Текст книги "Разум, религия, демократия"

А. ПЕРЕНАСЕЛЕННОСТЬ

Самое очевидное потенциальное негативное последствие иммиграции – вероятно, перенаселенность. Если плотность населения уже достигла оптимального уровня или превысила его, дополнительные иммигранты создают проблемы для наличного населения: повышают количество отходов, усугубляют транспортные сложности, приносят другие неудобства, связанные с чрезмерной плотностью населения. Наглядный пример сообщества, страдающего сейчас от перенаселенности, – Южная Калифорния. Дороги настолько забиты, что среднестатистический житель Лос-Анджелеса тратит в год 368 часов, чтобы добраться на работу и обратно. Воздух в Калифорнии хуже, чем где-либо в США. В регионе периодически не хватает воды, там нередки природные бедствия – лесные пожары и оползни. Все это усугубляется строительством в местностях повышенного риска, куда люди переезжают из более урбанизированных районов, чтобы избежать скученности и высоких цен. Прибрежные зоны рыболовства серьезно истощены, многие виды местных животных исчезли, в том числе изображенный на флаге штата медведь-гризли. Тем не менее штат делит первые места по уровню иммиграции в США. В долгосрочном плане последовательная и энергичная политика сдерживания иммиграции наверняка улучшила бы условия жизни калифорнийцев[588]588
  Анализ проблем населения и окружающей среды Южной Калифорнии см. в: Diamond (2005, pp. 499–503).


[Закрыть].

Б. РАЗЛИЧИЕ ПРЕДПОЧТЕНИЙ

В стране может быть только одна оборонительная политика, одна экологическая политика, могут быть только одни правила дорожного движения. Сама природа таких общественных благ требует, чтобы все отдельные лица потребляли их в одинаковом количестве. Но если у членов сообщества разные предпочтения, уровень предоставления благ будет отличаться от того, который многие граждане считают оптимальным. Этим гражданам было бы лучше в сообществе с такими же предпочтениями, как у них.

Если иммиграция увеличит несовпадение предпочтений и приведет к тому, что потребление общественных благ станет еще меньше соответствовать представлениям доминирующей группы населения, тогда иммиграция затронет интересы этой группы. Кроме того, поскольку из-за иммигрантов уровень потребления получаемых от государства благ объективно снизится, может ослабеть и поддержка демократических институтов со стороны членов сообщества.

В. ДОХОДЫ

Бедные люди приобретают распространенные частные блага в меньшем количестве, например, реже посещают рестораны или отдыхают на море, и более низкого качества. Если иммигранты беднее коренного населения, они будут согласны на меньшее по сравнению с ранее принятым количество и качество общественных благ. Если иммигранты получают право голоса, на местное население будут возложены дополнительные издержки.

Г. ИДЕОЛОГИЯ

Коммунист желает, чтобы государство владело всеми средствами производства, а рынок присутствовал в минимальной мере или вообще отсутствовал. Сторонник либеральной экономики выступает за нерушимые права собственности и рыночные институты. В прошлом столетии идеологические разногласия по вопросам экономического устройства играли видную роль в Европе и дорого обошлись ее гражданам. Больше всего, несомненно, не повезло тем, кто после Второй мировой войны оказался в коммунистических странах. Граждане Англии тоже страдали (правда, заметно меньше), когда в 1960-х годах сменявшие друг друга правительства консерваторов и лейбористов дергали экономику то вперед, то назад. «Красные бригады» и другие левые террористы сеяли страх в 1970-х годах; на их счету немало невинных жертв. Если идеология иммигрантов принципиально отличается от системы взглядов местного населения, они, даже не имея права голоса, могут причинить большие неудобства – демонстрациями, иного рода выступлениями и просто антисоциальным поведением.

