Текст книги "Бытие"

26
Сотрудничество

Минул первый день, потом напряженная ночь – ее он провел, держась за спинной плавник спящего дельфина, пока мимо проплывали облака фосфоресцирующего планктона.

Я слышал, что китообразные спят только половиной мозга. Боже, как это было бы полезно!

К счастью, та же технология избирательной проницаемости, которая позволяла шлему извлекать из моря кислород, давала струйку пресной воды, заполняя небольшой резервуар у щеки. «Надо купить акции этой компании», – подумал он, намечая, какими делами должен будет заняться завтра, когда его отыщут.

Но его не отыскали – ни вертолеты, ни корабли спасателей, ни скоростные тримараны с надписью «Дарктайд сервис» на борту, ни даже рыбацкие лодки. Следующие утро и день прошли так же, как первые: ни следа суши. «Мир всегда казался мне ужасно тесным», – думал Хакер. Теперь он казался безграничным и неисследованным.

«Забавно, я ожидал, что к этому моменту с небес спустится Лейси со своими поисковиками. – И не только его мать. Несмотря на репутацию ищущего острых ощущений плейбоя, у Хакера есть настоящие друзья, есть брат, который наверняка участвует в поисках, и преданные служащие. – Вся электроника в этом костюме, должно быть, вышла из строя. Но я все равно спустился на Землю».

Следующий день в обществе новых друзей, которые то несли, то вели Хакера в неизвестном направлении, тянулся очень медленно.

В шлеме был небольшой запас протеина. Когда он иссяк, к списку своих жалоб Хакер добавил голод. Но по крайней мере смерть от жажды ему не грозила. Как только костюм отфильтровывал немного морской воды, превращая ее в пресную, Хакер проглатывал ее, промывая организм и время от времени выбрасывая отходы, чтобы кормился окружающий планктон.

Постепенно он обретал способность мыслить ясно.

Неужели я действительно хотел вернуться к рифу? Должно быть, бредил. Я мог получить сотрясение мозга. Похоже, эти чуваки с плавниками спасли меня от меня самого.

Конечно, Хакер и раньше видел дельфинов – особенно с носом бутылкой – на многочисленных шоу, посвященных природе и путешествиям. Однажды, ныряя возле Тонга, он даже поиграл с парой таких. Возможно, поэтому он вскоре начал замечать необычные особенности этой группы.

Например, эти животные по очереди издавали сложные звуки и при этом смотрели друг на друга или что-то показывали носами… как будто обменивались репликами в разговоре. И он мог поклясться, что они жестами указывают на него. Возможно, даже обмениваются забавными замечаниями на его счет.

Конечно, это иллюзия – вероятно, еще сказывается сотрясение плюс старая добрая игра воображения. Общеизвестно, что после ста лет преувеличенных оценок и мечтательных предположений наука наконец определила уровень интеллекта дельфинов Tursiops truncates. Они действительно очень умные животные – примерно равны шимпанзе, – с некоторыми базовыми лингвистическими свойствами, и подлинные хозяева подводных звуков. Но было с несомненностью доказано и другое – у них нет собственной речи, а по способностям они уступают даже двухлетнему ребенку.

И все же, наблюдая, как самка дельфина с детенышем охотится на осьминога в его каменном логове, Хакер с помощью имплантата в челюсти ощутил, что эти двое, кажется, действительно разговаривают. На вопросительные писки детеныша отвечали медленные повторения матери. Хакер даже понял, что особый синкопированный писк означает «осьминог».

Иногда один из дельфинов нацеливал на Хакера свой выпуклый лоб, и имплантат в челюсти начинал щелкать как сумасшедший, отчего мелко стучали зубы. В сущности, это напоминало код, которым космоныряльщики вроде него связывались со своими капсулами, когда на время полета срабатывали их ушные затычки. За отсутствием иного занятия Хакер сосредоточился на этой вибрации в челюсти. «Наш обычный слух не годится для этого мира, – сообразил он. – Он только затемняет суть».

