно, не послушал тогда.

А еще он мне посоветовал не работать на одной работе, не делать ставку на один источник заработка. «Чтоб никакая редакция или иная какая-то контора не возомнила, что они – твои единственные кормильцы». И еще много милых добрых мелочей. С его сыном Андреем (моложе меня на пять лет) мы дружили в ранней нашей молодости, у меня есть подаренные им книги с чудесными, еще полудетскими, надписями.

5 апреля 2020

Три великих писателя:

Платонов – про нас. Хемингуэй – про них. Кафка – про всех.

20 апреля 2020

«С кем вы, Юрий Маркович?» Сегодня сто лет со дня рождения прекрасного русского писателя – выдающегося рассказчика, блестящего киносценариста, мудрого просветителя и шокирующего мемуариста – Юрия Марковича Нагибина (1920–1994).

Откуда эта смешная фраза? С таким опасным вопросом (тогда опасным, а сейчас смешным в его советской риторике) с трибуны писательского собрания обратился к Нагибину какой-то партийный функционер.

Нагибин был непонятен. Он не был ни советским, ни антисоветским, а если честно – он не любил ни «тех», ни «этих».

Он был по стилю жизни, по убеждениям, по культурным симпатиям чистейшим демократом и западником – но пил водку с писателями-почвенниками. Не раз бывало, что какой-то молодой почвенник, принятый в доме Нагибина, напивался вдрызг и кричал что-то про еврейское засилье. Тут же получал от хозяина в рыло – Нагибин был силен и скор на драку, – потом был уложен спать, а наутро, размазывая слезы, просил прощения едва ли не на коленях; но не получал отказ от дома, и сцена могла через пару месяцев повториться. Нагибин называл диссидентов «уголовными преступниками» (сам слышал от него) – а руководство партии и правительства – «бандой подонков» (тоже своими ушами). Жил барином, построил роскошную по тем временам дачу, коллекционировал антикварную мебель, фарфор и бронзу, дорогие картины; устраивал пиры; ездил на охоту и рыбалку, а иногда просто полюбоваться настоящей русской природой, лесами, холмами и долинами. Но пуще всего любил заграницу и с наивной злостью говорил, что «в этом году меня эти суки не пустили в Италию» (хотя побывал в других странах, исчерпавши самый широкий советский годичный лимит на загранпоездки). Барин барином, однако любил общаться с рабочими и общался искренне, задушевно и помногу. Любил собак. Смертельно боялся покойников. Дружил с бывшими женами: бывало, собирал их на большие застолья вместе с новыми мужьями и детьми от этих мужей (своих детей у него не было, он не хотел детей и объяснял это по-разному, но всякий раз весьма убедительно).

Но это – мелочи воспоминаний. Много чего можно еще припомнить. Но не в том дело!

Он был настоящим писателем, и это главное. Он оставил десяток томов прекрасной прозы. Его серия «Чистые пруды» и другие рассказы («Эхо», «Дети лепят из снега», «Перед праздником» и особенно «Я изучаю языки»), мне кажется, сильно повлияли на весь тогдашний и последующий литературный стиль, на то, что потом стали называть «городской прозой» – вот это сюжетно и стилистически искусное, социально глубокое, интеллектуальное и вместе с тем живописное и эмоционально тонкое повествование.

Нагибин был чрезвычайно популярен. На журнал с рассказом «Требуются седые человеческие волосы» в библиотеках записывались в очередь, по нему были сняты два фильма. Рассказы «Пик удачи», «Где-то возле консерватории», «Терпение» и другие – зачитывались до дыр. И это были – и остаются – хорошие рассказы. Тем более хорошие, что они впитались в литературную ткань современности и нет-нет да и прорастают теперь. Влияние Нагибина на конкретных авторов – отдельная тема, но думаю, что его великий младший современник Юрий Трифонов этого влияния не избежал; недаром он был так к Нагибину ревнив и критичен.

Юрий Нагибин был великолепным сценаристом. По его сценариям снято сорок фильмов, среди них «Председатель», «Самый медленный поезд», «Ночной гость». В 1970-е он, как единственный советский сценарист с мировым признанием, был приглашен на международные проекты «Чайковский», «Красная палатка», «Дерсу Узала».

Его серия «Вечные спутники» (целый том больших рассказов о протопопе Аввакуме, Лескове, Чайковском, Анненском, Дагни Юлль и ее мужчинах, о Гёте и пр., и пр.) – это не только прекрасная проза, но и просветительский подвиг. Сколько людей, грубо говоря, поумнели от этих рассказов!

И наконец, поразительные по искренности его последние книги – «Встань и иди» об отце, самообнажающий роман о романе с собственной тещей. И наконец, «Дневник», где он дал волю своей злости, своей непричаленности ни к какому из советских берегов, своей циничной наблюдательности, своим горьким выводам об отдельных людях вообще и обо всём человечестве в частности. Почти непристойную дневниковую запись 1960-х о двух юных распутницах – фронтовик Нагибин завершает чудесной фразой: «И вот эту весну мы защитили в боях!» Тут и юмор, тут и горечь, тут и признание неудержимого хода всего – и времени, и нравов, и возможности говорить вслух.

В наше время, когда вседозволенность выступает в одной упряжке с ханжеством, эти последние, посмертно опубликованные тексты Нагибина сослужили ему дурную службу. Все говорят: «Ах, Нагибин, это тот, у которого бесстыдный дневник и который спал со своей тещей?» А из сценариев вспоминают только «Гардемаринов» (потому что они самые относительно недавние).