Д. РАСОВАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ

По внешности человека, конечно, нельзя определить, является ли он сторонником либеральной экономики, но какой у него цвет кожи, ясно сразу. Расовая принадлежность – наиболее очевидный фактор различия, способный делить людей на враждующие группы; в смешанных обществах это обычный источник напряженности. Расовая предубежденность отчасти кроется в генетически унаследованных нами племенных симпатиях и антипатиях. Цвет кожи – простейший индикатор племенной принадлежности. Многие белые, не особенно утруждая себя объяснениями, просто не хотят работать или жить рядом с чернокожими или представителями иных расовых меньшинств и переносят свою антипатию на социальное и экономическое взаимодействие с ними. Дискриминация разъединяет расы физически и экономически: черные и белые группируются в достаточно изолированные сообщества, причем черным достается менее престижная работа и, соответственно, невысокий доход. В течение многих лет США сохраняли первенство неблагополучия по расовым проблемам. Победа Барака Обамы на президентских выборах 2008 г. знаменует огромный шаг вперед для чернокожего населения Америки, но ему еще предстоит добиться полного равенства с белыми. Да и в Европе чернокожим и представителям других этнических меньшинств труднее подниматься по социальной лестнице[589]589
  Erlanger (2008).


[Закрыть]. Ни в одной стране мира со сколько-нибудь значительным черным меньшинством фактически пока так и не достигнуто расовое равенство – в том смысле, что черные не имеют равного с другими среднедушевого дохода и равных возможностей занимать высокие руководящие и статусные должности[590]590
  Когда в свое время я пришел к этому выводу, Бразилию периодически приводили как пример обратного, т. е. как пример успешной расовой интеграции. Однако материалы в Economist (2003) свидетельствуют, что это не так. Чернокожие граждане Бразилии нуждаются в такого же рода квотах при найме на работу и зачислении в университеты, в каких долгое время нуждались чернокожие в США, из соображений расового равенства.


[Закрыть].

На основании данных проведенного в 2000 г. опроса примерно 30 тысяч американцев Роберт Патнем (Putnam, 2007) выявил дополнительные издержки этнической неоднородности. Он установил, что если эта неоднородность достигает значительного уровня, она влечет за собой следующие явления:

1) снижение доверия к местным властям, местным лидерам и местным средствам массовой информации;

2) снижение политической эффективности, т. е. доверия к собственному влиянию;

3) снижение частоты регистрации на голосованиях, но при этом повышение интереса к политике и более активное участие в демонстрациях протеста и группах социальных реформ;

4) снижение ожиданий, что другие будут сотрудничать ради решения проблем коллективных действий;

5) меньшая вероятность участия в проектах сообщества;

6) меньшая вероятность участия в благотворительной или волонтерской деятельности;

7) меньшее количество знакомых и друзей;

8) меньшая удовлетворенность жизнью и ее качеством;

9) увеличение времени на просмотр телевизора, рост выбора варианта ответа «телевидение для меня – самая важная форма развлечения»[591]591
  Putnam (2007, pp. 149–150); сноски опущены.


[Закрыть].

Эти выводы показывают, что иммиграция, как правило, существенно увеличивающая этническую разнородность, может значительно сократить социальный капитал, необходимый для исправного функционирования демократии, – тот социальный капитал, которого и так уже не хватает во многих странах.

Е. РЕЛИГИЯ

Если перечислить очаги напряженности, возникавшие на протяжении последних десятилетий, – Афганистан, Босния, Израиль, Индия, Ирак, Косово, Северная Ирландия, то сразу бросается в глаза, что религиозные различия были одной из причин во всех конфликтах, а в некоторых – причиной основной, если не единственной. Равным образом, сразу становится понятно, что столкновения не во всех случаях происходили между исламом и христианством и не во всех случаях вообще с участием ислама. В Индии жестокая конфронтация возникла между мусульманами и индуистами, а в Северной Ирландии друг друга убивали католики и протестанты. В Ираке мусульмане-сунниты убивали мусульман-шиитов, поскольку считали их отступниками. Нельзя недооценивать способность религии подталкивать людей к насилию. Если приверженцы разных религий живут по соседству, все крупные религии, по-видимому, способны разжигать ненависть до такой степени, что она чревата физическим насилием[592]592
  Буддизм непричастен к конфликтам, в которые были вовлечены перечисленные выше семь стран. Однако и он может быть источником агрессии на религиозной почве, о чем свидетельствуют жестокие столкновения в Таиланде между мусульманским меньшинством в южных районах и буддийским большинством страны.