Все это очень интересно, и, конечно, когда его спасут, ему будет о чем рассказывать. Но по мере того как возвращалась способность рассуждать, Хакер начал задумываться.

Приближаюсь ли я к берегу?

И разве эти твари никогда не чувствуют голода?

Ответ он получил час спустя.

С востока появился большой дельфин, как будто запутавшийся в сети. Вначале Хакер решил, что это клубок водорослей. Потом узнал рыбацкую сеть – веревочную паутину, опутавшую все тело дельфина до самых плавников. Эта картина вызвала у Хакера необычное чувство – жалость, вместе с чувством вины за то, что человеческая небрежность сделала с бедным животным.

Он достал нож из ножен и поплыл к дельфину, собираясь разрезать сеть и освободить его, но помешал другой дельфин, который остановился перед Хакером и преградил путь.

– Эй, успокойся. Я просто хочу помочь! – жалобно сказал Хакер…

…и с удивлением увидел, что другие члены группы подплыли к запутавшемуся животному и ухватились за края сети. Отталкиваясь мощными ударами плавников, они заставляли «жертву» вертеться вокруг своей оси. Сеть разворачивалась – плавно, не застревая, пока не растянулась на двадцать метров. Большой дельфин отплыл, определенно невредимый.

Другие дельфины, ухватив сеть за края, раскрыли ее и держали. Потом Хакер увидел, что молодые дельфины отплыли. Он удивленно смотрел, как они описали широкую дугу, обогнув косяк рыб, которые мирно кормились над коралловым утесом поблизости. Молодые дельфины начали нападать на серебристую толчею – по-видимому, это была кефаль, – и косяк стал уходить от них.

«Загонщики! – Хакер узнал охотничий прием. – Они гонят весь косяк в сеть! Но как они…»

Он смотрел. Вся группа действовала согласованно, с той слаженностью, которая приходит только с опытом: одни загоняли рыбу, другие манипулировали орудием лова, пока примерно четверть косяка не оказалась в сети. Тогда дельфины позволили остальным рыбам отвернуть и уплыть.

Нужно было вдохнуть, и дельфины один за другим устремлялись к поверхности. Затем каждый в стае по очереди приближался к сети, просовывал узкий клюв между ячейками и хватал рыбу. Так продолжалось довольно долго. Дельфины ели, поднимались подышать и снова ели, продолжая держать сеть…

…пока не насытились. Тогда на первый план выступила игра. Три молодых дельфина начали перебрасываться бедной рыбой. Другая пара принялась рыть носами илистое дно, гоняя ската. Между тем старшие старательно вытянули сеть, снова обмотали ее вокруг того, кто ее принес, и этот дельфин уплыл на восток – очевидно, сеть не мешала ему плыть.

«Да будь я синеносым сусликом!» – ахнул про себя Хакер.

Вокруг плавало много мертвых и умирающих кефалей. Хакер еще не вполне опомнился от удивления, когда один из его спасителей приблизился с рыбой в пасти и принялся кивать, будто приглашая.

Хакер вспомнил о собственном голоде. «Вкус должен быть как у суши», – подумал он, сообразив, насколько далек от мира людей с огнем, на котором готовят пищу…

…и тут же, непрошеная, возникла неожиданная мысль о матери. Особенно о том времени, когда мать старалась объяснить свой страстный интерес к поискам жизни в космосе, на которые потратила полмиллиарда своих собственных долларов. «Одна теория утверждает, что на планетах типа Гайи покрыта водой гораздо большая часть поверхности, чем 70 процентов, как на Земле. Это может означать, что разумные киты или моллюски гораздо обычнее, чем мы с руками и огнем. Это многое объяснило бы».

В ту пору Хакер все это пропускал мимо ушей. В конце концов это ведь было ее увлечение, не его. Сейчас он пожалел, что слушал недостаточно внимательно и не пытался понять. К тому же сейчас бедная Лейси, должно быть, больна от тревоги за него.

