Текст книги "Бытие"

Ну да, я вижу другую параллель. Действительно ли Тигрица и Гермес такие странные? Мы понятия не имеем, соревнуются ли ир друг с другом ради нас. Или это еще одна ловушка, балаган, устроенный для тупиц и деревенщин.

Еще с полдюжины циклов Патрис продолжал игру быстрой смены поощрений и наказаний, а Артефакт то погружался в холодную тьму, то купался в сфокусированном тепле. Постепенно эксперт из Катанги начал напевать, удовлетворенно кивая головой.

– Думаю, они начинают понимать, – сказал Патрис. – Смотрите внимательно.

Привилегированное положение Джеральда давало ему возможность видеть все подробности. Первым показали существо-кальмара: оно махало единственным щупальцем и гладило поверхность раздела двух миров. Однако на этот раз кентавроид и существо – летучая мышь не отталкивали кальмара, чтобы продвинуться вперед, а заняли позиции слева от него и чуть сзади…

…и Джеральд понял цель их действий. Эти двое теперь мешали приблизиться толпе. И были не одиноки в своих усилиях. Справа от кальмара Джеральд увидел трех других, в том числе фигуру, похожую на Будду: они выступали в аналогичной роли, предотвращая вторжение толпы с этой стороны. Более того: чем дольше Чомбе освещал лучом защитников, тем более плотными и осязаемыми они становились. Более сильными и способными стоять на своем.

В центре от единственного щупальца по спирали разворачивались надписи. На этот раз словам ничто не мешало и удалось активировать звуковой интерфейс. Прозвучал голос, хриплый и расстроенный:

…мы пришли с дружбой… через огромное пустое пространство… с предложениями громадной ценности… почему же вы нас мучаете?

Акана с явным удовлетворением вздохнула.

– Ладно, Джеральд. Ваша очередь.

Он подался вперед. Необходимость писать прямо на поверхности овоида указательным пальцем отпала. Нужно было четко выговаривать слова, обращаясь прямо к камню из космоса.

– Нас беспокоило ваше поведение, – сказал он. – Мы ценим разнообразие, но требуем определенной упорядоченности – или вежливости, – если хотим, чтобы наш разговор к чему-то привел. Этого можно достичь двумя путями.

Он выдержал паузу, как рекомендовал поступить советник по лингвистике, если общение дойдет до этой стадии. Лучше дать чужакам возможность спрашивать. Прошло несколько секунд, и существо, напоминающее земное головоногое, так и поступило. Тонкое щупальце написало – а звуковое оборудование перевело:

Какими двумя путями?

Джеральд заговорил, медленно и внятно:

– Либо говорить по очереди, давая каждому такую возможность в отведенное время, либо назначить одного или нескольких из вас, чтобы они представляли всех.

Откровенно говоря, мы предпочитаем оба метода. Но первый более показателен. Пора наконец уяснить природу вашей миссии и суть великого содружества, в которое вы нас приглашаете.

Щупальце, оканчивающееся присоской, дернулось.

Помню… мы делали… так…

Джеральд кивнул, Бен и Эмили тоже. Одна из теорий объясняла неупорядоченное поведение чужаков веками, проведенными в изоляции, пока они летели через космос. Ошеломляющее испытание на выносливость, которое любого способно лишить здравого рассудка.

Я попробую уговорить остальных… сотрудничать.

Кальмароподобное существо отвернулось, кентавроид, «летучая мышь», Будда и инсектоид повернулись к нему, как будто собирались поговорить…

…и в Артефакте снова стал воцаряться хаос: те существа, что оставались сзади, образовали клин и начали пробиваться вперед.

– Уберите свет! – приказала Акана.

Артефакт погрузился в темный холод.

«Надеюсь, кристаллическое вещество выдержит эти перепады температур, – подумал Джеральд. – В космосе я никогда не имел дела с такими резкими колебаниями».

Это подтвердил и 3D-советник Гермес.