Это поверхностно и несправедливо. Нагибин был весьма значительный и очень хороший писатель. И как автор своей темы, и как умница, и как литератор в собственном смысле слова, как мастер складывания букв в слова, слов во фразы, фразы в абзацы и так далее.

И второе. «Дневник» его гадок только для человека, измученного соцреализмом и советской редактурой (Автор: «Он обнял ее, поцеловал, взял на руки и понес к дивану». Редактор на полях: «Автору опять изменил вкус!!!»). Ругающие Нагибина нынешние сорокалетние чистюли этих редакторов не знали, но, очевидно, тут какая-то тайная система влияний.

Смешной парадокс соцреализма. Казалось бы, в советской, в рабоче-крестьянской литературе надо писать народно, земно, кровяно, угольно и дровяно, дымно, потно и мозолисто! А оказалось, что менструация – фи, дефлорация – фи, поллюция – фи, развратные девки – фи, пьяные ребята, трахающие развратных девок, – два раза фи (иногда позволялось Федору Панферову), лесбиянки и гомосексуалы – три раза фи; и главное, прямые слова о лжи, цинизме, разврате, обмане, о подлости конкретных лиц – сто раз фи.

Как странно, что литература победившего пролетариата и крестьянства – оказалась такой пресной, холощеной, кисейной (особенно после войны; в тридцатые еще Горький с Шолоховым и Бабель с Пильняком давали дрозда). А советский читатель в итоге стал нежным, зябким и робким. И постсоветский продолжает быть таким же, несмотря на 30 лет без СССР, отмену «6-й статьи», крах соцреализма и запрет цензуры.

Но я надеюсь и верю, что читатель наш согреется и осмелеет, и снова перечитает Нагибина, и оценит его, и поймет.

С кем вы, Юрий Маркович? Да с нами со всеми!

Хочется добавить чуточку.

Вот уж кто был «ни дня без строчки», так это Юрий Маркович. Он рассказывал мне, что встает в 8 утра и сразу начинает отвечать на письма читателей (а писем к нему приходило много). «Потом, – говорит, – прилягу подремать на диване в кабинете, и уж за работу».

Он часто писал остро заточенным карандашом, красивым тонким почерком.

Всё у него шло в работу. Однажды зимой – на даче – он рассказывал:

– Пошел погулять, зашел в соседний поселок…

(У нас там вокруг, это уже я объясняю, был поселок Госстроя, и что-то вроде «дач Моссовета», и поселок при детском санатории – они переходили один в другой и состояли из одинаковых «финских домиков» с привычными названиями улиц: Лесная, Пионерская, Школьная, Лагерная; Лагерную мы с ребятами из нашей дачной компании, естественно, называли Гулагерной; но я отвлекся.)

– Пошел погулять, – рассказывал Ю.М., – зашел в соседний поселок, и вдруг повалил снег, прямо хлопьями, белыми, сырыми. Всё затянуло снежной пеленой, ничего не видно кругом, разве что на десять шагов, не дальше, и вдруг стало непонятно, куда идти, всё белое, какие-то домики, где следующая улица, где поворот – ничего не видно! Я в одну сторону – вроде не то, я назад – вроде тоже не туда… Мне даже страшно стало на минутку! Потом, конечно, нашел дорогу… Пришел домой, сразу сел и написал рассказ.

Вот так.

Пришел домой, сразу сел и написал рассказ!

21 апреля 2020

Подражание Шиллеру. Сергей Чупринин заметил, что из литературного обихода совсем исчез такой жанр, как эпиграмма, и что давно уже не публикуются дружеские шаржи на знаменитостей. Пародия тоже куда-то исчезла. Совсем пропал анекдот.

Я представил себе, как на этот вопрос ответил бы, скажем, Шиллер. Вот так:

 
Если похож человек на ожившую карикатуру,
Друг мой художник, скажи – нужен ли шарж на него?
Если проза творца на пародию очень похожа,
То отложи, пародист, острое злое перо.
И не пытайся, поэт, уязвить эпиграммой вельможу:
Он в выступленьях своих с этим справляется сам.
Вот отчего не слыхать анекдотов в трактирах и лавках:
Кто в балагане живет, тем не до смеха уже.
 

12 мая 2020

 
Перспектива.
Война сначала пришла в дома,
она принесла разлуку и смерть, голод и горе.
Потом – лет через пятнадцать-двадцать –
война перешла в тома
честных и горьких книг, которые принесли
мудрость и гнев, сострадание и скорбь
и, возможно, какое-то понимание,
как устроен человек.
А еще лет через полвека война – куда ей деваться? –
уйдет в Дюма –
где с черными гвардейцами будет сражаться
веселая четверка – Том, Джек, Франсуа
и конечно, храбрец и красавец Иван,
весельчак и любовник –
ну прямо как д’Артаньян!
Эта война принесет одну только чистую радость.
 

15 мая 2020

А вдруг коронавирус заставит строго блюсти верность сексуальному партнеру? Ибо от ЗППП защититься нетрудно, но как защититься от инфекции, которая передается дыханием? Муж принес жене триппер, заразил только ее. А если он принес ковид – он заразит еще и детей, и родителей, и тестя с тещей, и даже соседей по лестничной клетке. Как-то чересчур!

Всё это относится и к легкому флирту, к галантным поцелуям ручек и щечек, легким объятиям, мимолетным прикосновениям, горячему шепоту на ушко. Борьба с сексуальным харассментом станет борьбой за физическое выживание человечества. Даже интересно!