Сосредоточившись на одном – на своем голоде, он подплыл к дельфину и попытался взять предложенную еду.

Однако дельфин в последний миг отдернул рыбу и разразился стаккато звуков. Хакер подавил раздражение и гнев, хоть это далось нелегко.

«Когда есть опасность излишне бурной реакции, попробуй остановиться, – говорила ему когда-то женщина-психотерапевт (до того как он ее уволил). – Всегда помни, что у случившегося может быть и другая причина, кроме заурядной злобы».

Дельфин снова протянул ему рыбу, и имплантат в челюсти повторил тот же ритм.

«Он пробует меня учить», – сообразил Хакер.

– Это звуковой код для рыбы? – спросил он, зная, что шлем воспроизведет его голос, но никак не ожидая, что дельфин поймет разговорный английский.

К его удивлению, дельфин покачал головой: Нет.

Подчеркнуто выразительное «нет».

– Гм. – Хакер поморгал и продолжил: – Это значит «пища»? «Еда»? «Умывайся перед едой»? «Добро пожаловать, незнакомец»?

Его догадки были встречены одобрительными звуками, и дельфин подтолкнул рыбу к Хакеру. Тот внезапно ощутил волчий голод и, разорвав рыбу, просунул куски через узкое отверстие для еды в шлеме, не заботясь о том, что вместе с ними туда попадает соленая вода.

«“Добро пожаловать, незнакомец”? – размышлял он. – Для тупого животного очень абстрактная мысль. Хотя, признаю, дружелюбная».

ЭНТРОПИЯ

В своем пророческом романе «Холодная война» Фредерик Пол показал ужасающе правдоподобную модель гибели человечества, в которой наши государства и группы, не решаясь на открытый конфликт, переходят к тактике «зуб за зуб» – к тактике взаимного саботажа, пытаясь разрушить инфраструктуру и экономику друг друга. Естественно, цивилизация погружается в водоворот угасающих надежд.

Звучит угнетающе? Заставляет задуматься, какая часть «случайностей», происходящих с нами, никак не связана с Удачей?

Конечно, всегда возникают теории заговора. Сверхэффективные двигатели, которые алчные энергетические компании не пускают на рынок. Лекарства, утаиваемые жадными до прибыли фармацевтическими гигантами. Мошенники, монополисты и денежные мешки, которые покупают интеллектуальную собственность, чтобы хоронить знания, а не распространять.

Но эти мрачные слухи не раскрывают одного – мы движемся к отчаянию, потому что усилия добропорядочных, умеющих работать мужчин и женщин ни к чему не приводят. Их труды сознательно предают забвению оттого, что некие правящие элиты заняты тайной борьбой за свои цели. И вот эта – «зуб за зуб» – игра с отрицательным результатом и есть любимейшее времяпрепровождение людей.

Оно называется война.

«Рог изобилия Пандоры»

27
Посол

«Мы передумали, Лейси. Поскольку бедного Хакера еще не нашли, мы не хотим отвлекать тебя. Тебе не обязательно лететь на предстоящее собрание клайда в такую даль от зоны поисков твоего сына. Мы справимся, хотя нам будет не хватать в Цюрихе твоей мудрости».

Ну еще бы, подумала Лейси, разглядывая на превосходном трехмерном экране красивую блондинку в натуральную величину. В отличие от предыдущего разговора в горах Чили сейчас шла двусторонняя передача изображения между двумя роскошными, полностью защищенными от прослушивания коммуникационными центрами отделений клуба «Саламандра» высоко в Альпах и здесь, в Чарльстоне, куда, несмотря на плотно закрытые двойные двери, с волнами тяжелого, как в джунглях, жара пробивался запах магнолий. Обе комнаты были обставлены одинаково – это позволяло не обращать внимания на границу, отделявшую реальность от изображения. Казалось, женщины разговаривают, разделенные двумя метрами, а не тысячью километров.

