Текст книги "Бытие"

52
Оценка

…в идеале – один астронавт, скучающий, перегоревший, которого легко одурачить…

Джеральд почувствовал, что все смотрят на него.

Геннадий охнул. Акана скрипнула зубами.

– Что ж, кое-чего он добился, – заметила Эмили. – За несколько минут этот сукин сын переместился с 246-го места на 9-е. Быстрее всех в истории добился известности! Простите, Джеральд, но он только что опередил вас.

«Помолчите», – был его единственный ответ.

Никто из них не слышал первого выступления Брукмана десять минут назад – то есть в далеком прошлом. Комментарии со всего мира загнали счетчики выше всяких отметок, переполнив систему оценок. Но на периферии тру-вир зрения Джеральда все еще было поразительно спокойно. Уровень фильтрации был так высок, что проходили только сообщения высочайшей надежности, сосредоточенные вокруг центральной фигуры рослого худого автора фантастических романов, который сухо, даже вкрадчиво, но искренне, излагал свое «послание».

И тогда я понял… Пришлось понять. В своей доверчивости я предоставил свои услуги, свое творчество заговорщикам…

Джеральд вздохнул. Парень молодец. Он никогда ничего подобного не видел. И сейчас не важно, что его высокая репутация подкреплялась в основном фразами «Чушь собачья!» и «Нелепость!» Это замечания уважаемых ученых и специалистов в области техники, а не мужчин и женщин с улицы.

Невозможно отрицать, что я нарушил закон… я пытался розыгрышем излечить мир от современного недуга.

Бен Фланнери восхищенно вздохнул.

– Видите, как этот ублюдок-пакеха[26]26
   Пакеха, маори Pa$keha$ – жители Новой Зеландии европейского происхождения (или с преобладанием европейских генов).


[Закрыть] повысил доверие к себе, разыграв карту добровольного мученика? Кто будет признаваться в преступлении, которого вообще не было? Помнится мне… – Он почесал голову. – Кое-кто недавно проделал то же самое. – На Бене не было очков, поэтому он не мог получить мгновенный ответ. – Но сейчас нам отдуваться!

Джеральд молча думал:

«Неужели? И что, стало хуже, чем раньше?»

Слава Богу, Артефакт занят – в соседнем помещении несколько специалистов вводят в него техническую информацию, так что чужаки этого сообщения не слышат. Надо подумать, как лучше сообщить им, что они «розыгрыш».

Властям: позвольте заверить, что я буду сотрудничать, все расскажу и охотно приму наказание в традициях Ганди, Кинга, Солженицына и других борцов за правду.

Эмили застучала кулаком по столу, а Геннадий застонал.

Один из соседних вирт-экранов все еще светился: на нем Горосумов излагал свою последнюю теорию – что Артефакт не «письмо счастья», а скорее живой вид. С «репродуктивными способностями р-типа», роднящими его с теми океанскими тварями, которые выпускают в обширный океан, очень похожий на космос, огромное количество икры – из тех соображений, что одна или две икринки найдут теплое место, где смогут вырасти и снова начать воспроизводство. Очаровательное сравнение – еще один повод негодовать из-за нелепого вмешательства Брукмана.

Жизнь, к которой вы теперь можете вернуться, зная, что мы, человечество, снова одни во Вселенной.

Наконец долговязый писатель умолк, искусно улыбаясь в камеру со смесью мальчишеского озорства и благородства святого. Картина исчезла…

…и тогда вихрь пятен, наползающий на тру-вир экран Джеральда, превратился в бурю, каким бы высокоизбирательным ни был фильтр. Джеральд снял очки и снова посмотрел через комнату…

…на стол, где в окружении камер и иной записывающей аппаратуры сверкал знаменитый Артефакт, передавая первую порцию технических диаграмм и описаний, позволяющих человечеству организовать выпуск собственных зондов, если будет выбран такой путь. Одно только это обучение может держать экипаж Артефакта при деле месяцы, а может, даже годы.

Особо Мудрый настоял на том, чтобы мы перешли к этому этапу, после того как несколько дней беседовали с разными существами по отдельности. Пора переходить к делу, настаивал он. Жаль. Отдельные пассажиры были удивительны, разнообразны, очаровательны… а теперь Хэмиш Брукман утверждает, что всех их выдумал!