[Закрыть]. Поэтому если преимущественно монорелигиозная страна открывает двери для представителей других религий, она рискует создать конфликтную ситуацию.

Даже если религиозные различия не приводят к кровопролитию, они остаются потенциальным источником напряженности. В 2006 г. видный деятель лейбористской партии Джек Стро выразил неудовольствие видом мусульманских женщин в паранджах. Одним из важных шагов человеческой эволюции стала способность узнавать лица и делать физиогномические наблюдения.

Если лицо человека открыто для такого наблюдения, можно не только узнать, кто он, но во многих случаях определить, в каком он настроении, – доволен, огорчен, рассержен – и даже правдив он в данный момент или нет. Если человек скрывает лицо, важный источник информации исчезает. Последствий может быть несколько. Первое и довольно очевидное: человек, закрывающий лицо, получает важное стратегическое преимущество: если он лжет, другим труднее это установить. Далее, возникает препятствие для межличностного общения: не видя лица собеседника, невозможно узнать, как он реагирует на сказанное. Недоразумение и напряжение часто возникает просто потому, что один человек не может судить о реакции другого на слова и действия. Наконец, учитывая все сказанное выше, многие немусульмане предпочтут не иметь дела с женщинами, одетыми согласно мусульманскому обычаю, – скажем, не будут брать их на работу, – поскольку им некомфортно общаться с людьми, чью реакцию они не могут видеть.

В нескольких европейских странах существуют достаточно многочисленные мусульманские меньшинства. Еще больше мусульман, по всей видимости, готовы переехать в Европу. Жесткие требования ислама – а именно мусульманских обычаев, поскольку религия никак не регламентирует вопросы одежды, – очевидным образом противоречат европейскому стилю жизни и европейским ценностям. Чтобы не ходить далеко за примерами, укажем лишь, что многие (хотя, конечно, не все) мусульмане придерживаются принципиально иных, чем принятые в Западной Европе, взглядов на роль женщины в обществе и допустимость гомосексуальных отношений. Существенный рост мусульманского населения в Европе, безусловно, способствует социальной напряженности.

Можно возразить, что такая перспектива отнюдь не неизбежна. Европе нужен межрелигиозный диалог, благоприятствующий взаимной терпимости. В Европе такая терпимость в общем и целом была достигнута. Большинству европейцев безразлично, молятся их соседи по воскресеньям, субботам, пятницам или не молятся вообще. Интимная жизнь соседей их тоже не интересует. В жизни большинства европейцев религия сейчас не играет заметной роли. Однако если религия осуждает гомосексуализм, для религиозных людей существование и поведение людей с такой ориентацией не может быть безразличным. А поскольку многие иммигранты, несомненно, являются правоверными мусульманами, конфликт между ними и немусульманами в Европе практически неизбежен.

Ж. ЯЗЫК

По внешнему виду невозможно отличить бельгийца-фламандца от бельгийца-валлона. Кто есть кто, становится ясно лишь тогда, когда они говорят на родном языке. Языковое различие – постоянная причина конфликтов в Бельгии. Эти конфликты, в отличие от конфликта между басками и испанцами или конфликта в Северной Ирландии, пока не сопровождались актами насилия, но сопряжены с неизбежными издержками. Поэтому в Бельгии сейчас серьезно думают о разделении страны. Языковые различия углубляет разрыв, отделяющий басков от остальных испанцев, каталонцев от остальных испанцев и корсиканцев от остальных французов. Языковые различия – частая причина конфликтов между группами, которые в других отношениях выглядят очень похожими. США продемонстрировали большой иммиграционный успех, поскольку ради американской мечты мигранты с готовностью отказывались от родного языка. Однако в последних волнах иммиграции многие не пожелали отказаться от испанского языка, и в некоторых районах Калифорнии и Флориды он по существу стал основным. Если эта тенденция сохранится, Соединенным Штатам грозят языковые конфликты, подобные тем, которые досаждают соседней Канаде, Бельгии и некоторым другим двуязычным или многоязычным странам. Если иммигранты не желают переходить на язык принимающей их страны, это, скорее всего, обернется для нее дополнительными издержками[593]593
  Принимающая страна несет дополнительные расходы даже в самых удачных обстоятельствах, поскольку должна финансировать языковое обучение иммигрантов и их детей.