Защита от подслушивания осуществлялась обычным образом, через мозг двух попугаев, шифровальным устройством, которое невозможно перехитрить. Только теперь мозг птиц был непосредственно включен в сложную передающую систему, позволяя применять более сложную шифровку. Такая техника обеспечивала Лейси чтение по лицу собеседницы. Без специальных анализирующих программ.

Сочувствие – это только предлог, Хелен. Обдумывание закончено. Принято решение насчет предложения Пророка, верно? И вы знаете, что мне это решение не нравится.

Проверяя эту свою гипотезу, она сказала:

– Может, мне все-таки стоит прилететь? Для поисков я наняла самых опытных людей. Если останусь, буду путаться у них под ногами или сгнию в этой проклятой сырости. А там, у вас, отвлекусь, немного успокоюсь…

Задержка была совсем невелика, и поэтому Хелен Дюпон-Вонессен перебила:

«Точно так мы и подумали, дорогая. Отвлечься – вот что вам нужно. Поэтому у нас есть для вас задание. Оно гораздо больше соответствует вашему интеллекту, чем общение со скучными гномами-триллионерами. – Хелен улыбнулась своей обезоруживающей шутке. – К тому же это поможет вам оставаться ближе к району поисков на случай, если поисковики найдут… если вы им понадобитесь».

Лейси почувствовала, что ее мысли уходят от той ледяной точки, где она держала тоску по пропавшему сыну. Это помогло ей задуматься о другом и холодно проанализировать истинный смысл слов Хелен.

«Она даже не предлагает мне отправить на встречу в Швейцарии суррогат или представителя. Хочет полностью устранить меня из этого дела».

– Да? И что это за задание? – спросила Лейси.

«Представлять первое сословие, или по крайней мере нашу его часть, на пресс-конференции по поводу Артефакта в Вашингтоне. В конце концов, Лейси, разве это не в твоих интересах? Вот неожиданная кульминация всего, о чем ты мечтала, контакт с внеземной жизнью! Кто из представителей нашего класса лучше готов понять суть дела и его последствия?»

Лейси едва сдержала раздражение. Хелен предлагает ей работу ученого… как какому-то высоколобому наемному сотруднику из пятого сословия.

Конечно, предложение соблазнительное.

Хелен меня знает. Мне очень хочется увидеть этого знаменитого посланца из космоса.

Но дело в другом. У ее коллег-аристократов достаточно первоклассных ученых, работающих по этой теме, – либо на самой конференции в Вашингтоне, либо тех, кто внимательно наблюдает за поступающими данными, выдает резюме и советы прессе о последствиях полученного Послания-в-бутылке. О последствиях для всей планеты. Для шаткого, непрочного общественного договора. И для тех, кто сидит на вершине этой шаткой социальной пирамиды.

«Они уже приняли решение, – поняла Лейси, по-своему истолковывая напряжение в словах собеседницы и настороженное выражение ее лица. – Новость о контакте с межзвездной цивилизацией, должно быть, сильно их поразила, заставив ведущие семейства прийти к согласию. Они расстроены и охвачены паникой не меньше, чем одурманенные демонстранты в сотнях городов, призывающие к уничтожению Объекта Ливингстона».

Но триллионеры не участвуют в демонстрациях. У товарищей Лейси есть другие способы действий.

«Они решили присоединиться к Тенскватавате, к Пророку, – поняла она. – И к его Движению отречения».

Конечно, она понимала, что это означает. Новый подъем антиинтеллектуализма, подогреваемый политиками-популистами и СМИ – по крайней мере той их частью, которую контролируют две тысячи самых влиятельных семейств. Древнейшая разновидность игры: запугать массы «чужаками», – а кто лучше подходит на эту роль, чем пришельцы из космоса? Хорошенько запугать толпу, и та послушно пойдет за элитой, клянясь в преданности людям, восседающим на спинах лошадей. Или стоящим на палубах яхт. Наделяя их властью.