Снова появились вращающиеся облака, поднятые неясными фигурами, цеплявшимися друг за друга в виртуальной глубине под поверхностью Артефакта. Действия этих фигур вначале были столь энергичными, что Джеральд встревожился. Могут ли соперничающие фигуры причинить друг другу настоящий вред, а то и убить? В некоторых созданных людьми игровых мирах так бывает.

– Они замедляются, – заметил он.

Поток энергии уменьшился, и стычка быстро прекратилась. Они увидели, что фигуры останавливаются в тумане и начинают оседать. Джеральд наклонился поближе и сощурился, а через минуту поставил диагноз.

– Думаю… думаю, они начинают переговариваться.

– Пора, – сказала генерал Хидеоши. – Патрис, увеличьте яркость на десять процентов. Надо их вознаградить.

– Сейчас добавлю, – ответил Чомбе. – Очень осторожно.

Луч вернулся и разбился на несколько частей. Каждая осветила один кружок разговаривающих, словно одобряя их поведение. На глазах у Джеральда эти кружки набирались сил и живости. И когда некоторые из кружков разбились, то только чтобы перегруппироваться; члены этих компаний присоединились к другим.

– Получится ли? – спросил Геннадий Горосумов, скептически относившийся к такому подходу.

– Возможно, они восстанавливают навык, утраченный за долгий-долгий и скучный полет через такое количество световых лет, – заметил Бен Фланнери. – В конце концов, нужно активное сотрудничество и уйма вежливости, чтобы сохранить большую древнюю цивилизацию. То, что мы наблюдали, – возможно, поведение блестящего и цивилизованного разума, который сейчас не в лучшей форме, все еще сонный, не вполне очнулся от долгого холодного сна.

Хорошая теория. В сущности, самая популярная. Тем не менее Эмили Тан не уставала поддразнивать Бена.

– Значит, мы как нянька, которая ради твоего блага шлепает тебя по заду? Чтобы лентяй наконец проснулся?

Фланнери нахмурился, но не успел ничего ответить, так как Чомбе сказал:

– Regardez, mes amis![19]19
   Смотрите, друзья! (фр.)


[Закрыть] Наконец делегация прибыла.

Все повернулись к Артефакту – или к ближайшему увеличивающему экрану, где что-то явно происходило. В тумане показались не меньше десяти существ, которые, приблизившись, послушно расступились, оставив перед собой свободное пространство. За этой группой шла другая, гораздо бо́льшая, но держалась на почтительном удалении.

«Что ж, – заметил Джеральд. – Кажется, они научились действовать сообща.

Сейчас наконец мы можем узнать всю историю.

Кто бы мог подумать, что главная проблема Первого Контакта окажется такой личностной? Что препятствием станет недисциплинированность? Незрелость?

Но, возможно, теперь худшее позади».

ПЕССИМИЗМ

Согласно гипотезе Медеи массовую гибель в истории Земли порождала сама жизнь.

Конечно, динозавры погибли из-за случайного астероида. Некоторые иные случаи массовой гибели связаны с природными катастрофами или вулканической деятельностью. Да, величайшее бедствие на Земле – ледниковый период Киршвинка 650 миллионов лет назад, когда лед покрыл всю планету от полюса до экватора, – было вызвано морской водорослью, которая поглощала атмосферный кислород, одновременно выделяя CO₂, и, таким образом, погрузила Землю в глубокую заморозку. А сейчас жизнь – человеческая цивилизация – возможно, делает нечто прямо противоположное. Перегрев в результате парникового эффекта показывает, что у хваленой способности биосферы к саморегуляции есть пределы.

Жизнь может пойти вразнос – так раковые клетки уничтожают питающий их организм. Может, это и есть аналог человечества? «Рак», уничтожающий живую планету? Может, недавнее сокращение разнообразия и биомассы представляет собственную «биосуицидальную» тенденцию Земли? Что, если гипотеза Медеи приложима не только к этой планете, но и ко всем остальным?

С другой стороны, жизнь на Земле никогда еще не имела возможности посмотреть на себя со стороны. Понять, что она делает. И, возможно, откорректировать свои действия. Может, в этом истинная роль человечества?