[Закрыть].

З. КОММЕНТАРИЙ

Издержки неоднородности принято связывать с предубеждениями по отношению к определенным группам, предубеждениями, сформированными культурным климатом или образовательной системой сообщества. Стоит только получше учить людей, и все проблемы неоднородности исчезнут. Однако с точки зрения эволюционной психологии, к которой мы уже обращались, это допущение сомнительно. Агрессия в отношении других групп до известной степени генетически детерминирована. В эпоху плейстоцена верность одной группе и враждебность другим повышала шансы на выживание. Эта верность и враждебность стала частью нашего генетического устройства; ее активизируют сигналы, оповещающие, кто принадлежит к нашей группе, а кто нет. Такими сигналами могут быть раса, язык, религия и прочие индикаторы чужеродности[594]594
  См.: Pinker (1997, pp. 509–517); о том, какие вопросы эволюционная психология ставит перед традиционными схемами в социологии и психологии, – Tooby and Cosmides (1992).


[Закрыть].

Генетическая обусловленность активизации групповой лояльности и враждебности, конечно, не означает, что мы обречены на расовые, языковые и религиозные конфликты. На протяжении значительной части последних пяти столетий католики и протестанты убивали друг друга. Теперь они мирно сосуществуют в Европе почти везде (за единичными исключениями). Образование может в какой-то мере нейтрализовать генетические инстинкты групповой враждебности, но европейская история, как минимум, предполагает, что процесс обучения займет немалое время. Патнема (Putnam, 2007) весьма заботят ближайшие негативные эффекты этнической разнородности, а в отношении их преодоления в долгосрочной перспективе он настроен достаточно оптимистично. Однако чернокожие существуют в США дольше, чем большинство европейских и азиатских мигрантов, и приведенные выше выводы самого Патнема свидетельствуют, что этнические различия между черными и белыми по-прежнему являются источником негативных эффектов. Приведет ли текущая миграция латиноамериканцев в США к эрозии социального капитала? Это зависит от того, исчезнут ли со временем те различия, которые американцы сейчас ощущают между собой и вновь прибывающими. А исчезновение будет в значительной степени зависеть от того, усвоят ли иммигранты английский язык.

Общий вывод очевиден: переоценивать возможности образования столь же ошибочно, как и недооценивать их. При либеральной иммиграционной политике быстрый рост расовой, языковой и религиозной неоднородности повышает вероятность групповых конфликтов, эрозии ценностных структур и деградации социального капитала. Образование способно устранить наиболее чувствительные различия между группами, но история показывает, что сглаживание этнических, языковых и религиозных различий подчас занимает весьма долгое время.

Некоторые формы неоднородности связаны с прямыми денежными издержками. Уличные вывески должны быть на двух языках; парламентские дебаты, судебные заседания и прочие общественные мероприятия должны сопровождаться переводом; телевидение должно вещать на двух языках. Религиозные различия тоже могут иметь реальную цену. Если религиозному меньшинству удается сделать свои праздники общенациональными наряду с праздниками господствующей религии, общее количество праздничных выходных может превысить разумный предел. Естественно, в самом крайнем случае расовые, языковые и религиозные различия могут привести к столкновениям и в буквальном смысле дорого обойтись враждующим группам.