Лейси не возражала против этой части плана: еще до того как встретилась с Джейсоном, родители и учителя объяснили ей очевидное – демократия не свойственна природе человека. Феодальные отношения преобладают в обществе во все эры, при всех культурах, с первых дней записи истории на глиняных табличках. Это отражено даже в современных фильмах и популярной культуре. Миллионы потомков просвещенных революционеров сегодня питаются байками о королях, колдунах и тайных иерархиях. О сверхгероях и полубогах. О знаменитостях, королевских семействах и унаследованных привилегиях.

Эта кампания в СМИ уходит корнями в далекое прошлое. Прикормленные придворные мудрецы, от Конфуция и Платона до Макиавелли, от Лени Рифеншталь до Ханы Нити, все предостерегают от власти толпы, все учат необходимости благородного авторитаризма. В своей первой и единственной книге – распространяемой только внутри клайда – Джейсон приводил убедительные доводы в пользу newbless oblige…

…хотя Лейси иногда продолжали одолевать сомнения. Находило бы ее сословие эту точку зрения столь привлекательной, если бы само не входило в высшую касту? Платоновскую верхнюю корку?

О, безусловно, всеми людьми и всей планетой лучше будет руководить единая аристократия, чем разделенные на враждующие фракции десять миллиардов вспыльчивых, легко пугающихся «граждан» с ядерным и биологическим оружием. Просвещение нравится ей не из-за народного правления. Демократия – лишь неудачное и потенциально опасное следствие того единственного, что она по-настоящему ценит.

Члены клайда считают, что смогут использовать Тенскватаву как средство удержания власти. Но эта новая волна популистского консерватизма – Движение отречения – не подсознательный рефлекс, как в первые годы столетия. Не приступ деревенской религиозности, которую легко возбуждают марионетки плутократов. Не в этот раз. Последователей Пророка не устроит следование их делу лишь на словах. Теперь нет.

Хотя прошло всего несколько секунд, Хелен явно нервничала из-за задумчивого молчания Лейси.

«Сделаешь это для нас? Конечно, мы снабдим тебя необходимыми средствами и штатом».

– Конечно. И в том числе…

«Э-э… Любая лингвистическая поддержка и все специалисты, какие тебе понадобятся».

– А инструменты моделирования? Для анализа социальных последствий?

«Абсолютно все, лучшие из имеющегося».

«Правда? – Лейси сумела не выгнуть скептически брови. – Новейшие версии, которыми пользуетесь сами?»

Любой человек за пределами клайда – то есть 99,9996 процента человечества (почти точно) – назвал бы Лейси частью «внутреннего круга». Дело не только в богатстве и способности приобрести влияние. Имеет значение и семья. Особенно когда поколение сделавших самостоятельно себя русских, китайских и американских олигархов ушло, оставив управлять нажитыми состояниями рожденных и выросших в роскоши потомков, и когда восстановился прежний порядок наследственной преемственности. И тем не менее Лейси знала: даже несмотря на ее брак с Джейсоном и на то, что ее родители помогли отсрочить Большой Договор, эти связи не гарантируют истинной власти. Даже знание всей подоплеки не гарантирует.

Иногда начинаешь гадать – кто эти подлинные иллюминаты? Те, кому ведомы подлинно большие тайны? Те, в чьем распоряжении вся грязь, и они в состоянии шантажировать даже самых идеалистически настроенных политиков? Те, кто тайно дергает за нити и передвигает влиятельнейших людей мира, как фигуры на шахматной доске?

Задумывается ли об этом Хелен?

Когда думаешь о большинстве этих отпрысков, принцев, шейхов и неолордов, убежденных в своем высоком интеллекте (ведь лицемеры льстят им, ставят высшие оценки в Оксбридже), остается лишь надеяться и молиться, чтобы не они дергали тайные струны! Любая тайная группа аристократов должна быть умнее их.

Возможно ли, что их вообще не существует? Может, каждая фракция аристократии считает, что делами в действительности управляет кто-то другой?