По какой-то причине, которую сам не смог бы определить, Джеральд начал думать об Оме и Брукмане как о двух сторонах одной медали. Оба они были синонимами грандиозной головоломки.

Патрис Чомбе, специалист по изучению поведения животных, прокомментировал то, что они все сейчас видели. Публичное заявление Брукмана.

– Впечатляет.

Эмили повернулась к нему.

– Впечатляет? Ах он… ах он лжец! Мы всесторонне проанализировали гипотезу «розыгрыш». Некоторые аспекты инопланетных технологий опережают наши на десятилетия, но ведь полно других! Лучшие лаборатории проведут годы, разбираясь в них. Маленькая группа заговорщиков, поощряемая Голливудом, просто не может…

– И еще орбита перехвата, – добавил Геннадий. – Он летел из глубокого космоса по траектории, которая невозможна для запуска с Земли…

Но его, в свою очередь, перебил Хайхон Мин:

– Опровержение еще проще, друзья мои. Камни, которые взрываются под землей, привлекая к себе внимание. Вспышки в поясе астероидов. Они делают его концепцию такой нелепой, что диву даешься, как это кто-то принимает Брукмана всерьез.

О да. Джеральд моргнул и сухо улыбнулся агенту китайского правительства. Иногда самое очевидное не сразу приходит в голову. И все же…

– Эти разбитые камни и далекие вспышки практически неощутимы, – сказал Джеральд. – А все мы знаем, что большая часть населения просто не способна к логическим абстракциям. Все обернулось бы иначе, будь у нас второй работающий камень. Он был бы осязаем, и никто не стал бы слушать этого типа.

Конечно, иметь второй артефакт хочется и по другой причине. У этого второго история может быть иной.

– И тем не менее, – продолжал Хайхон Мин, – я не пойму: что заставило мистера Брукмана сделать это?

Акана пожала плечами:

– Его цель не в том, чтобы убедить всех. Определенно не ученых и не интеллигенцию. Вероятно, даже не большинство. Просто (как мы узнали здесь, в Америке, в начале двадцать первого века) легче увлечь существенное меньшинство населения алогичными теориями заговора. Брукман дока в манипулировании тем, что движет большинством людей, – желанием, из которого проистекает вера.

– Но… – Эмили осеклась. – Но признаться в преступлении…

– Как уже сказал Бен, это повысило доверие к нему. Кто признается в преступлении, грозящем тюрьмой, если им не движет искреннее сознание вины? Но подумайте! Если все ученые и юристы говорят, что это не розыгрыш, за что сажать Брукмана? За то, что он – не под присягой – публично солгал? Ежегодно мы сталкиваемся с аналогичными безумными и ложными публичными заявлениями, безвкусной ложью, и никто никого не обвиняет в клевете.

– Нет, – покачала головой Акана. – В этой истории на меня наибольшее впечатление произвел встроенный в нее защитный механизм. Подумайте, что будет, если его подвергнут проверке на детекторе лжи и спросят: «Вы устроили розыгрыш?» Он может вполне правдиво ответить: «Да, я!»

– Подождите, – сказала Эмили, ущипнув себя за переносицу. – Имеется в виду розыгрыш, связанный с изготовлением поддельного артефакта, или утверждение, что кто-то подделал артефакт?

– Вот именно, – сказала Акана, видя, что Эмили с трудом удается логически развить мысль. – Если он помогал – пусть даже совсем немного – представить всю историю как розыгрыш, тогда в его личном представлении это заговор. Правда и ложь здесь так близки, что умный человек всегда может заставить гореть на полиграфе зеленые или янтарные огоньки!

Невольное восхищение в ее голосе заставило остальных членов комиссии призадуматься. Наконец Джеральд спросил:

– Но что ему нужно?

Акана на мгновение закрыла глаза.

– Этого я не знаю. Конечно, дополнительная известность – всегда лакомый кусок для таких людей. И что бы он ни сказал завтра, к этому прислушается треть населения планеты. К тому же он, несомненно, отвлек планету от страха, порожденного рассказом артиленов[27]27
   Неологизм, созданный автором из словосочетания «artificial ali-
  en» – «искусственный чужак».