Многие издержки неоднородности имеют чисто психологический характер, и их невозможно выразить в деньгах. Белому человеку неприятно жить по соседству с черным не потому, что тот, скажем, неправильно паркуется. Белому неприятен сам факт того, что он видит черного и вынужден мириться с таким соседством. Само присутствие черного человека приводит к возникновению психологического внешнего эффекта[595]595
  Понятие психологического внешнего эффекта я впервые ввел в: Mueller (1996b).


[Закрыть]. Вид двух мужчин, которые держатся за руки или прилюдно целуются, оказывает негативное психологическое воздействие на тех, кто считает гомосексуализм грехом. Более того, одна только мысль о том, что два человека одного пола вступают в интимные отношения, может создать психологический дискомфорт.

Самый простой способ устранить негативный внешний эффект состоит в запрете действия, которое его вызывает: скажем, курение в общественных местах запрещено. Запреты на прилюдное (или даже уединенное) оказание знаков гомосексуального внимания были достаточно распространены и во многих странах существуют до сих пор. Чернокожим было запрещено появляться в местах, часто посещаемых белыми. Во Франции совсем недавно для мусульманок введен запрет носить хиджабы в общественных зданиях. Для меньшинства, деятельность которого ограничена, такие запреты связаны с очевидными издержками. При отсутствии запрета издержки в виде психологического дискомфорта ложатся на большинство. Если негативные внешние эффекты неизбежны, то что бы ни решило сообщество, одна группа так или иначе понесет издержки ради выгоды другой. Единственный способ избежать подобной ситуации – это разделение обеих групп в той мере, которая обеспечивает устранение внешнего эффекта. Таким образом, сообщество, достаточно однородное в плане доходов, политической идеологии, расы, религии и языка должно тщательно взвешивать издержки разрушения этой однородности вследствие либеральной иммиграционной политики.

Некоторые теоретики высказывали мнение, что либерализм как принципиальная позиция требует и либеральной иммиграционной политики: национальные границы должны быть открыты для всех вне зависимости от их образования, дохода, этнического происхождения, политических и религиозных убеждений. Ту же самую логику используют космополиты, требующие транснационального перераспределения доходов (об этом мы говорили в главе 11): люди в бедных странах имеют право на доходы людей в богатых странах. Применительно к либеральной иммиграционной политике довод формулируется так: люди в бедных странах имеют право переезжать в богатые страны. Эту логику мы и оценим в данном разделе.

А. АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ ОТКРЫТЫХ ГРАНИЦ

«Что мы должны делать, чтобы отношение ко всем людям было как к свободным и равным моральным субъектам? Либеральный эгалитаризм требует от нас применять этот вопрос ко всем институтам и социальным практикам, включая относящиеся к гражданству, границам и миграции» (Carens, 1992, p. 25)[596]596
  Эта статья является обновленной версией более ранней и широко известной статьи (Carens, 1987).


[Закрыть].

Как и многие другие, для обоснования открытых границ Кэренс использует классический аргумент, сформулированный Ролзом для защиты либерализма (Rawls, 1971). Предполагается, что его «завеса неведения» устраняет случайные различия между людьми. Одним из таких случайных различий Кэренс считает место рождения и заключает, что «исходное положение следует поэтому рассматривать с глобальной, а не с национальной точки зрения»[597]597
  Carens (1987, p. 256). Бейтц (Beitz, 1979) и Погге (Pogge, 1989) тоже выступают за оценку исходного положения с глобальной точки зрения.


[Закрыть]. В исходном положении человек не знает, какое место он будет занимать в обществе и как будет себя воспринимать. За точку отсчета Кэренс берет весь земной шар. Глобальный подход к исходному положению логически вынуждает либерала защищать свободное перемещение через государственные границы точно так же, как классический либерализм защищает свободное перемещение внутри государств[598]598
  Carens (1992, p. 27).