Лейси не знала, какая возможность для нее страшнее. Загадочная суперэлита влиятельных людей, вмешивающихся во все так, что она этого даже не замечает… или просто все обстоит так, как видится: смесь картелей и сословий, бесстыдных гильдий и бессильных государств плюс туман, который напускают «умные» горожане и пугающие иры… и все стараются повернуть руль, а в результате кораблем никто не управляет. Совсем никто.

Она осторожно ответила:

– Гм, я… наверно, хорошие инструменты помогут. Могу я получить доступ к Квантовому Глазу в Рияде?

Хелен моргнула, заерзав в кресле. Просьба была несколько больше, чем цель – отвлечь одну свихнувшуюся пожилую женщину от более серьезных проблем.

«Я… я могу обратиться в Рияд. Хотя, знаете, они немного…»

– Подозрительны? Но разве они не полноправные члены нашего клайда? Если все согласны с тем, что моя миссия важна…

Она не договорила. И это подействовало. Хелен кивнула.

«Едва ли это будет проблемой, Лейси. Мой помощник свяжется с вашим и уточнит подробности. А сейчас, увы, я должна бежать. Приезжают Боголомовы, а вы знаете, как они любят церемонии. Они действительно считают себя царями, боярами или еще кем-то – вплоть до генеалогического древа с волшебной пылью и поддельной ДНК».

Хелен скромно хихикнула, потом выпрямилась и с явной симпатией посмотрела Лейси в глаза.

«Пожалуйста, примите наши благословения, дорогая. Мы вместе с вами молимся, чтобы Хакер нашелся и благополучно вернулся к вам».

Лейси со всем самообладанием, какого потребовало от нее завершение этого разговора, поблагодарила молодую женщину. Но не искренне. Когда экран потемнел, она молча сидела в гостиной, чувствуя себя несчастной. Одинокой.

Сначала Джейсону понадобилось отправиться в самый опасный район Дня ужаса, вместо того чтобы разумно держаться подальше от опасности, и он стал образцом героя newblesse oblige… как будто такая честь может утешить вдову…

…потом Хакер бросился в космос – со всей показной храбростью Джейсона, но без его чувства ответственности…

…и теперь дошло вот до чего. Равные мне клеймят меня. Отстраняют. Убирают подальше от решения, которое может определить судьбу цивилизации в последующих поколениях. И все потому, что считают – и не без оснований, – что мне их решение не понравится.

Может, уйти от них? Присоединиться к какой-нибудь другой коалиции богачей-доброхотов?

Их много, и среди них есть те, кто проявляет такую же склонность к науке. Миллиардеры-технологи и предприниматели в первом поколении, взбудораженные Гаванским артефактом. Некоторых, например коспонсоров ее телескопа, она хорошо знает. Не все сверхбогачи сверхреакционны. Даже не большинство.

Но эти прочие богачи действуют обычно как индивиды или небольшими группами, пойдя на поводу у личных страстей и разных интересов. То самое стремление к уникальности, что принесло их богатство, мешает им действовать согласованно. Не исключение даже та группа осторожных, которые называют себя надеритами.

Никто из них – ни порознь, ни вместе – не сравнится во влиянии, силе и макиавеллиевской жестокости с клайдом.

Если отойду, присоединюсь к миллиардам. К тем, кто живет в истории… вместо того чтобы заказывать ее, как блюдо в ресторане.

– Признаки разумной жизни должны существовать повсюду, мадам, – говорил ученый низким голосом с сильным ямайским акцентом.

– Древние чужаки – такие ууумные – должны были намного опередить нас, рассевая семена цивилизации по всей Галактике еще до рождения нашего Солнца, наполняя космос культурой и умными разговорами.

Поэтому с самого начала, когда мы начали искать в космосе технически развитые цивилизации, казалось удивительным, что их так мало. Существует только один доказанный пример разумной жизни – мы!