[Закрыть] о том, что все разумные расы ждет неизбежная гибель. И какое бы «решение» на будущие десятилетия ни предложил Брукман, можно не сомневаться, что у него найдутся слушатели и последователи.

Конечно, Джеральд сердился: ведь известный автор романов и киносценариев публично обвинил его во лжи, – но в то же время чувствовал отчужденность от этой истории и даже слегка забавлялся.

Если Хэмиш Брукман хочет стать известней меня, пусть его.

Но вот насчет «перегоревшего» и «легко одураченного»… это мы еще посмотрим.

Вслух он просто сказал:

– В таком случае нам лучше вернуться к работе. И будем надеяться, что произойдет что-нибудь способное изменить ход этой игры.

А когда через час действительно произошло событие, изменившее ход игры, Джеральд напомнил себе: «Осторожнее с желаниями».

СКАНАЛИЗАТОР

Добро пожаловать назад, к нашему непрерывному рассказу об отклике мирового сообщества на появление Гаванского артефакта. На прошлой неделе Комиссия по контактам сделала мудрый и своевременный шаг: потребовала выслушать всех чужаков из артефакта – артиленов – по отдельности.

Девяносто два смоделированных существа, представляющих девяносто две инопланетные расы, которые когда-то смотрели с планет, подобных нашей, на звезды и задавались вопросом, одиноки ли они. Пока не стали прислушиваться к камням, падающим с неба. Пока их не убедили вложить в этот грандиозный проект желание и драгоценные ресурсы.

Делать больше хрустальных посланцев и отправлять их в небо, продолжая цепь. Как одуванчик рассыпает летучие семена. Действительно, с точки зрения одуванчика это замечательный выход. Если каждый цветок обречен на короткую жизнь от весны до осени, почему бы не рассылать тысячи семян? Новые ставки? Небольшие вложения в возможность продолжиться и возродиться? По крайней мере таково решение, принятое примерно сотней разумных рас.

Во всем мире слышали согласованное всеми этими существами рекламное выступление Особо Мудрого, или Ома. Угнетающий рассказ о ничтожных шансах на успех. Все против выживания развитой, передовой цивилизации. Это сообщение сопровождалось обещанием помощи. Инструкциями для строительства многих миллионов семян – спасательных шлюпок, воплощающих шанс на бесконечное распространение. Для избранных. Для счастливчиков.

Но Комиссия по контактам настояла на разнообразии – на том, чтобы выслушать отдельно каждого представителя. И вот это разнообразие немного оживило разговор. Мы встретились с индивидами, похожими на нетопырей, на журавлей, на гигантских богомолов… на моллюсков и инфузорий туфелек с гигантским мозгом… которые показывали нам виды своих родных планет. Плюс координаты, чтобы мы смотрели на эти планеты в гигантские телескопы, подтверждая их наличие в зоне потенциальной жизни. Хотя…

…во всех этих зонах астрономы не смогли уловить ни следов излучений, ни других признаков промышленной цивилизации. Очевидно, подтверждая печальный рассказ Ома. Но подробнее об этом позже.

Сопоставляя рассказы всех обитателей Артефакта (тех, кто согласился с нами поговорить), мы увидели различия и сходство всех видов разумной, использующей орудия жизни. Полученные данные досадно скромны – объемом всего с общую энциклопедию. (Эти существа утверждают, что основная часть информационной памяти Артефакта предназначена «для более важных вещей».) Тем не менее мы узнали о различных ветвях жизни. Узнали о других культурах и образах мышления. О других способах процветать… и терпеть поражение.

Будем надеяться, что нас ждет еще немало таких бесед.

Что поразило людей (если оставить в стороне нелепое утверждение о «розыгрыше») – так это огромные различия между встреченными нами индивидами! Некоторые из них вышли из строго регламентируемых обществ. Когда нужно было программировать следующий этап великого распространения семян, в этих обществах копировали царя или царицу. (Разве не так поступили бы фараоны?) И все долгие эпохи эти аристократические пассажиры сохраняли свое высокомерие, которое нисколько не уменьшилось. (А также опустило их в самый низ постоянного «рейтинга популярности чужаков».)