Близорукий эгоизм не нов. Он свойствен всем живым существам. Мы первые способны заметить скользкий склон. Обдумать собственные дороги в ад. То, что мы сделаем, покажет, истинно ли мы разумны. Мы рак Матери-Земли… или ее новый мозг? Ее сознание.

«Кодекс Взросления»

40
В ожидании проводника

Хэмиш негодовал.

Пророк пригласил меня сюда, чтобы я помог заключить исторический союз. И вот меня щелкнули по носу, а представители власти собрались за закрытыми дверями.

Потребовалось всего одно мгновение, чтобы его иллюзии о собственной значимости развеялись.

Хэмиш сидел в глубине лекционной аудитории в просторном поместье Глокус-Вортингтона, стараясь поудобнее пристроить длинные ноги, а интеллектуалы из Движения отречения Тенскватавы сравнивали свои замечания с мнением ученых, нанятых консорциумом богатейших семейств, так называемым клайдом. Если им хочется, чтобы победил здравый смысл, предварительно должны договориться друг с другом ученые, обслуживавшие обе группировки. Обсудить предстояло многое…

Например, понятное оправдание нового направления развития общества – с посланиями, адресованными различным социальным секторам, кастам и группам интересов.

Или указания политикам и чиновникам, которых уже привлекла каждая группа, плюс планы расширения их влияния.

Также на повестке дня – хотя как вопрос – была методология успешного управления после того, как будет достигнут контроль. Присутствие этого пункта заставило Хэмиша благожелательно отнестись к делу в целом. Если человечеству предстоит вернуться к традиционным моделям, новые господа должны серьезно отнестись к своим обязанностям.

По крайней мере они как будто хотят произвести такое впечатление. Включить в свою платежную ведомость нескольких интеллектуалов – это недорого и позволяет обрести время от времени статьи о newblesse oblige, о долге аристократов править мудро. Посмотрим, будет ли грядущий феодальный порядок развиваться именно по этому пути. Ради общего блага Тенскватаве стоит сохранить при себе всех умных людей!

Утро прошло в презентациях и закрытых обсуждениях. Сушмита, социолог из Дарамсалы, произнося краткую речь о «неоконфуцианских» социальных структурах, старалась не встречаться взглядом с Хэмишем. Вспоминая время, проведенное вместе ночью, он откровенно улыбнулся, когда ее взгляд должен был скользнуть по его лицу, но контакта не получилось ни на миг. Возможно, она была смущена – или рассержена, – что он не остался на всю ночь, или просто опасалась, что обмен взглядами раскроет эту мини-связь. Если так, то стремление избегать чьего-то взгляда раскрывает еще больше… Впрочем, ему все равно.

Возможностей было много, и Хэмиш признался себе, что ему любопытно. Отчасти. Возможно, в конце концов это вопрос профессионализма. Она своего добилась – уложила к себе в постель знаменитость, – а теперь сосредоточилась на деле. С Кэролайн вначале было то же самое – сочетание страсти с самоконтролем, – и на Хэмиша это действовало. Только позже, когда большую роль стал играть смех, их отношения продвинулись к любви.

«К любви. Но достигли ли мы ее? – думал он. – И если так… то почему не смогли удержать?»

Презентация Сушмита была действительно хороша. Превосходная, точная – подкрепленная впечатляющими историческими примерами – оценка того, как сделать олигархическое правление более прочным, эффективным, длительным, укрепив его меритократией.

Естественно, эта часть понравилась интеллектуалам. Еще бы. Когда Сушмита закончила и села во втором ряду, раздались аплодисменты. Хэмиш предпочитал наблюдать за всем издали, где можно было вытянуть ноги.

Ну ладно. Может, за ланчем…

Вероятно, первому сословию более интересны были обсуждения тем: «Как изменить общественное мнение настойчивым и вездесущим убеждением» и «Как проверить преданность слуг томографией личности».