Профну жестикулировал обеими руками и так энергично качал огромной головой, что отвислые мочки его ушей задевали кружевной воротник. Он отбрасывал их назад к многочисленным киберактивируемым дредам – антеннам-приемникам и одновременно его персональному отличительному признаку. Хотя он был лишь самым известным из десятков ученых родом с этого богатого талантами маленького острова.

– Это я знаю, – вздохнула Лейси. Ей не нужен был ученый астроном, чтобы – в тысячный раз – разъяснять ей отчаянную логику парадокса Ферми. Но профессор Нузон продолжал делать именно это, возможно, стараясь произвести впечатление на собеседника. Или репетируя свое еженедельное выступление.

– Посмотрите сюда. – Профессор показал на экран, где виднелось нечто вроде первобытного моря, над которым сверкали метеоры. – Предтечи жизни появляются всюду, где есть поток энергии плюс десяток основных элементов, растворенных в жидкости – не обязательно в воде, но вообще почти в любой жидкости! Не только на планетах с океанами на поверхности! И на маленьких планетах, которых в десятки раз больше и на которых жидкость покрыта льдом, как на Европе, Энцеладе, Миранде, Тетисе, Титане, Обероне…

Лейси хотелось перебить его. Вернуть к теме Артефакта. Но она знала, что явное неодобрение может вообще заставить его замолчать. Чтобы действовать успешно, железную руку следует одеть в мягкую перчатку – урок, который она тщетно пыталась втолковать своему горячке сыну.

К тому же ситуация с профессором Нузоном исключительно ее вина.

Так мне и надо – зачем выбрала советника с умом Торна или Кунина, но с эго болливудской звезды и манерой изъясняться растамана.

На широком лбу Профну над темными сверкающими глазами из-под кожи выпирали имплантаты. Поэтому – совершенно намеренно – его череп казался необычайно большим. Как разбухшее суфле.

По крайней мере, когда говорит со мной одной, он не так сильно нажимает на жаргон. Хотя проф растягивал гласные и все «т» произносил как «д», она была благодарна за то, что он не приправляет свою речь островными словечками. На публике и на его шоу Профну трудно понять без субтитров.

Картинным взмахом руки профессор Нузон вызвал на экран новые изображения.

– Конечно, наш… ваш… телескоп нашел следы жизни на десятке планет! Но все они пока приносят только разочарования. Ни одну из них не назовешь Новым Сионом. Нужен еще один шаг. Жизнь должна поумнеть и стать способной к созданию технологий.

По поводу того, насколько исключительна Земля, на которой люди продвинулись так далеко и так быстро, велись бесчисленные споры. И если более древние разумные расы действительно существуют, как лучше их искать? Означает ли отсутствие ярких путеводных маяков, что там вообще нет никаких Старших Рас?

Но спокойствие. Появление Объекта Ливингстона как будто разрешило этот спор.

Профессор усмехнулся с видом человека, чья правота после ста лет споров подтвердилась.

– Из самого существования Артефакта и из присутствия в нем множества разумных существ можно сделать вывод, что нас окружает немало передовых цивилизаций! Их приглашение «присоединиться» – войти в удивительное сообщество звездных братьев – уже вдохновило и взволновало миллиарды людей на нашей одинокой планете. Хотя некоторых шишек и трогов, которые боятся перемен, эта перспектива может испугать.

Профну как будто не замечал иронической гримасы Лейси и не думал о ее возможном конфликте лояльностей. Сама она должна была бы с нетерпением смотреть в будущее. Если бы не тревога за Хакера, она, вероятно, тоже радовалась бы перспективе Первого Контакта. (Хотя выражала бы это более сдержанно, чем этот суперэкстраверт.)

С другой стороны, ее каста – высшие представители аристократии – не видела в контакте ничего хорошего. Даже если мироустройство чужаков – это благожелательная передовая цивилизация, одновременно щедрая и мудрая, психологическое потрясение может вызвать новую волну тревоги, паранойи или алчного гнева. Развитие межзвездных торговых отношений может породить новые удивительные технологии. Опасности? Но даже самые благожелательные могут разрушить и без того уже напряженную экономику, сделав ненужными целые отрасли, лишив работы миллионы человек, не говоря уже о разорении многих инвесторов.