Другие общества использовали жребий или избирали для программирования своих «лучших». Некоторые пытались поместить в спасательные шлюпки всю расу. И все это выливалось в непрерывные споры о том, как должны выбирать мы, если примем это предложение.

Да, сам этот разговор возбудил занятное подозрение у самых разборчивых «умных толп». Обдумайте это. Вызвав у нас споры о том, как отбирать посланцев человечества, артилены успешно потеснили нашу первоначальную реакцию. Позволили нам преодолеть шок, вызванный самой этой идеей. Может, и хорошо, что Комиссия прервала первый раунд интервью и перешла к техническим подробностям. Конечно, рассказы артиленов досадно коротки, но пока ученые набирают том за томом технических схем и планов, мы можем обсудить более широкие вопросы.

Например… что, если это многообразие – больше девяноста разнообразных индивидов – придумано, чтобы показать нам то, что мы хотим увидеть? Даже те артилены, которые как будто бы не рады – те, кого Хэмиш Брукман называет «одуванчиками-нытиками» (нет, я не принимаю точку зрения Брукмана, просто пользуюсь его остроумным термином). Даже обитатели Артефакта, кажущиеся совершенно безумными, могут быть частью искусной рекламы. Или их удерживает в хрустальном корабле доминирующее большинство.

Узнаем ли мы когда-нибудь? Возможно – когда вернутся космические экспедиции с новыми образцами. Тогда можно будет сравнивать…

Минутку. Минутку. Я только что обнаружила…

Да это безумие. Как такое возможно?

Лучевые пушки? Вы серьезно?

53
Потемкины

Вдовствующая баронесса Смит была в ярости из-за пропажи своего сына и наследника. Ни ракеты, ни пилота не было ни в месте для посадки, ни там, где нашли Хакера.

Лейси не могла ее винить. Долгие недели две женщины делили общие мрачные мысли, объединяли свои возможности в поисках. Но Лейси поручила поиски профессионалам, а аристократка металась по Карибскому морю, браня всех встречных. И не обрадовалась, когда Хакер, который, по-видимому, вошел в группу измененных дельфинов, нашелся.

Хуже того, черный ящик из ракеты Хакера показал, что молодые люди во время своего суборбитального полета затеяли опасную игру – космическую войну. Баронесса поклялась передать дело в суд. Она требовала наказания. Грозила даже вендеттой. Лейси вспомнила собственные дикие метания между надеждой, гневом, отчаянием и облегчением. Пытаясь сохранять сочувствие к горюющей матери, она все же приняла меры предосторожности.

– Значит, запись показывает, что Хакер пытался отговорить этого мальчишку Смита? – спрашивала она юристов. – И сражался неохотно, только ради самозащиты, в то же время стараясь показать этому рожденному от инцеста дураку всю опасность игры?

Адвокаты соглашались, но, приводя некоторые фрагменты записи, замечали, что поведение Хакера тоже небезупречно. «Еще бы», – думала Лейси. Она даже решила поговорить об этом с Хакером… позже… если удастся. Но, несмотря ни на что, она радовалась его возвращению. И еще тому, как набирает обороты его новый проект – возврат к попытке изменить дельфинов. Хакеру нужна причина для деятельности, нужна страсть.

Эта страсть чревата неприятностями! Предыдущие попытки «возвысить» дельфинов с помощью генетической модификации и отбора давали неопределенные или неудачные результаты. Как собаки Хэлмсли, которых выращивали, «более шести тысяч лет улучшая породу». Спаниель, который умеет играть в примитивные шашки, но не поддается приручению, не произвел на Лейси впечатления.

Или всеми брошенные искусственные твари, населяющие темные переулки Токио, – они отчаянно пытаются показать свой ум и выделывают трюки, чтобы выжить после того, как наскучат хозяевам. Попытки изменить шимпанзе были прекращены под давлением активистов из Лиги Хестона. И никто не знал, куда девалась Баскская Химера или где живет ребенок с генами неандертальца.

Предприятие Хакера может еще больше рассердить всяких романтиков, считающих китообразных «уже разумными», не нуждающимися ни в чем человеческом. Защитники природы и религиозные фанатики могут объединиться, чтобы предотвратить опыты на высших животных. Но Хакер живет этим. Это и ее путь: тратить деньги не из высокомерия и не ради положения, но ради продвижения вперед. Ради поисков горизонта.