На совещании, посвященном интеллектуальной собственности, была предпринята попытка найти компромисс между олигархами, которые рассматривали копирайты и патенты как выгодную ренту, и сторонниками Отречения, видевшими в строгом лицензировании идеальное орудие контроля над «прогрессом». Советники с обеих сторон пришли к соглашению законодательно отменить окончание сроков действия патентов. Интеллектуальная собственность должна стать вечной.

Дополнительный бонус: это может помочь убедить некоторые типы ученых – технических специалистов присоединиться к союзу.

Хэмиш заметил, что докладчики казались испуганными – возможно, из-за наркотиков, которые они глотали, нюхали или впитывали через поры. В обществе они могли таиться, но здесь, среди своих, открыто говорили о новейших веществах, убыстряющих ход мыслей. Это ли возбуждало их? Или то, что на их тайное совещание закрыт доступ Мировой сетки?

Трудно поверить, что сто лет назад люди всерьез говорили о технократии – о том, чтобы всем руководили ведущие ученые и интеллектуальная элита.

Конечно, люди в этой комнате не «ведущие». Главные представители пятого сословия держали дистанцию со сверхбогатыми и особенно с Движением Тенскватавы. Тем не менее сама идея технократии всегда возмущала Хэмиша. А теперь ей никогда не бывать. По иронии судьбы именно благодаря методам, создаваемым этими специалистами, нанятыми первым сословием.

Хэмиш слушал и мысленно делал заметки, отчасти ради Движения, но и с прицелом на будущие романы – две цели, которые великолепно тянули в разных направлениях. Одобряя в реальной жизни эти предложения (они ведь могут спасти мир), он не мог не делать их центром историй о злодействах! «Всестороннее убеждение» и «томография личности» не что иное, как иносказания для контроля над мыслями – мрачной перспективой, которую он в своих романах, фильмах и играх разрабатывал как «Триумф Силы».

И что же? Некоторые из этих идей слишком хороши, чтобы не применить их в очередном проклинающем технический прогресс произведении. Разумеется, их использует какой-нибудь враг: правительственное агентство или заговор экофанатиков, – но ни в коем случае не союзники Пророка. Таково искусство вымысла. Представь властную фигуру как почти всемогущего плохиша (выбор зависит от твоих предпочтений, но борьба с властью – постоянная тема с появления Голливуда).

Рука заболела от торопливой записи мыслей на листках из разрешенной стопки старомодной бумаги. Если бы у меня был доступ к какой-нибудь видеозаписывающей аппаратуре!

Увы, даже Ригглз, мини-ир в его ухе, был отключен какой-то мощной современной глушащей системой. Что ж, темы опасные. Просто слухи и сплетни безвредны. Пусть миллионы верят в ужасные рассказы о Движении или клайде, пусть даже некоторые из рассказов верны! Но они категорически не должны подтверждаться.

Часов в одиннадцать, во время десятиминутного перерыва, когда Хэмиш возвращался из расточительно ароматизированного мужского туалета, менеджер конференции объявил о начале нового обсуждения: «Генетическая очистка кровных линий и повышение благородства происхождения».

Формулировка показалась Хэмишу угодливой и – если уж говорить правду – отдавала фашизмом. Остальные, по-види-мому, были с ним согласны: десятки людей отправились пить кофе или собрались группами в прихожей и разговаривали. Докладчик вышел на подиум, но Хэмиш увидел, как Тенскватава и два его главных советника встретились у бокового выхода с Рупертом Глокус-Вортингтоном, Евгением Боголомовым, Хелен Дюпон-Вонессен и несколькими другими олигархами. Руперт был чем-то озабочен и встревожен. Старика что-то угнетало.

Хэмиш быстро осмотрел собравшихся и увидел, что все ключевые фигуры обеих фракций либо уже вышли из зала, либо выходят. «Должно быть, это оно. Подлинное совещание», – подумал он, двинулся вперед…

…и замер под взглядом Пророка. Покачав головой, с виноватой улыбкой Тенскватава сказал: «Нет. Это не для тебя», – после чего словно забыл о Хэмише, развернулся и вслед за хозяином пошел куда-то – на встречу. Вероятно, в еще более безопасное место, где можно заключать сделки, определяющие судьбы человечества.