[Закрыть]: «В современном мире гражданство – это участь, подобная феодальному статусу в средневековом мире. Оно присуждается при рождении, практически не зависит от личных желаний и усилий человека и накладывает отпечаток на все его жизненные планы… Либералы осуждали феодальное ограничение свобод, в том числе свободы человека переезжать с места на место в поисках лучшей жизни. Однако современные нормы гражданства и практика государственного пограничного контроля привязывают человека к стране рождения почти столь же прочно. Если феодальные обычаи достойны осуждения, что оправдывает современные?»[599]599
  Carens (1992, pp. 26–27).


[Закрыть].

Энн Дамметт (Dummett, 1992, p. 172) считает, что превратности рождения создают «своего рода международную классовую структуру», в которой «богатые и высококвалифицированные люди являются аристократией». Свободное перемещение через национальные границы она обосновывает естественными правами (rights): «Сторонник традиции естественного права (law) находит [международную классовую структуру] вопиюще несправедливой. Дело в том, что в этой традиции права суть следствие обладания человеческой природой, а не обладания гражданством. Подлежащие соблюдению принципы справедливости извлекаются не из законов государства, а из “того закона, который управляет всеми законами”»[600]600
  Dummett (1992, p. 172).


[Закрыть].

Роберт Гудин озабочен асимметричным подходом большинства государств к эмиграции и иммиграции – свободная эмиграция и ограничительная иммиграционная политика: «Казалось бы, если этически обоснованные соображения в пользу закрытых границ вообще можно привести, они, по всей вероятности, должны применяться систематически. Иными словами, они должны подразумевать, что границы следует держать закрытыми во всех направлениях и для любых намерений» (Goodin, 1992, p. 12; курсив в оригинале).

Гудина (Goodin, 1992, pp. 7–9), по-видимому, вполне устраивает и такое рассуждение: либеральный эгалитаризм требует открытых границ; перераспределение средств от богатых стран к бедным практически не уменьшило бедность в мире; следовательно, более эффективным средством борьбы с бедностью могут стать открытые границы[601]601
  Чан (Chang, 1997; 2003) рассматривает иммиграционную политику с либерально-эгалитарной точки зрения и ссылается на ряд других работ.


[Закрыть].

Б. ВОЗРАЖЕНИЯ

1. Обоснование естественных прав. Кэренс предлагает «воспринимать всех людей как свободных и равных моральных субъектов». Это подразумевает, что все люди являются равными моральными субъектами. Но на самом деле это не так. Более того, люди из разных частей мира не могут даже договориться об определении морального субъекта, поскольку не имеют общих представлений о морали. Представим, что афганец приезжает к сестре в Германию и убивает ее, потому что она не вышла замуж за человека, выбранного семьей, а завела роман с немцем. Брат убежден в аморальности поведения сестры и собственной правоте. Но большинство немцев с этим не согласятся. Если все имеют право переехать в любую страну по своему выбору, то имеют право переехать и в Германию. Если иммигранты несут с собой свои моральные нормы и обычаи, то конфликты с немцами, у которых иное представление о морали, неизбежны[602]602
  «Убийства в защиту чести» уже случались в Германии и стали источником социальной напряженности (Economist, March 31, 2007).


[Закрыть]. А если в Германию переедет достаточно большое количество афганцев, их моральные нормы со временем возобладают над немецкими.

Аргументы в пользу открытия границ с целью победить бедность (как и космополитические аргументы в пользу международного перераспределения доходов и богатства) не предусматривают никаких обязательств со стороны бедных стран ограничить рост населения, чтобы облегчить бремя бедности. Давайте представим маленький остров, затерянный в Тихом океане и всеми забытый. Первоначально на нем обитают сто человек, спасшихся после кораблекрушения. Постепенно население увеличивается до тысячи человек. Старейшины общины подсчитывают, что дальнейший рост приведет к истощению единственного источника белка – рыбы в прибрежных водах. Перед общиной встает выбор: либо ограничить рост населения, либо вымереть. Первый вариант представляется разумным. Но если принятые обычаи или религия запрещают как-либо контролировать рождаемость, община предпочтет истощить источник белка и вымереть. Если к такому выбору побуждают религиозные соображения, можно сказать, что этот выбор морально оправдан.