«Только, – думала она, – когда обнаружились мои внеземные существа, они оказались такими, каких я и представить себе не могла. Я чувствую себя как дурак, гонявшийся за автомобилем. Я его наконец догнала. И что мне с ним делать?»

* * *

Эта штука. Теперь многие так называли Гаванский артефакт. Уже не корабль с экипажем, а единое существо-машину. О, разнообразные «пассажиры» не похожи, у них разные рассказы о девяноста удивительных утраченных мирах, погибших цивилизациях. Однако трезвомыслящие люди сосредоточились на единственной цели зонда.

Поэтому после волнующего радостного свидания с блудным сыном в новом передовом институте Хакера в Пуэрто-Рико Лейси вернулась в Комиссию по контактам, презрев призывы и замаскированные угрозы своих аристократических друзей ради более интересного общества – коллег из сословия ученых.

– Артефакт не «письмо счастья», а скорее разновидность вируса, – утверждал профессор Генри Серван-Шрайбер.

– Что вы хотите этим сказать?

– «Письмо счастья» распространяется за счет того, что побуждает получателя рассылать больше копий. Но у «письма счастья» довольно узкие цели и его потребности могут быть удовлетворены. Даже если реклама вас не убедила, вы сделаете несколько копий. Недостаточно, чтобы причинить вам серьезный ущерб.

– Понимаю, – сказала Лейси. – Но вирус, когда вторгается в клетку, забирает все ресурсы, чтобы синтезировать неограниченное количество своих реплик, даже рискуя жизнью организма-хозяина, а потом заставляет этот организм передавать их все новым перспективным хозяевам. Как если больной вирусным гриппом кашляет на соседей.

– Единственное отличие в том, – размышлял психолог-кибернетик из «Кейпек роботикс», – что здесь в роли вируса выступает физически пассивный кристалл, который ничего не делает и взаимодействует только через информацию. А хозяином является человеческая цивилизация.

Лейси покачала головой.

– Ого! Это сравнение многим понравится.

Генри казался недоступным для сарказма.

– Мадам Дональдсон-Сандер, это сравнение, пусть несовершенное, тем не менее уместно. Только вместо того чтобы вводить новый генетический материал, этот тип самовоспроизводящейся машины использует убеждение. Соблазн приключений. Приманку личного бессмертия. Искушение новой технологией… и все это подкрепляется угрозой неизбежной гибели цивилизации. Каждое из этих средств является действенным «вирусом разума», пробуждающим эгоизм.

– Эти средства уже доказали свою действенность, – перебил Рам Нкрума из Ганы, специалист по биологической информации. – Сто предыдущих органических видов согласились участвовать, добавив собственные образцы. Усилив послание.

– То есть, по-вашему, ранние копии этого… космического вируса сумели вот так, запросто, убедить другие расы рассылать в космос все больше хрустальных посланников?

Лейси указала на толстое стекло, отделявшее группу советников от Главной комиссии по контактам. В этот миг Джеральд Ливингстон и остальные собрались в углу и о чем-то спорили. В стороне от них по внутренней поверхности овоида одна за другой проходили схемы, а технические специалисты записывали документ за документом: указания для человечества, как изготавливать все больше кристаллов.

– Но ведь у этих штук есть одна черта, которая решительно отличает их от вирусов.

– Какая черта, мадам?

– Они имеют искусственное происхождение! Миллионы лет назад кто-то разработал и построил первый из них. Зачем?

– Может, они умирали, – предположила Мерседес Луграха, этнолог с Мальты. – Не кажется ли вам, что все вы слишком циничны? Почему вы не рассматриваете возможность, что наши гости говорят правду?

– Действительно, – заметил виртуальный представитель «умной толпы». Гермес по-прежнему оставался золотоволосым божеством, только теперь эрзац-аватар был в деловом костюме и в очках, и все это превратило раздражительного греческого бога в фигляра. Он по-прежнему прочесывал Сетку, передавая наиболее существенные комментарии, почти как равноправный член группы. – Возьмите историю, рассказанную представителем, которого мы называем «Особо Мудрый». Мрачное сообщение о том, что все технические цивилизации гибнут. Этот рассказ многое подтверждает. Вполне возможно, что когда-то эти зонды выпускали с добрыми намерениями.