Неудивительно, что этот кризис вызвал долгие переговоры между клайдом и Движением отречения Тенскватавы. Культуры редко переживали контакт с более развитыми чужаками без десятилетий унижения и жертвенности. Это удалось Японии в эру Мэйдзи. И в Японии тогда не было демократии.

Но Лейси вернулась мыслями к настоящему. Ученый-шоумен, которому она платила, продолжал свои стремительные объяснения, не останавливаясь ни на мгновение.

– …и даже это для нас загадка! Мы можем только надеяться, что Комиссия по Артефакту сможет преодолеть лингвистические барьеры. Особенно теперь, когда эти тупицы позволили мне – и вам, конечно, мадам, – оказаться настолько близко, чтобы задавать вопросы!

– Так о чем мы должны спросить прежде всего, профессор?

– О, проблем очень много. Например, само присутствие Артефакта здесь, на Земле, доказывает – спокойствие! – возможность межзвездных путешествий!

«Опять-таки если полагать, что это не розыгрыш», – думала Лейси, отмечая про себя, что Профну все еще не упомянул главный вопрос.

– Правда, мы по-прежнему не знаем, как объект пересек огромную пропасть между звездами. Но, принимая во внимание тот факт, что он существует в чисто кристаллической твердой форме, я поставил бы целое состояние на то, что метод ускорения довольно жесткий! Возможно, какая-то поистине удивительная пушка-ускоритель выстрелила с околосветовой скоростью. Или, возможно, свертывание измерений позволяет использовать червоточины, для чего требуется энергия суперсверхновой! Я тут проделал предварительные расчеты…

– Профессор. Пожалуйста. Мы можем держаться главного вопроса?

– А, да. Приглашение. – Он кивнул. – Простите мою увлеченность, мадам Дональдсон-Сандер, я… перейду к этому! Понимаете, культ СЕТИ в течение восьмидесяти лет упорно отвергал саму возможность путешествий. Когда их программы преклонения перед небом не давали никакого результата, они отыскивали какой-нибудь правдоподобный предлог. Еще немного времени. Терпение… и еще более совершенное оборудование – и со временем мы найдем иголку в стоге сена… ту самую мудрую Старшую Расу, которую рассчитываем найти!

Хм. Лейси не могла не подпасть под влияние чар, которые он плел. Свой личный капитал Нузон создал из миллионов микровзносов: люди шли на все, лишь бы услышать его экстравагантные объяснения. Хотя некоторым просто нравились его похожие на змей дреды, колеблющиеся над головой и испускающие облака многоцветного дыма.

– Увы, межзвездные путешествия все меняют. Если передовые обитатели звезд могут пролетать огромные расстояния и колонизировать планеты, тогда не нужно множить свои копии. Колонии рассылают собственные экспедиции, заполняя стог сена!

Но мы не видим сказочных Других. Никаких громадных инженерных проектов, которые мы когда-нибудь сможем осуществить, если станем истинно смелой и успешной цивилизацией. Космические корабли на антиматерии, гигантские гелиоколлекторы, сферы Дайсона, сообщества Кардашева, связывающие многочисленные солнечные системы, – все это можно обнаружить…

Профну пришлось остановиться, чтобы вдохнуть.

– Но мало того! Мы нашли бы признаки на самой Земле, если бы гости смыли за собой в туалете или бросили бутылку коки в палеозойское море. Да наши геологи и палеобиологи засекли бы чуждые, внеземные бактерии в тот же миг, как они появились бы. Разве не так?

Нет, с логикой старины СЕТИ что-то было неладно. Но вот появился этот чудесный галактический артефакт. Только сейчас…

Он воздел палец, и одна из его активированных косичек мгновенно поднялась.

– Теперь кажется, что жизнь вполне обычное явление, и…

…разумная жизнь, способная создавать технологии, вовсе не редкость – и…