Теперь представим третий вариант. Население – все та же тысяча человек, но остров обнаружен, и теперь его можно покинуть. Если другие страны будут принимать излишек населения, число островитян можно удерживать на уровне тысячи человек, не заботясь о снижении рождаемости. Если признать, что люди обладают естественными правами на свободную миграцию, то обитатели острова тоже имеют на нее право, а большой мир морально обязан принимать их излишек[603]603
  Ролз (Rawls, 1999, pp. 108–118) приводит примерно такой же довод в контексте международных обязательств по перераспределению.


[Закрыть].

2. Аргументы Ролза. Очевидная трудность обращения к Ролзу при обосновании международного перераспределения и открытых границ состоит в том, что сам Ролз отвергал эти требования.

Расширяя исходное положение до пределов, обнимающих всех людей в мире, сторонники космополитизма прячут за завесой неведения людей в богатых, бедных и средних между ними странах. Однако Ролз, выступая в защиту принципа дифференциации при перераспределении, исходит из того ключевого допущения, что общество находится в состоянии «умеренной редкости»[604]604
  Rawls (1971, pp. 127–128).


[Закрыть].

Но если завеса неведения снята, как могут люди в США, Японии, Бангладеш и Бурунди единодушно допустить, что они будут жить в обществе умеренной редкости?

Хотя Ролз имел в виду прежде всего соглашение по поводу гипотетического общественного договора, он рассматривал индивидов в исходном положении как часть поддающегося идентификации политического сообщества и полагал, что принципы справедливости, заключенные в общественном договоре, будут служить основанием и руководящим принципом политических институтов, предусмотренных в конституции сообщества[605]605
  Rawls (1971, pp. 221–228).


[Закрыть]. Если общественный договор не подкреплен институтами, которые обеспечивают его соблюдение, он становится очередным набором ярлыков для обозначения справедливого и несправедливого, будучи лишен всякого механизма для достижения справедливого. Конечно, это не тот итог, который имел в виду Ролз.

Он подчеркивал (Rawls, 1971, pp. 175–180), что, когда завеса неведения снимается, выдвинутые им два принципа справедливости приведут к согласию с большей вероятностью, чем другие принципы[606]606
  Бинмор (Binmore, 1994) предлагает альтернативное, утилитаристское обоснование принципа дифференциации, но настаивает на том, что лишь принцип перераспределения гарантирует согласие, когда завеса неведения снята.


[Закрыть]. Это утверждение проще рассмотреть, если представить, что общественный договор заключают члены четко определенного политического сообщества. В таком сообществе несогласие будет выражаться в форме неуплаты налогов, актов вандализма и других действий, которые вредят остальным членам сообщества. Но что такое несогласие на мировой сцене? Что может сделать человек в бедной стране для расторжения общественного договора, если богатая страна не предоставляет денег бедной? Объявить войну? Он может, конечно, нелегально перебраться в богатую страну и совершать там преступления или террористические акты. Привлекать аргументы Ролза для обоснования международного перераспределения и открытых границ в такой перспективе значит уподобить их аргументам беспринципной «реальной политики». Если бедные не могут въехать куда-то легально, они въедут нелегально, и первое лучше второго.

Отдельный человек, попадающий за завесу неведения, должен представлять себя на месте других. Легче вообразить себя кем-то из той же этнической и религиозной группы или из того же политического сообщества, чем человеком совершенно иной культуры. Если люди, выбирающие принципы в исходном положении, тесно отождествляют себя с другими участниками общественного договора, тогда согласованные ими принципы справедливости с большей вероятностью будут содержать четкие определения индивидуальных прав и более щедрые обязательства по перераспределению. В частности, политические институты страны, скорее всего, получат более значительную поддержку граждан и, следовательно, будут тем больше отвечать их интересам, чем больше граждане отождествляют себя с этими институтами. Узы идентичности в небольших однородных сообществах будут прочнее, чем в больших и разнородных. В ходе дебатов по поводу ратификации Конституции США Александр Гамильтон подчеркивал важность самоотождествления граждан с новой республикой: «Человеческое чувство привязанности, подобно солнечному теплу, теряет силу по мере удаления от источника и ослабевает тем больше, чем шире круг его распространения. Наши семьи мы любим больше, чем соседей, а соседей больше, чем соотечественников в целом»[607]607
  Цит. по: Hendrickson (1992, p. 215). Похожие соображения – Mueller (1974).