– Какими, например?

– Сберечь как можно больше цивилизаций. Должно быть, они несколько поколений закладывали туда данные о каждом из родительских обществ, богатство их философии и искусства… те самые сокровища, которые человечество тоже может вложить в космический зонд или в машину времени, чтобы показать другим, кто и какие мы были.

Кое-что из этого может даже подразумевать помощь – действия или советы, которые дадут следующей расе больше шансов. Ключ к Тайне Бытия.

Лейси готова была поверить, что Гермес личность, а не программа, написанная так, чтобы получился подобный облик.

– А что потом? – не отставал Рам.

– Со временем в игру вступят новые силы. Законы отбора и размножения вознаградят те машины-кристаллы, которые обменяли любовь к ближнему на влияние и успешность.

– И эти машины становятся непобедимыми, когда разворачивается соревнование между разновидностями «писем счастья».

– Когда мы сможем сравнить наш кристалл с другими, думаю, нам представят соперничающие программы, – сказал Генри. – Возьмем эффективность. Должны ли мы отправить миллион сложных посланцев… или миллиард более простых сверхмалых? Предвижу предложения создать межзвездные зонды размером с ноготь! Должен существовать какой-то компромисс между числом и возможностями, в конце концов сводящийся к тому, что мы видим.

И все равно будет существовать огромное давление, заставляющее ужать содержимое, выбросить большую часть истории и культуры, оставив только основную рекламу. Обращение к самой сути: к тщеславию, личному выживанию и страху перед исчезновением. Нацельте ваше сообщение на правящую элиту общества, на тех, кто может приказать построить эти зонды.

Лейси было сразу и интересно, и противно.

– Так что необходимость быть по-настоящему полезными не пройдет.

Лейси, стараясь не плакать, представляла себе более древние типы зондов-посланцев. Исследователей. Как здорово было бы обнаружить один из таких камней, набитый избранными сокровищами. Возможно, предстоящие космические экспедиции найдут.

Она откашлялась.

– Конечно, подлинная цель теперь очевидна.

– Правда? – спросила Гермиона Радагаст из Фонда Роулинг. – Какова же она, мадам Дональдсон-Сандер?

Лейси жалела, что рядом с ней нет ее личного советника профессора Нузона, который сейчас сражался в эфире с привлекательным, но нелепым Розыгрышем Хэмиша. Будь он здесь, этот ученый-шоумен сказал бы очевидное: «Нам необходимо узнать, действительно ли межзвездный вирус смертелен для своих носителей».

Собравшиеся задумались, и наконец Гермес подвел итог:

– Иными словами, рассказ этих чужаков о том, что биотехнологические цивилизации гибнут и наша единственная дорога к спасению – спасение индивидов, можно понимать и в противоположном смысле. Возможно, биотехнологические цивилизации гибнут потому, что вступили в контакт с заразными межзвездными разносчиками инфекции.

В поле зрения Лейси возникло определение: «Разносчик инфекции – объект или вещество, передающее при контакте болезнь».

«Контакт, – подумала она. – Как мне нравилось это слово. Оно казалось таким уютным, изящным, обнадеживающим. Совсем не говорящим о насилии».

– Мир нетопырей-вертолетов взлетел на воздух, когда они отправляли зонды, – сказал Генри. – Такой расчет времени…

– …может быть случайным, – вмешалась Гермиона. – Или эта ядерная война шла за право завладеть спасательными шлюпками. Но вы двое, кажется, видите кое-что пострашнее?

Генри задумался.

– Ну… люди бросаются к спасательным шлюпкам, когда считают, что корабль тонет. Может, наши нынешние пессимизм и отчаяние объясняются перепрограммированием со стороны?

– Я гадаю, – добавил Рам, – а не могут ли прошлые случаи утраты уверенности быть навязаны нам извне? Вроде всего первого десятилетия двадцать первого века…

– В таком случае, – спросила Гермиона, – зачем нам вообще пробовать этот плод? Вместо того чтобы записывать все эти технические схемы, – она показала на ученых за стеклом, – может, зарыть проклятую штуку?