Начался доклад о евгенике – выступал старомодно одетый маленький человек с австрийским акцентом. Хэмиш тяжело сел. Он был слишком ошеломлен и обижен, чтобы слушать внимательно.

А чего ты ожидал? Особенно после того как вчера обошелся с тобой Руперт? Тысячи лет актеры, писатели и фокусники знали свой шесток – обычно чуть выше акробатов и куртизанок. Даже когда их почитали и любили, они не водили дружбу с царями и не обсуждали с ними политику. Только наша незрелая культура возвысила эстрадных артистов и тех, у кого есть идеи, а сейчас все возвращается к норме.

Ладно. Я всегда знал, что в Движении мне кое-чего не хватает.

Значит, его место здесь, среди ученых. Он не просто шоумен, он мастер общения, и тема должна заинтересовать его и дать немало полезного. Но Хэмиш обнаружил, что ему трудно сосредоточиться на выступлении.

– Из этих данных мы видим, что на протяжении зафиксированных в письменности тысячелетий одной из существенных причин, которые привели к падению благородных семей в Европе, Азии и в Америках, была приверженность неправильным обычаям – брачным и воспроизводства.

Конечно, браки по расчету часто позволяют укрепить семейные союзы – и это полезно в ближайшей перспективе. Но это приводит к катастрофическому обеднению генетической копилки аристократов! Как часто достижения великих правителей исчезают при их умственно отсталых сыновьях?

Обратите внимание на результаты инбридинга в трех монарших династиях: Гогенцоллернов, Габсбургов и Романовых. Монархи, страдающие вялостью интеллекта и темперамента, вызвали полстолетия распада! Погибли миллионы, все три династии исчезли, а аристократия была дискредитирована на несколько поколений, пока не забылись эти ужасы.

Хэмиш разглядывал технические графики, висевшие перед говорящим и слушателями в виде дирижаблей, заполненных схемами и данными. Очевидно, точка зрения маленького ученого была близка к мнению индийского социолога – только понятие «меритократии» докладчик смело распространил и на кровные линии аристократов.

– Далее существует проблема утечки мозгов – многие самые умные дети аристократов покидают свою среду! Сохраняя определенный уровень комфорта, они предпочитают общество технических специалистов, находя приложение своему уму в какой-либо отрасли науки или искусства…

Хэмиш вздрогнул, почувствовав легкую щекотку в ухе, и подавил внезапное желание выпрямиться. Сохраняя неподвижность, он, не открывая рта, субвокально спросил:

РИГГЛЗ? ЭТО ТЫ?

Щекотка исчезла, потом вернулась, усилившись, однако голос его помощника не прозвучал. Возможно, поле, глушившее переговоры в имении Глокус-Вортингтона, немного ослабло, позволяя личным средствам связи ожить, но лишь чуть-чуть, настолько, чтобы раздражать.

Хэмиш поднял руку, чтобы снять серьгу…

…и тут щекотка превратилась в низкий, скрипучий звук… который перешел в бормотание… а потом и в отчетливо различимые слова.

«Хэмиш Брукман, если вы это слышите, коснитесь сиденья перед вами».

Хм.

Это не Ригглз.

Хэмиш не мешкал. Он и так сидел, подавшись вперед. Достаточно было ленивого взмаха руки.

«Хорошо. Пожалуйста, пересядьте на свободное сиденье через проход. Пощупайте слева, под обивкой. Держитесь непринужденно».

Хэмиш задумался о том, как можно обойти глушилки. Возможно, направленный мазер, нацеленный прямо на его серьгу? Но детекторы в зале засекли бы отраженное изображение. Если только не используется какой-нибудь внешне наведенный резонанс, заставляющий серьгу вибрировать… Возможно, запись, введенная раньше?

Он покачал головой. Технические соображения сейчас не важны. А важно вот что – не может ли это быть проверка преданности?