[Закрыть].

В общем и целом люди будут следовать принципам, предписанным моральными теориями, лишь в той мере, в какой эти принципы соответствуют их моральным представлениям. Теория справедливости Ролза выглядит убедительной в силу привлекательности положенной в ее основу идеи: все мы являемся членами одного сообщества и сталкиваемся с одинаковой неопределенностью. Но прежде чем эта теория сможет реально изменять поведение или социальные институты, нужно выяснить, что такое «мы». Чем больше мысли и поведение членов сообщества совпадают с моими, тем легче мне под завесой неведения представить себя одним из них. Таким образом, с точки зрения теории Ролза, рассматривающей общественный договор как основание политических институтов, в небольших и однородных сообществах эти институты с большей вероятностью будут эффективными и справедливыми, чем в больших и неоднородных. Идеалом политического сообщества остается город-государство, а небольшое национальное государство будет предпочтительнее большого, за исключением военных ситуаций. Попытки пристыдить богатые страны, взывая к теории справедливости Ролза, и подвигнуть их на жертвы ради людей в бедных странах, скорее всего, будут неудачными по причине неубедительности представления, согласно которому все люди суть равноправные участники одного общественного договора просто в силу схожести их ДНК.

3. Политика в области эмиграции и иммиграции должна быть симметричной. Предположение, что политика в области эмиграции и иммиграции должна быть симметричной (или что существование прав на эмиграцию логически требует таких же прав на иммиграцию), противоречит как обыденному здравому смыслу, так и представлению об индивидуальных правах. Приглашенный мною гость имеет право покинуть мой дом в любой момент, но это не значит, что всякий желающий имеет право явиться ко мне без приглашения.

Из теории конституционных прав, изложенной в главе 11, никак не следует, что отдельные лица должны обладать правом на эмиграцию. Наличие конституционного права на эмиграцию подразумевает, что, по мнению авторов конституции, выгоды уезжающих из страны велики, а издержки остающихся умеренны. Такая ситуация может и не сложиться. Клубы, например, иногда требуют от своих членов внесения залога, который отходит в пользу клуба, если человек покидает его, не приведя никого вместо себя. Смысл этой практики очевиден. Клуб создается из расчета, что в нем будет n членов для покрытия клубных расходов. Если кто-то выходит из клуба, не предоставив замену, клубные расходы оставшихся членов повышаются. Эмиграция может быть сопряжена с похожими издержками. Город строит музеи, школы, улицы и мосты в расчете на население n. Значительная миграция из города возлагает на оставшихся дополнительные расходы по содержанию инфраструктуры.

Право на свободную миграцию внутри страны существует повсеместно. В классической статье Чарльза Тайбута (Tiebout, 1956) показано, что движение людей между локальными сообществами может представлять собой своего рода голосование ногами, которое идет на благо всем, поскольку сортирует население по локальным сообществам с однородными предпочтениями. В одних коммунах строят художественные музеи, в других – зоопарки. Любители живописи перемещаются в одни коммуны, любители животных – в другие. В модели Тайбута внутренняя миграция лишена негативных внешних эффектов. Однако реальность часто не соответствует этому допущению. Община Х расположена на берегу океана, где прекрасные пляжи и весь год умеренно тепло. Община Y расположена в суровой местности, где зимой холодно и снежно, а летом жарко и влажно. Людям с одинаковым доходом и образованием в Х живется лучше, чем в Y. При свободе перемещения люди будут переезжать из Y в Х до тех пор, пока скученность, загрязнение и прочие негативные эффекты перенаселенности не уравняют привлекательность жизни в Y и Х.