– Желание миллионов, – ответил Генри. – Но мы не посмеем. Люди будут подозревать, что кто-то все равно получает эти знания – от этого Артефакта или от другого. Нет более надежного пути к войне. Сейчас есть хоть какая-то ответственность. Все получают всё и могут критиковать любое практическое использование технологий. Более того – то, что мы получим технологии, вовсе не означает, что мы обязаны строить гигантские фабрики вирусов!

– Конечно, – спокойно согласился Нкрума. – Некоторые разумные расы могут делать такой выбор. Отказываться от предложения. Мы о них никогда не узнаем, ведь они не шлют кристаллы. Но полностью отвергнуть технологию? На Земле этого не произойдет. Мы найдем миллион превосходных применений новым методам и орудиям. Более того, по мере нашего продвижения вперед, даже если мы поклянемся не создавать «письма счастья», развитие технологий будет все ближе подводить нас к возможности передумать.

– Что может быть совсем не так уж плохо! – возразила Мерседес. – Разглагольствуя о вирусах, вы слишком далеко зашли в своей подозрительности. Довольно! Вы обдумывали возможность, что Гаванский артефакт говорит правду? Что все разумные цивилизации – каждая своим путем – приходят к гибели? Разве это не согласуется с тем, что мы видели на протяжении последних ста лет?

Если смотреть под таким углом, они предлагают нам выход! Не идеальный. Не спасение. Но, возможно, единственный, какой допускает Вселенная. Все эти разговоры о вирусах могут затмить то, что нам дают, – возможность сохранить что-то от человечества!

Временно наступило молчание. Лейси дала ир задание следить за разговором, а сама переключилась на свое собственное восприятие, и для начала на внутренней стороне ее очков появилось сообщение от ее шпиона в Швейцарии о маневрах нового союза олигархии и паранойи: сейчас они лихорадочно перегруппируются, чтобы устранить последствия предательства Хэмиша Брукмана и воспользоваться атмосферой отчаяния вокруг Гаванского артефакта. Все это имело отношение к тому, что сейчас обсуждали ее соседи.

– Итак, мы достигли самого иронического момента, – рассуждал Генри. – Те, кто наиболее мрачно смотрел на судьбу человечества, видят в этом благо… в то время как оптимисты погружаются во тьму.

Лейси отложила отчет из Швейцарии, чтобы прочесть позже, и просмотрела остальные сообщения, прислушиваясь к тому, что говорили ее коллеги о разнице между симбиотическими, комменсальными и паразитическими вирусами.

– Я вам скажу, что беспокоит меня больше всего, – негромко сказала Гермиона, пока Лейси просматривала последний отчет о проекте Хакера «Возвышение». – Заложенное в Артефакте внушение. Оно может быть в любом его слове, в словах так называемых пассажиров, в каждой странице технической…

Наконец Лейси набрела на погребенное среди прочих сообщений послание, которого ждала. Из Рияда.

Квантовый Глаз наконец принял ее вопрос.

И даже, возможно, скоро будет готов предварительный ответ.

Лейси с растущим энтузиазмом выпрямилась. Но прежде чем она успела прочесть дальше…

…за толстым стеклом началось смятение! Джеральд Ливингстон и его коллеги торопливо надевали очки или толпились у голографических экранов. Лейси услышала приглушенные возгласы. Никто не обращал внимания на яйцеобразный Артефакт, который продолжал методично выдавать техническую документацию.

– Что происходит? – спросила Лейси, пока остальные советники подключались к Сетке. Гермес возвел очи горе, на мгновение сделавшись похожим на мертвеца, и заговорил невыразительным механическим голосом:

– Сообщения о деятельности в поясе астероидов и в нескольких точках Лагранжа. Обсерватории и спутники-наблюдатели сообщают об интенсивных световых лучах, сопровождающихся вспышками и детонацией.

Генри шумно втянул воздух сквозь зубы.