А если так, то проверяют только меня или всех остальных тоже?

Докладчик между тем продолжал рассуждать о размножении аристократов.

– …Все эти проблемы можно решить, выбирая пару из числа самых умных и успешных неаристократов. Планируя научно обоснованную рекомбинацию генов и усиление наследуемых признаков, высшая каста будет производить умных и талантливых потомков! Позвольте для наших новых друзей из Движения подчеркнуть: все это возможно без генного модифицирования! Хотя, разумеется, должны осуществляться пренатальные…

Хэмиш не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь из ученых вел себя подозрительно, пересаживался, ощупывал обивку – или бросался доложить о подозрительном сообщении службе безопасности. Конечно, кое-кто мог повести себя не так открыто, внешне ничего не выдать. Но большинство этих нервных интеллектуалов не знали бы, как это сделать.

– Помимо прямых преимуществ, – продолжал человек на возвышении, – это хорошо для связей с общественностью: простые люди чувствуют, что у них есть возможность стать аристократами, и родители могут надеяться, что их дети займут более высокое положение!

Хэмиш встал, потянулся, повернулся к лестнице из двенадцати ступеней – обычно он преодолевал две ступеньки за раз – и подошел к нескольким людям в ливреях Г-В, стоявшим у стола с едой. Взял с вращающегося подноса шампур с тяньцзиньской свининой – явно от настоящего животного, а не выращенной искусственно – и принялся запивать грушевым сидром из бутылки. Докладчик между тем продолжал:

– Конечно, следует избегать возврата к пращурам – или к праву перворожденного, каковы бы ни были прецеденты! Любая подлинно сознательная аристократия создаст клановые структуры, которые – как ни смешно – будут нести в себе черты демократии.

Хэмиш улыбнулся офицерам службы безопасности. Они казались очень типичными: от плотных фигур до мощных очков, не поддающихся глушению. Один из них посмотрел на Хэмиша и коротко кивнул. Второй издавал негромкие звуки, постукиванием по зубам и хмыканьем направляя вир-навигацию и не шевеля при этом руками.

Ни малейшего признака, что Хэмиш их заинтересовал. Конечно, они могут быть хорошими актерами, но это сомнительно.

«Ну как, мистер Брукман? – прошептал голос возле его уха. – Будет интересно. Обещаю».

Хэмиш медлил. Потом взял еще один шампур и как ни в чем не бывало пошел назад по проходу. Выбор его был предрешен. Любопытство было такой же неотъемлемой частью его ДНК, как пессимизм – частью его произведений. Бог не посылает людям испытания сильнее их способности вынести, утверждает католическая доктрина, которую он смог бы привести в свое оправдание, если это окажется проверкой. Я должен узнать, что происходит.

– …конечно, и прежняя аристократия допускала проникновение из низов. – Говорящий менял одну за другой иллюстрации с изображением мужчин в кольчугах и женщин в придворных нарядах. – Смелый солдат мог отличиться в битве и благодаря этому подняться по социальной лестнице. Прекрасные женщины выходили замуж за тех, кто выше их по положению, или ограничивались промежуточным положением любовниц…

Хэмиш сел через проход от своего прежнего места. Стаскивая мясо с шампура и жуя, он пощупал рукой обивку… и обнаружил небольшую выпуклость. По ощущению там лежал много раз свернутый листок, и его легко было извлечь из ниши.

«Отлично, – произнес голос возле его правого уха. – Теперь достаньте линзу и используйте ее. Если трудно, можете сделать это в туалете. Там нет камер слежения».

Хэмиш нахмурился, почувствовав под складками бумаги очертания мягкого диска. Терпеть их не могу. Конечно, современные дети воспринимают их как нечто само собой разумеющееся. Сегодня у всех превосходное зрение, однако они продолжают совать в глаза всякие штуки и глядят на мир сквозь множество виртуальных слоев. Разумеется, тот, кто все это спланировал, знает о брезгливости Хэмиша. Он много раз говорил об этом публично. А еще этот кое-кто знает, что время от времени он все-таки использует контактные линзы. Когда это необходимо.