– И что? Мы и так уверены, что это сигналы «приходите-забирайте» от других зондов-посланцев, которые тоже хотят показать свою рекламу. Китайцы, бразильцы и американцы готовят туда экспедиции. Эти вспышки в космосе полностью опровергают нелепое утверждение о розыгрыше…

– Вы меня не дослушали, – вмешался Гермес. – Это последовательные напряженные лучи на семь-восемь порядков мощнее предыдущих вспышек. Настолько мощные, что способны распылить скалы.

Несколько секунд царила тишина. Затем…

– Черт возьми! – воскликнула Лейси. – Вы говорите о лазерном оружии?

– Не только, – ответил Рам. Афроиндийский эксперт по инопланетянам помахал пальцами, и над столом появилось голографическое изображение черного пространства, усеянного светящимися точками. Некоторые точки вдруг вспыхивали, и возле них появлялись ряды цифр. – Большая часть лучей наблюдается там, где мы несколько дней назад видели вспышки «приходите-забирайте».

– Кто-то уничтожает эти соперничающие зонды.

Яркие узкие копья света рассекали пространство между Марсом и Юпитером. Лейси смотрела, давая себе возможность осознать увиденное.

В Солнечной системе развернулась война.

Кто стреляет? В кого? Без фактов ясно только одно: слово «соперничество» приобретает новое, более резкое значение.

ЛИЧНЫЙ ПИСЬМЕННЫЙ ДНЕВНИК ТОР ПОВЛОВ

События развиваются очень быстро. Я едва справляюсь с обращенными ко мне требованиями и запросами.

Трудно ожидать этого от женщины, которую едва не испепелили. В любую из прошлых эр я умерла бы после милосердно краткой агонии или лежала под капельницами, пока не сошла бы с ума от сенсорной депривации. Мои проблемы теперь? Чрезмерное раздражение!

Во-первых, меня не оставляют в покое врачи. Они запустили наноустройства, которые, ползая от мозга к спине, восстанавливают подпирающие хрящи и выделяют гормоны роста, которые заставляют нейроны расти. Меня постоянно отрывают от мыслей или заставляют биться в капсуле с гелем из-за какой-нибудь неуместной вспышки цвета, запаха, вкуса.

Я должна быть внимательна и благодарна. Но серьезно, на моей тарелке уже чересчур много. Например, координация постоянного поиска истины, который осуществляет чрезвычайно высокорейтинговая «безумная толпа Повлов». Разве мы не помогли поднять тревогу из-за лазерных лучей, замеченных в космосе? Мы сделали это на целых семь минут раньше, чем появилось сообщение Сети безопасности.

И разве не мы приложили руку к падению популярности Хэмиша Брукмана, отчего число его сторонников сократилось до полумиллиарда? Остались только самые доверчивые и отчаянные.

Тем не менее вопросы не исчезли. Например, кто ему помогает? Кто-то поставлял ему «доказательства», которые он потом излагал: мол, некие заговорщики соорудили Артефакт из того и сего и позволили Джеральду Ливингстону найти его. Вздор, но кому понадобилось мутить воду, используя Брукмана в качестве подставного лица?

Не менее интересно – а кто помогает нам? Некоторые скрывающиеся под сетевыми псевдонимами члены «умной толпы» вроде Птицыженщины303 явно знают больше, чем говорят.

А теперь, похоже, нам подбросили ключ – набор условных кодов, с помощью которых можно пройти в очень хорошо защищенные двери!

Это может быть опасно. Но я загрузила кое-какие обманные программы, создав вымышленные личности, чтобы защитить «толпу». Конечно, это не остановит Пять Больших Правительств… или Порфирио. Но если они хотят нас остановить, то пусть говорят открыто. Или уйдут с дороги.

Что? Некоторые из вас хотят туда же, куда устремлено внимание всего мира, – туда, где со свирепой яростью вдруг начали скрещиваться энергетические лучи? Да кто мы такие, народ, любители фантастики? Ведь туда смотрят все. А мы по заповеди нашей «умной толпы» не охотимся там, где остальные. Бросьте. Оставьте эти крикливые заголовки для главных СМИ, для чиновников и публики. Сохраним прежнюю цель.

Мы идем по следу тех, кто знал о существовании Артефакта еще до Ливингстона. Кто мог знать о таких вещах столетиями или даже дольше. Каковы бы ни были древние причины хранить тайну…

…эти люди нам не друзья.