Ладно. Я могу это сделать. И не обязательно прятаться в туалете, наглый придурок.

Держа левую руку так, чтобы ее не было видно, Хэмиш извлек линзу из бумажного контейнера и положил на палец выпуклой стороной вверх.

«Постарайтесь ее не уронить. Для ир-вера даже швейцарцы недостаточно аккуратно подметают полы».

Делая вид, что слегка подавился куском свинины, Хэмиш пригнулся и прикрыл рот рукой, чтобы несколько раз кашлянуть… в то же время он приподнял веко и поместил актипластиковый диск на место. Пожалуй, слишком резко – давно не практиковался. Наверное, уже много месяцев. Поморгал: левый глаз чуточку жгло из-за инородного тела. С минуту, пока слезы не омоют линзу, этот глаз будет видеть смутно. Тем временем выступающий продолжал бубнить:

– …некоторые африканские племена требуют, чтобы король брал жен из бедных кланов. А в средневековой Европе евреи, у которых не было аристократии, выделившейся благодаря землевладению или военной мощи, формировали свою элиту на основе научных достижений. Самые умные молодые раввины, даже из бедных семей, женились на дочерях богачей, и генетические последствия этого хорошо известны. А также последствия для некоторых культур целибата священников…

Наконец Хэмиш сумел снова сфокусировать взгляд. Теперь, когда не нужно было перекрывать Ригглза, неизвестный писал слова прямо в линзе левого глаза.

Пожалуйста, встаньте – опять непринужденно – и идите вслед за точкой-указателем.

Без дальнейшего внутреннего сопротивления (несносный докладчик уже очень надоел ему своей евгеникой) Хэмиш встал и направился к заднему выходу мимо офицеров службы безопасности, которые на этот раз на него и не взглянули. В этот миг в одном его глазу появилась желтая точка, которая неугрожающе пульсировала, маня его влево от зала.

Некоторые всю жизнь проводят там… в виртуальных слоях или «смешанной реальности». Они утверждают, что это помогает им больше сделать и больше испытать, но я отлично обхожусь без этого. Покажите мне погруженного в слои вавилонского мира человека, который достиг бы большего, чем я!

В то же время он дивился: как эти маленькие линзы получают откуда-то указания и при этом не дают себя обнаружить?

Может, ир линз взаимодействует со мной напрямую?

Он решил проверить. Проходя мимо мужского туалета, Хэмиш внезапно свернул туда. Любых удаленных руководителей все эти трубы в стенах должны поставить в тупик, особенно если используется слабый или поверхностный радиолуч.

«Отличная мысль, – заметили бегущие по линзе буквы. – И лучше вам облегчиться. Какое-то время вы можете быть заняты».

Старомодная скромность – еще одна причина, чтобы возненавидеть эти всевидящие штуки в глазном яблоке. Начав мочиться, Хэмиш старательно не смотрел вниз, поскольку не знал, могут ли те, другие, видеть через его линзы. Вместо этого он разглядывал табличку над писсуаром – еще один продукт «Лайфлайнер ЛТД», – обещавшую восстановление 93 процентов фосфора и 85 процентов воды при каждом смывании. Хэмиш печально поморщился. В его «Ужас-сити» эта самая экокомпания под слегка измененным названием играла роль главного злодея. Часть всемирного заговора Гадкой Монополии, цель которого – нажиться на фальшивом кризисе. Неосторожный выбор слов и судебные иски отняли у него тогда почти всю прибыль. Ну ладно.

Хэмиш чуть наклонился, чтобы направить струю прямо на логотип компании над сливом, потом застегнул молнию, вымыл руки и вышел. Желтое пятно ждало на прежнем месте.

– ALLONS-Y, ALLONZO[20]20
   Скрытая цитата из популярного фантастического сериала «Доктор Кто». Примерный смысл: «Давайте начнем! Начали!»


[Закрыть], – произнес он на случай, если линзы смогут считать его субвокальную реакцию. Ответа не было, поэтому он просто пошел вслед за точкой-проводником по другому коридору, вверх по широкой лестнице, потом вдоль другого коридора, через вестибюль в одну из множества музейных библиотек, которыми изобиловало поместье Глокус-Вортингтона: два этажа стеллажей с книгами, возвышающиеся почти до каменного потолка.

Ух ты! Я бы мог провести здесь неделю.

Он не удивился бы, если бы линзы снабдили все чудеса в этой комнате надписями, но все равно узнал за стеклом Библию Гутенберга, иллюстрированного Галена на латыни, ранние издания работ Гюйтнера. Другие книги оставались для него загадками. В отличие от общественных музеев здесь не было пояснительных ярлычков из бумаги или пластика. Очевидно, предполагалось, что вы сможете увидеть эти сокровища, только если вас сопровождает хвастливый член семьи.

Ну ладно. Задерживаться нельзя. Точка-указатель свернула в проход между полками, потом в конце этого узкого прохода закачалась перед узкой лестницей на верхний ярус. Когда Хэмиш подошел, точка прыгнула вверх, точно воздушный шар, вырвавшийся из рук.

Хэмиш остановился: лестница казалась неподходящей для его больших широких ступней, – но через несколько секунд пожал плечами и начал подниматься – быстро и даже лихо. По правде сказать, он наслаждался приключением.

Наверху он повернулся и несколько секунд ждал, чтобы точка догнала его, потом отступил в сторону, давая ей пройти и снова повести его – как будто это реальный предмет, а не эрзац. Не иллюзия, созданная пластиковым диском в его левом глазу. Увы, у них был только зрительный контакт, и потому точка-проводник оставалась двумерной, без псевдопараллакса ее трудно было заметить. Тем не менее Хэмиш прошел за ней в небольшую нишу, уставленную пыльными томами, многие из которых стоили больше всего его дома.

Точка превратилась в изображение плывущей бесплотной человеческой руки в зардозианской[21]21
   «Зардоз» – фантастический фильм-антиутопия английского кино– режиссера Джона Бурмена (р. 18.01.1933), снятый в 1974 г.


[Закрыть] белой перчатке; эта рука театрально повернулась и указала на нарядную резьбу на книжном шкафу темной древесины.

Пожалуйста, потяните эту резьбу на себя. Дверь откроется.

Неслышно пройдите через нее и закройте за собой ПОЧТИ до конца, но не позволяйте ей захлопнуться.

Хэмиша, сердце которого отчаянно колотилось, немного успокоило то, что голос старался оставить ему выход. Меньше похоже на ловушку.

Он погладил резьбу и подумал: способен ли кто-нибудь сегодня так изящно украсить древесину? Конечно, поборники так называемого «века дилетантов» утверждают, что можно возродить любое умение, мастерство и искусство прошлого – не с помощью машин, но усилиями восторженных любителей.

Хэмиш находил это утверждение неверным, высокомерным и даже отвратительным.

Он потянул там, куда указывала рука. Рычаг плавно, бесшумно повернулся на петле, и весь шкаф передвинулся на несколько сантиметров. Хотя он был уставлен тяжелыми томами, шкаф двигался легко – по-видимому, на современных креплениях. Внутри Хэмиш увидел темный проход.

Его правый глаз ничего не различал во мраке, зато левый углядел слабые очертания соединения пола со стенами, и это помогло Хэмишу идти. Он потянул за собой шкаф – почти закрыв его, и пошел вперед, вспоминая рассказы По.

Впереди прямо перед вами на уровне глаз в стене тяжелая панель.

Два метра. Теперь один.

Приложите руки туда, куда указывает моя рука.

Вытянув руку, Хэмиш почувствовал слабую нервную дрожь в пальцах. Даже зная, чего ожидать, он ощутил холодок, когда его рука прошла сквозь руку в перчатке, не встретив физического сопротивления. Трудно подавить миллионолетние инстинкты.

Возьмитесь за засов.

Осторожно тяните панель влево, пока не появится щель.

После паузы появился добавочный призыв к осторожности.